Текст книги "Славянское фэнтези"

Автор книги: Мария Семенова

Соавторы: Елизавета Дворецкая,Екатерина Мурашова,Дмитрий Тедеев,Владимир Аренев,Павел Молитвин,Эльдар Сафин,Николай Романецкий,Наталья Болдырева,Федор Чешко,Ника Ракитина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 33 страниц)

Велегост кивнул – крутой склон, веревка, по которой спускались пастухи, стража. Можно сбросить новое вервие, но харпы поднимут тревогу, а Духла совсем рядом…

– Посему решили мы ждать темноты, однако же не в бездействии. Ибо мудрый человек из земли улебской по имени Чемер озаботился о том, что поистине столь просто, сколь и прекрасно.

Они подошли к крылу, и Велегост осторожно коснулся черной поверхности, словно перед ним и вправду лежала раненая птица. Вот для чего Чемеру нужны были плотники – а заодно и прочная кожа! Тонкая, но крепкая деревянная рама, кожаные ремни, обтяжка из темного полотна…

– Неужели это… летает?

Риттер покачал головой:

– Поистине нет, ибо летают лишь птицы да Посланцы Господни. Однако же может сие крыло парить, хоть и трудно с непривычки такому, как я, управлять небесным конем. Десять крыльев сделал мудрый Чемер. Как стемнело, девятеро воинов, духом храбрых и телом легких, вызвались спуститься вниз, к подножию Верлы. Трое погибли, и поистине риттерской была их кончина. Шестеро же спустились благополучна и с превеликой дерзостью обнажили мечи, дабы расчистить нам путь. Стоит ли говорить, что не ожидали бунтовщики их удара, и сбросили мы вервия, о коих тоже позаботился мудрый Чемер. Не прошло и часа, как сотни наши были уже внизу. Я же решил уподобиться птице и пролететь над Духлой мятежной, дабы сообщить тебе, благородный Кей, эту радостную весть. Знай же, что сейчас храбрый Хоржак уже ведет своих кметов на бунтовщиков злокозненного Беркута.

Велегост бросил взгляд на невидимую во тьме Духлу. Если Хоржак ворвется в поселок, ему придется туго. Две сотни против нескольких тысяч! Значит, план надо менять. И побыстрее…

– Ворожко! Сюда!

Велегост прикинул, сколько у него осталось воинов. Три с небольшим сотни – мало! Но выбирать не приходилось.

– Берешь половину – и ко входу в ущелье. Я – к выходу. Встретимся в Духле!

Ворожко кивнул, лицо искривилось в усмешке:

– Я знал, что боги за тебя, Кей Велегост. Мои «легени» говорят, что с нами теперь сам Небесный Всадник!

Велегост бросил взгляд на Лоэна, скромно отошедшего в сторонку, но не стал спорить. Пусть легени верят в Небесного Всадника!

– Боги за нас, Ворожко. И да помогут они нам дожить до утра!

Дедич вновь улыбнулся, махнул рукой и вскочил на коня. Велегост проводил его взглядом, повернулся к застывшим в ожидании кметам:

– Вперед! Да поможет нам Сокол! На Духлу!..

Впереди, за утонувшими во тьме высокими бревенчатыми домами, были враги. Ночь молчала, но Велегост знал, как обманчива эта тишина.

…Бой шел всю ночь, все утро, весь долгий жаркий день и стих только к полуночи, когда силы иссякли, и наступила короткая неверная передышка. Заснули все, кроме часовых, но Велегосту не спалось. Бой не отпускал, в ушах все еще стоял крик – отчаянный крик сотен людей, сцепившихся среди узких улочек Духлы. Харпы стояли насмерть. Не помогали ни выучка, ни стальные латы, ни отчаянная смелость. Удалось лишь оттеснить мятежников из полуночной части поселка – и это было все. Наутро предстоял новый бой, и Велегост понимал, что ждет его кметов. У Беркута оставалось не менее двух тысяч, а сполотов вместе с лехитами Саваса и легенями Ворожко – не больше семи сотен.

Кей вновь поглядел в сторону невидимого врага. Наверное, Беркут тоже не спит, готовясь к завтрашней схватке. Кеево войско вырвалось из западни. Вырвалось – но не победило.

Совсем рядом послышался негромкий шум. Кто-то шагнул из темноты, узкоплечий, в коротком военном плаще.

– Кей! Можно с тобой поговорить?

Стража заступила путь, но Велегост, узнав Чемера, махнул рукой, веля пропустить улеба. В суете боя они так и не успели перекинуться словом.

– Ждешь благодарности, полусотник?

– О чем ты?.. – Сын Кошика явно удивился. – О крыльях? Не стоит, Кей! Такие крылья давно известны в земле Чуго, отец как-то дал мне одну фолию, там был рисунок… Нет, я пришел не за благодарностью. Ветер с полночи, Кей!

Велегост устало потер лоб. Опять загадки? Да, ветер с полночи, прохладный, сильный. Наконец-то можно вздохнуть полной грудью!

Чемер покачал головой:

– Жалеешь их? Напрасно! Под утро Беркут нападет, и нам придется отступить. Их слишком много, Кей!

– Жалею? – Велегосту показалось, что он ослышался. – О чем ты, полусотник?..

– Ветер с полночи! – повторил улеб. – Мы на полночи, Беркут – на полдне. Дома деревянные, загорятся сразу!

На миг Велегост даже растерялся. Жечь? Но ведь…

– Там женщины и дети, Чемер. Их тысячи!

– А нас несколько сотен. В Ночь Солнцеворота твоя рука не дрожала!

Кей еле сдержался, чтобы не ударить улеба прямо в кривящийся усмешкой рот. Как смеет этот наглец!..

– Там были враги, полусотник. Звери! Харпы – не Меховые Личины, они – наши подданные, такие же венты, как ты и я!

– Нет! – Усмешка исчезла, маленькие глазки смотрели в упор. – На Четырех Полях ты воевал с дураками, Кей! С дураками, которые сунулись не в свою берлогу. Враги здесь! Беркут собрал всех, кто смеет спорить с Кеями. Сожги их – и пусть пепел разлетится по всей Ории!

И вновь Велегост еле удержался, чтобы не ударить, не закричать. Пепел? Дай такому Ключ… Нет, об этом страшно и подумать!

– Так учит твоя полития? Пролить море крови, чтобы потом прослыть добрым?

Чемер хотел что-то ответить, но Велегост не стал ждать. Кровавая мудрость улеба вызвала тошноту. Но сын Кошика прав в одном – к утру бой начнется снова. Надо что-то решать. Кей вновь взглянул в сторону затаившегося во тьме врага и направился обратно в лагерь, заранее жалея, что придется будить Хоржака.

* * *

– Они не ответят, Кей!

В голосе сотника слышалось раздражение. Велегост понимал Хоржака: уже больше часа они ждали, что скажет Беркут, но мятежники по-прежнему молчат. И наверное, не просто молчат – подтягивают свежие силы, укрепляют улицы, готовят оружие, чтобы с рассветом начать все сначала.

– Беркут не сдастся. А если и пообещает – то обманет.

Велегост пожал плечами. Он сделал, что смог. Посланец передал Старшому Рады его волю – поутру сложить оружие и выйти из Духлы. Мертвых не воскресишь, но уцелевшие смогут жить дальше.

Кей терпеливо ждал. Беркут – не безумец. Никакая свобода не стоит тысяч жизней. Тогда, в Ночь Солнцеворота, у Кея Железное Сердце не было выбора, но сейчас еще не поздно. А может – мелькнула страшная мысль – и на Четырех Полях надо было рискнуть и пощадить страшных чужаков, упавших на колени перед Кеевым Орлом? Может, он просто испугался? Ведь и Меховые Личины – не безумцы и не людоеды. Уже потом ему рассказали, что на далекой полночи начался голод и у дикарей просто не было выбора…

– Велегост, сын Войчемира! Кей Велегост, ты здесь?

Голос из темноты крикнул по-харпийски. Хоржак предостерегающе поднял руку, но Кей не стал ждать:

– Я здесь! Что вы решили?

– Подойди! С тобою будет говорить Беркут, Старшой Рады!

– Хе! – Хоржак покрутил головой. – Может, им еще и оружие отдать? Кей, это ловушка!

Велегост задумался. Да, идти опасно, но что будет, если он останется здесь, слишком ясно. На кону тысячи жизней – и сполотов, и харпов.

– Я иду! Не стреляйте!..

Темные силуэты домов приблизились, в предрассветной мгле промелькнула чья-то черная тень.

– Стойте! Кей Велегост, дальше ты должен идти один!

Велегост обернулся – они отошли уже далеко. Дальше – враг.

– Беркут здесь?

– Я здесь, Кей Велегост! – Знакомый голос звучал спокойно, чуть насмешливо. – Кажется, нам теперь есть о чем поговорить?

– Да!

Велегост решился и шагнул вперед.

– Хорошо! Подними руку, чтоб я мог тебя увидеть.

Кей удивился, но все же поднял правую руку – и тут же послышался знакомый свист. Что-то ударило по стальному зерцалу, отбросило назад…

– Стреляйте! – В голосе старика звучало торжество. – Смерть Кеям!

– Смерть! Смерть! – повторили десятки голосов.

Снова свист – и левую руку обожгла боль. Уже падая, Велегост понял – гочтак. Значит, у харпов есть не только луки да клевцы!

– Смерть! Смерть! – орали харпы.

В ответ послышалось дружное:

– Кей! Кей! Спасайте Кея!

Подбежала охрана. Его подхватили, заслонили собой, рядом яростно ругался Хоржак, выдирая застрявшую в кольцах кольчуги стрелу. Кто-то упал, послышался негромкий стон, а харпы продолжали посылать стрелу за стрелой. Спасла темнота. Уже через несколько шагов целиться стало трудно, и уцелевшие смогли вернуться.

Велегост с трудом снял шлем. Голова гудела, пульсировала болью. «Капля» не смогла пробить прочную сталь, но изрядно оглушила. Раненая рука занемела, кровь текла по запястью, капала с пальцев. Хоржак, продолжая ругаться, уже рвал чью-то рубаху, чтобы наскоро перевязать рану. Кей поморщился – глупо! Как глупо!

На шум уже сбегались кметы, появился сонный Савас с мечом наголо, но Кей махнул рукой, приказав возвращаться назад. Ничего не случилось, он даже не ранен – так, царапина! Велегост порадовался, что здесь нет сестры. Еще в начале боя он отослал Танэлу вместе с Лоэном к ближайшему перевалу. Чтобы горячий риттер не вздумал вернуться, Велегост дал ему десятерых латников, велев охранять пустую дорогу.

Когда перевязка была окончена, Велегост хотел поговорить с воеводами, но внезапно почувствовал, что кто-то тянет его за руку.

– Кей! Можно тебя?

Голос Хоржака звучал странно – тихо, растерянно. Еще ничего не понимая, Велегост кивнул и прошел вслед за сотником за ближайший дом. Здесь собрались кметы, о чем-то тихо переговариваясь, а посреди, прямо на земле, лежал темный плащ, из-под которого торчали остроносые огрские сапоги. Сердце дрогнуло.

– Кто?

Ему не ответили, и это молчание почему-то показалось самым страшным. Велегост медленно опустился на колени, рука потянулась к краю плаща, замерла.

– Нет…

Он уже понял. Все понял…

Лицо Айны было спокойно и сурово. Побелевшие губы кривились, как будто последняя боль не отпустила поленку даже после смерти. Скрюченные пальцы словно тянулись к горлу, в котором торчал обломок стрелы.

«Я очень любить тебя, мой Кей! Очень любить!» Ладонь привычно скользнула по изуродованному лицу, и Велегост еле удержался, чтобы не завыть от боли, как воет смертельно раненный волк. Безумие! Безумие, что Айны больше нет! Безумие, что он послал ее в бой, не уговорил, не приказал! Он слишком привык к ней, к тихой храброй девушке, неправильно выговаривавшей сполотские слова…

Что-то говорил Хоржак, но слова проносились мимо, не задевая сознания. Боль росла, перехлестывала через край, мутила разум. Айна выжила прошлой ночью, чтобы погибнуть сейчас – не в бою, не в жаркой сече. Проклятый Беркут все-таки попал ему в сердце!

Велегост поднял неподвижную ладонь девушки, прислонил к щеке, замер, затем поцеловал холодеющие губы и резко встал.

– Всех! Сюда!..

Крик заставил людей отшатнуться, кто-то бросился в темноту, громко повторяя приказ. К Велегосту уже бежали старшие кметы, появился Савас, прибежал сонный и растерянный Ворожко.

– Слушайте все! – Голос Кея окреп, налился металлом. – Что ждет мятежников, посягнувших на власть Кеев?

Тишина длилась миг – не дольше, и вот прозвучало глухое, негромкое:

– Смерть…

– Что ждет псов, кусающих руку, что их кормит?

– Смерть! Смерть!

Велегост глубоко вздохнул. Смерть! Это же кричали те, что убили Айну…

– Я предложил этим псам пощаду, но они сами выбрали свою участь!

– Смерть им, Кей! Смерть!

Растерянность исчезла, глаза кметов горели радостью, словно у охотников, обложивших дичь.

– Ветер с полночи! Приказываю – сжечь это осиное гнездо. Тех, кто вырвется, – рубить без пощады. Всех! Всех, кто выше тележной чеки!

Ответом был радостный вопль. Вспыхнул факел, за ним другой. Кей обернулся, бросил взгляд на обреченную Духлу:

– И да помогут нам боги! Сокол!

– Сокол! Сокол! Без пощады!

Крик ширился, гремел, темнота отступила, отброшенная трепещущим пламенем факелов. Велегост устало закрыл глаза, но свет проникал даже сквозь плотно сомкнутые веки.

И вдруг он увидел поле, покрытое грязным, истоптанным снегом, редкий строй кметов и молодого парня, которого только что назначил сотником. Сейчас Кей отдаст приказ, глаза волотича вспыхнут яростным огнем, и он поведет остатки сотни в ночь, чтобы убивать, убивать, убивать. Всех, кто выше тележной чеки. Всех! Всех…

* * *

Под сапогами чавкала липкая грязь. С утра прошел короткий дождь, загасивший последние угли, и пепелище затянуло удушливым сизым дымом. Наконец дым исчез, и люди смогли войти через черный остов сгоревших ворот в то, что когда-то было Духлой. Поселок сгинул, превратившись в угли и пепел. Сквозь запах гари уже пробивался иной дух – удушливый смрад сотен разлагавшихся трупов.

Духла горела два дня. Ветер с полночи гнал пламя к обрыву, превращая дома под соломенными крышами в гигантские костры, чадящие густым черным дымом. Спасения не было. Тех, кто вырывался из огня, ждала скорая смерть от мечей и гочтаков. Наиболее отчаянные пытались спуститься в ущелье, но и там их сторожила погибель – сотня «легеней» Ворожко встречала беглецов острыми кольями. Над гибнущим поселком стоял дикий отчаянный крик сотен голосов. Он не смолкал ни днем, ни ночью, и стих лишь на третью ночь, перед тем как пошел дождь.

Велегост неторопливо ехал по сгоревшей улице к центру, туда, где стоял дом Беркута. Ему уже доложили, что прочный камень уцелел, сгорела лишь крыша, но удушливый дым сделал свое дело – живых найти не удалось. Среди трупов нашли двоих сыновей Беркута, но сам старик исчез, то ли сгинув в огне, то ли каким-то чудом найдя дорогу в близкие горы.

Рядом, бок о бок, ехала на своем сером коне Танэла. Глаза Кейны, не отрываясь, смотрели на черные руины, лицо казалось бледным и неподвижным. Лоэн держался чуть сзади, внешне спокойный, невозмутимый. Кей догадывался, что риттеру из далекой земли доводилось видеть такое. Может, и не раз, и не два.

Сполоты и лехиты молчали, некоторые даже хмурились, зато харпы, из тех, что пришли с Ворожко, не скрывали радости. Они обшаривали сгоревшие дома, выискивая уцелевших, но мстить было некому. Повсюду были лишь трупы – почерневшие, уже начавшие тлеть.

Улица осталась позади, копыта коня ударили по мокрому камню. Площадь уцелела – гореть на ней было нечему, только у деревянных идолов, вкопанных возле большого каменного дома, обгорели усатые лица. Сам дом чернел выбитыми окнами, дверь висела на одной петле, а изнутри слышались возбужденные голоса – кметы обшаривали каждый закуток, надеясь найти спрятанное добро.

– Так и должно быть, Стригунок? – Кейна, грустно усмехнувшись, кивнула на мертвый дом. – После победы?

Велегост только пожал плечами. Ответил Лоэн:

– Поистине так, о прекрасная Кейна! И не бывает зрелища страшнее, ибо ненависть уходит, жалость же возвращается в сердца. И не радуешься ты даже гибели злейшего врага.

Внезапно крики стали громче. Кто-то выбежал на крыльцо, махнул рукой:

– Кей! Кей! Нашли! Здесь живые!..

Велегост ударил каблуком коня, поспешив вперед. А на высокое крыльцо уже тащили чьи-то неподвижные тела – одно, другое, третье.

– В подвале прятались, Кей. Хитрые! Ничего, сейчас попляшут!

Велегост соскочил с коня, взбежал на крыльцо. Перед ним лежали трое в белых, испачканных сажей рубашках. Бледные лица казались неживыми, но вот веки одного из парней дрогнули, послышался негромкий стон.

– Это Хован, сын Беркута! – Ворожко подбежал, склонился над неподвижным телом. – Не ушел, мерзавец. Кей, разреши!..

– Брат! – шепнула Танэла, но Велегост молча покачал головой.

Эти люди уже мертвы. Как сотни других. Как Айна. Даже если он запретит, их все равно убьют. Смерть вырвалась на волю.

Хован начал приходить в себя, застонал, приподнял голову, но его уже схватили, грубо вздернули, поставили на ноги. Шею захлестнула веревка. Миг – и пленного потащили наверх, на второй этаж. Короткая возня, крик – и дергающееся в конвульсиях тело вывалилось из окна. Негромко охнула Танэла, а кметы уже тащили второго, затем третьего – так и не очнувшихся, беспамятных. Велегост хотел отвернуться, но заставил себя смотреть. Он не хотел этого. Не хотел – но сделал. Отворачиваться поздно.

– Здесь еще одна. Девка! Живая!..

Велегост вздрогнул. Страшная догадка заставила похолодеть. Дом Беркута, его семья. Нет, только не она!

Неподвижное тело вынесли на крыльцо, грубо бросили оземь. Испачканное белое платье, нитка красных бус, светлые волосы покрыты сажей… Велегост резким движением отстранил сбежавшихся кметов, склонился – и бессильно закрыл глаза. Сва-Заступница, но почему?..

Стана лежала не шевелясь, лишь еле заметно подергивались длинные ресницы. Кей хотел приказать принести воды, позвать знахаря, но голос не слушался. Перед глазами встало бледное лицо с кривящимися усмешкой губами. «В Духле ей будет опаснее, чем здесь!» Проклятый Чемер оказался прав! Девушку пощадил огонь, но люди страшнее огня…

– Кто это? – Ворожко нетерпеливо наклонился, юное лицо расплылось в ухмылке. – Дочь Беркута? Гадюка! Ну, наконец-то!..

Кметы радостно закричали, и Кей понял – помочь ничем нельзя. Он сам выпустил зверей на волю…

Веки вновь дрогнули. Стана медленно открыла глаза, побелевшие губы шевельнулись.

– Железное Сердце…

Кей вздрогнул, словно от удара. Железное Сердце – страшный Кей из страшной сказки. Чудовище, посланное убивать невинных…

Он встал, глубоко вздохнул, руки сжались в кулаки. Нет, он не позволит!

– Не трогайте ее! Прочь!..

– Кей! Она должна умереть! – Ворожко походил на пса, у которого отнимают добычу. – Два раза ты миловал ее. Она дочь Беркута, дочь твоего врага! Я… Мы все требуем ее смерти. Мы – дедичи харпийские, слуги Кеев!

Толпа откликнулась дружным ревом. Велегост понял – если он запретит, Ворожко обнажит меч, и все, ради чего он здесь, придется начинать сначала. Им мало крови – все еще мало…

– Брат! – Рука Танэлы легла на плечо. – Сделай что-нибудь!

Кей оглянулся. Харпы уже собирались вокруг Ворожко, лица были угрюмы, руки сжимали клевцы. Сполоты переглядывались, все еще не понимая, но на всякий случай тоже сбивались поближе к Кею. Откуда-то вынырнул мрачный Хоржак, заворчал, рука легла на рукоять меча.

– Кей Велегост! – Голос Ворожко окреп, загустел, словно с Кеем говорил не четырнадцатилетний мальчишка, а тридцатилетний муж. – Если ты пощадишь врага, мы больше не сможем тебе верить. Ни тебе, ни всем Кеям. Мы, дедичи, ваша опора, без нас ты не сможешь править харпами. Выбирай – или мы, или эта девка!

Их глаза встретились, и Кей почувствовал, как душу охватывает гнев – невыносимый гнев бессилия. Чемер прав – они, Кей, не боги. Только боги могут спасти синеглазую девушку, что так славно пела о весенней ласточке…

– Отдай! – ударил в ухо шепот Хоржака. – Косматый с ней! Потом я этого мальчишку на куски разрублю!..

Велегост помотал головой. Он не смог спасти Айну, не смог спасти сотни и сотни других. Хватит!

– Кеям не ставят условий, дедич. Наше слово – закон!

Лицо Ворожко дернулось, рука скользнула к мечу.

– Аригэ!

Короткое румское слово ударило, словно стальной клинок. Лоэн неторопливо вышел вперед, поправил сбившийся плащ, подошел к Стане.

– Стойте! – повторил он. – Прекрасная Кейна, переведи им мою речь!

Танэла чуть помедлила, затем кивнула и встала рядом с риттером.

– Скажи мне, храбрый Ворожко, существуют ли в вашей земле благородные обычаи? Ведомы ли они тебе?

Площадь стихла. И харпы, и сполоты слушали негромкий голос Кейны, переводящий слова риттера. Ворожко кивнул:

– Конечно, доблестный Лоэн! Я знаю, что негоже требовать смерти юной девушки, но она – дочь врага, предателя. Это он убьет ее своей изменой, не мы!

– Тогда ты знаешь и другое, храбрый Ворожко! Всякая девица, даже виновная в тяжких грехах, вольна искать себе защитника. Того, чей меч не даст ей погибнуть.

Внезапно Велегост почувствовал, как в сердце вновь вспыхнула надежда. Риттер прав! Почему же он сам не подумал об этом?

Дедич задумался, затем покачал головой:

– Обычай такой есть и у нас, но…

– Благородный Кей Велегост, заступившийся за эту девицу, не может скрестить с тобой меч, ибо он тот, кому ты служишь. Однако же род мой не менее знатен, и ежели ты не сочтешь поединок со мной бесчестьем, то я – к твоим услугам. Впрочем, ты еще юн и вправе выставить вместо себя защитника.

Лоэн шагнул к дедичу. В лучах утреннего солнца сверкнула синеватая сталь. Ворожко отшатнулся, лицо пошло красными пятнами:

– Кейна! Переведи риттеру Лоэну, что я не хочу драться с таким славным и благородным воином, как он. Но я не трус! Пусть нас рассудят боги!

Он выхватил меч и расстегнул фибулу, сбрасывая плащ на землю.

– Ты разрешаешь, Кей? – Лоэн повернулся к Велегосту. – Разрешаешь суд Божий?

– Не надо…

Велегост, уже готовый дать согласие, удивленно обернулся. Танэла стояла возле неподвижного тела девушки, ее лицо было бело как мел.

– Поздно, Стригунок. Стана… она умерла.

Внезапно показалось, что воздух исчез, в легкие плеснула колючая холодная пустота.

– Боги… За что?!

Кей поднял взгляд к горячему светло-голубому небу, но там не было ничего – даже легкого облачка.

Боги молчали.