Текст книги "Славянское фэнтези"
Автор книги: Мария Семенова
Соавторы: Елизавета Дворецкая,Екатерина Мурашова,Дмитрий Тедеев,Владимир Аренев,Павел Молитвин,Эльдар Сафин,Николай Романецкий,Наталья Болдырева,Федор Чешко,Ника Ракитина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 33 страниц)
Павел Молитвин
ПЯТНИСТЫЙ ЩАСВИРНУС
– …Ты когда-нибудь видал Пятнистого или
Травоядного Щасвирнуса у нас в Лесу?
– Нет, – сказал Пух, – ни-ко… Нет. Вот
Тигру я видел сейчас.
– Он нам ни к чему.
– Да, – сказал Пух, – я и сам так думал.
А. Милн. Винни-Пух и все-все-все
1
Сначала была боль, а потом долгое беспамятство. Сознание вернулось вместе с болью, и я вспомнил, что нахожусь в больнице, куда попал после пожара в подвале, где мы разводили и разваливали по бутылкам сомнительной очистки спирт. Его привозили в двадцатипятилитровых алюминиевых канистрах, и запах стоял такой, что впору закусывать. Сливы в нашем «цеху» постоянно засорялись, водка хлюпала под ногами, так что работали в резиновых сапогах, и никому, естественно, не приходило в голову закурить в помещении. А тем паче бросить окурок на пол.
Но рано или поздно незаряженное ружье выстрелит. И вчера – а может, уже позавчера? – тряпье, валявшееся в сенях нашего предприятия, вспыхнуло. Водка горит плохо, и если занялась ясным пламенем, то исключительно потому, что клиент наш, который всегда прав, получал градусы «с походом». Мы с Мишаней тоже получили свое. Остальные отделались легким испугом.
Мне стало совсем плохо, и я решил, что непременно сдохну. Если не от ожогов, то от боли. Но потом в больницу прорвалась моя вторая половина, и я получил укол, от которого мне резко захорошело. Боль ушла, и я попал в преддверие рая.
Из вереницы дивных картин запомнился залитый солнцем сад с множеством фонтанов, разбитый неподалеку от дворца, похожего на Тадж-Махал. В благоухающем цветами саду резвилась дюжина миловидных дев: они развлекали меня умным и приятным разговором, потчевали фруктами из роскошных ваз, стоящих на низких столиках, а потом потащили в ближайший бассейн, посредине которого стояла мраморная наяда, обнимавшая морского коня. И еще снились мне бронзовые статуи, которые пели сладостными голосами, и текучий металл их тел был не менее соблазнителен, чем бархатистая кожа окружавших меня дев…
Очнувшись, я обнаружил, что кровать моя стоит в ряду других в коридоре, припаркованная головой к стене, и из окон на страждущих льется серый свет зимнего петербургского дня. Вместе с проснувшейся болью в памяти всплыли обрывки разговоров о том, что мест в палатах нет и меня надобно отправить в ожоговый центр. Голоса врачей и сестер мозг не зафиксировал, зато четко запечатлел резкий и требовательный голос жены. Мы с ней не очень-то ладим, но, поскольку это длится уже более двадцати лет, знакомые считают нас идеальными супругами, живущими душа в душу. Полагаю, Ирина охотно разменяла бы меня на двух двадцатидвухлетних парней, точно так же, как я ее – на двух двадцатилетних девиц, но подобного обмена нам никто не предлагает. И потому мы продолжаем осложнять жизнь друг другу. На этот раз, впрочем, она осложняла жизнь персоналу больницы, сообразив, что я – «какой ни есть, а все ж родня» – еще пригожусь ей. Меня, как старую крысу в «Маленьком принце», можно время от времени приговаривать к смертной казни, но в последний момент ее следует отменять. Ведь крыса на планете имеется в единственном экземпляре и ее надо беречь.
Сравнение со старой крысой не было обидным. Из всех приходивших мне в голову оно казалось наиболее точным. Докатиться до должности разливальщика паленой водки – куда уж дальше? Дальше – только по стопам Анны Карениной. А ведь как все славно начиналось… Помните, в годы оны было у всех на слуху имя Нади Рушевой? Гениальная девочка, умершая от порока сердца в шестнадцать или восемнадцать лет. И мальчик, о нем еще Лев Кассиль повесть написал «Ранний рассвет». Тоже блестяще рисовавший и умерший, не успев стать мужчиной… Интересно, как бы сложилась судьба этих юных дарований, если бы милосердный Господь своевременно не призвал их в райские кущи?
Моя вот не сложилась, хотя я успешно окончил живописный факультет Института имени Репина, бывшую Императорскую Академию художеств. Ту, что за сфинксами, – внушительное такое здание, созданное по проекту Жана Батиста Валлена-Деламота. А теперь вот разливаю паленку. То есть разливал. Пока не оказался обгоревшим и забинтованным до глаз в этой юдоли скорби. Где для обросшего щетиной, провонявшего водкой мужика все же нашлось место в коридоре. За что надо мою драгоценную супружницу благодарить.
Как тут не вспомнить Печорина: «Пробегаю в памяти все мое прошедшее и спрашиваю себя невольно: зачем я жил? Для какой цели родился?.. А, верно, она существовала, и, верно, было мне назначение высокое, потому что я чувствую в душе моей силы необъятные…» Точнее, чувствовал. Теперь же чувствую я только боль. Равную той, что пожирала Геракла, когда он пытался содрать с себя отравленный плащ, посланный ему любящей супругой. Деянирой, кажется…
Доведенный немыслимой болью до отчаяния, могучий Геракл приказал сложить погребальный костер и сам взошел на него. Для меня костров складывать некому, и я пожалел, что не сгорел в нашем славном подвальчике. Как там было написано на воротах Бухенвальда? «Каждому свое»? Или «Большому кораблю – большая торпеда»? Везет же некоторым – косят счастливчиков сердечные приступы, инсульты, инфаркты, гипертонические кризы и прочие прелестные недуги. Но их, надо думать, Господь приберегает для любимчиков. Тех, кто ему не столь дорог, он избавляет от земной суеты и маяты посредством рака, диабета, туберкулеза, трамвая, грузовика, автобуса или ветхого балкона. А мне вот даже сгореть на работе не дал. Ну что ему стоило прекратить мою неуклюжую, незадавшуюся жизнь? И где, хотел бы я знать, носит врачей, которые должны облегчать наши страдания? До чего же больно и гадко, когда все тело горит и чешется, чешется и горит, пылает так, что самое время в голос завыть…
Эта мука длилась несколько веков, а потом стало легче, и, с трудом повернув голову, я понял, что страдания мои облегчил не врач, а лежащий рядом больной. Наши кровати ради экономии места были сдвинуты, и он положил свою ладонь на мои выглядывавшие из-под бинтов пальцы. Чувствуя, как посланная им освежающая волна силы распространяется по телу, гася пламя и смывая боль, я хотел поблагодарить его, но не смог разлепить запекшиеся губы.
– Не стоит благодарности, – остановил меня незнакомец. – Сегодня суббота, медкоманда играет в меньшинстве и до нас еще не добралась.
Черт возьми! Мне, как всегда, не везет! Если отключают воду, ломается газовая колонка, засоряется раковина или начинает течь унитаз – это происходит обязательно с пятницы на субботу, когда сантехника днем с огнем не сыщешь. И драгоценная супруга моя, работающая сутки через двое, тоже сегодня не появится.
А может, и хорошо, что не появится. Излучаемая незнакомцем энергия почти погасила боль, тело стало невесомым, и даже льющийся из окон свет сделался как будто ярче.
– Как вам это удается? – спросил я, разлепив наконец непослушные губы и максимально вывернув голову, чтобы видеть соседа справа. – Да что это с вами?!
У незнакомца были странные, словно деформированные черты лица, но это бы еще полбеды. А вот то, что оно было бледно-лиловым да к тому же покрыто темно-фиолетовыми пятнами, поразило меня до глубины души.
– Стало быть, заметили, – изрек он, и я с изумлением понял, что его темные, почти черные губы не шевелятся, а голос звучит у меня в мозгу. – Это из-за лекарств. Остальные не видят во мне ничего странного. Да вы не трудитесь говорить, можете формулировать вопросы в мозгу, я услышу и пойму.
– Ни фига себе! Это покруче зелененьких человечков! И гурий в райском саду… Вы, я так понимаю, пришелец?
– Вас что, цвет моей кожи смутил? Уж не шовинист ли вы, батенька? – поинтересовался незнакомец, причем лицо его оставалось совершенно неподвижным. Живыми были только фиалковые глаза, которые мерцали, как драгоценные камни, когда их поворачиваешь под лампой. – Почему вас не удивляет, например, существование людей с желтой, красной и черной кожей? Это, знаете ли, всего лишь вопрос привычки.
– Почему же не удивляет? – мысленно – потому что говорить мне было трудно – обиделся я. – Еще как удивляет. Будучи помоложе, я не раз спрашивал биологов, врачей, химиков и прочую ученую братию, как получилось, что на Земле существуют люди с разным цветом кожи. И каждый втюхивал мне что-то несообразное. То есть наукообразное по форме и неудобоваримое по сути.
– Вот как? – заинтересовался мой лиловолицый собеседник. – Они что, сами не знали или объяснить не умели?
– Понятия не имею. Ландау говорил, кто хорошо знает физику, может даже ребенку растолковать, что такое закон относительности. А кто знает плохо… Те идут в учителя. Но это уже не Ландау, это из местного фольклора. Неучи придумали, чтобы свои грехи свалить на преподавателей. Вас как зовут? Меня Юрием. Бывает – Владимировичем.
– Можете звать меня Щасвирнусом. Раз уж вы о нем, глядя на мое лицо, вспомнили. Это не важно. А как вы разный цвет кожи у людей объясняете?
– Никак. По одной версии, это связано с питанием – например, когда скандинавы питались рыбой, у них были светлые волосы. А может, климатическими условиями – негры вот жили в Африке…
– И загорели? А ведь по логике вещей у них кожа должна быть приспособлена для отражения солнечных лучей, чтобы тела не перегревались. И белые волосы предохраняли мозги от закипания.
– А вы-то сами знаете, почему негры черные, а китайцы желтые?
– Знаю, – протелепатировал Щасвирнус. – Сперва все обитатели Земли были одноцветными. Согласитесь, Юрий, гипотеза о том, что четыре группы обезьян на разных материках превратились в белых, желтых, красных и черных людей, не выдерживает никакой критики. И другие общепринятые теории – тоже.
– Согласен, – радостно подумал я. Давненько не доводилось мне вести такой приятной беседы, даром что собеседником моим был пятнистый Щасвирнус.
– Развивалась цивилизация одноцветных людей, по здешним меркам, успешно. Вступив в атомную эру, они ухитрились не уничтожить друг друга, а создать фотонные звездолеты и посетить на них все планеты Солнечной системы.
А потом отправили несколько экспедиций к ближайшим звездам, и тут произошла катастрофа. Слыхали про Атлантиду?
– Слыхал, но…
– «…Когда пришел срок для невиданных землетрясений и наводнений, за одни ужасные сутки… Атлантида исчезла, погрузившись в пучину», – процитировал Щасвирнус. – Платон, «Тимей».
– Кажется, именно по поводу платоновской Атлантиды Аристотель изрек свое сакраментальное: «Платон мне друг, но истина дороже»?
– Что сказал Аристотель, к делу не относится. Факт тот, что катастрофа имела место и была зафиксирована уцелевшими на разных материках людьми. Сохранилось, например, три кодекса майя, находящимся в мадридской библиотеке, и в одном из них есть описание катастрофы, уничтожившей Атлантиду: «Шестого года К'ан, в одиннадцатый день Мулук месяца Сан, начались ужасные землетрясения… В результате их жертвой стала страна My… Она исчезла в течение одной ночи… Земля расступилась, и десять стран, разорвавшись на части, были уничтожены. Они погибли вместе с населением, насчитывающим шестьдесят четыре миллиона человек за восемь тысяч шестьдесят лет до написания этой книги».
У индейцев племени навахо существует легенда о том, что «с неба спустился Бог в виде огненного столба и, уничтожая все вокруг, с оглушительным грохотом скрылся под землю». Европейские и азиатские свидетельства о потопе я, с вашего позволения, цитировать не буду. Если вы знаете про Платона и Аристотеля…
– Знаю, – промыслил я. – А из-за чего, по вашему мнению, эта катастрофа произошла?
– Версий существует множество, но это не имеет отношения к нашему разговору. Ничуть не хуже других выглядит, к примеру, теория американского исследователя Отто Мака, работавшего с календарями майя, обнаруженными в храме Солнца в Паленке. Он уверен, что катастрофа произошла в момент тройного затмения Солнца, Луны и Венеры, которое привело к захвату астероида, проходившего рядом с Солнцем. Под влиянием массы Венеры астероид сменил курс и столкнулся с Землей. По мнению Мака, именно это столкновение послужило причиной гибели Атлантиды и отбросило существовавшую некогда цивилизацию на тысячелетия назад.
Согласно календарю майя, катастрофа произошла в 11 653 году до рождения Христа. По египетскому и ассирийским календарям это случилось в 11 542 году. Некоторые ученые считают эти две даты: 11 653 и 11542 – началом и завершением эпохи катастроф.
– Ну, допустим. А как эта катастрофа связана с появлением на Земле людей с разным цветом кожи?
– Как раз к этому я и перехожу, – протелепатировал Щасвирнус. – После катастрофы уцелевшие люди продолжали жить-выживать, и тут на Землю стали одна за другой возвращаться экспедиции атлантов, посланных некогда к ближайшим звездным системам. Не получая весточек из метрополии, потомки колонистов послали экспедиции, чтобы разузнать, что случилось с альма-матер, и напомнить о своем бедственном положении. Дела в колониях, без поддержки матери-Земли, шли не слишком-то хорошо.
– Ага, – глубокомысленно пробормотал я, поняв, что выразительно промыслить это мне не удастся.
– Добравшись до Земли, экспедиционеры убедились, что катастрофа чудовищным образом изменила планету и свои проблемы колониям атлантов придется решать самим. Хуже того, они не только не обрели здесь помощи, но и лишились возможности вернуться – старые фотонные звездолеты их предков, кое-как подлатанные, дотянули до Земли, но не в состоянии были совершить еще один перелет. Им оставалось смириться со своей участью и попытаться начать на Земле новую жизнь. Наверно, вам приходилось читать о неизвестно откуда появившихся цивилизаторах, деятельности которых посвящены многие легенды древнего мира? Мифы о них существуют почти у всех народов Земли. Например, героем множества китайских мифов является «Желтый император» – Хуанди, который считается родоначальником китайской нации. Легенды утверждают, что Хуанди – кстати, титул императора был Сын Неба – спустился с небес на землю в странной колеснице, удивительно напоминавшей летательный аппарат. Вместе с ним прибыли слуги и было привезено множество удивительных и малопонятных механизмов. Хуанди и его спутники обучали людей всевозможным наукам и искусствам и выступали с той же просветительской программой, что и Прометей.
В Центральной Америке просветительскую миссию осуществлял Кецалькоатль – Пернатый Змей, в Андах – Вира-коча и его товарищи. Причем не везде вернувшиеся со звезд атланты выступали единым фронтом, сея разумное, доброе, вечное. Мексиканские легенды повествуют, что конец просвещенному и великодушному правлению Пернатого Змея положил злобный бог Тескатилпока – Дымящееся Зеркало, требовавший приносить людей в жертву. В глобальном сражении между силами света и тьмы, произошедшем в Толлане, Тескатилпока, чьи сторонники были вооружены ксиукоатлями – «огненными змеями», способными испускать лучи, пронзавшие и расчленявшие тела, победил Кецалькоатля, вынудив того бежать с материка. Вслед за этим, под влиянием ужасного культа Тескатилпока, в Центральной Америке снова были введены человеческие жертвоприношения, которые Пернатый Змей повсеместно заменил приношением фруктов и цветов…
Сражения между вернувшимися на Землю атлантами продолжались и на территории нынешней Индии. В «Бхагавате Пуране» и «Махабхарате» неоднократно упоминаются летающие повозки, небесные колесницы, просторные летающие машины и даже воздушные города. Равно как и оружие страшной разрушительной силы, следы которого археологи обнаружили в древнем городе Мохенджо-Даро. На камнях его сохранились следы быстрого оплавления, пожаров и исключительно мощного взрыва. По многим признакам Мохенджо-Даро напоминает Хиросиму и Нагасаки после атомных взрывов…
Зачарованный звучащим в моей голове голосом, я забыл о том, что нахожусь в больнице, забыл о странном облике моего лиловолицего собеседника, а он между тем продолжал:
– Но это так, к слову. Рассказываю я все это для того, чтобы слова мои не показались вам бездоказательным трепом. Вернувшиеся из разных звездных систем атланты начали обустраивать свою жизнь в различных уголках Земли, но у них была одна общая проблема: среди них почти не было женщин. Естественно, им пришлось брать в жены местных дев, о чем у разбросанных по всему миру, одичавших после катастрофы атлантов остались соответствующие легенды. Вот что говорится об этом в Ветхом Завете: «Тогда сыны Божии увидели дочерей человеческих, что они красивы, и брали их к себе в жены, какую кто избрал… сыны Божии стали входить к дочерям человеческим, и они стали рожать им. Это были сильные, издревле славные люди».
Описания того, как боги берут в супруги женщин Земли, сохранились в легендах и мифах едва ли не всех народов. У кельтов, индусов, китайцев и многих других. Вспомним хотя бы греческие мифы, где Зевс, Аполлон, Посейдон и прочие обитатели Олимпа постоянно вступают в связи со смертными.
А теперь я хочу обратить ваше внимание на то, что под воздействием непривычных природных факторов: звездных излучений, микроорганизмов, химических соединений – поколения переселенцев, колонизировавших иные миры, подверглись мутациям, в результате которых потомки их мало походили на своих прародителей. Прежде всего бросалось в глаза то, что они отличались от них цветом кожи. Таким-то вот образом на Земле и появились люди с желтой, красной и черной кожей. Возвращались на Землю, разумеется, и другие атланты, например зеленокожие, но они оказались хуже приспособлены к здешним условиям либо обстоятельства не благоприятствовали им, и память о них навсегда канула в Лету.
– Лихо! – мысленно восхитился я. – И все же похоже на сказку.
– Так оно и должно быть. Дюжина с лишним тысяч лет – не шутка, – протелепатировал лиловолицый.
По коридору проходили больные, сестры катили тележки, накрытые белыми тряпицами, электрик протащил заляпанную белилами стремянку, но все это я видел словно сквозь туман. Зато явственно вставала перед моими глазами картина Бакста «Древний ужас», на которой художник в начале двадцатого века запечатлел свое видение гибнущей Атлантиды. Не всякий посетитель Русского музея обращал на нее внимание – она повешена в сумрачном закуте, перед служебной лестницей, но впечатление производит неизгладимое…
– Так оно и должно быть, – повторил мой странный собеседник. – Гибель или, по крайней мере, резкий откат человеческой цивилизации происходил, по мнению ряда ученых, неоднократно, и легенды о них накладывались друг на друга, искажая картину. Американская исследовательница Мюрай Хоуп, например, полагает, что это происходило дважды. Первая катастрофа была связана с разделением праматерика Лемурии, или Мю, на два континента, а вторая вызвала гибель Атлантиды.
В середине прошлого века американский исследователь Чурчвард предпринял тщательное исследование ряда символов, религиозных представлений, архитектурных сооружений и изображений на глиняных пластинах, после чего написал книги: «Потерянный континент Мю» и «Дети континента Мю». По его мнению, на Земле некогда существовала цивилизация, условно названная им Мю. Многие совпадения в мифах, искусстве, религиозных доктринах у разных народов мира объясняются их общим истоком – великой некогда цивилизацией.
Чурчвард писал, что она существовала пятьдесят тысяч лет назад. Срок впечатляет, ведь человек современного вида, или Homo sapiens, возник несколько позже, сорок – тридцать шесть тысяч лет назад. Значит, за десяток тысяч лет до кроманьонцев на Земле существовала высокоразвитая цивилизация, которая обладала значительными знаниями о строении Галактики, атомном ядре, структуре ДНК и многом другом…
2
Перевязка, кормление с ложечки и пользование уткой утомили меня так, что после укола я провалился в сон, как в черную дыру, и не видел ни гурий у журчащих фонтанов, ни цветущих садов, ни поющих скульптур. Очнулся я от саднящей, изматывающей боли, когда день за окнами умер, а электрический свет в коридоре был тусклым и блеклым, как в покойницкой. Кроме того, у меня кружилась голова от сознания того, что лежу я на крутящейся Земле, которая к тому же вращается вокруг Солнца, а вся Солнечная система летит с невообразимой скоростью в звездную бездну.
И мерзко было думать, что на крохотной этой планете, подверженной всем превратностям судьбы, вечно сводят счеты, собачатся, обманывают друг друга, предают и убивают микроскопические человеки, тщась оттяпать у ближнего своего толику иллюзорного и столь же мизерного счастья…
– По словам Ванги, личность после смерти сохраняется. Хотя болгарская прорицательница отказалась объяснить, что значат ее слова, они все же могут служить некоторым утешением, – произнес в моей голове голос лиловолицего. – Нам скоро предстоит расстаться, но я надеюсь, встреча наша не пройдет для вас бесследно. На свете множество тайн, чудес и загадок, разбираться в которых значительно интереснее, чем клеить красочные ярлыки на бутылки с паленой водкой, увеличивая тем самым энтропию вселенной.
– Чего?! Что ты лепишь? – вскинулся я от неожиданности, и меня ослепила и оглушила очередная волна боли.
– Тихо, тихо. Сейчас вам станет легче. – Прохладная ладонь лиловолицего накрыла мои торчащие из бинтов пальцы, и мне действительно стало легче. – Определение энтропии с позиций физики не поможет нам понять друг друга. Сойдемся на том, что энтропию принято противопоставлять порядку, хотя она может выступать и в виде сверхупорядочивания. Это происходит, когда рост организационных структур, например управленческого аппарата, приводит не к упорядочиванию, а, наоборот, к хаосу и невозможности быстро и грамотно принять единственно верное решение. Связано это с тем, что принятие адекватного ситуации решения может зависеть от сотен, а то и тысяч людей, имеющих свой субъективный взгляд на проблему. Развитие цивилизации, идущей по технократическому пути, неизбежно влечет за собой усложнение ее структур и образование новых уровней, зачастую дублирующих друг друга. А ведь любая организация, доведенная до логического конца, приводит к абсурду в действиях и, стало быть, к хаосу.
– Не понимаю.
– У вас еще будет время разобраться в этом, если придет охота. А говорю я это все к тому, что, наращивая информационные ресурсы, упорядочивая связи и включая в этот процесс все большее и большее число людей, человечество тем самым плодит хаос, увеличивая долю энтропии. Неизбежный при этом рост внутренних противоречий усиливает нестабильность общества и ведет в конце концов к его саморазрушению. Таким образом, можно прийти к выводу, что техногенная цивилизация обречена и если ее не погубит природный катаклизм, то это сделает техногенная катастрофа или их череда.
– Веселая перспектива! – пробормотал я, забыв, что могу передавать свои мысли собеседнику без помощи звуков.
– Перспектива невеселая, но она есть. А жить с перспективой, какой бы она ни была, значительно интереснее, чем не видя ее, забывая о вечном в повседневной суете, – сообщил лиловолицый, явно намекая на мое прозябание в пресловутом подвале.
– Неужели любая цивилизация обречена и несет в себе зародыш собственной гибели?
– Пессимист сказал бы, что да, обречена, поскольку все, что некогда родилось, обречено погибнуть. Но, будучи оптимистом, отвечу, что нет, помимо исчезновения возможен переход в другое качество. Альтернативы этому не существует, ведь тот путь накопления знаний, которым идет человечество, является тупиковым. Уже сейчас ясно, что человек, даже если бы он жил вдвое дольше, был бы в состоянии усвоить лишь малую крупицу собранной человечеством информации. То есть он и впрямь превратился в винтик огромного механизма, и обезличивание отдельных особей со временем будет продолжаться и усиливаться. Наращивание знаний и таких внешних показателей культуры, как симфонии, книги, картины, скульптуры становится бессмысленным накоплением, если отдельный индивид лишается не только желания, но и возможности воспользоваться ими в должном объеме.
– Где же выход?
– Миф о грехопадении Адама и Евы в той или иной форме имеется у всех народов Земли и свидетельствует о том, что еще на заре времен неким провидцам стало ясно – человечество пошло по тупиковому пути развития. Рассуждая о развитии духа, они говорили не только о духовности в морально-этическом или религиозном понимании, но и о возможности людей получать информацию из тех информационных полей, которые пронизывают мироздание. Природа не скупа, она экономна и все же наделила человека колоссальными способностями. Люди используют примерно девять процентов головного мозга и не более шестидесяти процентов физических возможностей. Это колоссальный запас, о чем свидетельствуют единичные случаи, когда мозг человека под воздействием каких-то внешних факторов начинал работать с большим КПД. Примеров тому тьма: это, прежде всего, предсказатели – вспомните упомянутую мной Вангу, – телепаты, телекинетики, врачи-экстрасенсы, люди, обретшие способность левитировать и… – Голос в моем мозгу умолк, и я услышал, как заскрипела пружинная кровать под моим собеседником.
– В чем дело?
– Переход к другому способу получения знаний об окружающем мире неизбежен, если человечество хочет выжить. Лучше поздно, чем никогда. А теперь, позвольте, я положу руку на ваш лоб. За мной идут, и, чтобы я мог вернуться и стать настоящим Щасвирнусом, мне понадобится ваша помощь.
– Кто идет, зачем?
– Сейчас меня будут убивать, но, если вы мне поможете, я вернусь. Не сюда и не сейчас, но… Вы готовы мне помочь?
– Готов. Хотя я могу только веками шевелить. Ну разве что еще заорать благим матом. – Я сразу поверил ему, затопленный валом обрушившихся на меня чувств: отчаяния, ужаса, надежды, которые невозможно было передать словами – только телепатировать.
– Ни слова, ни звука, иначе тут начнется настоящая бойня. Постарайтесь ни о чем не думать. Или нет, представьте, что ваша голова – ларец, наполненный драгоценными камнями, в котором еще достаточно места для одной маленькой побрякушки.
Ладонь лиловолицего легла мне на лоб, и я даже сквозь бинты ощутил ее прохладу и тяжесть. Потом представил короб, заполненный искрящимися каменьями, и меня ослепила яростная вспышка света.
– Ну, вот и все. А теперь лежите тихо и не издавайте ни звука, что бы ни произошло. Закройте глаза, блеск их может привлечь внимание, и тогда мы пропадем оба.
Щасвирнус убрал руку с моего лба, и я закрыл глаза, теряясь в догадках, действительно ли это со мной происходит, или сестра всадила мне слишком большую дозу лекарства.
– Если все кончится благополучно, за мной придут. А вы на досуге подумайте о том, что мир полон тайн, загадок и чудес. Жизнь – хорошая штука и транжирить ее, разливая паленку в подвале, – непозволительная роскошь. Вы же художник, вы можете…
Послышался тихий треск, я невольно раскрыл глаза и увидел стремительно удаляющуюся по коридору фигуру. Еще две фигуры в нескладно сидящих белых халатах пронеслись мимо моей кровати, и кто-то отчаянно вскрикнул в дальнем конце коридора.
Превозмогая боль, я приподнялся на локте и увидел, что лицо странно запрокинувшего голову Щасвирнуса стало темно-фиолетовым, а пятна на нем почернели. Пальцы безжизненно свесившейся с кровати руки были скрючены, словно их свела судорога, и, тупо глядя на них, я понял, что он мертв, хотя в одеяле его не было дыр и оно не было залито кровью…
3
Мужики привязали Смеяну к Змиеву дубу, стоящему на вершине Змиева холма, за локти. Не сильно, поскольку жалели предназначенную Огнедышащему Змию девицу, но все же так, чтоб сбежать не могла. Если бы девка сдуру развязалась и пустилась в бега, так и сама бы сгинула в непролазных Гиблых лесах – в селение-то ей путь был заказан, – и родичей своих подвела под Змиев гнев.
Свидетельством того, на что способен разъяренный Змий, был и Змиев дуб, опаленный жаром и превратившийся в страшную черную раскоряку, и Змиев холм, на котором вот уже три десятка лет не росло ни одной травинки. Словно пламя, изрыгаемое летающим гадом, не только сжигало, но и отравляло все вокруг, даже землю лишая плодородной силы на веки вечные.
– Ну, ты… эта… не трухай… Змий тебя сглотит в один присест, ты и не почуешь. Зато весь род от погибели неминучей спасешь, – неловко попытались мужики утешить Смеяну и, сутулясь и косолапо переваливаясь с ноги на ногу, не поднимая глаз от земли, гуськом побрели с омертвелого холма.
– Дурень, слышь, пошли отсель! – позвал один из них Дурня, примостившегося у ног Смеяны и вперившего неподвижный взгляд в изгибы Вьюн-реки, берущей начало в Моровых топях, затерянных посередь Гиблых лесов.
– Слышь, Дурень, не дури! – вновь окликнул патлатого парня сердобольный селянин.
Мужики остановились, покричали Дурня и, видя, что тот не отзывается, махнув рукой и досадливо сплюнув, зашагали прочь от холма. Жаль Дурня, пропадет ни за щепоть муки, да, видно, доля у него такая. Не тащить же его с холма силком – парень хоть умишком слаб, силушкой не обижен. Раскидает селян, надает ни за что ни про что тумаков, даром что дурень, а могутным уродился.
Баба-дуры болтают, будто потому он здоровяк этакий, что мозговая силушка ему в плечи пошла, но всяк на селе знает, что был Дурень здоров от роду и смышлен как все, пока не пожег Змий Большие Закрома. Богатое было селение, людное, однако ж за день выгорело. Вся Дурнева семья сгорела, один он выжил – выбросила его мать из горящей избы. А вот братьев, сестричек – не успела. Да и сама в дыму насмерть задохлась. С тех пор и стал малец дурнем. С пятое на десятое о чем толкуют ему понимает, словом одним – дурень, хоть и справный помощник Кожемяке. Был справным. А теперь пожжет его Змий походя, чтоб не путался под лапами-крыльями. Ну что ж, Дурню – дурацкая смерть…
Мужики ушли по лесной тропе, ведущей в сторону селения, где избы весело дымили трубами, звенели молоты ковалей, бочары гнули распаренные доски, гончары крутили свои круги, Кожемяка с помощниками превращал свиные и коровьи шкуры в добротные, годные для пошива одежды и тачания обуви кожи. Смеяна проводила их заплаканными, покрасневшими глазами, до последнего надеясь, что смилуются соплеменники, избавят от страшной гибели. Знала, что надеяться не след – раз выпало ей по жребию стать жертвой Змиевой, так и станет, иначе сожжет гад огнедышащий селение, – а все ж таки надеялась. Зря надеялась, поняла Смеяна, и потекли по девичьим щекам медленные крупные слезы. И откуда б им взяться? Два дня с матушкой, сестрами и подружками ревела, в голос выла, казалось бы, все уж выплакала, ан нет, текут еще…
А когда слезы кончились и подступивший к горлу ком истаял, Смеяна сказала сидящему у ее ног Дурню:
