Текст книги "Досточтимый Беда — ритор, агиограф, проповедник"

Автор книги: Мария Ненарокова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

Эти представления об идеальном настоятеле позволяют Беде отбирать в жизни реальных людей, с которыми он находился рядом или о которых он слышал, нужные сведения. С другой стороны, реализация идеала варьируется, поскольку Беда пишет о реальных, знакомых ему людях. В рамках одного типа создается пять моделей поведения, но все пять являются отражениями признанной нормы.

Схема античной похвальной речи, которую Беда использовал в качестве общего плана повествования, приобретает под его пером некоторые изменения. Если для античного ритора физическая сила упоминается вместе с благородной внешностью героя, то для Беды, ритора-христианина, внешность не имела большого значения. Его внимание было сосредоточено на чертах героя, отражавших его духовный мир. Кротость, смирение, приветливость являются важными для христианина качествами характера. Физическая сила героя упоминается потому, что она помогает ему исполнять тяжелые монастырские послушания. Рассказывая о деятельном периоде жизни героя, античный ритор должен был начинать с его обычаев и затем переходить к деяниям как следствию этих обычаев. Беда начинает с деяний, так как они являются самым важным в жизни героя, его подвигами ради Христа.

Не все лица, чьи имена встречаются в «Жизнеописании», удостаиваются рассказа, в котором используются все элементы похвальной речи. Беде свойственно обостренное чувство иерархичности человеческого общества, поэтому он выстраивает иерархию персонажей. Так, Бенедикт, основатель монастыря и его первый настоятель, его преемник Кеолфрид и Эостервине, родственник Бенедикта, равный ему по знатности, получают наиболее полные жизнеописания. Если же герой, по мнению Беды, занимает в его иерархии действующих лиц более низкое место, ему полагается характеристика, включающая в себя общие сведения о его образованности, личностных качествах, деяниях на пользу монастыря.

В отличие от античного ритора, которому предписывалось составлять либо хвалу, либо хулу, Беда описывает своих героев более объективно. Так, сведения о болезни Сигфрида, которые античный ритор должен был бы рассмотреть как элемент хулы, Беда включает в положительную характеристику, ибо, с точки зрения христианина, порицания достоин только грех, а не болезнь.

Поскольку Беда стремится к созданию правдоподобного повествования, он, согласно рекомендациям «Риторики к Гереннию», приводит свидетельства авторитетных лиц о своих героях. Это могут быть люди, занимающие высокое общественное положение (короли, папы), настоятель Веармута и Ярроу или безымянные горожане, чье свидетельство весомо благодаря их многочисленности и единодушию. Все эти люди на словах или на деле подтверждают мудрость, высокие духовные дарования, праведность жизни главных героев.

По времени своего создания «Жизнеописание пяти отцов настоятелей» (после 716 г.) стоит после «Жития св. Феликса» (ок. 709) и предваряет «Житие св. Катберта» (721 г.). Применяя схему похвалы в своем первом житии, Беда еще учился рассказывать о героях-христианах средствами античной литературы. В «Жизнеописании» он гораздо более свободно пользуется элементами похвальной речи, расставляя их в последовательности, отвечавшей его мировоззрению. Следующее произведение, темой которого также является жизнь незаурядного человека, «Житие св. Катберта», показывает мастерское владение приемами составления похвалы в тексте значительно большего размера, чем «Житие св. Феликса» или «Жизнеописание отцов настоятелей».

5. «Жизнеописание» Беды в истории литературы

Судьба «Жизнеописания» оказалась так же интересна, как и судьба «Жития св. Катберта», но, в отличие от жития, которое, как говорилось выше, стало источником для произведений самых разных жанров, «Жизнеописание», по мнению Д.X. Фармера, «явилось, начиная с XI в., источником и образцом»[402]402
  Farmer D.H. Introduction // The Age of Bede. P. 28.


[Закрыть] для авторов монастырских хроник, рассказывающих об основании своих монастырей, о людях, их возглавлявших, о донаторах и покровителях, а также о монастырских владениях[403]403
  Brown G.H. The Venerable Bede. P. 83.


[Закрыть]. Однако сравнение «Жизнеописания» с анонимной «Историей настоятелей» показывает, что текст Беды недостаточен как единственный образец. В подходе к передаче содержания образцом может, скорее, считаться анонимная «История», сохраняющая многие важные для земной истории монастыря детали, которые были опущены Бедой. Он вовсе не намерен сохранять рассказ о событиях во всей полноте. И это касается не только истории Кеолфрида, но и событий, связанных с основателем Веармута и Ярроу, Бенедиктом Бископом, и документов, которые включены в «Историю», но отсутствуют в «Жизнеописании». Так, Беда опускает упоминание о друге Бенедикта, настоятеле неизвестного галльского монастыря, который помогал искать мастеров для постройки церкви в Веармуте[404]404
  English Historical Documents. P. 500 – 1042. V.l / Ed. D.Whitelock Oxford, 1955. P. 699.


[Закрыть]; не рассказывает подробности основания и первоначальной истории Ярроу, которые в «Истории» занимают три главы[405]405
  Ibidem. P. 700–701.


[Закрыть]; отношения Бенедикта – настоятеля большого монастыря – и короля также остаются неосвещенными[406]406
  Ibidem. P. 700.


[Закрыть]. Даже подробности последнего путешествия Кеолфрида в Рим, его маршрут[407]407
  Ibidem. P. 705–706.


[Закрыть], встречи с королем франков Хильпериком[408]408
  Ibidem. P. 706.


[Закрыть] и правителем Лингоны[409]409
  Ibidem. P. 707.


[Закрыть] тоже не вошли в «Жизнеописание пяти отцов настоятелей».

С другой стороны, «Жизнеописание» гораздо более подходит под определение «повествования о деяниях древних», чем «история», которая представляет собой рассказ об одном человеке, Кеолфриде, с небольшими вставками – историями других героев. Беда, как и в случае «Жития св. Катберта», обратился к монастырскому преданию и свидетельствам очевидцев. Это было, вероятно, легко сделать, так как могли быть живы монахи, пришедшие в Веармут и Ярроу с основателем монастыря, Бенедиктом, да и сам Беда был свидетелем многих событий, происходивших в монастыре. Результатом его труда явилось повествование, рассказывающее равно о Веармуте и Ярроу и обо всех отцах настоятелях по определенному плану. Из всех документов, которые были включены в анонимную «Историю», Беда сохраняет лишь рекомендательное письмо Хвэтберта, но в тексте «Жизнеописания» оно выполняет риторическую функцию: это род «энкомия», оценка героя со стороны. Можно предположить, что «История» и «Жизнеописание», связанные единством темы и героев, переписывались вместе, как это было в случае «Жития св. Катберта» Беды и глав, посвященных этому же святому, из «Церковной истории англов» того же автора. «История» и «Жизнеописание», дополняя друг друга, могли бы послужить единым образцом для средневековых хронистов.

Традиция монастырской хроники, у истоков которой стоят произведения, связанные с Веармутом и Ярроу, распространилась не только в Британии, но и за ее пределами. Примером продолжения этой традиции на континенте может служить хроника монастыря Эм в Северной Ютландии (Дания)[410]410
  Om Klosters Kronike. Arhus, Historisk Sam fund for Arhus Amt, 1968.


[Закрыть], основанного и возглавлявшегося выходцами из Англии[411]411
  Ibidem. P. 7, 28.


[Закрыть]. Несмотря на то, что «Хронику монастыря Эм» от «Жизнеописания» отделяет около пятисот лет, можно уловить определенное сходство в зачине[412]412
  Ibidem. P. 7.


[Закрыть], построении текста, характеристиках настоятелей, возглавлявших монастырь к моменту написания первых глав «Хроники»[413]413
  Ibidem.


[Закрыть], обилие документов. Автор «Хроники» увидел свой монастырь только в земном измерении; в результате было создано произведение, которое можно было продолжать до тех пор, пока монастырь существует. Однако, воодушевлявшая Беду идея истории монастыря как странствия малого Града Божия на земле, ускользнула от его последователей. Послужив образцом для нового жанра, «Жизнеописание», тем не менее, стоит особняком среди монастырских историй и хроник.

Примечания к главе IV

Текст «Жизнеописания» приводится по изданию:

Migne J.-P. Patrologiae Latina Cursus Completus. V. 94. Paris, 1850. P. 413 – 729.

Глава V. Беда-проповедник

1. О гомилетической традиции до Беды

Последние годы жизни Беды (730–735) отмечены созданием наиболее зрелых его произведений. Одно из них, «Церковная история англов», сохранило свою привлекательность и для современных читателей, являясь фактически единственным источником сведений по истории и культуре раннесредневековой Англии. Другое – книга «Гомилий на воскресные Евангельские чтения», предположительно составленная одновременно с «Церковной историей»[414]414
  Brown G.H. Bede The Venerable. P. 63.


[Закрыть], было широко известно на протяжении всего периода Средних веков. Гомилии Беды пользовались заслуженной славой не только в Англии, но и по всей Европе, свидетельствуя о глубине и ясности богословия их автора и о его риторском мастерстве.

Местная, кельтская гомилетика была далеко не столь развита по сравнению с кельтской агиографией или другими областями христианской литературы[415]415
  Cateh M.Mc. The Achievement of Aelfric and his Colleagues in European Perspective // The Old English Homily and its background / Ed. P.Szarmach and B.F.Huppe. Albany, 1978. P. 51.


[Закрыть], поэтому в VII – нач. VIII вв. на Британских островах утвердились те типы проповеди, которые были принесены туда миссионерами св. Григория Великого. Один из них был создан в III в. н.э., когда возникла необходимость «представить учение о вере и нравственности христианской в виде цельной системы знания, которую можно было бы противопоставить еретическому гнозису»[416]416
  Гроссу И. Исторические типы церковной проповеди. Киев, 1910. С. 17.


[Закрыть]. Целью проповедников было внимательное изучение и толкование Св. Писания с тем, чтобы защитить его авторитет против еретиков. Этот тип проповеди получил название «гомилия» – от грк. «беседа»[417]417
  Smetana С. Paul the Deacon’s Patristic anthology // The Old English Homily and its background. P. 78.


[Закрыть]. По именам богословов Оригена и Св. Григория Великого, создавших лучшие произведения такого типа, она называлась сначала оригеновской[418]418
  Гроссу Н. Указ. соч. С. 16.


[Закрыть], затем григорианской[419]419
  Барсов H.И. Конспект лекций по гомилетике, читанных студентам III курса Санкт-Петербургской духовной академии. СПб., 1888. С. 6.


[Закрыть] изъяснительной гомилией.

Творчество св. Григория Великого было венцом развития изъяснительной гомилии. Его гомилии на Евангелия и на книгу пророка Иезекииля были очень известны, в частности, в Древней Англии. Они дошли до нашего времени во многих списках. Эти произведения, привезенные миссионерами св. Григория, оказали огромное влияние на формирование англо-латинской гомилетики[420]420
  Ogilvy J.D.A. Books known to the English, 597 – 1066. Cambridge, Mass. 1967. P. 150 – 151.


[Закрыть].

Гомилии обоих вышеназванных авторов входили и в круг чтения Беды[421]421
  Ibidem. P. 150 – 151, 208 – 209; Laistner M.L.W. The Library of the Venerable Bede. P. 263 – 266.


[Закрыть]. Гомилии св. Григория он даже упоминает – среди прочих произведений – в житии этого святого, открывающем II книгу «Церковной истории англов»[422]422
  Beda Venerabilis. Historia Ecclesiastica Gentis Anglorum / Ed. B.Colgrave, R.A.B.Myers. Oxford, 1960. В. II. Ch. I. P. 126.


[Закрыть]. Вполне возможно, что упоминание о структуре книги (сорок гомилий в двух книгах) вызвано тем, что она послужила Беде образцом для создания своего сборника.

Однако чтобы подражать такому совершенному образцу, нужно было пройти соответствующую подготовку. Начальные знания в области ораторского искусства Беда, как и все средневековые проповедники, получил из античных риторических трактатов, среди которых было сочинение Квинтилиана[423]423
  Davis R. Bede’s Early Reading. Speculum VIII. P. 194–195


[Закрыть]. Кроме того, ему были, возможно, известны «О нахождении» Цицерона[424]424
  Ray R. Bede and Cicero. Anglo-Saxon England. V. 16. P. 1 – 15. Cambridge, 1987.


[Закрыть] и «Риторика к Гереннию», приписываемая этому же автору. «Риторика к Гереннию» и «О нахождении» Цицерона, называемые соответственно «Старой» и «Новой» риторика-ми, были самыми распространенными учебниками красноречия в Средние века[425]425
  Гаспаров M.Л. Избранные труды. Т. 1. М., 1997. С. 594.


[Закрыть].

Произведения христианских авторов, посвященные проблемам гомилетики, также входили в круг чтения Беды[426]426
  Laistner M.L.W. Op. cit. P. 263 – 266.


[Закрыть]. К ним можно было обращаться, уже имея начальную риторическую подготовку, так как вопросы построения проповеди в них не рассматривались. Сочинение блаж. Августина «О христианском учении» по сути дела являлось первой христианской риторикой. В нем излагались такие вопросы, как учение о трех стилях речи, о слоге и изложении в проповеди. В качестве примеров использовались отрывки из Посланий св. ап. Павла, из книги пророка Амоса, а также из произведений св. Киприана Карфагенского и св. Амвросия Медиоланского[427]427
  Барсов Н. И. Очерк истории гомилетики // Несколько исследований исторических и рассуждений о вопросах современных. СПб., 1899. С. 180 – 281.


[Закрыть]. Другим произведением, к которому обращался Беда, была книга св. Григория Великого «Об обязанностях пастыря», в которой среди прочих вопросов уделялось внимание учению об изменении содержания проповеди «применительно к полу, возрасту, способностям, общественному положению»[428]428
  Там же.


[Закрыть] слушателей. Особо подчеркивалась необходимость тщательной подготовки каждой проповеди. Согласно св. Григорию, проповеднику следовало заранее продумать содержание своей речи, представить себе общий план и логические переходы от одной мысли к другой[429]429
  Там же.


[Закрыть].

Знакомство с античной риторической теорией, с одной стороны, и с развивавшими ее положения сочинениями Отцов Церкви, с другой, помогло Беде сформироваться как блестящему проповеднику. Его слава была столь велика, что в течение всего периода Средних веков ему приписывали множество проповедей, автором которых он не был[430]430
  Brown G.H. Op.cit. P. 63.


[Закрыть]. Имя Беды стоит в одном ряду с такими почитаемыми проповедниками Древней Англии, как Альдхельм, Алкуин, Кюневульф, Дунстан, Эльфрик и Вульфстан[431]431
  Lefson D.R. The Poetic Content с the Revival Homily // The Old English Homily and its background. P. 140.


[Закрыть].

2. «Exordium» – «вступление» – как часть проповеди

Система античной риторики предполагает существование формул наиболее общего характера, которые могут быть использованы при составлении произведений любого жанра, воспринимаемых на слух или в письменной форме. Согласно Цицерону, чей трактат «О нахождении» был широко известен в средневековой Европе и, возможно, находился в библиотеке Ярроу и Веармута при жизни Беды, прежде чем начать изложение дела, оратору следует «надлежащим образом приготовить души своих слушателей к восприятию оставшейся части своей речи»[432]432
  Ciceron De l’invention. P. 75.


[Закрыть]. Чтобы добиться в этом успеха, он должен «сделать их благосклонными к себе, внимательными и восприимчивыми»[433]433
  Ibidem.


[Закрыть]. При этом оратор должен высказывать кротость и смирение[434]434
  Ibidem. P. 77.


[Закрыть], что соответствует представлениям об идеальном поведении христианина. Для того, чтобы склонить аудиторию на свою сторону, оратору необходимо выстроить вступление к своей речи по определенному плану. По мнению Цицерона, благорасположение аудитории зависит от четырех факторов: «от нас, от противников, от выносящего суждение, от дела»[435]435
  Ibidem. P. 78.


[Закрыть].

Беда обнаруживает знание правил, по которым Цицерон советует строить вступление к речи, и требований, предъявляемых к вступлению автором «Риторики к Гереннию».

Проповедник, обращающийся к своей пастве, отличается от человека, выступающего в суде, тем, что первый может предполагать положительный настрой аудитории. Люди, которые пришли на службу, уже самим своим приходом выражают согласие слушать то, что им скажут. Поскольку они христиане, они заранее согласны с истинностью того, что говорится в священных христианских текстах. На проповедь отводится довольно много времени, но проповеднику следует помнить, что предмет вступления, да и всей проповеди, не его личность, но причины, побудившие его выбрать ту или иную тему.

В одной из рекомендаций Цицерона, которую мог бы учесть Беда, составляя вступление к своим гомилиям, была похвала тому делу, которое определило предмет проповеди[436]436
  Tullii M. Ciceronis opera. V. 1. New York, 1831. P. 63.


[Закрыть]. Беда обязательно подчеркивает пользу, которую слушатель извлечет из запоминания священного текста и комментариев к нему.

Согласно Цицерону, та часть вступления, в которой дух слушателя «тайным образом подчиняется»[437]437
  Ibidem. P. 2.


[Закрыть] оратору, называется «заявлением»; безымянный автор «Риторики к Гереннию» раскрывает то, что входит в «заявление». В «заявлении» оратор должен «показать то, почему это дело доброчестно или кратко изложить, о каких делах мы собираемся говорить»[438]438
  Ibidem.


[Закрыть]. Беда обычно объясняет своим слушателям, почему следует запомнить евангельский текст, который они услышали за службой, или чему конкретно посвящена проповедь. Другое требование, высказанное в «Риторике к Гереннию», также соблюдается Бедой, ибо гомилия необходимо должна начинаться с текста из Св. Писания, являясь его развернутым толкованием: оратор может начать «от закона, от писания или от какого-либо другого надежнейшего вспомогательного средства для нашего дела»[439]439
  Ciceron De l’invention. P. 77.


[Закрыть].

Беда начинает свою речь с обращения к слушателям: «братия возлюбленные» (III, I, XXI), «ваше братолюбие» (IV), «братия» (XVI). Очень часто смирение и кротость, о которой говорил Цицерон, необходимость говорить «без надменности»[440]440
  Ibidem.


[Закрыть], выражаются у Беды в том, что он совмещает свою точку зрения с точкой зрения братии. Говоря проповедь, он как бы стоит среди слушателей, а не поучает их как более знающий или опытный человек:

Господь Иисус Христос Создатель и Искупитель наш, желая исцелить раны нашей гордыни, и, когда Сам был в образе Бога, приняв образ человека, смирил Самого Себя, сделавшись послушным даже до смерти; если мы также желаем взойти на высший предел «духовный», Он указывает «нам», чтобы мы скорее поспешили на путь смирения; Он предписал нам терпеливо переносить и любые несчастия века сего и также саму смерть, если мы сильно желаем увидеть истинную жизнь; Он обещал нам дары славы, но обещал и поединки брани. «...» Усилием немалым труд «совершается», если кто желает взойти к высотам. Ибо мы всходим на вершины гор со столь великим потом, сколь много необходимо пытаться, чтобы иметь житие на небе и удостоиться успокоения на горе святой Господней, о которой поет Псалмопевец «...» (с. 228) (L. II. XVIII).

Говоря о жизненном пути христианина, Беда, сам проходивший этот путь с его скорбями, не мог не отождествлять себя с братией, со слушателями. Это был бы верх той самой гордыни, от которой проповедник должен предостерегать свою аудиторию.

Проповедник объединяется с братией и в радости:

Мы услышали из чтения Евангельского, братия возлюбленные, как проходил праздник обновления в Иерусалиме. Праздником обновления назывались торжества освящения храма, когда народ божий имел обыкновение торжественно справлять по древним традициям отцов. Следуя по стопам каковых, мы, согласно обычаю христианского мира, постарались сделать торжественным ежегодный «праздник» освящения нашей церкви посредством подобающих Богу хвалений и бдений. И этот день нам как праздничный подобает отмечать тем большей преданностью, что мы знаем, что он приятнейший для нашего Искупителя ... (с. 243) (L. II. XXI).

Необходимым элементом вступления является формулирование темы проповеди. Иногда вступление начинается с темы, сформулированной кратко:

Придя прежде начала Господней проповеди, как вы услышали из чтения св. Евангелия, братия возлюбленные, Иоанн пребыл в пустыне, где он крестил и проповедовал крещение покаяния во оставление грехов (L. I. III) (с. 22).

Но тема может быть сформулирована и более пространно, причем создается живая картина, которая готовит к восприятию темы. При этом в картине, возникающей перед мысленным взором слушателя, есть составляющие, которые чуть далее образуют утвердительное предложение, «тему»; но в том отрывке XVII гомилии, который формально может называться вступлением, тема предстает в виде пересказа прямой речи св. ап. Петра:

Петр, услышав от Господа, что богатому трудно было войти в Царство Небесное, и зная, что он сам и его со-ученики полностью презрели удовольствия обманывающего мира, захотел узнать, на какую большую награду они или прочие презирающие мир, должны надеяться за большую добродетель ума (L. II. XVII) (с. 224).

Упоминание «прочих, презирающих мир», делает вопрос св. ап. Петра не только важным для него лично, но и для братии, слушающей гомилию. Так завуалированно осуществляется цицероновский принцип «от лица, выносящего суждение»[441]441
  Tullii M. Ciceronis opera. V. 1. P. 15.


[Закрыть]. Цицерон предписывает оратору показать, что он считает слушателей мудрее и опытнее себя и полагается на их «справедливое мнение», «суждения и авторитет».

Сказать монашествующей аудитории, что она может сама судить о «награде» за «добродетель ума», было совершенно невозможно по соображениям этическим (грубая лесть). Однако поставить братию в один ряд со св. ап. Петром, выведя монахов в качестве последователей апостола, «презирающих мир», оказалось вполне уместным.

Две части высказывания образуют тему по смыслу. Сама же тема формулируется в комментарии к стиху из Евангелия, представляющему собой вопрос ап. Петра «вот, мы оставили все и последовали за Тобой; что же будет нам?» (Мф 19:27).

Совершенен же тот, кто, уходя, продает все, что имеет, и раздает нищим, и, идя, следует Христу. Он будет иметь сокровище неиждиваемое на небесах (L. II. XVII) (с. 224).

Вся XVII гомилия является раскрытием этой темы.

Согласно правилам риторики, другим элементом вступления является объяснение того, «почему это дело доброчестно». Так, гомилия II прямо начинается с объяснения, чем именно евангельское чтение, в ней разбираемое, полезно слушателям:

Чтение св. Евангелия, которое мы услышали, возвещает нам, «какие» всегда должно почитать начала нашего искупления, которым надо всегда подражать (L. I, II) (с. 15).

Иногда Беда исполняет оба требования «Риторики к Гереннию», одновременно формулируя тему и подчеркивая ее особую важность для слушателей.

Чтение св. Евангелия, которое вы, братия, только что услышали, насколько усердно следует познавать и без забвения непрестанно удерживать в памяти, настолько не подлежит сомнению, что оно сообщает нам о великом совершенстве веры, являет великую твердость той же совершенной веры против всех искушений (L. II. XVI) (с. 222).

Вступление по структуре своей может быть разнообразным. Беда строит вступление по схеме доказательства, данной в «Риторике к Гереннию». Согласно этому трактату, «наиболее совершенно и превосходно то доказательство, которое распределяется на пять частей: тема, обоснование истинности темы, развернутое ее доказательство; ... опускается или обобщение, или речевое украшение»[442]442
  Ibidem.


[Закрыть].

Образцом вступления, построенного по принципу доказательства, как оно формулируется в «Риторике к Гереннию», является начало XV-ой гомилии Беды, «На бдение в день блаженных апостолов Петра и Павла».

Тема:

«Настоящее чтение Святого Евангелия сообщает нам о силе совершенной любви»

Обоснование истинности темы:

Совершенная любовь есть «любовь» таковая, которой нам предписано любить Бога от всего сердца, от всей души, «изо» всей силы, ближних же, словно самих себя

Развернутое подтверждение темы:

И ни один из этих двух видов любви не имеет силы быть совершенным без другого, потому что ни Бога без ближнего, ни ближнего без Бога мы не можем любить надлежащим образом.

Речевое украшение:

Поэтому Господь столько раз спрашивал Петра, любит ли тот Его, а тот отвечал, что Он Сам свидетель тому, что любит, и «Господь» добавлял каждый раз, заключая «свою речь» следующим образом: «паси овец моих» (Ин. 21:15). И как если бы Он говорил открыто: Сие есть обыкновенное и верное доказательство неповрежденной любви к Богу, если попытаешься проявить заботу неусыпного труда о братиях.

Обобщение:

Ибо если кто-нибудь пренебрежет делом милосердия, которое имеет возможность совершить для брата, «этим» он показывает, что он не должным образом любит своего Создателя, презирая Его предписания поддерживать «своего» ближнего в нужде (L. II. XV) (с. 214).

Согласно «Риторике к Гереннию», речевые украшения представляют собой такую часть доказательства, которую легко можно опустить, если «и доказательство будет краткое, и дело незначительное и простое»[443]443
  Ibidem.


[Закрыть]. Однако легкость в избавлении от этой части доказательства вовсе не умаляет ее значения в рассказе о значительных или сложных делах. Речевые украшения используются в схеме доказательства для того, «чтобы предмет разбирательства был выделен как достойный и красиво изложенный, когда приведено прочное доказательство»[444]444
  Ibidem. P. 20.


[Закрыть]. Под «речевыми украшениями» понимаются сравнения, примеры, усиления и другие художественные средства, «которые относятся к усилению и обогащению доказательства»[445]445
  Ibidem. P. 15.


[Закрыть].

В рассматриваемом выше фрагменте из XV гомилии среди речевых украшений находим пример с цитатой из Евангелия и перифраз. Праздник свв. апп. Петра и Павла в монастыре, основанном Бенедиктом Бископом, отмечался с большой торжественностью, так как Веармут и Ярроу были освящены во имя этих апостолов.

Развитые речевые украшения мы находим и в VII гомилии, произнесенной на самой торжественной из трех служб Рождества. Во вступлении Беда обосновывает необходимость обратиться к Евангелию от Иоанна, когда слушателям хотелось бы узнать «о вечности Слова, то есть Божественной природы» Господа (L. I. VII) (с. 38–44). Беда пользуется тропами и фигурами, чтобы достигнуть «усиления и обогащения доказательства».

Уподобление:

Потому в награду среди символов четырех животных Иоанн уподобляется летящему орлу. Ведь орел имеет обыкновение летать выше всех птиц, смотреть на лучи сияющего солнца «один» из всех живых существ. А прочие евангелисты словно бы ходят с Господом по земле, те, которые, в достаточной мере рассказывая о Его временном рождении и земных деяниях,

Антитеза:

мало сказали о Божестве; сей же словно к небу взлетает с Господом; он, весьма мало повествуя о Его земных деяниях, познал вечную силу Его божества, чрез которую сотворено все, воспаряя более возвышенным умом и «все» озаряя более ясным размышлением, и нам для научения передал на письме.

Обобщение, построенное на антитезе, подкрепленное цитатами:

(Интересно, что по смыслу это скорее добавление, чем противопоставление, но по форме это антитеза)

Итак, другие евангелисты описывают Христа «как» рожденного с определенного момента времени; Иоанн же о Нем свидетельствует, что Он уже был в начале, говоря: «В начале было Слово» (Ин 1:1). Другие рассказывают, как Он внезапно появился среди людей; этот же ясно показывает, что Он был у Бога всегда, говоря: «... и Слово было у Бога» (Ин 1:1). Другие являют Его Человеком, живущим среди людей; этот – Богом, пребывающим у Бога в начале, говоря: «... и Слово было Бог» (Ин 1:1). Другие рассказывают о великих делах, которые Он совершал, будучи Человеком; этот явил, что всю тварь видимую и невидимую Бог Отец сотворил чрез Него; «евангелист» говорит: «Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть» (Ин 1:4) (с. 38–39).

Несмотря на то, что обобщение должно «кратко завершать «речь», соединяя части доказательства»[446]446
  Ibidem.


[Закрыть], во вступлении к VII гомилии встречаем пример развитого обобщения, включающего в себя четыре предложения, каждое из которых состоит из двух противоположных по смыслу частей и евангельской цитаты, подкрепляющей второй член антитезы. Беда прибегает к столь сложному по структуре обобщению, так как оно является одновременно и обобщением к вступлению VII проповеди, и напоминанием вкратце того, что слушатели помнят из проповедей двух предыдущих рождественских служб (службы ночной и на рассвете). В предыдущих гомилиях рассказывалось о земных обстоятельствах Рождества. Они были сказаны на тексты из Евангелий от Луки и Матфея, как Беда и напоминает аудитории в самом начале VII гомилии. Евангелие от Иоанна в определенном смысле дополняет три синоптических Евангелия, ибо оно считается самым мистическим из четырех. Поэтому Беда поставил себе задачу показать значение Евангелия от Иоанна по сравнению с другими Евангелиями и объяснить, почему именно евангелист Иоанн смог говорить «о божестве» Спасителя.

Вступление обычно оканчивается переходом, который должен показывать слушателю приближение основной части проповеди. Переход может быть недвусмысленным призывом к вниманию. Так, Беда, обосновывая тему XVI гомилии, приводит цитату из Евангелия, не относящуюся к комментируемому тексту. Чтобы не уклониться от выбранной темы, в рассуждения, интересные сами по себе, но не связанные с воскресным чтением этого дня, он обрывает ход мысли довольно резко:

«...» Но это излагается полнее в других местах. Ныне же, обратившись к объяснению по порядку чтения Господня, сначала послушаем с того места, где упоминается имеющийся «текст» (L. II. XVI) (с. 219).

Вступление гомилии XVI, таким образом, приобретает законченную форму.

В отличие от XVI гомилии («На праздник свв. апп. Петра и Павла»), связанная с ней по содержанию гомилия XV, которая была произнесена вечером предыдущего дня, имеет совсем другой переход. Он играет роль мостика, соединяющего вступление и основную часть проповеди, причем вступление плавно переходит в изложение.

«...» Какова же в действительности та любовь, которую нам нельзя иметь без вдохновения божественной благодати, Господь дает скрыто понять таким образом (L. II. XV) (с. 215).

Переход XV гомилии соединяет абстрактное рассуждение о совершенной любви и конкретную ситуацию, описываемую в тексте Евангелия от Иоанна, который читался в этот день за воскресной службой. Внимание аудитории переключается с теории на практику при помощи косвенного вопроса («Какова же в действительности та любовь ...»), акцент в котором падает на «в действительности».

Переход может еще раз подводить итоги сказанного и содержать в себе положение, которое будет раскрываться дальше:

Удивительно, что блаженный Иоанн в начале своего Евангелия о Божестве Спасителя и возвышенно напитал верой истинно верующих (подведение итогов. – М.Н.), и со властью одержал верх над вероломством еретиков (новая тема. – M.Н.) (L. I. VII) (с. 39).

Переход показывает значение Евангелия от Иоанна для опровержения ересей и тем самым дает подтему: «Евангелие и ересь». Далее Беда объясняет, как различные заблуждения уничтожаются при сопоставлении их с началом Евангелия от Иоанна.

Иногда Беда пользуется довольно простым переходом, соединяющим вступление и основную часть проповеди в единое целое. Вступление XVII гомилии рассказывает о вопросе ап. Петра Христу: какая награда ожидает тех кто оставил все земное и последовал за Спасителем. Беда, формулируя саму тему проповеди, отвечает на вопрос, но ему требуется обоснование. Он находит это обоснование в первом стихе комментируемого текста. Поэтому переход от вступления к собственно проповеди звучит следующим образом:

Поэтому, когда Петр спросил, хорошо отвечает таковым Иисус: «далее следует первый стих текста и комментарий к нему» (L. II. XVII) (с. 224).

Таким образом, можно заключить, что вступление к проповедям построено в соответствии с законами риторики. Учитываются почти все рекомендации Цицерона, помогающие оратору увлечь аудиторию, хотя позиция «от противников» исключается. Вступление практически всегда строится Бедой по схеме доказательства, так как ему приходится обосновывать важность выбранной темы. Более разработаны вступления праздничных гомилий. Напротив, гомилии, прочитанные за рядовой службой или входящие в число праздничных, но произнесенные не на самой главной службе праздника, могут не иметь развитого вступления, богатого художественными средствами. Вступление играет довольно значительную роль в подготовке аудитории, оно может иметь законченную форму, либо при помощи перехода соединяться с основной частью проповеди.