Текст книги "Александрийская поэзия"

Автор книги: Мария Грабарь-Пассек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)

– Ты в Колофоне рожден? В Кимах отчизна твоя?

– Нет, и не здесь и не там. – Ну, тогда ты пришел с Саламина?

– Нет, не оттуда. – Скажи, где же твой город родной!

– Я не скажу. – Почему же? – Как только его назову я,

Прочие все города станут враждебными мне.

Аноним

О ГЕСИОДЕ

Музы тебя, Гесиод, увидали однажды пасущим

В полдень отару овец на каменистой горе

И, обступивши кругом, всей толпою, тебе протянули

Лавра священного ветвь с пышною, свежей листвой.

Также воды из ключа геликонского дали, который

Прежде копытом своим конь их крылатый пробил.

Этой водою упившись, воспел ты работы и роды

Вечно блаженных богов, как и героев былых.

Асклепиад

В роще тенистой, в Локриде, нашедшие труп Гесиода

Нимфы омыли его чистой водой родников

И, схоронив его, камень воздвигли. Потом оросили

Землю над ним пастухи, пасшие коз, молоком

С примесью меда – за то, что, как мед, были сладостны песни

Старца, который вкусил влаги парнасских ключей.

Алкей Мессенский

О СТЕСИХОРЕ

Почва сухая Катаны в себя приняла Стесихора. 476

Музы устами он был, полными звучных стихов;

В нем, говоря языком Пифагора, 477душа обитала

Та же, что раньше его в сердце Гомера жила.

Антипатр Сидонский

О ПИНДАРЕ

Флейту из кости оленьей рожок боевой заглушает, —

Так ты над всеми царишь лирой гремящей своей.

Да, не напрасно к младенцу роями слеталися пчелы,

Сотовым медом своим, Пиндар, питая тебя.

Верный свидетель тому сам бог меналийский рогатый:

Гимны запел он твои – и про свирель позабыл.

Антипатр Сидонский (?)

ОБ АНАКРЕОНТЕ

Анакреонта гробница. Покоится лебедь теосский;

С ним, охватившая все, страсть его к юношам спит.

Но раздается еще его дивная песнь о Бафилле,

Камень надгробный досель благоухает плющом.

Даже Аид не сумел погасить твою страсть: в Ахеронте

Снова тебя охватил пылкой Киприды огонь.

Антипатр Сидонский

О ТРАГИКАХ

Я – тот Феспид, 478что впервые дал форму трагической песне,

Новых Харит приведя на празднество поселян

В дни, когда хоры водил еще Вакх, а наградой за игры

Были козел да плодов фиговых короб. Теперь

Преобразуется все молодежью. Времен бесконечность

Много другого внесет. Но что мое, то мое.

Диоскорид

То, что Феспид изобрел – и сельские игры, и хоры, —

Все это сделал полней и совершенней Эсхил.

Не были тонкой ручною работой стихи его песен.

Но, как лесные ручьи, бурно стремились они.

Вид изменил он и сцены самой. О, поистине был ты

Кем-то из полубогов, все превозмогший певец!

Диоскорид

Это могила Софокла. Ее, посвященный в искусство,

Сам я от Муз получил и как святыню храню.

Он, когда я подвизался еще на флиунтском помосте, 479

Мне, деревянному, дал золотом блещущий вид;

Тонкой меня багряницей одел. И с тех пор, как он умер,

Здесь отдыхает моя легкая в пляске нога.

– Счастлив ты, здесь находясь. Но скажи мне, какую ты маску

Стриженой девы в руке держишь. Откуда она?

– Хочешь, зови Антигоной ее иль, пожалуй, Электрой, —

Не ошибешься: равно обе прекрасны они.

Диоскорид

Сын Софилла, Софокл, трагической Музы в Афинах

Яркой блиставший звездой, Вакховых хоров певец,

Чьи волоса на фимелах и сценах нередко, бывало,

Плющ ахарнийский 480венчал веткой цветущей своей,

В малом участке земли ты теперь обитаешь. Но вечно

Будешь ты жить среди нас в книгах бессмертных твоих.

Симмий

Тихо, о плющ, у Софокла расти на могиле и вейся,

Тихо над ним рассыпай кудри зеленых ветвей.

Пусть расцветают здесь розы повсюду, лоза винограда

Плодолюбивая пусть сочные отпрыски шлет

Ради той мудрой науки, которой служил неустанно

Он, сладкозвучный поэт, с помощью Муз и Харит.

Симмий

О ГИППОНАКТЕ

Молча проследуйте мимо этой могилы; страшитесь

Злую осу разбудить, что успокоилась в ней.

Ибо недавно еще Гиппонакт, 481и родных не щадивший,

В этой могиле смирил свой необузданный дух.

Но берегитесь его: огненосные ямбы поэта

Даже из царства теней могут вам зло причинить.

Леонид Тарентский

Гроба сего не приветствуй, прохожий! Его не касаясь,

Мимо спеши и не знай, кто и откуда я был.

Если ты спросишь о том, да будет гибелью путь твой;

Если ж и молча пройдешь – гибель тебе на пути!

Леонид Тарентский

ОБ ЭРИННЕ

Это Эринны пленительный труд, девятнадцатилетней

Девушки труд – оттого и не велик он; а все ж

Лучше он многих других. Если б смерть не пришла к ней так рано

Кто бы соперничать мог славою имени с ней?

Асклепиад

Мало стихов у Эринны, и песни не многоречивы,

Но небольшой ее труд Музами был вдохновлен.

И потому все жива еще память о нем, и доныне

Не покрывает его черным крылом своим Ночь.

Сколько, о странник, меж тем увядает в печальном забвенье

Наших певцов молодых! Нет и числа их толпе.

Лебедя краткое пенье милее, чем граянье галок,

Что отовсюду весной ветер несет к облакам.

Антипатр Сидонский

Деву-певицу Эринну, пчелу меж певцами, в то время,

Как на лугах Пиерид ею срывались цветы,

В брачный чертог свой похитил Аид. Да, сказала ты правду,

Умная девушка, раз молвив: «Завистлив Аид».

Леонид Тарентский

ОБ АНТИМАХЕ

Лидой зовусь я и родом из Лидии. Но надо всеми

Внучками Кодра меня славой вознес Антимах.

Кто не поет обо мне? Кем теперь не читается «Лида» —

Книга, которую он с Музами вместе писал?

Асклепиад

Неутомимого славь Антимаха за стих полновесный,

Тщательно кованный им на наковальне богинь,

Древних героев достойный. Хвали его, если и сам ты

Тонким чутьем одарен, любишь серьезную речь

И не боишься дороги неторной и малодоступной.

Правда, скипетр певцов все еще держит Гомер,

И без сомнения, Зевс Посидона сильнее. Но меньший,

Нежели Зевс, Посидон – больше всех прочих богов.

Так и певец колофонский, хотя уступает Гомеру,

Все же идет впереди хора певцов остальных.

Антипатр Сидонский

О ПЛАТОНЕ

Здесь Аристокл 482почивает, божественный муж, воздержаньем

И справедливостью всех превосходивший людей.

Больше чем кто-либо в мире, стяжал себе громкую славу

Мудрого он, и над ним зависть бессильна сама.

Симмий

О ДИОГЕНЕ

Мрачный служитель Аида, которому выпала доля

Плавать на черной ладье по Ахеронтским водам,

Мне, Диогену Собаке, дай место, хотя бы и было

Тесно от мертвых на нем – этом ужасном судне.

Вся моя кладь – это сумка, да фляжка, да ветхое платье;

Есть и обол – за провоз плата умерших тебе.

Все приношу я в Аид, чем при жизни своей обладал я, —

После себя ничего я не оставил живым.

Леонид Тарентский

ИЗОБРАЗИТЕЛЬНОЕ ИСКУССТВО

На бюст Александра Македонского

Мастер со смелой рукой, Лисипп, 483сикионский ваятель,

Дивно искусство твое! Подлинно, мечет огнем

Медь, из которой ты образ отлил Александра. Не вправе

Персов хулить мы: быкам грех ли бежать перед львом?

Посидипп

Полный отважности взор Александра и весь его облик

Вылил из меди Лисипп. Словно живет эта медь!

Кажется, глядя на Зевса, ему говорит изваянье:

«Землю беру я себе, ты же Олимпом владей».

Асклепиад

Изображенье Киприды здесь видим мы, не Вереники:

Трудно решить, на кого больше походит оно.

Асклепиад

Это владенье Киприды. Отсюда приятно богине

Видеть всегда пред собой моря зеркальную гладь,

Ибо она благосклонна к пловцам, и окрестное море

Волны смиряет свои, статую видя ее.

Анита

На «Телку» Мирона

Кажется, телка сейчас замычит. Знать, живое творилось

Не Прометеем одним, но и тобою, Мирон. 484

Антипатр Сидонский

Не изваял меня Мирон, неправда, – пригнавши из стада,

Где я паслась, привязал к каменной базе меня.

Леонид Тарентский

На «Случай» Лисиппа

– Кто и откуда твой мастер-ваятель? – Лисипп, сикионец.

– Как называешься ты? – Случайя, властный над всем.

– Что ты так ходишь, на кончиках пальцев? – Бегу постоянно.

– Крылья к чему на ступнях? – Чтобы по ветру летать.

– Что означает в руке твоей нож? – Указание людям,

Что я бываю для них часто острей лезвия.

– Что за вихор на челе у тебя? – Для того, чтобы встречный

Мог ухватить за него. – Лысина сзади зачем?

– Раз только мимо тебя пролетел я на стопах крылатых, —

Как ни старайся, меня ты не притянешь назад.

– Ради чего ты изваян художником? – Вам в поученье;

Здесь потому, у дверей, он и поставил меня.

Посидипп

«Афродита Анадиомена» Апеллеса

Киприду, вставшую сейчас из лона вод

И мокрую еще от пены, Апеллес 485

Не написал здесь, нет! – воспроизвел живой,

Во всей ее пленительной красе. Смотри:

Вот – руки подняла, чтоб выжать волосы,

И взор уже сверкает страстью нежною,

И – знак расцвета – грудь кругла, как яблоко.

Афина и жена Кронида говорят:

«О Зевс, побеждены мы будем в споре с ней».

Леонид Тарентский

«Эрот» Праксителя

В Феспиях чтут одного лишь Эрота, дитя Афродиты,

И признают только тот образ Эрота в каком

Бога познал сам Пракситель, 486в каком его видел у Фрины

И, изваяв, ей как дань собственной страсти поднес.

Леонид Тарентский

На «Вакханку» Скопаса

Камень паросский – вакханка. Но камню дал душу ваятель,

И, как хмельная, вскочив, ринулась в пляску она.

Эту фиаду создав, в исступленье, с убитой козою,

Боготворящим резцом чудо ты сделал, Скопас. 487

Главк

Вот и трахинский герой, Филоктет, изнуренный страданьем,

Кистью Паррасия 488здесь изображен, как живой.

Видишь, как очи сухие немую слезу затаили,

Как глубоко в них горит невыносимая боль.

О живописец чудесный, силен ты искусством; но надо б

Отдых от мук наконец мужу усталому дать.

Главк

Тот, кто поставил Эрота здесь подле источника, думал,

Верно, что пламень его можно водой погасить.

Зенодот

АРХИТЕКТУРА

На храм Артемиды в Эфесе

Видел я стены 489твои, Вавилон, на которых просторно

И колесницам; видал Зевса в Олимпии я,

Чудо висячих садов Вавилона, колосс Гелиоса

И пирамиды – дела многих и тяжких трудов;

Знаю Мавзола гробницу огромную. Но лишь увидел

Я Артемиды чертог, кровлю вознесший до туч,

Все остальное померкло пред ним; вне пределов Олимпа

Солнце не видит нигде равной ему красоты.

Антипатр Сидонский

Кто перенес парфенон 490твой, богиня, с Олимпа, где прежде

Он находился в ряду прочих небесных жилищ,

В город Андрокла, столицу ретивых в бою ионийцев,

Музами, как и копьем, славный повсюду Эфес?

Видно, сама ты, сразившая Тития, больше Олимпа

Город родной возлюбя, в нем свой воздвигла чертог.

Антипатр Сидонский

На храм Арсинои-Киприды

В храм Филадельфовой славной жены Арсинои-Киприды

Морем и сушей нести жертвы спешите свои.

Эту святыню, царящую здесь, на высоком прибрежье

Зефиреиды, 491воздвиг первый наверх Калликрат.

Добрый молящимся путь посылает богиня и море

Делает тихим для них даже в средине зимы.

Посидипп

На Фаросский маяк

Башню на Фаросе, 492грекам спасенье, Сострат Дексифанов,

Зодчий из Книда, воздвиг, о повелитель Протей!

Нет никаких островных сторожей на утесах в Египте,

Но от земли проведен мол для стоянки судов,

И высоко, рассекая эфир, поднимается башня,

Всюду за множество верст видная путнику днем,

Ночью же издали видят плывущие морем все время

Свет от большого огня в самом верху маяка,

И хоть от Таврова Рога готовы идти они, зная,

Что покровитель им есть, гостеприимный Протей.

Посидипп

На разрушение Коринфа

Акрокоринф величавый ахейцев, светило Эллады,

Как и Истмийский двойной берег, дотла разорен

Луцием. Кости умерших, разбитые копьями, кроет

Груда большая одна нагроможденных камней.

Так отомстили ахейцам за гибель Приамова дома

Внуки Энея, лишив их погребальных торжеств. 493

Полистрат

Где красота твоя, город дорийцев, Коринф величавый,

Где твоих башен венцы, прежняя роскошь твоя,

Храмы блаженных богов и дома и потомки Сисифа —

Славные жены твои и мириады мужей?

Даже следов от тебя не осталось теперь, злополучный.

Все разорила вконец, все поглотила война.

Только лишь мы, нереиды, бессмертные дочери моря,

Как альционы, одни плачем о доле твоей.

Антипатр Сидонский

ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ

Кто бы ты ни был, садись под зелеными ветвями лавра.

Жажду свою утоли этой прозрачной струей.

Пусть легкокрылый зефир, навевая повсюду прохладу,

Члены твои освежит в трудные знойные дни.

Анита

Странник, под этой скалою дай отдых усталому телу;

Сладко в зеленых ветвях легкий шумит ветерок.

Выпей холодной воды из источника. Право ведь, дорог

Путникам отдых такой в пору палящей жары.

Анита

Вестница светлой, цветущей весны, темно-желтая пчелка,

Ты на раскрытый цветок радостный правишь полет,

К благоуханным полям устремляясь. Старайся, работай,

Чтобы наполнился весь твой теремок восковой.

Никий

Время отправиться в путь! Прилетела уже щебетунья

Ласточка; мягко опять западный ветер подул,

Снова луга зацвели, и уже успокоилось море,

Что под дыханием бурь волны вздымало свои.

Пусть же поднимут пловцы якоря и отвяжут канаты,

Пусть отплывает ладья, все паруса распустив!

Так я напутствую вас, Приап, охраняющий пристань.

Смело с товаром своим в путь отправляйся, пловец!

Леонид Тарентский

ФИГУРНОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ

Крылья Эрота

Глянь на меня! Некогда был силой моей свергнут Уран; царь я земли широкой.

Ты не дивись, видя мой лик; он еще юн, но опушен бородкой;

Был я рожден в мраке веков, в царстве Ананкэ древней.

Было тогда гнету ее подвластно

Все на земле живое,

Даже эфир.

Хаоса сын,

Я не Киприды чадо

И не дитя с крыльями, сын Ареса;

Я, не гневясь, власти достиг, я завлекаю лаской;

Недра земли, глуби морей, купол небес – воле моей покорны.

Я у богов отнял их жезл, древнюю мощь их захватив, стал я судьей над ними.

Симмий

Эпиграммы-загадки анонимных поэтов

Андромаха

Муж мой от свекра погиб, 494и муж был убийцею свекра;

Деверь мой свекра убил, свекор – отца умертвил.

Ниобея 495

Сколько у Скиллы зениц, о стольких я плачу зеницах:

Выжгли их солнце с луной, и родитель страшится рожденной.

Но омывают меня и в смерти два вечных потока,

Из головы вознесенной скалы изливаясь струями.

Лира

Мой родитель – баран, а мать моя – черепаха;

Было рожденье мое смертью и ей и ему.

Несс и Геракл

Был я убит, но убил я убийцу. В том радости мало,

Ибо погубленный мной в смерти бессмертье обрел.

День и ночь

Мать порождает меня, а я мою мать порождаю,

Мать ли крупнее меня, я ли крупнее, чем мать.

Сон

Незримый зрящим, видимый невидящим,

Дарю безмолвным речь и неподвижным бег,

И я – обманщик, но в обмане истина.

КОММЕНТАРИИ

1 Чисто сатирический характер этот жанр приобрел значительно позже, уже в эпоху «серебряной» латыни, в Риме конца I века н. э. так же как «эклога» или «буколика» приобрели характер обязательно идеализирующего, сентиментального, даже несколько слащавого изображения природы и любви; ни тот, ни другой из этих жанров не содержал этих признаков в своем существе и только излишнее расширение их смысла и заострение некоторых их черт привело к этому результату.

ФЕОКРИТ, МОСХ, БИОН

Точных биографических сведений о Феокрите мы не имеем, но из его собственных произведений и одной эпиграммы, написанной от его имени в I веке до н. э. и включенной в корпус его сочинений, узнаем, что он был «одним из сиракузских граждан» (эпигр. 22), сыном Праксагора и «славной Филины», вероятно, поэтессы или певицы; сам Феокрит посвящает Сиракузам теплые слова:

 
Град наш – сердце страны, острова честь, славных мужей оплот, – (Идиллия XXVIII)
 

и называет Киклопа Полифема своим «земляком». Он был хорошо знаком и с Южной Италией («Великой Грецией»), названия ее рек и гор встречаются в его буколиках. Родился Феокрит около 305 года до н. э. О времени его смерти мы не знаем. По-видимому, к раннему периоду его творчества относится его хвалебное послание к Гиерону Младшему (так называемый «энкомий» – идиллия XVI), крупному полководцу, ставшему впоследствии, в 269 году, царем Сиракуз (однако Феокрит называет его еще не царем, а доблестным воином); Феокрит ищет у него покровительства, посылает к нему своих «Харит», – которые ходят босиком, заперты «в ларце» и часто голодают, – и сетует на богачей: они не интересуются поэзией, не ценят поэтов, а ведь только поэты могут прославить их. Едва ли Гиерон, погруженный в военные и государственные дела, отозвался на это послание; дальнейшая жизнь Феокрита связана с островом Кос и с Александрией: на Косе он сблизился с поэтами, группировавшимися вокруг Филета Косского, близкого ко двору Птолемея I, а в Александрии, как видно, получил то, чего ему не удалось добиться в Сицилии, – покровительство царя Птолемея II и его жены Арсинои; он не раз расточает похвалы по адресу царствующих супругов за их щедрость и любовь к искусствам; самому Птолемею он тоже посвящает энкомий (идиллия XVII).

Никакой официальной должности при Мусее Феокрит, однако, не занимал и пользовался успехом, вероятно, только в среде литературных сотоварищей; он скоро был забыт: в I веке до н. э. его эпиграммы не вошли в первое крупное собрание эпиграмм – «Венок» Мелеагра Гадарского; но в том же I веке, через двести лет после смерти Феокрита, грамматик Артемидор и его сын Теон собрали воедино все его стихотворения, в первую очередь буколические, присоединили к ним такие же стихи позднейших буколических поэтов, его последователей и подражателей, Мосха и Биона (II в. до н. э.), и снабдили их вводной эпиграммой:

 
Музы пастушьи, досель в одиночку вы жили; отныне
Будете в общем жилье, будете стадом одним.
 

Литературное наследство Феокрита не очень богато: тридцать стихотворений, объединяемых под общим названием «идиллий», из которых шестъ-семь принадлежат не ему, и двадцать шесть эпиграмм (авторство многих тоже сомнительно). Бесспорно принадлежащие ему произведения распадаются на несколько групп: стихотворения чисто буколические, изображающие жизнь пастухов и их состязания в пении; сценки из городской жизни, близкие к мимам, но с большим участием лирического элемента; мифологические эпиллии; несколько любовных стихотворений и упомянутые энкомии.

Основоположниками буколического жанра считаются Филет Косский и Асклепиад Самосский; хотя и от того и от другого до нас дошли не буколические стихотворения, а эпиграммы, но своими учителями называет их сам Феокрит в одном из своих лучших произведений, в VII идиллии «Жатва».

Однако Феокрит не совсем свободен и от использования традиционных приемов эпоса: так, в идиллии I около тридцати стихов занимает описание кубка, которое является, несомненно, подражанием описанию щита Ахилла в «Илиаде» и кубка Нестора в «Одиссее». Описание предметов искусства, введенное Феокритом в буколический жанр, стало обязательным приемом и у других эллинистических поэтов (у Аполлония Родосского – плащ Язона, у Мосха – золотая корзина Европы) и перешло к римлянам (покрывало в «Свадьбе Пелея и Фетиды» Катулла).

Серьезный литературоведческий вопрос, по которому спорили крупнейшие знатоки Феокрита, – это вопрос о фольклорной подлинности его «пастушеских» песен; высказывались противоположные мнения: и что это – точная запись подлинных песен, и что это – чистая стилизация. Истина, вернее всего, лежит посредине. Феокрит, несомненно, был хорошо знаком с народными песенными состязаниями; основным их типом являются выступления двух певцов, обменивающихся двустишиями – так называемое «амебейное» пение. Может быть, наиболее точно эта фольклорная форма сохранена в V идиллии, с ее довольно примитивными двустишиями. В X идиллии мы находим, возможно, подлинный драгоценный образец рабочей песни. В III и VI идиллиях состязание в амебейном пении принимает более утонченный, литературный характер.

Диалогическое строение идиллий, связанное с состязанием, позволило Феокриту расширить рамки жанра, органически включив в него небольшие сценки-диалоги, то есть по сути дела мимы. Мимами являются и II идиллия («Колдуньи»), и XIV («Любовь Киниски»), и лучшая из идиллий этого рода – XV («Сиракузянки»).

Мифологические эпиллии Феокрита менее оригинальны, чем буколики и мимы, и привлекают читателя только некоторыми живыми чисто бытовыми сценами, которые поэт вводит в мифологическое повествование, и прекрасными описаниями природы.

Наименее замечательны любовные стихотворения Феокрита (идиллии XII, XXIX, XXX); написанные разными размерами и на разных диалектах, они, возможно, являлись как бы «экспериментами» поэта. Владение изощренной метрикой и различными диалектами было модным в среде эллинистических писателей: Феокрит написал все свои оригинальнейшие произведения на дорическом диалекте, распространенном в Сицилии и южноиталийских колониях (на этом же диалекте писались хоровые части трагедий), но, как установлено лингвистами, ввел его в литературу не буквально, а в обработанной форме. В эпиллиях он пользовался гомеровским эпическим литературным языком. Стих его легок и изящен, что достигается особыми приемами: он избегает длинных и сложных слов, широко использует частицы, придающие греческому языку – как русскому – эмоциональную выразительность, и цезуру перед пятой стопой гекзаметра, дающую возможность как бы второй «передышки» в длинном стихе. Его последователи, копируя его, стали применять ее еще чаще, почему она получила название «буколической» (хотя ее часто применяет уже Гомер).

Главным достоинством произведений Феокрита – особенно, конечно, буколик и мимов – является их живость и наглядность: он не описывает своих «героев», не рассказывает о них, а показываетих: при этом в их характерах отражены не чисто индивидуальные черты, а типичные и в известной степени социальные: наемные пастухи и работники, солдаты, кутящие бездельники-приятели и горожанки разных слоев – то экономные и самодовольные хозяйки, то обиженные судьбой девушки, гетеры или обреченные стать ими (как Симайта) – все они даны, как живые, в их собственных словах и поступках. Феокрит относится к пестрой веренице людей, проходящих мимо, с симпатией, сочувствием; он не скрывает, что им бывает нелегко жить, но у него нигде не проскальзывает мысль, что их судьбу можно изменить. Идеализации людей и жизни в полном смысле слова у самого Феокрита нет, он сам еще далек от приторной пасторали, но его любование жизнью простых людей и природой привело впоследствии к искусственной идеализации ее. Хотя эти черты его поэзии и привели впоследствии к созданию «идиллий» в современном смысле слова, но сам Феокрит неповинен в этом: он искренне любовался и людьми и природой и отличался от прочих эллинистических поэтов тем, что был не «ученым поэтом», а подлинным поэтом, и вполне заслуживает той похвалы, которую в I идиллии козопас воздает певцу-пастуху:

 
Слаще напев твой, пастух, чем рокочущий говор потока
Там, где с высокой скалы низвергает он мощные струи.
 

Еще меньше известно нам о двух ближайших последователях Феокрита – Мосхе и Бионе.

Все сведения о них ограничиваются несколькими справками в словаре византийского лексикографа Свиды (X в. н. э.) и в схолиях к «Палатинской антологии», гласящими: «Следует знать, что имеется три поэта, сочинявших пастушеские стихотворения: Феокрит, Мосх Сицилиец и Бион Смирнский из местечка Флоссы… Мосх, сиракузский грамматик, ученик Аристарха: он – второй поэт после Феокрита, поэта, сочинявшего пастушеские стихотворения». «Это – поэт Мосх, один из так называемых пастушеских поэтов, из которых первый – Феокрит, второй этот самый Мосх, третий Бион Смирнский» (схолии к «Палатинской антологии», IX, 440). В стихотворении «Плач о Бионе», приписывавшемся Мосху, но едва ли принадлежащем ему, автор говорит о себе как об уроженце Авсонии, то есть Южной Италии, а Биона называет пастухом и в то же время учителем поэзии и главой «дорийской школы» (ст. 11-12 и 84); себя он считает преемником Биона и упоминает о том, что Бион был отравлен. Однако вся хронология в этом «Плаче» настолько спутана (так, о смерти Биона плачет не только Феокрит, но и жившие еще раньше Филет и Асклепиад Самосский) и сам «Плач» настолько подражателен и компилятивен, что делать из него какие-либо выводы невозможно.

По всей вероятности, и Бион и Мосх жили во II веке до н. э.

Идиллия I

Тирсис, или Песня

Идиллия I «Тирсис, или Песня» – одна из немногих идиллий Феокрита, относительно подлинности которой не высказывалось никаких подозрений. Ее художественные достоинства общепризнанны и не требуют доказательств.

По своей композиции идиллия распадается на две главные части и имеет пролог и эпилог. Ее действующие лица – безымянный козопас и певец Тирсис, который называет себя пастухом с Этны, то есть сицилийцем. По поводу места действия I идиллии есть разные мнения: наиболее естественно предположить, что она разыгрывается в Сицилии, но географические названия, приведенные в ней, указывают на восток. Калидн, упоминаемый козопасом (ст. 57), – небольшой островок около острова Кос, айгильские сушеные фиги (ст. 147) были предметом вывоза из Аттики, и более вероятно, что их знали на островах Эгейского моря, чем в Сицилии. Однако этот момент ничуть не влияет на содержание идиллии.

Пролог построен со строгим соблюдением параллелизма в сравнениях (игры на свирели с шепотом сосны, песни – с водопадом) и любезностях, которыми обмениваются козопас и Тирсис. Описание резьбы на кубке является уступкой эпической традиции, установившейся с поэм Гомера, согласно которой в эпическую поэму должно быть включено описание какого-либо предмета художественной индустрии.

Песня о смерти Дафниса составляет вторую часть идиллии. Она построена в виде ряда строф с неодинаковым числом стихов в каждой строфе (от двух до пяти); между строфами включается рефрен – обращение к Музам, несколько варьируемый в последних строфах, где певец просит Муз не «начать» пастушескую песню, а «закончить» ее.

Миф о Дафнисе – местный сицилийский миф, сведения о котором у нас довольно скудны. Кроме Феокрита, о нем упоминают более поздние писатели Диодор Сицилийский (I в. до н. э.) и Элиан (III в. н. э.), которые дают другие варианты. Диодор пишет (IV, 84): «Теперь мы попытаемся коснуться того, что рассказывают о Дафнисе. В Сицилии есть Герейские горы, которые, как говорят, по красоте, по природным условиям и по особому местоположению особенно подходят для летнего пребывания и отдыха… Там, говорят, Дафнис родился от Меркурия и нимфы: так как там были густые лавровые заросли, то его назвали Дафнисом (от греческого δάφνη – лавр). Он был воспитан нимфами, приобрел большие стада, заботился о них, и его стали называть пастухом (буквально «волопасом». – М. Г.). От природы он был исключительно способен к музыке и изобрел пастушеские песни и мелодии, которые и до сих пор распространены в Сицилии. Говорят, что Дафнис охотился вместе с Артемидой, заслужил большую благосклонность богини и радовал ее игрой на свирели и пастушескими напевами. Одна из нимф, влюбленная в него, предсказала ему, что если он сблизится с кем-нибудь, кроме нее, то лишится зрения. И когда одна царская дочь опоила его зельем и он сошелся с ней, то он ослеп, как предсказала ему нимфа». Элиан в основном рассказывает тот же миф, добавляя только, что быки Дафниса были того же рода и племени, что быки Гелиоса, о которых говорит Гомер в «Одиссее», что Дафнис изобрел пастушеские напевы, уже будучи слепым, и «основой этому послужили те страдания, которые причинила ему болезнь»; Элиан сообщает также, что родоначальником пастушеской песни был поэт Стесихор Гимерский. 496

Комментатор Вергилия Сервий сообщает, что современник Феокрита, трагик Сосифей, написал сатировскую драму «Дафнис и Литиерс». Дафнис любил нимфу Талию, и когда ее похитили пираты и продали фригийскому царю Литиерсу, он разыскал ее и попал вместе с ней в рабство, из которого их обоих освободил Геракл.

Как видно из всего сказанного, версия мифа в I идиллии совсем иная; в характере Дафниса есть сходство с Ипполитом Еврипида – оба во вражде с Афродитой и избегают любви к женщине; но развязка мифа другая: Дафнис влюбляется в нимфу, не уступает любви и умирает; является ли эта версия творчеством самого Феокрита или он использовал какой-либо неизвестный миф, сказать нельзя. В VII идиллии Феокрит опять возвращается к мифу о Дафнисе и говорит, что он «томился о Ксении» и с ним тосковала и вся природа (VII, 73-76).

Эпилог идиллии краток: он содержит в себе несколько слов Тирсиса и благодарность козопаса.

Идиллии I была суждена долгая жизнь и широкая известность: имя «Дафнис» стало традиционным нарицательным именем для певцов-пастухов. Уже в VI, IX и XXVII идиллиях пастухи, носящие это имя, не имеют с мифическим Дафнисом ничего общего. Это имя использовали также Вергилий в своей V эклоге и Лонг в романе «Дафнис и Хлоя». Впоследствии оно повторяется в десятках идиллий, эклог и пасторалей на всех европейских языках.

2 Ст. 13. Тамариск– красивый кустарник с красноватыми тонкими ветвями и розовыми цветами.

3 Ст. 15. В полдень не время…– Полдень считался тем часом, когда было опасно встречаться с богами или привлекать к себе их внимание. Пан же в это время спал и мог рассердиться, если его разбудить звуком свирели; очевидно, считалось, что пение не мешает его сну, поэтому козопас отказывается играть, но просит Тирсиса петь.

4 Ст. 18. Желчь, по представлению древних, помещалась в полостях носа, и при вспышках гнева ее прилив расширял ноздри.

5 Ст. 21. Пpuап– бог плодородия, виноделия и чувственной любви; деревянные, иногда грубо вырезанные из чурбанов статуи Приапа ставились для охраны виноградников.

6 Ст. 24. Ливиец Хромин.– По поводу этого стиха некоторые исследователи высказывали предположение, что здесь заключен намек на самого Феокрита. Тирсис, начиная свою песню, называет себя пастухом с Этны, то есть сицилийцем; свою песню он поет на Косе после победы над каким-то соперником, уроженцем Ливии; сопоставление таких далеких друг от друга местностей, вероятно, введено нарочито. Предполагают, что под этим соперником из Ливии Феокрит подразумевал Каллимаха, уроженца Киренаики.

7 Ст. 55. Аканф– растение с красивыми зубчатыми листьями; они часто использовались в декоративной скульптуре; из них образована капитель коринфских колонн.

8 Ст. 57. Калидн(предположительно) – островок недалеко от острова Кос.

9 Ст. 67. Пеней– река в Фессалии. Пиндские высоты– горный хребет в Северной Греции.

10 Ст. 68. Анап– река в Сицилии, протекающая недалеко от Сиракуз.

11 Ст. 69. Акис– река в Сицилии, берущая начало на Этне.

12 Ст. 105. Ида– горный хребет в северной части Малой Азии.

13 Ст. 106. Анхис– малоазийский царь, которого полюбила Афродита; она приходила к нему на Иду, где он пас свои стада, и родила ему Энея.

14 Ст. 109. Адонис– сын Кинира, царя города Пафа на Кипре, молодой красавец пастух, возлюбленный Афродиты. Он погиб от клыков дикого кабана, и Афродита горько оплакивала его. Культ Адониса был очень распространен в эпоху эллинизма и был одним из синкретических культов: он слился с восточным культом Таммуза; в основе того и другого лежал культ воскресающей и увядающей природы. Празднество Адониса справлялось ежегодно и продолжалось два дня.

15 Ст. 112. Диомед– один из героев Троянской войны, ранивший Афродиту, когда она вмешалась в бой на стороне троянцев (см. «Илиада», V, 330 и сл.).

16 Ст. 117. Аретуса– источник вблизи Сиракуз.