Текст книги "Александрийская поэзия"

Автор книги: Мария Грабарь-Пассек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

1140К чистым жертвам тогда свое сердце склонила богиня,

Прежде враждебная; тут явилось ко времени чудо.

Дали деревья плодов без числа, и земля под ногами

Сразу по воле своей расцветилася мягкой травою;

Дикие звери, покинув и норы и логова в дебрях,

Вышли, махая хвостами. Но, кроме того, и другое

Чудо свершила богиня. До той поры на Диндиме

Не было вовсе воды, а теперь с вершины, томимой

Жаждой, источник забил неустанный, и ключ этот водный

Стали «Язоновым» звать все окрест живущие люди.

1150В честь богини был пир на горе Медвежьей устроен,

И воспевали на нем многовластную Рею. С зарей же,

Ветры когда улеглись, на веслах отплыли герои.

В каждом из лучших мужей тут зажегся дух состязанья

Кто перестанет последним грести. Ведь безветренный воздух

Моря гладь усыпил и утишил бурленье пучины.

Вверясь безветрию, вдаль все и вдаль подгоняли герои

С силой корабль. И его, что по морю летел, не могли бы

Даже и равные вихрю догнать Посейдоновы кони.

Но когда на море зыбь поднялась под порывами ветра, ибо

1160Что от речных берегов вздымается под вечер с силой,

Сразу сдавать они стали под гнетом усталости. Их же,

Что из последних работали сил, Геракл мощнорукий

Влек за собой, подвигая ладьи крепко слаженный кузов.

После того как они, к берегам поспешая Мизийским,

Мимо Риндакия 339устья прошли и большого кургана,

Где Эгеон 340погребен, чуть выше пределов Фригийских,

Тут, на весло поднимая бугры в беспокойной пучине,

Переломил он весло пополам. Сжимая обломок

Крепко в руках, Геракл повалился на бок, меж тем как

1170Море обломок другой поглотило. Сел он в молчанье,

Всех озирая, – рука у него не привыкла к покою.

В час, когда с поля идет садовод ли какой или пахарь

Радостно к хижине снова своей, помышляя про ужин,

И на пороге родном утомленные клонит колени,

Грязью покрытый, в пыли, и, на стертые руки взирая,

Всяческих зол и бед ненасытному чреву желает, —

В этот-то час достигли они Кианиды 341пределов

Около Аргантонийской горы и Киоса устьев.

Приняло мирных гостей радушно племя мизийцев,

1180Жителей той стороны, что, нужду чужеземцев пополнив,

Сладкого дали в подарок вина и припасов дорожных.

Тут сухие дрова одни добывают, другие

Мягкую зелень с лугов несут в изобилье для ложа,

Третьи высечь огонь из огнив спешат, остальные ж

Стали в кратерах вино разбавлять и готовить трапезу,

Вечером жертву свершив покровителю высадки Фебу.

Пир на славу наладить друзьям наказав, устремился

К лесу Зевесов сын, дабы тою порой поскорее

Новое сделать весло по руке для себя, и, блуждая,

1190Он натолкнулся в лесу на сосну, что и веток избытком

Отягчена не была, и раскидистой не была вовсе,

Но походила скорее на тополя стройного отпрыск,

Ибо такою в длину, а равно в толщину была с виду.

Быстро на землю колчан опустив, вмещающий стрелы,

Также и лук свой, с плеча он скинул львиную шкуру.

Палицей, медью обитой, потрясши сосну с корневищем,

Ствол обеими он обхватил руками немедля,

Силе своей доверяя, плечом в него мощным уперся,

Ноги расставил, и как ни глубоко врос ее корень,

1200Вырвал сосну из земли с приставшими комьями вместе.

Как корабельную мачту, когда начинает к заходу

Грозный склоняться зимой Орион, быстролетная буря,

Ветра порывом ударив по ней неожиданно, сразу,

С крепами вместе ее оторвав от канатов, уносит,

Так же он поднял сосну. Потом и лук свой, и стрелы,

Палицу, шкуру он взял и в путь обратный пустился.

Гил между тем, отдалившись от сонма героев с кувшином

Медным в руках, стал священный источник искать, для Геракла,

Чтобы на ужин воды зачерпнуть и успеть остальное

1210Все по порядку к приходу его приготовить проворно.

Сам Геракл воспитал в нем нрав такой с малолетства,

Взявши ребенком из дома отца его Фейодаманта

Славного, коего он беспощадно убил средь дриопов, 342

С ним за быка, за оратая, как-то начавшего ссору.

Плугом начал тогда новину рассекать удрученный

Горем Фейодамант, а Геракл потребовал, чтобы

Тот против воли своей быка ему пахаря отдал.

Он ведь предлога искал для плачевной с дриопами схватки,

Ибо дриопы вели свою жизнь, не заботясь о правде…

1220Да, но все это от песни моей отдалить меня может!

Быстро Гил подошел к роднику. Называют «Ключами»

Этот родник все те, что живут по соседству. Случилось

Нимфам в тот час вести хоровод, – всем была им забота,

Сколько их ни было там на этой пленительной выси,

Песнью ночною всегда величать Артемиду-богиню;

Все они вышли, – и те, что на долю пещеры и кручи

Гор получили, и те, что в лесах обитали окрестных.

Из родника же прекраснотекущего выплыла нимфа,

Водная нимфа, и сразу она заприметила Гила,

1230Что пред нею блистал красою и прелестью нежной,

Ибо с эфира его своим озаряла сияньем

В час полнолунья луна. И Киприда ей грудь всколыхнула

Страстью, и долго в смущенье душою она не владела.

Но когда Гил погрузил сосуд в светлоструйный источник,

На бок склонившись, и стала вода в изобилии с шумом

В звонкий медный кувшин наливаться, закинула нимфа

Левую руку свою за шею Гилу, желая

С уст его нежных сорвать поцелуй, а правой за локоть

Вдруг потянула его к себе, и упал он в пучину.

1240Юноши крик из товарищей всех один лишь услышал —

Сын Элата, герой Полифем, ушедший подальше,

Чтобы дождаться, пока Геракл огромный вернется.

Тотчас понесся бегом к Ключам Полифем, словно дикий

Зверь, когда издали он заслышит блеянье стада.

Гладом сжигаемый, он устремляется, но не находит

Стада уже, ибо пастыри в хлев его раньше загнали.

Стонет он и рычит, покуда силы хватает.

Так же теперь Элатид застонал, и вокруг того места

С криками стал он бродить, но звал и кричал понапрасну.

1250Быстро громадный свой меч обнажив, он вперед устремился,

Мысля, что Гил стал жертвой зверей, иль что Гила туземцы

Подстерегли одного и ведут теперь легкой добычей.

Тут на дороге с Гераклом самим он случайно столкнулся,

Меч обнаженный вращая в руке. Он признал его сразу

(Тот в темноте поспешал к кораблю) и ему про несчастье

Страшное молвил, с трудом из груди вырывая дыханье:

«Бедный, о горе ужасном тебе я поведаю первый!

Гил, уйдя к роднику, к нам целым назад не вернулся!

Либо уводят его, захвативши, люди лихие

1260Или же дикие звери терзают, – я крик его слышал».

Так он сказал… У Геракла с висков заструился обильный

Пот, и черная кровь начала волноваться под сердцем;

В гневе на землю он бросил сосну и бегом устремился

Тою тропой, по которой несли его быстрые ноги.

Как подгоняемый оводом бык без устали мчится,

Пажити и приболотья покинув, не думая вовсе

О пастухах и стадах; то несется безудержно дальше,

То остановится вдруг и, подняв могучую выю,

Он испускает мычанье, измученный оводом злобным, —

1270Так же мчался Геракл. То вперед шагал он проворно,

Без передышки, то, труд тяжелый на миг прерывая,

Голосом зычным кричал, посылая вдаль свои вопли.

Вскоре затем над вершинами гор звезда заревая

Стала всходить, ветерок потянул… Понуждать стал героев

Тифис взойти на корабль, чтоб использовать ветер попутный.

Те же с готовностью все поднялись и тотчас корабельный

Якорь втащили наверх, поскорее выбрав канаты.

Вздулся парус дугой под ветром вмиг, и от брега

Радостно мимо они пронеслись Посидейского мыса. 343

1280В пору ж, когда ясноокая с неба заря начинает

Свет проливать, от окраин земли восходя, и дороги

Видны для глаз, и луга в росе и блестят и сияют, —

В час тот увидели все, что двоих позабыли героев

По неразумью они, и немедля вспыхнула ссора

Страшная, из-за того что отплыли, сильнейшего бросив

Из сотоварищей. Сам Эзонид, растерявшись, в смущенье

Не в состоянии был ни о том, ни об этом ни слова

Вымолвить, – нет, он сидел, удрученный бедой несказанной,

Дух свой круша. Теламона же гнев охватил и сказал он:

1290«Ты вот спокойно сидишь, – ведь тебе по душе это было

Бросить Геракла! Пошел от тебя этот замысел, чтобы

Слава его, пронесясь по Элладе, твою не прикрыла,

Если нам боги даруют на родину снова вернуться.

Но что пользы от слов? И я товарищей брошу

Тех, что в согласье с тобой подстроили это коварно».

Молвил и бросился он на Тифиса, Агния сына,

Очи же стали совсем, как огня палящего искры.

И понеслись бы герои обратно к пределам Мизийским,

Противоборствуя морю и ветра немолчному свисту,

1300Если бы двое сынов Борея-фракийца своею

Гневною речью сдержать не сумели бы сына Эака.

Бедные! Горькая их ожидала в грядущем отплата

От Геракла за то, что его отыскать помешали:

Их, возвращавшихся с игр, после смерти Пелия данных,

Он на Теносе убил, окруженном пучиной морскою,

После насыпал курган и две стелы в их память поставил.

Ныне одна из тех стел, на диво великое людям,

Движется взад и вперед под дыханием шумным Борея.

Долгое время спустя совершиться тому надлежало,

1310В пору же ту из гудящего моря вдруг показался

Главк, толкователь премудрый словес Нерея владыки.

Голову в космах густых и до бедер грудь выставляя

Вверх над равниной морской, могучей рукою за днище

Он ухватился ладьи и им, поспешающим, крикнул:

«Вы почему, вопреки великого Зевса решенью,

В город Зита везти хотите героя Геракла?

Роком ему суждено для безбожного Еврисфея

В Аргосе полных двенадцать трудов, напрягаясь, исполнить,

Чтобы бессмертных богов сотрапезником стать по свершенье

1320Малых трудов сверх того. Потому вам не след его жаждать!

А Полифему назначено в устье Кия воздвигнуть

Город преславный в тяжелых трудах для мизийцев и вскоре

Долю исполнить свою в земле беспредельной халибов.

Гила же, страстью к нему воспылав, ныне сделала нимфа

Мужем своим, а герои, ища его, оба остались».

Молвил он так и, нырнув, погрузился в немолчные волны.

Завертью вкруг закружилась вода и пеной покрылась,

Темною стала и полый корабль понесла через море.

Радость объяла героев… Поспешным шагом к Язону

1330Тут Эакид Теламон подошел, и, рукою своею

Руку его обхватив, крепко обнял его и промолвил:

«Друг Эзонид, не сердись на меня, если по неразумыо

В чем-нибудь я погрешил. Я жалею и сам, что промолвил

Дерзости полное, впрямь несносное слово. Давай же

На ветер бросим ошибку и будем, как были, друзьями».

Сын же Эзона ему ответствовал словом разумным:

«Милый, меня ты немало задел оскорбительной речью,

Молвил пред всеми, что я погрешил против мужа благого,

Но раздувать, будь уверен, не стану я едкого гнева,

1340Хоть удручен был тобой. Ведь ты не за шкуры овечьи,

Не за имущество, гнев возымев, на меня осердился,

Но из-за друга героя. И мню я, что так же с другими

И за меня ты поспоришь, коль схожее нечто случится».

Молвил… Они примирились и сели, где раньше сидели.

А из оставшихся двух один по воле Зевеса

Должен был град, соименный реке, основать средь мизийцев

В будущем; ну, а другому пришлось, воротясь, за работу

Для Еврисфея приняться опять. И земле он Мизийской

Так пригрозил, что разрушит ее совершенно, коль участь

1350Гила, в живых ли он или уж умер, открыта не будет.

И, как за Гила залог, для Геракла отобраны были

Наизнатнейших мужей сыновья, и дана была клятва,

Что никогда не оставит народ своих поисков Гила:

Вот почему и поныне еще кианийцы про сына Фейодамантова,

Гила, вопрос задают и пекутся

О дивнозданной Трехине. 344

Геракл поселил в ее стенах

Отроков тех, что ему как заложники посланы были.

Плыл весь день и всю ночь корабль, подгоняемый ветром,

Дувшим с порывистой силой. Но тотчас же ветер улегся,

1360Лишь поднялася заря. А они, увидав из залива

В море вдающийся брег, что на вид широким казался,

Прямо на веслах к нему на восходе солнца пристали.

Песнь вторая

Были на нем и загоны для стад, и стоянка Амика;

Бебриков царь надменный, рожден был он нимфой вифинской

Мелией, что зачала с Посейдоном Генетлием 345сына;

Всех на свете людей превзошедший злобною спесью,

Он и для странников ввел такой закон непристойный:

Не отплывать никому, наперед не потщившись в кулачном

С ним потягаться бою, и немало убил он соседей.

Так и теперь, подойдя к кораблю, чтоб спросить о причине

Плаванья и мореходах, надменностью всех он обидел,

10Ибо, приблизившись к ним, промолвил слово такое:

«Слушайте вы, что знать надлежит вам, бродяги морские!

Так установлено, чтобы отсюда никто не пытался

Из чужаков отплывать, коль в бебриков землю он прибыл,

Прежде чем руки свои против рук моих не поднимет.

Так что теперь одного, из среды своей лучшего выбрав,

Выставьте, чтобы в кулачном бою со мной он сразился.

Если ж, закон не уважив, его вы попрать захотите,

Много тяжкого вам неизбежно изведать придется».

Так спесивец сказал. Их, услышавших это, жестокий

20Гнев охватил. Но задел всех сильней Полидевка тот вызов.

Первым в защиту друзей он встал и вот что промолвил:

«Кто бы ты ни был, сдержись, и насилием злым не грози нам,

Знай, что закон твой, как ты нам велишь, соблюсти мы согласны,

Сам готов я с тобой по доброй воле сразиться».

Так он бесстрашно сказал, а царь только искоса глянул,

Словно как лев, пораженный копьем, на которого люди

В горных лощинах напали: и все ж, окруженный их сонмом,

Он без внимания к ним остается, смотря на того лишь,

Кто поразил его первым, но смерти предать был не в силах.

30Скинул с плеч Тиндарид на землю плащ дивнотканый,

Тонкий, врученный ему на память в подарок одною

Из лемниянок, Амик же отбросил с застежками вместе

Плащ свой черный, двойной, а также тяжелый пастуший

Посох, который носил он, из дикой горной оливы.

После, удобное место для боя поблизости выбрав,

Тот и другой товарищей всех на песке посадили,

Оба ни телом своим, ни осанкой не схожие вовсе.

С виду похож был Амик на рожденного грозным Тифоем

Или на чудищ-сынов, которых встарь породила

40В гневе на Зевса Земля; 346звезде небесной подобен

Был Тиндарид – звезде, чьи лучи ослепительно блещут

В час, когда ночью сияет она, склоняясь на запад;

Вот каков он был, Зевеса отпрыск, – покрылись

Щеки лишь первым пушком и радостно очи сияли.

Но, как у зверя, росла его сила и крепла отвага.

Руки он вскинул, пытая, проворны ль они, как и раньше,

Или же отяжелели от долгой работы и гребли.

Что до Амика, он пробы не делал. В молчанье поодаль

Он недвижимо стоял, вперив в противника очи,

50Жаждал выпустить кровь из груди у него поскорее.

Тою порой Амика слуга, Ликорей по прозванью,

Наземь к ногам обоих бойцов положил по две пары

Нужных для боя ремней, 347сыромятных, сухих, заскорузлых.

Тут к Полидевку Амик обратился с дерзкою речью:

«Я любой из ремней вручу тебе и без жребья

Волей своей, дабы мне ты потом упреков не делал.

На руки их намотай. Изведав, и прочим ты скажешь,

Сколь я ловок и в шкур разрезании бычьих, иссохших,

И в искусстве разить так, чтоб щеки кровь заливала».

60Так он сказал. Тот ни слова ему вперекор не ответил,

Но, улыбнувшись в молчанье, ремни, что у ног его были,

Поднял. К нему подошли вплотную Кастор и мощный

Сын Бианта Талай, обмотали герою ремнями

Руки и храбрым его побуждали быть в поединке.

Орнит с Аретом меж тем помогали Амику, не зная,

Что возлагают ремни в последний раз, на погибель.

После того как враги ремнями вооружились,

Стоя лицом к лицу, тотчас тяжелые руки

Подняли оба и враз друг на друга бросились в гневе.

70Бебриков царь, как в море волна, что на быстрое судно

Тяжкая, вдруг ополчившись, бежит, а корабль ускользает,

Мимо нее проведен разумного кормчего знаньем

В миг, когда хочет она ему в борт удариться с силой.

Так же с угрозой Амик Тиндарида теснил, не давая

Отдыха. Но Полидевк, невредим оставаясь, искусно

Все ускользал от наскоков; а вскоре, в бою заприметив,

В чем послабее Амик, в чем сила его нерушима,

Стал на удары его отвечать неизменно ударом.

Ежели брусья ладьи, что гвоздям противятся острым,

80Плотники сплошь пригоняют и бесперечь бьют молотками,

Множа удар за ударом, то стук стоит непрерывный.

Так же и оба врага со стуком били друг друга

В челюсти и по щекам, и зубы у них скрежетали,

И наносили они удар за ударом, покуда

Не задохнулись и сил не лишились от тяжкой одышки.

Тут бойцы разошлись и стояли поодаль, обильный

Пот отирая с чела и с трудом собирая дыханье.

После напали опять друг на друга, – так же дерутся

Два быка, из-за телки, пасущейся рядом, поспорив.

90Вдруг на цыпочки встал Амик, напружинивши ноги,

Как быкобойца могучий, и сверху тяжкую руку

Над Полидевком занес. Но юноша выдержал натиск,

Голову вбок отклонил и удар на плечо себе принял.

Сам же, на шаг отступив от врага, с неслыханной силой

Страшный удар нанес ему по уху, и раздробились

Кости. От боли Амик на колени упал. Закричали

Тут герои-минийцы, Амик же с душой распростился.

Бебрики гибель царя не могли снести равнодушно:

В тот же миг дубины схватив и охотничьи копья,

100На Полидевка они устремились плотной толпою.

Но перед ним, из ножен мечи свои острые вынув,

Стали стеною друзья. И первым какому-то мужу

Голову Кастор рассек, и, на две части распавшись,

В сторону эту и ту она на плечах развалилась.

Итимонея огромного сверг Полидевк и Миманта:

Первого он, в подгрудье ногою ударивши легкой,

Вмиг простер на земле, а второго, едва лишь вплотную

Тот подошел, кулаком он над левою бровью ударил,

Веко ему оборвал и оставил глаз обнаженным.

110Славный мощью своей Ореид, соратник Амика,

Ранил в самый пах Талая, Биантова сына,

Но не убил его, – только слегка ободрав ему кожу,

Медь, кишок не задев, ниже пояса проскочила.

Также Ифита, Евритова сына, стойкого духом,

Палицей крепкой своей Арет понапрасну ударил,

Ибо смерти Ифит пока обречен еще не был.

Сам же Арет погиб от удара Клития вскоре.

После того Анкей, бесстрашный отпрыск Ликурга,

Быстро секиру подъяв большую, а левой рукою

120Черную шкуру медвежью схватив, ворвался в средину

Бебриков сам, за ним же вослед понеслись Эакиды,

С ними подвигся Язон, преисполнен Ареева пыла.

Точно отару овец несметную в зимнем загоне

Серых стая волков пугает, когда, не заметно

От пастухов и чутких собак ворвавшись, вслепую

Ищет она, что ей прежде схватить при внезапном набеге,

Видя вокруг так много овец, которые жмутся

В куче друг к другу тесней, так толпы бебриков буйных

В страх и смятенье привел отряд героев минийских.

130Так, если рой пчелиный большой пастух ли овечий

Иль пчеловод из скалы начинает выкуривать дымом,

Пчелы на первых порах собираются в улье все вместе,

Громко гудят и нестройно теснятся, потом, уступая

Дыму, прочь от скалы унестись поспешают подальше,

Так и враги не смогли устоять, но врозь разбежались,

В глубь Бебрикии неся известье о смерти Амика.

Жалкие, не догадались они, что другое несчастье

Страшное близилось к ним. Виноградники их и жилища

Лик разорял враждебным копьем, явившись с мужами

140Мариандинами в пору, как отбыл Амик, ибо вечно

Битвы вели племена за железом богатую землю,

И расхищали уже враги их жилища и хлевы.

В свой черед и герои овец без числа закололи.

Тут один среди них промолвил слово такое:

«Сами судите теперь, что бы стало с врагом столь бессильным,

Если бы с нами сюда привело божество и Геракла.

Мню я так: будь он тут при нас, то дело, конечно,

И не дошло бы, друзья, до кулачного боя, но сразу,

Как появился б Амик с условьем своим, под ударом

150Палицы дерзость свою позабыл бы он вместе с условьем.

Ныне же, по нераденью Геракла на суше оставив,

По морю мы плывем. И скоро каждый познает

Лютую долю свою, коль от нас он далеко остался».

Так говорилось в толпе… А случилось все волей Зевеса!

Там оставались они в теченье всей ночи, лечили

Раненым язвы друзьям и, жертвы свершив в честь бессмертных,

Ужин соорудили богатый себе, и не брал их

Сон за кратером вина при ярко пылающих жертвах,

Но, увенчавши себе белокурые кудри ветвями

160Лавра (к нему и причалы ладьи привязаны были),

Все на морском берегу под лиру Орфея согласный

Гимн завели. И вкруг них ликовал при безветрии берег.

Славили ж в песне они ферапнейского Зевсова сына. 348

Но когда росные солнце холмы осветило лучами,

С края поднявшись земли, овцепасов от сна пробуждая,

Сразу причалы ладьи отрешив от приморского лавра

И на корабль нагрузив сколько нужно им было добычи,

С ветром попутным в Босфор вошли они водоворотный.

Тут наподобье скалы высокой вздымается кверху

170Перед тобою волна, на тебя словно броситься хочет,

Вздыбившись до облаков. Не посмеешь даже помыслить

Ты, что уйдешь от участи злой, – волна нависает

Над серединой ладьи, грозя, словно туча, но сразу

Низится, если случайно искусного кормчего встретит.

Так и теперь положились на Тифиса ловкость герои

И пронеслись без вреда, но со страхом большим. На другой же

День к той земле, что напротив Вифинской, причал привязали.

Сын Агенора Финей там жил у прибрежия, – беды

Наилютейшие он выносил по сравненью с другими

180За прорицания дар, каковым наделил его прежде

Сын Лето, – ибо даже Зевесову волю святую

Смертным в своих прорицаньях Финей открывать не боялся!

Вот за это Зевес ниспослал ему вечную старость,

Отнял сладостный свет очей у него, не дозволив

Радость и в пище обильной иметь, хоть ее все соседи

За прорицанья ему домой постоянно носили.

Но, чрез гряду облаков налетая внезапно из дали,

Гарпии всякий раз изо рта и из рук его пищу

Клювами всю похищали. Порою от пищи ни капли

190Не оставалось, порой лишь столько, чтоб жил и страдал он,

Ибо зловонье они разливали. И сил не хватало

Пищу не только приблизить к устам, но даже поодаль

Просто стоять. До того смердели пира объедки!

Сразу, едва уловил голоса и шаги он дружины,

Понял старик, что прибыли те, с чьим приходом, согласно

Воле божественной Зевса, своей насладится он пищей.

С ложа, как призрак бездушный, он встал и, опершись на посох,

Им навстречу пошел бессильной стопою из дома,

Щупая стены рукой; когда шел он, дрожали колени;

200Был он и слаб и дряхл; заскорузлой покрытое грязью,

Ссохлось тело, – лишь кожа да кости его и держали!

Вышел из дому, сел, ибо ноги отяжелели,

Он на пороге дверном; все в глазах у него закружилось,

Стало темно; показалось ему, что земля под ногами

Кругом пошла, и в безмолвное он забытье погрузился.

Чуть лишь его увидав, вокруг столпились герои

И онемели. А он, из груди испустивши глубокий

Вздох, обратился к гостям с таким пророческим словом:

«Слушайте вы, из эллинов всех наилучшие, если

210Вправду вы – те, что, владыки суровым веленьем гонимы,

На корабле Арго за руном пустились с Язоном.

Да, конечно, то – вы! До сих пор к прорицаныо способный

Ум мой во все проникает. Тебе приношу, о владыка,

Отпрыск Латоны, и в тяжких мучениях моих благодарность.

Зевсом, – оплот он молящих и к людям безжалостен грешным, —

Именем Феба и Геры, которая в вашем походе

Более прочих бессмертных о вас печется, молю я

Помощь мне дать! Горемыку меня, о, спасите от скверны.

Не отплывайте отсюда, оставив меня в небреженье,

220Безо вниманья. Не только Эриния мне надавила

Тяжкой пятой на глаза и старость влачу я до века, —

Более тяжкое горе над прочими бедами виснет.

Гарпий рой изо рта у меня всю еду похищает,

Из неизвестного мне прилетая гиблого места.

Чем помочь, не придумаю я. Но гораздо скорее

Я б от ума своего утаил, что поесть собираюсь,

Чем от них, – вот как быстро по воздуху мчится их стая!

И если даже еды мне немного они оставляют,

Смрадом гнилым несет от нее таким нестерпимым,

230Что и недолго его не мог бы вынести смертный,

Будь его сердце хотя бы из крепкой кованой стали!

Горькая только меня нужда заставляет остаться,

В злой желудок влагать, оставшись, те гадкие яства.

Есть оракул, что гарпий сыны Борея отгонят,

Силой меня защитят, ибо мне они не чужие,

Я ведь Финей, среди смертных когда-то известный достатком

И прорицания даром; рожден я отцом Агенором,

Их же родная сестра Клеопатра, когда средь фракийцев

Царствовал я, с приданым вошла в мой чертог, как супруга».

240Вымолвил Агенорид – и объяла тут каждого жалость

Из героев, сильнее же всех – Бореадов обоих.

С глаз своих слезы сморгнув, подошли они ближе, и молвил

Зет, сжимая в руке удрученного старца десницу:

«Бедный! Скажу, что несчастней тебя не найдется на свете

Ни одного из людей. И за что столько бед привязалось?

Не погрешил ли ты против богов в неразумье опасном,

Ты, в прорицанье знаток? Не оттуда ли гнев их тяжелый?

Ум цепенеет от страха у нас, хоть помочь мы желаем,

Если всецело на нас ту честь божество возложило,

250Ибо приметны угрозы богов для людей земнородных

И потому отогнать от тебя мы не раньше решимся

Гарпий, хотя и желаем того, покуда не дашь ты

Клятвы, что мы потому богам ненавистны не станем».

Так он сказал. Зрачки на него поднял старец пустые,

Очи широко открыв, и таким ответствовал словом.

«Смолкни! Мыслей таких, дитя, не влагай себе в душу.

Пусть Аполлон, что меня добровольно учил прорицаныо,

Будет свидетелем мне, и злосчастный жребий, который

Выпал мне, и очей слепота, и подземные боги, —

260Пусть они мне, уж и так мертвецу, милосердья не явят, —

Но никакой от богов за помощь мести не будет».

Оба тогда, после клятвы, ему помогать возжелали.

Более юные пир приготовили сразу для старца,

Чтобы последней он был для гарпий добычей. А братья

Стали рядом, чтоб гнать прилетевших чудовищ мечами.

Но едва лишь рукой до еды своей старец коснулся,

Гарпии, буре внезапной подобно иль молнии быстрой

Из облаков излетев, появились всей стаей нежданно,

Алчно к пище стремясь и шумя. Герои, едва лишь

270Их увидали, все вскрикнули враз. Они же, немедля

Все без остатка пожрав, понеслися прочь поскорее,

Вдаль над морем летя и оставив смрад нестерпимый.

Им же вослед, по пятам, сыны Борея немедля,

Против чудовищ мечи устремляя, помчались; Зевес им

Силу в тот день даровал неустанную. И без Зевеса

Не погнались бы они, ибо гарпии, словно порывы

Ветра неслись, когда мчались к Финею иль вспять от Финея.

Словно как в горных лесах искусные в травле собаки,

Или рогатых коз или ланей из глаз не теряя,

280Следом бегут и, почти что уже настигая их сзади,

Зверя готовы схватить, только щелкают втуне зубами, —

Так же и Зет с Калаисом, почти что догнавшие гарпий,

Руки тянули, пытаясь схватить их – увы! понапрасну.

Гарпий, быть может, они против воли богов истребили б,

Их на Плавучих нагнав островах, далёко лежащих,

Если б героев Ирида проворная не увидала

И, с эфира слетев, не сдержала такими словами:

«Медью не должно разить, о сыны Бореевы, гарпий,

Зевса великого псов. Но за них я сама поклянусь вам,

290Что никогда уже впредь они не вернутся к Финею». 349

Так говоря, водой поклялась она Стикса, который

Всем небожителям страх и почтенье внушает особо,

Что не приблизятся больше они к чертогам Финея

Агенорида, зане решено так отныне судьбою.

Клятве той уступив, повернули тотчас Бореады

Вспять к кораблю. И зовут «Поворотными» 350ныне все люди

Ради того острова, что раньше «Плавучими» звались.

Вслед за тем разлучилась Ирида со стаей чудовищ:

Гарпии в недра вертепа на Крите минойском спустились,

300К высям Олимпа она взлетела на крыльях проворных.

Старцу герои меж тем заскорузлой покрытое грязью

Тело старательно вымыв, отборных овец закололи,

Коих с собой привезли, из Амиковой взявши добычи.

После того как в чертогах обильный устроен был ужин,

Сели они пировать, и Финей пировал вместе с ними;

Жадно он ел и едой, как во сне, свою радовал душу.

Там же, когда и питьем и едою насытились вволю,

Бодрствуя, ночь они всю Борея сынов поджидали,

У очага ж среди них старик восседал, о пределах

310Плаванья им говоря и путей завершенье подробно.

«Слушайте! Правда, ведать про все вам, друзья, невозможно

В точности, но, что угодно богам, того я не скрою.

Я погрешил уже раньше, когда, неразумный, все думы

Зевса я до конца открывал. Ему ведь угодно

Людям давать прорицанья неполные, дабы хоть в чем-то

Смертный зависел всегда от бессмертных воли могучей.

Прежде всего, едва только вы от меня отплывете,

Черные две скалы вы узрите при моря теснинах,

Между которых никто проскользнуть не мог безопасно,

320Ибо внизу не на прочных корнях они утвердились,

Но то и дело одна другой навстречу стремится;

Так и сшибаются обе, а вкруг вздымаются волны,

Страшно кипя, и раскатом глухой отзывается берег.

Вот потому увещаний моих вы послушайтесь ныне

(Если плывете вы разум блюдя и богов почитая),

Чтоб, на свой страх поступив, не погибли вы, – по неразумью ль

Иль безрассудно вперед в молодом устремляясь порыве.

Птицу надобно вам, голубку, сначала для пробы

Выпустить, чтобы она с корабля вперед полетела.

330Если к Понту она между скал невредимо промчится,

Мешкать вам долго не след, скорей пускайтесь в дорогу,

Крепче весла в руках сожмите и рассекайте

Моря узкий пролив, ибо свет спасенья не столько

Будет в молитвах для вас, сколько в мощности рук заключаться.

Вот почему, забыв обо всем, смелей напрягите

Силы свои. А дотоль помолиться богам не мешает!

Если ж, летя прямиком, между скал голубка погибнет,

Сразу гребите вспять: уж лучше будет бессмертным

Тут уступить, ибо доли вам злой средь скал не избегнуть,

340Даже если б Арго был создан сплошь из железа.

Глупые, вы не дерзайте мои преступить прорицанья,

Хоть бы и мнилося вам, что втрое я ненавистней,

Втрое противней богам, чем я им ныне противен.

Так не дерзайте же плыть на Арго, не выпустив птицы!

То, что случиться должно, и случится. А если уйдете

Вы от сходящихся скал и проникнете в Понт без ущерба

Сразу, имея страну вифинцев по правую руку,

Дальше плывите, брегов избегая кремнистых, доколе

Устья Ребы, реки быстротечной, а следом и Черный

350Мыс обогнув, не дойдете до гавани вы в Тинеиде. 351

После оттуда проплыв по морю совсем недалеко,

К мариандинов земле, что напротив будет, пристаньте.

Путь в тех местах пролегает к Аиду, под землю ведущий,

Ахерузийский утес там ввысь подъемлется круто.

Снизу утес тот прорыл Ахеронт взвихренной струею,

Так что из кручи высокой его изливаются воды.

Вскоре, отплыв от тех мест, вы холмов минуете много:

То пафлагонян земля, где Пелоп энетский 352сначала

Правил; от крови его они гордо род свой выводят.

360Есть там один утес, Гелики-медведицы против.

Крут он со всех сторон, и его называют Карамбис. 353

Кружат над ним, обтекая его, Бореевы вихри,

В море подножием он и в эфир вершиной уходит.

Как обогнешь тот мыс, пред тобой расстелется длинный

Берег морской. На краю ж того длинного берега, там, где

В море утес выдается вперед, изливаются в море

Галиса воды, шумя. Вблизи же речка поменьше

Ирис в белой пене струит взвихренные воды. 354

Дальше немного в пучину большим углом выдается

370Берег; подле него Фермодонта находится устье;

Тут в спокойный залив Фемискирского мыса 355пониже

Тихо впадает река, через весь материк протекая.

Там Дойанта поля, а от них недалеко три града,

Где амазонки живут; а дальше трудятся тяжко

Мужи халибы, владея землей неподатливой, твердой;

Вечно в работе они, а заняты делом железным.

Рядом же с ними стадами богатые тибарены

За Генетийским живут Зевеса евксинского мысом;

А по соседству от них моссинеки богатым лесами