Текст книги "Александрийская поэзия"

Автор книги: Мария Грабарь-Пассек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)

«Милая, Зевс Олимпиец пусть будет свидетелем клятвы,

Также и Гера, вершащая браки, супруга Зевеса,

В том, что в доме моем ты законной станешь супругой,

Чуть лишь, назад воротившись, прибудем мы в землю Эллады!»

Так он сказал, и десницу свою ей вложил он в десницу.

100Сразу Медея ему велела к роще священной

Быстрый направить корабль, чтоб, руно золотое похитив,

Ночью еще увезти его прочь против воли Эита, —

И без задержки слова ее вмиг воплотилися в дело.

Деву ввели на корабль и от брега его оттолкнули;

Сильный шум поднялся, лишь взялись герои за весла;

Дева ж метнулась вспять, протянула к берегу руки,

Как поступить ей, не зная; но скорбную начал Медею

Словом Язон ободрять, и ее удержал он на месте.

В пору, когда от очей отгоняют сон звероловы,

110Что, полагаясь на псов, в часы последние ночи

Крепко не спят никогда, опасаясь света денницы,

Дабы она звериных следов или запах звериный

Не уничтожила, бросив свой луч блестящий на землю, 405—

В эту пору сошли с корабля Эзонид и Медея

В месте, заросшем травой, что зовется «Ложем барана»,

В месте, где в первый раз склонил, утомленный, колени

Овн, что принес на спине Афамантова сына, минийца.

Рядом и алтаря закоптелого было подножье, Зевсу

Фиксию в честь возведенного внуком Эола,

120Фриксом, чтоб овна златого заклать по совету благому

Бога Гермеса, что встретился с ним. – Туда, по наказу

Арга, Медею с Язоном одних отпустили герои.

Вместе они по тропинке в священную рощу вступили

В поисках дуба-гиганта, на коем руно золотое

Было повешено, с виду как облако, что при восходе

Солнца в его огневидных лучах отливает румянцем.

Рядом с тем дубом высоко вздымал огромную шею

Змей острозубый, очей бессонных взор устремляя

На подходивших к нему и страшно шипя. Разносился

130Звук по брегам многоводной реки и по роще огромной,

Слышный и тем, что вдали от столицы Титанова сына

Эи, в Колхидской земле обитали близ устьев Лика, 406

Что, от шумящей реки ответвляясь Аракса, сливает

С Фазисом воды святые свои, и оба потока

В русле едином бегут и впадают в Кавказское море.

И пробуждаются в ужасе матери новорождённых,

Спящих у них на руках, и малюток, повергнутых в трепет

Шипом страшным, сжимают тесней в тревожных объятьях.

Как по-над лесом, когда он горит, начинают кружиться

140Черного дыма клубы неисчетные и непрестанно

Кверху летят один за другим, догоняя друг друга,

Слившись в струю, что течет от земли до небес, изгибаясь,

Так и чудовищный змей извивался пред ними, вздымая

Долгое тело, покрытое сплошь чешуею сухою.

Дева под взглядом его подошла и голосом сладким

Стала Сон призывать, высочайшего бога, на помощь,

Чтобы он змея смирил; призвала и богиню ночную,

Недр царицу земных, дабы способ дала подступиться.

Следом шел Эзонид, преисплоненный жуткого страха.

150Песнью чаруемый змей стал меж тем извитый в пружину

Длинный хребет распускать, выпрямляя несчетные кольца,

Сходно с тем, как волна в утихающем море спадает

Черная, шум издавая глухой. Чудовище все же,

Страшную голову вверх поднимая, было готово

Их обоих схватить несущими гибель зубами.

Но Медея, сломив можжевельника ветвь 407и обмазав

Зельем могучим ее, разведенным в питье, с наговором

Ею чудовища глаз коснулась. Разлился повсюду

Запах от зелья и сон навел; опустилась на землю

160Змея грозная пасть; разошлись бесконечные кольца;

Вдаль протянулся хвост по всему многодеревному лесу.

Вмиг золотое руно сорвал с высокого дуба,

Деве послушен, Язон. А она с ним рядом стояла,

Голову чудища зельем своим натирая, покуда

Вновь на корабль возвратиться ее Язон не побудил, —

Только тогда она вышла из рощи тенистой Ареса.

Как в полнолунье лучи луны серебристой, что с неба

В терем с высокою кровлей проникли, девушка ловит,

Тонкую ткань одежды своей подставляя, и, видя

170Отблеск прекрасный, ликует, – объят таким же восторгом

Был и Язон, когда в руки руно он взял золотое,

И у него на челе и на смуглых ланитах румянец,

С пламенем схожий, горел от сверкания шерсти бараньей.

Сколь большого быка годовалого шкура бывает

Или оленя (его «рогачом» прозывают селяне),

Столь же большою была и шкура овна златая,

С пышною волной густой, завитками крутыми свисавшей.

Перед Язоном земля, когда шел он вперед, озарялась;

Нес то на левом плече он руно золотое, накинув,

180Так что от шеи оно вплоть до ног у него доходило,

То его свертывал вновь, чтоб к нему прикоснуться. Боялся

Он, чтобы бог или смертный не отнял руна, повстречавшись.

Эос уже по земле разливала сиянье, они же

К сонму героев пришли. Молодежь дивилась, увидя

Перед собою руно, что блистало, как молния Зевса.

Всяк порывался его иль коснуться иль взять в свои руки,

Но Эзонид друзей удержал, на руно же набросил

Новый покров и его на корме возложил, поместивши

Деву при нем, и с речью такой ко всем обратился:

190«Други, в отчизну теперь отплывем не мешкая! Дело,

Ради которого мы дерзнули в столь трудный пуститься

По морю путь, изнывая под бременем страды тяжелой,

Ныне легко свершено при содействии девы разумной.

Деву, согласно желанью ее, увожу я законной

В дом свой женой. Вы же все защищайте ее, всей Ахеи

Видя помощницу в ней благородную, так же как нашу.

Ибо – уверен я в том – Эит не замедлит явиться

С колхов толпой, чтоб не дать нам выйти из Фазиса в море.

Вы же, – одни, разместясь на скамьях и друг друга сменяя,

200Греблей займитесь. Другие, от вражеских копий разящих

Их заслоняя надежно, воловьи щиты пред собою

Пусть выставляют и тем помогают возврату в отчизну.

Ныне у нас в руках и детей, и родителей дряхлых

Судьбы и родины честь; на исходе нашего дела

Зиждется всей Эллады позор иль вящая слава».

Так он сказал и облекся в доспех боевой, и в порыве

Бурном вскричали друзья, а он, из ножен извлекши

Меч, клинком разрубил причалы ладьи кормовые,

И, от Медеи вблизи, облаченный в доспехи, с Анкеем

210Кормчим рядом он стал. А корабль на веслах помчался,

Ибо гребцы со всех сил из Фазиса выйти спешили.

Ведомы стали меж тем и спесивцу Эиту, и колхам

Всем и Медеи любовь и деянья девы премудрой.

Все с оружьем они собрались на площади. Сколько

В море вздымается волн под налетами бурного ветра,

Сколько листьев с дерев в лесу ветвистом спадает

В месяц, когда листопад, – кто число их тогда подсчитает?

В столь же несчетном числе проносились по брегу речному

В бешенстве шумном колхи. Эит же средь них красовался

220На колеснице, прекрасной конями, которых в подарок

Гелиос дал, быстротой с дыханьем споривших ветра;

Левой рукой округленный свой щит подъемля, он в правой

Факел огромный сосновый держал; с ним рядом лежало

Мощное, жалом вперед, копье; а поводья упряжки

Выли в руках у Апсирта. Меж тем рассекал уже море

Быстрый корабль, уносимый и взмахами весел могучих,

И многоводной реки неустанно бегущим теченьем.

Руки воздев к небесам, Эит в крушительном горе

Зевса и Гелия звал в свидетели злого деянья,

230И, не замедля, народу приказ жестокий он отдал:

«Если к нему его дочь, на земле ль она схвачена будет

Иль среди моря на найденном там корабле быстроходном,

Не приведут и души он своей не насытит отмщеньем,

То головою за всё ему поплатятся колхи,

Весь его гнев, всю ярость его на себя они примут».

Вот что промолвил Эит. И колхи в день тот же самый

В реку свои корабли спустили, их оснастивши,

В тот же самый день и в море вышли. Сказал бы

Ты, что не строй кораблей, но пернатых несчетная стая

240В путь устремилась и ныне шумит средь морского простора.

А мореходы, летя по ветру, который по воле

Геры сильнее подул, чтоб на гибель Пелия дому

В землю пеласгов из Эи скорей явилась Медея,

С третьей зарею уже ладьи привязали причалы

У берегов Пафлагонских, у самого Галиса устья.

Здесь им велела Медея на берег сойти и Гекату

Жертвой к себе преклонить. А о том, что делала дева,

Жертву готовясь принесть, пусть никто узнать не желает,

Пусть об этом петь и меня душа не неволит!

250Боязно мне говорить! Но с тех пор еще и поныне

Храм, что тогда для богини воздвигли на бреге герои,

Неколебимо стоит, так что зреть его могут потомки.

Сразу герой Эзонид припомнил, а с ним и другие,

Как им Финей говорил, что другой дорогой 408из Эи

Им идти предстоит. Но этот путь неизвестен

Был для них. Только Арг сказал внимающим жадно:

«Едем мы в Орхомен, куда приказал вам направить

Путь непреложный пророк, с которым вы встретились раньше.

Есть другой для плаванья путь. Он бессмертных жрецами,

260Что происходят из Фив тритонидских, 409был древле указан.

Всех еще не было звезд тогда, что вращаются в небе

И о данаев святом никто не услышал бы роде,

Если б спросил. Были только аркадяне-апиданийцы,

Да, лишь аркадяне, что, как поется, еще до Селены

Жили в горах, желудями питаяся. В крае пеласгов

Славные Девкалиона потомки еще не царили,

В пору, когда уже был прославлен везде многонивный

Черный Египет, отец молодежи древлерожденной,

Как и Тритона река прекраснотекущая, коей

270Водами край напоен тот черный, – его ведь Зевесов

Дождь не влажнит: от разливов реки колосятся там нивы.

Молвят: оттуда исшед, и Азию всю, и Европу

Некий муж 410обошел, положась на дружин своих смелость,

Силу и мощь, и в этом своем походе без счета

Он городов населил, из которых одни существуют,

Нет уж других, ибо много веков с той поры миновало.

Эя стоит и теперь еще твердо, и внуки живут в ней

Тех мужей, коих он поселенцами в Эе оставил,

И сохраняют они от отцов столбы с письменами,

280А на столбах начертаны тех пути и пределы

Моря и суши для всех, кто весь свет вокруг объезжает.

Есть среди рек тех река, наикрайний рог Океана, 411

Равно и вширь и вглубь для судов грузовых проходима, —

«Истром» назвавшие реку далеко ее проследили:

Нивы без счета она рассекает, сперва оставаясь

Цельной; истоки ее далеко за местами, где дышит

Хладный Борей, в Рипейских горах шумят, низвергаясь,

Но лишь дойдет она до границы фракийцев и скифов,

Как разделяется надвое; первый рукав направляет

290В наше море свой ток, а другой – в глубокую бухту,

Где далеко в материк Тринакрийское море вдается,

Тесно земле прилежащее вашей, – коль истинно молвят,

Что из вашей страны река Ахелой выбегает».

Так он сказал. Богиня же им в благовестие чудо

В небе явила, и все, узревши его, закричали:

«Этим путем поплывем!» Бороздой протянулся по небу

Луч, указуя туда, куда им идти надлежало.

Ликова сына 412они на брегу оставляют и дальше

Мчатся на всех парусах по широкому морю, ликуя,

300Издали видя хребты Пафлагонских гор и Карамбис

Не обогнув. Ни небесного светоча пламя, ни ветер

Не покидали пловцов, пока они в Истр не вступили.

А среди колхов одни, после поисков долгих напрасных,

Вышли из Понта, проплыв на судах между скал Кианайских,

Вплыли другие в реку, предводимые юным Апсиртом, —

В Истр окольным путем он проник чрез Прекрасное устье. 413

Так упредил он героев, пройдя перешеек, и быстро

В самый крайний залив Ионийского моря пробрался.

Там треугольный лежит рекой омываемый остров

310Певка; 414широкою он обращен стороною к морскому

Берегу; острым углом он в русло глядит, разделяя

На два его рукава: один именуют Нариком,

Тот же, что ближе, зовут Прекрасным. Здесь и проплыли,

Выиграв время, и Апсирт и колхи, меж тем как герои

Плыли далеким путем до вершины острова самой.

Бросив отары свои, пастухи-кочевники в страхе

Прочь бежали с лугов, кораблей испугавшись, как будто

Диких зверей увидав, из глубокого вышедших моря.

Ибо морских кораблей до тех пор и в глаза не видали

320Ни сигинов народ, ни с фракийцами смесь, полускифы,

Ни гравкенийцы, ни синды, что дальше них обитают

И населяют поля пустынной равнины Лаврийской. 415

Колхи, после того как гору Ангур миновали

И Кавлиакский утес, 416за Ангуром далёко лежащий, —

Надвое делит он Истра поток, который впадает

В море там и здесь, – и Лаврийское поле проплыли, —

Вышли затем на простор Кронийского моря, замкнувши

Все пути, чтобы враг ни за что от них не укрылся.

Те же, отставши от них, по реке спустились, приблизясь

330К двум островам Бригеидским, 417где властвует Артемида.

Храм на одном из тех островов был воздвигнут священный,

А на другой, таясь от Апсиртовых полчищ, герои

Вышли, ибо как раз островов и не заняли колхи,

Дочери Зевса боясь, острова же прочие ими

Были полны и путь преграждали дружине по морю.

Ведь и на ближних на всех островах до реки Саланкона 418

И до Нестидской земли оставили воинов колхи. 419

Тут в плачевной борьбе в этот день герои минийцы,

В меньшем числе находясь, уступили бы сил превосходству, —

340Но, избежавши сраженья, они договор заключили:

«Им руном золотым, ибо дал обещанье такое

Сам Эит на тот случай, коль подвиг свершен будет ими,

Вечно владеть, все имея права на владенье, обманно ль

Им завладели они, против воли царя, иль открыто.

Но Медею (о ней ведь спор и шел между ними!)

Должно изъять из дружины и вверить дщери Латоны,

Прежде чем, правя суд, какой-нибудь царь не рассудит,

В дом ли отца надлежит воротиться деве обратно

Или же в землю Эллады вослед за героями ехать».

350Тут когда обо всем в уме поразмыслила дева,

Сразу острая скорбь начала терзать непрестанно

Сердце ей, и Язона она, от товарищей сонма

Прочь отозвав, повела за собой, пока вдаль они оба

Не отошли, и в лицо ему бросила горькое слово:

«О Эзонид, что за замысел вы составили скопом

Против меня? Иль счастье совсем помутило твой разум?

И уж тебя не заботят слова, что сказал ты когда-то,

В крайней нужде находясь? Где молящих защитника – Зевса

Клятвы? Куда унеслись все сладкие эти посулы,

360Ради которых я так непристойно в бесстыдном порыве

Землю родную, и царский чертог, и родителей милых

Бросила, – то, что всего было выше? И ныне далеко

Я уношусь по морям, одна, с гальционами вместе,

Ибо тебе помогала в трудах, чтобы ты невредимо

Подвиг свершил, одолев и быков, и мужей землеродных!

И не моя ли вина руно добыла, за коим

В море отправились вы? Я на женщин позор несказанный

Тем навлекла! Потому-то и дочерью я, и супругой,

И сестрою твоей с тобою еду в Элладу!

370Выйди же в бой теперь за меня, и меня одинокой

Не оставляй вдалеке от себя, к царям направляясь,

Но на помогу приди, – то, о чем по закону и правде

Мы сговорились с тобой, пусть незыблемо будет, иль тут же

Горло острым мечом перережь мне, дабы немедля

Я по заслугам за глупость свою получила бы плату.

Бедная! Если и вправду отдать меня брату присудит

Царь, которому вы предадите меня, соблюдая

Гибельный ваш договор? Как отцу явлюсь на глаза я?

Уж не со славой ли я возвращусь? И есть ли возмездье,

380Тяжкая есть ли беда, что меня бы не ждали за все, что

Сделала я? Иль себе ты возврата приятного жаждешь?

Но да не даст его всевладычица, Зевса супруга,

Коей ты хвалишься так! И меня ты когда-нибудь вспомнишь,

В тяжких трудах истомлен. А руно, как виденье пустое,

В Тартар сгинет пускай! А тебя из края родного

Сонм Эриний моих пусть изгонит! Низость Язона —

Мук причина моих… Не должно быть, чтоб наземь упало

Попусту слово мое, – ведь жестоко великую клятву

Ты преступил! Но, знай, за насмешку твою надо мною,

390За договор свой, – в покое пребудете вы ненадолго».

Так говорила она, распаляясь гневом. Хотелось

Ей и корабль спалить, и разбить все на части, и следом

Кинуться в пламя самой. Язон, исполненный страха,

К ней обратился в ответ с такою мягкою речью:

«Милая, гнев твой сдержи. Ведь и мне это все не по сердцу!

Но мы отсрочить хотим как-нибудь наступление битвы, —

Целая туча врагов со всех нас сторон обложила! Из-за тебя!

Ведь те, что в стране здесь обитель имеют,

Жаждут все помогать Апсирту, чтоб мог он обратно

400В дом к отцу твоему отвезти тебя, как полонянку.

Мы ж до единого все ужасной смертью погибнем,

Бой рукопашный начав. И тебе это горшей бедою

Будет, коль, сгинув, тебя, как добычу, врагам мы оставим.

С ними же наш договор – лишь обман, чрез который Апсирта

К гибели мы приведем. Против нас не поднимут оружья

Из-за тебя все живущие вкруг и колхам на помощь

Уж не придут, если вождь их, твой брат и защитник, погибнет.

Ну, а пред колхами я отступать не буду без боя, —

С ними я в битве сойдусь, если мне проплыть помешают».

410Так говорил он ей, льстя, а в ответ она грозно сказала:

«Вот что смекни… Вослед совершенным досель злодеяньям

Надо дерзнуть и на новое, если уж раз согрешила

Я, исполняя мой замысел злой по воле бессмертных.

Что до тебя, отражай в бою колхидские копья,

Брата же так, чтоб он и пришел и попал в твои руки,

Я заманю, ты ж его обласкай, дав богатый подарок.

Только бы мне его убедить, когда удалятся

Вестники, чтобы со мной побеседовал он с глазу на глаз.

Тут, коль тебе по душе это дело, – я здесь не помеха! —

420Ты его и убей, а потом уже с колхами бейся».

Так они, сговорившись, Апсирту подстроили ковы.

Множество разных подарков ему как гостинец послали,

Дали средь прочих даров и червленый самой Гипсипилы

Пеплос святой, что Харитами был для Диониса соткан

Там на Дии, кругом обмываемой морем; Фоанту,

Сыну, потом подарил его бог, а Фоант – Гипсипиле;

Та среди прочих прекрасных даров его Эзониду

Отдала, чтобы его он носил… И ты, осязая ль

Иль созерцая его, истомился бы в сладком желанье.

430Кроме того, сохранил он навек амвросический запах,

С той поры, как возлечь в нем изволил Нисейский владыка.

Пьян от вина и нектара и дланью касаясь прекрасных

Дщери Миноса грудей, Ариадны, которую бросил,

Плывшую с ним из Кносса, Тезей на острове Дии.

После, в беседу вступив, убедить постаралась Медея

Вестников, чтобы они, когда брат ко храму богини

По уговору придет и мрак обоих укроет,

Прочь отошли, дабы хитрость могла она с братом надумать,

Как бы руно золотое ей взять и вернуться обратно

440Снова в чертог Эита-царя; ведь ее де схватили

Фрикса сыны и насильно пришельцам предали в руки.

К этому их преклонив, разбрызгала зелья Медея,

Воздух и ветер наполнив волшебным зельем, что может

Дикого зверя свести с крутой горы, издалёка.

Злобный Эрот, великое зло, великая мука

Смертных! Ты пагубных ссор, и стенаний, и воплей причина,

Также иных неиссчетных скорбей, что людей сокрушают.

Лучше, о бог, ополчайся на племя недругов с силой,

С коей Медеи ум ты навел на преступное дело.

450Как же Апсирта, когда он пришел, загубила Медея

Смертью злой? Об этом теперь мы споем по порядку.

Деву оставив на острове том, где храм Артемиды,

Как договор их гласил, на судах оба войска отплыли

В разные стороны; лишь Эзонид укрылся в засаде,

Дабы Апсирта в ней подстеречь и тех, кто придет с ним.

Тот же, обманутый данным ему роковым обещаньем,

На корабле поспешно своем через море проехав,

Темной ночью вступил на остров святой Артемиды.

Там, с Медеей сойдясь, сестру родную он начал

460Речью пытать (так порой неразумный мальчик пытает

Бурный поток, чрез который и юноше нет перехода),

Не обойдет ли она чужеземцев какою уловкой.

Оба тут обо всем сговорились между собою…

В этот миг Эзонид из укромной засады внезапно

Выскочил, меч обнаженный держа; а дева немедля

В сторону очи отводит, лицо прикрыв покрывалом,

Дабы не видеть, как брат упал на землю, убитый.

Юношу сразу Язон, как быка крепкорогого бычник,

Наземь ударом сверг близ храма, что Артемиде

470Бригами был возведен, населявшими берег напротив.

Тот на колени упал в преддверии, но напоследок,

Дух испуская, герой руками все же из раны

Черную кровь собрал и ею сестры покрывало

Белое, хоть отклонялась она, окровавил и пеплос.

Но на коварное рук их деяние сразу воззрился

Искоса зоркий глаз всегнетущей Эринии страшной.

Быстро герой Эзонид отсек конечности 420трупа,

Трижды кровь он лизнул и трижды выплюнул, ибо

Этот обряд убийцы блюдут, чтоб загладить убийство.

480Влажный труп в земле он сокрыл, где еще и поныне

Кости покоятся эти и воинов, бывших с Апсиртом.

Издали факела блеск увидали герои, – был поднят

Девой в знак он того, что пора им начать нападенье —

И, подведя к колхидской ладье корабль свой вплотную,

Начали колхов они губить; так порой нападают

Соколы на голубей, или стадо овечье большое

Горные львы разгоняют, ворвавшись в овечьи закуты,

Колх ни один от гибели злой не ушел – истребили,

Словно огонь налетев, всю толпу минийцы. Язон же,

490Поздно хотя, но пришел, чтоб друзьям помочь, когда нужды

В помощи не было им – за него лишь тревожилось войско.

После, собравшись в кружок, глубокую начали думу

Думать они о том, как плыть. Тем временем дева

К ним подошла. И первым Пелей средь героев промолвил:

«Мой совет, – на корабль подняться нынче же ночью,

Чтобы в противную сторону плыть от мест, где засели

Недруги. Мыслю я так: на заре, когда все обнаружат,

Их не побудит уже единая воля, что прежде

Всех побуждала, вослед идти нам. Одни, без владыки,

500Осиротев, разойдутся они в разногласье тяжелом.

Легкой тогда и для нас, лишь они разбредутся, дорога

Будет, когда мы по ней в обратный путь понесемся».

Молвил, и вся молодежь Эакида одобрила слово.

Быстро взойдя на корабль, налегать неустанно на весла

Стали, пока на святой Электриды 421не прибыли остров,

Самый крайний из всех островов у реки Эридана.

Колхи, едва лишь они про гибель владыки прознали,

Тотчас решили найти в пределах Кронийского моря

И Арго, и самих минийцев, но их удержала

510Гера, с эфира послав чреду пугающих молний.

А напоследок и сами земли Китеидской бояться

Стали из страха они пред неистовым гневом Эита,

И потому на пути – кто здесь, кто там, – и осели:

На островах поселились одни, где герои стояли,

Тут и прозванье свое получили они от Апсирта;

У темноводных потоков Иллирика, там, где могила

Кадма с Гармонией, град основали другие в соседстве

С племенем энхелеев, а третьи живут и поныне

В тех скалистых горах, что хребтом Керавнийским зовутся

520С той поры, как перуны Зевеса, владыки Кронида,

Не дали им поселиться на острове, против лежащем. 422

Только когда показалось, что путь безопасен обратный,

Вдаль уплывшим героям, причалы они привязали

В крае гиллеев, 423где много из вод островков выступает,

Часто разбросанных, трудный проход пловцам оставляя.

Против них, как и встарь, не замыслили злого гиллеи, —

Даже и путь они им указали, взявши за это

Только один треножник большой Аполлонов в уплату.

Два треножника дал в далекий путь Эзониду

530Феб, когда Эзонид, отплыть принужденный, явился

К богу в священный Пифон, вопросить о грядущем походе.

Было судьбой решено, что вовеки враг не разрушит

Той страны, где поставят на землю священный треножник.

Он потому и теперь еще в той стране бережется,

Но глубоко под землей, близ Гиллейского славного града,

Дабы всегда для людей он и был и остался невидим.

Но уж в живых не застали герои страны той владыку,

Гилла, что был рожден прекрасной Мелитой Гераклу

В крае феаков. Туда приходил к Навзитою в чертоги

540В землю Макриды 424Геракл, что Диониса древле вскормила,

Дабы убийство детей искупить. Увидев Мелиту,

Дочь Эгея-реки, и любовью к ней воспылавши,

543Сделал наяду женой и родил он могучего Гилла.

546Тот, возмужав, не хотел оставаться на острове больше,

Где царил Навзитой, все гордыне своей подчиняя,

И, из феаков набрав дружину, в Кронийское море

Он удалился, и тут ему легкий путь уготовил

550Сам герой Навзитой. Там осел он. Его там убили

Менторы из-за быков, коих он защищал среди поля.

Но почему, о Музы, и вне Кронийского моря,

По берегам Авзонийским, по всем островам Лигистидским,

Или Стойхадам, 425неложно о том повествуют, что много

Там оставил следов Арго? Какая неволя

Или нужда в эту даль унесла их? Ветры какие?

После того, как убит был Апсирт, владыку бессмертных —

Зевса великий гнев охватил за такое деянье,

И порешил он, что, лишь промышленьем Кирки Ээйской

560Смыв пролитую кровь и тысячи бедствий изведав,

В землю родную вернутся они. Но того не провидел

Из героев никто, и, Гиллейскую землю оставив,

Дальше поплыли они. Острова Либурнийские 426в море,

Полные колхов недавно, покинули вскоре герои, —

Иссу, и Дискелад, и отрадную Питиею. Следом за тем и

Керкиру они миновали (когда-то

Там поселил Посейдон дивнокудрую деву Керкиру,

Дочь Асопа; ее из пределов Флиунтских похитил

Бог, полюбив ее страстно). Тот остров кажется черным

570С моря глядящим пловцам, ибо весь затенен он лесами,

А потому и зовут Керкиру островом Черным. 427

Мимо Мелиты они, попутному радуясь ветру,

Мимо крутого Керосса и дальше лежащей Нимфеи

Плыли там, где живет Атлантида, богиня Калипсо.

Им показалось уже, что вдали Керавнийские горы

В дымке туманной видны. Тут лишь Гера узнала, как сильно

Зевс разгневан на них, и проведала замыслы бога.

В мыслях о том, чтобы путь совершили они, возбудила

Бурю она, и бури порыв их вновь к Электриды

580Стал относить берегам скалистым… И вдруг человечьим

Заговорил языком средь пути звучащий обрубок,

Вставленный в киль корабля, в середину, самою Афиной, —

Дерева вещий кусок от священного дуба Додоны.

Ужас героев объял, когда стал их слуху понятен

Голос, открывший, что Зевс на них разгневан. Вещал им

Дуба обрубок, что им не избыть ни трудов среди моря,

Ни устрашающих бурь до тех пор, покуда не смоет

С них пролитую кровь Апсирта Кирка; и надо,

Чтоб Полидевк и Кастор богов упросили бессмертных

590Путь перед ними открыть в Авзонийское море, позволив

Персы и Гелия дочь отыскать им, волшебницу Кирку.

Так Арго говорил им ночью… Чета Тиндаридов

Прянула с места и, длани свои поднимая к бессмертным,

Стала просить обо всем. Остальные герои-минийцы

Все приуныли. Арго между тем, вперед поспешая

На парусах, вошел в Эридана далекого воды.

Некогда, в грудь пораженный стрелами блестящих перунов,

Полусгорев, Фаэтон с колесницы низвергнулся Солнца

В бухту глубокую там, где река изливается. Тяжкий

600Дым и доныне вздымается здесь от пылающей раны,

И ни единой невмочь, легковейные крылья расправив,

Птице перелететь через эти воды, – любая

Падает в пламя, едва пролетит полпути. Гелиады

Высятся стройно вокруг – в тополя обращенные девы,

Бедные жалобный стон издают постоянно, и наземь

С их ресниц янтаря ниспадают блестящие капли.

Капли эти порой на песке высыхают под солнцем,

Но, едва только хлынут прибоем на берег волны

Темной бухты, гонимы дыханьем шумного ветра, —

610Сразу тогда в Эридан увлекаются все эти капли

Пенной волной… А кельты рассказ такой добавляют:

То Аполлона-де, сына Лето, уносятся слезы

В водовороте волны, что во множестве раньше он пролил,

К гипербореям когда удалился, к священному роду,

Светлое небо забыв, удрученный упреками Зевса,

В гневе большом за сына, что был в Лакерее богатой

Дивной ему Коронидой рожден близ устьев Амира. 428

Так у здешних людей гласит об этом преданье.

Тут уж героев совсем покинули голод и жажда, —

620Вовсе на ум им не шло теперь никакое веселье:

Днем страдали они и в истоме все изнывали

Из-за того, что вдыхали тот смрад ужасный, который

Шел с той поры, как сгорел Фаэтон, от струй Эридана.

А по ночам внимали они пронзительным стонам

Плачущих горестно дев Гелиад, чьи янтарные слезы,

Масляным каплям подобно, с водою речной уплывали.

После герои вошли в глубокие воды Родана, 429

Что в Эридан впадает; сливаясь в узкой теснине,

Воды обеих рек шумят, клокоча. А начало

630В безднах берет он земли, где Ночи врата и жилище.

Взяв оттуда исток, он стремит к берегам Океана

Воды свои, и еще в Ионийское гонит их море,

И в Сардонийское море, 430в безбрежный залив он впадает,

На семь делясь рукавов. А оттуда попали герои

В бурные воды озер 431– они бесконечною цепью

Тянутся в Кельтской земле, и в этих водах минийцы

Жалкой погибли бы смертью: рукав там некий к заливу

Вел Океана, в который они по незнанью хотели

Въехать, откуда назад возвратиться им не пришлось бы.

640Но с Геркинской скалы 432их окликнула Гера, внезапно

С неба слетев. Испуганы криком ее, содрогнулись

Все, как один, – ибо весь загремел эфир беспредельный.

Волей богини обратно они понеслись и дорогу

Вновь обрели, – по ней и свершалось их возвращенье.

После, спустя много дней, промышленьем Геры приплыли

Снова на море они, средь несчетных кельтских народов

И лигурийских пройдя, без ведома тех, ибо Гера

Вкруг проливала туман все дни, пока они плыли:

И, наконец, на ладье чрез устье проехав, к Стойхадам

650Прибыли вновь, к островам, спасенные ради Зевеса

Двух сыновей. Потому алтари воздвигают и храмы

В честь им всегда: ведь спасли не только пловцов они этих,

Но и потомков суда с изволенья Зевса спасают. Дальше,

Стойхады покинув, они на Эфалию 433вышли,

Остров, где пот обильный с себя голышами стирали

После трудов; голышей телесного цвета немало

На берегу там найдешь; и диски там есть и оружье;

Да и залив с той поры в честь Арго зовется Аргойским.

Быстро оттуда они по морской помчались пучине,

660Видя перед собой Авзонии берег Тирренский,

И наконец вошли в залив преславный Ээи.

На берег сброшен причал с корабля. Там нашли они Кирку,

Что омывала морскою водой себе голову, ибо

Дух ее был ночными смущен сновиденьями сильно.

Ей приснилось, что кровь и чертоги и дома ограду

Залила и что огонь пожрал приворотные зелья,

Коими всех людей зашедших она чаровала;

Будто она тот огонь затушила багряный, кровавый,

Крови рукой зачерпнув, и от ужаса освободилась.

670Вот почему на заре, от сна пробудившись, не медля,

Кудри она и покровы морской омыла водою.

Звери, совсем на зверей не похожие на кровожадных,

Схожие телом с людьми и несхожие, ибо из разных

Членов тела слагались у них, собралися гурьбою,

Словно овны, что вслед пастуху бегут из закутов.

Создала их такими земля, из первого ила

Члены разных существ 434воедино соединивши,

Та земля, что сухим не была еще воздухом сжата

И у которой отнять не успел таящейся влаги

680Солнца палящий луч. Привело все, однако, в порядок

Время потом… Так сложился зверей тех невиданный облик!

Страх несказанный объял героев; каждый тотчас же,

Кирку увидев вблизи, и очи ее, и обличье,

В ней признал без труда сестру владыки Эита.

Кирка, страх отогнав, сновиденьем ночным порожденный,

Снова пошла к чертогам меж тем и пришельцев рукою

Стала манить за собой, в душе своей зло замышляя.

Но, Эзонида веленье блюдя, на месте дружина

Так и осталась. А он с собой колхидскую деву

690Взял и за Киркой пошел, пока они не достигли

Пышных чертогов ее. Тут им на блестящие кресла

Кирка велела присесть, не постигнув цели прихода.

Оба, не проронив ни звука, ни слова, поспешно

Сели вблизи очага, каков у молящих обычай;

Дева на обе руки головою поникла, Язон же

В землю воткнул свой меч с рукояткой огромный, которым

Он умертвил Эита дитя, и, глаза опустивши,

Взоры они не смели поднять. И Кирка постигла,

Что пред ней изгнания скорбь и нечестье убийства.

700Вот почему по закону молящих защитника Зевса,

Гнев чей силен, но сильна и помощь повинным в убийстве,

Жертву она совершать начала, очищается коей

Всякий, кто, зло сотворив, к очагу припадает с мольбою.

Прежде всего, дабы смыть убийства грех неизбывный,