Текст книги "Александрийская поэзия"

Автор книги: Мария Грабарь-Пассек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

Взяв порожденье свиньи, у которой сосцы еще были

Полны после родов, она ему горло рассекла,

Кровью руки убийц окропила, затем омовеньем

Гpex отмаливать стала, к Зевесу Крониду взывая,

Что обеляет от скверн и моленья убийцы приемлет.

710И очищения воду потом служанки наяды

Из дому прочь унесли, наяды, пособницы в деле.

Кирка меж тем примирения дар Эриниям грозным —

Жгла лепешки, творя возлиянье трезвою влагой,

Пред очагом умоляя Зевеса, чтоб гнев их смирил он

И чтобы сам благосклонен и милостив стал для обоих,

Кровью ль руки они чужеземной себе запятнали

Или, родную кровь пролив, с мольбою явились.

После же, все свершив, она пришельцев немедля

От очага подняла и на креслах резных посадила,

720И, напротив сама усевшись, стала подробно

Спрашивать их и о том, зачем они в плаванье вышли,

И о том, из каких краев возвращаясь в отчизну,

Здесь у ее очага оказались они. Ведь на ум ей

Воспоминанье пришло о ночных сновиденьях тяжелых,

И захотелось узнать ей, какое будет наречье

Деве родным, чуть лишь та подняла на нее свои очи.

Ибо Гелия род без труда отличить от всех прочих

Можно: у всех потомков его блестящие очи

Словно бы луч золотой на смотрящего мечут далёко.

730Тут обо всем, на вопросы давая ответ, рассказала,

На языке говоря на колхидском, мягко и кротко

Дочь Эита свирепого: шли какими путями,

Сколько тяжких трудов претерпели в походе герои,

Как, уступив сестре удрученной, она согрешила,

Как бежала затем от отца, от угроз его страшных,

Фрикса вослед сыновьям, и лишь про убийство Апсирта

Сил не хватило сказать… Но от Кирки ничто не укрылось.

Скорбную жаль было ей, но все ж она так отвечала:

«Жалкая, бегство твое лишь позор сулит и несчастье!

740Думаю я, что тебе избегать удастся не долго

Тяжкого гнева Эита – он скоро будет в Элладе,

Чтоб отомстить за сына тебе, небывалое дело

Сделавшей. Ты мне родня и сюда с мольбою явилась, —

Зла потому я тебе не сделаю, в дом мой зашедшей.

Но из чертогов моих уйди с пришлецом, за которым

Ты устремилась, не зная его, против воли отцовской.

И, к очагу преклонив колени, меня не моли ты:

Не помогу я тебе ни в замыслах мерзких, ни в бегстве».

Молвила так, и тяжкая скорбь объяла Медею;

750Пеплосом очи прикрыв, лила она слезы, покуда,

За руку взявши, ее не увел герой из чертога,

Полную страха, и так покинули дом они Кирки.

Но от очей не укрылись они супруги Завеса, —

Весть принесла ей Ирида, узрев выходящих из дома.

Гера сама ей велела смотреть, когда на корабль свой

Вступят снова они, и теперь, торопя, ей сказала:

«Если и раньше мои порученья ты все исполняла,

То и сегодня, Ирида, слетев на крыльях проворных,

Ты прикажи, чтоб Фетида ко мне поднялася из моря,

760Ибо в ней нужда мне большая… Затем ты направься

К берегу тех островов, где всегда наковальни Гефеста 435

Медные гул издают под ударами молотов крепких.

Скажешь ему: пусть даст мехам он покой поддувальным,

Тех берегов не минует пока наш Арго… И к Эолу,

Да, ты к Эолу зайди, что ветрами воздушными правит.

Надо ему передать мою волю, чтоб он успокоил

В воздухе ветры, и пусть ни один из них не волнует

Моря… Пусть веет одно Зефира дыханье, покуда

В край Алкиноя, на остров феаков они не прибудут».

770Молвила так – и помчалась, с Олимпа слетая, Ирида,

Легкие крылья расправив. В пучины Эгейского моря,

В глуби спустилась она, там, где дом и жилище Нерея,

Встретилась там с Фетидой сперва и, согласно приказу

Геры, все изложив, к ней пойти побудила Фетиду.

После к Гефесту зашла, – и железные молоты тотчас

Прочь кузнец отложил, и меха закоптелые сразу

Кончили дуть. А третьим она посетила Эола,

Славного сына Гиппота. Меж тем как, ему передавши

Весть, от пути отрешила Ирида проворные ноги,

780Временем тем Фетида, покинув сестер и Нерея,

К Гере пришла на Олимп, из моря поднявшись к богине.

Та же ее усадила поближе к себе и сказала:

«Выслушай, свет мой Фетида, о чем тебе жажду поведать,

Знаешь сама, как высоко героя я чту Эзонида

В сердце своем и прочих, что подвиги с ним разделяют,

Как их спасла я, когда они шли чрез бродячие скалы

Там, где страшно шумят огнем напоённые бури,

Где омывает волна морская крепкие скалы.

Ныне же трудный их путь лежит мимо Скиллы утеса,

790Мимо Харибды большой, извергающей страшные струи.

С самого детства тебя, сама воспитав, я любила

Больше твоих сестер, что в море обитель имеют,

Ибо, хоть Зевс желал, ты все ж не дерзнула на ложе

С ним возлечь… Ведь он об одном всегда помышляет,

Как бы с бессмертной в любви сочетаться ему иль со смертной!

Но из стыда предо мной и в душе своей робость питая,

Ты ушла от него, и тогда дал он грозную клятву,

Что никогда ты не будешь женой бессмертного бога.

Все же глаз он с тебя не спускал, его избегавшей,

800До той поры, как Фемида ему не открыла богиня,

Что суждено тебе сына родить, который сильнее

Будет отца. Тогда, хоть любил он тебя, но оставил

Из опасенья, чтоб кто другой, ему равный, владыкой

В небе не стал, но власть бы его пребывала вовеки.

Мной для тебя из людей был найден в мужья наилучший,

Дабы могла восприять ты союза брачного сладость

И породила бы сына. Богов на пир созвала я

Всех, и потом своею рукой твой свадебный факел

Я подняла, дабы то было почести знаком приятным…

810Слушай: теперь изреку тебе непреложное слово.

Сын твой прибудет когда в поля Элисийские, – сын твой,

Пестуют коего ныне в жилище Хирона-кентавра

Сонмы наяд, молока твоего хоть и жаждет душою —

Мужем Медеи там, Эита дочери, станет.

Ей ты, свекровь, окажи как невестке будущей помощь!

Также спаси и Пелея. Зачем твой гнев так упорен?

Он погрешил пред тобой, – но ведь грех и богов не минует!

Думаю я, что Гефест, моему послушный приказу,

Нынче не будет огонь выдыхать, а Эол, сын Гиппота,

820Быстрый налет буреносных ветров задержит, Зефиру

Только спокойному дуть поручив, пока у феаков

В гавань они не войдут. Ты же дай им возврат безопасный!

Им уж ничто не грозит, кроме скал да волн необорных, —

Ты и сестры твои от них избавьте героев!

Также беспомощным им ты не дай ни с Харибдой спознаться,

Дабы она, их всех поглотив, с собой не умчала,

Ни в тайники ненавистные к Скилле – грозе величайшей

Вод Авзонийских – попасть, к той Скилле, которая Форку

Порождена Гекатой ночной и зовется Кратайей, —

830Дабы, бросаясь, она не сдавила в челюстях страшных

Лучших героев. Туда направляй их корабль, где удастся

Им хоть на волос, но все ж уклониться от гибели горькой».

Молвила. Словом таким отвечала на это Фетида:

«Если утихнет и впрямь огня палящего сила,

Если ослабнет налет порывистой бури, то смело

Я могу обещать, что, хотя бы противились волны,

Вызволю судно, коль скоро шумливый Зефир будет веять.

Но отправляться пора мне в долгий путь бесконечный,

Чтобы сестер отыскать, помощниц в начатом деле,

840И до места дойти, где стоит корабль на причалах,

Дабы в обратный путь чуть свет пустились герои».

Молвила так и, с эфира слетев, погрузилась в пучины

Темные моря и в помощь себе она кликнула прочих

Дев Нереид, сестер; они ж, ее голос услышав,

Все собралися тотчас; поведав им о наказе Геры,

Фетида их всех в Авзонийское море послала.

Молнии блеска быстрей и лучей, которые солнце

Мечет, всходя в небеса над краем земли отдаленным, —

По морю в путь пустилась она, пока не достигла

850Брега Тирренской земли, где возле самой Ээи

Их у ладьи обрела, – развлекались в то время метаньем

Диска и стрел герои… Пелея, сына Эака,

Кончиком пальца коснулась она, – он был ей супругом.

Видеть другие ее не могли, – лишь ему на мгновенье

Стала зримой Фетида и вот что герою сказала:

«Дольше здесь у брегов Тирренских не след пребывать вам,

Но с зарей корабля должны отрешить вы причалы,

Геры волю блюдя, сопоспешницы вашей. Согласно

Слову ее Нереевых сонм дочерей соберется,

860Ибо сами меж скал, что зовутся Бродячими, судно

Ваше они проведут. Для вас это путь наилучший!

Только смотри: никому моего не указывай тела,

Вместе с другими узревши меня. Запомни, – иначе

Больше еще меня прогневишь, чем прежде разгневал».

Молвила так и исчезла, в морские спустившись глубины.

Скорбь охватила его ужасная, ибо не видел

Он Фетиды с тех пор, как покинула терем и ложе,

В гневе за славного сына, в ту пору младенца, Ахилла,

Ибо она среди ночи всегда его смертное тело

870Пламенем жгла, но зато натирала каждое утро

Тело амбросией, чтобы соделать сына бессмертным

И от него навек отогнать ненавистную старость.

С ложа однажды вскочив, Пелей увидал, как младенец

Корчился в пламени; это узрев, отец неразумный

Громко вскричал; а она, тот крик услышав, схватила

Сына, что плачем зашелся, его швырнула на землю,

И, словно тело ее обратилось в призрак иль ветер,

Вынеслась прочь из чертога, и в глубь погрузилась морскую,

Гнева полна, и обратно уже затем не вернулась.

880Ныне смущеньем объят был Пелей, но все же поведал

Он сотоварищам все, что ему наказала Фетида.

Те же, немедля конец положив своим состязаньям,

Стали наспех себе еду готовить и ложа,

Пищи вкусили на них и проспали ночь, как обычно.

Чуть лишь задела края небес светоносная Эос,

Сразу, едва повеял Зефир быстролетный, герои

К лавкам ладьи пошли, оставив берег; с весельем

Подняли якорь они из пучины моря, и снасти

Все, как должно, свернули, и вздернули парус широкий,

890И растянули его поспешно ремнями по райне.

Ветр легковейный помчал корабль, и увидели скоро

Остров прекрасноцветущий они, на котором певучий

Сонм Сирен, дочерей Ахелоя, отрадною песней

Слух чаруя людской, истреблял бросавших причалы.

Их Ахелою, в брак с ним вступив, родила Терпсихора,

Милая ликом, одна из Муз. Они тешили раньше

Мощную дщерь Део, тогда еще чистую деву,

Песнью согласной. Одной половиною тела пернатых

Напоминали они, а другой были с девами схожи.

900Там, где подзорный холм и чудесная гавань, в засаде

Прячась, лишили они мореходов многих возврата

Сладкого, их изведя изнуреньем. Тотчас же раздался

Нежный голос, из уст сирен долетавший к героям.

Были готовы они на берег сбросить причалы,

Но Эагра сын, Орфей фракийский, поспешно

Струны рукою напряг бистонийской лиры и тотчас

Льющийся плавно напев затянул воинственной песни,

Чтобы у всех в ушах лишь его раздавалося пенье.

Звуком своим голоса сирен заглушила форминга,

910Вместе мчали корабль и Зефир, и шумливые волны,

Что поднимались с кормы, и уже доносился неясно

Голос сирен; но сын Телеонта, один из героев,

Спрыгнуть в море успел со скамьи, отесанной гладко:

Бут, чей дух был пленен сирен сладкогласным напевом,

На берег выйти желая, поплыл по волнам темноцветным.

О, неразумный! Его лишили бы девы возврата —

Но, благосклонна к нему, царица Эрикса, сжалясь,

Бута из волн извлекла Киприда и жизнь сохранила

Мужу, чтоб он поселился затем в Лилибее гористом.

920Скорбью объяты, оттуда ушли мореходы навстречу

Горшим превратностям, их на морских ожидавшим распутьях.

Скиллы крутая скала перед взорами их показалась,

Там же рев стоял от Харибды, взметающей воды.

Дальше средь вздыбленных волн грохотали бродячие скалы

Там, где недавно еще вырывалось палящее пламя,

Ввысь из утесов крутых над горой огнеметной вздымаясь.

Весь от дыма эфир чернел, и нельзя было видеть

Солнца лучей и, хотя труды Гефеста прервались,

Жгучий пар продолжало струить соленое море.

930Тут на помощь пловцам отсюда-оттуда примчалась

Дев Нереид толпа, а сама богиня Фетида

Сзади держалась за руль, чтоб корабль провлечь меж скалами.

Как иногда дельфины толпой при спокойной погоде

В море вокруг быстроходной ладьи кружить начинают,

И впереди корабля различаешь их глазом, иль сзади,

Иль по бокам, и радость они мореходам приносят, —

Так Нереиды, толпою вперед проплывая, кружились

Вкруг Арго, а Фетида его по пути направляла.

Чуть лишь корабль подошел вплотную к скалам Бродячим,

940Девы, до белых колен из воды поднимаясь, носиться

Стали туда и сюда по изломам волн, проплывая

Выше верхушек скал, по всему рассыпавшись морю.

И, поднимая корабль, его подгоняло теченье,

И захлестнула волна, взметнувшись яростно, скалы.

Девы меж тем то из вод, как утесы, вздымались высоко,

То как будто на дно уходили глубокого моря

В миг, когда их с головой заливали дикие волны.

Словно как смертные девушки, что на песчаном прибрежье,

Платья полы подняв до чресл опояской двойною,

950В мяч округленный играют, который ловят посменно,

Перенимая одна от другой, и снова на воздух

Мечут его, и у них он ни разу земли не коснется, —

Так же и девы морские одна другой посылали

Быстрый корабль над волной, от скал держа в отдаленье,

И закипала вкруг них волнами влага морская.

Даже владыка Гефест, на вершине плоской утеса

Стоя, могучим плечом опираясь на молот огромный,

Сверху их созерцал, а там, на небе блестящем,

Зевса стояла супруга и, глядя вниз, обнимала

960Дланью Афину, – такой охватил бессмертную ужас.

Сколько тянется дня весеннего мера, – так долго

Сонм Нереид неотрывно свой труд продолжал, продвигая

Между грохочущих скал корабль, а герои по ветру

Мчались вперед да вперед и проплыли вскорости мимо

Тех тринакийских лугов, где пасется Гелия стадо.

Тут, подобно ныркам, Нереиды вглубь погрузились,

Свято исполнив наказ, супругой данный Зевеса.

Вскоре по воздуху к ним долетело блеянье овчье,

И мычанье коров коснулось слуха героев.

970Что до овец, их пасла по чащобам, росою покрытым,

Младшая Гелия дочь, Фаэтуса; посох блестящий

Из серебра держала она; а Лампетия следом

Шла за стадом коров и пастуший искривленный посох —

Весь из меди он был – в руке сотрясала. Герои

Видеть могли и коров, что паслись у реки на равнине

И на лугу заливном при болоте. И не было вовсе

Черных в том стаде коров, – молоку они были подобны

Цветом своим, и рога золотые их украшали.

Днем миновали герои стада, и в течение ночи

980Плыли они, веселясь, по морским пучинам, покуда

Вставшая рано Заря луча им в пути не послала.

Остров один существует, – цветущий, большой, пред заливом

Он распростерт Ионийским среди Керавнийского моря,

Молвят, что серп лежит под ним (вы простите, о Музы, —

Я против воли о древних делах повествую), которым

Крон детородный член отсек у отца. А другие

Молвят, будто Део этот серп, подрезающий колос:

Ибо некогда в той земле Део обитала,

Там и Титанов она из любви научила к Макриде

990Хлебные злаки сжинать, потому Серпом и зовется

Остров, пестун святой феакийцев, – они ведь и сами

Род свой от крови Урана ведут, мужи-феакийцы.

К ним Арго после многих трудов, перед тем понесенных,

С ветром попутным пришел, Тринакийское море покинув.

Принял радушно друзей Алкиной и народ его, встретив

Жертвой отрадною их, и полон был град ликованья,

Ты бы сказал, что всяк был им рад, как родным своим детям!

Вместе с толпой и сами герои так ликовали,

Словно уже достигли родной земли Гемонийской,

1000А между тем на бой предстояло им ополчиться:

К ним приближалось уже несметное воинство колхов,

Что уж давно успели пройти через узкое устье Понта меж

Черных скал, отыскать надеясь героев.

Лишь одного хотели они – Медею обратно

В дом отца отвезти, а не то многостопную битву

Колхи грозили начать, что сулит неизбежные беды, —

Тотчас затеять ее иль потом, по прибытье Эита.

Их, однако, сдержал Алкиной-повелитель, спешивших

Бой немедля начать. Он хотел для обоих, чтоб ссора

1010Буйная их разрешилась спокойно, без сечи кровавой.

Ужас деву объял жестокий, – она многократно

То преклонить мольбой пыталась друзей Эзонида,

То колен жены Алкиноя, Ареты, касалась.

«Я припадаю к тебе, царица, – помилуй, и колхам

Ты меня не давай, чтоб отцу вернуть, если только

Принадлежишь и сама ты к людскому роду, – его же

Быстрый ум, на поступок толкнув легкомысленный, губит.

Трезвый рассудок и мне изменил, но никак не в угоду

Похоти. Гелия блеск мне святой пусть ручателем будет,

1020Пусть поручатся за то и бденья ночной Персеиды,

Что неохотно ушла из отчизны с мужами чужими

Я: только страх ненавистный меня в то время заставил

К мысли о бегстве прийти, когда я согрешила. Иного

Замысла я питать не могла. Мой пояс девичий

Цел и нетронут, как был в доме отчем. Владычица, сжалься

И умоли своего супруга. Тебе ж пусть дарует

Милость богов взамен и красу, и обилие в жизни,

И детей, и славу вкушать нерушимого града».

Так, вся в слезах, помочь Арету она умоляла

1030И говорила героям, ко всем в свой черед обращаясь:

«Лишь ради вас я, мужи, чья доблесть равной не знает,

Ради ваших трудов изнываю я, без которой

Вам и быков бы не впрячь и не снять губительной жатвы

Землерожденных мужей, – я, чья помощь вам даровала

Взять золотое руно и в Гемонию скоро вернуться;

Я, что свою страну и своих родных погубила;

Я, что утратила дом и лишилась радости жизни,

Сделала все для вас, чтобы снова дома, в отчизне,

Вы обитали. Глядеть на родителей взглядом веселым

1040Будете вы – у меня ж отняла судьба моя злая

Жизни блеск, и, для всех ненавистная, мчусь я с чужими.

Бойтесь нарушить вы клятвы и сговор, Эринии бойтесь, —

В ней для молящих оплот, – и возмездье богов, коль к Эиту

В руки я попаду, понесу многострастную кару!

Мне не защита ни храм, ни стена, и помощи нет мне

Ни от кого, кроме вас, к которым теперь прибегаю,

Жалки в своей непреклонности вы и жестоки! Не стыдно

Вам и того, что я перед вами к царице, чужой нам,

Руки простерла в отчаянье. Прежде скрестили б вы копья

1050В жажде руно увезти, даже если бы все собралися

Колхи с царем во главе, горделивым Эитом. А ныне

Доблесть свою вы забыли, хоть кучка врагов перед вами».

Так говорила, моля. Из них же, кого ни молила,

Всякий ободрить ее и утешить в горе старался;

Кто копьем потрясал, его рукою сжимая,

Кто обнаженным мечом, и всяк говорил ей, что помощь

Ей окажет, коль суд погрешит перед ней в приговоре.

Тут покуда они на сходке мешкали, с неба

Ночь опустилась, даря покой от трудов и утишив

1060Землю. Но сон ни на миг Медеи очей не коснулся,

Сердце в груди у нее сучила тоска непрестанно, —

Пряха усердная так сучит, остановки не зная,

Пряжу в ночные часы, а вокруг нее сироты плачут,

Дети вдовы, и слеза за слезой на щеки сползает

Ей, скорбящей о том, до чего тяжела ее доля;

Так же слезой увлажнялись и девы ланиты, а сердце

Не преставало болеть, пронзенное острою скорбью.

В городе тою порой, в чертогах дворцовых, как раньше,

Царь Алкиной и с ним Арета, жена Алкиноя

1070Славная, ночью одни меж собой рассуждали о деве,

Рядом на ложах своих возлежа. И тут обратилась

С ласковым словом таким жена к законному мужу:

«Мой дорогой, ты спаси от колхов – о ней я радею —

Деву и ради меня окажи услугу минийцам.

Ведь недалеко от нас и мужи гемонийцы, и Аргос,

Царь же Эит живет далеко от нас, и не знаем

Мы его, – только слышим о нем. А девушка эта

Душу мою извела, горемыка, мольбами. Ты колхам

Не отдавай ее, царь, чтобы в дом ее отчий вернули.

1080Первый свой грех совершила она, когда зелье давала

Против быков, а потом, зло одно новым злом исправляя, —

Часто мы делаем так, – греша, от отца убежала

Гневного, гнева его страшась непомерного. Только

Слышала я, что великой Язон с нею клятвою связан:

Деву законной женой обещал он в дому своем сделать.

Пусть по воле твоей Эзонид не станет, о муж мой,

Клятвопреступником, пусть и ты не будешь виновен

В том, что родную дочь отец во гневе погубит:

Ведь чрезмерно отцы к дочерям бывают жестоки!

1090Вспомни, что сделал Никтей с прекрасной лицом Антиопой!

Сколько мук средь пучины морской претерпела Даная

По беззаконью отцову! Давно ль и от нас недалеко

Дочери злобный Эхет 436остриями медными оба

Ока пронзил, и теперь злополучная дева в темнице

Мрачной свой жребий влачит и мелет медь жерновами!»

Так говорила с мольбой. И сердце ему размягчили

Речи жены, и молвил в ответ ей он слово такое:

«Я могу отразить, Арета, колхов оружьем

Девы ради, и тем оказать услугу минийцам,

1100Но опасаюсь нарушить закон правдивый Зевеса.

Да и Эита нам презирать, как сейчас ты сказала,

Было б некстати… Никто не сравняется властью с Эитом;

Он, хоть живет далеко, – коль захочет, пойдет на Элладу.

Так решить надлежит это дело, чтобы считался

Мой приговор наилучшим у смертных. Тебе все открою:

Если она еще дева, вернуть отцу присужу я

Дочь. Но если она вкусила мужнино ложе —

Мужа ее не лишу я, конечно, и если во чреве

Плод понесла, я врагам ее передать не позволю».

1110Так он сказал, и сладостный сон его успокоил.

К сердцу умную речь жена приняла и, вскочивши

С ложа, по дому пошла. Сбежались немедля служанки,

Что госпоже помогать в любом ее деле привыкли.

Вестника тихо призвав, передать поручила Арета

Умный совет Эзониду: что должен он в жены не медля

Деву взять и царя ни о чем не молить Алкиноя, —

Сам-де явится он и пред колхами так все рассудит:

Если она еще дева, отцу передать порешит он

Дочь. Но если она вкусила мужнино ложе,

1020Он уже больше ее от законных уз не отторгнет.

Молвила так. Помчали гонца проворные ноги

Вон из дворца – возвестить справедливое слово Язону,

Мысли Ареты открыть и решенье царя Алкиноя.

В бухте Гиллейской, близ города, возле ладьи отыскал он

Всех героев; не спали они, не снимали доспехов;

Весть он передал им. Взвеселился в душе своей каждый,

Ибо с приятною речью к дружине гонец обратился.

Тотчас с вином для блаженных богов кратер приготовив,

Как надлежит, овец к алтарю подвели по обряду.

1130В эту же ночь они приготовили брачное ложе

Деве в пещере святой, где жила когда-то Макрида,

Кроткого дочь Аристея, который пчелиного роя

Свету изделье явил и жир многотрудной оливы.

Первой Макрида себе на грудь в Евбее Абантской

Зевсова сына, нисейца, прияла с великой охотой,

Медом пчел увлажнила уста младенца сухие,

Лишь из огня Гермес его спас. Но увидела Гера

Это и деву в сердцах изгнала с острова тотчас.

Та же себе приют обрела у феаков в пещере

1140Этой святой, наградив неисчетным богатством туземцев.

Там разостлали они просторное ложе, а сверху

Яркий струившее блеск руно золотое, чтоб почесть

Браку воздать и прославить его. Цветов же узорных

Нимфы нарвали для них и к ним на лоне лилейном

Их принесли: все вокруг, как огнем, озарилось сияньем, —

Блеск струили такой завитки руна золотые

И зажигали в очах желание сладкое. Все же

Каждой стыд не давал руна рукою коснуться.

Нимфы одни прозывались Эгея-реки дочерями,

1150Кручи горы Мелитейской другим обителью были,

Третьи, лесные, из мест холмистых явились.

Сама их Гера, Зевса супруга, подъяла, славя Язона.

И до сих пор называют священной пещерой Медеи

Ту пещеру, где их съединили нимфы друг с другом,

Распростерев им душистый покров. Герои же в дланях

Бранные копья подъемля, на случай, коль вражья дружина

Битву нежданно начнет, нападет на них, и ветвями

Щедро виски увенчав, окружив их пышной листвою,

Мерно и в лад под лиру Орфея, звучащую громко,

1160Начали петь гименей, перед брачною вставши светлицей.

Не в Алкиноя владеньях хотел заключить поначалу

Брак герой Эзонид, но в дому своем отчем, обратно

В свой воротившись Иолк. И Медея тех же держалась

Мыслей, что он, но теперь из нужды отдалась она мужу.

Видно, нельзя никогда нам, злосчастному роду людскому,

Мягко на землю ступить – что-нибудь попадется под ногу;

Так с наслажденьем всегда перемешаны горькие скорби.

Вот почему средь любовных утех томил новобрачных

Страх: приведет ли к концу желанному суд Алкиноя.

1170Эос взошла между тем и, божественный свет разливая,

Воздух от мрака ночного очистила; ей улыбнулись

Острова берег и тропки росистые в дальних долинах,

В городе шум поднялся и говор по улицам; вышли

Здешние жители все, а потом издалека явились

Колхи, что на краю Макриды острова были.

Тотчас пришел Алкиной, как раньше условлено было —

Дабы сказать, что о деве решил. В руках же владыка

Жезл судейский держал золотой, с которым творил он

Правый суд, разбирая по городу жителей споры.

1180Следом же, в свой черед, во всем своем бранном наряде

Шли толпой феакийских мужей наилучшие люди.

Жены тесной гурьбой за стены вышли градские,

Дабы героев узреть; явились также селяне,

Толки прослышав, – ведь слух наперед разослала неложный

Гера-богиня повсюду… Кто вел, наилучшего выбрав,

Овна с собой, кто тащил труда не знавшую телку;

Кто поблизости ставил амфоры, чтоб смешивать вина,

И от пылающих жертв далёко чад заструился.

Жены, как то им к лицу, многотрудной работы носили

1190Платья, уборы златые, блистая пышных нарядов

Роскошью, – так украшают себя все юные жены —

И на героев дивились они прославленных, видя

Стать и красу их, но более всех – на Эагрова сына,

Что под формингу пел и под сладко звучащую песню

Мерно о землю своей ударял блестящей плесницей.

Юные девы за ним, когда вспоминал он о свадьбе,

Петь гименей начинали желанный, порою же сами

Пели песнь без него, в хороводной пляске кружились, —

Гера, из-за тебя! Надоумила ты лишь Арету

1200Сыну Эзона открыть Алкиноя замысел мудрый.

Он же, решенье свое изложив и блюдя справедливость

До конца (а о свадьбе уже было всюду известно),

Твердо стоять продолжал на своем решенье, – ни грозный

Не волновал его ужас, ни гнев тяжелый Эита,

Ибо считал приговор нерушимой он клятвой скрепленным.

Вот почему, когда мысль пришла неразумная колхам

Не покориться ему, им велел он суду подчиниться

Иль отвести ладьи от земли из гаваней в море.

Тут, пред владыкой своим трепеща, его умолили

1210Колхи в союзники взять их, и там же на острове долго

Жили среди феаков они в грядущие годы,

Но Бакхиады 437потом, что свой род из Эфиры выводят,

В тех поселились краях. Тогда на лежащий напротив

Остров они перешли, чтоб оттуда к горам Керавнийским

В землю абантов прийти и к нестеям и к Орику-граду; 438

Но только долгие годы спустя все это случилось.

Там и доныне Мойр и нимф алтари ежегодно

В дар получают куренья у Феба Номия 439в храме, —

Те алтари, что были Медеей воздвигнуты. Много

1220И Алкиной преподнес минийцам даров при отъезде,

Много дала и Арета, прибавив к подаркам двенадцать

Из феакийских чертогов служанок в дорогу Медее.

День седьмой наступил – и Дрепан был покинут.

Попутный Ветер, Зевесов дар, подул с утра, и, гонимы

Ветром, помчались они вперед. Но пока еще судьбы

Не позволяли ступить на землю Ахеи героям, —

Раньше еще им в краю пострадать предстояло Ливийском.

Вот уже и залив, по названию Амбракиотский,

Вот и куретов 440край миновали они, продвигаясь

1230На парусах, и проход островной с Эхинадами 441вместе,

И была уж земля почти что Пелопова зрима.

Но подхватила их вдруг свирепая буря Борея,

Судно в Ливийское море снесла и там по пучинам

Девять ночей и столько же дней носила, покуда

В Сирту они не вошли, откуда нету возврата

Для кораблей, если в этот залив они загнаны будут.

Всюду там отмель шла, везде были заросли в море

Взморника, и по ним ходила водная пена.

Рядом, как ширь небес, песчаная стлалась равнина,

1240И не водилось на ней ни пернатых, ни гадов ползучих.

Тут прилив (ведь вода то вдруг отступала от суши

В отмели той, то берег опять заливала пологий

В жадном порыве своем) их корабль на берег забросил

Так далеко, что в воде днища малая часть лишь осталась.

Спрыгнули все с корабля, и печаль их сердца охватила.

Воздух лишь зрят и хребет земли, с этим воздухом схожий,

Что простирался вдаль без конца. Ни следа водопоев,

Ни проторенной дороги не видно, ни пастырей хлева, —

Все недвижимым вокруг объято было покоем.

1250Стали герои тут вопрошать в сокрушенье друг друга:

«Что это будет за край? Куда нас забросили бури?

Ах, почему, позабыв губительный страх, не дерзнули

Мы меж утесов проплыть по дороге, сквозь них пролегавшей?

Лучше бы мы, пройдя супротивно Зевесовой воле,

Все там погибли, свершив какой-нибудь подвиг отважный!

Ныне же что мы свершим, коль сила ветров нас заставит

Здесь пребывать, хотя бы и срок недолгий? Пред нами

Край пустынный лежит, край земли широко распростертой!»

Каждый так говорил. Тут, не зная, что делать в несчастье

1260Кормчий Анкей печальным товарищам вот что поведал:

«Губит нас тягостный рок и нет ниоткуда спасенья!

Бедствий лютейших теперь предстоит нам бремя изведать,

В этот пустынный край закинутым, если дыханье

Ветра, от суши подув, на нас не повеет. Я вижу,

Вдаль озираясь вокруг, только тиной покрытое море,

Вижу, как воды вотще в седые пески ударяют.

И уж давно бы корабль наш святой на куски развалился

Наверняка, вдали от земли, если б только из моря

Не был приливом самим перед тем на сушу заброшен.

1270Вот уже в море назад, кружась, устремляются воды,

Но не проплыть нам по ним, едва покрывающим землю.

И потому я скажу, что на плаванье и возвращенье

Нет никаких упований у нас! Другой пусть покажет

Нам искусство свое! У руля, если жаждет возврата,

Может он место занять. Но днем возвращения сладким

Наши труды завершить Зевес не желает, как видно!»

Так говорил он в слезах. И с ним соглашались, с печальным

1280Все в делах корабельных умелые. Оледенело

Сердце у всех, разлилась по ланитам желтая бледность.

Как порой, бездушным подобные теням, по граду

Бродят без цели толпы людей, ожидая исхода

Мора или войны, или страшного ливня, который,

Падая без конца, всю работу быков затопляет,

Иль, если сами собой покрываются потом кровавым

Идолы, и в тайнике святом мычанье как будто

Слышится, иль среди дня низводит солнце с небесных

Высей ночь и в эфире не в срок загораются звезды, —

Так и герои теперь на брегу бесконечном в унынье

Тихо бродили. Темный меж тем спустился на берег

1290Вечер, они же, в объятья один заключая другого,

Жалкие слезы лия, прощались, чтобы, простершись

Порознь на хладном песке, с душой расстаться навеки.

И разбрелись кто туда, кто сюда, чтоб найти себе ложе;

Голову каждый себе плащом закутал плотнее,

И натощак, не вкушая еды, лежал неподвижно

Всю эту ночь и весь день, умереть дабы жалкою смертью.

Девы же все в стороне, вкруг Эитовой дщери, стенали.

Сирые если птенцы из гнезда на утесе высоком

Выпадут, – горестный крик поднимают бесперые тотчас;

1300Иль на высоких брегах текущего пышно Пактола

Если сбирается хор лебедей и песнь зачинает,

Им же вторит река и росистого луга раздолье, —

Так и они, разметав по песку свои русые косы,

Целую ночь напролет издавали плаченные стоны.

Тут могли бы они иль утратить дни своей жизни,

Или средь смертных пребыть в безвестности, в полном бесславье, —

Все герои, своих не закончив подвигов трудных, —

Но пожалели, когда убывать в них начали силы,

Их героини Ливийские, эти блюдущие земли.

1310Это они, когда из главы отца появилась

На свет Афина, ее, повстречав, в Тритониде омыли.

Полдень уже наступил, и лучи палящие солнца Ливию жгли.

К Эзониду тогда подошли героини,

Встали, рукой осторожно с главы его скинули пеплос.

Он же отвел, отвернувшись от них, свои в сторону очи,

Вдруг устыдившись богинь. А они, едва лишь явились

Перед героем смущенным, промолвили ласково вот что:

«Бедный, зачем всей душой унынию ты предаешься?

Знаем, что вы за руном золотым устремились, и знаем