Текст книги "Тени забытой шестой (СИ)"
Автор книги: Маргарита Дорогожицкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 33 страниц)
– Я видел того коротышку в могиле, клянусь Единым, – лицо воеводы было бледным и застывшим. – Тогда еще не знал, думал, что это циркачи, а потом нашел побратима… Гуго. Он мне все и рассказал, да поздно было. Деревушку вырезали под корень, а трупы выкопали. Я еще голову ломал, зачем им это. Чтоб похоронить по-людски? Так ведь они нелюди!.. А она…
Он кивнул на Хриз, опасно застывшую в неподвижности каменной статуи. Руки сложены на груди, лицо холодное, отрешенное, глаза мертвые, пустые… Антону сделалось жутко, дурное предчувствие укрепилось. Быть беде…
– Она сразу сказала, что это колдовство. Я не поверил, тоже думал, что сумасшедшая. Не поверил, что моих родных могли… так… зверски… – медленно повторил он и опустил голову, скрывая блестящую дорожку от слез на щеке. – А потом увидел главаря, здесь, своими глазами… Живой. Убил бы сам, голыми руками… Да как? Как его убить, если он оживает, а?
Он поднял голову и обвел страшным взглядом помертвевший от ужаса зал.
– Как убить того, кто уже мертв?
В тишине голос Хриз прозвучал зловеще:
– Очищающее пламя Единого смоет мыльный пепел колдовства…
Уже никто не осмелился обвинить ее в безумии. Все молчали и ждали. Было слышно, как жужжит муха, попавшаяся в липкую паутину в углу. Тяжелый спертый дух тревожного ожидания витал над всеми.
И тут дверь открылась. Торжествующий Гогенфельзен шел впереди, за ним двое солдат вели коротышку. Он не выглядел страшным кровожадным убийцей или колдуном, шел спокойно и уверенно, не опуская головы. Как часто внешность бывает обманчива… Как часто под маской нормальности скрываются демоны души человеческой!.. Антон это знал слишком хорошо.
На воеводу было жутко смотреть. Он начал вставать, оскалившись на коротышку в такой мстительной злобе, что все в зале безоговорочно приняли и поверили – вот он! Вот колдун! Ведут колдуна!
– Спасибо, воевода, – тихо проговорила Хриз, взяв на себя роль судьи. – Позвольте нам допросить… подозреваемого. Мы же в суде…
Магистр давно сошел со сцены, переместившись поближе к императрице. Он пытался ей что-то доказать, горячо шепча на ухо и время от времени кивая то на Хриз, то на отца Васуария, то на воеводу. По полному гладкому лицу Веры-Магдалены трудно было понять, что она думает. Антон начал нервно кусать ногти.
– Фрон Борн, – нехорошо улыбнулась Хриз, – что вы делали в ту ночь, когда напали на императора?
– Чистил сапоги, я ж денщик, – нагло ухмыльнулся ей коротышка.
Хриз ничуть не смутилась.
– А что вы делали 20 марта сего года?
Борн пожал плечами.
– Не помню. Наверное… тоже самое, – он хмыкнул собственной шутке.
– Всю ночь? – уже без тени улыбки продолжала Хриз.
– А, точно, вспомнил! Еще куховарил!
– А мыловарением случайно не занимались? – вдруг невпопад спросила Хриз.
Этот вопрос поставил предполагаемого колдуна в тупик, немного сбив с него уверенность.
– Чего?
– Знаете… – ведя пальцем по перилам, проговорила Хриз, – мне все никак не дает покоя одна мысль… Из человеческого жира получится сделать мыло, как думаете?..
Лицо коротышки странно поплыло, глаза сверкнули. Он тяжело сглотнул и часто задышал.
– Не знаю.
– А хотели бы знать?
Он пожал плечами и отвернул голову, пряча глаза. Антон недоумевал вместе с остальными. Что она задумала? Хриз подошла к столу и взяла с него небольшой бумажный сверток. Антона затошнило.
– Говорят, в Соляном замке… Том самом, который купил фрон Тиффано… Говорят, раньше там была мыловарня…
Олаф Борн молчал. Муха звенела и отчаянно билась в паутине. Сидящий рядом инквизитор догадался, что может быть в свертке. Лицо бедняги позеленело.
– А рядом приют для прокаженных… из которых и варили мыло…
Хриз была убийственно серьезна. Она медленно разворачивала сверток, шелестя бумагой. Антон уставился на обгрызенный до мяса ноготь на большом пальце. От пола поднималась волна жара, дышать было невозможно. Почему они не откроют окна?.. Зрение расплывалось.
– Но запах так себе… – протянула она. – Хотите понюхать?
Хриз протянула брусок мыла Олафу. Тот широко раздувал ноздри, его бесцветные глаза наливались кровью.
– Не хотите? – разочарованно спросила Хриз. – А я так старалась… Специально вернулась в лагерь циркачей, где убила бандита… так похожего на вас… Но это же были не вы, да?.. Вы же чистили сапоги, да? Чем их чистят? Мылом, да?
Ее речь сделалась плохо разборчивой, превращаясь в бормотание. В зале, казалось, никто не дышал, чтобы не пропустить ни слова. Или же наоборот… чтобы не вдохнуть запах мыла…
– Я соскребла остатки золы… Ну той, что осталась, когда я пыталась сжечь трупы… Сварила из золы немного мыла… Вот, возьми… понюхай… Оно пахнет тобой?..
– Сука… ты… из него!.. – потрясенно выдохнул коротышка, уставясь на крошечный кусочек мыла на ладони Хриз.
– Из кого? – отпрянула она. – Из кого? Ты же жив? Значит, я никого не убивала…
– Ты убила!.. – заревел он и перемахнул через ограждение. – Моего брата!.. Ты убила!..
Но Гуго оказался быстрее. Он схватил графин с водой и плеснул в лицо коротышки, а двое подоспевших караульных усадили его на место. Борн был страшен, он брызгал слюной и рычал, словно дикий зверь. Его глаза светились нечеловеческой злобой, черты лица потекли. Антон потер глаза рукой, думая, что ему мерещится. Стража с трудом удерживала колдуна на месте.
– Увы… – проронила Хриз. – В человеческом жире слишком много воды… Его трудно поджечь, а еще труднее выплавить.
Она подняла с пола обмылок, покрутила в руке и пожала плечами.
– Но моя провокация сработала… Вы признались, фрон Борн, что знаете, о ком я говорю. Так?
– Ты убила моего брата!..
– Брата? У вас был брат? Мы готовы услышать о нем. Расскажите нам…
– Ваше Величество, я прошу вас вмешаться! – не выдержал магистр. – Это переходит всякие границы! Мало того, что обвиняемая открыто призналась в убийстве, так она еще изводит свидетеля! Убила его брата, а теперь бахвалится надругательством над его прахом!..
Хриз быстро обернулась к обвинителю.
– О… – протянула она. – Так вы, магистр, оказывается, в курсе семейных дел этого свидетеля больше моего…
– Довольно, – властно сказала императрица, делая повелительный жест караульным и вставая. – Суд слишком затянулся, следует…
Хриз резко ее оборвала:
– Не думаю, Ваше Величество, что разгневанные родные жертв позволят Борну выйти из этого зала…
Переполненный зал суда взорвался негодующими криками, но больше всех шумел воевода. До открытого неповиновения еще не дошло, но Антон всей кожей ощущал, как собирается буря. И она разразилась, грянув в нечеловеческом вое. Это выл Борн.
– Мы!.. Едины!.. Неделимы!.. Все наше! Общее! Девки! Добыча! Боль!
Его силуэт на глазах у испуганных зрителей начал раздваиваться. Караульные отшатнулись, отпустив колдуна. Тиффано вскочил на ноги, что-то крикнул и стал пробираться вперед. Борн захлебнулся воем и упал на четвереньки, хватаясь за глаз и хрипя. Но вой продолжался, звеня и отражаясь от стен так, что уши закладывало. Выл второй. Призрачный двойник с серебряной шпилькой в глазу выл и шел к Хриз. Нет, это не вытье! Это та самая песнь!.. Жуткая припевка Поваренка! Антон зажал уши руками, из носа капнула кровь. В зале творилось невообразимое. Люди корчились и плакали кровавыми слезами. Хриз выставила вперед ладонь и запела… Нет, это не песнь! Антон пытался услышать голос сестры, но слышал лишь неистовое гулкое биение… шум моря… слова… надежды или отчаяния?.. мольбы или проклятия?.. Она молилась!.. Но ее молитва была страшной, как будто сотни погубленных душ выли в смятении и боли, требуя кары… И тут он вспыхнул!
Олаф Борн, корчащийся на полу, покрылся волдырями в одно страшное мгновение, закричал и вспыхнул красным огнем. Ярко загорелись и мгновенно истлели волосы, кожа взбугрилась и стала лопаться. Живой факел жестокого правосудия Единого вскочил на ноги, дергаясь в безумной пляске и брызгая столпом алых искр, а потом вдруг… рассыпался пеплом. Вой стих… Наступила ужасная, мучительная, нереальная, гнетущая тишина…
… И в ней легкие шаги Хриз казались тяжелой поступью палача. Она подошла к дымящейся кучке, присела, подобрав полы мантии, зачерпнула горсть пепла и задумчиво просеяла его сквозь пальцы.
– Больше не оживет. Никогда. Правосудие свершилось.
Все молчали. У кого-то текла кровь из носа, у кого-то – из ушей, а кто-то до сих пор не очнулся от беспамятства. Тошнотворный запах горелой плоти и… апельсиновой корки… Ясенец?!? Хриз распрямилась и посмотрела в зал. Антон с ужасом увидел, что она смотрит на Тиффано, который вставал с колен, утирая идущую с носа кровь.
– Ваше Величество, – обратилась Хриз к императрице, однако не сводя глаз с инквизитора. – Надеюсь, вы не будете возражать, если я сразу перейду к заключительной речи.
– Она колдунья! – пронзительно закричал магистр, указывая пальцем на Хриз. – Она сожгла его! Как сожгла монастырь в вояжестве! Она сожгла Штефский собор! Она взорвала крепость! Она!..
Он закашлялся, сорвав голос, но продолжал сипеть:
– Это ее надо на костер! Ее!.. Колдунья!..
– Будем считать это обвинительной речью многоуважаемого магистра, – сказала Хриз. – Если вам больше нечего добавить к своим истерическим выкрикам, магистр Рихард, то позвольте мне начать.
Императрица молчала. Молчали все в зале, только магистр надрывно и безостановочно кашлял и никак не мог откашляться.
– Господа присяжные заседатели, меня обвинили в государственном заговоре и убийстве императора, однако здесь в суде было установлено, что в это время я была в доме Рыбальски. Мое алиби подтвердила Шарлотта Рыбальски. Не моя на то была воля, обманывать несчастного Джеймса Рыбальски и изображать его сына Луку, не моя. И тому тоже есть свидетельства. Этот обман затеял фрон Тиффано, а я лишь пыталась уберечь выжившую в той резне девочку от разоблачения, ведь по ее следу шел колдун… – она кивнула на кучку пепла. – Я думала, что в доме Рыбальски она будет в безопасности. Разве могла я знать, что проклятое колдовство пустило свои корни столь глубоко, что сплело заговор против императора? Разве могла я предположить, что Луиджиа, отправившись с Его Величеством во дворец, окажется лицом к лицу с колдуном? Но нет! Я должна была! Я должна была защитить ее! Должна была защитить императора от колдуна, защитить Джеймса Рыбальски от Тиффано, защитить всех вас от тьмы безумия, накрывшего город! Должна была! И не смогла…
Хриз опустилась на колени и склонила голову. Антон испугался, что она сейчас начнет посыпать голову пеплом.
– Простите меня… Я виновата…
В тишине раздался гневный срывающийся голос Тиффано:
– У меня есть свидетель! Свидетель, который опровергнет эту наглую лицемерную ложь!
Хриз недовольно поморщилась.
– Это тот самый часовщик, которого обвиняемая похитила из крепости и держала в склепе, словно собаку, на цепи! Он подтвердит, что она украла «Кровь»! Мастер Гральфильхе!
На лице Хриз мелькнуло беспокойство. Антон затаил дыхание. Тиффано и раньше удавалось ломать ее планы, но в этот раз ставка слишком высока…
– И где же он? Где ваш свидетель?
В зале зашушукались.
– В надежном месте! Там, где вы его никогда не найдете! Ваше Величество, прошу вас, отложите заседание суда, чтобы я мог его привезти. Он даст показания!..
Хриз встала с колен и заявила:
– Какая наглость!
Ваше Величество, фрон Тиффано только что признался в том, что похищенный часовщик у него в надежном месте! Там, где он его спрятал! А я все гадала, кто же стоял за взрывом Крафградской крепости! Кому выгодно это похищение? Ему!
Она устремила обвиняющий перст на задохнувшегося от возмущения Тиффано.
– Это он допытывался у Рыбальски, где рубин! Это он взорвал ратушные часы! Это он купил Соляной замок! Он хочет… – Хриз задохнулась и захрипела.
Она вновь упала на колени, яростно раздирая мантию на груди. По виску Тиффано катилась крохотная капелька пота, яростно пульсировала голубая венка. Он не отрываясь смотрел на Хриз. Медленно поднялся с места отец Васуарий.
– Я продолжу вместо своей подзащитной. Увы, открывшиеся факты свидетельствуют не в пользу фрона Тиффано. Я лично помогал ему с покупкой Соляного замка. Ах, если б я тогда знал, к какой катастрофе это приведет! Он расспрашивал меня про рубины, про часовщика, про Искру…
Вскочила лысая инквизитор.
– Все не так! Он просто помогал мне в дознании по делу худеющих балерин!
В зале кто-то недоверчиво хмыкнул. Лицо девушки пошло красными пятнами.
– Кысей, ну что ты молчишь? Часовщик Гральфильхе – колдун! Он отбирал время у этих толстушек!
И тут рядом с инквизитором возник Гуго Барнум. Мощный удар в челюсть, и Тиффано рухнул на пол. Хриз шумно задышала и просипела:
– Тьма безумия накрыла этот город!.. Только Шестая! Только я могу… Шестая заступница и чудотворница… могу вас защитить… испепелить колдовство!..
Она выпрямилась и сбросила с себя мантию. Под ней была тонкая прозрачная рубашка, накинутая на голое тело. На груди пульсировал алым священный символ. Он мерцал и тикал, становясь все больше и больше. Казалось, из Хриз изливается рубиновое сияние…
ГЛАВА 7. Хризокола
Они меня боялись. Все до единого. Я обвела их взглядом, упиваясь этим страхом. Он давал мне силы, горячил кровь. Ту самую, которая, как мне казалось, хлестала у меня из груди рубиновыми брызгами, медленно кружа в воздухе водоворотом… В ушах стоял рев пламени. И я вдруг поняла, что я и есть та самая Искра… Алая искра возмездия… Та самая, что испепелит до основания всю мразь человеческого безумия.
Толстая императрица что-то истерично требовала от караульных, но те в ужасе пятились от меня. Их мундиры дымились. Кто-то схватил меня за руку. Прикосновение было ледяным дыханием моря. Синие глаза… Ошеломительно синие… Такие знакомые… Я их знала… Знала, но не могла вспомнить… Едва различимый… детский напев… про пьяного крысенка… Было что-то очень важное, связанное с синими глазами… Какое-то обещание…
– Хриз, не надо! – голос ворвался в огненный гул, как будто волна захлестнула горящий корабль.
Шшш… Не слушшшай… Жгииииии… Шшш… Сожгиииии всех… Спиииии…
– Остановись!..
Я оттолкнула обладателя синих глаз и пошла на зов моря. Никто больше не смел заступать мне дорогу. Кровавое марево висело над городом… Одна искра – и все… Все наконец закончится. Или нет?.. Сомнение закралось в душу, отбирая воздух. Пламя внутри меня начало задыхаться. Начала задыхаться и я. А если не все?.. Если кто-то останется? Если кто-то выживет? Если безумие начнет плодиться и размножаться вновь? Люди так живучи, их так много… Отчаяние охватило меня. Мне нужен Источник. Источник безумия. Чтобы покончить со всем раз и навсегда.
Я дала взять себя под руки и увести. Мне это было даже смешно. Ведь одно мое желание – и эти нелепые фигурки на игральных картах будут сметены прочь с сукна и сгинут в алом пламени. Но они так убийственно серьезны. Они верят, что могут что-то изменить. Они не знают, что все уже решено. Они не подозревают, как мало им осталось рассветов. Я найду Источник.
Безликие стены каземата и тихий плеск волн снаружи. Крафградская крепость. Я вернулась на круги своя. Возможно, так и надо. Надо вернуться к самому началу. Вдруг Источник там? В глубинах черных вод Грембела? Дверь отворилась. Вошла императрица, за ней палач. Вера-Магдалена приблизилась ко мне и оглянулась за поддержкой к Федосею:
– Она не?.. Она не вырвется?
– Нет, Ваше Величество, – успокоил он. – Кандалы прочны. Не вырвется.
Я ухмыльнулась и напрягла запястья. Огонь обжег кожу. Императрица охнула и отшатнулась. Кандалы стекли по рукам расплавленным металлом. Федосей нахмурился и озадаченно почесал проплешину.
– Не надо волноваться, Ваше Величество, – сказала я. – Меня не остановить оковами. Чем раньше вы это поймете, тем меньше… тем меньше жертв будет.
– Вы колдунья, – со страхом и ненавистью сказала она.
– Нет. Вам известна легенда о Шестом?
Императрица молчала.
– В ней говорится, что Шестой украл Источник всего сущего у людей, – я криво улыбнулась и растерла обожженные запястья. – Историю пишут победители, не так ли? На самом деле Источник украли и спрятали пятеро отступников. Позже они стали именовать себя отцами-основателями и образовали Орден Пяти. Они стерли из памяти людской все упоминания о пророчестве Шестого, так они его боялись. Однако не в их силах остановить то, чему суждено случиться. Это никому не под силу. Шестой придет и вернет Источник людям, победив пять демонов, олицетворяющих людские пороки…
Смутное сомнение опять шевельнулось в душе. Я говорила не своими словами. Кто-то рассказал мне эту легенду, но кто? Я не помнила. Хотя… так ли это важно?
– И как вы собрались побеждать людские пороки?
– Искрой… – искренне ответила я, забавляясь недвусмысленностью ответа.
Теперь-то я все понимала. В самом деле, как можно победить демонов души человеческой? Победить раз и навсегда? Только уничтожив их носителей – людей. Всех до единого. До их Единого бога! Я не выдержала и хихикнула.
– Ну не надо так хмуриться, Ваше Величество, – потрепала я ее по плечу. – Вы еще не поняли? Я и есть та самая Искра, которую так жаждал заполучить ваш сын.
– Что? – она была поражена, а Федосей за ее спиной тихо крякнул и покачал головой.
– Ну вы же умная женщина, неужели вы поверили во всю эту чушь с чертежами загадочных механизмов, способных сокрушать многотысячные армии? В этих каракулях нет никакого смысла. А «Кровь»? Подумайте, почему этот камень так называется? Потому что только живая, кипящая яростью кровь способна испепелять города! Нет силы страшнее и разрушительнее, чем человеческое отчаяние! Вы же знаете историю северных земель? Тогда вы должны знать, кто такая Хризолит Проклятая. Моя прапрапрабабка, как и я, услышала зов крови Шестой… – мне стоило больших трудов сохранять торжественное выражение лица и одновременно нести эту пафосную чушь. – Она бросила вызов лживым церковникам, объединила под своей рукой разрозненные вояжества, создала самую мощную армию и…
– И плохо кончила, – резко перебила меня императрица.
– Да, – я вздохнула. – Но перед этим она обратила в пепел Синежное княжество вместе со всем Орденом Пяти. У нее почти получилось уничтожить этих лживых святош. Поймите меня, там, в зале суда, я тоже могла обратить весь город в ревущее пожарище. «Кровь» питает меня, но… Я не всесильна. Я не желаю полного уничтожения Святого Престола, совсем нет. Только Орден Пяти. Надо закончить начатое моей прапрапрабабкой. Все остальные ордена и братства разных обрядов мне совершенно не интересны. Эти глупые фанатики мне не мешают. Я всего лишь хочу вернуть Источник людям, исполнить пророчество Шестой… И в этом мне нужна помощь. А вашему сыну нужна та сила, которой я обладаю. О, не притворяйтесь удивленной. Вы же наверняка знаете, что Фердинанд жив. Тиффано держит его в своем замке.
Вера-Магдалена пошатнулась и оперлась на руку Федосея.
– Откуда вы?..
Я пожала плечами.
– Мне все ведомо. Для меня нет секретов. Я же Единая… тьфу… Шестая… Шестая Искра.
Федосей что-то едва слышно прошептал императрице на ухо.
– Не надо, Феденька. Не надо меня убивать. Кровь во мне. Если я умру, Винден и его окрестности на много миль вокруг превратятся в мертвую выжженную пустыню, – прошептала я и не удержалась, передразнивая их тихо напевая. – Ах, что же нам делать, что же, что же? С утреца пораньше…
Пьяный крысенок… Песенка оказалось такой заразительной, что я напевала ее и наблюдала, как императрица и Федосей схватились за уши, зажимая их руками. У обоих кровь пошла носом.
– Хватит!.. – простонал плешивец.
– Хорошо, – покладисто согласилась я, обрывая песенку. – Ваше Величество, ваш сын уже замарал себя, когда поставил колдунов Вырезателей на службу империи. Пути назад для него нет и быть не может. Тиффано из Ордена Пяти, и он не из тех, кто закроет на это глаза. Не забывайте также о княжеском войске, стоящем под стенами Виндена. Я расчистила дорогу для Фердинанда, обезглавив верхушку заговорщиков. Генерал заживо гниет, его колдовской прихвостень сгорел в суде, а магистр…
Вера-Магдалена вытирала кровь с лица кружевным платком и не смотрела на меня.
– А с магистром разбирайтесь сами, – продолжила я. – Не могу же я, в конце концов, делать за вас всю грязную работу. Надеюсь, что с Тиффано вы тоже сами…
На всякий случай я осеклась и сделала испуганное лицо, быстро отвернувшись. Нельзя загонять жертв в угол. Пусть думают, что у них есть козыри в лице церковника. Пусть думают, что я все еще боюсь его.
– … сами разберетесь. Его казнь и оправдание младшего Рыбальски вернет Соляной замок прежнему владельцу, а значит, и империи. Сейчас Его Величеству не стоит пренебрегать лояльными подданными, – медленно произнесла я. – Они поддержат его против заговорщиков. Поддержу и я. Уверена, у нас найдутся… общие враги. А пока я надеюсь, что вы, Ваше Величество, окажете мне гостеприимство и распорядитесь приготовить для меня апартаменты в Паллавийском дворце. Он же не сильно пострадал от пожара?
Мое пребывание во дворце можно было назвать тайным. Мне выделили часть северного крыла, приставили стражу под видом прислуги и никого не пускали. Единственный, для кого сделали исключение, это отец Васуарий, и то, его пустили спустя сутки после суда. Разговор с казначеем вышел непростым. Церковник пребывал в тихой истерике, считая меня колдуньей. Пришлось его успокаивать, показывать горящий на груди священный символ и объяснять особые свойства семен ясенца.
– Я не верю, что эфирным маслом какого-то там цветка можно сжечь человека заживо! – не успокаивался он.
Мне надоело его уговаривать. Поэтому я довольно резко посоветовала отцу Васуарию капнуть себе пару капель на кожу и придти ко мне завтра, когда у него появятся волдыри. Казначей ушел, оставив меня в блаженной тишине.
Вторым, кто прорвался ко мне, был Лешуа. Как я и рассчитывала, его обвинительные показания в суде создали у заинтересованных лиц нужное впечатление. Ни его, ни Шарлотту нельзя было заподозрить в симпатиях ко мне, а значит, теперь императрица могла им доверять и даже приблизить к себе. Эта толстуха наверняка была еще той любительницей вкусно поесть. Что же касалось остальных, то воевода Даугав сможет сам о себе позаботиться и прикроет в случае необходимости побратима. Сигизмунда, как я и предполагала, оправдали и отпустили. Оставались циркачи и нерешенный вопрос с судьей.
– Как вы могли?!? – Лешуа напустился на меня чуть ли не с порога. – Как вы посмели обвинить во всем Тиффано?!?
– Успокойтесь. Надеюсь, его арестовали?
– Я этого так не оставлю!..
– Господин Лешуа, – холодно оборвала я его. – Напоминаю, что одно мое слово – и жизнь Алисы с Сигизмундом будет разрушена. Милагрос этого не переживет. Поэтому вы будете делать то, что я скажу. В конце концов, кто вам важнее – ваша жена или Тиффано?
– Подлая шантажистка!
– Ну все, – мне нестерпимо захотелось подпалить его кучерявую седую шевелюру, чтобы согреть о нее ладони. – Довольно эмоций. Перейдем к делу. У меня для вас будет несколько поручений…
Мне казалось, что я здесь уже была. Но откуда? Странное ощущение, как будто видишь наяву то, что когда-то, давным-давно, приснилось во сне. Я знала Паллавийских дворец, как свои пять пальцев. Все тайные ходы, все укромные закоулки, где можно переждать обход караула, все лесенки и балконы… И даже крыша казалась мне удивительно знакомой, только видела я ее почему-то с высоты птичьего полета, как и весь дворец. Вот он, игрушечный, нарядный, сияющий огнями, распростертый у меня на ладони. Казалось, сожми пальцы, и он хрустнет, рассыпется в ладони, превратится в труху. А если это пепел?.. Если дворца давно нет, а есть только огромное пепелище?.. Если и мира давно нет?..
Подкатившая к горлу тошнота и головокружение заставили меня прислониться к холодной стене и перевести дух. Не время сомневаться. Пепел и пусть, пусть пепел. Пусть так. Мне нужно встретиться с Антоном и спросить его о синих глазах, так удивительно похожих на его собственные. Неужели я опять кого-то забыла?..
Я выбралась из узкого лаза, отряхиваясь от паутины и вытаскивая из волос мышиный помет. Этим проходом давно никто не пользовался, и я все больше уверялась в том, что нынешние обитатели дворца вообще о нем не знали. Не время думать, откуда тогда о нем знаю я. Потом. Потом, когда все время мира будет моим, тогда и подумаю. А сейчас на условленном месте меня ждал Антон, и надо было спешить.
– Ты забыла Мари?!?
Это имя больно ударило меня. Мари… Она была… Она точно была?.. Я затрясла головой и зажмурилась, пытаясь избавиться от навязчивого шума волн. Мы стояли на скрытом от посторонних глаз утесе, а Дымнай под нами словно сошел с ума, все бесновался и ярился, обрушивая волны на камни и пытаясь достать меня брызгами. Яркая кровавая луна отражалась в водах реки, превращая волны в языки пламени.
– Хриз?.. Ты видела ее там, в суде? – спросил Антон и осторожно тронул меня за плечо. – Ты видела мару Мари?
– Да… – прошептала я. – Видела и не узнала.
Ледяное отупение вдруг охватило меня. Мари перестала быть бережно охраняемым воспоминанием. Она стала просто крестьянской девкой, делившей со мной клетку в подвале колдуна. Взгляд ее пустых глаз перед смертью больше не преследовал меня. Но долгожданного облегчения это не принесло. Тупое равнодушие. Мари умерла. Они все умрут. Раньше или позже – какая разница?
– Ты вспомнила ее? Теперь ты вспомнила?
– Да.
Я скормила демону воспоминания о Мари, чтобы усмирить его, иначе бы сожгла весь город. Ее мара явилась ко мне в первый и последний раз. Теперь они все в прошлом. Больше не придет ни матушка Ген, ни атаман, ни магистр. Я криво улыбнулась. Воспоминания остались, но они как будто выцвели, из них ушла жизнь, а вместе с ней и вся боль. Я ничего не чувствовала.
Антон обнял меня и погладил по голове.
– Пожалуйста, Хриз, давай просто сбежим. Тебе же совсем плохо. Давай вернемся в Льем. Ты отдохнешь. Будешь много спать, гулять, хорошо питаться и пить свои травяные настои. Тебе обязательно станет легче. Морской воздух хорошо лечит нервы…
При мысли о море меня передернуло, и я оттолкнула брата.
– Ненавижу море!.. И ты это прекрасно знаешь!
– Но тебе же нравился Льем! Ты встретила там атамана! Тебе было там хорошо! Поехали, а? Если хочешь, можем позвать с собой Тиффано… А если он откажется, похитим его, как ты выкрала для меня Юлю. Он смирится с этим, в конце концов, не маленький и уже не инквизитор. Ты же так его хотела!..
Он говорил со мной, как с капризным ребенком, уговаривал быть хорошей девочкой, а взамен обещал дать леденец. Обслюнявленный, поднятый с пола и кое-как струшенный, лишь бы меня успокоить.
– Нет, Антон. Тиффано мне не нужен. Нет у меня времени на забавы. Оно тикает, – я рассеяно растерла ладонью бедро, зудящее осколком «Крови». – Я должна успеть. Должна успеть найти Источник и уничтожить человечество, пока демоны не овладели миром полностью. Я должна спасти мир!
– Зачем? Разве ты кому-то это обещала? – с опаской поинтересовался Антон.
– Как это зачем? Я же Шестая. Искра. Я поняла, как победить всех демонов, понимаешь? – необычайное воодушевление охватило меня, ведь было так радостно поделиться с кем-то своим озарением. – Демоны – это порождение гнилых душ! А я выжгу всю плесень человечества с лица земли! Тогда демоны исчезнут! Они больше не смогут сводить людей с ума, потому что сводить будет некого! Это же так просто! Разве я не гениальна?
Но Антон почему-то не разделил со мной моей радости. Он долго смотрел на меня, а потом спросил:
– И меня? Меня ты тоже уничтожишь?
Я на секунду растерялась.
– Антон… братик… Ну так надо. Так будет лучше. Все закончится. Раз и навсегда. Больше не будет боли и безумия. Разве ты этого не хочешь?
Он мотнул головой.
– Нет. Не хочу. Я хочу жить. Хочу увидеть рождение своего сына. Хочу чтобы ты тоже его увидела. Чтобы порадовалась, что мы победили. Ты забыла, чему меня учила? Что никогда нельзя сдаваться, надо бороться за жизнь. Зубами вгрызаться и жить, как бы больно ни было. Надо мстить врагам и жить на полную. Я тебя не узнаю, Хриз.
– Бороться с демонами бесполезно, ну как же ты не понимаешь!.. – я схватила его за плечи и затрясла. – А победить можно, только уничтожив разум! До самой последней искры этого клятого безумного разума, именуемого человечеством!
– И что тогда? Наступит тьма? А разве демоны не этого добиваются? Подумай, Хриз! Это не ты говоришь, а демоны в тебе. Вся жизнь – это бесконечная борьба, борьба света и тени. Да, демонов не победить, но пока жив хотя бы один человек на земле, будет та самая искра, разгоняющая тьму.
– Замолчи! – выкрикнула я, закрывая уши руками. – Хватит умничать! Ты ничего не понимаешь!
– А это не мои слова, а твои! Забыла? Ты спорила с магистром Солмиром! Ты так думала! Хриз, пожалуйста, не пугай меня. Остановись. Еще не поздно.
– Поздно. Время тикает. И потом я обещала.
– Что и кому?
– Уничтожить Орден Пяти. Я обещала Орфуа перед смертью.
– Давай по порядку. Сядь и успокойся.
Антон подвел меня к большому валуну и усадил, а сам сел рядом и обнял за плечи.
– Ты обещала этому Орфуа уничтожить Орден Пяти, но не человечество, верно?
– Ну невозможно же уничтожить Орден без истребления человечества, Антон! Ведь даже если мне удастся собрать этих церковников в одном месте и перебить их, на их место придут другие, понимаешь? Как и с безумцами! Даже если сжечь их всех, пустить на мыло, родятся другие! Это все равно что травить крыс! Они все равно расплодятся! Я должна!..
– Тише, тише… – он погладил меня по голове. – Хриз, давай сосредоточимся на Ордене и твоем обещании. Орден Пяти должен прекратить свое существование, так? Как это сделать?
– Ах, что же нам делать, что же, что же? С утреца пораньше… – тихонько напела я.
– Прекрати, Хриз! – он больно ущипнул меня за плечо. – Не смей петь эту гадость!
– Ты же знаешь, что нам делать, да, Антон? – улыбнулась я брату. – Надо найти затонувшие сокровища. И ты знаешь, где они. Мне понадобится все золото мира, чтобы уничтожить… этот мир.
Я хихикнула своей шутке, но ее не оценили. Антон пришел в бешенство. Он влепил мне пощечину. Это было так неожиданно, что я не успела увернуться. Как же он вырос, мой мальчик… И как жаль, что ему придется умереть…
– Да, давай! – заорал он на меня, поняв все без слов. – Вперед! Столкни меня с обрыва! Ты же этого хочешь? Или не ты? А та тварь, что сидит в тебе? Поваренок-крысенок! Он добрался и до тебя!
– Крысенок? – нахмурилась я, останавливаясь. – Я не помню такого…
– А ты скоро вообще ничего помнить не будешь! Ох, как я понимаю Тиффано, только мало он лупил тебя розгами, мало! У тебя же совсем крыша поехала! Очнись, Хриз! Вспомни, из каких передряг мы выбирались! И для чего? Чтобы вот так бесславно кончить?
