Текст книги "Тени забытой шестой (СИ)"
Автор книги: Маргарита Дорогожицкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 33 страниц)
ГЛАВА 4. Луиджиа
За стенами замка разыгралась непогода. Холодный ливень колотил по окнам, как будто требовал впустить его внутрь. Луиджиа подошла к камину и подкинула еще угля, зябко кутаясь в шаль. Девушка дни и ночи напролет сидела у постели раненого императора, с ужасом наблюдая, как утекает жизнь из ее любимого. Пятые сутки подряд Фердинанд метался в горячке, его тяжелое сиплое дыхание словно ножом резало Лу по сердцу. Знахарка из деревни только качала головой и разводила руками. Что еще оставалось делать? Верить в чудо и молиться?
И Лу молилась. Неистово, на коленях, уткнувшись лбом в ладони любимого, обливаясь слезами. Девушка не понимала, как Единый может допустить такую несправедливость, как может забрать у нее последнее – ее любовь. Разве она мало потеряла? Разве не сполна расплатилась за все? С самого рождения у нее отняли право быть такой, как все, даже родной отец шарахался от девочки и не верил, что она ему родная. Потом ужасный ожог навсегда перечеркнул ее лицо, разделив жизнь на до и после. Напущенные на половину лица волосы лишь немного скрывали отвратительное уродство. Но злой судьбе как будто этого было мало. В дом пришла смерть. Страшная, безобразная, глумливая и мучительная. Почему? Неужели люди могут быть страшнее зверей? Почему Единый их не остановил? Вырезатели отняли у девушки родных, изуродовали ее тело и душу… Но большей жестокостью было то, что они оставили ей жизнь, в которой не было ничего, кроме боли. Как жить после такого? Да и зачем вообще жить? Разве что… Поверить в несбыточную, дикую, невозможную, красивую мечту о танце?..
Лу до сих пор не верилось, что она танцевала на сцене Императорского театра, что ее таланту рукоплескал зал, что сам император восхищался ее танцем… Рыбальски назвал ее дочерью и забрал к себе в дом, а те короткие недели в его старинном особняке показались девушке сказкой… Джеймс принял ее, беременную неизвестно от кого! Он любил ее как дочь и ни в чем не упрекнул, просто заботился о девушке и гордился ею. Это был праздник, прошедший в счастливом волнении. Цветочный бал, грезы о славе, знаки внимания от императора, самое прекрасное в мире платье, хрустальные туфельки… и тревожное ожидание свидания. Ведь за спиной девушки маячила тень ее грозной госпожи, задумавшей недоброе…
Лу поежилась и взглянула на осунувшееся лицо императора. Фердинанд так и не пришел в сознание, метался в горячке, бредил, звал кого-то на чужом языке. Наверное, маму… Лу поменяла компресс и напоила раненного, заботливо поправив ему подушку. Его усы… Когда Фердинанд улыбался, они топорщились и делались похожими на тигриные. И напоминали Лу отца. Вот он играет с ее сестрой Терезой, качает на коленях, смешно надувает щеки и дергает себя за усы, изображая тигра, которого они видели на городской ярмарке. А Лу никуда не брали. Тигров она видела только на картинках в книгах. А когда девочка подбежала к папе и тоже попросилась на коленки, тот нахмурился и отвернулся. Он всегда хмурился и отворачивался от нее… А император – нет. Он восхищенно улыбался, глядя, как она танцует для него одного. Лу не могла допустить, чтобы ее жестокая госпожа ему навредила, поэтому съела и выпила все, не оставив и крошки. Дурман кошачьей травы ударил в голову. Страх исчез. Она позволила себя поцеловать и обнять, даже ответила на поцелуй, словно в омут бросаясь в крепкие мужские объятия… Будь что будет. И было хорошо… очень хорошо… Ей никогда в жизни не было так хорошо. Но прекрасный сон вдруг превратился в кошмар наяву. Это из-за нее! Лу была уверена, что Вырезатель пришел за ней. Узнал, что она носит под сердцем его детей, и пришел забрать ее с собой, чтобы мучить дальше. Но император ему помешал и заплатил за это такую страшную цену…
– Господи Единый, пожалуйста, не губи его жизнь, прошу тебя… – шептала она. – Забери мою, но пусть он живет, пожалуйста, прошу тебя… Господи Единый, всемогущий и бесконечно милостивый, прости мне мой грех, прости мою грешную любовь, спаси его, пожалуйста…
В сгустившихся сумерках темной комнаты Лу вдруг заметила, что полоска света из-под двери мигнула, как будто кто-то прошел мимо по коридору. Или не прошел, а остановился и затаился за углом? Девушка нахмурилась и поднялась с колен.
– Воевода, это вы? – выглянула она в коридор.
В верхние покои запрещалось подниматься рядовым бойцам варда. Только воевода и ее дядя Клаус могли быть здесь. Но дядя давно уехал, а Дюргер… В коридоре никого не было. Лу стояла на сквозняке и не могла отделаться от ощущения, что за ней кто-то подглядывает. Она чувствовала на себе чужой взгляд. Недобрый. А вдруг Вырезатель пришел и сюда?!? Она заперла комнату на ключ и помчалась вниз, к воеводе.
– Дочка, так-то замок охраняется, мышь не проскользнет. Иди спать, – отмахнулся воевода.
Его иссеченное шрамами лицо показалось перепуганной девушке оплавленной восковой маской.
– Вы должны проверить! Пожалуйста… Там кто-то есть! Я видела! Он прячется!..
Дюргер недовольно закряхтел, поднимаясь с лавки. Позвав с собой двоих бойцов, они вместе с дрожащей Лу поднялись на второй этаж и проверили все закоулки и комнаты. Никого не было.
– Иди поспи, дочка, – не стал ее ругать воевода, глядя на покрасневшее от слез лицо девушки. – От недосыпа еще и не то почудится. Совсем себя извела.
Но Лу не пошла к себе в комнату, в который раз оставаясь ночевать у постели больного. Заперев дверь на ключ и на всякий случай придвинув ко входу тяжелый комод, девушка сидела в кресле и куталась в плед. Вздрагивая от каждого шороха и приглядываясь к неверным бликам света из-под двери, она сторожила неспокойный сон императора. Но потом усталость взяла свое, и Лу задремала…
И снилась ей жестокая госпожа. Она входила в комнату, появляясь на пороге темной тенью. Лу вскакивала на ноги, роняя теплый плед на пол, и делала шаг навстречу. Госпожа протягивала ей заветный пузырек с чудодейственным снадобьем и спрашивала:
– Хочешь?
– Да, госпожа, да!.. Хочу, очень хочу!
Лу тянула руку к пузырьку, но тень отступала от света, скрываясь во тьме. Лишь голос доносился оттуда:
– Тогда отдай мне безумие…
– Какое безумие? Госпожа, пожалуйста, спасите императора!.. Вы же можете!
– Могу… – шепот словно ввинчивался в виски, а тень оказывалась за спиной у девушки. – Отдай мне их безумие, отдай… Зачем оно тебе? Ты же их не хочешь…
И госпожа крепко обнимала девушку сзади, прижимая к себе и кладя руку ей на живот. Ее дети! Ее нерожденные близнецы! Вот чего хотела ее госпожа! Ужас охватывал девушку.
– Нет!.. – пыталась она оттолкнуть руку, чтобы защитить своих малышек.
– Ты же их не любишь… Отдай мне их безумие… Отдай безумие Шестой… – свистящий шепот леденил шею, а живот все плотнее и сильнее стягивало в безжалостной хватке. – Зато император будет жить, я обещаю… Отдай…
– Нет! – крикнула девушка. – Я люблю их!
– Ты лжешь… Сама себе лжешь… Они ублюдки… безумные уродцы… как и их отцы… Ты никогда не забудешь, что они с тобой сделали…
– Но они же мои… мои малышки… – шептала Лу. – Я смогу их любить…
– Твои родители не смогли полюбить тебя… Ты тоже не сможешь… Ничего не сможешь… Танцевать не сможешь… Императора потеряешь… Из-за них… Все из-за них…
– Нет… пожалуйста… нет… Я не могу… их убить… Не забирайте… пожалейте… не надо…
Лу задыхалась в ледяных объятиях и слабела, ее шепот становился все тише, а тьма все гуще…
– Пить…
Грохот разбившейся чашки вырвал девушку из болезненного забытья и показался ей оглушительным. Лу вскочила на ноги. Император очнулся. Он пытался дотянуться до чашки на прикроватном столике, но не удержал ее в пальцах. Осколки лежали на полу.
– Ваше Величество!.. Вы пришли в себя!
– Где я?.. Пить… пожалуйста…
– Да, сейчас… Я сейчас… Вы в замке…
Лу бросилась к кувшину и напоила раненого прямо с ладоней. Фердинанд выглядел бледным, но температура спала. Неужели Единый услышал ее молитвы?.. Надо позвать знахарку!.. И сварить куриный бульон! И растопить заново камин, в комнате жуткий холод! Не обращая внимания на боль, девушка бросилась к двери. Комод казался неподъемным. Как же вчера она смогла его подвинуть? Упираясь всем телом, она надавила плечом на комод и смогла освободить немного пространства. Вдруг откуда-то издалека донесся тихий детский смех, от которого кровь застыла в венах.
– Лу, что с тобой?.. – слабым голосом спросил Фердинанд, пытаясь приподняться на локте. – Где все? Тебя тоже ранили?.. Откуда кровь?
– Нет, я… Со мной все хорошо… я сейчас…
Лу опустила взгляд вниз. Подол платья был в крови. Алые брызги на полу… как будто маленькие детские следы… Нет, это ее следы. И ее кровь… кровь ее малышек. Дурнота подкатила к горлу. Задыхаясь от боли, девушка протиснулась в дверь и оказалась в коридоре. Прижимая руки к животу, Лу сделала шаг вперед… Рубиновая тень ее госпожи. Она улыбнулась девушке и исчезла за углом.
– Не забирайте их… пожалуйста!..
Сил не осталось, сознание туманилось. Лу упала на колени, протягивая руки в бессильной мольбе. Чувствуя, как утекает жизнь ее нерожденных близняшек, она впервые осознала, что теряет…
ГЛАВА 5. Кысей Тиффано
Мне удалось добиться аудиенции у Ее Величества, несмотря на все препятствия со стороны генерала и палача. Поспособствовал Гогенфельзен, впечатленный моим выступлением в лазарете. И сейчас я говорил со всей почтительностью, тщательно взвешивая слова:
– Ваше Величество, я осмелюсь предложить вам погостить у меня в замке, где вы могли бы удостовериться, что…
– Спасибо, – холодно оборвала она меня. – Но мне есть, где остановиться.
– Соляной замок и раньше принимал высоких гостей… – не сдавался я.
– Вы забываетесь. У вас все?
Я покачал головой и сказал с нажимом:
– Ваше Величество, вы же умная женщина. Я просил аудиенции, чтобы сказать, что ваш сын жив.
Императрица выгнула бровь и внимательно посмотрела на меня:
– Вы это уже говорили. Я хочу этому верить. Однако…
– Он жив и находится в моем замке, – добавил я.
– Что? – она стала медленно приподниматься с кресла, так сильно вцепившись в подлокотники, что побелели костяшки пальцев.
– Я не мог сказать это там, при всех, – заторопился я. – Когда мои люди сообщили мне о слухах в селении, я… Со своим вардом я бросился обыскивать горы и нашел Его Величество. Это правда, поверьте мне. Он был в охотничьем домике.
– Ах… – Вера-Магдалена опустилась обратно в кресло, не сводя с меня напряженного взгляда. – У нашей семьи действительно есть старый охотничий домик.
– Мы нашли там императора и его людей. Клаус Цукеркандль заявил, что покушение было спланировано вовсе не винденскими заговорщиками, а кем-то из ближайшего окружения императора. Цукеркандль узнал одного из нападавших.
– Кого? – она мне не верила.
– Денщика генерала. Это Олаф Борн. Главарь банды Вырезателей. И колдун.
– Ваше слово против слов генерала… Почему мой сын прячется в вашем замке?
У меня было ощущение, что я ступаю по тонкому льду, который опасно пошел трещинами.
– Он ранен и до сих пор без сознания. Когда я уезжал, у него началось заражение крови.
Императрица поднялась на ноги и угрожающе шагнула ко мне. Я не опустил твердого взгляда:
– Ваше Величество, я сделаю все, чтобы помочь вам спасти Фердинанда. Однако рассчитываю, что вы будете доверять мне, – и жестко добавил, – во всем. Отправляйтесь со мной в замок, сообщив своей свите, что хотите уединиться в монастыре святого Августина. Нельзя раньше времени вызвать подозрения генерала.
– Вы смеете мне приказывать?
– Я вас прошу… – смягчил я тон, – ради вашего сына и ради мира. Орден Пяти в моем лице крайне заинтересован в вояжне Ланстикун. Живой вояжне. И поэтому окажет любое содействие в лечении Фердинанда. Однако с заговорщиками вам придется разбираться самой. Когда вы готовы отправиться в дорогу?
Трясясь на лошади по горной дороге, я с тревогой думал о том, что застану в замке. Жив ли еще Фердинанд? Доберется ли офицер Матий до стоящих под городом княжеских войск целым и невредимым? И сможет ли передать мои условия советнику Сипицкому? А Нишка? Если она узнает о требовании Ордена Пяти, то может заартачиться и отказаться сотрудничать с орденом когниматов… И мои недавние соратники превратятся в противников. Однако это было лишь малой частью тех бед, которые свалились на меня. Хриз заварила такую кашу и столкнула между собой столько могущественных противников, что у меня голова кругом шла. Как теперь из этого выпутываться? Слава Единому, что императрица уступила моим настойчивым просьбам и отправилась в дорогу, следуя за мной в замок на некотором отдалении. В Виндене за главного остался палач Федосей, которому Ее Величество всецело доверяла и поручила охрану пленницы. Хоть я тоже просил полковника Гогенфельзена приглядывать за Хриз, но на душе все равно было неспокойно. Слишком хорошо я знал, на что способен колдун. А уж на что способна сама безумица, даже думать не хотелось. Но выхода не было. Только разоблачив заговорщиков, я смогу устранить генерала и его колдовского прихвостня. А потом уже буду думать, как разобраться с остальными угрозами. И я пришпорил лошадь, пустив ее в галоп.
Дюргер лично выехал встречать меня возле моста. От мрачного лица воеводы сердце рухнуло в пропасть.
– Слава Единому, фрон, что вы приехали.
– Что случилось?
– Не уберегли, уж простите, – виновато развел он руками.
– Император умер? – упавшим голосом спросил я.
– Нет, тот-то очнулся.
– Что? А кого ж тогда не уберегли?
Дюргер отвел взгляд и зло сплюнул на землю.
– А я говорил ей отдыхать! Так упертая ж как та ослица!
– Лу? Что с ней?!?
– Дитя скинула. Насилу саму откачали, кровь долго не могли остановить, знахарка сутки у нее сидела, отпаивала и чистила.
– Господи… – прижал я ладонь ко лбу и прикрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями. – Бедная девочка… Но может оно и к лучшему. Прости меня Единый и прими душу нерожденную. А что император?
– Не иначе как чудо. Пошел на поправку. А у нас гости? – кивнул воевода на приближающийся экипаж императрицы.
– Еще какие гости. Ее Величество Вера-Магдалена.
Императрица с порога потребовала проводить ее к сыну, и воевода, немного растерявшись от такой высокой чести и робея, повел ее к Фердинанду. А я отправился навестить Луиджию. Девушка лежала такая худенькая и несчастная среди белых простыней, что у меня защемило сердце.
– Лу, как вы себя чувствуете? – присел я на кровать и осторожно взял девушку за руку.
– Зачем она их забрала? – прошептала Лу. – Зачем они ей?
– Кто? Вы о ком?
– Госпожа пришла и забрала у меня моих девочек… Я прогневила Единого своими молитвами!.. И она пришла забрать у меня малышек! Потому что я их не любила!.. Не смогла полюбить! Я плохая!.. Думала только о любви к императору! Грешница!
Она начала всхлипывать и заговариваться от горя. Я прижал девушку к себе, крепко обнимая и гладя по голове.
– Тише, Лу, тише… Все хорошо. Все будет хорошо.
– Зачем мои малышки госпоже? – ревела она у меня на плече, захлебываясь рыданиями. – Зачем?!? Почему она назвала их безумными?
– О какой госпоже вы говорите? О Хриз?
– Я ее видела… Она пришла сюда и забрала их!
– Это невозможно, Лу, успокойтесь. Хриз в сотне милях отсюда, в Виндене, в тюрьме. Тише, тише…
– Это она! Я ее видела!
– Вам надо быть сильной, Лу. Вы справитесь с этой потерей, я в вас верю. Вы сможете, надо просто подождать, и боль утихнет. Молитва очищает и успокаивает. Единый милостив и…
– Ненавижу! Ненавижу вашего Единого! – оттолкнула она меня. – Он только забирает! Все забрал у меня! Все!
– Это не так, Лу. Я тоже терял близких и тоже не понимал, как Единый может быть так жесток со мной. Знаете, что мне на это ответил мой наставник?
– Что? – сжала она кулаки, недоверчиво глядя на меня исподлобья.
– Когда кто-то очень близкий уходит, ты умираешь вместе с ним. Ты уже никогда не сможешь быть прежней. Станешь другой. Это твое испытание. Но ты сможешь его пережить, если поймешь…
– И почему?!? – выкрикнула девушка. – Почему Единый отобрал у меня семью? Почему забрал у меня малышек?!?
– Лу, жизнь дается богом, а смерть кем? Как ты думаешь?
Она растерялась.
– Разве не Единым?
– Нет. И да. Единый потому и зовется Единым, что един с каждым из нас. Он в нас. Люди убивают друг друга. Это так. Люди жестоки. Люди злы. Люди глупы. Но они все без исключения по-своему прекрасны, потому что в них есть искра божественного света. Даже в колдунах она когда-то была. Понимаешь, никто не рождается плохим.
– И мои малышки тоже?.. Они же не были безумны?..
– Ну конечно нет, Лу. Они были прекрасны. Их свет угас, но тьма не должна наступить. Ради них ты должна гореть еще ярче, еще сильнее. Еще сильнее должна хотеть жить. Жить за них.
– Я… не хочу… – слезы текли по ее лицу.
– Ты можешь плакать, злиться, обижаться, даже ненавидеть Единого, но не прекращай искать.
– Кого искать?
Я грустно улыбнулся ей.
– Себя. Искру. Ту самую, из которой разгорится пламя. Люди, которых ты потеряла, были в твоей жизни и светили тебе. Теперь ты должна осветить дорогу другим. Я видел, как ты танцевала на сцене Императорского театра. У тебя есть талант, Луиджиа. Когда люди смотрят на твой танец, они тоже делаются лучше, светлее. Ради памяти своих малышек ты будешь сиять как солнце.
– Как луна… – вдруг мрачно поправила она меня.
– Почему луна? – удивился я.
– Потому что так меня назвала госпожа в первый день. Лунный ребенок. Луна Храфпоне. Вот почему она их забрала. Чтобы я ярче сияла.
– Хриз никого не могла забрать. Ты ошиблась, Лу.
– Я ее видела! Молилась, чтобы император выздоровел, а пришла она. Сказала, что вылечит Фердинанда, если я отдам ей… – голос девушки опасно дрогнул.
– А я видел Хриз в Виндене, – мягко ответил я. – Иногда наш разум причудливо играет с нами. Тебе могло померещиться…
– Но император очнулся! А я видела!.. Кого-то я точно видела!
– Но не Хриз. Отдыхай, Лу, и ни о чем не беспокойся. Императору сейчас гораздо лучше тебя, поэтому береги силы.
Я прикрыл за собой дверь, качая головой. Бедная девочка, ей нелегко пришлось.
Император полусидел на кровати, опираясь на подушки. Рядом с ним сидела Вера-Магдалена, как-то разом растерявшая всю величественность и превратившаяся в обычную женщину у постели сына.
– Добрый день, Ваше Величество, – почтительно поклонился я. – Я рад, что вы пошли на поправку…
– Я благодарен вам за спасение, фрон Тиффано, однако оставим сейчас церемонии. Где мой советник Цукеркандль?
– Я просил его вернуться в Гарлегию, чтобы связаться с Ее Величеством Верой-Магдаленой, – я почтительно кивнул в сторону императрицы, – и сообщить ей о вашем состоянии…
– Давно он отправился?
– Недели две назад. Смею надеяться, что он просто разминулся с Ее Величеством, но сообразит и скоро вернется с верными Вашему Величеству силами…
– Некогда ждать! – вдруг разгорячился Фердинанд, и его бледное лицо пошло красными горячечными пятнами. – Нужно остановить заговорщиков немедленно, пока не стало слишком поздно!
– Слишком поздно для чего? – осторожно поинтересовался я.
– Неважно. Фрон Тиффано, Ее Величество сообщила мне о вашей заинтересованности в этой вояжне…
– Ланстикун… – подсказала ему шепотом императрица.
– Да, Ланстикун. Если окажете мне военную поддержку, то я обещаю, что отдам вам вояжну Ланстикун. Но для этого мне нужно вернуть трон. Медлить нельзя.
Импровизированный военный совет состоялся в моем кабинете, где расположились все заинтересованные лица: сам император, поддерживаемый матерью, воевода Дюргер и я. Говорил в основном император, излагая свой план по немедленному возвращению в Винден во главе варда и остатков своих гвардейцев. Императрица молча его слушала, обеспокоенно хмурясь. Речь Фердинанду давалась нелегко, хрипы и кашель мучили его. Воевода ерзал и досадливо щипал себя за колено, однако, будучи предупрежденным, рта раньше времени не раскрывал. А я разглядывал карту и чертежи, лежащие передо мной на столе. Искру она собралась строить… Ну-ну.
– … И когда я верну себе власть, то… – император закашлялся, – то вы, фрон Тиффано, сможете рассчитывать на мое полное содействие в отношении вояжны Ланстикун.
Приступы кашля совершенно истощили императора. Он наконец умолк, тяжело откинувшись на диванные подушки. Вера-Магдалена подала ему стакан воды, и Фердинанд с жадностью выпил его. Я молчал. Было слышно, как стучат капли дождя по окну. Воевода закряхтел и вопросительно взглянул на меня.
– Воевода Дюргер – лучший среди лучший, – дипломатично начал я, разглаживая карту. – Его военный опыт заслуживает того, чтобы к нему прислушаться. Вы согласны, Ваше Величество?
– Разумеется, я прислушаюсь к вашим замечаниям и…
– Что скажете, воевода?
– Никуда не годится, – вырвалось у Дюргера, и он вскочил на ноги. – План никуда не годится! Уж простите, Ваше Высочество, но в городе имперцев сколько? С тысячу, а может и две! Это только регулярные войска. А еще немеряно наемников! А нас всего два десятка.
– Там остались верные мне полки, – упорствовал Фердинанд. – Они перейдут на нашу сторону, стоит мне появиться…
– А ежели нет? Я с вашим Цукеркандлем долго толковал-то! Неспроста он в город боялся соваться. Грил, что везде заговорщики! Дядька ваш всех давно переманил!..
– Что вы себе позволяете? – императрица холодно осадила воеводу. – Мой брат никогда..
– Ваше Величество, кому выгодно покушение? Кто бы занял трон, если бы оно удалось? – спросил я. – Ведь наследование возможно только по мужской линии? Я прав?
– И что из этого? – не сдавалась она. – Уверена, это происки определенных людей в окружении Франца-Иосифа. Мой брат никогда не стремился к власти!
– Определенных? Кого именно? Возможно… магистра?
Она осеклась и нахмурилась. Фердинанд недоверчиво уставился на меня.
– Я прав? – продолжал я. – Цукеркандль упомянул магистра Рихарда. Это он был в крепости вместе с вами, Ваше Величество?
Вера-Магдалена кивнула.
– Он из так называемого Ордена Искры? Кстати, такого ордена не существует, поверьте мне как служителю Святого Престола. Ваш магистр – самозванец, преследующий неизвестные цели. И кто за ним стоит, тоже неизвестно. Возможно, Франц-Иосиф…
Императрица возмущенно открыла рот, но я выставил вперед руку, останавливая ее и продолжая:
– … возможно, кто-то другой. И пока вся паутина заговора не вскроется, надо быть предельно осторожными. Появиться сейчас в Виндене равносильно самоубийству. Даже если некоторые полки и остались верны, то от отравленного вина или арбалетного болта они вас не спасут, Ваше Величество. А отчаяние может толкнуть заговорщиков и на более кардинальные меры.
– И что вы предлагаете? Сидеть и ждать?!? – повысил тон император.
– Именно. Я предлагаю дождаться возвращения Цукеркандля с новостями и оценить обстановку. Кроме того, вам нужна серьезная военная поддержка. Ее можно получить, заключив союз с великим князем.
– Союз? – горько усмехнулся Фердинанд. – Увы, но нет.
– Почему нет? Война никому не нужна. Уверен, что отказ от притязаний на Винден в обмен на военную поддержку княжеских стрельцов против заговорщиков вполне может…
– Винден всегда был имперским городом, – оборвал меня император. – Но после Синей войны Гарлегия была вынуждена уступить его княжеству. Пора восстановить историческую справедливость и вернуть то, что полагается нам по праву!
Я пожал плечами. Значит, планы по оккупации Виндена одобрялись самим Фердинандом, а не были происками его врагов у него за спиной. Тем хуже для него.
– Историческую справедливость? А может вашей истинной целью являлась… Искра?
Император молчал, оценивающе глядя на меня. Я между тем продолжал:
– Поэтому вы так торопитесь? Опасаетесь, что Искра будет построена? И несокрушимое оружие окажется в руках заговорщиков, да?
– Вы умны, фрон Тиффано. Я умею ценить таких людей. Титул и положение при моем дворе. Да что там… Вы получите все, что захотите. Будьте на моей стороне.
Я встал и подошел к окну, повернувшись спиной к императору. На душе было тошно.
– Я склоняю голову только перед Единым, Ваше Величество, – ответил я. – Ибо выше его власти ничего нет и быть не может. Я служу господу и не стремлюсь ни к власти, ни к богатству. Поэтому сделаю все, чтобы предотвратить войну и не допустить постройку Искры.
– А как же вас интерес к вояжне Ланстикун? – вмешалась императрица. – Не забывайте, что она до сих пор находится в застенках и может быть казнена в любой момент.
Я обернулся к ним.
– А вы не забывайте, что находитесь у меня в замке.
Императрица встала на ноги, заслоняя собой сына, и вскинула голову.
– Вы способны на такую подлость?
– О какой подлости вы говорите? Я вас в чем-нибудь обманул, Ваше Величество? – спросил я у императрицы. – Я пригласил вас в замок, чтобы вы могли убедиться, что ваш сын жив. Он сидит перед вами. Более того, я спас ему жизнь, отбив нападение заговорщиков и потеряв при этом своих людей. Но благодарность, очевидно, не входит в список добродетелей императорской семьи…
– Вы собираетесь удерживать моего сына в заложниках и еще хотите благодарностей?
– Нет, не собираюсь. Вы вдвоем вольны покинуть мой замок хоть сейчас. Никто препятствовать вам в этом не станет. Пожалуй, я даже буду настаивать на вашем отъезде.
Вера-Магдалена недоуменно нахмурилась и обернулась к сыну.
– Не понимаю… Фердинанд?
– Оставьте его, матушка, – медленно поднялся на ноги император. – Он хочет сказать, что выгонит нас из замка, отдав на растерзание заговорщикам. Фрон Тиффано, каковы ваши условия?
– Условия – это слишком громко сказано. Я просто не хочу войны. В сущности мне все равно, чьим будет Винден. Хотите восстанавливать историческую справедливость, воля ваша. Город можно купить, обменять или получить любым другим дипломатическим путем. Но мирно, без кровопролития. Поэтому я прошу вас дождаться возвращения Цукеркандля и офицера Матия. Первый привезет вам новости из империи, а второй сообщит, окажет ли советник Сипицкий от имени великого князя помощь и на каких условиях.
– Однако, фрон Тиффано… – протянул император, тяжело опираясь на спинку дивана. – Быстро же вы успели…
– А что касается вояжны Ланстикун, – с нажимом продолжил я, – то ее дело не терпит отлагательства. В ней заинтересован Орден Пяти. Также напоминаю, что вояжна нужна живой и невредимой, поскольку телесные пытки или бесчестье могут крайне плачевно сказаться на ее и без того слабом душевном здоровье.
Императрица презрительно скривила полные губы.
– Суд над вояжной состоится через несколько дней. Но вы же собираетесь ждать…
– Я ждать не собираюсь, – отрезал я. – Я вернусь в город и буду представлять интересы вояжны в суде. И вам, Ваше Величество, настоятельно советую сделать то же самое.
– А Фердинанда вы предлагаете оставить здесь в заложниках! – воскликнула она.
– А вы хотите, чтобы он отправился в дорогу, едва оправившись от тяжелого ранения? Прямо в руки заговорщиков? Это глупо! В городе опасно, а здесь ему ничего не угрожает.
– Матушка, довольно, не спорьте с ним. Пусть… Я останусь… – Фердинанд без сил опустился обратно на диван, на его бледном лице выступила испарина. – Но если заговорщики построят Искру, их уже будет не остановить.
– Не построят, – пообещал я. – У них нет рубина. И теперь уже нет часовщика. Однако мне бы хотелось знать, какую роль во всем этом сыграл магистр?
Император отвел взгляд.
– Магистр Рихард – ученый, а не политик. Он далек от интриг и заговоров.
– И все же? Откуда вообще взялась идея построить Искру? От него?
Фердинанд неохотно кивнул.
– Проводя исторические изыскания в Норвштайне, он наткнулся на необычные чертежи. Стал исследовать их, экспериментировать, однако без богатого покровителя далеко не продвинулся. Обращался к северным воягам, но те грызлись между собой за унию… Им было не до него. А в империи всегда умели ценить талант.
Я разочарованно покачал головой.
– Но еще лучше умеют забывать о нем.
– Вы о чем?
– Луиджиа. Она все силы отдала, ухаживая за вами, собственное здоровье подорвала… А вы о ней даже не вспомнили.
Взгляд императора потеплел и смягчился.
– Необычная девочка и очень талантливая… Я рад, что она осталась в живых. И не волнуйтесь, фрон Тиффано, я о ней не забыл. Ее талант высоко оценят при дворе.
– Надеюсь, – пробормотал я.
Я до поздней ночи просидел в библиотеке, пытаясь разобраться в чертежах профессора Гибауэра. Увы, мои собственные познания в механике были не столь обширны, как того хотелось бы. Однако я почти не сомневался, что эти чертежи – всего лишь плохо выполненная копия чего-то большего.
Но где же оригинал? И как он попал в руки безумному профессору? Интересно, был ли Гибауэр в Норвштайне? Уж не там ли он увидел проект Искры? Не сумел вынести материалы из архива, который предположительно мог быть архивом Ордена Пяти, и поэтому срисовал их по памяти?
Центральное место в чертежах занимал громадный рубин. Кровь? С нее все началось? Но камнем владела семья Рыбальски, а не Гибауэров. Владела несколько поколений, и никто с ума не сходил, насколько мне известно. А если поворотной точкой был раскол рубина? Это произошло двадцать лет назад. Можно предположить, что именно тогда часовщик Гральфильхе и стал сходить с ума, пытаясь восстановить целостность «Крови» и повернуть время вспять, отнимая его у других. Мне невольно вспомнились слова Хриз о том, что она сама живет взаймы. Когда исчезла Ежения, маленькой вояжне Ланстикун было… Сколько же ей было? Я полез в свои записи по делу Шестой, нашел дату ее рождения и похолодел. Шесть лет?.. Какое дурацкое совпадение!
Аккуратно сложив чертежи в тубус, я на секунду заколебался. Оставить их здесь? Или взять с собой? А может лучше вообще сжечь? От греха подальше? Но нет, любое знание священно, я не мог поступить так кощунственно. Кроме того, если вдруг что-то пойдет не так, то ими можно будет выторговать жизнь для Хриз… Но отдавать их имперцам нельзя!.. Хм… А если соорудить для них фальшивку?.. Я разложил перед собой чистый лист пергамента с фамильной печатью профессора Гибауэра и стал осторожно переносить чертежи на новую основу, намеренно внося неточности. Глаза слипались, но я упрямо продолжал работу. Надо успеть, завтра в дорогу, надо вернуться в город, пока не случилось беды…
… Шорох за спиной. Я оглядываюсь, зная, что в библиотеке никого не должно быть. И вижу Хриз. Она стоит передо мной, залитая призрачным светом кровавой луны. Это сон?
– Хриз?
Делаю к ней шаг. Она скрывается за углом. Иду за ней, но передвигаться так сложно, ноги утопают в тумане, как в густом болоте. Откуда в библиотеке туман? Это точно сон… Заворачиваю за угол. Никого нет. Почудилось? Опускаю взгляд вниз. На полу кровавые следы. Сердце болезненно сжимается от дурного предчувствия. Ступаю по следу и упираюсь в зеркало на всю стену. Вижу в нем Хриз. Она на коленях, умоляюще протягивает ко мне руки и просит помочь. Но я не слышу ни звука. К ней движется темная фигура в плаще и капюшоне. Это магистр! Я кричу Хриз, чтоб она бежала, но она меня не слышит. Фигура приближается, и я не выдерживаю. Бью кулаком по зеркалу, желая расколоть его и вытащить Хриз, но поверхность всего лишь покрывается паутиной трещин. Меч, занесенный над головой Хриз, беззвучно опускается. Кровь вспыхивает рубиновым пламенем так ярко, что больно смотреть. Я цепенею от ужаса, но взгляда отвести не могу. Фигура сбрасывает капюшон, длинные волосы рассыпаются по плечам. На меня смотрит мое собственное лицо… Еретичка казнена…
