Текст книги "Тени забытой шестой (СИ)"
Автор книги: Маргарита Дорогожицкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 33 страниц)
– Простите, ваша святость, я бы хотела исповедаться, – зашла я издалека.
Мои слова удивили старика.
– Не стоит, – сухо ответил он. – Едва ли вы могли согрешить больше, чем раньше.
– Ну так я и хочу исповедаться за то, что было раньше, – с нажимом произнесла я.
– То, что было раньше, кануло в Источник, – безмятежно отозвался отец Георг. – Ваши грехи искупил мой воспитанник. С лихвой.
– Тиффано? – осторожно уточнила я. – А что за Источник?
– Забавно, как действует проклятие Шестой… Знать все, но не помнить ничего. Бедный мой мальчик…
– Ваш мальчик, – уязвлено огрызнулась я, – сумасшедший псих! А бедная здесь я. Как вы можете ему потакать? Он же похитил меня!
Отец Георг повернулся и смерил меня взглядом. Покачал головой, вздохнул.
– Или вы посмеете это отрицать? – пошла я в наступление. – Будете утверждать, что он спас мир и меня, что весь из себя святой? Что он мой муж? Что у меня ни гроша за душой и он женился на мне от большой любви? Или одержимости? Почему я ничего этого не помню? Чем он меня опоил? Откуда выкрал? Из родительского дома?
С каждой фразой я наступала на него, пока не прижала к перилам. Старик был ошарашен, но ни капли жалости я не испытывала. Пусть знает, какое чудовище воспитал!
– Муж? Ну да… – пробормотал он. – Можно и так сказать. Кстати, Кысей богат.
– Что? – удивилась я.
Старик назвал сумму, и у меня перехватило дыхание. Пока я пыталась вдохнуть и обвинить его во лжи, отец Георг сам пошел в наступление.
– Он спас вас, Хризокола. Пожертвовал собой ради вашего спасения. Вы были обречены сгинуть в Источнике, но он вытащил вас, отдав так много, что я вообще не уверен… – он осекся, топнул ногой и продолжил. – Проклятая Шестая! Вот кем вы были! Безумная колдунья и сумасшедшая чудотворница одновременно! Я знаю, кем вы были до, но не знаю, кем вы стали после вознесения. Вы должны были остаться там, в Источнике…
Ошеломленная, я не сразу нашлась, что сказать.
– Ну раз я такая вся порочная… Отец Георг, я вам не нравлюсь, да?
Он отвернулся, показывая, что больше не желает говорить со мной, тяжело облокотился на перила и уставился в даль. Я осторожно подошла ближе.
– Но ваш Кысей мне не муж, верно?
– Нет.
Я с облегчением выдохнула.
– Но он хочет обвенчаться со мной, вы знали об этом?
Старик неопределенно пожал плечами.
– Так давайте поможем друг другу, – вкрадчиво предложила я. – Вы не хотите, чтоб ваш мальчик связывал свою жизнь с такой, как я, а я тоже не хочу… эмм… замуж. Помогите мне сбежать сразу после возвращения в Льем, и я обещаю, что навсегда исчезну из жизни вашего воспитанника…
– Нет, – тяжело уронил старик. – Он этого не переживет. Да и некуда вам бежать, Хризокола. Он везде вас найдет.
– Ну это уже мои заботы. Я что-нибудь придумаю.
– Вы столько всего натворили, что вас могут схватить сразу после прибытия и отправить на костер. Это в лучшем случае. Ваш единственный шанс на спасение – это Дальний свет, тут Кысей прав. Колдуньи, как впрочем и чудотворницы, гораздо удобнее власть имущим в мертвом виде.
– Вот как… – задумчиво протянула я. – Допустим, вы правы. Тогда что мешает мне отправиться в Дальний свет одной, а ваш Кысенька пусть остается с вами?
Старик тяжело вздохнул.
– Я бы все за это отдал, но увы…
Больше я от него ничего не добилась.
Версии обитателей корабля разнились. Тиффано называли то святым спасителем мира, который провел некое вознесение, то героем, победившим загадочного Синего пятикнижника, то новым главой Ордена Пяти, то дураком, который оставил несметные богатства на проклятом острове. У меня голова шла кругом, пока я пыталась собрать все факты воедино. Ну не могут же они все врать? А я? Кто я тогда? Нашлись на корабле люди, которые утверждали, что знали меня раньше. Наемник Дылда, капитан Кинтаро, несколько братьев ордена когниматов. Они знали меня под разными именами и кличками, и я чувствовала их страх. По их рассказам и обмолвкам получалось, что я опасная, жестокая, циничная, развратная шлюха, убийца и воровка. А еще… безумица. И это уже был перебор. Ну какая из меня сумасшедшая? Это они здесь все на корабле, похоже, чокнулись… Остров еще это проклятый, о котором только и было разговоров. Мне сделалось так жутко, что хоть за борт прыгай. Весь мир сошел с ума, пока я спала. Безумный мир, и только одна я в нем нормальная…
А следующей ночью разразилась ужасная гроза со штормом. Я почувствовала ее на собственной шкуре: у меня жутко разболелась голова, заныли кости, тошнотой скрутило желудок. Корабль так качало, что меня бросало об стены, пока я пыталась доковылять до палубы. Накатил жуткий страх, что мы терпим крушение. Судно содрогалось от ударов стихии, которые отдавались в висках острой пульсирующей болью. По стеночке я выбралась на палубу. Там царила суматоха. Матросы пытались удержать паруса, которые рвало и трепало ураганом, мимо пробежал боцман, что-то орал капитан, но за воем ветра слышно ничего не было. Я вцепилась в какую-то подпорку, выискивая взглядом знакомую фигуру. Мой безумец геройствовал на самой высокой мачте, натягивая канаты и поднимая обвисший парус. Его волосы развевались на ветру, подобно флагу из воронового крыла. Я невольно залюбовалась Тиффано. Интересно, он и в самом деле слаб по мужской части? Или выжидает, потому что хочет лишить меня девственности в торжественной обстановке? На каком-нибудь жертвенном алтаре, например? Тут корабль резко накренился, меня ударило и накрыло ледяной волной, куда-то потащило…
Кто-то со всей дури лупил меня по щекам. Я закашлялась, выплевывая мерзкую соленую воду, и открыла глаза. И тут же зажмурилась. Склонившийся надо мной Тиффано был в бешенстве. Его смуглая кожа пошла злыми красными пятнами, глаза метали молнии.
– Дура! – затряс он меня за плечи и влепил еще одну пощечину. – Да я сам тебя прибью! Куда ты полезла! В шторм! Чего тебе не сиделось в каюте?!?
Я промычала что-то нечленораздельное, но ему мои оправдания были и не нужны. От ярости он перешел к излияниям любви. Крепко прижав к себе, он погладил меня по голове и стал покрывать поцелуями мое лицо.
– Да если б с тобой что-то случилось, я бы с ума сошел!.. Хриз, ну как ты могла!.. Ты же боишься воды!..
– Прекрати! – вывернулась я. – Ничего я не боюсь! А с ума ты сошел и без меня!
– То есть как не боишься? – удивился он. – Ты боишься воды, потому что тонула… Ты тонула много раз, и я каждый раз тебя спасал. Даже если ты не помнишь этого, то страх воды все равно остался.
– Не боюсь! – оттолкнула я его. – Вот скажи, чего тебе от меня надо, а? Ты же псих! И хватит пичкать меня сказочками о том, что ты мой муж! Это не так! Всем на корабле это известно!
– Но я твой… Я больше чем муж!.. Ты не понимаешь… Хриз, я люблю тебя!
Я не успела увернуться, как он опять сгреб меня в охапку и начал тискать. И меня наконец вырвало морской горечью.
Купание в морской воде не прошло для меня даром. Тиффано на руках отнес меня с палубы обратно в каюту и заявил, что останется ночевать и присматривать за мной. Я напряглась и стала лихорадочно вспоминать, куда засунула вилку.
– Ты не понимаешь… – объяснял он, заботливо подтыкая одеяло. – Во время грозы тебя мучают приступы. Я побуду с тобой, покараулю. Спи.
Самое ужасное, что он был без рубашки, с кровоподтеком на плече. Очевидно, не удосужился накинуть после своих геройств на палубе. Я нахмурилась, разглядывая Тиффано, который благородно не претендовал на кровать и устроился на полу. Хорошо сложен, зараза. Меня действительно мучил приступ. Приступ любопытства. Было у нас что-то? Наяву или только в его больном воображении? А если было, то каков он в постели?..
– У тебя мужское бессилие? – не выдержала я и спросила в лоб.
– Господи, ну откуда у тебя такие фантазии? – устало спросил он, прикрывая глаза и откидывая голову. – Нет у меня никакого бессилия.
– Тогда почему?.. – я прикусила язык.
Не стоило подавать ему идею. Но было уже поздно. Он открыл глаза и уставился на меня со странным выражением.
– А ты хочешь?
Я отчаянно замотала головой, но он уже встал на ноги и навис над кроватью. Где же эта клятая вилка?!?
– Могу доказать прямо сейчас.
– Не надо! Я верю! – пискнула я, шаря рукой под подушкой.
Он стал снимать штаны. Острые зубцы вилки укололи мне палец. Можно было пустить ее в ход прямо сейчас, но лучше ведь прицелиться поточнее? Да и любопытно все же взглянуть на орудие преступления…
Я забилась в угол кровати, сжимая в руке вилку и будучи не в силах отвести взгляд от приближающегося ко мне Тиффано. Он до сих пор возился с ремнем, словно испытывал мое терпение на прочность. Изнутри меня поднималась горячая темная волна, неумолимо захлестывающая сознание. Это все чары!.. Нельзя смотреть! Но я смотрела и смотрела… Наконец пряжка ремня поддалась, штаны соскользнули и обнажили все богатство… Наколдовал!
– Когда-то это уже было… – его хриплый голос проникал в душу. – Помнишь?
– Я девственница! – из последних сил выкрикнула я.
– Тогда почему ты пялишься на меня с такой жадностью? Разве не должна смутиться и упасть в обморок при виде голого мужчины?
– Я… я… – я честно попыталась лишиться чувств, но мысль о том, что тогда насилие произойдет без моего непосредственного участия, не давала сосредоточиться. – Я буду сопротивляться!
И выставила вперед вилку. Рука почему-то позорно дрожала. Вид обнаженного и возбужденного безумца пугал до дрожи, но еще больше искушал сладостью порока. Хотелось испробовать свой страх на вкус, как и его желание.
– Хриз, ты так меня хотела, что сопротивлялся обычно я… Не нарушай эту традицию.
С этими словами он скользнул на кровать и дотронулся до моей лодыжки. Я торопливо спрятала ногу под одеяло, но его прикосновение как будто обожгло кожу.
– Не было ничего! – упрямо повторила я и замахнулась вилкой.
Он без труда ее отобрал и поцеловал мое запястье. В груди как будто что-то взорвалось. Жадная пустота, которая грозила затянуть меня, если сейчас же, немедленно, не будет заполнена. Я ощущала его желание так остро, как будто оно было моим. Оно глушило мысли, проникало сквозь все барьеры разума, подчиняло волю. Тиффано медленно стащил одеяло и поцеловал мое колено. Мышцы низа живота стянуло сильным спазмом, так что я охнула и непроизвольно плотнее сжала колени. Его рука двигалась все выше по моему бедру, задирая сорочку.
– Посмотри мне в глаза, Хриз… – приказал он.
Я зачарованно подчинилась. Они были темными и бездонными, безумными и голодными.
Может, ну ее к демону, эту девственность?.. Он придвинулся еще ближе и провел пальцем по моим губам таким собственническим жестом, что у меня закружилась голова. Отчаянное желание впиться в его губы, такие чувственные, что хотелось их укусить, завладело мною целиком.
– Поцелуй меня… сама. Ты же хочешь…
Откуда он знает?!? Это колдовское наваждение!.. Но я действительно хотела… Или не я?
– Нет!..
Он поддел пальцем бретельку сорочки, приспуская ее, а потом поцеловал в обнаженное плечо. Я попыталась его оттолкнуть, но едва дотронувшись, замерла. Впилась ногтями ему в кожу. Прочертила злые царапины. Мне понравилось. Повторила.
– Ты всегда царапалась в постели… – поморщился он и поцеловал мой сосок.
От этой ласки у меня потемнело в глазах.
– Поцелуешь?
Я зажмурилась и помотала головой, однако зарылась пальцами в его темные длинные волосы и сжала их в кулаке, не желая отпускать.
– Ладно, сам поцелую… – смилостивился он.
Я оказалась на спине. Его хриплое дыхание стало моим, язык безжалостно вторгался в мой рот, пробуя меня на вкус, жесткие мужские губы обжигали. И темный омут памяти подступал все выше и выше, как будто на его поверхности возникали смутно знакомые тени прошлого. Казалось, еще чуть-чуть, еще один судорожный выдох мне в губы, и я вспомню! Вспомню, кто я такая!.. И тут он отстранился.
– Нет! – взмолилась я. – Не останавливайся!
Он тоже задыхался. С его прокушенной губы стекала такая восхитительная струйка крови, что я потянулась слизнуть ее, но…
– Скажи мне… пообещай… – остановил он меня, глядя в глаза. – Пообещай любить меня…
Я отчаянно замотала головой и повалила его на себя. Я вспомню! Вспомню все, а остальное неважно! Но обещать ничего не буду!..
Его ласки мучительны, они доводят до умопомрачения. Я плавлюсь и сгораю под его сильными пальцами, нежными поцелуями, жадным взглядом. Он смотрит мне в глаза, когда целует. Я осознаю, что он не первый. Не лучший. Что когда-то я знала других, более искусных. Но он единственный… Единственный, чье желание, чья страсть, чьи прикосновения ощущаются так полно, что лучше умереть, чем отпустить его…
Давление бархатной головки усиливается, но он все еще не вошел, а я уже не могу. Изгибаюсь под ним, меня бьет судорога. Он продолжает ласкать, и это уже становится изощренной пыткой, потому что меня накрывает с головой. Темный омут памяти превращается в кипящую лаву и засасывает. Я не помню, но тело все помнит. Я жажду проникновения, а он все мешкает, чего-то ждет…
– Скажи… – шепчет он мне в губы. – Скажи… что любишь…
– Люблю!.. – вырывается стон.
Я скажу все, что угодно, лишь бы заполучить его. Я ненавижу его так полно в это мгновение, что убила бы, и при этом ощущаю своего мучителя не менее полно, до последней капельки пота на его коже.
– Обещай… – он растягивает упругую преграду во мне до упора легкими толчками, от которых пронизывает все тело. – Обещай, что будешь любить… Обещай!..
Последнее слово больше похоже на звериный рык, а я так хочу, чтоб меня растерзали… Но обещать?.. Нельзя ничего обещать…
– Или уйду! – встряхивает он меня, приподнимая над кроватью, словно куклу.
Я вцепляюсь в него руками, обвиваю ногами, закусываю ему плечо. Я не хочу ничего обещать. И он замирает. Я тщетно пытаюсь насадить себя на дрожащую возбуждением плоть. Он сжимает меня слишком крепко, лишая последних сил и свободы движений.
– Хриз, просто пообещай… Пожалуйста…
– Обещаю… – всхлипываю я, мечтая его убить, – обещаю любить!
И мысленно добавляю, что залюблю до смерти.
Резкий, сильный толчок внутрь, и он наконец вторгается в мое девственное лоно на всю мощь.
Боль ослепляет короткой вспышкой, чтобы тут же смениться безумием наслаждения. Сознание исчезает, мир вокруг перестает существовать, остается только чистое блаженство от обладания бесконечностью. Я ощущаю его, наполняюсь им так, как никогда и никому не удавалось: всем телом и душой. И только разум воет где-то на задворках сознания, отчаянно протестуя, потому что я умираю. И тут же возрождаюсь. Вспоминаю, чтобы сразу же забыть, потому что невозможно вместить все. Надо выбирать. Я царапаюсь и сопротивляюсь, но все равно принимаю его, требую и наслаждаюсь каждым обжигающим прикосновением. А он отбирает все больше… Просит, чтобы я любила… И я кричу это ненавистное лживое признание, по каплям отдавая безумному колдуну свою душу… Какая разница, если потом я убью его и все верну…
Он ушел, но перед уходом обернулся и посмотрел на меня.
– Ты правда больше не боишься воды? – спросил он странным тоном.
Я лежала сытая и усталая, пустая и одновременно наполненная под завязку, так что казалось – лопну, если пошевельнусь. Удивительно, что только сейчас я заметила белесый шрам на его груди, в виде четырехлистого цветка. Или это соль выступила? Хм…
– Нет, не боюсь, – ухмыльнулась я и добавила, – Цветочек? Как мило…
Кысей почему-то вздрогнул, но ничего не ответил. Просто ушел. А я валялась на кровати, не в силах собрать себя, и вяло размышляла. Он был колдуном, в этом уже не осталось сомнений. Кысей что-то сделал со мной, провел какой-то ритуал с моим телом и душой. Девственницей я точно не была, уж слишком много всего помнило тело. А вот душа, наоборот, все забыла. Верну ли я себе память, если убью Тиффано?
Я закрыла глаза. Одно-единственное, ухваченное за хвост воспоминание. Маскарадная маска Тюльпана Пик, безумный танец, бал цветов, звуки музыки, запахи летней ночи… Так четко и ясно, как будто это случилось только что. Я знала, кто скрывался под маской. Он. Тиффано. Это воспоминание было подобно вспышке молнии, взрезавшей тьму моей памяти, когда безумный колдун кончал в меня. Я скрипнула зубами от злости. Один-единственный миг из моей прошлой жизни! А мне нужны все! А может Тиффано специально придумал такое изощренное надругательство? Возвращать мне мою душу по каплям? Во всех смыслах этого слова?
Я мысленно представила, как режу этого мерзавца по кусочкам, выпускаю ему кровь и кишки, кромсаю его плоть, сжигаю кости и развеиваю прах по ветру… Это принесло некоторое облегчение, но не решение. Как быть? Что делать? Рискнуть и прирезать Тиффано? Да что тут гадать! На корабле, полном его сообщников, этого делать не стоило, лучше на берегу, где появится свобода для маневров. Кстати… Я аж привстала на кровати от внезапного и такого очевидного решения. Можно же просто проверить! Пусть колдун еще раз надругается надо мной, а если я что-нибудь вспомню, то это будет означать… Хм… Что-то не очень веселое это будет означать. Это ж сколько раз мне надо будет обесчеститься, чтобы вспомнить хотя бы последние несколько лет?.. Я попыталась прикинуть… в часе три тысячи шестьсот мгновений, а в сутках их… умножить на двадцать четыре… А в году?.. Дойдя до шестизначных чисел, я сбилась и плюнула на это гиблое занятие. Ладно, проверить в любом случае надо. Я решительно собрала вилку с волей в кулак, сползла с кровати и отправилась в каюту Тиффано.
Он спал. Или делал вид, что спит. Вилка в руке потяжелела в стократ. Воткнуть ее в шею. В сонную артерию. Истечет за пару минут, даже пикнуть не успеет. Я воткнула. Но в подушку, а не туда, куда хотела. Тиффано вздрогнул и обернулся ко мне. Вид у него был нездоровый, глаза странно блестели.
– Чего тебе?
– Пришла любить тебя, как и обещала.
С этими словами я попыталась забраться на него, но он бесцеремонно спихнул меня с кровати.
– После свадьбы.
– Чего?!?
– В порту поженимся. Тогда все будет. А сейчас иди спать.
– Я хочу сейчас!.. – воскликнула я и осеклась. – То есть не то, что бы очень хотелось, но я же обещала…
Он ничего не ответил, просто встал, взял меня за шиворот, словно нашкодившую собачонку, и выставил за дверь. Щелкнул закрывший замок. Я физически ощутила, как густая краска гнева заливает мне лицо, а в глазах темнеет. То есть вот так, да? Поматросил и бросил? Напрасно он так со мной, со мной так нельзя… Я отправилась на поиски шпильки или чего-то похожего.
Сгодилась и воровская булавка, которую я отобрала у Дылды. Я долго и упрямо ковырялась в замке, корабль качало на волнах, но даже тошнота не смела подступиться ко мне. Ох, как я была зла!.. Какие изощренные способы умерщвления плоти придумывала для мерзавца!.. По частям, разумеется, потому что намеревалась сначала надругаться над ним без всякой жалости. Он мне все вернет, с лихвой! Замок наконец поддался, я толкнула дверь, но… Сзади она была подперта чем-то тяжелым. То есть он от меня еще и забаррикадировался?!?
– Открывай! – рявкнула я и забарабанила в дверь. – Немедленно!
Молчание. Надменное, самодовольное. Мол, ты никто и звать тебя никак. Хочу – девственности лишаю, хочу – памяти. Ярость придала мне силы, я со всей дури стукнула в дверь плечом и, охнув от боли, ввалилась внутрь.
Кысей лежал на кровати, его била мелкая дрожь. В воздухе витал странный кисловатый запах. Весь гнев куда-то испарился, сделалось страшно. Если мерзавец и в самом деле окочурится, что я делать буду?
– Эй!.. – бросилась я к нему. – Что с тобой?
Его глаза закатились, лоб покрылся испариной. Я положила ладонь ему на грудь, повинуясь безотчетному желанию проверить биение сердца. Соляной цветок вспыхнул под моей рукой, обжег, укусил, заморозил и рассек ее одновременно. Я заорала от боли, но ладонь словно прилипла. Меня теперь тоже трусило. Колдовство! Я в ловушке!
Тут он вдруг открыл глаза, полыхнувшие колдовским синим огнем, и грубо отшвырнул меня от себя. Я ударилась головой, все поплыло, смазалось и закрутилось в серой метели.
Придя в себя, я увидела обеспокоенного отца Георга, который склонился надо мной. Сознание возвращалось не сразу, а как-то рывками, по частям.
– Что случилось? – простонала я, ощупывая затылок.
Там была шишка. И еще какая!.. Как же меня угораздило? И тут я вспомнила, как.
– Корабль качнуло, вы упали, ударились головой…
– Нет! Это он меня толкнул! Ваш мальчик!
Отец Георг ничего не ответил, просто встал и направился к выходу.
– Эй!.. А где он? Где Тиффано?
– Ему нездоровится, – уклончиво ответил старик, стоя возле двери.
Мне тоже резко занездоровилось. Что с ним? Мне он был нужен живым, по крайней мере, пока я все не вспомню.
– Я вам не верю, – сказала я и села на кровати.
Зря я это сделала. Перед глазами опять все поплыло, а к горлу подкатила запоздалая тошнота. Корабль до сих пор качало, но если с дурнотой можно было как-то справиться, то с беспокойством…
– Я хочу его видеть.
– Мы подходим к Льему. На море небольшое волнение. Вам лучше полежать и…
– Я хочу его видеть!
– Нет, – отрезал церковник и закрыл за собой дверь.
В замке провернулся ключ. Они всерьез верят в то, что это меня остановит?!?
Пока я ковырялась в замке, пока набивала себе синяки, пытаясь пробраться к каюте Тиффано и не удерживаясь на ногах из-за жуткой качки, меня хватились. Дылда, невзирая на мое отчаянное сопротивление, поймал меня и потащил обратно. Он был встревожен. Даже больше – напуган до смерти. И его страх передался и мне. Однако все попытки что-то разузнать были напрасны, головорез словно воды в рот набрал. Запихнул меня обратно в каюту, а сам уселся возле двери, положил рядом аркебузу и принялся охранять. От чего? Или от кого? А если Тиффано сделался буйно помешанным и кого-нибудь убил? А теперь рыскал по кораблю, чтобы взяться за меня? Так я и не против…
А потом громыхнуло. И тряхануло. Да так, что я слетела с кровати и опять ударилась головой. Хорошо, хоть сознание не потеряла. От глухого гула задребезжали стены, заныли кости. Взрыв? Да, это определенно был взрыв. Корабль содрогнулся и затрещал, как сухая ореховая скорлупа в тисках. Тонем? Страшно не было, было почему-то обидно. Обидно умирать, не зная, кто ты и кто тот козел, который стал твоим единственным мужчиной. Дылды тоже упал и потерял свою аркебузу, но я не сделала попыток ее отобрать, вместо этого ринулась мимо него. Я все-таки увижу Тиффано! Плюну ему в рожу перед смертью, потешу себя напоследок!
Не встретив препятствий, я добралась до каюты колдуна, но она была пуста, как и остальные. Где все? Корабль словно вымер, но на палубе что-то гремело. Выстрелы? Туда!
Меня оглушили выкрики, грохот и ругань, а глаза защипало от едкого порохового дыма. На палубе шла кровавая бойня, наш фрегат сцепился бок о бок с другим кораблем, с которого все лезли и лезли… Кто? Пираты? Нет, не они. Я узнала чужой флаг. Княжеские гайдуки! Команда схлестнулась с ними в яростной рукопашной, а братья когниматы прореживали ряды противников выстрелами из аркебуз. Пьянящий азарт боя захватил и меня, я уже была готова вцепиться в глотку какого-то здоровяка, но тут…
Паруса вспыхнули синим пламенем и заискрили. Казалось, никто из дерущихся этого не заметил. Я застыла, не веря своим глазам. Искры ползли и стекали по бортам чужого корабля, похожие на вздутые вены, а в воздухе разливался все тот же странный кислый привкус, как будто лизнул ржавое железо. Я попятилась. Опять колдовство! Запыхавшийся Дылда дернул меня за шиворот как раз вовремя. Вены лопнули. Чужой корабль взорвался, нас накрыло обломками и волной горячей морской воды, как будто супом ошпарило. Сознание с тихим всхлипом и скрежетом оставило меня и унеслось куда-то очень далеко…
В этот раз надо мной склонялось незнакомое лицо какого-то юнца. Глаза у него были подозрительно синие и блестящие.
– Слава богу, очнулась!
Где-то я это уже слышала. Наверное, я все-таки схожу с ума. Все повторялось снова и снова, потому что белобрысый юнец полез целоваться. И хотя бороды у него не было, я решила не отступать от проверенных методов и врезала ему в нос.
Он взвыл от боли, схватившись за лицо и размазывая кровь.
– Хриз!.. – простонал он. – Это же я!..
– Кто «я»? – уточнила я, встряхивая ноющей от удара кистью. – Много вас таких, меня знающих, развелось…
– Антон! Твой брат! Как ты могла меня забыть!
Мальчишка и в самом деле был чем-то на меня похож, по крайней мере, не вызывал во мне раздражения. Мы сидели в доме, пол больше не качался под ногами, а море лежало восхитительно далеко, за наглухо закрытыми окнами, садами и улицами. Господи, какое же это счастье – вновь очутиться на твердой земле!..
– Великий князь не успокоится, он требует твоей головы… – понуро рассказывал Антон. – Льем в осаде. Северные вояги не торопятся на помощь, выжидают, а имперцы и вовсе заняты беспорядками на Алавийском перешейке, им не до нас. После вознесения много странного стало твориться, чудеса на каждом шагу, все напуганы. Одним словом, все ждут решения Святого Престола, потому что связываться с Орденом Пяти никто не хочет.
– Почему Пяти? – спросила я. – Их же шесть.
Он устало махнул рукой и приобнял жену, которая сидела рядом и зыркала на меня совершенно недружелюбно. Впрочем, она мне тоже сразу не понравилась. Кукольно красивая и такая огромная, с пузом наперевес, она явно обманом женила на себе моего братца и держала его под каблуком. Что бы он ни говорил, так и оглядывался на свою драгоценную Юлечку. А гонору-то сколько!.. Тоже мне, принцессу нашел!
– Ваш корабль только каким-то чудом вырвался из боя и пробился в порт, – продолжал свой рассказ Антон. – Его обстреляли даже несмотря на то, что на нем был флаг Ордена. Я не знаю, что будет дальше, Хриз. Не знаю…
Голова шла кругом от свалившихся на меня сведений.
– Так, давай по порядку. Почему великий князь хочет мою голову?
Антон взглянул на меня пронзительно синими глазами, между бровей у него пролегла складка.
– Потому что ты… Это сложно сразу объяснить. Одним словом, сначала он думал, что ты убила его внучку, а теперь думает, что выкрала ее и…
– А я? Я это сделала?
Антон кивнул и опять посмотрел на жену умоляющим взором. Как же раздражает! Ну почему мой братец такой подкаблучник? Юля задрала нос и с вызовом ответила вместо него:
– Да! Именно это вы и сделали!
– Я с братом говорю, – процедила я. – Не лезь. Ну и где она? Давай ее вернем, и дело с концом.
– Мы не можем, – напряженно ответил Антон и опять скосил взгляд на жену.
– Почему? – я проявляла чудеса выдержки, хотя мне хотелось пристукнуть эту наглую пузатую выскочку.
– Потому что она сидит перед тобой, – убитым тоном произнес брат.
Мне потребовалось некоторое время, чтобы осмыслить сказанное.
– Хм… ну да, товар подпорчен, – согласилась я наконец. – Ну и зачем ты ее обрюхатил?
Юля вспыхнула, словно маков цвет, и грозно сдвинула светлые бровки.
– Мы любим друг друга! – заявила она.
Я немного подумала над ее словами.
– Ну тогда докажи свою любовь. Вернись к своему дедуле и успокой его.
– Нет, – вскинулся Антон. – Я никуда ее не отпущу!
Ты подумай, характер решил проявить…
– Я ничего не понимаю и не помню, – не выдержала я. – Я не помню, зачем выкрала княжну, я вообще не уверена, что вы мне сейчас правду говорите, а не вешаете лапшу на уши. А может, вы просто хотите от меня избавиться?
Юля быстро опустила глаза, но по вспыхнувшей в них прозелени я поняла, что попала в точку. Мне сделалось тоскливо. Никому я не нужна, все хотят избавиться от меня, боятся и ненавидят… Антон как будто что-то почувствовал, запнулся на полуслове и резко сказал:
– Юля, оставь меня с сестрой наедине.
– Но…
– Выйди! – его голос приобрел твердость камня. – Пожалуйста.
Она поджала пухлые губки, тяжело встала, опираясь на его руку, и пошла к двери. Возле нее Юля замешкалась, придерживая рукой живот, явно хотела обернуться, но вместо этого гордо вскинула голову и вышла. Угораздило ж его жениться!..
– Хриз, – осторожно начал Антон. – Тебе лучше скрыться. В Дальнем свете тебя не достанут.
– И ты тоже? Скажи… А есть вообще хоть кто-нибудь, кто не хочет от меня избавиться, а?
Он закусил губу и помотал головой.
– Никто не хочет от тебя избавиться! Просто здесь тебе оставаться опасно!
– Ты не ответил. Меня кто-нибудь ждал назад? Из этого предприятия по спасению мира?
Он отвел взгляд.
– Понятно, – я встала. – Денег у меня тоже нет?
– Я дам! Сколько надо. Только скажи.
Стало еще горше.
– То есть ты готов откупиться от сестренки? – я подошла к окну и уставилась на тонкую полоску моря вдалеке, изборожденную военными кораблями. – Мило…
– Я люблю тебя, Хриз. И поэтому не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Уезжай, пока есть возможность. Корабли когниматов смогут прорвать блокаду, благодаря паровой машине, а дальше тебя сопроводят пираты. У нас с ними договор, они грабят и топят княжеские корабли, наши не трогают. Да и северяне рано или поздно будут вынуждены признать меня светлым воягом, а тогда… Отец Юли, князь Тимофей, обещал уладить и успокоить великого князя, но пока… В общем, когда все устаканится, ты сможешь вернуться… Наверное.
Я молчала, водя пальцем по оконному стеклу и разукрашивая его причудливыми узорами. Небо хмурилось и плакало мелким дождем. Серая пустота туч плыла над городом, над морем, над моей жизнью.
– Меня нет… – заговорила я наконец. – Лучше б и не возвращалась. Я не знаю, кто я, зачем жила, зачем умерла. Да и зачем мне жить? Героиня или злодейка? Прав был отец Георг, герои и злодеи в финале должны умирать либо уходить в закат. Пустота. Вокруг меня одна пустота. Значит, и отправиться я должна в пустоту…
Антон быстро подошел и обнял меня за плечи, развернул к себе и прижал.
– У тебя есть мы! Я и Юля, а скоро появится твой племянник! Есть еще Пиона с Мартеном, Эмиль и Софи, Луиджиа писала, спрашивала о тебе, и Милагрос рвалась приехать. Слышишь? Ты не помнишь нас, но мы помним тебя, ты есть и будешь в наших сердцах.
– Прям готовый некролог! – оттолкнула я его. – Где Тиффано?
– И он тоже! Он тоже любит тебя. Кысей всем пожертвовал, чтобы спасти тебя, и у него получилось! Тебе есть зачем жить! Ты же так хотела его заполучить, а что теперь? Вот так просто отпустишь?
Я нахмурилась. Никого я отпускать не собиралась.
– В смысле? Куда отпускать?
– Он собрался уехать к великому князю, чтобы попытаться решить все миром и… Но ему нельзя туда!
– Вот и верь после этого мужчинам. Женюсь-женюсь, а сам в бега… – пробормотала я. – Где он? Кстати, Тиффано действительно богат?..
Антон не успел мне ответить. Влетела перепуганная служанка.
– У светлой воягини схватки начались!
Я осталась не у дел. Антон расхаживал из угла в угол, путался у повитухи и служанки под ногами, те на него шикали и гнали прочь. В конце концов, я не выдержала и силком усадила его на диван в крохотной гостиной. Его надо было занять, и я попросила рассказать, как они с Юлей познакомились. И его уже было не остановить, он все говорил и говорил, взахлеб. А я слушала, и мне становилось все тоскливей. Брату повезло, что он встретил свою любовь, пусть даже и такую сиятельную гордячку. У него скоро сын родится, есть ради кого жить, а мне? Вернуть память? Убить Тиффано? Отомстить этому великому князю, который устроил на меня охоту? Нянчиться с племянником? При мысли о последнем варианте я вздрогнула и помотала головой. Вот уж нет. Уж лучше Дальний свет, чем изводить себя завистью и злобой.
