Текст книги "Прекрасная тьма"

Автор книги: Маргарет Штоль

Соавторы: Ками Гарсия
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц)

И беда в том, что он был не так уж и не прав.

У меня так и не появилось ощущения, что это последний день в школе, даже когда Колотушка въехала на парковку Джексон Хай. Для выпускников он таковым и не был, выпускной у них завтра, с вечеринкой, которая продлится всю ночь, и с обязательной парочкой пострадавших от алкогольного отравления. А вот нам – старшеклассникам и младшим классам оставался до свободы всего один экзамен.

Саванна и Эмили прошли мимо, игнорируя нас. Их короткие юбки были даже короче обычного, и через их тонкие топы мы могли видеть завязки купальников. Узелковый батик и розовый гринсбон.

– Гляди-ка. Сезон бикини, – засиял Линк.

Я уже и забыл. Мы были всего на расстоянии одного экзамена от пикника на озере.

Все, кто хоть что-то собой представлял, надели под одежду купальники и плавки, потому что лето начнется официально только тогда, когда ты сделаешь свой первый заплыв в озере Молтри. Народ из Джексона зависал чуть поодаль от Переулка Монка, где озеро становилось шире и глубже, и появлялось ощущение, что ты плаваешь в океане. Если не считать сомиков и водоросли. В прошлом году на озеро я ехал на заднем сиденье грузовика брата Эмори с Эмили, Саванной, Линком и половиной баскетбольной команды. Но это было в прошлом году.

– Идешь?

– Не-а.

– У меня есть еще одни шорты в Колотушке, но они не такие крутые, как вот эта прелесть, – Линк приподнял свою рубашку, и я увидел край его шорт, ярко-оранжевых в желтую клетку. Такие же «неброские», как и характер владельца.

– Я – пас, – он знал, почему я не иду, но я объяснять не стал. Я должен был вести себя так, как будто все в порядке. Как будто между мной и Леной все в порядке.

Но Линк сегодня сдаваться не собирался:

– Уверен, Эмили выделит тебе местечко на своем полотенце, – это было шуткой, мы с ним оба знали, что она этого не сделает. Демонстрация жалости легко уживалась с кампанией по уничтожению. Просто сейчас мы были такими легкими мишенями, словно мыши в мышеловке, что не представляли для них интереса.

– Отстань, а.

Линк остановился и положил мне руку на плечо, чтобы остановить меня. Я стряхнул его руку до того, как он начал говорить. Я знал, что он хочет мне сказать, и я был уверен, что этот разговор закончится не начавшись.

– Ладно тебе. Я знаю, что ее дядя умер. Прекратите оба вести себя так, словно вы все еще на похоронах. Я знаю, что ты ее любишь, но… – он не хотел этого говорить, хотя мы оба об этом думали. Больше он никогда не поднимет эту тему, потому что Линк – это Линк, он был единственным, кто сидел со мной за столом в столовой.

– Все в порядке, – все наладится. Должно. Я не представляю жизни без нее.

– На тебя смотреть тошно, друг. Она обращается с тобой, как…

– Как? – это был вызов. Я чувствовал, как у меня сжимаются кулаки. Я ждал повода, любого. Мне казалось, что если я сейчас не ударю, то взорвусь.

– Так, как обычно девчонки обращаются со мной, – наверное, он был готов, к тому, что я его ударю. Может он даже хотел, чтобы я ему врезал, только бы мне стало легче. Он пожал плечами.

Я расслабил пальцы. Линк есть Линк, даже если у меня возникает порой желание надавать ему тумаков:

– Прости, друг.

Линк усмехнулся, зашагав по коридору быстрее обычного:

– Да нет проблем, псих.

Пока я шел по лестнице навстречу неизбежному, почувствовал знакомый укол одиночества. Может, Линк прав. Я не знал, сколько мы еще с Леной протянем в таких отношениях. Изменилось все. Если уже и Линк заметил, то пришла пора взглянуть фактам в лицо.

В боку закололо, и я сжал больное место, как будто мог выдавить боль наружу.

Где ты, Ли?

Я сел на свое место одновременно со звонком. Лена сидела рядом, как и всегда, на Стороне хорошего глаза. Только вот на себя прежнюю она не была похожа. На ней была надета узнаваемая рубашка с треугольным вырезом, слишком большая для нее, и черная юбка, которая была на пару сантиметров короче, чем те, что она позволяла себе носить три месяца назад. Юбку едва было видно из-под рубашки, рубашки Мэйкона. К этому я уже привык. Еще на цепочке у нее висело его кольцо, то самое, что он всегда крутил на пальце, когда задумывался. Старая цепочка порвалась в день ее рождения, пропала где-то в пепле пожара. Я в тот день подарил ей кольцо своей матери в знак нашей любви, хотя сейчас я уже сомневался в ее чувствах. Не знаю почему, но Лена носила наших призраков, моего и ее, всегда с собой, на равных, на одной цепочке. Моя ушедшая мама и ее канувший в никуда дядя, заключенные в изгибах золота, платины и других драгоценных металлов, висели вдвоем поверх ее ожерелья с амулетами и прятались в слоях хлопка рубашки с чужого плеча.

Миссис Инглиш уже раздавала тесты, ни капли не удивляясь, что полкласса сидит в купальниках или с полотенцами. Эмили была и в купальнике, и с полотенцем.

– Тестирование, пять коротких ответов, по десять очков за каждый, и эссе, пропускное количество баллов по двадцать пять за тесты и эссе. Простите, никакого Страшилы Рэдли в этот раз. Тематика доктора Джекила и мистера Хайда. Еще не лето, ребята.

Осенью мы читали «Убить пересмешника». Я вспомнил, как Лена впервые появилась в нашем классе со своей потрепанной книгой.

– Страшила Рэдли мертв, миссис Инглиш. Кол в сердце, – не знаю, кто это сказал, наверное, одна из сидящих позади, рядом с Эмили, но все поняли, что она говорила о Мэйконе. Комментарий предназначался Лене, прямо как в старые времена. Я напрягся, когда по классу прокатились смешки. Я ждал, когда начнут разбиваться стекла или что-нибудь еще в этом роде, но нигде не появилось даже трещины. Лена не отреагировала. Может, не слышала, а может, ей уже было плевать, что они говорят.

– Могу поспорить, его даже не похоронили на городском кладбище. А гроб, скорее всего, пуст. Если таковой вообще имеется, – сказано было довольно громко, так, что миссис Инглиш устремила свой взгляд в конец класса

– Заткнись, Эмили, – прошипел я.

В этот раз Лена обернулась и посмотрела на Эмили. Один единственный взгляд и все. Эмили уткнулась носом в тесты, как будто имела представление о содержании «Доктора Джекила и мистера Хайда». Никто больше не связывался с Леной. Они всего лишь хотели обсуждать ее. Она стала новым Страшилой Рэдли. Я задумался, что бы сказал по этому поводу Мэйкону, я все еще размышлял, когда вдруг услышал крик с задних парт.

– Пожар! Помогите кто-нибудь! – Эмили держала в руках тест, полыхающий синим пламенем. Она бросила его на линолеум и продолжила визжать. Миссис Инглиш схватила свой свитер со стула, и бочком, чтобы видеть своим здоровым глазам, направилась в конец кабинета. Три точных удара и огонь потух, оставляя лежать обугленный и дымящийся тест на обугленном и дымящемся линолеуме.

– Клянусь, она сама загорелась. Просто вспыхнула, когда я писать начала.

Миссис Инглиш подняла блестящую черную зажигалку с парты Эмили:

– Неужели? Собирай вещи. Расскажешь эту историю директору Харперу.

Эмили вылетела из класса, пока миссис Инглиш шла на свое место. Когда она прошла мимо меня, я заметил на зажигалке серебряный полумесяц.

Лена повернулась к своему тесту и начала писать. Я уставился на широкую нательную рубашку, под которой поблескивало ожерелье. Ее волосы были собраны наверху в чудаковатый узел – еще одна новинка, которую она даже не пыталась объяснить. Я ткнул ее карандашом. Она перестала писать и посмотрела на меня, улыбаясь кривой полуулыбкой – лучшей из того, на что она была способна в последнее время.

Я улыбнулся в ответ, но она тут же перевела взгляд снова на тест, словно грамматика была куда важнее, чем я. Как будто ей было больно смотреть на меня или, что куда хуже, она на меня смотреть просто не хотела.

Как только прозвенел звонок, Джексон Хай стала напоминать Марди Гра. Девчонки поснимали топики и стали носиться по парковке в купальниках. Шкафы опустели, ноутбуки были заброшены подальше. Разговоры переросли в крики, провозглашающие, что младшие классы теперь перешли в разряд старшеклассников, а старшеклассники с сегодняшнего дня именуются выпускниками. Наконец, все получили то, чего так ждали целый год – свободу и новый этап в жизни.

Все, кроме меня.

Мы с Леной шли на парковку. Ее сумка болталась туда-сюда, и мы ненароком задевали друг друга. Между нами пробегали те же электрические разряды, что и месяцы назад, но только эти были ледяными. Она отошла в сторону, избегая соприкосновения со мной.

– Ну и как? – заговорил я с ней, как будто мы и знакомы-то не были.

– Что?

– Экзамен.

– Скорее всего, провалила. Я ничего не читала, – было трудно себе представить, что Лена не прочитала книгу, учитывая, что она отвечала на все вопросы, когда мы проходили «Убить пересмешника».

– Да? А я отлично справился. На прошлой неделе стащил копию теста со стола миссис Инглиш, – я солгал. Лучше уж я провалюсь, чем попробую смошенничать в доме, где правит Амма. Но Лена все равно меня не слушала. Я помахал рукой перед ее глазами. – Ли! Ты меня слушаешь? – Я хотел поговорить с ней о своем сне, но сначала мне нужно было, чтобы она меня хотя бы заметила.

– Прости. В голове столько всего, – она отвернулась. Немногословно, но куда больше, чем мне удавалось вытянуть из нее за прошлые недели.

– Что, например?

Она замялась:

– Ничего.

Ничего хорошего? Или ничего, о чем бы она могла рассказать здесь?

Она остановилась и повернулась ко мне лицом, преграждая мне дорогу:

– Мы уезжаем из Гатлина. Все мы.

– Что? – этого я не предвидел. На что она, видимо, и рассчитывала. Она специально закрылась от меня, чтобы я не узнал, что происходит внутри нее, не догадался о ее чувствах, которыми она не хотела со мной делиться.

– Не хотела говорить тебе. Это на несколько месяцев.

– Здесь как то замешана…, – знакомое чувство паники камнем рухнуло в животе.

– Нет, к ней это вообще никакого отношения не имеет, – Лена опустила глаза. – Бабушка и тётя Дель считают, что если мне уехать подальше от Равенвуда, я буду меньше думать о произошедшем. Буду меньше думать о нем.

«Если мне уехать подальше от тебя» – вот, что я услышал.

– Так с этим не справиться, Лена.

– Как так?

– Сбежав, Мэйкона ты не забудешь.

Она напряглась, услышав его имя:

– Правда? Это в твоих книжках написано? И где я? На пятой стадии? Шестой, последней?

– Неужели ты так думаешь?

– Вот стадия специально для тебя: оставь все в прошлом и беги, пока еще можешь. Когда я доберусь до этой стадии?

Я остановился и посмотрел на нее:

– Ты этого хочешь?

Она крутила свое ожерелье на длинной серебряной цепочке, прикасаясь к безделушкам, служившим напоминаниями о том, что мы видели или делали вместе. Она перекрутила ожерелье так сильно, что мне показалось, что оно вот-вот порвется.

– Я не знаю. Часть меня хочет уехать и никогда не возвращаться, а часть меня не может вынести мысль об отъезде, потому что он так сильно любил Равенвуд и завещал его мне.

Это единственная причина?

Я ждал, когда она договорит… и скажет, что не хочет уезжать от меня. Но она не сказала.

Я сменил тему:

– Может поэтому нам и снится та ночь.

– Ты о чем?

Я, наконец, привлек ее внимание.

– Сон, который снился нам прошлой ночью, о твоем дне рождении. Ну, то есть, это было похоже на твой день рождения, за исключением той части, где меня убила Сарафина. Это было так реально. Я даже проснулся с этим, – я задрал футболку.

Лена уставилась на розовый шрам, красовавшийся рваной полосой на моем животе. Она выглядела так, словно вот-вот упадет в обморок. Лицо побледнело, в глазах паника. Впервые за недели я увидел проблески хоть каких-то эмоций.

– Понятия не имею, о чем ты говоришь. Мне ничего вчера не снилось, – было что-то в выражении ее лица и в интонации, она была серьезна.

– Странно. Обычно нам одно и то же снится, – я пытался говорить спокойным голосом, но уже не мог угомонить часто забившееся сердце. Мы видели одинаковые сны с тех пор, как встретились. Именно они были причиной полуночных визитов Мэйкона ко мне – забрать ту часть сна, которую не должна была видеть Лена. Мэйкон сказал, что наша связь настолько крепка, что Лена видит мои сны. И что теперь можно сказать о нашей связи, когда ей больше мои сны не снятся?

– Это была ночь после твоего дня рождения, я услышал, что ты зовешь меня. Но когда добрался до вершины склепа, там оказалась Сарафина с ножом.

Лену, похоже, вот-вот стошнит. Мне бы уже остановиться, но я не мог. Я должен был надавить на нее, сам не знаю зачем:

– Что произошло той ночью, Ли? Ты никогда мне не рассказывала толком. Может именно поэтому мне она сниться.

Итан, я не могу, не заставляй меня!

Я не мог поверить. Она вернулась в мои мысли, снова Келтинг. Я попытался еще немного приоткрыть отворившуюся дверь, чтобы попасть в ее разум.

Мы можем поговорить об этом. Ты просто обязана со мной поговорить!

Что бы не чувствовала Лена, она от этого отмахнулась. Я почувствовал, как связь между нами резко оборвалась.

– Ты знаешь, что произошло. Ты упал, забираясь на вершину склепа, и вырубился.

– Но при чем тут Сарафина?

Она сжала ручку своей сумки:

– Я не знаю. Все кругом было в огне, помнишь?

– И она просто исчезла?

– Я не знаю. Я ничего не видела, а когда огонь погас, ее уже не было, – Лена говорила обороняясь, как будто я ее в чем-то обвинял. – Почему ты делаешь из мухи слона? Тебе приснилось, мне нет. И что? Обычный сон, не те, что раньше. Это ничего не значит.

Она пошла вперед.

Я заступил ей дорогу и снова поднял край футболки:

– Тогда как ты это объяснишь?

Рваные края шрама все еще розовели, словно он был недавно излечен. Широко распахнутые глаза Лены отражали солнечный свет первого летнего дня. На солнце ее ореховые глаза будто отливали золотом. Она не сказала ни слова.

– И песня… она изменилась. Я знаю, ты тоже ее слышишь. Срок грядет? Может, поговорим об этом?

Она попятилась от меня, что и было ее ответом. Но мне было плевать и не имело никакого значения, потому что я уже не мог остановиться.

– Что-то происходит, не так ли?

Она покачала головой.

– В чем дело? Лена…

Прежде чем я успел продолжить, к нам подошел Линк и хлестнул меня своим полотенцем:

– Кажется, на озеро сегодня никто не едет, разве что вы двое.

– Почему это?

– Посмотри на шины, Хлестнутый. Все проколоты, даже у Колотушки.

– Все? – Фэтти, школьный надзиратель, будет в ярости. Я посчитал количество машин на парковке. Достаточно, чтобы дело дошло до Саммервиля, может быть даже до шерифа. Это было не в компетенции Фэтти.

– Все, кроме машины Лены, – Линк показал на фастбэк. Я до сих пор не мог привыкнуть, что это теперь была машина Лены. Парковка погрузилась в хаос. Саванна звонила по телефону. Эмили кричала на Иден Уэстерли. Баскетбольная команда уже никуда не ехала.

Линк пихнул Лену плечом:

– Я не виню тебя за то, что ты с ними сотворила, но неужели нельзя было обойти Колотушку? У меня сейчас с наличностью туго, чтобы новые шины покупать.

Я посмотрел на нее. Лена была в растерянности.

Лена, это ты?

– Я этого не делала, – что-то тут не так. Прежняя Лена уже давно бы головы нам поотрывала просто за предположение.

– Как думаешь, это Ридли или…, – я посмотрел на Линка, не хотел при нем произносить имя Сарафины.

Лена покачала головой:

– Это не Ридли, – в голосе уверенности не было, да и голос был словно чужой. – Веришь или нет, но она не единственная, кто ненавидит Смертных.

Я посмотрел на нее, но именно Линк спросил вслух то, что вертелось на языке у обоих:

– Откуда ты знаешь?

– Просто знаю.

На фоне всего этого хаоса послышался рев мотоцикла. Парень в черной футболке проехал через ряд припаркованных машин, меняя злость на лицах чирлидеров на безысходность, и исчез на дороге. На нем был защитный шлем, поэтому лица его видно не было. Только его Харлей.

Но в животе что-то ёкнуло, так как мотоцикл показался мне знакомым. Где я мог его раньше видеть? В Джексоне ни у кого не было мотоцикла. Все, что приходило на ум, так это только мотовездеход Хэнка Портера, который сломался сразу же, как он его завел.

Пропала последняя вечеринка Саванны. Хотя я теперь точно не в списке приглашенных.

Лена уставилась на мотоцикл, словно приведение увидела:

– Убираемся отсюда, – она кинулась к своей машине, сбегая с лестницы.

– Куда? – я пытался поспевать за ней, пока Линк волочился за мной.

– Куда угодно, подальше отсюда…

Глава восьмая
Двенадцатое июня. Озеро

– Если это не Ридли, то почему твои шины целы? – я опять на нее давил. Произошедшее на парковке не укладывалось в голове, и я не мог перестать думать об этом. И о мотоцикле. Почему он показался мне знакомым?

Лена проигнорировала меня, не отрывая глаз от воды:

– Случайное совпадение, – сказала она, хотя никто из нас в совпадения не верил.

– Правда? – я зачерпнул пригоршню песка, коричневого и зернистого. За исключением Линка, озеро было в нашем полном распоряжении. Все остальные, скорее всего, выстроились в очередь в автомагазине, чтобы купить новые шины, пока они еще были в наличии.

В любом другом городе вы бы уже обулись, обозвав песок грязью, а озеро болотом, но мутные воды озера Молтри были единственным приютом в Гатлине для желающих поплавать. Все устраивались на северном берегу, потому что к нему вплотную подступал лес, и с дороги его было не видно, а значит было невозможно натолкнуться на кого-нибудь, кто не ходил в школу… особенно на родителей.

Я не понял, почему мы приехали именно сюда. Как-то странно было находиться тут одним, особенно когда предполагалось, что здесь будет вся школа. Я не поверил Лене, когда она заявила, что хочет поехать сюда. Но, тем не менее, мы здесь, и теперь Линк резвился в воде, а мы с Леной сидели на его грязном полотенце, которое он вытащил из багажника Колотушки.

Лена повернулась ко мне. На минуту мне показалось, что все вернулось в старые прежние времена, и ей приятно сидеть тут рядом со мной на одном полотенце. Так казалось, пока не воцарилась абсолютная тишина. Я смотрел, как мерцает ее кожа под белой рубашкой, которая прилипла к ее влажному телу от духоты и жары в июньский день Южной Каролины. Гнетущая тишина почти исчезла под стрекотанием цикад. Почти. Короткая черная юбка Лены задралась до бедер. В сотый раз я пожалел, что мы не взяли купальные принадлежности. Никогда не видел Лену в купальнике. Я постарался об этом не думать.

Не забыл, что я слышу твои мысли?

Я приподнял бровь. Вот она снова, в моей голове, дважды за день, будто никогда и не исчезала. Сначала она едва разговаривает со мной, а в следующий момент уже ведет себя так, словно ничего не произошло. Я знал, что нам стоит поговорить об этом, но я так устал бороться.

Не забыл, но твой образ в бикини заставил бы забыть обо всем, Ли.

Она потянулась ко мне и стащила с меня выцветшую футболку. Несколько прядей ее волнистых волос коснулись моего плеча. Она обняла меня за шею и притянула ближе. Лицом к лицу. Я увидел солнечные блики в ее глазах. Никогда раньше они не были такими золотыми. Она швырнула мне футболку в лицо и бросилась к воде, хохоча как маленький ребенок и прыгая в воде все еще в одежде. Я месяцами не слышал ее смеха или шуток. Как будто вдруг мне ее вернули всего на один день, и я даже не знал почему. Я отогнал от себя эти мысли и помчался за ней вдоль неровного берега озера.

– Перестань! – Лена брызнула в меня водой, и я обрызгал ее в ответ. Ее одежда и мои шорты промокли насквозь, но было так приятно носиться в воде под палящим солнцем. Где-то вдалеке Линк плыл к доку. Мы остались в полном одиночестве.

– Ли, подожди.

Она посмотрела на меня через плечо, улыбнулась и нырнула под воду.

– Так просто от меня не уйдешь, – я схватил ее за ногу, прежде чем она исчезла, и потянул на себя. Она засмеялась, дернула ногой, и стала выворачиваться из моих рук, пока я не упал рядом с ней.

– Я на рыбу упала! – взвизгнула она.

Я притянул ее за талию поближе к себе. Лицом к лицу, и ничего кроме солнца, воды и нас. Больше никто друг от друга не бегал.

– Я не хочу, чтобы ты уезжала. Хочу, чтобы все было по-старому. Неужели нельзя все вернуть, как было раньше…

Лена коснулась моих губ рукой:

– Тшш, – тепло от кончика ее пальца поползло по моим плечам, распространяясь по всему телу. Я уже почти забыл это ощущение тепла и электричества. Она скользнула ладонями по моим рукам и сцепила их за моей спиной, положив голову мне на грудь. Казалось, горячий пар сочился сквозь меня, покалывая в тех местах, где она ко мне прикасалась. Уже многие недели между нами не было такой близости. Я глубоко вздохнул. Лимоны и розмарин… и что-то еще. Что-то другое.

Я люблю тебя, Ли.

Я знаю.

Лена посмотрела на меня, и я ее поцеловал. За секунды она растворилась в моих объятиях, как это было месяцы назад. Наши тела неосознанно подчинялись поцелую, будто на нас действовало какое-то наше собственное заклинание. Я поднял ее на руки. Вода текла с нас ручьями. Я отнес ее обратно к полотенцу, и мы упали на грязный песок. Наше тепло переродилось в огонь. Я знал, что мы теряли контроль, и пора было остановиться.

Ли!

Лена вздохнула под тяжестью моего тела, и мы перевернулись. Я пытался утихомирить сбившееся дыхание. А она запрокинула голову и засмеялась, отчего по моему телу побежали мурашки. Я помнил этот смех, я слышал его в том сне. Это был смех Сарафины.

Лена смеялась в точности как она.

Лена!

Мне показалось? Я не успел толком подумать об этом, как Лена оказалась сверху, и все другие мысли тут же улетучились. Я потерял счет времени. Сердце сжалось, и я почувствовал, как учащается мое дыхание. Если мы в ближайшее время не остановимся, я окажусь в реанимации, или того хуже.

Лена.

Я почувствовал резкий укол боли на губе. Я скинул Лену с себя и откатился, ошарашенный. Вскочив на ноги, Лена ринулась прочь от меня в грязь. Ее огромные глаза сияли золотом. Ни намека на зелень. Она тяжело дышала. Я согнулся пополам, пытаясь справиться с одышкой. Каждый нерв во мне горел огнем, вспыхнувшим от одной спички. Лена посмотрела на меня, и я едва смог рассмотреть ее лицо из-за грязи и прилипших волос. Только странное золотое сияние.

– Держись подальше от меня, – сказала она медленно, словно каждое слово шло из неведомых и неприкосновенных глубин ее души.

Линк вышел из воды, вытирая полотенцем торчащие в разные стороны волосы. Он выглядел забавно в тех же пластиковых очках, которые его мама заставляла его надевать, когда он был еще ребенком:

– Я что-то пропустил?

Я коснулся губы, поморщился и посмотрел на свои пальцы. Кровь.

Лена попятилась.

Я могла убить тебя!

Она повернулась и бросилась к деревьям.

– Лена! – Я побежал за ней.

Никому не советую бегать босиком по лесам Южной Каролины. Стояла засуха, и весь берег вокруг озера был усеян сухими иголками кипариса, которые впивались в ноги, словно сотни крошечных ножей. Но я не останавливался. Лену я почти не видел и бежал на звук ломающихся веток.

Отстань от меня!

Тяжелая еловая ветвь закачалась и, оторвавшись от дерева, с треском рухнула всего в паре метров впереди меня. И я услышал, как у меня над головой уже трещит еще одна.

Ли, ты с ума сошла?

Ветки сыпались, падая в нескольких сантиметрах от меня. Достаточно далеко, чтобы задеть, но достаточно близко, чтобы дать понять.

Прекрати!

Не беги за мной, Итан! Оставь меня в покое!

Когда расстояние между нами увеличилось, я побежал еще быстрее. Ветки деревьев и кусты проносились мимо. Лена бежала по лесу, не следуя ни одной тропе. Она направлялась к шоссе. Еще одно дерево рухнуло передо мной, упав горизонтально на стволы других деревьев с обеих сторон от меня. Путь был мгновенно перекрыт. На верхушке поваленного дерева я заметил ястребиное гнездо. Лена, в своем здравом уме, никогда бы не причинила вреда ни одному живому существу. Я приподнял ветки, проверяя разбиты ли яйца.

До меня донесся рев мотоцикла, от которого желудок сжался в комок. Я протиснулся сквозь ветви. Все лицо было исцарапано и кровоточило, но я успел выбраться на дорогу как раз вовремя, чтобы увидеть, как Лена забирается за заднее сиденье Харлея.

Что ты творишь, Ли?

Она на секунду обернулась в мою сторону, и исчезла на шоссе, только волосы черным облаком взметнулись за спиной.

Убирайся отсюда!

Ее бледные руки обнимали байкера с парковки Джексон Хай, проколовшего всем шины.

Мотоцикл. И вот тогда я вспомнил. Он был на одной из Лениных кладбищенских фотографий, той, которая рассыпалась в прах, как только я спросил о ней.

Она бы не запрыгнула на байк какого-то случайного парня.

Если только он не был ей знаком.

И в том момент я не знал, что хуже.