Текст книги "Предупреждение"

Автор книги: Максим Дегтярев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)

14

02.04, терминал каппы Южного Треугольника

Рош Морель терпеть не мог залы ожидания. В них он чувствовал себя частью толпы. Тем более здесь, на терминале ка-ЮТ, где народу было раз в сто больше, чем на любом из тех одиннадцати терминалов, через которые он телепортировался, добираясь сюда. Он нашел безлюдную галерею на верхнем уровне терминала. Яркая звезда, желтый гигант ка-ЮТ, помогала редким фонарям заполнять пространство мягким, пепельным светом.

Морель бросил рюкзак у стены и сел рядом, прислонясь спиной к теплому пластику обшивки. Из кармана штанов он достал портмоне, из портмоне – сложенный вчетверо лист бумаги. Он подтянул ноги и развернул лист на коленях.

Он не спутал бы почерк Клемма ни с чьим другим. Как хорошо, что его профессор сохранил привычку размышлять о чем бы то ни было с карандашом в руках, а потом разбрасывать листки с размышлениями где попало. Этот листок Морель нашел под диваном в гостиной. Кривоватым, убористым почерком были перечислены шесть узловых терминалов, находящихся на пути от Энно до ка-ЮТ. Между ними располагались числа, которые, как теперь он понимал, соответствовали времени, затраченному на телепортацию. В конце числа суммировались, а под суммой было написано: "Гефест" – в кавычках, с большой буквы.

Морель предположил, что это название корабля. В доках ему сказали, что, действительно, имеется такой грузовик, курсирующий между терминалом и Вудо – искусственной черной дырой, которая, как полагают, сможет пробить пространство вплоть до соседних галактик. Вудо был экспериментальным объектом и еще пока не вступил в действие. Область объемом в несколько кубических километров была насыщена сложными инженерными сооружениями, назначение которых понимали лишь немногочисленные специалисты. Морель, в целом, представлял себе, что тут происходит. И пускай с натяжкой, он мог поверить, что у Клемма возник к этому объекту интерес.

"Гефест" стоял под погрузкой, до старта оставалось два с половиной часа. Капитана на борту не было, а второй пилот отказался брать пассажира без "высшей санкции". Морель показал пилоту снимок Клемма и его дочери Пенелопы. Тот никого не узнал.

Либо профессор летел не "Гефестом", либо он хорошо заплатил, чтобы его не помнили. До Вудо курсировало множество кораблей, и Клемм мог воспользоваться любым.

В галерее появился кто-то из персонала. Рано или поздно это должно было случиться. Мореля попросили спуститься на пассажирские уровни.

Остаток времени он скоротал, наблюдая, как пятнадцатиметровый стыковочный узел проглатывает огромные контейнеры.

Капитан Снорр оказался коренастым, бородатым господином в форме, о которой можно было сказать только, что это форма, а не пляжный костюм. Он просил за проезд тысячу, которою Морель, не без труда, сбил до шести сотен.

Ему отвели каюту в одном отсеке с капитанской. Каюта была двухместной. Морель ожидал, что второе место займет кто-нибудь из экипажа. Но оказалось, что весь экипаж огромного корабля состоял всего из двух человек. Только он обрадовался одиночеству, как в каюту вошел еще один пассажир.

Морелю он сразу не понравился. Во-первых, тот лишил его индивидуальной каюты. Во-вторых, белки его угрюмых глаз были неприятного красноватого оттенка. В-третьих, Морель готов был поклясться, что видел этого человека в зале ожидания, когда ненадолго задержался у автомата с едой. И тогда он был не один. С ним был человек столь же угрюмого вида, и они оба посмотрели на Мореля крайне недружелюбно.

Морель попросил его располагаться и вышел из каюты. Ему было не по себе. Ни один человек на свете не знал, где он. Связь с внешним миром все еще действовала. Он надиктовал на комлог последние события и вместе со снимком записей Клемма отослал Гору Говарду.

Чуть-чуть успокоившись, он вернулся в каюту.

Агент Интон среагировал на сигнал зуммера. Его компьютер был подключен к системе видеонаблюдения терминала ка-ЮТ. В режиме реального времени происходило сравнение людей, попадавших под объектив телекамер, с криминальной базой данных. Зуммер просигналил, что одно из сравнений дало положительный результат. Тип по кличке Красноглазый прошел в грузовой док и скрылся в стыковочном узле, ведущем к «Гефесту» – кораблю, вместе с грузом застрахованному на несколько сот миллионов марок. Красноглазый проходил по одному из дел, связанных с торговлей оружием и вымогательством. Пираты занимаются и тем и другим, а «Гефест» – чрезвычайно лакомый кусок. Не готовиться ли на него нападение?

Если взять Красноглазого сейчас, то ему нечего будет предъявить. Интон решил пойти на риск и выпустить "Гефеста". Корабль Интерпола его прикроет. Пираты атакуют на небольших "Фэлконах", справиться с которыми не составит труда.

Он попросил диспетчера держать непрерывную громкую связь с "Гефестом". Ему было важно знать, что происходит на корабле. При этом он решил не предупреждать капитана об угрозе. По закону тот просто не имел права подвергать экипаж и корабль риску и не согласился бы выходить в рейс с уголовником на борту. До сих пор во время пиратских захватов удавалось избежать гражданских жертв, поэтому Интон был уверен, что все обойдется. Он приказал двум своим пилотам срочно готовить к выходу малый патрульный корабль. МПК был быстрым и маневренным, его вооружение состояло из единственного, но очень мощного лазера, способного поражать цель как в импульсном, так и в постоянном режиме. Радиус прицельного поражения подвижной цели составлял несколько сотен тысяч километров. Команду на старт Интон дал через двадцать минут после выхода "Гефеста".

Они засекли двух "Фэлконов", идущих параллельным курсом в трехстах тысячах километрах от "Гефеста". Зона была полна осколков планеты, разрушившейся миллионы лет назад, и радар не сразу выделил нужные цели. "Фэлконы" начали сближение с "Гефестом". От волнения Интона начала бить дрожь. Он приказал пилоту тоже пойти на сближение, но держаться на противоположной стороне от грузовика – так, чтобы тот своим огромным корпусом прикрыл их от радаров атакующей стороны. Затем он планировал подняться выше и с малого расстояния повредить двигательные установки одного из "Фэлконов". Этого должно быть достаточно, чтобы второй оставил всякую мысль о сопротивлении.

На левом экране боевого компьютера высветились контуры целей. Интон указал в какие точки и какой силы нанести удар. Правый экран давал информацию о состоянии оружия МПК. Трехмерное изображение лазерной турели ожило. С "глаза" сдвинулся защитный кожух, башня начала медленное вращение в сторону "Гефеста". Когда угол поворота достиг сорока градусов, вращение внезапно остановилось. На правом экране замигала красная надпись "Препятствие. Движение невозможно".

Интон выругался и спросил второго пилота, что это могло бы быть. Тот не имел ни малейшего понятия. Переведя управление в ручной режим, пилот пошевелил башней. Она по-прежнему отказывалась поворачиваться вправо больше чем на сорок градусов. Он попробовал вращать башню влево так, чтобы, сделав круг, башня начала смотреть вправо. Теперь она застряла, когда "глаз" смотрел назад.

– Мы можем вести огонь в доступном секторе? – спросил Интон.

– Можем, но тогда "Гефест" нас больше не прикроет.

– А если развернуть нос?

– И лететь боком? Я должен перенастроить автопилот.

– Действуй. И выдвини внешнюю камеру, я посмотрю, что там с турелью. Возможно, это какой-то инородный предмет.

"Фэлконы" приостановили сближение.

– Чего они ждут? – забеспокоился первый пилот.

– Заметили нас? – предположил Интон.

Второй пилот навел внешнюю камеру на турель.

– Взгляните сюда, – подозвал он Интона. Агент перегнулся через приборную панель. У основания башни находился какой-то прямоугольный предмет размером с коробку из-под обуви. Видимо, предмет был прикреплен к башне достаточно крепко. Двигаясь вместе с башней, предмет задевал за выступающие части корпуса и мешал вращению.

– Дай увеличение, – приказал Интон.

Внутри у него все оборвалось. На миниатюрном экране неизвестного устройства медленно ползли секунды. Он не мог рассмотреть, сколько их всего осталось.

– Мина! – ахнул второй пилот.

Первый пилот вспомнил, что на борту, пусть и формально, командиром является он.

– Переходим в спасательную капсулу, – скомандовал он.

Агент Интон понял, что на этом его карьера будет закончена.

– Выводи на боевой и проваливай, – прохрипел он, – я сниму этих гадов.

– Не валяйте дурака, агент. Уходим.

Командный пункт, наконец, среагировал:

– Интон, немедленно эвакуируйтесь. Мы уже высылаем спасательный корабль.

На том конце им никто не ответил. Связь с МПК пропала либо была выключена экипажем.

На борту «Гефеста» заметили вспышку по левому борту.

– Что это было? – спросил Снорр второго пилота.

– Тебя не касается! – раздалось позади капитана.

За его спиной стоял Красноглазый. В руках у него был специальный холодный бластер, позволяющий безопасно вести огонь внутри корабля.

15

02.04, терминал ТКЛ-1612, система Скорпион-25

На этот раз я вошел без стука. Эдвардс и дама сидели напротив друг друга. На столе между ними лежал лэптоп. Экран показывал черноту с тонкими яркими линиями. Они одновременно повернули головы в мою сторону.

– Я же сказал…

– Один вопрос. Это ка-ЮТ? – указал я на экран.

– Предположим. А что?

– "Гефест"?

– Черт! Уже в теленовостях?

– Пока нет. Но там, на борту, мой человек.

Вообще-то Рош Морель не был "моим человеком", но я знал, что это прозвучит весомо.

– Кто?

– То есть, мне можно остаться?

– Еще раз спрашиваю, кто?

– Рош Морель.

Дама подала голос:

– Кто это?

Я сделал два шага вперед и представился. Она холодно посмотрела на меня.

– Я спрашивала о вашем человеке. Кто вы, я уже знаю.

Голос у нее был низкий и тихий. Судя по интонации, ей не слишком понравилось то, что она обо мне знала.

Я не специалист, поэтому поместил бы ее в широкую категорию "двадцать пять – тридцать". У нее была оливкового цвета кожа, широко расставленные темные глаза, лицо приятное, но не более того, фигура спортивная, и даже через чур. Резким взмахом руки она убрала со лба короткую черную челку. Я обратил внимание на ее бицепс. Таким движением она вполне могла бы выбить пару зубов, – но не мне, конечно.

– Долорес, – представил ее Эдвардс.

– Можно я буду звать вас Долли?

– Вам весело? Мы потеряли корабль и едва не потеряли трех человек!

Я извинился.

Мы с Эдвардсом немного поспорили, кому рассказывать первым. Выпало мне, потому что на его стороне была Долорес. Я дал прослушать ему письмо Роша Мореля Гору Говарду. Он, в свою очередь, рассказал о захвате "Гефеста". Экипажу полицейского корабля удалось эвакуироваться в последнюю секунду. Пираты вдоволь поглумились, обстреливая из лазеров беззащитную спасательную капсулу. К счастью, они не имели намерения ее уничтожить.

– Среди заложников жертвы есть?

– Есть один легко раненый. Теперь мне кажется, это Морель. Вот, слушайте…

Это была последняя аудиопередача, полученная с "Гефеста" диспетчерами на терминале ка-ЮТ.

"-Зачем ты подстрелил парня?

– Он хотел бежать.

– Идиот, куда ему отсюда бежать?.. Вставай, ничего, рана легкая… Кретины, почему не выключили связь?"

Я спросил:

– Известно, кто говорит?

– Первый голос нам неизвестен. Второй принадлежит Красноглазому. Непонятно, почему он открыл огонь. Там действительно некуда бежать.

– Какое вы имеете отношение к этой операции?

– Интон из моей команды. Мы расследуем поставки оружия преступным группировкам. В последнее время большие партии оружия были куплены по поддельным документам. Часть оружия ушло к ка-ЮТ. Скорее всего, к пиратам. За "Гефест" они получат десять – двадцать миллионов. На эти деньги снова купят оружие. И не факт, что в следующий раз моим людям снова повезет… И все-таки я не понимаю…

Они с Долорес переглянулись. Кажется, она разделяла его непонимание. Я сказал:

– Спросите меня, может, я понимаю.

– Базы бандитов находятся в поясе астероидов. Обеспечение этих баз обходится очень дорого. Денег от выкупа едва хватит на покрытие расходов. Но, тем не менее, они это делают.

– А контролировать пояс астероидов мы не можем?

– Нереально. Базы мобильны и постоянно перемещаются. Астероиды содержат металлы, и радары практически бесполезны. Есть даже подозрение, что бандиты располагают одним деформационным кораблем. Это означает, что поймать их невозможно.

– Пока не уничтожен этот корабль.

– Да, но как его найти?

– Что если отследить пути снабжения?

– Мы пытаемся, но движение в этой зоне настолько плотное, что мы физически неспособны досмотреть каждый корабль. Как только корабль входит в зону астероидов, считай, он для нас потерян. Следить за каждым, как я уже сказал, мы не в состоянии.

В его голосе чувствовалось отчаяние.

– Мне надо двигаться туда, – сказал он, обращаясь к Долорес.

– А я…

– Ты по плану. Справишься?

– Не вижу проблем.

До меня дошло, о чем идет речь.

– Вы отправляете ее одну на Парацельс? Без прикрытия?

– У меня нет людей, – развел руками Эдвардс, – кроме того, это всего лишь женская клиника.

– Агентов не посылают без прикрытия. Это против правил.

– Кто бы говорил о правилах!

– Я готов составить ей компанию.

– Она справится без вас.

– Все, я догадался, в чем дело. Я у вас вроде живца. Если на меня нападут, когда агент Долорес будет рядом, то пострадает и она. Вы правы, держите ваших людей от меня подальше.

– Надо к нему кого-то приставить, – сказала Долорес, – сам по себе он долго не проживет. В прошлый раз его спас контрабандист. Если он упадет и расшибет себе нос, то виноватыми будем мы.

Стараясь не встречаться с нами взглядом, Эвардс взвешивал за и против.

– Конечно, было бы не плохо, чтобы он был под присмотром…

Я решил избавить его от нравственных мук:

– Ваши страдания мне понятны. Не утруждайтесь. У вас свой план, у меня – свой. И мы не можем помешать друг другу.

Эвардс развел руками, как бы снимая с себя всю ответственность.

16

02.04, база «Рукав Персея – 19»

По базе ходили смутные слухи, что старт «Рэма» снова откладывается. Сильвия Дельгадо обкусала все ногти на правой руке и занялась левой.

– Конечно, – бубнил оператор Вилли, – в кои веки от научного успеха зависит карьера нормального человека, а тут на тебе…

Сильвия злобно сверкнула глазами. Вилли застонал:

– Не смотри на меня так, мой мозг вскипает, и сердце рвется вон…

– Так займись делом! Мне не с чем выходить в эфир.

В свободное время надо заниматься самообразованием, решила она и засела за статьи об эолийцах.

Зоной Эола назывался участок внешней спирали галактики между Кассиопеей и Цефеидами. "Земная" версия заселения этой зоны выглядела так. Несколько сот лет назад Эол и рукав Персея были соединены нерукотворным Трансгалактическим Каналом, по которому перемещались переселенцы. Примерно двести лет назад Канал закрылся и Эол оказался изолированным. После изобретения деформационных кораблей (сначала ими, потом нами) сообщение было восстановлено. Анализ их языка показывает наличие индоевропейских корней. Вывод: эолийцы это просто люди, – что бы они там о себе не говорили.

Их версия звучала иначе. Эолийцы миллионы лет живут, где сейчас, и их цивилизация достигла невиданного прогресса. Они заселили многие планеты Млечного Пути, включая Землю. В какой-то момент связь с прародиной прервалась, и земляне деградировали до уровня кроманьонцев, если не хуже. Потом мы снова возродились и, каким-то чудом, почти достигли уровня своих старших братьев.

Многие наши ученые считают, что генетическое сравнение могло бы определить, кто прав, но эолийцы упорно отказываются предъявить свой геном.

"Вот бы его добыть!", – подумала Сильвия.

Пара эолийцев обитала в своем космическом корабле, пристыкованном к базе. Понадобилось несколько лет тяжелых переговоров, чтобы согласовать конструкции стыковочных узлов. В тоннеле, ведущем к узлу, была устроена баррикада из пустых контейнеров, проход в которой стерегли два рослых типа в бронекостюмах. По эту сторону баррикады постоянно дежурили несколько журналистов. На ту сторону пускали только эолийцев. Через иллюминаторы был виден корабль телеканала "А-1". Он регулярно совершал облеты вокруг пришельца в надежде что-нибудь подсмотреть в окно.

– Кинуть бы в него кирпичом, – вслух размышляла Сильвия, наблюдая, как удаляется к себе на корабль симпатичный блондин-эолиец, – кровь накапает, вот тебе и ДНК.

– Уже пытались, – сказал Вилли, – они сразу залили кровь какой-то кислотой, которая мгновенно разложила ДНК на отдельные атомы. Кидавшему кирпич недоумку дали десять без права досрочного.

– Интересно, куда они девают с корабля отходы.

– А из чего, по-твоему, здесь делают запеканку, которой ты сегодня завтракала?

– Заткнись!

– Как скажешь.

Сильвия несколько раз пыталась взять у пришельцев интервью. Кареглазый вообще ничего не отвечал, сероглазый – тот, который однажды соизволил сказать ей пару слов, – отделывался вежливыми, дипломатичными фразами.

– А тебе кто больше нравится, темный или светлый? – подначивал Вилли.

– Ты же знаешь, – отвечала Сильвия, нежно кладя руку ему на плечо, – мне нравятся маленькие, толстенькие, лысые земляне средних лет с хитрыми черными глазами.

– Не верю, моя прелесть…

Рука Сильвии мгновенно ускользала.

– Чесоточный порошок!

– Что? – не понял Вилли.

– Чесоточный порошок. Шутка такая, понимаешь? Он абсолютно безвреден, просто кожа несколько минут сильно чешется. Если насыпать им на голову, они будут ее чесать, волосы выпадут, а в луковицах волос есть ДНК.

– Все твои планы какие-то членовредительские. Кроме того, где мы здесь достанем порошок?

– Предложи другой план, умник.

– Другой? Пожалуйста! Природа миллиарды лет назад придумала способ, которым женщина берет ДНК у мужчин. К обоюдному удовольствию, между прочим.

Сильвии очень хотелось выглядеть возмущенной, но она была плохой актрисой. И воображение уже не раз рисовало ей сцену, в которой светлоглазый эолиец признается ей в любви, подхватывает ее на руки и несет в каюту, в которой они проводят незабываемую ночь.

Теперь или никогда.

Сероглазый в единственном числе вышел из галереи, ведущей к центральному посту базы. Конкурентов из "А-1" поблизости не было, Вилли тоже. Сильвия, одетая в весьма облегающий комбинезон, преградила ему дорогу.

– У меня всего два вопроса, – сказала она с мольбой в голосе, – всего два, но умоляю вас ответить честно.

– Мы никогда не лжем.

– Тогда… как вас зовут?

– Это первый вопрос?

– Да.

– Аграбх-Охор.

О, господи, подумала Сильвия, будь ты землянином, ты бы уже шел домой один, и никой экстерьер тебе бы не помог.

– Можно я буду называть вас просто Ор?

– Это второй вопрос?

– Нет. Второй вопрос… Почему вы не хотите дать нам свое ДНК для… ну, чтобы мы убедились в вашем превосходстве?

Аграбх-Охор сделал шаг навстречу.

– Вы этого хотите?

– Я? Ну… – она потупила глаза, но через мгновение, как будто на что-то решившись, ответила: – Да, я этого хочу!

Он протянул руку и коснулся ее щеки. Рука была в перчатке. Сильвия не почувствовала ни тепла, ни холода, а только бешеное волнение от собственного безрассудства. Она подалась навстречу, его руки оказались у нее за спиной, она подняла свои, чтобы обхватить его голову.

Кончики ее пальцев коснулись гладкого, чистого лба. Она медленно опустила правую ладонь к его щеке. Подушечка среднего пальца ощутила вздувшуюся вену на его левом виске, мизинец – мягкую прядь светлых волос за ухом.

Где-то позади нее послышались шаги. Эолиец отступил на шаг.

– Вы видите, это невозможно.

Она понуро свесила голову.

– Да, я вижу.

Тяжело отдуваясь, в галерею вкатился Вилли:

– А я тебя везде ищу…

– Приятно было поговорить, – произнес эолиец и быстро скрылся.

– Умоляю, быстрей! – стонала она, удерживая кисти рук, как хирург перед операцией.

Вилли вытащил из сумки ватные палочки и пробирки. Он тщательно обтер ее пальцы ватой и поместил палочки в пробирки. Потому все это упаковал в полиэтилен.

Сильвия в экстазе запрыгала на месте:

– Мы сделали это! Вилли, ты, быть может, больше меня знаешь, но иногда нужна просто воля!

– Но идея-то была моя.

– Разумеется, твоя. Разве мне, честной девушке, могло прийти в голову ТАКОЕ.

Только сейчас она заметила эту рыжую крысу с "А-1".

– Что, милочка, не могло прийти тебе в голову? – поинтересовалась крыса.

17

04.04, терминал Парацельса

Сильная девушка Долорес тащила рюкзак, который был вдвое больше моего. И это понятно: не может же она ходить на операции два раза в одном и том же бронежилете. Сейчас на ней был гражданский костюм, состоявший из свободных брюк цвета хаки и джемпера с эмблемой Всегалактической Боксерской Ассоциации. Перед кассой космопорта она резко затормозила, сделала разворот на месте и шагнула мне навстречу. На всякий случай я скинул рюкзак и прикрыл им свое наиболее уязвимое место.

– Слушайте, – сказала она, – я больше не верю, что нам просто по пути.

– Значит, вы поняли, что я от вас без ума?

– Еще слово, и ваш рюкзак вас не спасет.

– Подумаешь, у меня тоже черный пояс по кройке и шитью.

Я отскочил назад, и ёко-гэри пришелся по оттопыренному карману рюкзака. Пальцы, едва удержавшие рюкзак, заныли.

– Беру свои слова назад. Я вас ненавижу.

– Это уже лучше, – и она направилась к кассам. Держась от нее на расстоянии метра два, я громко сказал:

– У меня предложение. Я сыграю роль вашего мужа. У нас не получается завести детей, и мы вдвоем приехали лечиться. Если вы скажете, что я ваш муж, то никто не обратит внимания на мои синяки, и вам за них ничего не будет. Вы сможете бить меня сколько угодно. Семейное насилие, полиция редко вмешивается. Кроме того, мы сэкономим на гостинице.

Кажется, мне удалось вызвать у нее улыбку.

– Подойдите ближе, а то я вас плохо слышу.

– Еще чего!

– Как вы собираетесь играть роль мужа, если вы только что сказали, что меня ненавидите?

– А в чем противоречие?

– М-да, противоречия действительно нет… – она словно вспомнила что-то из личной жизни.

Я сумел подглядеть, какое место ей досталось, но соседние были заняты, и я взял что поближе.

– Идите хотя бы сбоку, а не сзади.

– Мне так удобнее смотреть. У вас красивая попка.

– Вы же мой муж и вам должно быть все равно.

Довод был резонный, и я пристроился сбоку.

Парацельс – давно умершая планета. В позапрошлом тысячелетии удар большого метеорита привел к тектоническим сдвигам; проснувшись, тысячи вулканов погубили почти все живое.

Что не погубили вулканы, погибло от холода и засухи. Из цветущего сада планета превратилась в пыльный, изъеденный эрозией каменный шар. Оставаясь кислородной, атмосфера была полна ядовитых газов. В подземных водоемах сохранились небольшие запасы воды, нуждавшейся в серьезной очистке. Люди никогда бы здесь не поселились, если бы у планеты не было одного необъяснимого свойства. Считалось (потому что строгих доказательств этому нет), что на Парацельсе многие болезни излечиваются сами собой. Или, по крайней мере, существующие методы лечения идут успешней. Как следствие, на планете разместились сотни медицинских клиник, в большей или меньшей степени шарлатанских. Кроме того, здесь была масса санаториев, оздоровительных центров, салонов красоты и просто гостиниц, в которых лечебная грязная вода шла из-под крана. Зато чистую питьевую воду здесь приходилось покупать за большие деньги. Но бедные люди сюда не ехали.

Мы втиснулись в салон эконом-класса. Нашими спутниками были, в основном, жители планеты или те, кто летел туда по делам. Впрессованные в спинки кресел экраны начали рассказывать о мерах безопасности. Например, нам напомнили, что в потолке над каждым пассажиром есть люк, за которым спрятан респиратор. Он может понадобиться, если челнок совершит вынужденную посадку. Предосторожность эта была излишней, поскольку у каждого в сумке имелся свой респиратор или даже противогаз.

Сосед Долорес отказался поменяться со мной местами. Несколько раз я вставал, чтобы пройтись по проходу и размять ноги. И каждый раз, когда я бросал на нее взгляд, Долорес сосредоточенно утыкалась в экран комлога.

Спустя семь часов после старта в иллюминаторе показался серо-коричневый диск Парацельса. Я отложил путеводитель, и уставился на планету. Почти вся ее поверхность была закрыта плотным слоем облаков. По мере сближения сквозь их разрывы начали проступать рыжие проплешины. Вблизи полюсов были видны ледяные шапки, но они не блестели, как на Земле или моем Фаоне.

Информационный локус планеты обещал плюс три в месте посадки и небольшой дождь с умеренным содержанием вредных кислот. Правда, некоторых людей этот дождь излечивал от запоров, но это как повезет.

Челнок снижался плавно, перегрузка была минимальной, видимость – никакой. Через мокрый иллюминатор я увидел поверхность, когда до нее было не больше трехсот метров. Земля была пористой как вулканическое стекло и одинакового рыжевато-коричневого оттенка. Нас заблаговременно предупредили, что торможение при посадке будет резким, поскольку взлетно-посадочная полоса очень короткая. Челнок задрал нос, коснулся колесами бетонного поля и, почти без пробежки, остановился. Голове не дал оторваться специальный фиксатор.

Как самые неимущие, мы выходили последними.

– Это портит наше прикрытие, – сказал я, – пациенты летят бизнес-классом.

– Прикрытие? Вы собираетесь здесь лечиться?

– Я собираюсь ДЕЛАТЬ ВИД, что собираюсь лечиться.

– Вам это будет непросто. На вас можно пахать и пахать.

– Зато у меня есть партнерша, которая бесплатно рисует такой камуфляж, что здешние врачи будут за меня биться.

– Здешние врачи от моего камуфляжа не лечат.

За этой милой беседой мы дождались нашей очереди на выход. Гибкий, телескопический тоннель вывел нас в здание космопорта. Все обитаемые зоны на Парацельсе были либо под землей, либо под колпаками из стекла и бетона, но чаще это было что-то смешанное. Люди передвигались на монорельсе, реже – по воздуху. Нам с Сильвией подходил монорельс. До "Центра репродукции человека" был один час пути. Поблизости размещался отель "Лоно", в котором мы забронировали места в разных номерах – на предложенный мной временный супружеский пакт Долорес так и не согласилась.

– Мне не нужно прикрытие, – объясняла она, когда мы заняли места в монорельсе, – я официальное лицо, провожу официальное расследование. Клиника должна объяснить мне, кто заплатил ей эти полтора миллиона.

– Спорим, что они отмажутся меньше, чем за минуту? И вы ничего не сможете сделать.

– На что спорим?

– На то, что планом "Б" буду руководить я.

Я всегда умел застать женщину врасплох. Она явно ожидала другого предложения, и заготовленный ею ответ не пригодился.

– Согласна, – ответила она.

Нам нужно было выбрать другой отель. Точнее МНЕ нужно было выбрать другой. Все видимые невооруженным глазом постояльцы "Лона" были дамами. У меня не оставалось другого выхода, как бросить между делом, что я врач и нахожусь здесь в командировке. Управляющий кивнул, мол, так он и думал, и выдал ключ от номера.

Небо затягивали ровные, серые облака. Диск местного солнца освещал долину бестеневым светом. Я разглядел вдали несколько желтых фигурок. Это пациенты вышли на прогулку, для которой им выдали одинаковые прорезиненные плащи с капюшонами. Люди казались жертвами ядерной катастрофы, занятыми поисками уцелевшего пристанища. Впрочем, я был уверен, что в душе каждого из них была своя катастрофа…

Я встретился с Долорес за завтраком, после которого она направлялась в клинику. Ел я один – она сказала, что определенные тесты надо проходить натощак. Ее завтрак состоял из стакана воды и нескольких разноцветных таблеток.

– Что это? – спросил я.

– Витамины. Хотите?

– Спасибо, у меня свои. – И в десятый раз я напомнил: -Будьте осторожны, нас могут ждать. Если поймете, что они были предупреждены, немедленно уходите. У меня на этот случай есть план.

– Когда я вернусь, вы меня с ним ознакомите.

Похоже, она по-прежнему не воспринимала меня всерьез.

Она вежливо подождала, пока я не расправлюсь с омлетом, затем сразу направилась к выходу. Отсюда до "Центра репродукции человека" можно было добраться пешком по подземному тоннелю. Я остался "на связи", то есть пошел бездельничать в номер.

Двуногий робот из белоснежного пластика встретил Долорес в ярко освещенном холле. Кроме очевидного белого, в помещении преобладали осветленные бирюзовые тона. После приветствия робот усадил ее в мягкое кресло, обивка которого напоминала шелк. Ухоженная дама на диване напротив кивнула ей с вежливой улыбкой. Долорес кивнула в ответ и огляделась. В дальнем конце холла, немного в тени, она разглядела еще двух пациенток, обе были молоды – не больше двадцати и выглядели очень скромно на фоне дорогой обстановки. Они молча перелистывали журналы.

Появилась медсестра. Она попросила подождать минуту, а сама повела даму куда-то вглубь здания. Потом она вернулась за Долорес. Вместе они прошли к двери с табличкой "Роберт Т. Хопкинс, д. м.".

– Доктор ждет вас, – сказала медсестра и распахнула дверь.

На лице пожилого доктора Хопкинса было такое выражение счастья, словно он всю жизнь ждал только ее, Долорес Кармелла. Он справился, откуда она, долго ли добиралась, где остановилась и что ела на завтрак. Воздав должное ее прекрасной физической форме, он заметил, что, если она планирует заводить детей, от некоторых упражнений ей придется отказаться. Он не уточнил, от каких именно, но, вероятно, он имел ввиду, что не следует целить знакомым мужчинам ногой в пах, поскольку для зачатия все-таки нужны двое.

Долорес отвечала в том духе, что прилетела просто пройти обследование. В зависимости от результата она решит, что делать дальше.

Несмотря на то, что этого доктора ей, возможно, придется арестовывать, она хладнокровно дала ему себя осмотреть. После детального осмотра ее отвели сдавать всевозможные анализы.

Все процедуры заняли около двух часов. Она отказалась от стационара, заплатила за прием и вернулась в отель. Получив от нее звонок, что все в порядке, я поднялся в ее номер.

– На первый взгляд они те, за кого себя выдают, – подытожила она свой рассказ.

– Как вы это определили?

– У Хопкинса диплом университета Примы, а там очень хорошая медицинская школа. Оборудование в клинике самое современное. Комплекс анализов, которые они берут, именно тот, что нужен – не больше, и не меньше. Медсестра работала в высшей степени профессионально. Под конец я уже забыла, зачем туда пришла.

– Ну и хорошо. Обследовались за казенный счет.

Она прищурилась:

– А вы бы согласились пройти нечто подобное?

Я признал, что ни за что не пошел бы на прием к урологу, которого подозреваю в связях с убийцами и собираюсь при случае арестовать.

– Могу представить себе, что вы там чувствовали, – сказал я.

– Ну, мне и не такое приходилось испытывать…