Текст книги "Последыш. Книги I и II (СИ)"

Автор книги: Макс Мах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 31 страниц)

Мысли о сексе сразу же заставили вспомнить о кузине Ольге. На его взгляд, она была просто идеальной красавицей, но Бармин был тертый калач и прекрасно понимал, что сейчас, – после длительного воздержания, – вселившись к тому же в молодое, физически развитое тело, он просто обязан был ощутить острую потребность в женщине. Ему практически любая сгодилась бы, даже возрастная, вроде тетки Юлианы. А тут писаная красавица! Понятное дело, что сразу же пустил слюни, тем более, что никак не мог разобраться в ее статусе.

Кузина-то она кузина, но троюродная сестра – это, по любому, не близкая родственница. А значит, случись между ними близость, это не будет считаться инцестом, хотя, как обстоят дела с этим вопросом в мире Ингвара, Игорь не знал. Поэтому исходил из своих собственных представлений, почерпнутых в другом мире и в другой культурной среде. Он вообще знал пока об этом мире слишком мало, чтобы правильно понимать происходящее. Слишком много переменных, и все они пока являются для него скорее неизвестными, чем заданными заранее.

Взять хотя бы модус операнди современной аристократической молодежи. Ольге на вид лет двадцать с небольшим. Может быть, даже двадцать два, но вряд ли больше. И тогда возникает вопрос, отчего она не замужем? Оттого, что так рано аристократки здесь замуж не выходят, – если брать за пример современную Игорю Викентиевичу продвинутую молодежь в больших американских и русских городах, – или потому что не берут? Может быть, она бесприданница или еще что-нибудь в этом же роде. Возможно, глупость спросил, но настораживает ее присутствие здесь и сейчас, в замке княгини Кемской в день приезда молодого графа Менгдена. Княгиня действительно позвала ее, чтобы Ольга, как представительница молодого поколения, помогла ей в адаптации и социализации несчастного Ингвара? Или «старушка» преследует совсем иную цель, откровенно сводя вместе подходящих по происхождению и социальному положению партнеров?

«Сватает неназойливо? – предположил Игорь закуривая. – Все возможно. Но тогда возникает вопрос, чем так уж хорош Ингвар или, напротив, чем так уж плоха Ольга?»

«А может быть, она и вовсе постоянно живет с княгиней? – задумался он. – Воспитанница, приживалка, компаньонка? Все возможно…»

Вопросов было много. Часть из них касались его будущего, зато другая – относилась исключительно к личному интересу. Необременительная связь без обязательств была бы для Игоря замечательным решением. Но он не знал, уместны ли в его случае какие-либо поползновения такого рода. Оставалось лишь набраться терпения, чтобы ждать и наблюдать.

* * *

Усталость, стресс и выпивка до добра не доведут. И нет ничего удивительного в том, что ночью Бармину снились очень яркие и невероятно чувственные эротические сны. Проще говоря, приснилась ему Ольга, и, что любопытно, приснилась неоднократно. То есть, это был не один какой-нибудь длинный сон, а много отдельных. Однако поразило Игоря не это. Его удивило другое. То, что, во-первых, большую часть времени он твердо знал, что спит и видит сны. Оттого и различал их границы, то есть отчетливо видел, где кончается одна история и начинается другая. А во-вторых, он был изумлен и, пожалуй, даже ошеломлен детализированностью совершенно не характерных для его опыта и воображения сюжетов. Ольга снилась ему в незнакомых интерьерах и ситуациях: то на балу в каком-то едва ли не сказочном дворце, то на верховой прогулке в просвеченном солнцем осеннем лесу, а то и в спальне. Но не в той, где он находился сейчас, и ни в какой-нибудь другой из знакомых ему спален. Она представала перед ним в изумительных, никогда не виданных им платьях и в роскошном кружевном белье, какого он уж точно ни на ком прежде не видел. Но особенно впечатляла ее нагота, которую он, разумеется, мог домыслить, но вряд ли смог бы вообразить в таких деталях.

Конечно сон – сон и есть. Во сне человеческий мозг из обрывков совершенно разнородных впечатлений способен скомпилировать такое, чего, на самом деле, никогда не было и быть не может. Но вот какое дело, это научное в своей основе понимание природы сна вступало сейчас в противоречие с осознанием себя – Игоря Бармина или, если желаете, Ингвара Менгдена, – находящимся внутри этого самого сна и одновременно, как бы, наблюдающего за ним снаружи. Получалось, что он и участник событий, и сторонний наблюдатель. В общем, бред, конечно, но, проснувшись в седьмом часу утра, Бармин долго еще лежал на спине, перебирая в памяти содержание увиденных им историй, а также их невероятную наполненность нюансами и подробностями. Секс с Ольгой казался настолько реалистичным, что сейчас наутро Игоря просто оторопь брала. Потому что обычно в его снах подробности отсутствовали, а детали смазывались. Оставалось только общее впечатление, как случилось с ним, например, в «ночь горячих камней» и неоднократно повторялось в последовавшие за этим ночи. Там были голливудские блондинки, которых он домысливал, проснувшись, но не видел в подробностях во время сна. Здесь же все было наоборот, настолько конкретным и достоверным, словно он смотрел не сон, а трехмерный кинофильм с аппаратурой дополненной реальности, с тактильными ощущениями, запахами и даже вкусом ее губ, причем, как верхних, так и нижних.

«Да, уж! Приснится же такое!» – Он все-таки нашел в себе силы встать с кровати, доплелся, как сомнамбула, до «удобств», но после душа и бритья вернулся в спальню, уже вполне отрезвев. В конце концов, а что случилось-то? Сон эротический юноше приснился? Эка невидаль!

Бармин оделся, обулся, распихал по карманам часы и деньги, сигареты и зажигалку, но ни револьвера, ни фляжки брать не стал. Вышел в коридор, прошел по памяти до фойе и, кивнув слуге, услужливо открывшему перед ним дверь, вышел во двор. На улице явно потеплело, однако все еще не настолько, как хотелось бы.

«Надо будет купить спортивный костюм, – сделал он заметку в уме, – и что-нибудь вроде кроссовок. Есть же здесь спортивная обувь? Не может не быть. Тогда можно будет снова заняться ушу и начать бегать вокруг замка. Если меня конечно туда выпустят».

Испытывая определенного рода опасения, Игорь дошел до ворот, но охрана, – два вооруженных автоматами мужика в бронежилетах, – не сделала даже попытки притормозить его или задержать, свободно выпустив через калитку в створке ворот. Так что, время до завтрака он провел, гуляя по довольно большому старому парку, прилегающему к замку с юго-восточной стороны. Подошел даже к озеру, полюбовался со смотровой площадки на бескрайнюю ширь и вернулся в палас, чтобы выйти к завтраку минута в минуту, что называется, с боем часов. Сам завтрак прошел мирно, в уважительной тишине. Говорили мало, но были явным образом осторожны в замечаниях и демонстративно вежливы. Видимо, провели вечером совещание и согласовали между собой новые правила игры. Бармин тоже не наглел и не шел на обострение. Старательно следовал этикету в той мере, в какой сам его понимал, – на Ингвара в этом смысле можно было даже не надеяться, – и внимательно наблюдал за сотрапезниками, чтобы, не дай боги, не напутать с ножами, вилками, ложками и прочим всем. В целом, получалось неплохо, но, увы, не идеально.

«Значит, будем учиться!»

Если ему предстоит теперь жить среди аристократов, то придется соответствовать. А этикет в этом обществе – отнюдь не мелочь, а один из признаков бонтона[32]32
  Бонтон – хороший тон (разг. устар.) – хорошие манеры, светская учтивость в словах и в обращении.


[Закрыть].

* * *

После завтрака, как и договаривались накануне, поехали в Псков. Игорь, Юлиана и Ольга загрузились в тяжелый, явно бронированный автомобиль представительского класса, но из ворот выехали уже в составе кортежа. Впереди и сзади следовали машины охраны, отдаленно похожие на прошедшие глубокий тюнинг хаммеры.

– Ты впервые едешь на «варяге»? – спросила Юлиана, перехватив его взгляд. – Нравится?

– Нравится, – подтвердил Игорь. – Но дело не в «варяге», а в том, что я вообще впервые сижу в автомобиле. Вчера впервые летел на конвертоплане, сегодня – еду в авто.

– Ох, прости! – искренно расстроилась тетушка. – Все время забываю, откуда ты прибыл и через что прошел!

– Не извиняйтесь, – отмахнулся Игорь. – К этому трудно привыкнуть. Я думаю, это гораздо сложнее, чем мне привыкнуть к душевой кабинке или автомобилю.

– Нам далеко ехать? – спросил он, меняя тему.

– Да, нет, – сразу же ответила Ольга. – Чуть больше ста километров по отличному шоссе. За час с четвертью доберемся. Если бы не охрана, могли бы и быстрее доехать.

– Охрана, – кивнул Игорь. – Это для статуса или существует реальная опасность нападения?

– Для того и для другого.

– Со статусом понятно, – продолжил допытываться Игорь. – А что, насчет нападения?

– У нас много врагов, – напустила тумана Юлиана.

– Например?

– Например, террористы, революционеры, националисты…

– Революционеры – это левые социалисты? – Уточнил Бармин, вспомнив, с кем делил вечную ссылку.

– Да, – подтвердила Ольга. – Социалисты, анархисты, народники…

– А националисты чьи? – не отставал Игорь.

– В этих краях, в основном, эсты.

– Значит, только революционеры и реакционеры, – подытожил Бармин. – Еще кто-то?

– Конкуренты, – нехотя признала Юлиана.

– Конкуренты в чем? – искренно удивился Игорь. – Какие конкуренты?

– Политические, – в некотором раздражении ответила тетушка, – и экономические. Опасны могут быть и те, и другие.

– Наверное, тогда, мне следовало взять с собой револьвер, – хмыкнул Игорь.

– У вас есть револьвер? – переключилась Ольга на новую тему. – Разве вам там это было позволено?

– Нет, конечно, – улыбнулся Бармин. – Но кое у кого оружие все-таки было. Вот я и прибарахлился, когда остался один.

– Прибарахлился? – переспросила Ольга. – Какое смешное слово.

– Ну, вы от меня еще не такое услышите, – пообещал Игорь.

Они с Ольгой на «ты» пока не перешли, но он, и вообще, ко всем обращался уважительно на «вы». Это только старшие тетеньки явочным порядком взяли себе право тыкать ему и Ольге.

– Псков большой город? – продолжил он изучение окружающего мира.

– Смотря, с чем сравнивать, – ответила Ольга. – В Новгороде миллион жителей, в Ниене – три миллиона, а в Пскове – пятьсот тысяч.

– Значит, большой. В Барентсбурге и пятисот голов не набиралось.

– С этим не поспоришь, – согласилась Ольга.

Вот так они и разговаривали всю дорогу. Правда, Игорь успевал еще и по сторонам глазеть, но зимние пейзажи в Псковской области не так, чтобы очень уж хороши. Это Бармин помнил еще по пред-предыдущей жизни, когда жил в Ленинграде и гонял на мотоцикле по всем этим дорогам, только там и тогда они были плохо заасфальтированы или не заасфальтированы вовсе. Однако здесь и сейчас машины мчались по отличному двурядному шоссе с четко выраженными обочинами, на которые можно было съехать, не рискуя свалиться в кювет. По такой дороге ехать одно удовольствие, в особенности, если едешь на тяжелом автомобиле с мощными рессорами. «Варяг» шел гладко, словно и не мчал со скоростью под сто километров в час, а плыл в масле.

До Пскова доехали где-то за час двадцать, и еще полчаса добирались до Торговой площади и Великолуцкой улицы.

– Нам сюда! – прокомментировала остановку Ольга. – Пройдемся по гостиному двору, по правой стороне Великолуцкой, заглянем на Сергиевскую. Еще можно прогуляться по Петропавловской. Здесь все лучшие магазины!

– Следую за вами, – улыбнулся Игорь.

В обще-то, он не любил ходить по магазинам, но сейчас его интересовали не столько сами покупки, сколько приметы мира, в котором ему предстояло жить. Поэтому Бармин не роптал и ни от чего не отказывался. Шел, куда вели, примерял, что предлагали. Охрана шла с ними. Двое рядом, и еще двое контролировали «периметр». Сначала это его раздражало, потом привык и перестал обращать на них внимание. Тем более, что ему было на что посмотреть.

Они двигались по старинным улицам, застроенным архитектурными шедеврами семнадцатого-восемнадцатого века. Попадались, впрочем, и более современные дома, а над крышами трех– и четырехэтажных зданий виднелись башни делового центра. Местные небоскребы были похожи на старые – двадцатых-тридцатых годов, – нью-йоркские и чикагские высотки. Слева и справа вдоль улицы, как и в его прежнем мире, располагались магазины, кафе и рестораны. Еще по пути попались один синематограф и два театра. Все лавки здесь были, как на подбор. Роскошные залы, дорогие товары. Этим же отличались фешенебельные трактиры и чайные. Слова старорусские, но, по идее, это были все те же дорогие бутики и рестораны, как на какой-нибудь 5-й авеню в Нью-Йорке.

Машин на проезжей части тоже было много. Разных. Дорогих и бюджетных, легковых и грузовых. Всех цветов радуги и разных размеров. Прохожие неторопливо шествовали по тротуарам, беседуя между собой или рассматривая роскошные витрины. Ну, а товары были, в принципе, те же, что и в знакомом ему Питтсбурге или Петербурге. Немного другой покрой одежды, несколько иные цвета тканей, иногда – другие названия. Но все те же вечные вариации на тему брюк и пиджаков, рубашек, трусов и носков.

В результате совместных усилий Игорь стал обладателем двух костюмов-троек, серого в полоску с шелковым темным жилетом и черного, двух твидовых пиджаков и нескольких пар брюк, дюжины рубашек, полудюжины галстуков, а также нижнего белья. Кроме того, были приобретены длиннополое демисезонное темно-серое пальто, фетровая шляпа и две пары перчаток. Ну и обувь, разумеется, на любой случай. Впрочем, удалось найти и купить так же приличный тренировочный костюм, спортивные трусы-боксеры и подходящие к ним футболки. Кроссовки здесь тоже выпускали, хотя и под другим названием. Не оригинально, но точно, назвав их «бегунками». Но самым ценным приобретением Бармин считал две пары «колониальных штанов», оказавшихся на поверку обыкновенными темно-синими джинсами, несколько трикотажных и фланелевых в клеточку рубашек и кожаную «мотоциклетную» куртку.

– Не знаю, где ты собираешься все это носить, – сказала Юлиана, осмотрев эти его обновы, – но раз тебе так хочется, бери. А запонки и заколки для галстука тебе не нужны. У княгини в замке каких только нет!

Игорь не спорил. На самом деле он и не собирался заходить в ювелирный. Это была идея Ольги, но раз Юлиана говорит, что все это уже у него есть, то и «капризничать» нечего.

– Пообедаем в корчме? – предложила между тем Ольга.

– Прекрасная идея, – согласилась с ней Юлиана. – Пойдем в «Мангазею»[33]33
  Мангазея – первый русский заполярный город XVII века в Сибири. Располагался на севере Западной Сибири, в наше время в Ямало-Ненецком автономном округе.


[Закрыть] или в «Старый кабак»?

– Мне «Мангазея» больше нравится, – высказала свое мнение кузина. – Там кухня лучше.

– Значит, «Мангазея», – согласилась тетушка, а Игорь приготовился к новой порции фактов об окружающем мире.

Впрочем, ничего нового он в корчме не увидел, и единственным фактом, который Бармин отправил в свою копилку впечатлений, являлось то, что «Мангазея» оказалась обыкновенным рестораном. Стильным, дорогим, декорированным под старину, – что-то вроде «освоения Сибири Ермаком Тимофеевичем», – но ничем принципиально не отличающимся от знакомых Игорю заведений. Кухня тоже соответствовала. Вкусно, местами необычно в связи с национальным колоритом, но ничего экстраординарного. А из застольной беседы запомнился лишь пассаж Ольги про магию. Черт знает, как они вышли на эту тему, но по какой-то ассоциации, имевшей смысл только для нее самой, кузина вспомнила, как в первом классе лицея пыжился своими талантами один их общий дальний родственник, – неизвестный Игорю кузен Василий, – и как он сел в лужу, когда выяснилось, что Дар Ольги оригинальнее и сильнее. Рассказ более чем любопытный, поскольку означал, что, во-первых, магия здесь не секрет и не тайна. А во-вторых, в рассказе упоминался лицей, обучение в котором среди прочего предусматривало, по-видимому, развитие магических способностей. Немаловажной деталью являлось и то, что учились в лицее вместе мальчики и девочки, и что силу Дара можно каким-то образом измерить. Не говоря уже о том, что именно имеют в виду, называя Дар оригинальным?

Вопросов по этому поводу Игорь, впрочем, задавать не стал, однако рассказ Ольги запомнил, отметив в уме, что этим делом имеет смысл заняться вплотную, и он даже знает, с чего начать. В конце концов, не может быть, что бы в замке Надозерье не было своей библиотеки. Должна быть, и наверняка немаленькая. А раз так, то там безусловно найдутся книги и по интересующей его тематике. Надо только хорошо поискать, не демонстрируя при этом своего особого интереса. Бармин не смог бы объяснить, зачем он это делает, но афишировать перед всеми свои магические способности не спешил.

Глава 4

1. Пятнадцатого марта1983 года

Итак, он окончательно стал Ингваром Менгденом. Жил в замке княгини Кемской, знакомился с «чудесным новым миром» и пытался заполнить пробелы в своем официально несуществующем образовании. Поэтому со своими новыми родственниками Игорь говорил то по-русски, то на норне, – без которых в западных княжествах шагу ступить нельзя, – переходя временами на фряжский или алеманнский. Еще он учился танцевать и вести себя за столом, просматривал подшивки газет и журналов за последние два-три года, чтобы быть в курсе последних событий в империи и мире, и, как мог, пытался разобраться в хитросплетениях своей личной судьбы. Последнее оказалось весьма сложной задачей, поскольку ни одна из женщин говорить с ним об этом не желала. Являясь в высшей степени воспитанными людьми, они, разумеется, не говорили ему прямо – «нет», но эту тему старательно избегали. Изворачивались и темнили, однако в тех редких случаях, когда Игорь, раздосадованный их поведением, отступал от своего принципа, – ни в коем случае не лезть на рожон, – и задавал неудобные вопросы в лоб, в ответ он получал туманное, но весьма многозначительное «ты сейчас этого просто не поймешь». И тяжелый вздох. Как же без вздоха?

В чем причина этих аристократических заморочек, Бармин пока не разобрался. То ли дамы блюли свою выгоду, то ли действительно считали Игоря валенком, сомневаясь в его способности разобраться в хитросплетениях великосветской жизни и готовности лицом к лицу встретиться с по-настоящему серьезными проблемами. И, если подумать, они были по-своему правы. Что они о нем знали? Только то, что Ингвар родился и вырос в ссылке на Груманте, где не получил никакого систематического образования и где некому было научить «несчастного мальчика» основам критического мышления, законам линейной логики и всякой там политической казуистике и хренотени. О том, что на самом деле он не так прост, как представляется, Бармин рассказать им, естественно, не мог. Да и что бы он им сказал? Что прожил уже однажды довольно долгую жизнь и успел в той жизни много чего узнать и много чему научиться? Например, тому, что политические и личные интересы конкретно взятых людей отнюдь не очевидны. Что политика – это вонючее болото, в которое лучше не лезть, потому что от этого дерьма в жизни не отмоешься. Но при этом иметь в виду, что тот, кто не готов запачкать руки, не должен потом жаловаться, что его нагнули. Однако в том-то и дело, что Игорь/Ингвар, как какой-нибудь гребаный агент-нелегал, существует одновременно в двух лицах. При этом окружающие знают лишь одного – несчастного графа Менгдена и даже не догадываются о существовании другого – профессора и доктора медицины Игоря Викентиевича Бармина. Оттого и возникает между ними обычное в таких случаях недопонимание.

К счастью, Игорь все это понимал, и потому не спешил конфликтовать и крайне редко настаивал на своем. Он пока слишком мало знал о своей новой семье и о политическом контексте, в котором эта семья существует. Поэтому личина наивного недоросля ему нигде не жала. Напротив, в большинстве случаев она помогала ему избегать ненужных проблем. Во всяком случае, части из них, поскольку Бармин не тешил себя иллюзиями относительно своих бабушки и кузины. Окружающие его люди не могли не заметить, что он куда умнее и образованнее, чем можно ожидать от аристократического маугли. Разумеется, замечали, но сложившийся по отношению к нему модус операнди менять не спешили. По-видимому, у них на это были свои резоны и свои заблуждения.

А между тем, жизнь в замке Надозерье шла своим чередом. Игорь начинал день с гимнастики ушу, а затем бежал свои пять километров вокруг парка. Потом душ, завтрак, занятия с Ольгой и приглашенными учителями, полдник, самостоятельная работа в библиотеке, еще один заход на ушу, – чтобы расслабиться и сбросить накопившееся напряжение, – обед, беседы за чашкой кофе и порцией старки в «тесном семейном кругу», – имея в виду одних только Анну Георгиевну и Ольгу, поскольку Ульяна Михайловна довольно быстро покинула замок «по семейным обстоятельствам», – и, наконец, легкий ужин, после которого предполагается прогулка с Ольгой вдоль берега озера, просмотр телепередач, – а телевидение здесь было весьма занятное, – душ и постепенный, за чтением и обдумыванием прочитанного, отход ко сну. Такова, во всяком случае, была видимость, но, на самом деле, все обстояло куда сложнее и интересней.

Во-первых, его странные сны с участием кузины Ольги отнюдь не прекратились. Напротив, если сразу по прибытии в замок княгини Кемской, сны эти носили достаточно сумбурный характер, то уже со следующей ночи они обрели некую упорядоченность и обзавелись довольно прозрачной внутренней логикой. И вот это насторожило Игоря по-настоящему. Бармин ведь в свое время долго и «яростно» практиковал, работая психиатром в советских и американских клиниках и принимая клиентов частным образом. Много читал и много думал, потому, наверное, и ушел в результате в науку. Но в том-то и дело, что, обладая значительным багажом общих и специальных знаний и являясь к тому же состоявшимся ученым, он не верил в обыденную природу своих снов. Они не были похожи ни на юношеские мечты о противоположном поле, ни на фантазии испытывающего половую абстиненцию[34]34
  Абстинентный синдром, абстинентное состояние; жарг. ломка, – группа симптомов различного, возникающих при полном прекращении приёма наркотика/алкоголя либо снижении его дозы после неоднократного, обычно длительного и/или в высоких дозах, употребления. В данном случае термин используется в переносном смысле, как ломка в связи с отсутствием у героя половой жизни.


[Закрыть] взрослого мужчины. На проявление психиатрического заболевания они не походили тоже.

Скорее, они напоминали многосерийный фильм про очередную Каренину и ее Вронского, ну или вроде того. Все очень красиво и элегантно. Предметно и впечатляюще детализировано. Верховые прогулки, пышные балы и торжественные приемы, театральные постановки и полные экстремального эротизма постельные сцены. Самым любопытным здесь был, пожалуй, эффект присутствия. Это ведь Бармин собственной персоной, сидел вместе с Ольгой в театральной ложе и слушал совершенно незнакомую ему оперу. И получалось, что во сне он не только вообразил себе театр, в котором, на самом деле, никогда не бывал, вечернее платье Ольги из шелковой тафты шанжан[35]35
  Тафта – разновидность глянцевой плотной тонкой ткани из туго скрученных нитей шёлка или хлопка. Применяется для пошива нарядной и вечерней одежды. Тафта шанжан – разновидность тафты с двухцветным переливчатым эффектом.


[Закрыть] и ее сапфировый гарнитур, запах духов «Камелия», тепло руки, которую держал в своей руке, но и саму оперу, музыку и текст арии на немецком языке, которого в прошлой жизни он, разумеется, не знал. Почему не Мариинка[36]36
  Государственный академический Мариинский театр – театр оперы и балета в Санкт-Петербурге.


[Закрыть] или Большой, почему не Опера Гранье[37]37
  Парижская опера, Гранд-опера́, в современной Франции известна как Опера́ Гарнье́ – один из самых известных и значимых театров оперы и балета мира.


[Закрыть] и не Венская опера? Во всех этих театрах и во многих других Бармин слушал Травиату и Кольцо Нибелунгов, Богему и Дон Жуана. Почему же во сне он не вернулся в один из этих знакомых ему театров и слушал не музыку Пуччини или Моцарта, а совсем незнакомую, хотя и дивно красивую арию из неведомо кем написанной оперы? И так было буквально со всем в его странных снах. Все в них было законченно и понятно, но в то же самое время абсолютно незнакомо. И как вишенка на торте, невероятно подробные сцены секса. Причем такого секса, какого у него ни с кем и никогда не было. Впрочем, сонная эротика и не предполагает «повторения пройденного». Это всегда всего лишь фантазия. Но такая точность в деталях, такие яркие подробности? Бармин, честно говоря, сомневался, что его мозг способен на такое выдающееся творчество. Тем не менее, если это не естественный феномен и не результат психического заболевания, – днем-то он был вполне адекватен, – тогда что? Сновидения, наведенные с помощью колдовства? Но, если так, то возникает вопрос, кем и с какой целью? Его собственный магический Дар, неизвестно с какой стати разыгравшийся при переезде с острова в бабушкин замок или вследствие знакомства с сексапильной кузиной Ольгой? Однако, если допустить, что все так и обстоит, то, что это за Дар такой странный? Талант визионера? Способность считывать чужие сны, подставляя себя вместо настоящего участника событий? И почему сейчас, а не раньше или позже? Вопросов было много, ответов не было вовсе. Но обдумывать возникшую проблему это не мешало.

Впрочем, сны – это всего лишь, во-первых. Они были отнюдь не единственным, о чем стоило подумать. В замке, как и предположил Игорь, хранилось богатейшее книжное собрание. Книг было много, разных и на любой вкус, и среди прочего там хранились многочисленные «Родословцы»[38]38
  Родословная книга (Родословец) – поколенные росписи знатных родов.


[Закрыть], генеалогические росписи и справочники «Кто есть кто»: в Великом княжестве Русском и Литовском, в Новгородском княжестве, в Дерптском епископстве и так далее и тому подобное. Вот в этих-то книгах Игорь и стал разыскивать свою семью и достаточно быстро выяснил, что род его относится к довольно большому псевдо-клану Менгден, в который входит множество дворянских и несколько баронских родов. А вот данные о графах Менгден содержались только в достаточно старых источниках. В новых же изданиях, тех, что увидели свет после восшествия на престол императора Константина, графы Менгден появились всего один только раз. В дополнениях к «Большому Родословцу Западных Земель», изданных пять лет назад, упоминалась некая графиня Менгден, Варвара Зигвардовна со сноской: «Титул оспаривается редакцией Бархатной книги». Зигвард, как не сложно догадаться, это немецкий вариант имени Сигурд. И такое совпадение имен наводило на странные мысли.

«Самозванка или у меня есть единокровная сестра? Законная или бастард? Вопрос!»

Однако поиски в других родословцах никакой графини Менгден не обнаружили. В довольно свежем, вышедшем всего лишь год назад, «Поименном реестре Великих Великорусских родов» таковая тоже не упоминалась. Впрочем, там не содержалось никакой информации и о самом Ингваре, и о его родителях, не говоря уже о деде. Дед и отец появлялись только в самых старых изданиях, и, учитывая способ изложения фактов, принятый в подобного рода книгах, Игорь не смог узнать про них ничего существенного, даже того, что случилось с его бабушкой по отцовской лини. Наверняка, такие данные содержались в каком-нибудь другом издании, но найти сходу нужную книгу было непросто, а интернета с гуглом в этом мире пока не изобрели. Компьютеры здесь уже появились. В империи их называли «Счислилями» или «Счетоводами», но единого устоявшегося названия, как, например, ЭВМ или компьютер, здесь все еще не было, как не было и сколько-нибудь развитых компьютерных сетей. Компы же использовались, в основном, по прямому назначению, то есть для различных вычислений и, разумеется, в качестве «пишущей машинки с памятью», для чего существовало множество специализированных программ, бухгалтерских, например, или вычислительных. Имелся и неплохой редактор – «Глаголица», который юзало большинство имперских пользователей, говоривших на русском языке. Однако Ингвар, по официальной версии, впервые увидел счислитель, только попав в замок Надозерье, и в эти дни всего лишь приступил к овладению азами компьютерной грамотности. Так что показывать окружающим свою осведомленность ему было вовсе не с руки. Результаты библиотечных разысканий он демонстрировать не спешил тоже. Зачем кому-то знать, что он там ищет и до чего успел докопаться…

* * *

Покончив с упражнениями ушу, Бармин, как был – в трусах-боксерах и спортивной майке, – отправился на пробежку. В начале марта в Псковской области довольно холодно, но переодеваться в тренировочный костюм он не стал. На улице шел дождь, так что, чем меньше будет на нем мокрых тряпок, тем лучше. Пробежался по коридорам и лестницам, выскочил в фойе и наткнулся там на покуривавшую, сидя в кресле, Ольгу. Время для нее было раннее, во всяком случае, Игорь ее в седьмом часу утра никогда еще не встречал. Нигде. Тем более, не ожидал увидеть ее в фойе, где ей в этот час было совершенно нечего делать. Разве что, Игоря ловить.

– На улице дождь! – сказала она ему вместо «здрасьте».

«Тоже мне капитан очевидность!» – ухмыльнулся он мысленно.

– Это не повод, чтобы лениться, – сказал вслух.

– Вот ведь, какой вы упертый!

Спокойна, рассудительна, и, надо же, проявляет заботу! Как старшая сестра к брату подростку, но при этом они так до сих пор и не перешли на «ты».

– Вы, Ольга, спустились в фойе только для того, чтобы меня пожурить? – сделал он удивленное лицо.

– Но кто-то же должен!

– С этим не поспоришь, – согласился Бармин. – Вопрос лишь, кто должен? Кому должен, и с какой стати?

– Не боитесь простыть и заболеть?

Красивая женщина и, вроде бы, неглупая. Образованная и воспитанная, но при этом какая-то бестолковая.

– Ольга, ну что вы, в самом деле! – улыбнулся Игорь. – Я же вырос за полярным кругом. Что мне после этого ваши холода? У нас там лето холоднее, чем ваша весна. В июле в среднем четыре градуса по шкале Цельсиуса.

– Серьезно? – Можно подумать, что ни разу не поинтересовалась жизнью на Груманте и не знает, какие там средние температуры.

«Издевается? – прикинул Игорь. – Заигрывает? Все возможно, но, что, если она видит те же сны, что и я?»

Предположение, не лишенное смысла и, в любом случае, имеющее право на существование. Но в таком случае возникало еще больше вопросов. Зато получало объяснение нынешнее ее дурацкое поведение.

«Что если она пытается проверить, вижу ли я те же сны, что и она?»

«Но она ни разу не смутилась в моем присутствии! – попробовал он возразить самому себе. – Не покраснела, не отвела смущенно взгляд…»

Сам он в ее присутствии чувствовал себя не слишком хорошо. Мало того, что красивые женщины способны выбить мужчину из колеи одним лишь своим взглядом, улыбкой, намеренным или нет поворотом головы, так у Бармина, как на грех, случился его ночной аттракцион. Контраст между сонными видениями и реальностью попросту сбивал с толку. После ночи проведенной в объятиях Ольги встретить ее холодный взгляд и «вегетарианскую» улыбку, было совсем непросто. Трудно было удержаться в рамках и не перейти черту установившегося между ними излишне формализованного и в меру отчужденного стиля общения.

– Если не возражаете, – обозначил он скромную улыбку, – я все-таки пойду. Не хочу опаздывать к столу, а мне еще пять километров бежать.

– Что ж, – качнула она сигаретой, зажатой в длинных тонких пальцах, – я вас не задерживаю. Бегите, Ингвар. Возможно, холодный душ – это именно то, в чем мы все нуждаемся!

«Это намек? – напрягся при этих словах Игорь. – Холодный душ отрезвляет… Она намекает на это? Вот черт! Но не спросишь же о таком напрямую!»