Текст книги "Прибежище из серы и тьмы (ЛП)"

Автор книги: Люсинда Дарк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 27 страниц)

Глава 48

Кайра

Гора содрогается, когда Трифон, спотыкаясь, падает с платформы. Я перекатываюсь, соскальзывая с платформы с шокирующей легкостью, а когда встаю, смотрю вниз и обнаруживаю, что моя рана исчезла. От прежнего открытого, зияющего, истекающего кровью ранения не осталось и следа, а на ее месте гладкая, идеально зажившая кожа.

Мои кости вибрируют внутри моего тела, наполненные силой, которая ранее была у меня украдена. Не желая, чтобы прошла еще секунда без принятия мер против Трифона и его ужасов, я вытягиваю руки, позволяя теням внутри меня вырваться наружу. Они окружают всех нас, когда вершины гор, окружающих остров, рушатся с громким треском. Валуны катятся, обрушиваясь на территорию Академии. Земля уходит у нас из-под ног.

– Кайра! – Крик Руэна полон силы, принося мне некоторое облегчение. По крайней мере, он не ранен. Затем за его криком быстро следует голос самого Теоса.

– Деа!

Сюда! Я хочу позвать. Я здесь! Я не могу. Мой голос пропал, и все, что осталось, – это сила, проникающая в мою душу и вырывающая для себя место. Со вздохом я приподнимаюсь на цыпочки, когда тени кружатся вокруг меня, цепляясь за меня и образуя мантию тьмы.

В небе над головой открывается огромная дыра, молния с треском прорезает безоблачную атмосферу. На этот раз дело не только в Теосе. Это я.

Я поднимаю руки и наблюдаю, как трещина становится все шире и шире, отделяя темно-фиолетовый полуночный свод над нашими головами.

– Нет! – Крик Трифона игнорируется, поскольку открывается вид на то, что лежит за разрывом в шве мира. Океаны чистейшей синевы. Заснеженные горы намного красивее, чем у нас на Анатоле. Обширные зеленые поля и… странное сооружение из черного и серебристого камня, выступающее из скалы.

– Нет!

Я держу трещину открытой, пот собирается у меня на лбу, когда я задыхаюсь.

– Ты сможешь это, – произносит знакомый голос.

Я чуть не падаю в обморок от потрясения, вызванного голосом Ариадны, когда она ковыляет мимо меня, очевидно, раненая после собственного боя, поскольку кровь стекает по одной ноге, волочащейся по земле. Я изумленно смотрю на нее. Неужели она действительно ударила меня кинжалом, чтобы заставить меня сделать это?

Разлом в мире все расширяется.

Трифон переползает через все еще спящих Смертных Богов, пытаясь спастись он него. Булькающий звук отвлекает мое внимание назад, и я наблюдаю, как Теос вонзает кинжал в горло Азаи и вырывает его. Бог Силы падает на колени в ироничной пародии на благоговейный поклон, хватаясь за свое открытое горло.

Подобно серии взаимосвязанных событий, за падением Азаи, змеи отпускают Данаи, Македонию и… Каликса.

Каликс срывается со своей позиции, бросаясь ко мне со всей яростью раненого медведя.

– Не надо! – Голос Ариадны резко рявкает, прерывая его восхождение на платформу, и Каликс резко останавливается. – Она должна закончить это.

– Закончить что? – Спрашиваю я. – Я не знаю, что делаю.

Ариадна смотрит на меня. – Ты делаешь то, для чего была рождена, дочь моя, – говорит она мне. – Ты отправляешь нас домой.

Домой? Обратно в Атлантиду? Я хмурюсь. – Но я думала, Атлантида пала?

Ее улыбка печальна. – Наше Королевство пало, – говорит она, – но не наш мир.

Я смотрю на нее в ответ, а затем медленно перевожу взгляд на Каликса. – Иди за Трифоном. – Каликс двигается не сразу, чтобы выполнить мой приказ, но вместо этого пристально смотрит на меня, едва сдерживаемая потребность выпущенного на волю зверя извивается под его кожей – неуверенный, что делать.

Наклоняясь вперед, я поднимаюсь на цыпочки и целую его в подбородок. – Иди, – шепчу я. – Давай покончим с этим.

Каликс смотрит на меня еще мгновение, острота его взгляда немного ослабевает, прежде чем он поворачивается и направляется к Царю Богов.

– Почему он не использует свои способности? – Спрашиваю я, поворачиваясь к Ариадне.

– Потому что я украла их, – говорит она, указывая на упавший кинжал – тот самый, которым она пронзила меня.

Я вздрагиваю от этого зрелища и напоминания о боли, которая высосала воздух из моих легких. – Почему ты вонзила в меня кинжал? – Тишина моего вопроса повисает между нами, тихое требование ответа.

Ариадна наклоняет голову набок и шаркает ногами, пока не встает передо мной. Вход в их старый мир – мир, из которого пришли Боги, – парит прямо над нашими головами, когда она касается моей щеки.

– Прости меня за всю ту боль, которую я причинила тебе, дочь моя, – говорит она, склоняя голову так, что наши лбы соприкасаются. – Я так сожалею обо всем, что ты потеряла из-за моего выбора, и мне жаль, что мне пришлось ударить тебя ножом, чтобы спасти.

– Спасти меня?

Она накрывает ладонью мои губы, останавливая мой вопрос прежде, чем я успеваю его произнести. – Сила Хенрика всегда была тише моей, – говорит она, тем не менее отвечая на невысказанное желание. – Он по-настоящему выпускал свою силу только в бою, когда был ранен, когда на кону стояло нечто большее, чем жизнь и смерть. Его сила – это то, что позволяло ему разрывать саму ткань реальности.

И это то, что было во мне, все это время. – Вот почему я видела Смертных Богов, даже когда они были превращены в животных, – я думаю.

Она кивает. – До того, как Трифон украл его способности, у твоего отца была способность разделять. Вот почему его схватили до того, как Македония смогла их остановить. Он был слишком силен даже для Трифона.

Прежде чем я успеваю ответить, она продолжает, ее собственные штормовые серые глаза блестят от непролитых слез. Все мои я уже выплакала. Я не чувствую слез, только глубокую потребность в ответах, в том, чтобы вся эта борьба закончилась. – Вот что происходит, моя дорогая, – шепчет Ариадна, наклоняясь ближе, чтобы только я слышала ее слова, – когда ты становишься ответственным за жизнь, рожденную твоей душой; ты делаешь все, что должна, чтобы защитить ее. Я всегда буду защищать тебя.

Она отстраняется, и в ее глазах я вижу бурю боли и любви. Мои следующие слова превращаются в осколки стекла. Они вонзаются в мои внутренности, кровь стекает по задней стенке моего горла.

Трифон не единственный, кому нужно уйти из этого мира. – Ты тоже уходишь. – Это заявление одновременно и приказ, и прощание.

Лицо моей матери смягчается, и я вдруг вспоминаю мужчину, которого видела много месяцев назад. Мужчину, чей ребенок погиб под каретой Талматии, и как он прижимал своего мертвого сына к спине, когда мы с Регисом выводили его и его жену на свободу.

Моя жена вынашивала моего сына девять месяцев, чтобы привести его в этот мир… Будет только справедливо, если я заберу его из этого мира.

Теперь я понимаю. Решения, которые она приняла. Оставить меня. Слова, которые она произнесла. Она шла на жертвы, ради меня, убивала ради меня, убила бы меня, чтобы спасти. Ариадна привела меня в Анатоль в своей душе, и хотя я возвращаю ее и остальных атлантов обратно в их мир, она оставит меня здесь, когда уйдет. Потому что, как бы сильно я ни интересовалась их миром, правда в том, что мы – Смертные Боги – принадлежим этому миру.

– Пришло время прощаться. – Рядом с нами появляется Кэдмон.

Я смотрю на него. – Ты знал, что таким будет конец, не так ли? – Спрашиваю я.

Он моргает, а затем пожимает плечами, плечи его туники поднимаются и опускаются в такт движению. Я никогда не видела его так одетым, если не считать того времени, когда он был в темнице – он выглядит почти… смертным. – Я Бог Пророчеств, Кайра, – это его единственный ответ, и мне хочется закатить глаза.

Каликс толкает Трифона мимо нас, пока Теос и Руэн тащат плюющуюся и визжащую Гигею. Я сглатываю от этого зрелища и перевожу взгляд вверх.

– Что мне делать?

Ариадна касается моего плеча. – Призови их, – шепчет она. – Этот кинжал украл силу Царя Богов, но он не крал твою. Теперь ты самая сильная из нас – призови их всех к трещине и проведи их через нее.

Закрыв глаза, я резко вдыхаю. Я отпускаю все отвлекающие факторы вокруг меня. Зрение. Звук. Запах. Ощущения. Я высвобождаю все это и становлюсь той самой тканью, которая скрепляет миры. Найдя созданную мной трещину, я засовываю внутрь призрачные руки и еще немного расширяю ее. Где-то совсем рядом раздаются крики и требования Трифона.

Игнорируя их, я размышляю дальше. Начинают появляться маленькие огоньки – некоторые ярче других, некоторые вообще едва заметны, – но у всех у них есть одна общая черта. Никому из них не место в этом мире. Цепляясь за эти огни, я вытаскиваю их из их домов, из их постелей, из их удовольствий и боли. Когда я в следующий раз открываю глаза, то вижу небо, полное серебряных нитей, каждая из которых медленно тянется к выходу в их мир.

– Именно эта твоя сила позволила тебе проникать в сердца других, – задумчиво бормочет Ариадна. – Как твой отец проникал в мое. Эта сила – сила истинного спасителя.

Я качаю головой, наблюдая, как вереница за вереницей Богов-атлантов – исчезают в трещине в небе. Как только они приближаются, ветер подхватывает и засасывает их всех.

– Я не спасительница, – говорю я ей. Взгляд в сторону показывает, что Кэдмона больше нет. Его уже засосало? Я поворачиваюсь к матери. – Я убийца.

– Не все убийцы – монстры, – говорит она. – Не все монстры – убийцы.

– Что будет с тобой в твоем старом мире? – Я спрашиваю.

Она пожимает плечами. – Я полагаю, мы восстановим все заново. Я думаю, нам пора прекратить разрушать и начать восстанавливать.

– Ты больше никогда сюда не вернешься. – Это не вопрос, но она воспринимает его как таковой. Моя голова раскалывается от сильной боли. Мои руки начинают дрожать от усилий держать их поднятыми.

– Нет.

Новая боль пронзает мою грудь. Я закрываю глаза, как для того, чтобы не видеть ее, так и для того, чтобы проверить Анатоль и за его пределами на наличие еще кого-нибудь из них. Теперь все огни погасли. Каждого атлантийца засосало внутрь – за исключением тех, кто остался здесь.

Я поднимаю веки, когда рядом со мной снова появляется свет Кэдмона, обнаружив его со знакомой книгой в руке. Я выдыхаю. – Ты заберешь ее с собой? – Спрашиваю я.

К моему удивлению, Бог Пророчеств качает головой и кладет книгу, созданную из его плоти, на каменный помост. – Это твое, дитя.

– Пойдем, Кэдмон. – Ариадна обходит стол и протягивает руку. – Остались только мы.

Я оглядываюсь назад и понимаю, что она права, Гигея исчезла из рук Руэна и Теоса. Крики Трифона прекратились. И Данаи, и Македония тоже ушли. Все Боги вернулись в свой мир, навсегда изгнанные из нашего.

Кэдмон колеблется, прежде чем взять мою мать за руку. – Ты прощаешь меня, Ари? – Я никогда не слышала, чтобы он был так напуган, и мое сердце сжимается от жалости к нему.

Теперь я вижу это по тому, как он смотрит на нее, по нашим прошлым встречам, по воспоминаниям о женщине на витраже его кабинета – Кэдмон всегда любил ее. Он все еще любит ее. Но, как и я, Ариадна бросает на него сердитый взгляд через плечо.

– Нет, не прощаю, – огрызается она. – Но пришло время нам оставить мою дочь, чтобы она вернула себе этот мир. Нам не следует больше здесь задерживаться.

– Ты могла бы остаться, – настаивает Кэдмон. – У тебя никогда не было времени с ней, которого ты хотела.

– Нет, – отвечает Ариадна. – Нам нужно покинуть этот мир и позволить нашим детям залечить в нем шрамы, которые мы создали. Пришло время.

Со вздохом Кэдмон смотрит на троих Даркхейвенов, которые теперь стоят в нескольких шагах перед нами, запрокинув головы и глядя, как трещина медленно сужается. Края сближаются.

– Они тоже тебя любят, – говорю я, проявляя к нему последнюю доброту, на которую способна, прежде чем отправить их навстречу их собственной судьбе – какой бы она ни была. Словно почувствовав нашу дискуссию, Каликс, Руэн и Теос оглядываются на нас. – По-своему. – Я улыбаюсь.

Кэдмон берет Ариадну за руку и в последний раз оглядывает нас. – Береги себя, Кайра Незерак, дочь Ариадны.

Я киваю и выпрямляю локти, удерживая разрыв, даже когда он стягивается, пытаясь захлопнуться. Кэдмон смотрит на троих Даркхейвенов и слегка кланяется. – Берегите себя… Сыновья мои.

Потом он ушел.

Они оба ушли. Ариадна и Кэдмон превращаются в серебряные нити и вырываются через разрыв как раз перед тем, как он закрывается, погружая остальной мир во тьму, который освящается только слабым светом луны, нависающей над всеми нами.

Глава 49

Кайра

Брызги морского соленого воздуха бьют мне в лицо, когда Руэн, Каликс, Теос и я ступаем на покрытые шифером деревянные настилы причала острова Ортус. Закатное солнце поднимается над бурлящей поверхностью волн, которые плещутся о затонувшие столбы под нашими ногами, удерживающие нас на высоте.

Замешательство пронизывает толпу Смертных Богов, недавно пробудившихся ото сна, когда они следуют за нами и собираются на земле за нашими спинами. Никто не может до конца поверить, что Боги ушли, но истину нельзя отрицать. Небо, когда солнце пробивается сквозь облака вдалеке, становится ярче, чем было раньше, – как будто со всех нас сняли пелену. Руэн и Теос встают с флангов от меня, а затем слева от Руэна, Каликс.

Корабли, такие же большие, как те, что доставили нас сюда, кажется, целую вечность назад, теперь покачиваются на волнах океана, приближаясь все ближе и ближе. Однако на этот раз на передней части их корпусов нет жутких полумертвых морских женщин. Это, больше, чем что-либо другое, кажется очень хорошим знаком, и я бы помолилась, чтобы это было так… за исключением… ну, в общем, молиться больше не кому.

Оборачиваясь, я бросаю взгляд через плечо и замечаю несколько знакомых лиц. Мои губы приоткрываются в шоке. Я смотрю не на Мейрин и Найла, а на лица Дариуса, Инид и даже Малахии. Мое зрение раздваивается, и я подозреваю, что этому причиной являются способности моего отца, а теперь и мои собственные.

Среди Смертных Богов Ривьера и Пердиции стоят белые отблески других Смертных Богов из прошлого. Те, кто был потерян, с восковыми и худыми лицами, как будто они потеряли весь свой блеск и жизнь, потому что их сердца больше не бьются, находятся рядом с теми, кто остался жив но со шрамами, оставленными Богами Анатоля.

Мы. Мы – шрамы на этой земле. Последние остатки того, что они сделали с этими людьми. Мы – настоящее, и когда-нибудь мы станем прошлым. Однако я полна решимости: мы оставим это место в лучшем состоянии, чем застали. В конце концов, разве не в этом суть поколений?

Крики отвлекают мое внимание от призраков тех, кто погиб еще до того, как мы поняли, что с нами происходит, и поворачиваюсь к кораблям, которые причаливают к причалу. Наверху суетятся матросы, звуки бегущих шагов и раздающихся команд говорят мне, что они спешат пришвартовать корабль, прежде чем он качнется вперед и врежется в стеклянную корону, которая является трупом Академии Ортус.

Когда в поле зрения появляется знакомое лицо и сбросив веревку вниз, сползает по ней, со стянутыми светлыми волосами на затылке, я вздыхаю с облегчением. Мне было интересно, как нам выбраться с этого острова, но я должна была знать, что Регис поможет мне.

Я делаю шаг вперед, но в ту секунду, когда его ботинки касаются досок причала, он бежит вперед и врезается в меня. Сильные руки смыкаются вокруг меня, и его запах чистого ветра и легкого пота приносит мне больше нирваны, чем что-либо, что было раньше. Я позволяю притянуть себя к его груди и обнимаю в ответ.

Слёзы жгут мне глаза, и я сдерживаю их целую вечность – или, по крайней мере, так кажется. Но в какой-то момент больше не могу. Они струятся по щекам, прожигая новые дорожки, и мне нет дела до того, как это выглядит со стороны. Слабая. Измученная. Счастливая видеть его.

– Кайра. – Регис обхватывает мой затылок и прижимает меня к себе, покачивая нас двоих взад-вперед. Он не останавливается, даже когда позади нас раздается отчетливый звук мужчины, многозначительно прочищающего горло, или когда раздается низкое, глубокое раздраженное рычание Каликса. Я знаю, это потому, что я еще не отпустила его. Я должна. Я не хочу провоцировать вражду между моим лучшим другом – потому что да, несмотря на прошлое и предательства, Регис один из моих лучших друзей и тот, за кого я бы отдала жизнь – и моими…

Мои мысли рассеиваются, и я отстраняюсь от Региса. Когда он видит мое лицо, его выражение смягчается. – О, Кайра. – Он протягивает руку и вытирает мои слезы. – Я рад, что с тобой все в порядке.

Я качаю головой. В порядке? Мне кажется, это такое простое слово для того, что я чувствую. Все, что произошло всего несколько часов назад, кажется почти сюрреалистичным, как будто это одна из искусно сотканных иллюзий величия Руэна. Но это не так.

Я чувствую отсутствие Богов, их так называемой Божественности и всех ее коварных теней в моем сердце, в самых моих костях.

– Там… – Слова Региса внезапно обрываются, когда через борт корабля перебрасывается вторая веревка, и над ней появляется новая фигура, спускающаяся на доски у нас под ногами.

Ботинки Офелии приземляются с громким стуком. Ей требуется мгновение, чтобы выпрямиться, когда Регис отворачивается в сторону, а затем она шагает к нам. – Что случилось? – Ее слова звучат повелительно, как приказ ввести ее в курс дела.

Моя спина выпрямляется, и, словно почувствовав мою нужду, трое Даркхейвенов шагают ей навстречу. – Боги ушли, – объявляет Руэн, обращаясь к лидеру Преступного мира. Ее темные волосы с проседью у корней заплетены сзади в тугую косу, которая покачивается на затылке. Она на добрых несколько дюймов выше меня, но даже ее рост не идет ни в какое сравнение с окружающими нас мужчинами.

– Как? – настаивает она, словно не замечая ветра перемен, который окружает всех нас.

Теос жестом указывает на меня в ответ. – Она заставила их уйти.

Глаза Офелии останавливаются на мне, расширяясь от удивления. – Заставила их уйти? – Она повторяет это слово, каким-то образом заставляя его звучать благоговейно и как вопрос одновременно.

Я киваю. – Они осквернили этот мир, – говорю я. – Они разрушили жизни людей, которые изначально жили здесь, и им пришло время уйти. Им пора было вернуть то, что им не принадлежало.

После моих слов следует ошеломленная тишина, и у Региса, и Офелии челюсти отвисают в синхронном движении от шока. Этого почти достаточно, чтобы рассмешить меня, но, полагаю, для Теоса этого более чем достаточно, потому что он фыркает, нарушая тишину.

– Я знаю, – говорит он, упирая руки в бедра и низко опускает голову. – Я бы тоже в это не поверил, если бы не видел собственными глазами, что она сделала.

Регис пристально смотрит на меня. – Что ты сделала? – спрашивает он, как будто не может до конца поверить в то, что мы им рассказываем.

Я пожимаю плечами, поднимая ладони вверх. – Я открыла путь, чтобы они могли вернуться в свой мир.

– Но это не часть твоих способностей, – заявляет Офелия.

– У нее больше одной способности, – отвечает Руэн на невысказанный вопрос.

Офелия переводит взгляд с меня на него, прежде чем перевести его на мое лицо. – Твой отец? – она догадывается.

Я киваю. – Я знаю, что не все Смертные Боги получают такие же способности как у их родителей, но, думаю, что это так. Способность моего отца называлась разделением, согласно тому что сказали Кэдмон и моя… – Когда я заканчиваю, мне приходится смотреть вниз, глазами проделывая невидимые дыры в дереве у наших ног. – Моя мать.

На мгновение воцаряется тишина, а затем Офелия прочищает горло. – Понятно.

Я поднимаю голову, но она не смотрит на меня. Вместо этого она смотрит мимо нашей маленькой группы на учеников, собравшихся в нескольких ярдах от нас, наблюдающих за нами с любопытством и страхом. Они понятия не имеют, что с ними сейчас происходит. Они привыкли понимать один путь – путь следования воле Богов и вечной жизни под их контролем. Теперь для них открыт весь огромный мир, и для большинства это пугающее осознание.

Когда у вас никогда не было возможности принять решение самостоятельно, и вас внезапно просят все делать самостоятельно, слишком большой выбор может превратиться в ужасающий кошмар.

Мне жаль их, и я знаю, что, несмотря на то, что я всегда мечтала о собственной свободе, я не могу их оставить. Им нужен кто-то, кто помог бы им освоиться в этом мире, научил бы выживать.

– Что теперь будет?

На мгновение я уверена, что мои мысли каким-то образом проявились в окружающем нас воздухе, но этот вопрос был задан не мной, скорее Регисом. Внезапно все взгляды устремляются на меня – даже Офелии. Все смотрят на меня так, словно я держу секреты мира под рукой и только я могу их разгадать. Я обдумываю свои слова, прежде чем заговорить, и хотя они могут звучать отрывисто и пресно, это совсем не так.

– Я не знаю. – Есть так много жизней, которые висят на волоске из-за отсутствия Богов, столько изменений нужно внести в общество, а я не смогу сделать всё. В этот момент я абсолютно честна. Я не имею ни малейшего представления, что нам теперь делать, но одно я знаю точно:

– Нам нужно делать шаг за шагом.

Голова Руэна откидывается назад, а затем опускается. – Я согласен, – заявляет он, глядя на Региса и Офелию. – Я предлагаю погрузить всех на ваши корабли и сначала отправиться на материк. Нам нужно вернуться в Ривьер.

– Почему? – Регис наклоняет голову, оглядываясь на Руэна, на его лице искреннее замешательство. – Боги ушли, вам не обязательно возвращаться туда.

– Нет, – говорит Руэн, – но не им. – Он кивает на собравшуюся толпу Смертных Богов. – Это все, что они знают. Они будут чувствовать себя в большей безопасности в месте, которое они считают своим домом.

– А как насчет тех, что из Пердиции? – Спрашиваю я, поворачиваясь к нему.

Нахмурившись, Руэн поворачивается, чтобы осмотреть тех, кто стоит позади нас. Скрестив руки на груди и расставив ноги на ширине плеч, он похож на генерала, оглядывающего свою армию и не знающего, что сказать. Я прикусываю нижнюю губу, чтобы снова не рассмеяться, особенно когда несколько учеников в начале толпы осторожно отступают назад.

Отходя от Региса и подходя к Руэну, я кладу руку ему на плечо, скользя ею по его руке, когда подхожу к нему сбоку. – Не пугай их слишком сильно, – тихо убеждаю я. – Они только что потеряли своих родителей.

Каликс фыркает. – Их родители были кучкой жадных придурков, которые хотели лишить их жизни, чтобы прожить подольше, – указывает он.

Я бросаю на него свирепый взгляд. – И что? – Я огрызаюсь. – Они оплакивают не реальных людей, а потенциал.

Каликс машет на меня рукой, как бы говоря, что для него это все семантика, и ему было бы насрать не меньше, даже если бы он попытался. Я возвращаю свое внимание к Руэну и обнаруживаю, что его полуночный пристальный взгляд прикован к моему. После освобождения и окончания нашей битвы с Богами он немного вымылся, но на его лице и руке все еще остаются заживающие синяки и порезы. Он остается для меня таким же красивым, каким был в тот день, когда я поняла, что этот истерзанный, задумчивый мужчина был одним из моих – хотя, когда это было, я не могу догадаться.

– Те, кто учится в Пердиции, захотят вернуться в свою собственную Академию, – говорит он.

Над группой воцаряется тишина, и это то, чего я больше всего боялась относительно того, что будет дальше, и истинная причина моего ответа «Я не знаю». Я хочу дать этим людям свободу делать свой собственный выбор, но это также подвергает смертных риску. Смертные Боги прожили всю свою жизнь, получая от смертных то, чего они хотели, из-за иерархии нашего общества, но теперь это ушло, и его место должно занять что-то новое.

– Я заберу их, – объявляет Офелия.

Все головы, находящиеся поблизости, как один поворачиваются к ней. – Что? – Я, должно быть, неправильно ее расслышала.

Она кивает и, уперев руки в бедра, подходит, чтобы встать рядом со мной и Руэном. Ее взгляд устремлен в землю. – Я заберу их обратно в Пердицию, – говорит она. – Преступного Мира больше нет, благодаря моему сыну. Наша штаб-квартира была раскрыта, и мы не можем вернуться.

Я моргаю. Карсел. Я совершенно забыла о Карселе и мертвых солдатах, с которыми он напал на Региса. Повернув голову к другу, я приоткрываю губы, чтобы спросить, когда Офелия отвечает на вопрос еще до того, как слова успевают вырваться наружу.

– Он работал с одним из Совета Богов, – заявляет она. – Чтобы захватить власть над Преступным Миром.

– Захватить власть над Преступным Миром. – Я недоверчиво качаю головой. Боги никогда бы этого не допустили. Должно быть, они использовали его. – Где он сейчас?

Лицо Офелии становится напряженным, а взгляд отстраненным. Отвечает Регис. – Мы проследили его до штаба, – говорит он. – Он пытался выставить солдат, которые были у него в качестве личной стражи, и новых ассасинов.

Я хочу спросить, как бы это сработало, поскольку, по словам Региса ранее, они были ходячими мертвецами – солдатами-трупами без собственной воли. Регис обходит нашу троицу – Офелию, Руэна и меня – и раскачивается взад-вперед на каблуках. – Очевидно, что это никогда бы не сработало.

– Ты знаешь, с каким Богом он работал? – Спрашивает Руэн.

Регис бледнеет, но кивает. – Азаи. – Я закрываю глаза. Конечно. Отец Даркхейвенов был никем иным, если бы не стремился получить то, что хотел. Убить тех, кто был в моем прошлом, чтобы собрать больше информации для Трифона, – это именно то, что он бы сделал.

– Но у него нет способности воскрешать мертвых, – указывает Теос из-за наших спин.

Регис поворачивает голову, оглядываясь на моего золотоволосого Дархейвена. – Нет, но у него были Низшие Боги под его контролем, – отвечает Регис. – Он использовал их в качестве посредников, и потребовалось много охоты, чтобы найти Бога на материке и получить от него информацию. Однако, как только он был убит, мертвых солдат больше не стало.

– Итак, Кэдмон не лгал, – беспечно замечает Руэн, – о том, что смертные способны убивать Богов.

Регис хмурит брови. – Нет, я полагаю, что нет.

Неуверенная, стоит ли мне раскрывать то, что я знаю, я долго смотрю на своего друга. Руэн что-то говорит, и Регис отвечает, прежде чем Теос появляется в поле зрения, его глаза мечутся между нами и толпой. В конце концов, я не высказываю своих подозрений. Сказать Регису, что он, скорее всего, убил кого-то, кто каким-то образом выжил и избежал перекачки силы, не поможет. Осознание того, что он убил кого-то, кто нуждался в помощи больше, чем в убийстве, может причинить ему боль, и теперь с него хватит этого.

– Итак, где сейчас этот Карсел? – Спрашивает Каликс, возвращая меня к текущему разговору. – Вы так и не сказали.

Офелия и Регис обмениваются взглядами. Тайный разговор между Заликой и Нубо перед тем, как Македония спасла меня, всплывает в моей памяти, и я знаю правду еще до того, как кто-либо из них ответит.

– Я убил его, – произнося эти слова, Регис бросает взгляд на деревянные перекладины.

Мое внимание переключается на Офелию, но она не смотрит ни на Региса, ни на меня, пока говорит. – Похоже, Кэдмон раскрыл существование нашей Гильдии в попытке увести Царя Богов от информации о тебе. – Она качает головой и, не глядя на меня, продолжает. – Азаи нашел Карсела и заключил с ним сделку, чтобы избавиться от нынешнего лидера – от меня – и поставить его во главе. Взамен он хотел информацию о твоих способностях и навыках и что-либо еще о тебе. Мой сын планировал раздобыть ему эту информацию, прежде чем убить нас всех. – Она деликатно фыркает, выражая недоверие. – Если бы нас поймали, нас бы пытали независимо от того, смогли бы мы предоставить информацию или нет, поэтому тот факт, что он думал, что оказывает нам такое одолжение, разыгрывая великого предателя, был глупым.

– Ты бы выдала ему именно то, что он пытался скрыть, – думаю я со вздохом.

Офелия поворачивает голову и смотрит на меня, приподнимая изящную бровь. – Ни в коем случае, – отрезает она. – Мои люди и я гораздо более осмотрительны, чем это.

Замешательство и удивление сталкиваются во мне. – Что? – Я изумленно смотрю на нее. – Но ты всегда говорила мне, что одна жизнь не стоит жизней многих.

Закатив глаза, она машет мне рукой в слишком похожей манере, как это делал Каликс. – Может, это и правда, но мы убийцы и воры, – заявляет она. – Даже у нас есть честь, и осознание того, что тебя убьют независимо от того, передашь ты информацию своему врагу или нет, это только делает тебя еще более злобным. Я бы скорее умерла, чем дала бы им хоть что-нибудь против тебя.

Мое сердце замирает в груди. Все это время я предполагала, что Офелия предаст меня в мгновение ока, что я никогда по-настоящему не была частью Преступного Мира, а всего лишь инструментом, который она использовала, чтобы получить то, что хотела. Все эти пытки. Все эти тренировки. Я думала, что она и Преступный Мир были единственными, кто заслуживал такой преданности. Узнать, что она защитила бы меня, что они все защитили бы, даже если бы это означало их смерть… На этот раз, когда я начинаю смеяться, я не пытаюсь подавить его.

Пузырь веселья подступает к моему горлу, и я обнаруживаю, что плачу, когда сгибаюсь пополам, упираясь руками в колени смеясь в захлеб. Смех льется снова и снова, а слезы текут по моему лицу. Я выгибаюсь дугой и прижимаю руки к животу.

Оглядываясь назад, я полагаю, мне не стоит удивляться. В конце концов, я, ребенком, думала, что не заслуживаю преданности или любви. Младшая версия меня, винила себя в исчезновении матери и смерти отца. Однако нынешняя я, теперь знаю правду. Жизнь состоит в том, чтобы оглянуться назад и увидеть реальность, которую ты не можешь увидеть, находясь в эпицентре всего этого.

Когда смех стихает, я ловлю себя на том, что тянусь к руке Руэна, а затем к ближайшему другому Даркхейвену, которой оказывается Каликс. Теос присоединяется к нам, пока я смотрю на море Смертных Богов, все они ждут объявления от одного из нас, чтобы решить их судьбу.

Правда намного больше, чем все, что мы могли бы им сказать. Их судьба зависит от них самих, и мы намерены дать им шанс, которого никогда не дали бы Боги.