Текст книги "У каждого свой путь(СИ).Тетралогия"

Автор книги: Любовь Рябикина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 84 страниц) [доступный отрывок для чтения: 30 страниц]

– Нис, нис…

И замахала рукой, делая вид, что не понимает. Так часто делали афганцы. Он направился к ней и присел на корточки, стараясь разглядеть. В ту же секунду ее рука сцапала мужчину за куртку и притянула к себе. Раздался легкий щелчок и перед носом изумленного белого мужчины показался колпачок гранаты, а с указательного пальца слетела чека. Женщина по-русски прошипела:

– Тихо! Мне терять нечего. Пошли!

Все так же держа побледневшего европейца за куртку, потянула за собой. Он шел, не сводя глаз с гранаты. По носу покатились крупные капли пота. Степанова выволокла европейца из пещеры. На выходе тихонько позвала:

– Садыгов! – Тот сразу вынырнул с левой стороны. Удивленно смотрел на странный наряд и спрятанное под маской лицо. Марина скомандовала: – Полковник, быстро ко второму повороту! Там за камнем спрятано оружие.

– Там пост!

– Уже нет. Забирай все и начинай пробираться по карнизу. Уходи. Я тебя догоню.

Офицер не стал спорить и молча кинулся к повороту. Марина пошла за ним, все так же таща пленника за куртку. Европеец все еще был в ужасе. При свете затухающего дня она увидела, что у него даже глаза побелели от страха. Иностранец на ломаном русском заговорил. Голос заметно дрожал:

– Ты меня убьешь?

– Зачем? Ты еще своим афганским друзьям пригодишься!

Она все так же тащила его за собой, держа перед его носом зажатую в кулаке гранату. Едва скрылись за поворот, коротко врезала в висок мужчины гранатой и сразу же отпустила куртку. Инструктор рухнул. Она вытащила из кармана вторую чеку и вставила ее во взрыватель. Спрятав гранату в карман, деловито связала иностранца, стянув за спиной ноги с руками. Оттащила тело за камень, где пряталась раньше сама. Заткнула рот кляпом из афганского шарфа и направилась к карнизу.

В одном месте карниз был совсем тонким, а сверху нависал гребень скалы. Она нашла расселину. С трудом забила туда парочку “лимонок”. Убедившись, что они не выскочат от рывка, к чеке каждой привязала веревку и начала пробираться по карнизу дальше. Длина веревки была примерно метров шестьдесят. Женщина прошла этот путь, осторожно разматывая тросик и слегка натягивая его. Укрывшись за поворотом, дернула за конец веревки. Взрыв обрушил метра два от карниза и часть нависавшего камня. Восстановлению дорога не подлежала…

Степанова удовлетворенно выглянула из-за скалы. Весьма довольная тронулась дальше. На полковника наткнулась метров через тридцать. Тот стоял и внимательно смотрел в ее сторону. Увидев приближение странного парня, тронулся по карнизу дальше, все вопросы отложив на потом. Через полчаса они стояли на нормальной тропе. Присели отдохнуть. Марина достала из рюкзака банку консервов. Легко вспорола крышку штыком и протянула полковнику вместе с ножом. Садыгов наблюдал за ее действиями. Взял предложенное:

– Кто вы?

– Человек, которого послали вытащить вас. Вы не так плохо выглядите, как я думал.

Полковник пожал плечами:

– Я был нужен живым и здоровым. Собирались перебросить в Пакистан. Думаю, что там со мной перестали бы церемониться. Дорога тяжелая. Нести меня им не хотелось. К тому же американец не разрешал бить меня. Почему вы не взяли его с собой? Фергюссон мог бы многое рассказать о подготовке наемников в Пакистане. Мы часто беседовали.

– Тащить его с собой слишком опасно, а мне приказано доставить вас живым. Значит, этот тип американец?

– Ты убил его?

– Зачем? Выхода из пещеры, кроме этого, не существует. Пусть пока вместе с остальными побудет.

– Они же там помрут от голода!

– Не помрут. Афганцы – дети гор. Они свяжут веревки и спустятся на дно ущелья. Конечно, брести по нагромождению камней не легко, но они знали на что шли, прячась в этой пещере. Выбираться с ущелья они будут по меньшей мере неделю.

– У них есть рация и они наверняка передадут о нашем бегстве ближайшим отрядам.

Марина задумалась, а затем сказала:

– Вот это уже хуже, но навряд ли поблизости есть еще один отряд с наемником и рацией. Разве что в Пакистане. Я здесь обитаю уже больше полугода, но впервые сталкиваюсь с отрядом, в котором есть рация.

Полковник съел ровно половину перловки с мясом и протянул банку ей:

– Спасибо за угощение!

– Доедайте, я есть пока не хочу.

Он догадливо спросил:

– Или не хотите снять маску?..

Степанова усмехнулась не весело:

– И это тоже. У меня приказ – не открывать лица никому.

– Я могу отвернуться – ешьте!

Садыгов повернулся к ней спиной. Марина приподняла край маски снизу и быстрехонько покончила с остатками. Вновь натянула маску:

– Вы отдохнули? Давайте мне один из автоматов и часть боеприпасов…

Он, протягивая ей только автомат, сказал:

– Остальное я понесу сам. У вас и так рюкзак за плечами. Меня зовут Юсуф, а вас?

– Искандер.

Марина повела Садыгова другим путем. Уже ночью спустились в долину и в темноте прошли большую ее часть. Когда начало светать, Степанова огляделась и уверенно зашагала к купе можжевельника на склоне. Уже оттуда осмотрела долину в бинокль. Не обнаружив поблизости человеческого жилья, нашла укромный уголок среди камней и приказала выдохшемуся полковнику:

– Юсуф, ложитесь спать. Через три часа я вас разбужу. Вы посторожите, а я посплю.

Бросила свой спальник. Садыгов не стал возражать. Отказавшись от еды, он забрался внутрь мешка и мгновенно заснул. За время его сна Марина успела умыться, поесть и приготовить еду для полковника. Так же тщательно обследовала в бинокль окрестности. Разбудив мужчину через три часа, улеглась на мешке сверху и уснула, прижав автомат на груди рукой.

Тронулись в дальнейший путь около полудня. Полковник замотал рот и нос афганским шарфом от пыли. Женщина шла первой, зорко оглядываясь по сторонам. Даже изматывающая жара не действовала на нее, в таком сильном напряжении она находилась. Уже на выходе из долины наткнулись на дорогу. В грязи виднелись старые отпечатки от шин. Марина не выходя на колею наклонилась, внимательно разглядывая их. Неожиданно схватила полковника за руку и бегом потянула за собой. Садыгов, не понимая ничего, бежал. Парень вдруг со всей силы толкнул его и полковник грохнулся за камень, обдирая колени и чувствуя, как обжигает руки раскаленный базальт. Искандер упал рядом, зажимая ему рот рукой в перчатке. Прохрипел в ухо:

– Тихо! Духи!

Буквально сразу, к великому удивлению полковника, внизу промчалось человек пятнадцать бородачей в развевающихся одеждах. Они торопились вслед за оборванцем неопределенного вида. Едва они отошли метров на двести, Степанова спросила:

– Полковник, они идут на то место, где мы отдыхали. Вы бродили, чтоб не заснуть?

Садыгов честно признался:

– Бродил. Сходил умываться к ручью.

– Тогда, это точно по наши души! Уходим и быстро!

Пригибаясь за камнями помчалась в гору. Он за ней. На ходу спросил:

– Как ты догадался? Ведь они молча шли и из-за песка топота не было.

– Ветерок донес запах немытых тел.

Они поднялись метров на четыреста. Марина осмотрела долину и протянула бинокль полковнику: духи носились по месту их стоянки, пытаясь найти следы. Затем безошибочно повернули к дороге. Женщина сказала:

– Пока они нас не видят, надо добраться вон до того уступа…

Указала рукой наверх. Метрах в двухстах от них торчала скала довольно странной формы: один ее угол загибался вверх словно крыша у китайской пагоды, образуя природную крышу. Степанова пояснила:

– Оттуда обороняться легко, а в случае чего можно даже наверх забраться.

– Ты откуда знаешь?

– Приходилось бывать в этих местах. Однажды сутки отряд духов держал, пока наши не подоспели. Правда это весной было, а сейчас там словно на сковородке будем…

Они успели незамеченными взобраться на скалу и подползли к самому краю, наблюдая сверху за бородачами. Те столпились у дороги и теперь внизу происходило что-то странное. Моджахеды размахивали руками и оружием, трясли бородами, указывая каждый в свою сторону и что-то объясняя. Духи так и не пришли к единому мнению, так как часть направилась по дороге, а другая часть рассыпалась по склону, стараясь отыскать хоть какой-то след. Здоровенный бородатый афганец долго смотрел наверх скалы в бинокль.

Марина увидела чуть-чуть раньше, как он начал его приподнимать и успела оттащить полковника от края. Сама, через щели в камнях, осторожно наблюдала. Бородач ничего подозрительного не заметил и опустив бинокль, что-то гаркнул. Они двинулись дальше по склону. Женщина из-за дальности расстояния не расслышала, что он говорил. Она дождалась, когда духи скроются из глаз. Затем, вместе с полковником, начала спускаться со скалы. Но едва вступили на землю и вышли на более-менее свободное пространство, раздался крик на афганском. Степановой ничего не оставалось делать, как вновь, схватив полковника за руку рвануть к спасительной скале. Приказав:

– Взбирайтесь, а затем прикройте меня сверху!

Толкнула мужчину к уступам, а сама залегла за камнями, прикрывая его действия. Оказалось, что отряд попросту обманул их. Скрывшись из глаз на время, он вскоре вернулся. Выдал его возвращение тот самый оборванец, который привел отряд к месту их недавней стоянки. Главарь со злости пристрелил его и бросил людей в атаку, но Марина легко отбила ее, скосив одной очередью троих. Остальные залегли и лишь изредка постреливали в ее сторону. Впрочем их пули вреда не причинили.

Минуты через три они начали медленно приближаться. Короткими перебежками двигались от камня к камню. Сверху ударила короткая очередь. Степанова метнулась к уступам и начала быстро карабкаться наверх. Садыгов не давал душманам поднять головы и угробил еще двоих. Марина брякнулась рядом с ним и шепнула:

– Патроны побереги! Стреляй, только если встанут, я сейчас… – Из рюкзака появилась разобранная винтовка, которая через пару минут возни превратилась в целую. Женщина поставила оптику в пазы и улыбнулась: – Вот теперь поговорим!

Полковник оглянулся и вздрогнул:

– Искандер, ты снайпер?

– Во всяком случае, считаюсь! Я владею винтовкой лучше, чем любым другим оружием. Сейчас сниму главаря и пару его нукеров – остальные уйдут.

– Почему ты так уверен?

– Большинство в банде крестьяне. Их силой уводят в отряды, заставляют приносить клятву, а для афганца это много значит. Потеряв главаря, они часто разбегаются.

Степанова подползла к краю и чуть высунула ствол винтовки. Нашла огромную бородатую фигуру. Душман крутился во все стороны, отдавал какие-то распоряжения, махал руками, то и дело наклонялся из стороны в сторону. Она с трудом поймала его в прицел. Подержала мгновение и мягко нажала на курок. Главарь ничком повалился на камень, за которым сидел, не успев даже руками взмахнуть. Остальные, как по команде, исчезли с поля зрения. Стрелять по нукерам не потребовалось, так как раздался крик:

– Шурави! Не, не бум! Не бум!

Следом из-за валуна поднялся худощавый мужчина в халате. Подняв ружье над головой, он начал медленно и не ловко пятиться к дороге. Остальные, увидев, что никто не стреляет по товарищу, сделали тоже самое. Отряд уходил. Только трое нукеров продолжали лежать за камнем, все еще колеблясь и не зная, что делать. Наконец и они не выдержали. Подхватив труп главаря, кинулись вслед за уходившими. Степанова не стала стрелять. Афганцы удалились. Медленно пошли по дороге, затем скрылись за поворотом. Мужчина и женщина слезли со скалы и направились по склону горы наверх, обходя многочисленные встречающиеся валуны и стараясь держаться все время под укрытием.

За сутки раза четыре натыкались на небольшие отряды духов. Успевали укрыться раньше, чем их обнаруживали. Затаивались, пережидали и шли дальше. На поднимавшихся в гору мотострелков они буквально вылетели из-за поворота. Солдаты мгновенно схватились за автоматы и Степановой ничего не оставалось делать, как столкнуть Садыгова с ног и упав на него, прикрыть полковника собой. Две автоматных очереди просвистели над головой. Она заорала первое, что пришло на ум:

– Козлы-ы-ы!!!

Громкий голос, после ее вопля, приказал:

– Прекратить огонь! – И сразу обратился к ним: – Вы целы? Кто такие?

Марина скатилась с мужчины и выматерилась:

– Ё…! Вы что, не можете вначале спросить?

Вперед вышел коренастый капитан, оправдываясь, сказал:

– А черт разберет, кто вы! Оба в афганском наряде…

Садыгов тоже ругался, потирая вновь ободранные колени и локти:

– Черт бы вас побрал, капитан! Не ожидал, что сбежав из плена могу быть убитым своими. В любом случае надо спрашивать!

Капитан подошел к ним. Солдаты столпились поодаль, рассматривая маску и очки. Командир вскинул руку к козырьку фуражки:

– Капитан Гуревич.

Степанова резко ответила:

– Искандер. Это полковник Садыгов. Мне срочно нужна связь!

Ее имя произвело должное впечатление. Офицер извинился и обернулся:

– Демин, неси рацию!

К ним приблизился высокий, худой солдат с лычками ефрейтора. Поставил рацию на камень и вопросительно посмотрел на командира. Тот молчал. Женщина молча забрала “ящик” и приказав:

– Ждать здесь!

Направилась в сторону. Полковник и капитан молча смотрели ей в спину. Москва ответила не сразу. Она долго настраивалась и ловила нужную волну. Голос полковника Бредина ворвался в уши:

– Искандер! Как вы? Мы уже беспокоиться начали.

– Все нормально. Садыгова оставляю с мотострелками капитана Гуревича. Точное место указать не могу, карта не совершенна, этой тропы тут вообще нет.

Удивленный голос спросил:

– Значит, вам удалось?..

– Захвативший его отряд станет прорываться через ущелье, неподалеку от перевала Карамунжон. У него нет выбора. Если можете, направьте туда отряд. Среди моджахедов угнанные насильно крестьяне. В отряде есть американец-инструктор по фамилии Фергюссон.

– Это уже интересно! Благодарю за службу. Полковника Садыгова завтра заберут у мотострелков. Добирайтесь до ближайшей части и дайте знать о себе. Отдыхайте. В дальнейшем получите новые инструкции.

– Служу Советскому Союзу! – Марина отключилась. Покрутила ручки, вернулась к ожидавшему отряду. Посмотрела на Юсуфа и тихо сказала: – Прощайте, полковник. Завтра вас заберут отсюда, а пока идите с отрядом.

Он удивился:

– Искандер, уходите? Почему? Разве вы не должны сопровождать меня до конца?

Марина пожала плечами:

– Такого задания у меня не было. Я должен был вытащить вас живым и довести до ближайшего нашего отряда. Прощайте!

Степанова начала спускаться вниз, с трудом минуя солдат на узенькой тропе. Они чуть сторонились, стараясь разглядеть под очками ее глаза. Раскрасневшиеся от тяжелого подъема, разреженного воздуха и груза за спиной, лица солдат отпечатались в ее памяти.

В Москве в это время шел разговор между двумя полковниками. Бредин повернулся к Горчакову с улыбкой:

– Представляешь, она вытащила Садыгова целым и невредимым! Ну, что будем делать? Докладываем начальству или молча готовим вторую “смертницу”?

Горчаков пожал плечами:

– Конечно, новости впечатляют. Но я бы не стал торопиться. И со второй женщиной тоже не стал бы спешить… – Полковник вздохнул и продолжил: – До меня дошли сведения: инструктора сами жалуются – она пытается их соблазнить! Представляешь, что будет, если мы ее запустим в отряд? Искандер не проявляла интереса к мужчинам и за полгода никто не заподозрил, что она женщина. Эта выдаст себя в первый же рейд, я уверен.

Бредин потер висок:

– И ты только сейчас говоришь мне об этом!

– Сведения дошли до меня вчера. Давид прошла усиленную пятимесячную подготовку, но того результата, что был у Искандера за полтора месяца инструктора так и не добились. По-моему, она просто охотник за приключениями и все ее рассказы сущий бред! Что будем делать с Давидом теперь?

– Отправить в Афганистан, непосредственно в “Альфу”. Командиру негласно дать указания – отправлять в бой наравне с солдатами, прикрытия не давать. Нам ни к чему болтливая баба. Хорошо то, что она не знает об Искандере. Надеюсь, никто не проболтался, что она не первая?

– На этот счет можно не беспокоиться. Инструктора с большим опытом и умеют держать язык за зубами.

– Я собираюсь дать Искандеру отпуск. Все же полгода безвылазно среди мужиков, это срок не малый. Пусть побудет снова женщиной, съездит на родину. А доложить начальству, я считаю, надо! Четверо освобожденных и многие километры пройдены этой женщиной. Ее надо представлять к награде, а как наградишь, если о ней не знают? О второй неудачной попытке говорить не станем. Ну, что, пошли к генерал-лейтенанту…

– Ох и получим мы сейчас по шапке!..

Марина ехала домой. Пассажирский поезд мчал ее мимо городов и деревень. Стояла глухая ночь, но она не спала. Вышла из купе в коридор, отодвинул шторку на окне в сторону и смотрела на мелькавшие мимо огоньки. Часто ощупывала лицо, так как без маски чувствовала себя неуютно. Золотистые волосы, тщательно промытые и расчесанные, за восемь месяцев отросли до плеч. Она думала о том, как ее встретят дома. В Москве, кроме двух десятков писем от родителей, ей вручили три письма от Олега Татарникова. Капитан писал о возвращении Юрия Лозового, о его расспросах о ней, Маринке. Спрашивал, почему не пишет. В третьем письме объяснялся в любви и предлагал замуж. Вскользь Олег упомянул, что Лозовой стал каким-то странным и теперь рвется в Афганистан. Письмо пришло за два месяца до ее прилета в Россию.

Полковник Бредин, накануне отъезда, на собственной машине провез Степанову по магазинам: накупили колбасы, масла, конфет, майонеза и разных гостинцев. В общем всего того, что в маленьких городках давно исчезло с прилавков. За два дня до отъезда генерал-майор Зосимов вызвал ее к себе и вручил орден боевого Красного Знамени. Вечером, вместе с Брединым и Горчаковым, Марина “обмыла” награду в водке. Теперь орден лежал в сейфе начальника, вместе с документами. Подвыпившие полковники с интересом разглядывали ее. Бредин спросил:

– Если хочешь, можешь дослуживать здесь, в Москве. Все-таки Афганистан не парк Горького. Что решаешь? Ответ сейчас нужен…

Степанова твердо ответила:

– Здесь мне делать нечего, а там я пользу принесу. Разрешите вернуться в Афган?

Офицеры переглянулись. Горчаков вздохнул:

– Значит, не навоевалась? Один из инструкторов до сих пор о тебе вспоминает. Следом просился, в пару с тобой хотел. Влюбился парень…

Марина промолчала и разговор сам собой затих.

Около восьми утра она вылезла на знакомой станции. Поставила тяжеленные сумки на платформу и огляделась. Вокруг обнимались люди, шипение поезда и гул людских голосов слились в странную какофонию. Она не сразу заметила родные лица в привокзальной толпе: мать и отец встречали ее. Бестолково бегали по платформе. Маринка вспомнила, что забыла написать в телеграмме номер вагона. Крикнула:

– Мама! Папа! Я здесь!

Они сразу услышали родной голос и кинулись к ней, расталкивая народ. Мать обхватила ее за шею с плачем:

– Доченька!!! Какая же ты худая стала!

Отец обнял их обоих и только в эту минуту Марина заметила на его висках седину. В рыжеватых прокуренных усах тоже виднелись седые волоски. Когда первый порыв прошел. Елена Константиновна и Иван Николаевич подхватили Маринкины сумки:

– На площади машина ждет. Собинов выделил сразу, как только узнал, что ты приезжаешь. Зайти просил, когда отдохнешь.

В родительском доме почти ничего не изменилось. Разве что мебели прибавилось: они перевезли вещи из их с Сашей квартирки. Степанова прошлась по комнатам, дотрагиваясь пальцами до стульев и шкафов. Все было таким родным и знакомым. Родители следили за ней из-за стекла в дверях. Она долго стояла возле трельяжа, разглядывая себя в зеркало, пока не заметила испуганные глаза матери. Обернулась и слегка улыбнулась:

– Ты чего, мам?

– Словно чужая ведешь себя. Свое лицо в зеркале ты девчонкой столько не разглядывала, как сейчас. Мне показалось, что ты забыла его. Марина, ты на улицу в Москве совсем не выходишь?

– С чего ты взяла? Вон вчера за продуктами моталась…

– Ты бледная и волосы не выгоревшие, хотя лето прошло.

Маринка вздрогнула и решила, когда вернется в Москву, поговорить с Брединым, чтоб таких проколов больше не было. Пожала плечами:

– Вообще-то гулять некогда. Вам писала и то через пень-колоду. Работы много.

Отец спросил:

– Ты на радиостанции или просто на телеграфе?

Дочь спокойно ответила:

– На радиостанции.

– Лозовой прибегал. Допытывался, где ты, как? Он тебе не писал? Мы адрес давали.

– От Юрки писем не было, а вот Олег писал. Отвечать было некогда. Ну, ничего, я с ними встречусь, поговорим!

Иван Николаевич вздохнул:

– Не поговоришь. Оба в Афган ушли. Неделю назад проводили.

Марина села на стул у окна. Глупо спросила:

– Как, ушли? И меня не дождались?

– Кто же знал, что ты явишься. Татарников вообще считал, что ты не раньше, чем через год прибудешь.

Мать осторожно спросила:

– На сколько отпустили?

– Две недели пробуду. Поохочусь, на рыбалку схожу, вам помогу.

На самом деле ее отпустили на три недели. Она хотела слетать в Каунас и побывать на могиле мужа. Родителям сообщать о планах не хотела, чтобы не расстраивать. Отец спросил:

– В часть пойдешь?

– Обязательно. – Обернулась и как-то обыденно спросила: – Сына нашего, где похоронили?

Елена Константиновна побледнела. На лбу выступила испарина. Не желая того, всхлипнула:

– С прабабкой положили. Вместе на кладбище сходим, если захочешь.

– Мам, ты извини, я одна схожу. Я помню, где прабабушка похоронена.

– Смотрю, ты так и не переодела кольцо на левую руку…

Марина покачала головой:

– И не переодену. Я всегда его женой буду.

– Не зарекайся, Марина! Ты молоденькая, встретишь! Вокруг, наверняка, молодых ребят хватает…

Степанова вспомнила лица мотострелков в горах и кивнула:

– Хватает! Только я теперь другая…

Отец прервал тягостный разговор, скомандовав:

– Ну-ка, хватит о грустном! Гостью надо за стол сажать, а не баснями кормить!

На столе появилась бутылка красного вина и Марина впервые выпила в присутствии родителей. Заметила их наблюдающие взгляды. Вино подействовало на нее слабо, лишь раскраснелись щеки, а глаза смотрели трезво.

У четы Собиновых за время ее отсутствия появился прехорошенький мальчишка. Сам Петр Леонидович здорово изменился. Он помолодел внешне, похудел и выглядел очень хорошо. Марина застала его возле дома, качающего коляску и что-то напевающего. Он тихонько поздоровался с женщиной и приложив палец к губам, улыбаясь сказал:

– Спит, разбойник! Весь в меня, буйный! Настя пеленки стирает, а я вот во время обеда с ним гуляю.

– Как назвали?

– Сашкой!

Степанова побледнела и с трудом проглотила комок в горле. Подполковник сделал вид, что ничего не заметил, наклонился поближе. Огляделся по сторонам украдкой и выдал:

– Тебя ждали. Будешь крестной матерью у парня!

Сказано это было так, что женщина поняла – отказаться не удастся. Она кивнула:

– Хорошо, буду! Надеюсь, за две недели успеем?

Он приблизил свое лицо к ее:

– Успеем-то успеем! Только надо все это так провернуть, чтоб никто не знал. Влетит мне за крестины по первое число, сама знаешь! Настя настаивает. Не могу я против желания жены идти. А сам в церковь не пойду! Понимаешь?

– Понимаю! Крестным кто будет?

– Не знаю. Не к замполиту же идти, чтоб выбрал!

Степанова расхохоталась тихонько:

– Да уж! Он нам такие крестины устроит, что и чертям в аду тошно станет!

– Вот-вот… И я о том же! Конечно, Алексей понимающий человек, но – все же замполит! Кого предложить можешь?

– Своего приятеля детства – Витю Горева. Устраивает? – Собинов кивнул и она уверенно пообещала: – Я попрошу маму, чтоб завтра в дальнюю церковь съездила и договорилась со священником на ближайшее время. Мне ведь тоже влететь может за крестины.

Собинов расспрашивал ее о службе, о жизни в Москве. Маринка повторила ему легенду, подготовленную полковником Брединым, стараясь говорить, словно раздумывая. Получилось правдоподобно. Разговор незаметно переключился на события, произошедшие в части, за время ее отсутствия. Командир вздохнул:

– Четырех новеньких прислали. Трое в вашей квартире живут. Можешь зайти. Если хочешь, я могу присоединиться.

Марина кивнула и Собинов убежал в дом. Вскоре вышла Настя. Обняла Марину, разглядывая ее похудевшее и постаревшее лицо:

– Какая ты худая стала! Так нельзя, Марина. Ты баба, поправляться надо. Вон, взгляни, как я после родов да от спокойной жизни раздобрела! Сходите, я за Сашкой послежу.

Едва повернули за угол и нос к носу столкнулись с Малых. Павел оторопел, а потом кинулся к ней. Женщина шагнула навстречу не решившемуся обнять парню и сама прижала его к себе. Он спросив, крепко притиснув ее к груди:

– Марина! Откуда ты взялась? Заходи!

– Спасибо, Паш! Но я в свою бывшую… – Посмотрела ему на плечи: – Ого! Да тебя смотрю, поздравить можно с очередным званием? Поздравляю, Паш! Женился?

– Через неделю. Приходи обязательно. Иначе обижусь.

– Буду…

Постучавшись, они вошли в дверь, услышав:

– Входите!

Степанова огляделась в знакомой прихожей и кухне так, словно впервые видит. Поздоровалась с выглянувшими из комнаты двумя ребятами:

– Здравствуйте!

Собинов представил:

– Бывшая хозяйка этой квартиры. Пусть она немного побудет здесь. Не мешайте. Я пойду, Настя с сыном сидит, а ей некогда…

Подполковник выскользнул за дверь. Один из ребят пригласил:

– Проходите…

Она прошла в комнату и остановилась посредине. Не видя ребят, оглядела знакомые стены. Посмотрела в угол, где раньше стояла тахта, а теперь громоздилась металлическая кровать. Подошла и дотронулась до стены, там виднелись следы от гвоздей. Погладила рукой стоявший посредине старый стол. Встала возле угла, где раньше стоял трельяж. Дотронулась до остриженных волос. Тяжело вздохнула. Развернулась и направилась к двери. На мгновение остановилась и повернувшись, посмотрела на ребят:

– Спасибо.

Развернулась и быстро вышла из квартиры. Никто ничего не успел сказать ей в ответ. Ребята переглянулись:

– Значит, это и есть Марина, о которой Татарников говорил…

– Красивая! Не зря Олег так страдал…

Поговорить с Варнавиным в этот день не удалось. В части случилось ЧП и замполит даже на обед не приходил. Собинов, считавшийся «молодым папашей», перевалил все дела на него, но Алексей Михайлович не жаловался. Через Лидию передала, что хотела бы поговорить с ним один на один. Жена замполита попыталась оставить ее пить чай. Степанова отказалась и направилась домой. По дороге передумала. Зашла к Лешке Суханову. Тот как раз сидел и обедал. Подскочил из-за стола:

– Маринка! Вот это номер! Откуда?

Он не решился ее обнять. Женщина сделал это сама. Слегка прижала парня к себе, обратив внимание, что за полгода он вытянулся и возмужал. Смеясь, ответила:

– Сегодня утром приехала. Из части иду. Ты только что из школы?

– Точно. Учителя совсем оборзели: семь уроков сделали! Обедать со мной будешь?

Марина отказалась:

– Да нет, спасибо. Дома так накормили, до сих пор в желудке тяжело. Думаю к Витьку зайти. Не знаешь, дома?

– Дома. Вместе шли со школы. Погоди минутку и я с тобой соберусь. – Через пять минут два старых приятеля шагали к дому Горевых и разговаривали. Лешку тоже интересовала ее служба в армии: – Трудно, Марин?

– По всякому бывает. Первые два месяца трудно было, потом втянулась.

Витька заметил их приближение из окна и выскочил на крыльцо. Этот был более откровенным и сцапав женщину в охапку, прижал к себе:

– Маринка! Как же я рад видеть тебя! Как ты, где, почему на письма не отвечаешь? – Он засыпал ее вопросами. Схватил за руку и потащил в дом: – Пошли, там расскажешь. Мамка дома, тоже рада будет!

Степанова остановилась:

– Погоди! Они на меня не ругаются из-за Николая?

Он развернулся и возмущенно сказал:

– Да чего ты ерунду городишь! Колька сам виноват во всем.

– Где он сейчас?

– В колонии сидит. В последнем письме пишет, что работает в цехе слесарем. Вытачивают какие-то детали. Пошли!

Витька схватил ее за руку и решительно потащил за собой. У Горевых в доме тоже ничего не изменилось за это время. Тетя Маруся искренне обрадовалась ее приходу:

– Марина! Вот уж не думала, что зайдешь. Проходи! Я сейчас чайку поставлю…

Степанова не стала отказываться. Вместе с Горевыми и Лешкой пила чай. Отвечала на вопросы, расспрашивала о жизни в деревне. Предложила Витьке стать крестным у командирского сына. Витек от такого предложения едва не грохнулся на пол и захохотал. Тетя Маруся укоризненно посмотрела на сына:

– Это честью надо считать. Значит, не держат офицеры зла на наше семейство…

Степанова удивилась:

– За что держать-то, теть Марусь? Николай за содеянное расплатится сполна, а вы при чем? Вам и так горя хватает. Командир вас никогда и не винил. Даже Малых относится спокойно. Ну, так что, Вить, станем крестными у Сашки Собинова?

Парень мгновенно посерьезнел:

– Извини, Марин, это они в честь твоего мужа назвали или нет?

Она кивнула:

– Да, в честь Саши…

– Тогда согласен.

Алексей Михайлович Варнавин примчался в дом Ушаковых поздно вечером. С порога гаркнул:

– Маринка! Где прячешься? Просила зайти, вот он я!

Она выскочила из комнатки. Внимательно посмотрела на замполита:

– Алексей Михайлович, здравствуйте!

Он пожал узкую ладонь. Заглянул в лицо и посерьезнел:

– Здравствуй, Марина!

Елена Константиновна попыталась усадить его ужинать, но Варнавин отказался:

– Спасибо за приглашение, но я сыт. Нам с Мариной поговорить надо…

Молодая женщина пригласила:

– Идемте в мою комнатку!

От Варнавина она ничего не стала скрывать. Спокойно рассказала о том, как освободила Лозового. Замполит вздохнул:

– Когда Юрка в часть приехал, он долго меня терзал вопросами, где ты находишься. Он был убежден, что ты в Афгане. Объясни мне, почему он был так уверен в этом?

– Я подарила ему на память обрезанную косу, когда оставила у десантников.

Варнавин устало покачал головой:

– Эх, Маринка, Маринка! Женская твоя душа!.. Уверен, что своими подозрениями Юрий поделился с Татарниковым. Оба начали вдруг писать рапорта с просьбой направить в Афганистан. Я долго сопротивлялся. Тогда они через “мою голову” перескочили и назначения все же добились. Я давно догадывался, что Олег любит тебя, а когда они оба рванули, понял, что и Лозовой не просто приятель. Что будешь делать, если столкнетесь?

– Я Искандер, а не женщина. За восемь месяцев ни один мужчина не догадался, кто я на самом деле. Столкнемся, значит столкнемся! Только я всеми силами этого избегать буду.

Рассказала о награждении орденом. Замполит поздравил с высокой наградой. Еще раз пожал руку:

– Жаль, что нельзя в открытую сказать об этом, но я верю, что однажды придет время и ты пройдешься по улице в кителе, позвякивая медалями и орденами. Я очень верю, Марина, что ты вернешься!

– Спасибо, Алексей Михайлович! Никому не говорите, что я тут вам рассказала.

– Об этом могла бы и не предупреждать. – Рассказала о приближающихся крестинах, заранее взяв слово о молчании. Варнавин ухмыльнулся: – Ай да, Петя! Довела его Настя до церкви! Крестите! Сделаю вид, что не догадываюсь, но на крестинах появлюсь обязательно! Выпить охота! Да и любопытно посмотреть, как Собинов выкручиваться будет!