Текст книги "У каждого свой путь(СИ).Тетралогия"

Автор книги: Любовь Рябикина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 84 страниц) [доступный отрывок для чтения: 30 страниц]

Штурм крепости был назначен на следующее утро. Разговор с генералом заставил Степанову задуматься. Сидеть впустую еще неделю или две не хотелось. Немного подумав, разыскала в суматохе командира мотострелков и доложила:

– Я Ясон.

Полковник опухшими от бессонных ночей глазами взглянул в замотанное батистом лицо и не сразу сообразил, кто она. Спросил:

– Что вы хотите?

– Завтра идти с вашими пацанами на штурм.

Он махнул рукой и отвернулся:

– Дело ваше…

Уже в темноте она нашла себе место для спанья. Это были густые кусты на склоне. Раскинула спальник и улеглась на него. Ночь стояла теплая и звездная. Марине неожиданно вспомнился Силаев и та, теперь такая далекая, ночь. Она вспоминала его руки и губы, серые строгие глаза. Из глубины души поднималась настоящая буря. Так захотелось вновь почувствовать его на плечах. Степанова заставила себя успокоиться. Посмотрела на звезды и неожиданно принялась молиться. Слова шли из самой ее души: “Господи, если ты есть, помоги ему! Пусть он забудет меня и будет счастлив. Чтоб жена любила его. Помоги ему, Господи!”. С этими мыслями она и заснула.

В эту ночь Усама бен Ладен по Интернету отправлял своим агентам, проживающим в разных странах, новый приказ:

– Истинные мусульмане должны устраиваться на работу в крупные компании и фирмы тех стран, где они проживают. Агенты и эмиссары должны помогать им продвигаться на руководящие должности.

Бен Ладен все основательнее готовился к джихаду, войне против неверных. Одновременно, в качестве полевого командира, принял участие в нескольких крупных военных сражениях и в сотнях мелких стычек с народной армией Афганистана и с советскими войсками. Яростно сражался за Джелалабад. Вокруг него начало концентрироваться все больше арабов, умеющих профессионально сражаться и фанатично преданных исламу.

Мотострелки поднялись в четыре часа утра. Рассвет еще только занимался, в горах было прохладно. Марина зябко передернула плечами, выбираясь из спальника. Сразу же натянула на себя бушлат. Пока никто не видит, привела себя в порядок и даже успела умыться. Натянув маску подошла к солдатам. Кое-кто вздрогнул при ее появлении, но большинство уже с вечера знало, что среди них будет разведчик и не обратили особого внимания.

Многие из солдат как спали, так и вылезли из бронетранспортеров в бушлатах. Старший лейтенант Кошка собрал роту перед готовой отправиться в путь колонной машин. Марина заметила, что лицо его выглядело сдержанно-сосредоточенным и усталым. Похоже, что он почти не отдыхал ночью. Мотострелкам предстояло захватить крепость к восьми утра, а потом, вместе с афганскими подразделениями, провести зачистку садов от душманов. В пойменной долине, такой мирной на вид, располагались целые скопления банд. Кошка с минуту разглядывал роту. Тихо сказал напоследок, но услышали все:

– Главная задача, чтобы все вы живыми вернулись из боя. Напрасно не рисковать. Лучше выпустить десяток духов из кольца, чем лишиться хоть одного из вас…

Степанова полностью согласилась в душе с его словами. Через минуту артдивизион начал огневую подготовку. Реактивные снаряды проносились над головами с воем и временами залпы заглушали голос старшего лейтенанта, который продолжал говорить. После нескольких залпов в крепостной стене образовалась брешь. Через нее мотострелки должны были проникнуть в крепость. Батареи продолжали вести огонь. Оглушительный грохот отчетливо доходил до застывшей колонны. Эхо несло его над окрестностями, многократно повторяя и усиливая. Над крепостью вздымались черные клубы дыма и пыли. Временами вверх вздымались языки пламени. Артподготовка закончилась и с воздуха начали атаку вертолеты. Реактивные снаряды, с характерным шуршанием, вызывали новые вспышки в крепости. Они, казалось, должны были окончательно уничтожить все живое, что могло оставаться…

Марина внимательно глядела на крепость в бинокль. Несмотря на разрывы и пыль, она не заметила шевеления. Раздалась команда:

– По машинам! Вперед!

Женщина прыгнула в темное гудящее нутро БТРа и мотострелки двинулись на штурм. Бронетранспортер подъехал под стену вплотную. Механик-водитель оказался умницей и прижался к бреши. Один за другим солдаты выбирались из люков и прыгали в дымящуюся брешь. Степанова тоже кинулась туда…

Пустота и ни единого трупа, ни единого стона. Ей сразу стало ясно: душманы оставили крепость или ночью или до того, как начался обстрел. Она бросилась по лестнице в подвальные помещения: в трех каменных мешках лежали трупы. Женщина внимательно осмотрела всех: это были афганцы. В большинстве своем афганские военнослужащие, но нашлись и крестьяне. Ни одного белого мужчины среди них не оказалось. Несчастных расстреляли из пулеметов совсем недавно, тела еще были теплыми.

За пять минут она обошла все помещения наверху – никого. Все подобные крепости строились фактически одинаково и расположение комнат ничуть не менялось. Выскочив из крепости уже с другой стороны, она оглядела панораму боя. Советские войска медленно входили в долину. За каждый метр приходилось сражаться. Отовсюду гремели выстрелы и взрывы. Где-то у реки гремел ожесточенный бой. Поправив автомат, кинулась следом за мотострелками в долину.

Между заболоченным лугом возле самого берега и обрывистыми склонами плато раскинулся сад, в котором росли невысокие деревья с непривычно красными плодами. Это был гранат. Зрелые круглые плоды показались Маринке елочными игрушками. Множество их валялось под ногами, их сорвало очередями и взрывами. Теплый ветер ласково шевелил листочки деревьев.

Вскоре она догнала ребят. Солдаты растянулись цепью с дистанцией в 3–5 метров и двигались вперед. Она влилась в эту шеренгу. Они немножко потеснились, покосившись на ее маску. Каждую секунду можно было ждать появления врага. Большинство парней оказались первогодками и Маринка представляла, как им страшно сейчас. Ей и самой, несмотря на долгое пребывание здесь, было не по себе. И вообще, она впервые шла в атаку! Но она уже видела кровь и смерть. Могла постоять за себя и знала привычки духов. Пули не раз свистели над ее головой и этим женщину было не напугать.

Для этих ребят все было впервые. Первый бой, первые выстрелы, первая атака… Она заметила кучку из четверых автоматчиков и искоса взглянула в лица: на них застыла целая гамма чувств – страх, возбуждение, тревога и ожидание опасности. Они показались ей похожими на потерпевших кораблекрушение и попавших на необитаемый остров. Этакие Робинзоны Крузо с автоматами.

Впереди и сбоку слышались частые выстрелы. Степанова быстро поняла, что в саду обстановка намного серьезнее, чем кажется. Внезапно справа из-за густого кустарника возникла, словно призрак, фигура в белой чалме и характерных для афганцев широких светлых шароварах. На темную рубашку, подпоясанную кушаком, была наброшена суконная безрукавка. Первогодки замерли от неожиданности, превратившись в статуи. Будь душман поопытнее, он бы легко перестрелял всех. Но видно афганец или был таким же необстреляным, как и солдаты или просто растерялся. Марина вскинула автомат и нажала на спусковой крючок. Руки сделали это сами, помимо ее воли. Это была привычка реагировать мгновенно. Душман поднял свое оружие, английскую винтовку старого образца, одновременно с ней.

Их разделяло не более семи метров, выстрелы раздались одновременно. Одинокая пуля пропела возле виска Степановой, а бандит, согнувшись пополам, упал от ее очереди на траву и корчился там несколько секунд. Винтовка с грохотом ударилась в камень. Солдаты подошли к ней поближе и теперь старались не отходить, сразу почуяв в Марине бывалого вояку. Она вздохнула, а в голове пронеслось: “Ну, вот, еще и за пацанов отвечай…”.

Возглавив группу, она продолжила медленно продвигаться вперед. Теперь ей приходилось отвечать не только за себя. Пацаны таращили глаза, ничего практически не видя, тогда как для нее каждый раздавшийся неподалеку выстрел и разрыв гранаты, значили многое. Степанова понимала: их научили стрелять, но не дали навыков выживания. Фактически, эти мальчики были “пушечным мясом”. Через несколько шагов между деревьями, но уже в другом месте возникла фигура второго душмана.

Один из солдат на этот раз не растерялся и дал очередь из ручного пулемета, дух ответил. Оба промахнулись, хотя расстояние было не велико. Остальные солдаты и Марина в этот момент попрятались за деревьями и в траве. Все происходило быстро, буквально в доли секунды. Инстинктивно солдат стрелял не с пояса, а с плеча, не столько прицеливаясь, сколько прикрываясь оружием. Дух попросту удрал от неопытного стрелка, скрывшись за деревьями. Марина встала и одобрительно кивнула виновато глядевшему на нее парню:

– Не теряйся! И не стесняйся, что промазал. Главное, отогнал и остался цел…

Они прошли по саду около ста метров и начали огибать заросли кустарника, примыкавшие к каменистому склону плато. Со всех сторон гремел бой, а здесь было подозрительно тихо. Марине это не понравилось, хотя парни заметно приободрились. Она остановила солдат и шепотом приказала двоим:

– Обойдите этот куст с той стороны, чтобы нам не ударили в спину.

И сама с трудом услышала себя в грохоте разрыва совсем рядом. Парни побледнели, но отказаться не посмели и торопливо исчезли за кустарником. За Мариной неотступно следовали еще двое солдат-мотострелков. Оба до этого ни разу не выстрелили. Бледные перепуганные лица покрылись бисеринками пота. У одного сквозь бледную кожу ярко проступили веснушки. Они казались нарисованными яркой рыже-коричневой краской.

Подойдя к зарослям, обнаружили за ним узкий, искусно вырытый арык. По каменистому руслу протекала довольно прозрачная вода. Сразу заметить его было невозможно, стенами служили густой ряд кустарника и склон горы. Этот странный зеленый коридор словно манил: пройди по мне! Канава скрывалась впереди, за выступом. Арык огибал гору. Маринка прыгнула в воду, она оказалась холодной. Ноги скрылись почти до колена. Со всех сторон трещали выстрелы и она не боялась теперь, что ее услышат. Крикнула солдатам:

– Прикройте мне спину. Идите метрах в трех сзади и почаще оглядывайтесь!

Брести по колено в воде было довольно трудно, к тому же у арыка имелось течение. Она обогнула выступ и едва не нарвалась на засаду. В небольшой темной пещере, откуда выбегал ручей, находилась группа бандитов. Из пещеры в сторону Марины был направлен крупнокалиберный пулемет. Женщина нырнула за кустарник, успев оценить обстановку. Солдаты мигом остановились и замерли. Степанова осторожно отвела пальцем листву.

Залегший за пулеметом душман отвернулся к своим и что-то говорил. Не теряя времени и понимая, что это единственный шанс напасть внезапно, женщина выскочила из воды и дала длинную очередь. Духи от вида неизвестно откуда взявшейся фигуры в маске застыли. С такого короткого расстояния Марина промазать не могла – жуткие предсмертные крики были доказательством. Один из солдат, продолжавших тенями следовать за Степановой, оставался стоять по колено в воде. Его бледное лицо в бисере холодного пота находилось совсем близко от женщины. Марина видела застывшие глаза. Он яростно добивал тех, кто оставался живым в пещере. Она расслышала, как он бормотал сквозь стиснутые зубы:

– Сволочи, сволочи!

Несколько мгновений Степанова не могла отвести от него глаз, настолько поразил ее вид солдата, который только что трясся от испуга. Заметив, что парень в маске глядит на него, мотострелок отступил в проем и скрылся в лощине сада, словно испугавшись, что незнакомец разозлится. Второй бросился за приятелем по инерции. Маринка посмотрела им вслед, а затем бросилась к пещере, решив осмотреть ее на наличие духов. Вбежала и вздрогнула: на нее в душманской одежде несся Николай Горев. Заметив фигуру в советской военной форме он начал поднимать автомат. Женщина радостно крикнула:

– Колька, наконец-то! А я тебя по всему Афганистану искала…

Он опустил автомат и остановился услышав знакомый голос. Степанова стащила маску, глядя на старого приятеля, но он не кинулся к ней с протянутыми руками. Да и выглядел далеко не изможденным. Она замерла, поравнявшись. Парень глухо сказал, пряча взгляд:

– Нечего меня искать! Я не собираюсь возвращаться в Союз и принял ислам. Разве тебе твои начальнички ничего не сказали? Передай родителям вот это письмо…

Он всунул ей в ладонь свернутый листок, оттолкнул Маринку в сторону и скрылся за кустами. Растерянная женщина даже не успела ничего предпринять. Она минуты две собиралась с мыслями, стоя посреди пещеры с раскинутыми для объятия руками. Руки упали словно плети, когда до сознания дошел смысл слов Горева. Выскочила было следом и едва не получила очередь в грудь. Человек двадцать духов неслись к пещере со всех ног. Белые одежды развевались от быстрого бега. Они стреляли на ходу.

Степанова успела упасть за каменный бруствер возле молчавшего душманского пулемета. Оттолкнула труп дохлого духа в сторону. Дала яростную длинную очередь по атакующим ее бандитам. Порадовалась выгодной позиции. Духи, поняв, что пещера занята, бросились назад. Марина огляделась. Рядом с ее локтем валялся шприц с небольшим количеством крови внутри и крошечный пустой пакетик с белым налетом на стенках. Чуть поодаль валялся еще один и еще.

Она сообразила – подобное укрытие может оказаться для нее ловушкой, если духи подтащат гранатомет. В срочном порядке, прихватив пулемет и пару обойм, выбралась наружу. Коротким броском добралась до кустарника. Метров двести неслась стрелой под его прикрытием, стараясь не высовываться из-за зеленой стены. Укрылась на пригорке за редким кустом. Отсюда был прекрасный обзор. Виден темнел ощеренный рот пещеры. Почти в том самом месте, где она находилась пару минут назад, один за другим прогремели два взрыва. У женщины по спине пробежали мурашки.

Она порадовалась, что ушла. И тут же подумала о парнях, которых отправила в другую сторону. Они исчезли. Сколько она не осматривалась, мотострелков нигде не было видно. Вообще вокруг не оказалось никого. С новой силой заговорили в саду автоматы и пулеметы. Всего метрах в трехстах шел бой, который с каждой минутой становился все более жарким, а рядом с ней стояла тишина. Сверху ей было видно очень многое. В саду все смешалось в невообразимый хаос и не понять, где находятся душманы, а где наши. Между деревьев мелькали белые чалмы и солдатские афганки вперемешку. Это было уже слишком!

Марина заметила хорошее укрытие и скатился вниз за глиняную кладку возле арыка. Под кустарником натолкнулась на труп душмана в чалме и цветном халате, с окровавленным лицом и оскаленными зубами. В метре валялся еще один, уткнувшийся в кустарник лицом. Степанова поглядела вперед. В ручье, вниз лицом, лежал наш солдат. Степанова бросилась к нему и повернула за плечо. Это был один из тех, что шел вместе с ней. Обе его ноги были изрешечены осколками, кровавое пятно расползалось по плечу на куртке. Он был жив. Открыл глаза и тихо прошептал:

– Пить, пить…

Хотя был мокрым более чем до половины. Степанова оттащила его за кладку. Прислонив спиной к ней, выдернула из кармана припасенные бинты и принялась перевязывать. Голос парня звучал глухо и странно, точно в бреду, хотя он был в сознании. Она поняла, что это шок. Ее поразили открытые неподвижные глаза парня.

– Потерпи, сынок!

Выдернула из аптечки шприц с противостолбнячной сывороткой и прямо через брюки всадила ему в бедро. Он даже не почувствовал укола. По-прежнему смотрел ей в лицо. Отбросив ненужный тюбик, напоила из фляжки. Солдат немного пришел в себя. По-видимому узнав Марину, прошептал:

– Вы меня не бросайте! Пожалуйста!

Она вздохнула:

– Я своих не бросаю…

Хотя от всего происходящего стало жутко. Она огляделась по сторонам и обнаружила не замеченного ранее второго автоматчика. Он лежал без признаков жизни, раскинув руки по траве, словно бы спал. Все тело было изрешечено осколками. На одежде не было ни одного клочка, который не пропитался бы кровью. Неподалеку валялись четыре душмана. Одного взгляда на них хватило Марине, чтобы понять – все мертвы. У одного не было половины задранного кверху лица, у второго в груди зияла дыра, третьего явно положили автоматной очередью, а у четвертого не оказалось ног. Маринке подобного еще не доводилось видеть за все время странствий, хотя в боях она бывала неоднократно. Женщина повернулась к раненому, решая, что делать с ним.

Бой гремел со всех сторон, лишь у них стояло затишье. Степанова всем сердцем почувствовала, что это ненадолго. Подхватив парня подмышками, она потащила его наверх. Отступив к зарослям кустарника метров на триста и напряженно оглядывая сад сверху, услышала голоса, переговаривавшиеся наверху по-русски. Крикнула:

– Мужики, здесь раненый! Мне нужна помощь!

Чей-то голос ответил:

– Поднимайся сюда, здесь все наши!

Степанова разозлилась. Выматерившись, она рявкнула:

– Сюда, я сказал! Парня выносить надо, пока духи не наткнулись, мать вашу за ногу!

Сверху послышались невнятные голоса. В ожидании подмоги, Марина, на всякий случай, поискала глазами более удобную позицию, чем та, где находились они с солдатом. Прозрачный кустарник не подходил для укрытия. Парень смотрел на ее маску с благодарностью. Он даже не стонал, хотя на кончике носа висела крупная капля то ли слез, то ли пота.

Никакого шевеления наверху не происходило и Маринке показалось, что о ней забыли. Женщину охватило нехорошее предчувствие. Она приподнялась из-за куста, чтобы осмотреться и… нос к носу столкнулась с бандитами. Три фигуры в чалмах и с пистолетами в руках пробирались по другой стороне кустарника, ежесекундно останавливаясь и прислушиваясь к шуму боя. Не подозревая присутствия еще кого-либо, они явно намеревались незаметно ускользнуть из сада, ставшего для них ловушкой. Неожиданное появление лица в маске, да еще и в шаге от себя, оказало на них ошеломляющее действие: вскинув пистолеты, они беспорядочно выстрелили. В Маринку они промахнулись с метрового расстояния. Она даже испугаться не успела. Женщина подняла пулемет. Однако, когда нажала на курок, выстрелов не последовало. Обойма была пуста…

Духи тоже не стреляли, видимо патронов у них больше не осталось. Степанова увидела три страшно перепуганных лица, сквозь смуглую кожу проглядывала синева. Бороды заметно тряслись. Темные глаза, не мигая, следили за стволом ее пулемета. Не придумав ничего лучше она взяла и вновь присела за кустами, чтобы вставить новую обойму. Душманы, пораженные странными и безмолвными маневрами, тоже присели с другой стороны и не теряя времени, бросились бежать на четвереньках вниз. Это было что-то!

Широченные шаровары цеплялись за кусты и они вскрикивали почти каждую секунду, думая, что их хватают чьи-то руки. В ладони впивались сучья и камни, но мужчины продолжали бежать на четвереньках. Двое молоденьких солдат-автоматчиков в это время короткими перебежками поднимались наверх. Они растерянно прижались к кустарникам, пропуская их мимо себя и не решаясь выстрелить по странным фигурам. Проводили взглядами, пока духи не скрылись за кустами. Переглянулись и пошли дальше, часто оглядываясь.

Когда Степанова зарядила новую обойму, с другой стороны куста уже никого не было, лишь валялись три пистолета. Она разозлилась на тех, кто засел наверху и до сих пор не пришел к ней на помощь:

– Эй, черт бы вас побрал! Будет кто-нибудь здесь или нет?

– Сейчас! Сейчас, идем! – ответили с горы.

Вскоре действительно послышалось шуршание травы и чьи-то шаги. К ней подобрались двое рядовых и ефрейтор. Снизу поднялись еще два растерянных солдатика. Обрадовано сказали:

– А мы вас ищем! Мимо нас каких-то три чокнутых афганца проскакали на коленках. Совсем ошалевших…

Она узнала обоих. Те, что спустились сверху, увидев маску, вздрогнули. Бледные лица выражали такую растерянность, что Маринка усмехнулась:

– Где командир?

Пряча глаза в сторону, ей ответил рыжий ефрейтор:

– Не знаем. Наверху нас восемь человек собралось. Сейчас они подойдут.

– Почему не спустились раньше? – спросила Степанова. Рыжий виновато пожал плечами и ничего не ответил.

Сверху спустилось пятеро молоденьких солдат. Попадали на камни, испуганно озираясь вокруг. Один был с санитарной сумкой на боку – санинструктор. Этот парень уселся на острый камень, не обратив внимания на шилообразную вершинку. Дрожащими пальцами достал папиросу и долго курил, не в силах подойти к раненому. По серому лицу было видно, что он сейчас никого не видит и не слышит. Марина хлопнула его по плечу:

– Не трясись, я его уже перевязал. Ты в первый раз попал в бой? – Он кивнул и едва не расплакался. Женщина с силой потрясла его за плечо, стараясь привести в себя: – Где санчасть располагается, помнишь?

Санинструктор с трудом взял себя в руки. Взглянул ей в лицо уже более осмысленно и указал ладонью влево:

– Где-то там были…

Степанова скомандовала:

– Раненого на плащ-палатку и пошли!

Солдаты безоговорочно подчинились. Санчасть действительно оказалась там, куда указывал этот нелепый перепуганный парень. Увидев, что несут раненого, подбежало двое санитаров и забрали его. Марина собралась вернуться в сад и скомандовала:

– Отделение, за мной!

И вдруг услышала, что кто-то выкрикивает ее позывной во весь голос:

– Ясон! Ясон!..

Запыхавшийся, весь в пыли, десантник разыскивал ее. Степанова подошла:

– Я Ясон. Чего тебе?

– Наш командир умирает и зовет тебя. Пошли быстрее!

В груди у Марины что-то защемило. Она бежала за десантником к стоявшему у санбата БТРу. Мотострелки растерянно смотрели ей вслед. Только сейчас до них дошло, кто находился с ними рядом. О Ясоне слышали все. Солдаты покрутили головами, не зная, что предпринять, а затем отправились искать своих. Десантник и женщина вскочили на броню и машина рванула с места. Механик-водитель не сбавлял скорости. Трясло так, что казалось сердце выскочит. Обогнули излучину реки и выехали на самый край плато. Остановились как раз напротив второй пещеры, скрытой густой растительностью на склоне горы.

Здесь попало в засаду немало советских солдат. Тут и там на траве виднелась кровь. Сейчас вокруг лежало множество мертвых тел. Раненых уже унесли. Возле кустарника столпились десантники. Провожатый кинулся туда. Маринка следом. Протолкалась сквозь толпу и… упала на колени, сдирая маску. Десантники застыли от вида женского лица. Такого оборота никто не мог предположить.

На плащ-палатке лежал Олег Татарников. Прямо поверх куртки его перебинтовали, но и бинты и куртка на груди уже сплошь пропиталась кровью. При каждом вздохе и выдохе она пузырилась на ранах и на губах. Он был в сознании. Увидев Марину, прошептал:

– Ну вот и все, Искандер, теперь и умирать могу…

Она, не отрывая глаз от бледного лица друга, заплакала, торопливо шепча:

– Ты будешь жить, вот увидишь! Врачи спасут!.. – Обернулась к парням заплаканным лицом: – Что же вы его в санчасть не несете?..

Хотела приказать, но Олег собрал оставшиеся силы, схватил рукой за кисть и заставил повернуться к нему. Прохрипел:

– Мне никто не поможет, ты же знаешь и сама. Я всю жизнь любил только тебя. И с самого начала знал, что ты здесь. Поцелуй меня, Марина…

Она задыхалась от слез, но наклонилась и прижалась к окровавленным губам. Они были холодными, но чуть шевельнулись в ответ. Его рука легла на затылок и вдруг упала…

Женщина удивленно посмотрела на Татарникова. До сознания медленно дошла страшная правда. Прижав к себе тело мужчины она дико закричала:

– Не-е-ет!!! Олег, не-е-ет!

Степанова рыдала никого и ничего вокруг не замечая. Только сейчас она вдруг обратила внимание, что волосы у Олега мягкие, несмотря на то, что торчат вверх и на плечах у него погоны подполковника, а на груди колодки от орденов и медалей. Ее куртка на груди пропиталась его кровью, но она ничего не чувствовала, продолжая сжимать его в объятиях. Целовала его мертвое лицо, смывая с него кровь слезами.

Десантники молча застыли вокруг. Они ждали, когда женщина выплачется, чтобы унести командира к выстраивавшимся в колонну БТРам. Марина плакала долго, пока слез казалось совсем не осталось. Тяжело вздохнула и подняла голову. Опухшими глазами обвела застывших вокруг парней, так и не положив на землю холодеющее тело:

– Как это случилось?

Высокий красивый парень с погонами сержанта ответил тихо:

– Все уже закончилось, когда Олег Анатольевич решил еще раз в пещеру заглянуть. Один из раненых духов очнулся в этот момент. Захохотал почему-то и из пулемета… Да вон он валяется…

– Давно Олег воюет в Афганистане?

– Два года практически без перерывов.

Степанова медленно опустила мертвое тело на плащ-палатку. Долго вглядывалась в лицо офицера. Оно было светло и спокойно, на губах застыла улыбка. С трудом встала на ноги и перехватив автомат за приклад, медленно подошла к душману. Узнала и подняв лицо к небу, прошептала:

– Касем! Сволочь! Его-то за что? Ведь я тебя прищучила… Я, а не он!

Ближайшие десантники услышали. Не видя ничего из-за слез она шагала в сторону долины и сада. Сержант догнал ее, протянул забытую маску. Степанова не сразу поняла, что он тычет ей в руки. Подняла лицо, смотрела ему в глаза и не видела. Машинально забрала маску. Отправилась дальше. Она и сама не знала, куда направляется, ей просто никого не хотелось видеть…

Сержант задумчиво посмотрел вслед, а потом направил за ней трех солдат. Приказав:

– Присмотрите за ней. А то она сейчас в таком состоянии, что ничего не видит и не понимает…

Парни шли поодаль, внимательно осматривая местность. Женщина, качаясь во все стороны, словно пьяная, брела впереди, опустив автомат к земле. Дошла до сада и вдруг упала среди деревьев. Десантники вначале думали, что по ней выстрелили, настолько резко она повалилась. Озираясь по сторонам, пригнулись и кинулись к ней. Метрах в трех остановились и повернули назад: она снова рыдала в голос, уткнувшись лицом в густую траву…

Вечером войска расположились лагерем на обширной горной равнине, где кроме верблюжьей колючки ничего не росло. Сад остался сбоку. Вертолеты доставили горячее питание и почту. Степанова находилась в расположении десантников. Ребята попытались заставить ее поесть, но ничего не добились. Женщина прислонилась к колесу БТРа, опустила голову так, что свисавшие волосы прикрыли лицо и застыв в таком положении, просидела весь вечер и всю ночь. Куртка впереди превратилась в колчугу из-за высохшей крови, но она не замечала.

Гибель Татарникова больно ударила по сердцу. Марина мысленно выругала себя, что за два года даже не поинтересовалась, где находятся они оба: Юрий и Олег. Наплевав на запреты начальников, на другой день она написала письмо Юрию. Рассказала о гибели Олега и попросила ответить. Отдала конверт сержанту и попросила:

– Напиши адрес, пожалуйста. У меня руки трясутся…

Только через сутки она вспомнила о письме Николая Горева и короткой встрече в пещере. Решительно развернула помятый листок и прочла:

– “Дорогие мои папа и мама! Если можете, простите, что долго не сообщал о себе. В Союз возвращаться я не собираюсь. Мне там делать нечего. Вместе с моими братьями-мусульманами я воюю и буду воевать дальше за свободу Афганистана против неверных. Я понял, что заблуждался отправляясь сюда. Думал, что несу мир, а сам помогал неверным убивать праведников. Теперь мой бог – Аллах, я принял ислам всем сердцем. Забудьте обо мне, теперь мое имя Ахмад”.

Степанова хотела смять этот клочок, но потом подумала о родителях Горева и не стала. Аккуратно свернув, спрятала во внутренний карман куртки, решив передать, когда вернется. Теперь стало ясно – Бредин и Горчаков щадили ее и не сообщили о предательстве Кольки, хотя знали об этом.