Текст книги "У каждого свой путь(СИ).Тетралогия"

Автор книги: Любовь Рябикина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 84 страниц) [доступный отрывок для чтения: 30 страниц]

– Я когда-нибудь тебя еще увижу?

– Вряд ли. Мы не останавливаемся подолгу нигде.

– Написать тебе можно?

– У нас нет адреса. Если так уж хочешь, можешь оставлять весточки для меня у командиров частей всюду, где побываешь. Может и дойдет твоя записка до меня. Так и пиши “Искандеру”, больше ничего не добавляй.

– Ты ответишь?

– Нет. Не имею права. Почему ты хочешь писать мне?

Она вышла из палатки, поправляя бронежилет. Посмотрела на него сквозь очки. Он отложил в сторону куртку. Посмотрел на свою работу. Вполне довольный сделанным, бросил куртку на кровать. Пожал широкими плечами:

– Не знаю. Просто к тебе меня что-то притягивает. Мне нравится с тобой говорить. Ощущение, словно со старым другом общаюсь.

Марина невольно покраснела и порадовалась, что в маске. Сказала, чуть помедлив:

– Спасибо. Если хочешь, пиши. Я буду спрашивать в частях.

– Какие планы на сегодня?

– Собираюсь к десантникам заглянуть. У них там пара таджиков служат, надо взять несколько уроков фарси.

– Это что, по-ихнему будешь говорить?

– Говорить навряд ли, но хотя бы частично понимать, о чем говорят.

– Это сложно, я раза два пробовал – язык сломаешь! Кстати, а зачем тебе десантники? У меня среди танкистов есть таджик. По-русски говорит хорошо. Умный парень. Если хочешь, прикомандирую его к тебе на несколько дней.

– Предложение, конечно, замечательное! Как же подготовка танков к длительному маршу?

– Да готовы мы уже, готовы! Что-то начальство мудрит. Мы бы на следующий день тронулись, если бы отпустили. Ребята со скуки бесятся. Я ведь не танкист, а артиллерист, как ты понимаешь. Должен был минометным расчетом командовать, а прикомандировали колонны водить…

– Тогда принимаю твое предложение!

– Может, в город сходим? Десантники собираются, ну и мы могли бы прогуляться.

– Мне же нельзя светиться!

Силаев сделал вид, что задумался, затем предложил:

– Давай мы тебя в женщину переоденем? Паранджа у них черная, длинная и глухая. Даже очки одевать не потребуется.

Марина заколебалась. Соблазн был велик. Она махнула рукой:

– Не плохо бы! Только где эту чадру с женской одеждой найти?

– Будет! Это я тебе, как офицер говорю! Главное, твое согласие получить.

– Согласен, но потом смеяться и подшучивать не советую. Предупреди остальных. Я не посмотрю, что десантники. Когда выходят?

– В десять собирались. Считай, что договорились. Сейчас у медсестер шмотки бабьи заберу и пойдем.

Марина вздрогнула:

– Откуда они у них?

– В город ходят для безопасности. Местные мужики не пристают и даже внимания не обращают, когда подобный тюфяк по улице шастает.

– Почему “тюфяк”?

– Квадратные, как есть! Кстати, тебе бы походку надо сменить к этой одежонке.

– Это как еще, сменить?

– Они здесь плавно ходят, мелкими шажочками. Ручонки под паранджу прячут. Вот так… – Капитан попробовал показать. Сложив сильные руки на животе, опустил голову и попытался идти мелкими шажками. Едва не упал запнувшись за собственную ногу и Маринка тихонько рассмеялась. Он чертыхнулся: – Тьфу ты, черт! До чего же трудно по-женски ходить. Давно уже мысль точит – каким образом они с тоненьких каблучков не падают и даже ноги не ломают? Кстати, а вас там не учили искусству перевоплощения? Может, ты уже умеешь, а я тут распинаюсь!

Женщина махнула рукой:

– Костя, я понял. Ты сходи за паранджой и одеждой, а я пока потренируюсь.

Естественно, когда он ушел, тренироваться она не стала. Села за стол и задумалась: не выдаст ли она себя в экзотическом наряде? Потом махнула рукой: выкручусь! Силаев пришел через пятнадцать минут, притащив целый тюк одежды:

– Выбирай. Девчонки все отдали. Хохотали, как сумасшедшие, когда я сказал, что в их шмотки мужик переоденется.

Степанова искренне возмутилась:

– Ну, ты и гад, Костя! Они же теперь при одном моем появлении хихикать будут! Мне что, с девчонками драться?

Капитан хмыкнул:

– Хочешь, я вместе с тобой переоденусь в эти тряпки и в таком виде в город пойду?

Она представила рослого парня в парандже и покачала головой:

– Я не высок ростом и сойду за женщину, но твой рост всем в глаза бросится. Местные мужики скопом ухаживать кинутся! Такая мадам не часто встречается. Не боишься?

Костя расхохотался:

– Тоже верно! Тогда я с тобой за компанию того таджика наряжу. Будешь знать, о чем местные говорят и одновременно начнешь обучение.

– Вот это уже лучше! Солдат согласится?

– Когда объясню – согласится!

Марина ушла переодеваться, а капитан отправился за Фазилем Рахманкуловым. Под широким и прямым платьем женщина оставила куртку и бронежилет. Бушлат одевать не стала. Днем на улице становилось даже жарко, несмотря на резкий ветер. Сапоги тоже оставила свои. На голову напялила длинную черную паранджу с густой сеткой на месте глаз. На руках неизменные перчатки. Посмотрела на себя в зеркальце на стене палатки и осталась вполне довольна. Разглядеть что-либо под плотной тканью было невозможно.

Попыталась пройтись в длинной путающейся между ног одежде. Платье само заставляло делать маленькие шаги. Она так и сказала об этом вернувшемуся Силаеву. Тот привел с собой невысокого смуглого крепыша с густой иссиня-черной шевелюрой, указал на фигуру в женском наряде:

– Знакомься Фазиль, это Искандер. Я тебе все объяснил по дороге. Переодевайся.

Солдат с интересом посмотрел на Марину и безо всякого смущения принялся переодеваться. Пояснил:

– У меня пять сестер. С младшей мы очень похожи. Я однажды даже на свидание за нее ходил. В женском наряде, естественно.

Капитан спросил:

– Кавалер понял, что ты не девушка или нет?

Фазиль как раз натягивал платье. Остановился и рассмеялся:

– Он хотел меня поцеловать, тут я и признался! После этого кавалер меня поколотил, а сестренку Гюзель стал избегать. Она сама хотела, чтоб этот парень отстал. – Солдат накинул сверху паранджу и ловко расправил ее по платью. Посмотрел на Степанову и подсказал: – Искандер, у вас паранджа может переехать на сторону, если так начнете головой крутить. Местные женщины ходят потупившись. Глаз от земли не отрывают. А в вас сразу мужчину можно определить.

Силаев усмехнулся про себя и попросил:

– Покажи, Фазиль!

Тот плавно прошелся по комнате, практически не стуча подкованными каблуками. Женщина попыталась повторить и ни чего не получилось! Каблуки стучали, платье путалось, паранджа сползала. Рахманкулов осмотрел ее наряд и сказал:

– Выберите что-нибудь на пару размеров поменьше, легче будет.

Марина послушалась, выбрав темно-синее платье и черную паранджу. Ушла переодеваться к себе. Дело действительно сдвинулось с мертвой точки, после того, как Фазиль посоветовал ей шагая, “отталкивать” подол коленями. Степанова сделала под его руководством несколько кругов по палатке. Через несколько минут внутрь зашло семеро разведчиков. Увидев двух “дам” они захохотали. Семен гаркнул сквозь смех:

– Девочки, вы на танцы?

Маринка, не обращая внимания, что она в платье, быстро пнула капитана по голени. Тот охнул:

– Я же пошутил! А ты сразу драться.

Силаев нахмурился:

– Мужики, ну я же просил!

Десантники подняли руки, выпячиваясь из палатки:

– Все-все! Больше не смеемся. Хотя, если честно, довольно забавно смотреть на Искандера. Даже в женском наряде мужиком остается. Второй кто?

– Солдат-таджик. Знает фарси.

– Мы думали, кто-то из медсестер нарядился.

Силаев возмущенно подумал: “У вас что, глаз нет? Приглядитесь! Это же Искандер похож на женщину! Неужели не видно тонкую талию, когда он делает шаг?”. И сразу же понял, что так даже лучше.

Торговцы на улице наперебой предлагали товар, поднимали его вверх на вытянутых руках и расхваливали его на все лады. Это Марине сказал Фазиль. В городе ей не понравилось. Низ платья вывозился в грязи и стал тяжелым, платье сразу обвисло. Шнурованные ботинки исчезли под слоем грязи. По улицам текли ручьи. В многочисленных лужах отражалось солнце. Большинство встречных жителей посверкивая темными глазами, боязливо прижимались к дувалам, пропуская группу вооруженных “шурави”. Кое-кто удивленно рассматривал двух женщин, одетых по-афгански и семенивших среди них.

Десантники беззлобно ругали грязь и с серьезными минами на лицах подавали “дамам” руки, чтоб перескочить. За Мариной вовсю “ухаживал” Силаев. Из-за проклятого платья, стеснявшего движения, ей приходилось принимать протянутую руку, чтобы перескочить через очередную лужу. Платье в такие моменты плотно облипало ее фигуру и если бы не бронежилет, она давно бы выдала себя десантникам. Косте было приятно держать ее за руки, хотя он постарался не показать этого. Фазиль скакал в окружении прапорщика и капитана Семена. Те при каждом прыжке солдата фыркали и отворачивались. Местные оглядывались на нелепые прыжки. Такое поведение среди местных женщин было не принято.

В центре города было значительно чище. Бродили сотрудники местного царандоя-милиции, внимательно оглядывая сограждан. Их золотистые погоны и тщательно начищенное оружие сверкали на солнце. По русским только скользнули взглядом. Неожиданно один из милиционеров направился к ним через всю площадь. Майор Борис шагнул навстречу и Степанова заметила, как он с улыбкой протянул усатому афганцу обе руки для пожатия. Усач белозубо улыбался и на лице была написана искренняя радость от встречи. Марину поразила его русская речь:

– Борис! Рад видеть тебя живым и здоровым. Да хранит Аллах твою жизнь! – Обернулся к остальным: – Салам алейкум, шурави!

Все поздоровались и столпились вокруг. Степанова заметила, что мужчина был знаком всем десантникам. Майор все еще пожимал обеими руками руки афганца:

– Салам алейкум, Расул! Тоже рад видеть тебя в добром здравии. Много преступников поймал?

Афганец рассмеялся:

– Преступников нет, есть басмачи! Закон Корана запрещает мусульманам красть, хоть и бывают исключения. В чайхану зайдем?

– Ты же на службе!

– Договорюсь!

Расул отошел в сторону и Борис объяснил Марине:

– Этот парень начальник местного отделения милиции. Месяца три назад они ездили в один из ближних кишлаков по наводке. Главарь моджахедов Хафиз объявился и в открытую расхаживал по улице. Оказалось, заманивали в ловушку. Расул вляпался. Народ горячий, лезут напропалую, безо всякой разведки. Не успел войти в кишлак, со всех сторон их начали расстреливать. Мы мимо проезжали. Помогли выпутаться. Хафиза и одного его подручного шлепнули, а второй басмач с несколькими бандитами ушел. Вот так и познакомились.

Женщина спросила:

– Откуда он знает русский?

– В Москве учился. По образованию преподаватель русского языка. Кстати, в здешнем отделении многие по-русски говорят. Расул преподает наш язык после службы. Не удивляйся, Искандер.

Афганец вернулся с молоденьким парнем. Представил его:

– Мохаммад. Брат жены. Мечтает учиться в России. Пока занимается агитацией среди местного населения. С его помощью в народную армию вступило не мало добровольцев.

В чайхане народу было много, но для русских моментально нашли место. На фигуры в женских одеждах оглядывались – женщины не имели права приходить в чайхану. Но видя вокруг русских, понимали, что и эти двое русские и молчали. Марина с трудом разместилась за низеньким столиком. Платье мешало и она впервые подумала, как она раньше могла носить такую не удобную вещь. Силаев искоса наблюдал за ней. На скатерти появились несколько тарелок с лепешками и местными сластями, пиалы и огромный расписной чайник с чаем. Расул, на правах хозяина, принялся разливать душистый напиток. Фазиль что-то проворчал и женщина переспросила:

– Ты чего, Фазиль?

– Чай здесь вкусный подают, а в этой хламиде разве попьешь!

Расул услышал и наклонился к уху майора:

– Это мужчины? – Тот кивнул. Афганец чуть не свалился с корточек: – Зачем же они так оделись?

– Так надо, Расул!

Милиционер приблизился к Марине и Фазилю. Присел рядом:

– Я попрошу чайханщика дать вам заварки и сластей с собой. Попьете у себя. Не расстраивайтесь!

– Спасибо, Расул!

– Как тебя звать, дуст?

– Искандер, а это Фазиль.

Расул быстро заговорил на фарси. Рахманкулов быстро отвечал. Повернулся:

– Расул думал, что и ты говоришь на фарси. Имя-то у тебя наше. Сказал, что не к лицу мужчине носить женское платье.

– И что ты сказал?

– Что выбора нет…

Афганец вопросов больше не задавал. Пробыв в чайхане около двух часов, они отправились на местный рынок. Долго бродили между рядов. Марина наблюдала. Фазиль время ль времени переводил ей то, о чем говорят продавцы. Выменяли на патроны грецких орехов, риса, кусок баранины. Затем отправились назад. Маринка спросила:

– Значит, бандиты вооружаются еще и благодаря вам?

Борис пожал плечами:

– Зачем же так сразу, Искандер? Вооружаются! Если бы ты знал, что за патроны мы меняем!

Остальные десантники расхохотались и объяснили:

– В каждом патроне половина пороха ссыпана нами. Такой боеприпас хорошо если долетит на десятиметровое расстояние, а то бывает и меньше. Что мы, дураки, хорошие патроны продавать? Ведь они потом в нас же лететь будут. Зачем нам это надо? Большинство торговцев этой хитрости еще не знает, да и остальные еще не скумекали, почему “шурави” патроны на еду так свободно меняют и считают нас глупыми. Пусть считают!

Степанова усмехнулась и успокоилась.

В крошечной комнатке стоял полумрак, лишь компьютер на низеньком столике светился голубоватым экраном. Усама сидел перед ним, скрестив ноги по-арабски. Быстро набрал нужный код и несколько секунд ждал, когда агент ответит. Наконец на экране появилась строка:

– Слушаю вас, сагиб…

Бен Ладен сосредоточился и набрал:

– Как идут дела с закупками оружия?

– Через неделю получим все, что заказывали. Нужно перевести деньги на счет хорошо знакомого вам “Банк оф Америкен” в Нью-Йорке. Они запросили два миллиона долларов.

– Количество?

– Как договаривались.

– В таком случае передайте, что я в их услугах не нуждаюсь. Есть фирмы, которые продадут все, что требуется, за половину суммы.

– Минуточку, я свяжусь…

Пару минут на экране ничего не появлялось. Затем появилась строка:

– Они согласны.

– Завтра перешлю чек.

Прошло пять дней ее безделья. Чтобы скоротать время и не сойти с ума от скуки, она учила с Фазилем фарси, пушту и даже арабский, который солдат знал в совершенстве. Оказывается, его дед говорил по-арабски и молился на нем. Степанова уже понимала отдельные слова на всех трех языках, делая по ним выводы, о чем идет разговор. Пробовала и говорить: слова звучали резко, отрывисто, словно дрова рубила. Рахманкулов оказался терпеливым учителем и раз за разом повторял для нее слова на фарси, пушту и по-арабски.

Силаеву за эти ночи так ни разу больше и не удалось подсмотреть, как она спит. Все время что-то или кто-то мешал. Иногда он ворочался по полночи, ожидая удобного случая. Днем он ходил постоянно мрачным и уже готов был сознаться Степановой, что знает ее тайну, когда Марина неожиданно исчезла из лагеря. Вернувшись вечером на шестой день в палатку, они не обнаружили ее вещей. На столе, написанная крупными печатными буквами, лежала записка: “Спасибо за все. Прощайте. Искандер”. Фатеев вздохнул:

– Ушел разведчик! Видно пора было…

Осколков покрутил записку в пальцах и бережно положил на стол. Расстроено сказал:

– Получил новое задание. Жаль, не попрощались! Хороший парень, не заносчивый. Интересно, какой он внешне?

Силаев промолчал, только вышел из палатки и присев рядом закурил, глубоко затягиваясь. Он смотрел на горы, а сердце мучительно щемило. Женщина ушла, а он так и не узнал ее имени…

В то утро Марина вышла из палатки и наткнулась на знакомое по школе лицо. Мужчина слегка кивнул головой, указывая в сторону. Через час, с попутной машиной, они оба отправились в Кабул.

Глава 7

Юрий Лозовой прибыл в часть, где служил раньше. Прямо с чемоданом зашел в штаб и доложил командиру о прибытии. Собинов поздравил с благополучным возвращением:

– Юрий Владимирович! Очень рад, что живы и здоровы. Долго говорить не могу. Вчера новобранцы прибыли, хлопот полон рот. Вечером поговорим, капитан! А сейчас можете отдыхать.

Лозовой хотел зайти в квартиру Степановых, но оттуда вышел незнакомый старший лейтенант. Капитан удивился и направился в квартиру, где жил раньше. Олег Татарников находился дома: неделю назад он оступился на стрельбище. Растянул связки и теперь скакал по квартире на костылях и с перевязанной лодыжкой. То, что рассказал Олег, заставило Юрия уронить голову на скрещенные на столе руки и минут двадцать провести в таком положении. Татарников добавил в конце:

– Марина служит в Москве, в каком-то подразделении связи. Я писал ей, но она так и не ответила. Уезжала вся больная. Храбрилась изо всех сил. Старалась не показать своей боли. Я до сих пор не могу прийти в себя…

Молодой капитан с рано поседевшими висками, чтоб не слушать больше ничего и не выдать того, что он узнал раньше, схватился за лицо руками и выбежал из комнаты. Татарников смотрел ему вслед – он уже пережил нечто подобное. Уйдя в покрывающийся зеленью березняк возле радарной установки, Лозовой упал ничком в пробивавшуюся на взгорке траву и горько заплакал. Юрий теперь твердо знал – в Афгане, рядом с ним, была Маринка, а он ее не узнал…

– Ганченко! Прикрой! Я до пещеры за патронами!

Игорь крикнул в ответ:

– Сержант! Нас кто-то сверху прикрывает и плотно! Духи уже засуетились. Беги, пока они в атаку не кинулись!

Командир отделения сержант Заславский прислушался: сверху кто-то бил короткими злыми очередями. Бородатые на склоне попрятались за камнями. Их начавшийся бросок захлебнулся. Сержант удивился – неизвестный бил со скалы за их спинами, а из роты там никого не могло быть. Очевидным было только одно, парень на их стороне и выбрал выгодную позицию. По звуку Максим никак не мог определить, что у него за оружие. За проведенный здесь год он давно уже на слух определял любое оружие, но тут затруднялся. К тому же смущало расстояние.

В два длинных броска преодолел расстояние до естественной пещеры, где лежали боеприпасы. Удивился, что по нему не стреляют. Уже вбегая в темноту, оглянулся: духи залегли по всему склону. Часть их била вверх, а остальные продолжали вести огонь по десанту, хотя и не так интенсивно, как несколько минут назад. Да и меткость бандитов значительно снизилась. Неизвестный не давал им стрелять наверняка. Ганченко лупил по моджахедам из автомата длинными очередями, не давая приподняться для атаки. Сержант успел притащить патроны и даже перезарядить пулемет, когда неизвестный стрелок наверху замолчал.

Душманы кинулись вперед, надеясь успеть захватить позиции шурави раньше, чем стрелок наверху снова откроет огонь. Со стороны русских ударил долго молчавший пулемет. Атака захлебнулась окончательно. Потеряв десятка полтора людей, Гульбеддин-шах приказал отойти на старые позиции. Но только собрался перебежать за камень, как пуля из снайперской винтовки ударила в голову. Главарь взмахнул руками и рухнул на камни, выпустив оружие. Трое приближенных кинулись к нему. Перевернули и унесли в безопасное место. Только там поняли, что командир мертв. Эта весть мгновенно разнеслась среди духов. Часть из них сразу начала отход, остальные, поколебавшись, отправились следом – захват перевала не удался. Они признали неудачу. К Заславскому подбежал капитан Яблоков:

– Молодец, Максим! Хорошо придумал со скалой! Если бы не ты, плохо бы пришлось! К награде представлю!

Сержант оглянулся на скалу и покачал головой:

– Товарищ капитан, это не я!

Яблоков недоуменно посмотрел на него:

– Не ты? А кто?

– Не знаю. К тому же со скалы пули из “Калаша” до позиций душманов не долетели бы, а тут они падали. И звук у автомата какой-то странный. Последний выстрел был из винтовки, а у нас во всей роте винтовок нет…

Капитан задумался, а затем приказал:

– Ну, вот что… Заберитесь, проверьте, кто там? Вдруг ранен…

Пятеро десантников во главе с сержантом, бросились в обход скалы. Они пробыли на этой точке уже месяца четыре и знали все склоны. С другой стороны на этот торчащий вверх пик, хоть и трудно, но можно было взобраться, цепляясь за уступы. Задрали головы: сверху спускался человек с рюкзаком. Парни прижались к скале и едва незнакомец коснулся ногами земли, сержант скомандовал:

– Оружие на землю!

В ответ раздалось по-русски:

– А хаха не хохо? Забери сам! Предупреждаю, кто попытается забрать, дорого заплатит. Веди к командиру!

Медленно обернулся: лицо было спрятано под маску и очки. Парней такая экипировка здорово удивила. Заславский решил не нарываться и пошел впереди. Незнакомец спокойно шагал следом, остальные десантники за ним, на всякий пожарный держа руки на автоматах. Сержант подошел к капитану и доложил:

– Товарищ капитан, задержали неизвестного, когда он спускался со скалы. Сопротивления не оказал, хотя оружие сдать отказался, зато потребовал отвести к вам.

Яблоков посмотрел на маску. Даже сквозь очки он почувствовал острый, внимательный взгляд:

– Кто вы?

– Пусть солдаты отойдут в сторону. – Капитан махнул рукой и десантники отошли. Марина тихо сказала: – Имя Искандер вам что-то говорит?

Он резко вскинул руку к козырьку:

– Вопросов нет. Огромное спасибо, что поддержали огнем. Вы нас выручили. Чем могу помочь?

– Мне нужна связь и сутки отдыха. Требуется отдельное помещение. Никто не должен видеть моего лица. Питаться я тоже стану там.

Яблоков задумался:

– Связь обеспечить не так уж сложно, а вот насчет помещения… Разве только в складе, но там холодно. Разжечь костер нельзя, вокруг боеприпасы. Пещера и есть пещера…

– Это не страшно. У меня хороший спальник.

– Туда перенесут походную кровать и можете вселяться.

– В первую очередь связь!

Яблоков указал рукой вправо:

– Идемте в штаб, рация там. Сами свяжетесь или моему радисту связать?

– Сам! Проследите, чтобы возле палатки никого не было.

Направилась к указанной палатке, по дороге разглядывая раскинувшийся лагерь десантников. Они сносили раненых в одно место. Два санинструктора торопливо перевязывали ранения: на такой высоте, да при разреженном воздухе можно было истечь кровью очень быстро. Радист вызывал вертолеты для эвакуации раненых и ей пришлось подождать. Марина не торопила парня и спокойно ждала у палатки. Связаться удалось лишь минут через двадцать. Далекий голос ответил:

– Искандер, где вы находитесь?

– Перевал Карамуджон. Собираюсь отдохнуть у десантников до завтрашнего вечера и тронусь дальше. По полученным от пленного духа сведениям полковник Садыгов находится не в Пакистане. Его прячут в одной из горных пещер рядом с границей. Наши парни блокировали семь основных горных троп. Теперь бандиты вынуждены ждать, когда посты снимут. Тащить полковника семьдесят километров в другую сторону они не станут. Это опасно. Собираюсь выяснить местонахождение. Дальше буду действовать по обстоятельствам.

– Запомните, Садыгов нужен живым! Если потребуется, привлекайте к операции ближайшие части советских войск.

– Понял, Альфа!

– Удачи, Искандер!

Она несколько раз щелкнула тангентой, сбивая настройку и вышла из палатки. Через час, плотно пообедав, заперлась в складе. Сбросив горные ботинки, бронежилет и маску с очками, забралась в спальник и почти сразу уснула. За пять суток она впервые спала спокойно, не боясь обнаружения. Проспав больше двенадцати часов, встала отдохнувшая и полная сил для продолжения задания. Попросив капитана выделить ей сухпаек, воду и боеприпасы, тепло попрощалась с десантниками и отправилась дальше.

Кишлак был невелик. Всего каких-то десятка полтора каменных домов с плоскими крышами. Она наткнулась на него, пробираясь овечьей тропой. Одежда стала седой от мелчайшей серой пыли. Она проникала всюду: скрипела на зубах и лезла в глаза, несмотря на плотно прилегавшие очки. Из-за нее во рту было не хорошо, а в легких постоянно саднило. Пыль – это настоящий бич Афганистана.

Вооруженные люди в наполовину армейской одежде выгоняли жителей из домов и сгоняли на центральную площадь. Залегшая на склоне горы Марина видела в бинокль, как они отделили мужчин, что помоложе и погнали с собой. Крестьян набралось с десяток. Они безропотно следовали за похитителями. Она никак не могла определить, кто эти вооруженные люди – афганские солдаты или душманы. И те и другие зачастую вели себя одинаково. Только когда отобранных погнали в горы, сообразила, что перед ней моджахеды.

Бандитов оказалось более двух десятков. Среди них Степанова заметила мужчину-европейца, одетого, как афганцы. На время налета он стащил с нижней части лица широкий белый платок. Лицо со светлыми усиками и голубыми глазами часто поворачивалось в сторону ее склона. На груди висел полевой бинокль, время от времени он смотрел в него. Вел себя, как командир, то и дело отдавая приказы душманам. Пленников заставили бежать. Женщина, по какой-то странной прихоти или из-за предчувствия, последовала за ними.

Раз двадцать ей приходилось затаиваться. Европеец явно чувствовал ее присутствие и оставлял позади себя посты. Не привыкшие к дисциплине афганцы, уже через пару минут после его ухода, принимались переговариваться между собой, что и выдавало Марине их присутствие. Они ругали американца, называя его “глупым” и считали его требование “проверить все ли чисто за спиной” трусостью.

Отряд уходил все дальше в горы. Женщина шла за ним, словно привязанная. Двигались почти сутки. Тропинка по краю ущелья становилась все уже. Вскоре по ней можно было пробраться только боком, плотно прижимаясь к камню спиной. Резкие порывы холодного ветра едва не скинули женщину вниз. Будь Марина одна и не следуй за бандитским отрядом, она бы ни за что не догадалась, что этот путь ведет куда-то, кроме падения в пропасть. Насколько видел глаз, уступ исчезал за поворотом, но это было не так. Тропа метров через сто после поворота резко расширялась, образовывая между абсолютно отвесных скал довольно ровную площадку. Далее следовали два поворота и снова тропа сужалась, поднимаясь в гору.

Пещера появилась неожиданно. Она торчала в горе, словно раскрытая пасть. Внутри ничего нельзя было разглядеть. Степанова едва успела отскочить за камень, как навстречу вышло двое духов. Они прошли метрах в трех. Возле пещеры никого не было, но изнутри доносились голоса. Марина посмотрела на солнышко. Прикинула, что до темноты остается еще много времени. Поежилась от пронизывающего ветра – несмотря на лето, высоко в горах было холодно. Высоко над ней, на паре торчащих пиков, лежал снег.

Внимательно огляделась вокруг. Укрытие за камнями было единственным на площадке и если кому-то из духов взбредет в голову пойти в этом направлении, ее немедленно обнаружат. Ситуация складывалась из рук вон плохая: сзади духи, впереди тоже духи. Обнаруживать себя не хотелось, но и надеяться на везение не приходилось. Маринка подползла к повороту. Осторожно выглянула: афганцев не было. Зато из-за следующего поворота доносились приглушенные голоса. Она оглянулась на черную пасть пещеры и скользнула за поворот. Страшно рискуя, короткой перебежкой добралась до следующего и быстро заглянула за скалу: оба духа сидели на корточках, повернувшись к ней спиной и глядя на узкую тропу.

Степанова оглянулась назад. Выпростала пару метательных ножей из рукавов и, по очереди, метнула в мужчин. Первый рухнул лбом в камень, в спине торчал нож. Второй начал оборачиваться, в этот момент второй нож перерезал ему глотку и улетел в пропасть. Бородач схватился за шею. Сквозь пальцы лилась кровь. Раздался хрип, бульканье. Он рухнул рядом с первым, глядя стекленеющими глазами на приближавшегося противника. Марина убедилась, что оба мертвы. Снова добралась до первого поворота, чтобы убедиться, не грозит ли ей опасность. Быстро вернулась к трупам.

Стащила с первого духа окровавленную куртку и швырнула ее в пропасть. Затем сняла длинную белую рубаху, черный балахон, похожий на жилет, чалму и длинный шарф с шеи. Сняла широкие верхние брюки. Собрала оружие и спрятала среди камней. Сбросила трупы со скалы. Старательно и тихо присыпала кровь щебенкой, набранной у основания каменной стены. Эту каменную крошку она собирала сняв перчатки. Сняв верхнюю куртку с себя, натянула душманский наряд, сверху набросив армейскую куртку. Прямо на маску натянула чалму, заправив свисавший конец так, что он прикрывал нижнюю часть лица. Так делали многие моджахеды, спасаясь от холода и пыли.

Решительно направилась к пещере, но у второго поворота все же ненадолго остановилась, чтобы проверить, есть кто возле входа или нет. Прислушалась. Из темного нутра не было слышно ни звука. Степанова решительно вышла из-за скалы и держа автомат за приклад, направилась к пещере. Спокойно проникла внутрь. Ее никто не окликнул. Вообще на протяжении доброй сотни метров не было ни единой живой души.

Марина приникла к правой стене и ощупью пробиралась все дальше и дальше. Прежде чем поставить ногу, осторожно проверяла носком ботинка, нет ли там каменной крошки или провала. Впереди горел огонь. Колеблющийся свет от него пробивался на стены прохода сразу в нескольких местах. Степанова поняла, в чем дело только приблизившись вплотную: входов в центральную часть пещеры было несколько. Дальше не было ни одного отводка и женщина поняла, что и выходов здесь лишь один. Тот, через который она вошла. В пещере все спали, понадеявшись на охранников у единственной тропы. Из темноты, прижавшись к одному из каменных “столбов”, она изучала обстановку. Затем решила обследовать территорию за столбами и метров через двадцать едва не рухнула в яму. Каменная пыль из-под ее ноги посыпалась вниз. Откуда-то из глубины до слуха женщины донесся тяжелый вздох.

Молча вытянула из-за пояса веревку, решив проверить подозрения. Обвязала один из каменных столбов, стоявший в глухой тени и сбросила конец веревки в яму. Несколько раз сильно мотнула из стороны в сторону. Слышала шлепки о стену. За веревку кто-то схватился и начал тянуть ее из рук. Тоненький канатик натянулся, по легкому дрожанию она поняла, что человек карабкается наверх. Помогать не стала, следила за обстановкой за спиной: в пещере кто-то проснулся. Слышались шаги. Голова человека показалась из ямы и она, схватив его за шкирку, легким шепотом спросила по-русски:

– Вы кто?

В ответ раздалось удивленное:

– Полковник Садыгов…

– Вас-то мне и надо! Уходим! Идите посреди коридора, там нет камней…

Садыгов бросился к чуть мерцавшему выходу, стараясь не шуметь. Марина пошла за ним, но остановилась. Чуть слышные шаги в пещере резко затихли. Степанова насторожилась, так ведет себя человек, если прислушивается. Не долго думая, вытащила из кармана “лимонку” и решительно вошла в внутрь. Присела у стены и опустила голову, исподлобья разглядывая того, кто стоял. Это был тот самый европеец. Он о чем-то спросил по-английски. Она ответила: