Текст книги "У каждого свой путь(СИ).Тетралогия"

Автор книги: Любовь Рябикина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 84 страниц) [доступный отрывок для чтения: 30 страниц]

Глава 6

Марина до Баглана в этот день так и не добралась. Ее отвлек одинокий выстрел, раздавшийся неподалеку. Спрятавшись у подножия скалы, женщина за пару минут собрала снайперскую винтовку. Протерла оптику и вставила обойму. Закинув оружие за спину, подошла к каменной стене. Цепляясь пальцами за крошечные выступы в скале, поднималась наверх, чтобы оглядеть окрестности с высоты.

Через полчаса она лежала на плоской вершине невысокой серой скалы с искрящейся на солнце слюдой. В бинокль изучала окрестности. Солнце пригревало спину. Ветра почти не было и ей пришлось расстегнуть бушлат, чтоб немного проветрить тело. В каком-то километре внизу раскинулось не большое селение. Десятка два плоских глинобитных крыш, а во дворах по три-четыре дерева с голыми сучьями. Выстрел прозвучал с этой стороны.

По улице двигалась толпа. У большинства на груди висели автоматы Калашникова. Марина удивилась: “Откуда у них столько нашего оружия?”. Кое у кого за плечами висели старинные ружья и винтовки, примерно конца прошлого века. Степанова повела биноклем вглубь толпы: бородачи с оружием тащили к центру селения парня и девушку. Они явно были афганцами, только на девушке не было паранджи и была она в брючках и рубашке. А еще у обоих были ярко-красные банты на груди. Оба были без верхней теплой одежды.

Девушку тащил бородатый неопрятный мужчина. Его нижняя рубаха была сплошь в грязных сальных пятнах. Сверху напялен распахнутый солдатский бушлат. Он украдкой, женщина видела это через оптику, хватался девушке за грудь и она отталкивал его руку. Степанова поняла, что это бандиты. Прицелилась в нахального бородача. Дождалась, когда он приблизится еще метров на сто. Поймала в прицел лоб и плавно нажала на спуск. Наглец рухнул. Толпа отшатнулась и начала разбегаться. Парень и девушка, почувствовав свободу, бросились бежать. Степанова сняла еще одного бородача, приподнявшегося для выстрела по беглецам. Молодежь прыгнула за дувал и затаилась там, чтобы перевести дух.

Парень внимательно смотрел в сторону скалы. Степанова приподнялась и махнула ему рукой. Тот заметил. В окуляр женщина видела, как он что-то сказал своей спутнице. Схватил ее за руку и потащил к скале. Марине пришлось убить еще двух бандитов. Остальные затаились, сообразив, что со снайпером шутки плохи. Оценили и выгодную позицию.

На пути у бывших пленников находились кустарниковые заросли, подходившие почти к самой вершине скалы. Несмотря на то, что ветки были еще голые, это все равно мешало прицеливаться и создавало какое-никакое, но укрытие. Маринка смотрела, как они поднимаются, одновременно контролируя вооруженную толпу внизу. Ей пришлось стрелять еще дважды и снова точно в цель. Душманам это не понравилось, но расстояние для открытия автоматного огня было слишком велико. Они попытались стрелять по ней из винтовок. Быстро поняли бесполезность попыток. Перебежками старались подобраться поближе. Марина встретила их новыми выстрелами.

Когда в грязи растянулось еще двое, остальные бородачи задумались. Снайпер подобного класса, да еще и со стороны русских – такое было впервые. Парень и девушка находились уже метрах в ста от вершины. Степанова разглядела, что рука парня висит плетью, по пальцам течет кровь и он с трудом карабкается наверх. Лицо девушки тоже разбито и на белой блузке с красным бантом полно кровавых пятен. Она подпустила их еще на семьдесят метров и по-русски крикнула:

– Стоять! Кто вы?

С сильным акцентом парень объяснил:

– Агитаторы из Кабула, Нафтулла и Хасан. Моджахеды схватили, шофера убили. Нас хотели забить камнями. Не стреляй, сарбаз!

– Откуда русский знаешь?

– Мы в Москве в медицинском институте учились три года, пока здесь революция не началась. Родители потребовали вернуться.

– Хорошо, идите сюда. – Увидев лицо в маске, афганцы отшатнулись, но женщина успокоила: – У меня лицо изуродовано. Это чтоб не пугать!

На вид обоим было не больше двадцати. Иссиня-черные волосы девушки подстрижены и слегка вились. Тонкое лицо парня гладко выбрито. Марина бросила девушке бинт:

– Перевяжи напарника, а я этих приятелей погоняю немного. Тропы вокруг знаете?

Ответила Нафтулла, перетягивая руку Хасана:

– Нет. Мы городские. Родились в Кабуле.

Марина вздохнула:

– Ясно. Тогда придется мне путь выбирать. Нафтулла, ты стрелять умеешь?

– Плохо. А что?

– Пока я карту изучаю, надо за типами внизу последить.

– Только это? Послежу!

Агитаторша улеглась за камнем. Степанова уселась рядом, привалившись спиной к скале, изучала карту. Подняла голову со вздохом:

– Ну, вот что, ребята… Надо нам отсюда выбираться, пока они тяжелую артиллерию не притащили, типа гранатомета. Хасан, автомат сможешь использовать при случае?

– Смогу.

– Тогда забирай Нафтуллу, спускайтесь со скалы и ползите вдоль гребня вот в том направлении… – Марина махнула рукой вправо и протянула парню автомат: – Вскоре должна быть козья тропа. Поднимайтесь наверх на отрог. Я вас догоню. Давайте. Их там слишком много. Если подтащат пулемет с гранатометом, всем крышка будет. Вперед!

Парнишка кивнул и схватив за руку девушку потащил за собой. Степанова сменила обойму в винтовке. Внимательно посмотрела вниз. Поняв, что моджахеды атаковать не собираются, передвинула оружие за спину и тоже начала отход. Прежде, чем уйти, оставила маленький презент для преследователей, состоящий из гранаты с наполовину выдернутой чекой. Этому она научилась, случайно подслушав разговор двух инструкторов. Чека была слегка прижата плоским камнем: малейшее движение и она соскочит. А дальше – взрыв! Они ушли на километр от скалы, когда взрыв все же прозвучал. Степанова грустно хмыкнула и подумала, не слишком ли кроваво она начала свой путь поисковика? Обернувшимся афганцам пояснила:

– Ловушку устроил. Они теперь не сразу за нами кинутся. Тропу станут изучать. Давно вы агитаторами работаете?

Хасан вздохнул:

– Да нет. Это первый выезд. Если б не вы, стал бы последним…

– Что же вы без охраны?

Нафтулла объяснила:

– Это селение считалось мирным и лояльным к новому правительству. Никто не знал, что тут полно моджахедов. Куда мы идем?

– В Баглан.

– Но это так далеко! Мы находимся где-то в двадцати пяти километрах пути от Баглана. К тому же в горах, а у нас даже одежды теплой нет.

Марина кивнула и “успокоила”:

– Все правильно. К тому же придется сделать крюк, чтобы сбить преследователей со следа. Выйдем к дороге вероятно только завтра к утру. Доберемся до ближайшего российского поста. Там я отправлю вас с первой же колонной, идущей в Баглан или Кабул.

Нафтулла воскликнула:

– А вы? Разве вы не поедете с нами? Наши родители могли бы вас наградить за наше спасение! Они не бедные люди.

Степанова усмехнулась:

– Мне не нужна награда.

– Вы можете назвать себя?

– Искандер.

Нафтулла настаивала:

– У вас, русских, есть еще и фамилия.

– Просто Искандер.

– Мы запомним ваше имя, шурави.

Но прошли почти сутки, прежде чем они смогли спуститься к дороге. В горах было холодно и Степанова отдала горе-агитаторам запасную одежду из рюкзака. Хасан натянул теплое белье под брюки и рубашку. Нафтулла надела теплый свитер, а сверху на плечи накинула спальный мешок Марины. Ветер пронизывал до костей. Женщина, чтоб они не замерзли, давала отдыхать не более двадцати минут и снова заставляла идти.

Молодые афганцы измучились, но подчинялись требованиям русского. Они и сами понимали, что если заснут на такой высоте, обязательно замерзнут. А тут еще повалил снег. Даже сквозь маску чувствовались его ледяные иголки, бившие с силой в лицо. Степанова поняла, что надо найти укромное местечко, развести костер и переждать непогоду.

Укромное местечко в горах найти легче, но вот с топливом всегда проблема. Спрятались между камней от ветра, тесно прижавшись друг к другу. На их счастье снег вскоре прекратился. Они начали спускаться и наткнулись на полузасыпанный снегом труп афганца. Он был убит выстрелом в голову. Грудная клетка оказалась перевязана. Хасан поморщился:

– Его свои убили. Нести не захотели.

Марина спросила:

– Как думаешь, сколько часов он лежит? Спрашиваю, как врача.

Парень потрогал руку мертвеца. Попытался ее поднять, но ничего не получилось:

– Больше шести часов. Он окостенел.

Степанова ни черта не поняла, но кивнула:

– Думаю так же. Об отдыхе придется забыть, пока не спустимся к дороге. До нее уже немного осталось.

Спускаться по снегу оказалось труднее, чем подниматься. Афганцы часто падали, да и Марина пару раз здорово приложилась спиной о камни. Приходилось выверять каждый шаг. Чаще шли боком, на особо крутых местах прижимались грудью к камню и осторожно спускались, нащупывая ногами опору и ничего впереди не видя. Днем выглянуло солнце. На душе у всех стало веселей. Издалека донесся рев моторов. Все трое невольно прибавили шаг.

Благополучно дошли до дороги. Афганцы уселись на придорожных камнях и отказывались идти дальше. Место было открытым и просматривалось со всех сторон. Степановой ничего не оставалось делать, как остаться с ними. Положив автомат на колени, она уселась на камень и сквозь очки уставилась на дорогу, не забывая время от времени поглядывать в сторону гор и оглядывать окрестности в бинокль. Через полчаса к ним начала подползать колонна. Марина встала посреди дороги и подняла вверх одну руку, требуя остановиться. Танк затормозил в метре от нее, когда женщина принялась молиться. С него соскочил высокий стройный капитан с пушечками на петлицах и простым лицом рязанского Ивана. Серые строгие глаза уставились на нее. Заметив пустые погоны, он заорал, перемежая речь матом:

– В чем дело? Почему задержали колонну? Вы кто такой?

Она подошла вплотную и тихо сказала:

– Искандер.

Офицер мгновенно сменил тон:

– Прошу прощения, не ожидали вас встретить. Капитан Силаев. Чем можем помочь?

– Со мной двое афганских агитаторов. В одном из селений их едва камнями не забили. Подбросьте нас до ближайшего расположения советских войск.

– Пожалуйста. Забирайтесь на броню.

– Они замерзнут в таком одеянии. У меня в рюкзаке из одежды больше ничего нет.

– Понял. – Обернулся к солдатам, застывшим на броне и крикнул: – Мужики, поделись одежкой с афганскими товарищами!

На танках произошло короткое движение, а затем со всех сторон начали протягивать одежду. Через минуту афганцы были закутаны в солдатские бушлаты и сидели на броне. Марина тоже забралась на танк, ловя на себе любопытные взгляды. Маска и плотно прилегавшие по бокам очки озадачили многих, как и автомат новейшей конструкции с укороченным стволом. По дороге узнала, что колонна направляется в Баглан и поехала с ними до расположения бригады. Капитан сидел рядом, время от времени оборачивался, пытаясь разглядеть сквозь темные очки глаза незнакомца. Наконец не выдержал и спросил:

– Не боялись, когда танк на вас мчался? Могли бы раздавить!

Она честно ответила:

– Боялся! Ребята выдохлись окончательно, пришлось выбирать. Да и сам уже не в лучшей форме. Отдых нужен.

Силаев покачал головой:

– Отчаянный вы парень! Не хотите отдохнуть у меня? Я в Баглане пробуду неделю, там у меня знакомых полно. Затем в Кабул направимся. Спецназ там окопался. Может, с нами? Своих повидаете!

Марина вздохнула:

– В Кабул мне пока рано. Приглашение ваше приму только в том случае, если для меня отдельную палатку поставите и никто заходить внутрь не будет. Мое лицо никто не должен видеть.

Капитан пожал плечами:

– Маленьких палаток у нас нет, но отдельный закуток в большой палатке обеспечить можем. Слово даю, никто не зайдет!

Женщина согласилась:

– В таком случае, отдохну у вас. Мне нужна связь, когда приедем.

– Обеспечу. Как вас называть?

– Искандер.

– Случайно, не с Костромы? Уж больно говор знаком! “О”, как колесики катаются. У меня года два назад в роте парень был оттуда.

Степанова не стала отказываться:

– С Костромской области.

До самого Баглана они больше не разговаривали. Да и тяжеловато разговаривать под грохот мотора и гусениц, каждую минуту рискуя прокусить язык от тряски. Промчались на танках по окраинным улицам и очутились на другом конце города. Маринку больше всего поразила нищета. Глиняные стены и крыши, серые каменные стены, одно-два дерева во дворе. Оборванные, грязные дети. Женщины, закутанные в черную паранджу. Товар, разложенный прямо на тротуаре: медные тарелки и кувшины с чеканкой, женские украшения из серебра, какие-то амулеты и мешочки с травами, старинные сабли в изукрашенных серебром ножнах и много всякой всячины. И практически на каждом углу чайхана.

Танки остановились возле блокпоста. Это были просто три стены, сложенные из камней по обеим сторонам дороги и укрепленные дополнительно мешками с песком. Капитан протянул документы подошедшему сержанту. Тот внимательно прочел их, вернул и строго осмотрел сидевших на броне солдат. Маска Марины заинтересовала его, но он ни слова не сказал и поднял шлагбаум. Силаев ушел на доклад к командиру бригады. Рассказал о парне “из спецов”, которого подобрал по дороге и теперь решившему отдохнуть у них. Упомянул об афганских агитаторах. Генерал-майор минуты две думал. Махнул рукой:

– Вы, капитан, сами с ним разбирайтесь. У меня дел полно! Если ему что-то потребуется, скажите мне. У меня есть предписание оказывать спецам всестороннюю помощь, но в их дела вмешиваться мы не имеем права. Ясно?

– Так точно! Разрешите идти?

Генерал-майор, уже склоняясь над картой, нетерпеливо махнул рукой:

– Можете быть свободны, капитан…

Четверо солдат из куска брезента соорудили в большой палатке, где остановился капитан Силаев, закуток для Марины, повесив брезент на три деревянных стойки и закрепив снизу колышками. Чтоб свет все же проникал, до верха ткань не доставала. До вторжения капитана там жили только старший лейтенант и прапорщик. Им пришлось потесниться. Женщина в это время прощалась с афганцами. За ними приехали товарищи из местного управления. Нафтулла и Хасан вернули вещи и поблагодарили за спасение:

– Очень надеемся встретиться с вами еще раз, Искандер! Познакомить с вами родителей. Постарайтесь выжить.

Степанова вздохнула:

– У нас русских, говорят – а это уж как Бог на душу положит! Прощайте, ребята! Больше в такие переделки не попадайте.

Незадачливые агитаторы уехали. Марина собиралась вернуться в палатку и отдохнуть, когда к ней подошли двое сержантов. Один грубо схватил за плечо, слегка толкнув:

– Рядовой, почему в маске? Немедленно снять!

– Очки дай примерить!

Второй протянул руку и… оказался на земле, носом в грязи. Первый лег на него. Два тела образовали крест, а Маринкина нога коленом уперлась между лопаток верхнему. Руки в перчатках фиксировали подбородки сержантов, заломив им обоим головы. Оба поняли, что одно движение и этот странный тип свернет им шеи. Женщина прошипела:

– Еще раз руку протянете к моей маске или очкам, разговаривать сможете только в госпитале. Я вам, козлам, не подчиненный. А вот вы подчиняться мне будете!

Убрала ногу и дав пинка нижнему для острастки, рявкнула:

– Встать! – Сержанты вскочили, испуганно вытаращив глаза. Они уже поняли, что нарвались на неприятности. Этот рядовой явно был не простой пташкой. Последовала новая команда: – Лечь! – Они послушно растянулись в распустившейся от солнца грязи. Снова последовало: – Встать! Лечь!

От палатки удивленно смотрел капитан Силаев. Из других палаток выглядывали стриженые головы и искренне радовались чужой беде. Эти двое надоели всем. Они придирались к любой мелочи и умели крепко задеть. Когда сержанты окончательно пропитались грязью, покрылись потом и стали красными, как вареные раки, Маринка скомандовала:

– Марш отсюда, салаги! Командиру доложить, что вас гонял за хамство рядовой спецназа, остановившийся в палатке вместе с капитаном Силаевым. Я проверю.

Сержанты дружно вскинули грязные руки к вискам:

– Есть доложить командиру!

Пристыжено опустив грязные потные лица, растворились среди палаток, стараясь не глядеть в ухмыляющиеся лица сослуживцев. Оба понимали, что теперь им никто не станет подчиняться беспрекословно после этой взбучки у всех на глазах. Марина подошла к капитану. Как ни в чем не бывало, спросила:

– Место для меня отгорожено?

– Да. Лихо вы их! Не покажете пару приемчиков? Вдруг пригодится?

– Давайте в палатке.

– Там же тесно!

– Места достаточно. Да и не хочется вас по грязи катать. Вы же не глупый пацан.

Силаев пропустил в палатку гостя. Вошел следом. Ноги неожиданно оторвались от земли и капитан брякнулся на пол вниз лицом, не успев ничего предпринять. Рука Искандера крепко перехватила его горло, лишая возможности кричать и грозя сломать шею. Два пальца плотно уперлись в скулы. Вдобавок ко всему острый локоть упирался в правое плечо, лишая способности двигаться, а вторая рука парня задрала вверх его руку, грозя вырвать ее из сустава. Плечо было больно. Марина поняла и отпустила, легко перевернув парня на спину. Черные очки приблизились вплотную:

– У меня были варианты: свернуть вам шею, вырвать кадык, задушить, сломать или вывернуть руку. Прием прост до невозможности. Вставайте! – Протянула руку в перчатке и помогла капитану подняться. Продемонстрировала в замедленном темпе. Потребовала: – Теперь вы!

– Вы так и останетесь в бронежилете?

– Вас это смущает?

Капитан не очень ловко повторил, удивляясь легкому весу Искандера. Тот указал на ошибки и снова превратился в манекен. На третий раз прием получился. Степанова махнула рукой:

– Вполне хватит одного приема. Главное, во время применить! Сейчас пожевать и спать! Помните, вы дали слово!

Он все же задал интересующий вопрос:

– А у вас там, в спецотряде, все такие легонькие?

– Не все. Разные есть, как и в любых частях. Я легкий, но мне это ничуть не мешает. Дерусь не хуже других. Где здесь полевая кухня?

– Давайте котелок, я принесу. Вы, по голосу слышу, полностью вымотались, да еще я тут с приемами…

Марина влезла в полутемный закуток, где стоял ее рюкзак и была установлена походная кровать. Вместо сетки лежала широкая толстая фанера. Возле задней спинки лежали свернутые матрас, тощая подушка, серое одеяло и такое же серое постельное белье. Женщина раскатала матрас и раскинула одеяло сверху, швырнула в изголовье подушку. В палатке было тепло от стоявшей посреди помещения печки, сделанной из небольшой бочки с выведенной в потолок трубой.

Степанова скинула бронежилет и бушлат. Под нижнюю куртку подсунула захваченные из Москвы подплечики из толстого ватина, чтоб казаться пошире в плечах. Затягивать шнур на талии не стала. Наоборот, распустила его на всю ширину, чтоб тонкая талия не бросалась в глаза. Под брюками у нее было поддето нижнее мужское белье и за низ она не боялась. Но как не старалась, из-под куртки все равно выпирала девичья грудь. Тогда Маринка сверху набросила бронежилет. Застегивать не стала. В палатку вошел Силаев. Протянул котелок, удивленно глядя на бронежилет:

– Держите! Да снимите вы его! Чего тяжесть таскать? Здесь не стреляют.

Марина взяла котелок:

– Привычка, к тому же он не тяжелый. Я считаю его обычным жилетом. Спасибо.

Зашла в закуток и задернула брезент наглухо. Стащив маску, с аппетитом принялась за еду. Капитан предложил:

– Искандер, мужики баню истопили. Пойдешь?

– Не плохо бы, но вы знаете мою проблему – никто не должен знать меня в лицо.

– Дело поправимое. Вы моетесь, я сторожу.

– Тогда идет. Кстати, так и не знаю вашего имени…

– Константин Андреевич. Зовите Костя. Мы ведь с вами наверняка одногодки. Хоть лица и не вижу, а голос молодой. Мне двадцать шесть, а вам?

Маринка едва не расхохоталась. Чтобы скрыть напавший смешок, закашлялась. Потом ответила:

– Примерно столько же.

– Давно в “спецах”?

– Не очень.

– Как туда попали? – Маринка промолчала и капитан понял, что спросил не то: – Извините. Просто любопытно. Может, перейдем на “ты”?

– Согласен.

– Поедим и пошли в баню. Только ты не долго, ладно? Мужики ругаться начнут.

– Понял. Мне бы еще шмотки постирать. Когда удобней?

– Хватай таз после того, как помоешься! Замачивай одежду в горячей воде. Потом зовешь меня и потащили сюда. Прополощешь завтра. Холодную воду достать легко, а горячей точно не будет.

Баня находилась в такой же палатке, только вмещала в себе две больших печки с котлами и еще три бочки с холодной водой. Посреди помещения стояла деревянная скамейка с несколькими цинковыми тазами, составленными в стопку. В углу стояла еще одна скамейка и вешалка для одежды.

Силаев встал у входа и закурил. Маринка помедлила, прислушалась и начала раздеваться. Она с удовольствием смывала с себя многодневную грязь. Тщательно промыла волосы. Быстро набрала горячей воды в тазик. Бросила туда полкуска хозяйственного мыла, захваченного с собой. Помешала стоявшей в углу палкой, чтоб немного растворилось. С одной стороны замочила верхнюю одежду, а с другой белье. Ополоснулась. Переоделась в чистое белье и форму. Со вздохом одела чистую запасную маску и обула новые сапоги. Застегнула бушлат, прикрыла глаза очками. Натянула перчатки и позвала:

– Костя, готово!

Силаев заглянул и удивленно сказал:

– Уже все? Мужиков еще никого нет. Потащили!

Они взялись за ручки. Марина прихватила грязные сапоги второй рукой. Выбрались из бани и быстро добежали до палатки. Таз поставили на чурбан, заменявший стул. Женщина скрылась в своем закутке и вновь плотно прикрыла брезент за собой. С удовольствием стащила с вспотевшего лица маску. Сев на постель, расчесала волосы и принялась ждать, когда они высохнут. Капитан предложил:

– Искандер, чай пить будешь?

– Не откажусь.

– Тогда выходи.

– Дай мне кружку, пожалуйста.

Натянула перчатку на правую руку и просунула в щель. Костя вложил в пальцы ручку и посетовал:

– Что за секретность! Уж со своими и то в маске и в перчатках. У тебя что, на руке наколки?

– Так надо. Мне здесь воевать долго.

– Да я понимаю, только все равно не по себе, как вижу эту маску. Слушай, а твои очки по спецзаказу делали? Уж больно они плотно к маске прилегают. И черные! Неужели ты через них видишь?

– Это тебе они черными кажутся, с моей стороны они дымчатые. Хочешь взглянуть?

– Любопытно. – Марина протянула очки через щель. Вскоре раздалось:

– Ух, ты! Да ты все видишь в них! Чуть дымка и все. А с внешней стороны чернота непроглядная.

– Это пленка такая защитная. Она не бликует.

– Здорово! Держи! Спасибо. Автомат не покажешь?

– Без патронов, магазина и кое-каких приспособлений могу показать.

– Давай!

Степанова быстро сняла магазин, оптику и подствольник. Проверила патронник и просунула руку с автоматом наружу. Силаев осматривал автомат минут пять. С ясно прозвучавшей в голосе завистью, сказал:

– Н-да! Хорош! Легкий, удобный и компактный. На сколько бьет, не скажешь?

– Не скажу. Ты не подсунешь мне под брезент таз с одеждой? В компенсацию кое-что подарю на память. Доволен будешь.

Костя просунул сначала автомат, а затем и замоченное белье. Марина покопалась в рюкзаке и вытащила стреляющий нож в ножнах, найденный в пещерах Пакистана. Протянула сквозь штору:

– Держи, только на кнопку не жми, стреляет. С двадцати метров пробивает стальную каску, подходят патроны калибра 7,62. Направляешь рукояткой на противника и нажимаешь. А так обычный нож выживания. Тяжеловат правда. Если спросят, скажешь, что нашел на убитом душмане. Спрячь его для крайнего случая.

Из-за шторы раздалось:

– Вот спасибо! Тоже спецоборудование?

– Да нет. Этот я приволок из одного дальнего похода. Я такими не пользуюсь. А тебе может пригодиться.

Марина стащила перчатку и принялась за стирку. Из-за брезента раздалось:

– Искандер, я катыш ко входу подтащил. Неудобно стирать внаклонку. Я отвернулся.

Марина осторожно отодвинула брезент и втащила стоящий катыш к себе. Поставила на чурбан тазик и продолжила занятие. Вначале простирала нижнее и мужское нательное белье, затем куртку и брюки, носки. Вода стала совсем черной, но она забила в тазик сапоги и тщательно отмыла их внутри и снаружи. Обтерла руки полотенцем, вытащила из рюкзака металлический тюбик, суконку, коробочку с ваксой и щеткой. Выдавив светло-желтую смесь на тряпку, принялась втирать ее в отмытые сапоги. Затем нанесла щеткой толстый слой ваксы и тщательно втерла ее в кожу сапог. Поставила начищенные сапоги сушиться. Натянула на себя бушлат, маску, очки и перчатки. Вышла в общую палатку, затем на улицу и выплеснула грязную воду. Силаев предложил:

– Пошли к бочке, прополощешь сразу. До завтра в палатке у печки высохнет.

– Пошли. Только тебе придется на стреме стоять. Ко мне близко не подходить. У меня руки запоминающиеся, потому и в перчатках.

– Ладно. Я уже привыкать начал к твоим штучкам.

Маринка справилась с полосканием за двадцать минут. Капитан стоял отвернувшись метрах в пятнадцати от нее. Сложив чистое белье в таз, они отправились с капитаном назад. В палатке Костя быстрехонько натянул веревку:

– Развешивай шмотки!

Она попросила:

– Выйди на пять минут.

Капитан молча вышел. Она скинула бушлат и перчатки, принялась торопливо развешивать. Взглянув на лифчик и трусики, скомкала их в кулак и бросилась в свой закуток. Приподняв матрас со стороны стенки, осторожно повесила краешками на фанеру и прижала сверху матрасом. Крикнула:

– Входи!

Силаев вошел с хозяевами палатки:

– Искандер, хозяева явились, познакомиться не хочешь?

Марина набросила бронежилет, натянула перчатки и вышла. Стройный старший лейтенант с темно-карими глазами представился:

– Фатеев Михаил из Орла.

Молоденький прапорщик с пушком на подбородке в упор разглядывал ее:

– Виталий Осколков с Брянщины.

Марина коротко бросила:

– Искандер.

Старший лейтенант хмуро спросил:

– Это вы двух сержантов уложили в грязь?

– Так точно. Уложил за хамство. Значит, вы командир и они все-таки доложили, как я приказал?

Фатеев поджал губы:

– Доложили! Я, конечно, понимаю, что вы более подкованы в военной науке, чем солдаты-срочники, но сегодняшний случай не делает вам чести.

Степанова усмехнулась:

– Это еще почему? Они собирались содрать с меня маску и очки только потому, что на мне пустые погоны. Я должен был спокойно смотреть? А у меня есть предписание – никто не должен видеть моего лица!

Вмешался Силаев:

– Плохие у вас подчиненные, товарищ старший лейтенант. Разгильдяи и хамы. Я сам наблюдал за безобразной сценой. Они получили по заслугам!

Фатеев замялся, не зная, что сказать. Лицо начало покрываться пятнами. Из-за сержантов он попал в глупое положение. В конце концов сказал правду:

– Они доложили, что это вы привязались, избили и заставили отжиматься в грязи.

– Что?!? Они у меня двигались под команду “лечь – встать”! Капитан свидетель.

Силаев кивнул:

– Точно. Они у вас еще и лжецы!

Старший лейтенант извинился перед Мариной. Медленно и как-то боком, скользнул к двери, а затем пулей выскочил из палатки. Он даже одеться забыл. Прапорщик поглядел на качнувшийся полог и констатировал:

– Все. Кранты сержантам! Миша своих любимчиков по стенке размажет за такой позор! Я ему говорил… – Достал из-под своей кровати вещмешок и вытащил фляжку: – Может, дернем за знакомство?

Степанова отказалась:

– Я пас! Вы можете выпивать, если хотите.

– Тогда дождемся лейтенанта…

Фатеев появился через полчаса с подергивающимся от злости лицом и багровыми пятнами на скулах. Сел за стол и сказал:

– Мерзавцы! Солдаты такое про них рассказали… Я верил обоим! И о том, как вы их уложили в грязь, сказали. Жаль, что я не присутствовал в этот момент! Устроил бы гаденышам! Еще раз прошу простить…

Маринка почувствовала, что засыпает и извинилась:

– Вы, мужики, можете болтать, сколько влезет. Мне это не мешает. Но я пошел спать. С ног валюсь.

Силаев махнул рукой:

– Иди, ложись. Никто не заглянет, не беспокойся. Понимаем, что служба такая…

Степанова забралась в свой закуток. Расправила брезент так, чтобы заглянуть бесшумно было невозможно. Разделась до нательного белья. Достала рюкзак, вытянула из него спальник и раскатала по не больно-то чистому матрасу. В изголовье положила скатанный бушлат и нырнула под одеяло. Спать в постели, пусть и в таких условиях, показалось ей неслыханной роскошью после почти двухнедельных скитаний.

Уснула она мгновенно. Мужики еще долго сидели и болтали обо всем, и о ней в том числе, но женщина не слышала. Разбудил ее крик муэдзина на башне, призывающий мусульман к утренней молитве. Она сразу посмотрела на брезент у входа и облегченно вздохнула: все осталось по-прежнему, никто не заглянул. Прислушалась. Мужики уже встали и тихонько переговаривались. Она торопливо оделась. Вышла и поздоровалась:

– Доброе утро.

– Как спалось?

– Отлично выспался. Только после многодневного лазания по горам, можно оценить то счастье, когда спокойно спишь в постели под охраной. – Вышла на улицу. Разыскала туалет. Вернулась в палатку и смущенно попросила: – Мужики, мне бы умыться…

Силаев скомандовал:

– Выходим! Мы пока покурим. Тебе пару затяжек оставить?

– Я не курю. Запах табака может выдать противнику.

Офицеры и прапорщик вышли из палатки. Она уловила их тихий разговор:

– Странный парень!

– Разведка, что ты хочешь!

Фатеев буркнул:

– Я встречался со спецами, масок на них не было. А он ее не снимает.

Силаев, помолчав, ответил, словно защищая Марину:

– Он мне сказал, что ему здесь не один год воевать придется. Потому и не хочет, чтоб видели. Задание у него какое-то суперсекретное, как я понял.

– Тогда, конечно…

Марина почистила зубы, умылась и расчесалась не спеша. Аккуратно натянула маску и очки. Застегнула бушлат. Вышла на улицу с котелком:

– Кто проводит до кухни? Боюсь, еще кто-нибудь намылится маску с меня снять.

Прапорщик с готовностью отозвался:

– Я провожу! Только наши котелки захвачу… – По дороге Осколков с любопытством спросил: – Вы много людей убили?

Степанова вздрогнула, а затем кивнула:

– Много. Только это были враги, а не люди. Типа бешеного волка.

Виталий поежился:

– Мне еще не приходилось в бою бывать. Все здесь и здесь! В первый раз страшно?

Она честно ответила:

– Я не хожу, как вы, в атаки. Для меня это скорее охота на зверя. Дай Бог, чтоб тебе подольше не пришлось в бой идти.

– Что ты чувствовал, когда убил первый раз?

Маринка попыталась вспомнить свои ощущения, когда приколола боевика в пещере. Ничего конкретного не вспомнилось, кроме азарта и страха. Так и ответила:

– Надо было убить. Что-то сродни азарту и страху: или ты или тебя.

Дошли до полевой кухни. Это были четыре больших котла на колесах. Рядом толпились солдаты и офицеры. При появлении странной фигуры в очках и маске, установилась тишина. Как по команде все обернулись и беззастенчиво уставились на незнакомца. Прапорщик решительно протолкался через толпу и протянул хмурому, не выспавшемуся, повару котелки. Тот взглянул на маску Марины, хотел что-то сказать, но Осколков упредил: