Текст книги "Трепет света (ЛП)"

Автор книги: Лорел Кей Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)

– Ты вернула меня в Фэйри или привела Фэйри ко мне после столетий уверенности, что я навсегда потеряла ее.

– Не могу представить себе, каково так надолго потерять ее. Три года изгнания и так были тяжелыми для меня, – признала я.

– Но ты в самом деле американская принцесса фейри, Мередит, с очень американским подходом в своих идеалах. Как, например, предоставить своим стражникам выбор в вопросе любовников.

– Думаю, на это и надеялся отец, когда отправлял меня в школу и поддерживал, когда я заводила друзей вне сообщества фейри.

– Я никогда не была знакома с принцем Эссусом, но он, кажется, был очень мудр. Ни один охранник не может сказать о нем ничего плохого.

– Ты пыталась разузнать о нем? – спросила я.

Ее жест в ответ был чем-то средним между кивком головы и пожатием плеч.

– Немного. Хотелось выяснить, не отзываются ли они о нем так только в присутствии его дочери, но, кажется, он и правда был настолько хорош, насколько о нем рассказывают.

– Почему тебя вдруг озаботило, настолько ли был хорош мой отец, как о нем говорят?

– Честно? – спросила она.

– Да.

– Твой дядя со стороны деда избил меня и сослал, только лишь за отказ выйти за него замуж. Твой дед Уар Свирепый, и он заслужил это имя. Твоя мать, как и дядя, нарциссична до бреда. Твоя тетя со стороны отца – сексуальный садист и социопат, а то и психопат. Ее сын, твой двоюродный брат, был еще хуже матери. Он стал бы серийным убийцей, если бы женщины из его стражи не были бессмертными и не могли залечить почти любые травмы. Из их числа у меня было побольше любовниц, чем у тебя, и все они люто ненавидят покойного принца Кела.

– Нам всем известно, что Андаис мучает свою стражу и придворных. Она этого и не скрывала по большей части, но я не знала, что Кел поступал со своей стражей так же. Он был гораздо более скрытен насчет этого.

– Думаю, он скрывал это даже от матери.

– Она наслаждается муками людей, – сказала я.

– У меня было немало задушевных разговоров о тех кошмарах, что пережили женщины. Я уверена, что Кел осторожничал, потому что Андаис могла вмешаться и прекратить его забавы.

– Соус для гусыни подойдет и для гуся[27], – заметила я.

Она покачала головой.

– Нет, Мередит, то, что Кел творил со своим личным гаремом… В общем, я очень рада, что ты нашла им терапевта.

– Я рада, что они готовы к нему ходить.

– Они не знали, что у них есть выбор, когда соглашались.

– То есть?

Она улыбнулась.

– Они полагали, ты приказала им посещать терапевта, а когда до них дошло, что ты не имела этого в виду, большинству из них терапия начала помогать, так что они продолжили ходить на нее.

– Я никогда никому не приказала бы ходить к терапевту. Я имею в виду, можно велеть им посещать его, но нельзя заставить их действительно работать над своими проблемами.

– Ты велела им поговорить с терапевтом, и после того, что делали с ними Кел и Андаис за неподчинение, они подошли к терапии так, словно от этого зависела их жизнь.

Я покачала головой и вздохнула.

– Значит они все пострадали еще сильнее, чем я думала. Подожди-ка, поэтому некоторые женщины из стражи перестали посещать терапевта спустя несколько недель?

– Да, они наконец осознали, что с твоей стороны это не было приказом. Некоторые из них рискнули проверить, было ли это просто твоим советом, и когда ты не пришла в ярость, на терапию перестали ходить и другие стражники.

– Но большинство из них все же не оставило терапию, – сказала я.

– Как я уже сказала, Мередит, они ответственно подошли к своей терапии из страха, что ты можешь с ними сделать, если они не выложатся, и она на удивление хорошо влияла на многих из них.

– Сомневаюсь, что можно кого-то заставить так подойти к своей терапии.

– Я тоже, но с ними дела обстоят так.

Я нахмурилась, озадаченная, и в конце концов покачала головой.

– Пусть будет так.

– Ты на удивление рациональна в очень нерациональных вопросах.

– Мне нужно поблагодарить тебя за комплимент, или это доставляет проблемы?

Она улыбнулась.

– Ни то, ни другое. Но те стражницы, что упоминают Кела полным ненавистью голосом, рассказывают удивительные вещи о твоем отце. Думаю, большинство из них до сих пор влюблены в него, как в хорошего лидера и как в мужчину.

– Я вообще-то уже задумывалась, что в моей семье гораздо больше безумия, нежели вменяемости. Но ты забыла, что моя бабушка была такой же чудесной и заботливой, как и ее родители, мои прабабка и прадед.

– Ты права, об этом я забыла. Потому что твоя бабушка была наполовину человеком, наполовину брауни[28], я не воспринимала ее всерьез, хотя следовало бы, ведь безумие, похоже, исходит со стороны сидхов.

– Мы не самые уравновешенные люди, – согласилась я.

– Полагаю, дело в слишком долгой жизни, Мередит. Наши тела не стареют, а вот с разумом, возможно, это происходит.

– Хочешь сказать, у Тараниса и Андаис своего рода маразм?

– Возможно, хотя по меркам фейри Кел не был так уж стар.

– Думаю, Кел всегда был слаб и безумен, а его мать ему потворствовала, позволяя увериться, что он не делает ничего плохого, и это лишь укрепило его в этом сумасшествии.

Мэйв снова всмотрелась в мое лицо, словно выискивая брешь или намек, или что-то, чего я и предположить не могу.

– Ты дочь своего отца, и это хорошо.

– Я еще и в бабушку пошла, и это тоже неплохо.

– Да, да, верно, – она взмахнула рукой, словно отбрасывая тему. – Давай взглянем на новорожденных… С дочкой Никка и Бидди, Кади, и с Лиамом малышей стало очень много.

– Ты слышала, что Катбодуа и Усна ждут ребенка?

Она казалась удивленной, а затем снова рассмеялась.

– Нет, не слышала. Это удивительно и забавно, что у кота и птички будет малыш.

– Андаис сказала примерно то же, кот и ворона.

Выражение лица Мэйв стало серьезным.

– Мне бы не хотелось, чтобы меня хоть в чем-то сопоставляли с Королевой Воздуха и Тьмы.

– Я не хотела тебя расстраивать.

Она задрожала, растирая ладонями свои руки.

– Все в порядке, ты ни при чем… Просто столь многие из нас лишаются рассудка, когда минуют столетия, что я об этом переживаю.

– Переживаешь о чем? – спросила я.

– О своей вменяемости, полагаю.

– Ты ни разу не проявляла ни одного признака безумия, что преследует некоторые из благородных родов фейри.

– О, это беда не только благородных родов, Мередит, некоторые из младших фейри столь же непредсказуемы, им просто неподвластны жизнь и смерть, чтобы они смогли потакать своему безумию.

Теперь был мой черед всматриваться в ее лицо.

– Что заставило тебя сказать так?

– Например, фир дарриг[29], ты же помнишь, что один из них живет здесь в Лос-Анджелесе.

– Я встречала его.

Мэйв передернуло.

– Помню, как воевали против них. Как будто целая раса так же испорчена, как Андаис, Таранис и Кел вместе взятые. Вот почему мы отняли у них магию.

– Фир дарриг сказал, что сидхи отняли и их женщин, так что, несмотря на вечную жизнь, они уничтожены как раса.

Она кивнула, снова проведя ладонями по рукам.

– Мы не могли создать заклинание, чтобы убить их или искоренить их злобную сущность, но что могли, мы в них уничтожили.

– Фир дарриг сказал, что я могу вернуть ему его имя. Проклятье, наложенное сидхами, способен снять правитель, выбранный Богиней и фейри.

– Мне неизвестны детали проклятья, но любое проклятье можно снять, это сохраняет баланс. Ничто не вечно по-настоящему, все созданное можно разрушить, а разрушенное – восстановить.

– Что случилось с женщинами фир даррег? Дойл не рассказывал мне подробностей, после встречи с одним из них в Лос-Анджелесе.

– Мы не могли уничтожить их, Мередит, потому что они такая же часть фейри, как и сидхи, но смогли убить их за определенную цену.

– И какова цена? – поинтересовалась я.

– Нам пришлось принять их естество, поглотить его. Мы навсегда привязали фир даррег к сидхам, чтобы в случае реинкарнации они смогли бы стать одними из нас. Мы надеялись, что с благословением Богини и Ее Консорта сможем развеять их зло, но я порой задумываюсь, а не случилось ли все наоборот.

– Что ты имеешь в виду? – уточнила я.

– Порой я думаю, не осквернили ли фир даррег сидхов своей тьмой.

– В то время Таранис и Андаис уже были королем и королевой, нельзя винить фир даррег в их порочности.

– Полагаю, что нет, но я помню тот день. Женщины не погибли, они растворились, и их энергия куда-то переместилась, Мередит. Что если она стала частью не земли или неба, или растений, или воды, а тех, кто наложил проклятье? Андаис участвовала в заклинании, твой отец нет.

– Хочешь сказать, что, прокляв фир даррег, Андаис могла… что? Стать такой как сейчас?

Мэйв пожала плечами.

– Возможно, а может она уже тогда была не в себе, а мы просто не замечали этого.

– Фейри выбрали ее королевой Неблагого двора, значит когда-то она была подходящим правителем, – сказала я.

– Она была превосходным военачальником, так что да, когда-то она подходила на эту роль.

– Ты с кем-нибудь еще обсуждала свою теорию?

– Нет, к тому времени, как я об этом задумалась, меня уже изгнали. У меня было полно времени, чтобы поразмыслить над давнишними событиями, когда я была одна.

– Я поделюсь твоей теорией с Дойлом, посмотрим, что он скажет.

– Помни, что он тоже участвовал в заклинании.

– В Дойле нет зла, – отрезала я.

– Я этого и не утверждала, но когда имеешь дело со злом, ты меняешься, даже если искореняешь его на поле битвы.

Я попыталась прочитать выражение ее лица и не смогла.

– Зачем ты рассказала мне об этом?

– Не знаю, возможно, просто уже очень давно хотела поделиться с кем-нибудь своими мыслями.

– Ты веками жила при высшем дворе фейри, Мэйв, а затем провела десятилетия в Голливуде, ты ничего не говоришь, если не знаешь, как оно отразиться на других, или как ты хочешь, чтобы оно отразилось. Так зачем же ты рассказала мне? Почему сделала это сейчас?

– Я не знаю, и это правдивый ответ, просто время показалось подходящим.

Я покачала головой.

– Хотелось бы мне в это верить.

– Я бы не хотела, чтобы ты начала сомневаться в Дойле.

Я на это рассмеялась.

– Я не сомневаюсь в Дойле, никакие слова не могут заставить меня это сделать.

Мэйв следила за выражением своего лица, но лишь на мгновенье я все же заметила ее недовольство. Почему она хочет разделить нас с Дойлом? Вслух же я сказала:

– У вас с Дойлом какие-то старые обиды?

– Почему ты спрашиваешь?

– На протяжении столетий он был левой рукой королевы, и их двор частенько находился в состоянии войны с твоим, так что просто ответь на вопрос. Ты затаила какую-то обиду на Дойла?

– Если бы я могла выбрать, за каким правителем следовать, я бы предпочла солнечный свет и жизнь, а не тьму и смерть.

– Дойл был тем, кого Фэйри выбрала моим королем.

– Твоим неблагим королем, – сказала она.

Я кивнула.

– А еще Фэйри сделала меня королевой слуа Шолто.

Мэйв не смогла скрыть своего отвращения.

– Они создания из кошмаров.

– Это так, но Богиня все же посчитала уместным сделать меня их королевой.

– Интересно, кого выбрала бы Фэйри, если бы речь шла о престоле Благого двора или новом троне фейри. Кто тогда стал бы твоим королем, Мередит?

– Поскольку мы отказались от предложенных нам Фэйри корон, и я не могу навестить королевство Шолто из страха перед Таранисом, не думаю, что это имеет значение. Полагаю, мы отказались от слишком многих престолов, чтобы Богиня предложила мне какой-то другой.

Прямо из воздуха посыпались первые розовые лепестки, оседая между нами. Мы наблюдали за тем, как медленно они опускались на пол.

– Вокруг тебя чудеса, Мередит.

– Богиня благословляет меня Своим присутствием.

– Думаю, Она счастлива снова видеть кого-то, достойного благословения.

Лепестки роз опадали снегопадом цвета леденцов. Я стояла в самом эпицентре, подняв руки и лицо навстречу парящим лепесткам. Я поблагодарила Богиню за Ее внимание и Ее благословение, и падение мягких лепестков ускорилось, обращаясь настоящей метелью.

Мэйв Рид, Золотая Богиня Голливуда, когда-то бывшая богиня Конхинн, пала на колени и заплакала.

Глава 26

К тому времени, как Мэйв удалось взять себя в руки, лепестки роз почти перестали опадать. Лишь несколько из них сопроводили меня по пути в детскую розовыми снежинками. От спальни Мэйв до детской нас проводили двое новых охранников из Службы Безопасности Дипломатических Представительств, СБДП, сейчас они заняли свое место у дверей в типичных позах телохранителей: обхватив одной рукой запястье другой или просто свободно опустив их в стойке смирно. Они стояли на посту, пока остальные были на тренировке по рукопашной и обращению с клинком. Людские охранники старались не отставать, но из-за разницы в силе и скорости они казались… неуклюжими. Хотя некоторые из людей проявляли упорство.

Это так же означало, что и с малышами остались только люди. Лиам подбежал к нам, едва мы вошли в детскую тройняшек.

– Мама! Смотри, малыши! – закричал он, схватив Мэйв за палец и потянув глубже в комнату.

Ее лицо засияло, не из-за магии, а из-за счастья от того, что он подбежал к ней, а не ко мне. Последние несколько дней она проводила с ним как можно больше времени, и как сейчас, он стал больше стремиться к ней. Напряжение, которого я даже не осознавала, ослабло, когда мальчик потянул Мэйв вперед.

Одна из нянечек на пеленальном столике меняла подгузник Гвенвифар. Аластер был в своей кроватке в окружении большого количества собак. Няня Лиама, Рита, сидела в кресле-качалке с Брилуэн на руках, не сводя взгляда с малышки. «Рита» было сокращением от Маргариты, она была миленькой и очень робкой смуглой зрелой женщиной. Она редко говорила, а когда все же это делала, избегала контакта глаз. Не знаю точно, была ли она от природы такой застенчивой или только в присутствии звезд Голливуда и принцов с принцессами фейри. Даника, вторая нянечка, была такой же высокой, как и Мэйв, с густыми светлыми волосами, спадающими до плеч. Каждый день она усердно занималась йогой и в качалке, когда там не было никого из охранников. Она не была сильно подкачена, но стала более подтянутой. Своей манерой движения она напоминала мне охранников. Видимо, в колледже Даника училась по спортивной стипендии и так и не избавилась от старых привычек. Рита всего на несколько сантиметров была выше меня, ей было около сорока, она перестала заниматься в зале несколько лет назад, так что сейчас была приятно пухленькой. Она уже работала когда-то няней в возрасте Даники, а развод вынудил ее снова выйти на работу. Из-за него же ее интересовали места с проживанием, как это.

Откуда я все это знаю? Гален рассказал мне, видимо, он завоевал ее доверие за все то время, что провел в детской. Рита никогда не видела, чтобы мужчина так сильно любил своих детей, и она сообщила мне, что я счастливая женщина.

Даника подняла взгляд и с улыбкой поприветствовала нас:

– Мисс Рид, принцесса Мередит.

– Привет, Даника. Привет, Рита, – ответила я.

– Рита, ты в порядке? – поинтересовалась Мэйв.

Я прошла глубже в комнату, чтобы получше рассмотреть Риту за высокой фигурой Мэйв. Она продолжала с улыбкой укачивать Брилуэн, так и не взглянув на нас. Женщина вообще никак не отреагировала, словно и не заметила, как мы вошли в комнату.

– Рита, Рита! – позвала Мэйв, чуть повысив голос.

– Бри любит, когда Ита качает ее, – сообщил Лиам.

Мэйв помахала рукой перед лицом Риты и взглядом Брилуэн. Няня не отреагировала. Мэйв прикрыла ладонью личико малышки, полностью лишая их возможности встречаться взглядом.

– Рита, ты нас слышишь? – спросила я.

Даника подошла к нам с Гвенвифар на руках.

– Что с ней такое?

– Рита! – резко окликнула ее Мэйв, по-прежнему не давая им взглянуть друг другу в глаза.

Рита вздрогнула, как будто только проснулась, ее руки расслабились, рискуя выронить малышку, но женщина опомнилась и прижала Брилуэн к себе. Малышка захныкала.

– Что такое? Я задремала? Мне так жаль, мисс Рид, со мной такого никогда не случалось.

Мэйв выпрямилась.

– Все в порядке, Рита, я знаю… это не твоя вина.

– Но я уснула с ребенком на руках, – она в шоке посмотрела на меня. – Мне так жаль, принцесса, так жаль, я никогда больше…

– Все в порядке, Рита, честно, – заверила я.

Рита была просто вне себя, полагая, что чуть не уронила Брилуэн, потому что заснула. Я ожидала, что Мэйв все объяснит ей, но она не стала, впрочем, как и я. Я не была уверена, как это объяснить, и мне определенно не хотелось, чтобы СМИ разнюхали о том, что одна из тройняшек уже настолько магически могущественна, что может очаровывать людей одним лишь взглядом. Нет уж, этих известий в желтой прессе мне видеть не хотелось.

Мэйв велела Данике отвести Риту в ее комнату и позаботится о том, чтобы та вздремнула. Мэйв забрала Брилуэн из рук женщины, а я взяла Гвенвифар, чтобы Даника смогла увести все еще извиняющуюся Риту.

– Бри нравится Ита, – сообщил Лиам.

Мы взглянули на маленького мальчика.

– Рита нравится Брилуэн больше Даники? – спросила я.

Он кивнул.

– А почему?

Лиам стал очень серьезным, как будто усердно обдумывал вопрос, а затем ответил:

– Ита играет.

– Рита играет больше Даники, – догадалась я.

Мальчик кивнул, улыбаясь.

– Вы с Брилуэн рассказали Рите как играть?

– Бри, – ответил он с улыбкой.

– И Рита всегда играет так, как хочет Бри?

Мальчик серьезно кивнул.

Мэйв посмотрела на малышку в своих руках.

– Она воздействует взглядом, Мередит.

– Что ты имеешь в виду?

– Я могу устоять перед ним, но она сейчас кажется таким красивым ребенком. Чувствуешь такое умиротворение, глядя на нее.

– Чувствуешь внушение?

Мэйв кивнула с очень серьезным выражением лица, глядя на меня.

– Мы проведем собеседования с несколькими нянями не людьми. Я позвоню в агентство, посмотрим, есть ли у них кто-нибудь. Если они никого предложить не смогут, тогда нам нужно обратиться к более широкой общественности фейри.

– Согласна, и пока мы кого-нибудь не подыщем, Рите не стоит больше помогать с тройняшками, – сказала я.

Брилуэн захныкала, и Мэйв начала укачивать малышку из стороны в сторону. Та почти мгновенно успокоилась, огромные глаза стали сонными.

– Никто из людей не должен находиться с ней рядом, Мередит.

– Откуда ты узнала, что Брилуэн нравится, когда ее качают именно так: из стороны в сторону, а не вверх-вниз?

Мэйв уставилась на крошечную девочку.

– Я… Я не знаю. Я просто знаю, чего она хочет.

– Ты можешь прекратить качать ее? – спросила я.

Мэйв остановилась, Бри снова захныкала, продолжила качать – и девочка успокоилась.

– Она начинает плакать всякий раз, как я останавливаюсь.

– Все равно попробуй остановиться, – велела я.

Мэйв попыталась, но мгновенно снова начала укачивать малышку.

– Нет, не могу, ненадолго.

Мы уставились друг на друга, и впервые я испугалась Брилуэн, потому что магия с годами становится лишь сильнее. Ей всего неделя отроду, какой же она станет через несколько лет?

– Возможно, никому из нас не следует самостоятельно ухаживать за Бри, – мягко проговорила я.

Мэйв подошла к кроватке, почти полностью розовой. Она была куплена, когда я уже была в больнице, и Китто позволил продавцу рассказать ему о розовых ленточках и маленьких овечках. Мэйв смогла уложить Бри в люльку, но как только малышка начала возмущаться, снова потянулась к ней, чтобы взять ее на руки.

– Не трогай ее, – велела я, прижав Гвенвифар ближе к себе.

Мэйв обернулась ко мне, но Брилуэн заплакала, снова привлекая к себе внимание.

Теперь и Лиам стоял возле кроватки.

– Возьми ее, мамочка, она хочет на ручки.

Мэйв подхватила Лиама, держа его так, чтобы ему было удобнее заглядывать в кроватку. С ребенком на руках, она смогла наконец отойти прочь, но мальчик не был этому рад.

– Мама, возьми Бри, не меня!

Он начал вырываться из ее рук. Мэйв отпустила его, и мальчик подбежал к плачущей малышке. Мэйв хотела было последовать за ним.

– Возьми на руки, Аластера, – сказала я.

Мэйв подошла к моему мирно спавшему сыну и аккуратно подняла его на руки. Он так и не проснулся, хотя собаки начали подвывать у ее ног, особенно его щенок.

Мэйв обернулась ко мне.

– Теперь я могу устоять перед ее требованием.

Лиам протянул свою крошечную ручку через прутья решетки и коснулся ладошки Брилуэн.

– Возьми, Бри. Возьми, мамочка!

Мы с Мэйв посмотрели друг на друга.

– Ей всего неделя, Мередит.

– И не говори.

– Если все станет хуже, сильнее…

– Я знаю, – ответила я.

– Почему, держа другого ребенка на руках, можно противостоять этим чарам? – спросила она.

– Я не знаю.

– Слышала я рассказы о тех, кто был так прекрасен с детства, что каждый увидевший их был очарован, но я полагала, они слегка преувеличены, теперь я в этом не так уверена.

– Есть ли у нас здесь кто-нибудь, кто был настолько же притягателен в таком юном возрасте?

Мэйв прижала Аластера ближе, задумавшись.

– Айслинг. Говорят, люди влюблялись в него, даже когда он был ребенком.

– Я видела, как одна из женщин вырвала себе глаза, чтобы он не мог управлять ей с помощью своей красоты.

– Это был человек?

– Нет.

– Кто-то из младших фейри?

– Нет, сидх.

Мэйв содрогнулась, да так сильно, что Аластер тихо протестующе всхлипнул. Его щенок заскулил у ее ног.

– И помогло? – спросила она.

– Что именно?

– Когда она выцарапала себе глаза, он больше не имел над ней власти?

– Она смогла перестать отвечать на его вопросы как на духу, но все равно была без ума от него, по-прежнему была волшебным образом по уши влюблена. Он напомнил ей, что последнее, что она увидела, последнее, что запомнила, было его лицо, и она заплакала. Она рыдала кровью прямо на свои ладони.

Я подняла Гвенвифар так, чтобы вдохнуть запах ее макушки, такой чистый, свежий запах, с которым все кажется в порядке.

– Ему запретили использовать свои чары в сражениях, казалось, слишком чудовищным заставлять своего врага полюбить тебя, – рассказала Мэйв.

– Я на самом деле не понимала, что из себя представляет его сила. Ну, то есть я слышала истории, отчего он закрывает лицо вуалью, но никогда всерьез не воспринимала, пока не стало слишком поздно. Соглашусь, некоторые силы слишком чудовищны, чтобы ими пользоваться.

– Ты владеешь руками плоти и крови, Мередит. Это две самые ужасные силы сидхов из существующих когда-либо. Куда уж ужаснее?

– Он пробуждает не похоть, а любовь, одержимость. Та женщина кричала, смотря на него во время их поцелуя, словно ничего чудовищнее не видела. Я ни за что не хотела бы заставлять делать то, что вызывает такой крик.

– Она была членом группы, пытавшейся убить тебя и твоих любимых мужчин, Мередит. У тебя не было выбора.

– Очень комфортно думать именно так, но в конце концов выбор есть всегда, Мэйв. Люди принимают решение, за какую грань они не выйдут, я же нашла другую, вот и все.

– Тебя это терзает, Мередит.

Я кивнула.

– По большей части своих поступков или поступков других я не чувствую угрызений совести, но этот заставил меня задуматься.

Мэйв шагнула ко мне и обняла свободной рукой, прижимая к себе, так что теперь мы вместе с Аластером оказались в кольце ее рук.

– Тогда мне так жаль, Мередит, правда жаль.

Я вдруг осознала, что плачу, но не была уверена отчего: возможно, дело в постродовых гормонах, или может в мысли о том, что мои прекрасные малыши, мои детки могут обладать такой чудовищной магией, что я и представить не могу. Большинство сил к сидхам приходят уже после достижения половой зрелости, но обе малышки уже продемонстрировали свои силы. У Гвенвифар есть родимое пятно в виде молнии, которое действительно порой бьет каким-то статическим разрядом, а у Бри… как это вообще назвать? Я держала на руках Гвенвифар, уткнувшись носом в сладкую темную макушку Аластера, и рыдала в объятьях Мэйв Рид, Золотой Богини Голливуда. В конце концов, титулы принцессы фейри или королевы кассовых сборов не имеют значения, пока мы остаемся просто двумя женщинами, двумя матерями, двумя подругами. Мэйв присоединилась ко мне в этом плаче, и я уверена, она сама не смогла бы ответить, отчего у нее на глазах были слезы.

Глава 27

Я оставила Мэйв в детской проследить, чтобы Брилуэн не зачаровывала нянечек, и отправилась на поиски тех отцов, на чьи плечи по большей части легла забота о малышах. Мне хотелось узнать, возникали ли у них подобные проблемы, или замечали ли они, как наша маленькая дочь манипулирует Ритой. Стражники занимались в качалке, огневой подготовкой и тренировкой рукопашной, разделившись на группы, так что сначала я отправилась в качалку. Проще всего было порасспрашивать там.

Меня сопровождали двое телохранителей, потому что после похищения Таранисом я больше никуда не хожу без них. Я против охраны не возражала, но это означало, что некоторым из стражников время от времени приходится пропускать тренировки. Сараид и Догмаэла плечом к плечу шли за мной. Волосы Сараид были таким же сверкающим золотом, как у Холода серебром, глаза голубые с обрамленным вспышкой белого зрачком, как будто кто-то нарисовал сияющую белую звезду в центре голубой радужки. Обычные блондинистые волосы Догмаэлы казались бледными по сравнению со сверкающими косами, которыми могла похвастать Сараид, а ее глаза – три ободка зеленого и серого цветов – были почти похожи на людские, но обе они были высокими и худыми с заметными на обнаженных руках крепкими мускулами. Сараид была выше ста восьмидесяти сантиметров ростом, а Догмаэла сантиметров на десять ниже нее, около метра семидесяти семи. Ее светлые волосы были распущены и убраны с лица металлическим шлемом, что не был современным, но если никто не заставлял Догмаэлу облачаться в экипировку этих дней, она по привычке возвращалась к более привычным вещам. Она держалась за свое личное оружие, современную Беретту 45-ого калибра, по словам Дойла, Догмаэла одна из самых метких стрелков. Ей нравился ее шлем и привычный меч на боку, но она безоговорочно пользовалась современным оружием. Сараид же, за исключением цвета волос и глаз, была похожа на современную голливудскую модель или актрису в обтягивающих джинсах, заправленных в сапоги до колена, приталенном неженственным пиджаке, не совсем скрывающим закрепленный на ее спине меч, зато спрятавшим с глаз два пистолета и дополнительные обоймы на ее стройном торсе.

Обе женщины остались за дверью так же, как другие охранники занимали свои места перед детской. В качалке был Рис с другими стражниками, а значит прямо сейчас тренажерный зал был самым безопасным местом во всем поместье.

На двери в качалку висело огромное объявление: «ЕСЛИ НЕ ЗНАЕШЬ, КАК ПОЛЬЗОВАТЬСЯ ТРЕНАЖЕРОМ, СПРОСИ. НЕ ЛОМАЙ ЕГО! ЭТО КАСАЕТСЯ ВСЕХ: СИДХОВ, КРАСНЫХ КОЛПАКОВ, ГОБЛИНОВ, ФЕЙ-КРОШЕК – ВСЕХ!»

Знаю я, после чего Рис написал его: когда Красные Колпаки сорвали все тросы с одного из тренажеров, а другой на той же неделе сломал новенький в страже сидх. Я слышала его голос, даже не входя в двери, не отчетливые слова, скорее просто тембр. В этом зале проводились баллы в те времена, когда они еще случались, и поскольку это была единственная комната с достаточно высокими потолками для Красных Колпаков, которые были ростом от двух до четырех метров, Мэйв позволила нам закупить сюда все необходимое Рису для тренировок охранников, так некогда элегантный танцевальный зал наполнился ультрасовременной начинкой, штангами, количеством которых можно было осчастливить Мистера Вселенную, и целым лесом тренажеров. Последние были для меня неизведанными, потому что их купили уже после того, как я забеременела. Я в принципе никогда не налегала на штанги, но мне так долго запрещали пользоваться хоть чем-то, кроме самых легких гирь, что теперь для меня это все стало чуждой территорией. Все тренажеры были выше меня, со сменными ручками, шкивом и дополнительными приспособлениями, о назначении которых я понятия не имела. Не меня одну потрясал полностью оборудованный зал Риса.

– Да как ты можешь пользоваться всем этим железом? – возмущалась женщина. Я мельком видела Риса в этом лабиринте тренажеров, но женщина сидела, и только по ее голосу я не могла понять, кто это, за грохотом и лязганьем штанг.

Я приветствовала стражников кивком головы, проходя мимо. Я узнала, что по этикету, принятому в качалке, не говорят «привет», пока они не заговорят первыми. Если они погружены в тренировку, даже простая беседа может вырвать их из этого состояния. Это Рис объяснил мне. Я же никогда не занималась так усердно в качалке, чтобы прочувствовать, о чем он говорит, но верила Рису на слово.

Большинство стражников в этом зале были новичками, которые в последние месяцы прибыли к нам из Фэйри, но все они были высокими и стройными, на их бледных руках играли мускулы, они с легкостью справлялись с тренажерами для жима ногами. Обычно я не ощущала себя низкорослым гадким утенком, но глядя на них в шортах и майках или даже в спортивных бра на некоторых из женщин, я вдруг почувствовала себя слишком фигуристой, слишком маленькой, слишком неуклюжей, идя по специально мягкому полу на трехсантиметровых каблуках. До этого самого момента я чувствовала себя вполне уверенно, а затем словно снова вернулась в детство, когда все твердили, что я недостаточно сидх. Сейчас никто ничего не сказал, даже бровью не повел, порой проблема просто в вашей голове.

Я расправила плечи, позаботилась о том, чтобы походка была идеальной, и продолжила идти к Рису с улыбкой на лице. Это были лишь мои комплексы.

Конечно, я не была единственной, кто отличался от остальных. В зале были еще и трое Красных Колпаков. Троица была ростом от двух метров – самый низколослый из Красных Колпаков – до почти четырех, что было для них нормой. Кожа самого высокого и самого низкорослого из них была серого оттенка, а вот среднего по росту – желтоватого цвета старой слоновой кости. Я отсюда не видела их красных глаз, но это же были Красные Колпаки, их глаза должны были быть алыми. Желтокожего звали Клезек, а вот имен остальных двоих я назвать не могла. На них были короткие, круглые колпаки, от которых и произошло их название, но прямо сейчас они не были красными, скорее коричневыми, цвета запекшейся крови. Все они втиснулись в тренировочные костюмы, которые по швам трещали на их телах. Все равно что пытаться надеть спортивный костюм на Невероятного Халка. Прежде они обычно тренировались в нижнем белье, но у Мэйв по дому работало много людей, которым было некомфортно, когда по коридорам расхаживали полуобнаженные великаны. Они занимались в дальнем углу зала со специально укрепленными штангами, которые выдерживали больший вес и не ломались при этом, я даже не знала, что существуют специальные штанги, которые могут выдержать больше двухсот килограмм. А тот факт, что в таких приспособлениях, порой нуждались люди, не происходящие от фейри, меня поражал и заставлял себя чувствовать еще более слабой. Меня не назвать самым сильным человеком в этом зале, ни в каком из смыслов.