355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Лорел Кей Гамильтон » Трепет света (ЛП) » Текст книги (страница 1)
Трепет света (ЛП)
  • Текст добавлен: 16 апреля 2020, 17:31

Текст книги "Трепет света (ЛП)"


Автор книги: Лорел Кей Гамильтон



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)

Annotation

Я принцесса Мередит НикЭссус. По документам просто Мередит Джентри, потому что «принцесса» выглядит слишком вычурно на водительских правах. Я была первой принцессой фейри, родившейся на американской земле, но недолго мне быть единственной…

Мередит Джентри, частный детектив в прошлом, теперь принцесса, знала, что происходит из рода богинь плодородия, но лишь когда узнала, что ждет тройню, начала понимать, что это значит. Бесплодие веками было проклятием высокородных фейри, и теперь придворные – обоих полов и обоих дворов – приезжают в Лос-Анджелес, чтобы добиться расположения изгнанницы Мерри и ее приближенных мужчин. Придворные готовы на все, лишь бы завести собственных детей. Но внимание Тараниса, Короля Света и Иллюзии, гораздо более тягостно и смертельно опасно. Однажды он силой взял Мерри… и теперь в качестве отца претендует на одного из ее малышей.

Для спасения себя и своих детей Мерри привлекает самые опасные силы из всех фейри: бога смерти, воина – Мрака, Убийственного Холода и короля кошмаров. Они ее любовники, они будут противостоять высшим дворам фейри и сделают все, чтобы сдержать войну, угрожающую затронуть невинных людей, над которыми сейчас нависла реальная угроза стать пушечным мясом…

Спустя пять лет после «Божественных проступков» Мерри Джентри возвращается… И жизнь ее становится гораздо сложнее… и еще опаснее.

Лорел Кей Гамильтон

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43

notes

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31

32

33

34

35

Лорел Кей Гамильтон

Трепет света

Мередит Джентри – 9

Глава 1

Я очнулась в пустыне вдали от дома и поняла, что это одновременно и сон, и явь. Это мне снилось, но место, где я стояла, было реальным, как и все, что произошло здесь сегодня. Небо было так усыпано звёздами, словно электричество еще не изобрели, и света от них было достаточно, чтобы осветить мне путь по грунтовой дороге, изрытой воронками от бомб, отчего идти по ней было практически невозможно. Самодельные взрывные устройства чудовищно перепахали дорогу, подрывая солдат на бронемашинах и делая её непроходимой для всех, кто шел за ними. Я стояла и дрожала на холодном пустынном ветру, желая, чтобы на мне было ещё что-то кроме тонкой шелковой ночной рубашки, обтягивающей мой огромный беременный живот. До рождения близнецов оставалось всего несколько дней, и главную часть моего тела составляли малыши. Я медленно ступала по холодной земле босыми ногами. У дороги стояла небольшая хижина, и кто бы ни призвал меня из моей постели в Лос-Анджелесе, он был там. Откуда я это знаю? Богиня поведала это мне, но не словами, а тем внутренним голосом, который почти всегда звучит в наших головах. Богиня и Бог говорят с нами все время, но мы обычно думаем слишком громко, чтобы услышать их, а во сне «внутренний голос» лучше различим.

Я знала, что мое тело все еще спит за тысячи миль отсюда и не было случая, чтобы я поранилась в своих путешествиях во сне, но сейчас под ногами я ощущала скользкие камни, а мое чувство равновесия, как у любой беременной, оставляло желать лучшего. На мгновенье я задумалась, что будет, если я упаду, но продолжала идти к хижине, потому что уже знала, что, пока не помогу призвавшему меня, я не смогу проснуться.

Это был мой сон, но в то же время это была чья-то кошмарная реальность. Меня никогда не призывали, если только ситуация не оказывалась на грани жизни и смерти. Так было всегда. Тот, кто в своё время спас мне жизнь, рискуя собственной, и был исцелен моими руками, сейчас находился где-то рядом и нуждался во мне. До сих пор я отзывалась на молитвы ко мне, только если спала, и только в своих снах могла оказаться так далеко. Не знаю, исчезла бы я из своей реальной жизни, если бы кто-то воззвал ко мне ночью во время бодрствования. Надеюсь, что нет. Мои сны итак стали чересчур тревожными, а если бы это распространилось ещё и на мою реальную жизнь, то не знаю, что бы я делала.

Ко мне с молитвой обращались солдаты, собравшие в своё время окропленные моей кровью осколки, которыми я была обстреляна как шрапнелью. Затем они подвесили эти осколки на кожаные шнурки и носились их так, как другие носят крестики. Кровь вынесла из моего тела осколки, и магия исцелила меня. Богиня подарила мне в ту ночь способностью исцеляться, а те солдаты, собравшие и носившие осколки, стали в далекой войне лечить раны наложением рук. Иногда положение этих солдат было так опасно, что меня переносило к ним, чтобы помочь найти выход из засады или укрытие от снежной бури в горах.

Я принцесса Мередит НикЭссус, принцесса плоти и крови, и, лишь отчасти, человек, но я – не богиня, и мне не по душе эти ночные прогулки. Я любила помогать людям, но так как сейчас была глубоко беременной, то беспокоилась о своих малышах, как и мои любимые мужчины, но все, что они могли сделать – лишь наблюдать за моим телом, пока я не очнусь.

Однако, это поручение Богини, и ничего нельзя изменить, поэтому я осторожно ступала по скользкой грязи и грубым камням, чувствуя зов. Призывали меня, словно я, и впрямь, была каким-то божеством и в состоянии откликаться на молитвы. На самом деле, я больше склонна сравнивать себя с человеческими святыми, о которых в сказаниях говорилось, что они могли перемещаться во времени и пространстве. Некоторые из них я читала, особенно кельтские, порой, это были весьма странные истории. Довольно многие святые были в прошлом кельтскими божествами, которых приняла человеческая церковь. Ранняя церковь предпочитала заводить друзей среди местных божеств, а не вести с ними войну. Было намного легче приобщать людей к своей религии, если дни её торжеств совпадали с праздниками в честь местных богов.

Некоторые святые являлись людям во снах, другие обеспечивали безопасность, или даже участвовали в сражениях, при этом существовали свидетели того, что они в то же время спали или были ранены. Но ни в одной из историй нет упоминания о беременной принцессе фейри, правда, тогда церковь, как правило, подвергала цензуре все предания.

Ветер разметал мои волосы вокруг лица, превратив их в облако слепящих рыжих кудрей, хотя цвет в звездную ночь должен быть больше коричневый, чем багряный. С мгновение я ничего не видела, кроме всполохов моих волос, а когда ветер успокоился, заметила фигуру в дверях хижины.

Я не узнала ее сначала, а потом очень темная кожа подсказала мне, что под пустынным камуфляжем скрывалась Хейс. Она была единственной афроамериканкой среди моих солдат.

Я шла к ней с улыбкой, и она робко улыбнулась в ответ, оседая при этом на пороге. Я устремилась к ней и тут же оказалась рядом, не преодолевая пешком разделявшее нас расстояние. Правила сна иногда позволяют такие перемещения, а иногда нет.

Я опустилась около неё на колени, для этого мне пришлось опереться о дверной косяк. С малышами было тяжело настолько, что вопрос, смогу ли я снова подняться на ноги, был спорным, но мне нужно было прикоснуться к Хейс, посмотреть, что с ней.

Она отняла руку от шеи, и я заметила тусклый блеск осколка, который она носила на кожаном шнурке. Это был мой символ. Я взяла ее за руку, она была скользкой от крови. Чтобы призвать меня, нужно было окропить осколок кровью, таковы были правила.

– Хейс, – позвала я.

– Мередит, я молилась – и вот – ты здесь. Ух ты, какая ты огромная. Неужели и правда близнецы, как говорят в новостях?

– Правда. Где ты ранена? – спросила я.

Она похлопала себя рукой по другой стороне тела. На ней был бронежилет, но весь влажный, и когда я попыталась нащупать рану, хлынула свежая кровь. Я поняла, что она свежая, потому что была теплее, чем та, которую остудил ночной воздух.

– Глубоко, – сказала она полным боли голосом, когда я пыталась прощупать рану сквозь ее одежду и обмундирование.

– Что случилось? – спросила я. Не уверена, что Хейс стоит разговаривать, но мне нужно было чем-то занять мысли, лишь бы не думать о том, что она может истечь кровью до смерти, пока я искала рану и соображала, что с ней делать. Верно? Всего несколько месяцев прошло, как я начала отвечать на молитвы, и все еще изучала свои способности. Я верила, что Богиня знает, что делает, но я… насчет себя я не была так уверена.

Я помолилась, нащупав рану. Она была почти с мою ладонь, и из нее кровь била ключом. Было повреждено что-то очень насыщенное кровью. Я изучала в колледже человеческую анатомию, но ни ради собственной жизни, ни жизни Хейс, не могла вспомнить, что за орган был в этой части тела. Я понятия не имела, что было повреждено, но знала точно, что Хейс умрет, если я не смогу ей помочь.

– Мы просто собирались взять кое-какие припасы из школы, но они устроили засаду. Симпатичный маленький мальчик напал на меня, и я заколебалась, я не могла убить ребенка или думала, что не могла. А они убили Дикерсона, Брека и Саншайна, и когда он попытался убить меня, он вдруг перестал быть ребенком. Он просто стал еще одним ублюдочным убийцей, – она зарыдала, и это заставило ее застонать от боли.

Моля о помощи Богиню, я пыталась зажать рану, но поняла, что без аптечки или дара исцелять наложением рук, мне не спасти Хейс. И тогда я вспомнила, что она сама исцеляла других раненых, она рассказала мне об этом, когда была последний раз в увольнении. А это было всего два месяца назад?

– Хейс, исцели себя, – велела я.

Она покачала головой.

– Я убила того маленького мальчика, Мередит. Я убила его. Убила его и не могу простить себя. Мы убили мужчин, прежде чем остальные погибли, но мальчик… Ему было не больше десяти. Ровесник моего младшего брата. Господи, Мередит, как я могла убить ребенка?

– Он пытался убить тебя, Хейс, и если ты не исцелишься, у него это получится.

– Может, я заслуживаю смерти.

– Нет, Хейс, не заслуживаешь.

Я продолжала зажимать рану, пытаясь замедлить кровотечение, и помогала ей простить себя, потому что поняла, что именно для этого я и оказалась здесь.

Ее рыдания усилились, отчего рана открылась сильнее, и из-под моих ладоней брызнул фонтан крови. Хейс завалилась в проеме дверей, собираясь умереть от кровопотери прямо передо мной.

– Богиня, прошу, подскажи, как помочь ей.

Я ощутила запах роз и поняла, что Богиня рядом, а затем почувствовала/увидела/знала, что она стоит над нами. Для меня она была фигурой, облаченной в плащ, Богиня приходит ко всем в разных обличьях или во всех сразу.

Хейс подняла взгляд и проговорила:

– Бабуля, что ты здесь делаешь?

– Позволь этой женщине исцелить тебя, Анджела Мэй Хейс. Не борись с ней.

– Ты не знаешь, что я натворила, бабуля.

– Я слышала, но Анжела, если мальчик вырос настолько, что взял оружие и попытался убить тебя, он уже не ребенок, он такой же солдат, как и ты. Ты сделала то, что должна была.

– Он был ровесником Джеффри.

– Твой брат никогда никого не обидит.

– Джеффри был младенцем, когда ты умерла, откуда тебе знать?

Я ощутила улыбку Богини, словно солнце, выглядывающее из-за туч после грозы. И не сдержалась, улыбнулась в ответ.

– Я все еще приглядываю за своими детьми. И видела, как ты окончила колледж. Я так горжусь своим ангелом. И я хочу, чтобы ты жила, Анджела. Хочу, чтобы ты вернулась домой и помогла маме, Джеффри и всем остальным, слышишь меня, Анджела?

– Слышу, бабуля.

– Ты должна исцелиться. Однажды ты по-настоящему станешь моим ангелом, но не сегодня. Ты поправишься и вернешься домой, к нашей семье.

– Да, бабуля, – сказала она.

Кровотечение замедлилось, а потом и вовсе прекратилось. Я ничего не сделала, это все Анджела Хейс, ее бабушка и Богиня.

– Кажется, мне лучше, – сказала Хейс и схватила меня за руку. – Спасибо, Мередит, спасибо тебе за возможность поговорить с бабушкой.

– Богиня привела твою бабушку, – сказала я.

– А ты привела Богиню.

Я крепко сжала ее ладонь и ответила:

– Богиня всегда рядом с тобой. Мне нет нужды приводить ее к тебе.

Хейс улыбнулась, а затем нахмурилась.

– Я вижу свет.

Я посмотрела вдоль дороги и увидела колонну бронемашин всех видов, спускающуюся с холма. Они прорезали фарами туманный свет звезд, отчего ночь казалась и темнее, и светлее одновременно.

– Они говорят о рыжеволосой Мадонне, которая появляется, когда люди нуждаются в ней. Кажется, никто, кроме нас, не знает, что это ты.

Я понимала, что она имела в виду других солдат.

– Так будет лучше, – сказала я.

Она крепче стиснула мою руку.

– Тогда тебе лучше уйти, пока они не подъехали ближе.

Я коснулась ее лица и, так как мои руки все еще были в ее крови, оставила кровавые отпечатки своих пальцев на ее коже.

– Будь здорова, береги себя, возвращайся скорее, – сказала я.

Она улыбнулась, и на этот раз её улыбка была ярче, она была настоящей.

– Хорошо, Мередит, хорошо.

Сон прервался, когда я еще держала Хейс за руку. Я проснулась в своей постели в Лос-Анджелесе с отцами моих детей по обе стороны от меня. Мои руки и рубашка были в крови, и она была не моя.

Глава 2

После того, как богиня отправила меня на другой конец света спасти кому-то жизнь, а затем вернула в мою же кровать, можно подумать, что моя жизнь полна магии, и это так, но еще в ней много и обыденных вещей. Об этом никто не упоминает, но даже когда божество вмешивается в вашу жизнь, и вы откликаетесь на его призыв, обычная жизнь никуда не девается. Я же была беременна, и эта беременность проходила не без осложнений. Если вы следуете плану божества, это не всегда простой путь, порой, он очень тяжел. Так зачем следовать ему? Да потому, что поступить иначе – значит предать свои способности и своё дарование, а также свою веру в то, что божество внутри тебя. Кто добровольно пойдет на это?

Снимки УЗИ – зернистые, черно-бело-серые фотографии, многие еще и не слишком четкие, зато так можно получить самый ранний образ будущего ребенка. У нас был совсем небольшой альбом размытых изображений тридцати четырех недель беременности, но последнее… Это был отличный кадр, на котором было видно то, что скрывали другие снимки: у нас тройня.

Близнецы, так мы стали их называть, все еще располагались на переднем плане, но подобно лепесткам цветка разошлись, открывая третьего ребенка: затемненный и гораздо менее отчетливый силуэт, но это был он. Третий малыш выглядел заметно меньше двух других, что, однако, не редкость, заверил нас доктор Хейлис, мой главный акушер.

Сейчас мы сидели в конференц-зале больницы, потому что к доктору Хейлис присоединились доктора Ли, Келли и Родригес. У каждого из них была своя специализация в гинекологии и родовспоможении или еще в чем-то, что могло оказаться необходимым. Меня наблюдало столько медиков не потому, что они обнаружили третьего ребенка. Они были в моей команде почти с самого начала беременности, ведь я была принцессой Мередит НикЭссус, по документам Мередит Джентри, потому что «принцесса» выглядит слишком вычурно на водительских правах. Только доктора Келли я не видела прежде, но что такое новый врач по сравнению с новым ребенком?

Я была единственной принцессой фейри, родившейся на американской земле, но это теперь не надолго. Среди моих малышей была девочка. Моя дочь станет принцессой Гвенвифар[2]. Мы еще обсуждаем продолжение ее имени, поскольку без анализа ДНК не знаем, кто ее отец, но я бы сократила вероятность до шестерых.

Все шестеро сидели по обе стороны длинного овального стола для совещаний, как крупные, красивые бусины на растянутой струне ожерелья моей любви.

Дойл, Мрак, сидел слева от меня. Он был всем, что обещало его имя: высокий, красивый и такой темный. Его кожа была не такой черной, как обычно бывает у людей, а как шкура и шерсть собак, играющая на солнце синими и фиолетовыми бликами. В тусклом свете зала его кожа стала абсолютно черной, словно сама темная ночь обрела кровь и плоть. Его волосы, доходившие до лодыжек, были заплетены в тугую косу, открывая взору острые уши, обрамленные серебренными сережками. Если бы он скрывал уши, то никто и не догадался, что он не был чистокровным Неблагим сидхом, но Дойл делал все, чтобы это свидетельство его смешанной крови находилось постоянно перед глазами публики. Я никогда не спрашивала «почему», но это был плевок в лицо тем сидхам, которые скрывали свою смешанную наследственность. Он стоял рядом с Королевой Воздуха и Тьмы более тысячи лет, выставляя своё не самое чистое происхождение напоказ, и роскошная толпа трепетала перед ним, ведь он был ассасином и капитаном королевской стражи. Никто не выживал, когда за ним посылали Дойла. Теперь он был моим Мраком, Мраком принцессы, но он не был моим убийцей. Он был моим телохранителем, и охранял мое тело так хорошо, что я ждала от него ребенка. Это была очень хорошая охрана.

Холод, Убийственный Холод, сидел по мою правую руку. У него такая же белая кожа, как у меня: будто тело создано из блестящего жемчуга, – но во мне всего сто пятьдесят два сантиметра, а Холод был ростом больше метра восьмидесяти, мускулистым, с широкими плечами, длинными ногами и одним из самых красивых мужчин среди всех фейри. Часть волос с макушки он убирал назад, позволяя остальным свободно струится по телу, словно серебристая вуаль, сквозь которую виднелись его серый костюм, черная рубашка и серебристый галстук с черными геральдическими лилиями. Заколка, которая удерживала волосы сзади, чтобы в драке они не лезли в глаза, была вырезана из кости и очень старой. Холод никогда не говорил мне, кому принадлежала эта кость. Оставались лишь намеки, что это был тот, кого бы я могла посчитать разумным.

Холод был правой рукой Дойла на протяжении веков, и это не изменилось, но теперь они оба были моими любовниками и потенциальными отцами детей, которых я носила. Мы трое нашли свою любовь, настоящую любовь, о которой слагают стихи и песни, но у этой сказки ещё не было счастливого окончания, пока нет.

Я сидела там, сложив руки на своем круглом животе, и испытывала страх. Тот самый страх, который испокон веков ощущают все женщины. Будет ли все в порядке с малышами? А со мной? Тройняшки? Серьезно? Серьезно? Я пока не знала, как к этому относиться, всё так неожиданно. Я была счастлива двойняшкам, а тройня… Насколько тяжелее будет протекать моя беременность, насколько сложнее станет наша жизнь?

Я молила богиню о безопасности, мудрости и просто спокойствии, чтобы выслушать докторов и их план. Я вдохнула запах роз, зная, что она услышала меня, и понимая, что это было хорошим знаком. Я надеялась, что хорошим. Порой, несчастья случаются по причинам, не зависящим от нас, но мне очень, очень хотелось, чтобы на этот раз всё сложилось для нас удачно, и стало чем-то очень хорошим без всяких оговорок.

Дойл сжал мою руку, и спустя мгновение Холод сделал то же самое. Мои самые любимые в мире мужчины были со мной, значит все будет хорошо. Остальные мужчины, которых я так же любила, но, возможно, не настолько сильно, смотрели на докторов, бросая на меня взгляды, стараясь выглядеть спокойными и не выказывать своего волнения.

Галену не удавалось скрыть тревогу, на его лице всегда отражалось, что было на сердце. Его бледная кожа имела слабый зеленоватый оттенок, гармонично сочетаясь с темной зеленью коротких локонов. Длинная тоненькая косичка – то, что осталось от его когда-то спускавшихся до колен волос. Кремового цвета шелковая рубашка обтягивала сухие мышцы груди и верхней части тела, яблочно-зеленый пиджак был единственной уступкой статусу. Светло-голубые драные джинсы, сквозь которые при движении проглядывало обнаженное тело, заправлены в новые коричневые ковбойские сапоги с тиснением, которые выбрал не сам Гален. Мы все представляли высший двор фейри, поэтому приходилось соответственно одеваться, ведь нас могли сфотографировать, любая наша поездка в больницу сопровождалась толпами папарацци.

И заключали нашу счастливую, но напряженную шестерку мужчин Рис, Мистраль и Шолто. У Риса в одежде преобладали различные оттенки белого и кремового цветов: белые локоны по пояс, кремовый костюм, светлые кожаные мокасины, скрытые под столом. Его рубашка с широким открытым воротом бледно-голубого цвета оттеняла три тона синего в радужке единственного глаза Риса; потерянный глаз был скрыт светло-голубой атласной повязкой. Она подчеркивала удивительную синеву сохранившегося глаза, но не скрывала шрамы, начинавшиеся у пустой глазницы. Гоблины лишили его глаза за столетия до моего рождения. Рост Риса – метр шестьдесят семь, был удручающе мал для благородных сидхов, но это все же больше моих скромных ста пятидесяти двух сантиметров. Я считалась самой низенькой среди знати обоих королевских дворов.

Длинные прямые светлые волосы Шолто почти скрывали его черный костюм и белую рубашку с округлым воротничком стойкой, к которой не требовался галстук. Это было немодно в этом году, но он был королем Шолто, Властелином Всего, Что Проходит Между, правителем слуа, темного войска Неблагого двора, и мог позволить себе не волноваться о современной моде. Он носил то, что ему нравилось, и обычно выглядел потрясающе или пугающе, в зависимости от эффекта, который хотел произвести. Черный костюм делал трехцветные золотисто-жёлтые радужки его глаз очень яркими, красивыми и неземными.

Мистраль – последний из возможных отцов. Он был на несколько сантиметров выше всех остальных и немного шире в плечах, просто громила, но все эти мускулы и боевая подготовка, оттачиваемая веками, не помогали ему ощущать себя спокойно внутри построенных людьми зданий, где для его фейрийской чувствительности было слишком много металла и техники. Они сильно угнетали младших фейри, а Мистраль страдал потому, что меньше времени по сравнению с другими моими любовниками провел в человеческом мире. У его глаз из-за этого пролегли глубокие морщины, а их цвет сменился на желто-зеленый, каким становится небо перед тем, как с него обрушится торнадо, уничтожая все на своем пути.

Когда-то он был богом бурь, и его глаза по-прежнему отражали внутреннее состояние, словно он до сих пор властвовал над небом. Ведь несколько столетий назад небо действительно бы отреагировало на его беспокойство. На фоне его черного костюма серые волосы казались темно-пепельными, они падали на плечи и скрывались за краем стола. Белая сорочка наполовину расстегнута и заправлена в штаны, а из-под нее выглядывала ручной работы льняная нательная рубашка. Льняное полотно было из его старого платяного шкафа. Мистраль обнаружил, что, когда он надевал нечто привычное для кожи, то лучше справлялся с пугающей его новизной.

Сидя в окружении самых прекрасных мужчин из всех фейри, я ощущала себя маленьким, совсем незначительным украшением в их кругу, да и трудно чувствовать себя пленительной, когда ты на восьмом месяце беременности тройней. Уже несколько недель я не видела свои ноги. Примерно треть срока спина болит так, словно кто-то пытается распилить меня пополам. А сейчас она заболела еще сильнее, словно узнав, что я беременна тройней, мое тело перестало делать вид, что ему все нипочём.

– Как же при всех анализах и УЗИ не заметили третьего ребенка? – поинтересовался Гален.

Доктор Хейлис, высокий, с коротко стриженными светлыми волосами мужчина, улыбнулся нам своей лучшей профессиональной улыбкой. Ему, должно быть, около шестидесяти, но выглядел он лет на десять моложе, привлекательное лицо с квадратным подбородком и ясные серые глаза за очками в серебряной оправе.

– У меня нет оправданий, разве что два крупных младенца в маленьком пространстве скрыли за собой третьего. Такое случается только тогда, когда у вас больше двух малышей.

– Так вот почему несколько недель назад было слышно эхо в сердцебиении? – спросила я, поерзав в своем кресле в тщетной попытке устроиться поудобнее. Если бы спина не так ныла, или упало давление, мне стало бы лучше.

– По всей видимости, так, – сказал он.

– Значит все эти анализы, через которые прошла Мерри с малышами, были только из-за того, что вы не заметили третьего ребенка? – спросил Гален.

– Мы думали, у близнецов проблемы с сердцем, возможно, нас привело к такому выводу сердцебиение третьего ребенка.

– Как же вы могли промахнуться? – спросила я, наконец. За эти месяцы я научилась доверять доктору Хейлис, но теперь сомневалась в нем. А может, все дело в боли? Я закрыла глаза на мгновение, ощущая, как кто-то словно распиливает пополам мою спину и пытается разделить ее на части.

– С вами все в порядке, принцесса? – спросила доктор Ли, единственная женщина в команде.

Я кивнула.

– Спина болит из-за всей этой тяжести. Я устала быть беременной.

– Это нормально, – ответила она, улыбнувшись. Несмотря на квадратную форму лица, оно все равно было миловидным. Хейлис излучал уверенность, а Ли – спокойствие, как око бури. Этим она мне и нравилась, возможно, все ее пациенты это чувствовали.

– Многоплодные роды – всегда то еще испытание для организма, а для кого-то столь миниатюрной, как вы, принцесса Мередит, они могут быть еще более непростыми. Мы постараемся облегчить вам участь, насколько это возможно.

– Может, доктор Келли просто расскажет нам, зачем он здесь? – я слегка повысила голос, словно сдерживала крик, хотя, может, так оно и было. Мне было так больно, и я так устала от всего этого. Один из малышей пошевелился, поворачиваясь во сне или, может быть, играя, я не знаю, но все равно было странно ощущать, как внутри меня что-то двигается. Не плохо, просто… странно.

Доктор Келли не смог сосредоточиться, потому что был заворожен тем, как в глазах Мистраля будто клубились тучи от легкого ветра, словно радужки его глаз были крошечными телевизорами, вечно транслирующими прогноз погоды.

– Если Мистраль наденет очки, доктору Келли это поможет сконцентрироваться на работе? – поинтересовался Гален.

Доктор Келли вздрогнул и залепетал:

– Мне так жаль, я смотрел, я… Я просто… Приношу свои глубочайшие извинения.

Дойл произнес всего одно слово своим глубоким, низким голосом:

– Мистраль.

Мистраль выудил дорогие солнцезащитные очки из кармана и надел их. Они были серебряные: металлическая оправа с зеркальными линзами, отражающими все, как зеркало, и выглядели невероятно сексуально на нем, но что сейчас было более важно, они спрятали его сбивающие с толку глаза.

– Так лучше? – спросил Мистраль.

– Приношу свои извинения, принц… лорд… герцог Мистраль, я просто… Я новичок в команде и…

Мистраль поразил меня тем, что он, оказывается, герцог. Нам пришлось перевести свои титулы для людей, но американцев, которые никогда не использовали титулы в обращении, это вводило в ступор.

– Все в порядке, Келли, – сказал доктор Хейлис. – Всем нам потребовалось несколько встреч, чтобы привыкнуть к их… внешнему облику.

– Не хочу показаться грубым, но зачем нужен еще один доктор? – поинтересовался Дойл.

Доктор Хейлис сложил неподвижно руки на столе, что было частью его «я здесь, чтобы успокоить вас, и все будет хорошо» образа. Обычно это означает, что что-то случилось, хотя, может, я ошибаюсь. До сих пор беременность протекала на удивление без проблем для двойни, мы несколько раз приезжали в клинику на приём, тогда Хейлис обнадеживал нас, что все не так уж страшно. Некоторые возможные проблемы, о которых он хотел нас предупредить, разрешились сами собой, благодаря сочетанию современной медицины и удачи, а может, благодаря тому, что я происхожу от пяти различных божеств плодородия. Это означало, что я была в состоянии выносить близнецов с гораздо меньшими трудностями, чем большинство женщин, а еще в этом же, вероятно, заключалась причина, по которой мы сейчас смотрели уже на тройняшек. Немного больше плодородия получилось, чем я бы хотела.

– Когда я сообщил остальным членам нашей команды, что принцесса Мередит ожидает тройню, они все согласились, что доктор Келли был бы хорошим дополнением к нашей базе знаний.

– Почему? – спросил Шолто, который так редко высказывался на этих встречах.

Они все повернулись и посмотрели на него, а затем разом отвернулись, за исключением Хейлиса, которому удавалось, не дрогнув, выдерживать пристальный взгляд любого, отчасти поэтому он и был главным.

– Король Шолто.

Шолто кивнул, признавая свой титул и давая знак Хейлису продолжать, что тот и сделал:

– Для начала, я знаю, что вы все надеялись на естественные роды, и мы были готовы попробовать с близнецами, но тройня подразумевает кесарево сечение.

Я должно быть выглядела расстроенной, потому что Хейлис посмотрел на меня, сказав:

– Мне жаль, я знаю, как сильно вы хотели избежать хирургического вмешательства, но с тройней мы просто не можем рисковать, принцесса. Я сожалею.

– Я так и поняла, когда мы увидели третьего ребенка, – ответила я и наклонилась вперед в своем кресле, пытаясь найти более удобное положение, но это было невозможно. Дойл сжал мою ладонь одной рукой, другой при этом потёр спину. Холод повторил его действия, и они вдвоем массировали мне спину, как если бы это были руки одного и того же человека. Они были лучшими друзьями и напарниками на протяжении столетий, и, похоже, чувствовали друг друга, не глядя. Благодаря этому они массировали мне спину, не соприкасаясь руками, а когда врачи снимут мораторий на секс, они снова смогут доказать, что являются зеркальным отражением друг друга и в постели. Последним ударом для нас было «никакого секса» правило, которое вступило в силу несколько месяцев назад.

Я крепче сжала их руки, это помогло отвлечься от того, насколько неудобно мне было. Я не знала точно, почему мысль о кесареве так сильно беспокоила меня, но это было так.

– Вы же понимаете, что дело может осложниться, если дети всей толпой ринутся в родовой канал, – уточнил Хейлис.

Я кивнула.

– Мы просто хотим уберечь Мерри и детей, – сказал Холод.

Доктор улыбнулся ему. Хейлису нравилось смотреть в глаза Холода и Галена, наверное, потому что их глаза были наиболее похожи на обычные человеческие: серые и зеленые.

– Конечно, мы все этого хотим.

Хейлис выдал ободряющую улыбку, которую вероятно часами практиковал перед зеркалом, потому что она удалась. От нее его глаза наполнились теплотой и будто начали источать спокойствие.

– Но мой вопрос так и остался без ответа, – сказал Дойл. – Зачем здесь доктор Келли?

– У него самый большой опыт «отсроченных родов» при многоплодной беременности.

– Что такое «отсроченные роды»? – спросила я.

– С помощью кесарева сечения мы можем извлечь первых двух малышей, а третьего, который поменьше, оставить в матке еще на пару недель. Это не обязательно, но часто малый размер означает, что некоторые системы могут быть недостаточно развиты, и это даст больше времени ребенку, чтобы вырасти в идеальной самодостаточной среде утробы.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю