Текст книги "Прегрешения богов"

Автор книги: Лорел Кей Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

   Дойл с Холодом присели по бокам от него. Мы все старались его успокоить, но он нас не видел и не слышал, слыша и видя что-то свое – ужасное.

   В конце концов мне пришлось крикнуть:

   – Вин, Вин, я Мерри! Мерри!

   Я тоже легла на пол, головой к его голове. Сквозь волосы мне ничего не было видно, я потянулась убрать пряди с его лица.

   Он завизжал и пополз прочь от моей руки. Его пытались удержать, но он кричал от любого прикосновения и отползал на четвереньках, пока не уткнулся в стену и скорчился там, прикрываясь руками от ударов.

   Ненавижу свою тетку. От всей души ненавижу.

Глава 16

   Хафвин шагнула вперед, протягивая к нему руки:

   – Я помогу тебе, Касвин.

   Он только мотал головой, с отчаянием глядя круглыми глазами из-за прядей перепутавшихся волос. Вид у него был дикий, почти звериный, безумный.

   Она наклонилась к нему, коснулась, но он опять закричал. В тот же миг рядом с Хафвин оказался Гален и перехватил ее руку со словами:

   – Убедись сначала, что он тебя перед собой видит, а не ее.

   – Он никогда не причинит мне вреда, – сказала она.

   – Он может не понять, что это ты, – возразил Гален.

   Рис помог мне подняться. Дойл и Холод уже стояли, глядя на Касвина с откровенной горечью.

   Я хотела пойти к Касвину вместе с Рисом, но он потянул меня назад.

   – Наши силы приносят смерть, Мерри. Мы там не поможем.

   Я посмотрела на Дойла, на Холода, на Баринтуса, так и оставшегося стоять у раздвижных дверей. За дверями на веранде видны были Аматеон и Адайр они отвернулись от моего взгляда: их устраивало, что они снаружи, сюда на помощь они не рвались. Мне бы тоже было легче жарить стейки, но если ты настоящий правитель, выбрать для себя легкое дело ты не можешь. Выбирать частенько приходится самое трудное – если именно это нужно твоему народу. Касвину помощь была нужна неотложная, и помочь могла только я.

   – Богиня! – взмолилась я. – Дай мне сил ему помочь. Помоги мне его исцелить.

   Запахло розами – как всегда, когда Богиня отвечала на мои молитвы или хотела мне что-то сказать.

   – Цветами запахло? – спросил Гален.

   – Не чувствую, – сказала Хафвин.

   – Кто-нибудь еще цветочные или растительные запахи чувствует? – спросил Рис.

   Хор низких голосов сказал: «Нет».

   Я пошла к Галену и Хафвин – запах роз усиливался с каждым шагом. Именно так Богиня иногда говорила мне, что я действую правильно. Во сне или внутри волшебной страны мне случалось видеть ее во плоти, но в обычной жизни она говорила о себе ароматом или другими неявными знаками.

   Хафвин отошла в сторону. Широко раскрыв удивленные глаза, она сказала мне:

   – Я умею лечить только тело, не душу.

   Я кивнула, остановившись рядом с Галеном.

   – Я не целитель, – сказал он.

   – Я тоже. – От беспокойства я потянулась к его руке, и едва наши руки соприкоснулись, запах роз стал еще сильней, словно я стояла в гуще кустов шиповника в жаркий летний день.

   – Снова пахнет цветами, – сказал Гален, – еще сильней, чем раньше.

   – Да, – сказала я.

   – Как мы ему поможем? спросил он.

   Это вопрос, да. Как нам ему помочь, пусть вокруг пахнет цветами и сам воздух дышит Богиней? Как нам исцелить Касвина так далеко от волшебной страны?

   Аромат роз так сгустился, что его, казалось, можно пить – я ощущала его свежий и чистый вкус во рту.

   – Майское вино, – сказал Гален. – Будто пьешь майское вино.

   – Розовую воду, – тихо поправила я.

   Я опустилась на колени, Гален Тоже.

   – О Богиня, пусть Касвин нас увидит. Пусть поймет, что мы его друзья.

   Рука Галена в моей руке нагрелась – не так, словно у него лихорадка, а словно он постоял на солнышке и кожа сохранила тепло. Он улыбнулся добродушно и приветливо, как он умел, и Касвин посмотрел ему в глаза. Из широко раскрытых глаз Касвина стал уходить страх.

   – Гален, – проговорил он.

   – Да, Вин, это я.

   Он обвел гостиную блуждающим взглядом и повернулся ко мне.

   – Куда она ушла, принцесса?

   – Кто ушел? – спросила я, хоть почти наверняка знала кто.

   Касвин затряс головой, волосы снова закрыли лицо.

   – Я не произнесу ее имени в темноте. Она опять меня найдет.

   – Ее нет в Лос-Анджелесе.

   – В Лос-Анджелесе? – удивился он.

   Гален спросил:

   – Вин, ты помнишь, где ты?

   Касвин облизал губы, в глазах снова показался страх, но страх уже другого рода. Он не чего-то невидимого боялся, он был испуган, что не помнит, где находится, и не знает, почему не помнит.

   – Нет, – прошептал он, глядя круглыми испуганными глазами, Он протянул нам руки и мы протянули наши свободные руки ему навстречу. Не знаю, случайно так получилось или по воле Богини, что мы коснулись его одновременно, и оба взялись за запястья ниже рукавов? Но как бы это ни вышло, а едва мы коснулись его голой кожи, как в нас проснулась магия. Не та всепоглощающая магия, какой она была бы внутри волшебной страны, но может быть, Касвину и не нужна была такая. Может быть, для исцеления ему нужно было осторожное прикосновение, как дыхание весны или тепло первых дней лета, когда на лугах расцветает шиповник.

   В глазах у него показались слезы, и мы притянули его к себе – он плакал в наших объятиях. Мы утешали его, и запах роз струился повсюду.

Глава 17

   Этой ночью я спала между Галеном и Касвином, а Рис спал с другой стороны нашей большой кровати. Спали целомудренно, потому что Вину нужно было наше тепло, а не секс. Его и без того затрахали. Наши руки, обнимавшие его, пока он уплывал в сон, как раз и пытались что-то в этом поправить. Я хотела не такой разрядки после утомительного дня, но, засыпая в объятиях Галена и сама обнимая Вина, я поняла, что это не самый худший способ закончить день.

   Во сне я оказалась в бронированном армейском «хаммере» – в том самом, в котором меня вывозила из холмов Национальная гвардия, когда я спасалась от своих родственничков с обеих сторон. Но рядом не было ни солдат, ни моих стражей. Я в полном одиночестве сидела на заднем сиденье, а машина ехала сама по себе. Так не бывает, подумала я, и поняла, что это сон. Мне и раньше снился тот взрыв, но никогда еще настолько реалистично. Тут вдруг я поняла, что «хаммер» черный – абсолютно, непроницаемо черный, и что это вовсе не армейская машина, а новое воплощение Черной кареты. Той самой кареты, что веками служила повелителям Неблагого двора. Когда-то она и впрямь была каретой, и ее влекла четверка лошадей со шкурой чернее безлунной ночи и глазами, горящими огнем – тем огнем, у которого никто не мог бы согреться. А потом она сама по себе переменилась и стала длинным черным лимузином со зловещим огнем под капотом. Черная карета была самостоятельной силой, обладала собственной волей, она была старше обоих дворов, древнее любой памяти, а значит, она уже тысячи лет существовала на земле, появившись ниоткуда в какой-то несчастливый день. Словом, это было что-то среднее между живым существом и магическим конструктом, и уж точно некий разум у нее имелся.

   Неясно было только, почему она явилась мне во сне? И точно ли это только сон, или она вторглась «во плоти» в мое сонное пространство? Карета не умеет говорить, и спросить не удастся – пока не появится кто-то, кому можно задать вопрос.

   Никем не управляемая машина ехала по узкой дороге, приближаясь к большой поляне, на которой взорвалась та бомба. Меня тогда осыпало шрапнелью, в руке и плече застряли осколки – они потом выпали, магически исцелив раненых солдат. Ни раньше, ни позже я не обладала способностью магического исцеления, но той ночью мне это удалось. Только сначала был взрыв.

   В открытое окно врывался холодный зимний воздух. Окно я опустила, чтобы магией сражаться против наших врагов: вокруг гибли солдаты, гибли, защищая меня, и я не могла этого допустить. Солдаты были не мои, не из моей личной стражи, и почему-то неправильно казалось, что они жертвуют жизнью ради меня. Особенно если я могла это прекратить.

   Взрыв развалил мир на части грохотом и ударной волной. Я ждала удара и боли, но они не пришли. Вместо этого мир задрожал и пошел волнами, и вокруг засиял день – жаркий летний полдень. Меня окружал со всех сторон песок и слепил блеск дневного света. Никогда еще я не была в такой песчано-каменистой пустыне. В окно несло жаром, как из открытой духовки.

   Неизменными остались только взрывы. Они снова и снова сотрясали землю, и колеса джипа буксовали на выбоинах, где раньше была ровная дорога.

   Показался второй «хаммер», закамуфлированный в цвета пустыни; сбоку от него лежали солдаты – он их прикрывал. Тут рядом с ними пролетело нечто слишком крупное для пули и недостаточно большое для ракеты, оставив еще одну воронку на дороге. Кто-то крикнул:

   – Сейчас нас огнем накроют!

   Стоявший с краю солдат пытался отбежать от «хаммера», но мимо тут же просвистела пуля, выбив фонтанчик земли. Их обложили – и, наверное, скоро убьют.

   Но тут солдат с другого края цепочки повернулся и увидел мою машину. Автомат у него лежал на коленях – он держал его одной рукой, а другая сжимала что-то на шее. Крест, подумала я, но увидела его лицо, и поняла – там осколок снаряда. Осколок, подвешенный на кожаном шнурке.

   Он смотрел на меня круглыми карими глазами, кожа под жарким солнцем успела заметно потемнеть с того времени, когда я его видела. Это был Бреннан – один из тех, кого я вылечила в ту памятную ночь.

   Его губы шевельнулись, и по их очертаниям я разобрала свое имя. Звук сквозь шум боя не доходил.

   – Мередит, – сказал он.

   «Хаммер» поехал к нему. Пули словно отклонялись от бортов машины, а следующая ракета прошла на волосок мимо. Ее разрыв отдался гулом у меня в костях, песок и комья земли сухим дождем застучали по гладкому металлу капота.

   Я открыла дверь, но видел меня как будто один только Бреннан. Остальных я не знала, они были не мои. Бреннан снова произнес мое имя, даже сквозь звон в ушах я разобрала его шепот:

   – Мередит.

   Он протянул ко мне руку – ту, в которой сжимал осколок.

   – Ты что? – спросил его кто-то из товарищей.

   Только когда его рука коснулась моей, меня и машину увидели остальные. Под удивленные возгласы автоматы повернулись ко мне, но Бреннан закричал:

   – Она своя, своя! Скорей в машину!

   – Откуда она взялась? – выразил общее недоумение другой солдат. – Как она…

   Бреннан толкнул его к передней двери.

   – Вопросы потом.

   Еще один снаряд упал, почти задев их джип, и вопросы мгновенно отпали. Кто-то воскликнул: «Водителя нет!», но все запрыгнули в машину – Бреннан пролез на заднее сиденье ко мне, – и едва последний оказался внутри, «хаммер» поехал прочь. Мы только успели добраться до не тронутого разрывами участка дороги, как оставшийся позади армейский «хамви» взлетел на воздух.

   Кто-то повторил:

   – Накрыли нас огнем, гады.

   С переднего сиденья повернулся солдат, спросил:

   – Бреннан, что это такое, мать его?

   Бреннан глянул на меня и сказал:

   – Я молился о спасении.

   – Да, Бог тебяхорошо слышит, – поднял брови тот.

   – Я не Богу молился, – поправил Бреннан. Он посмотрел мне в глаза и осторожно протянул ко мне руку, будто боялся дотронуться.

   Я приложила его ладонь к своей щеке, почувствовала песок, грязь, кровь. Рука, сжимавшая осколок, была ранена.

   – Я молился Богине.

   – Ты призвал меня кровью, металлом и магией, – прошептала я.

   – А ты где? – спросил он.

   – В Лос-Анджелесе, – сказала я. Мой сон, или видение, или как его еще назвать, начал таять и колебаться, и я сказала громко в воздух: – Черная моя карета, увези их от опасности. Пусть никакой вред не коснется моего народа.

   На приборной панели затрещало радио, заставив всех вздрогнуть, а потом нервно рассмеяться. «Игле» пели нам «Будь спокойней».

   Кто-то из солдат спросил:

   – Это что, сцена из «Трансформеров»?

   Я еще услышала их смех, а потом сон кончился, и я проснулась, сидя на кровати между двумя мужчинами, выпрямившись, будто кочергу проглотила.

   Кровать была усыпана розовыми лепестками.

Глава 18

   Кроме меня, не спал только Рис. Гален и Вин спали сном младенцев, их не разбудили даже лепестки, усыпавшие лица и волосы.

   – У тебя на щеке что-то, – сказал Рис, протянув ко мне руку. – Ты ранена? – спросил он, увидев кровь и грязь у себя на пальцах.

   – Это не моя кровь.

   – А чья же?

   – Бреннана.

   – Того капрала, которого ты вылечила? Который воевал за нас?

   – Да, – сказала я. Мне хотелось спросить, давно ли Рис на меня смотрит. Хотелось знать, оставалось ли мое тело в постели или я исчезала, но спрашивать было страшновато. Все же желание знать пересилило.

   – Ты давно не спишь?

   – Я почувствовал прикосновение Богини. Она меня разбудила, чтобы я хранил твой сон хотя с обязанностями я плохо справился, видимо, раз ты вернулась с кровью Бреннана на лице.

   – А почему не проснулись Гален и Вин? – спросила я, машинально приглушая голос, как всегда делают рядом со спящими.

   – Не знаю. Пусть спят, а мы пойдем поговорить в гостиную.

   Не споря, я выскользнула из засыпанных лепестками простыней и тепла мужских тел. Вин заерзал, съезжая в оставленную мной ямку, но заснул еще глубже, едва привалился к Галену. Гален даже не шелохнулся – что было несколько странно. Спит он крепко, но все же не настолько.

   Рис подобрал кобуру, пистолет и короткий меч, который он носил на спине. Лицензию на ношение огнестрельного оружия он получил как детектив, но меч имел право носить только потому, что официально числился моим телохранителем, а на меня могли напасть такие существа, от которых клинок защищает лучше пули.

   Оружие он собрал, а об одежде даже не задумался. Переложив все оружие в одну руку, он протянул другую мне, совершенно нагой. Я нагнулась за шелковым халатом, упавшим на пол. Мне бывает холодно, Рису – почти никогда. Он, как и Холод, был когда-то божеством явления, которое похолоднее калифорнийской ночи.

   Положив оружие на кухонный стол, он включил лампочку над плитой – в тихом темном доме зажегся уютный огонек. Кофеварка была готова с вечера, ему надо было только ее включить.

   – Ты просто кофе хотел, – подколола я его.

   Он улыбнулся:

   – Кофе всегда в радость, но я решил, что разговор ожидается долгий, а я сегодня работал весь день.

   – Промышленный шпионаж с использованием магии, да?

   – Да, но Богиня разбудила нас не для обсуждения материалов дела.

   Я завязала халат на поясе. Халат был черный, с красными и зелеными цветами. Чисто черное я носила крайне редко – это был фирменный цвет моей тети Андаис. Волосы у меня уже настолько отросли, что пришлось их убирать, расправляя воротник халата.

   Рис возился на кухне голым, и я любовалась его наготой, восхитилась тугими линиями ягодиц, когда он потянулся за чашками к верхней полке шкафа.

   – Когда главный обитатель дома имеет рост в семь футов, он вечно ставит нужные вещи слишком высоко.

   – Он-то об этом не думает, – сказала я, садясь на табурет у длинного края стола.

   Рис поставил чашки и повернулся ко мне с улыбкой:

   – Любуешься моей задницей?

   – И остальным тоже. Приятно смотреть, как ты тут возишься, сверкая не только улыбкой.

   В ответ он сверкнул еще одной улыбкой, переставляя чашки под кофеварку – она весело тренькала, сообщая, что кофе на подходе.

   Рис шагнул ко мне, вдруг посерьезнев, очень внимательно оглядел единственным трижды-синим глазом, тронул пальцем засыхающую кровь на щеке.

   – Я так понимаю, Бреннан был ранен.

   – Порез на ладони – той, которой он сжимал осколок.

   – Он так и носит его на шнурке?

   Я кивнула.

   – А знаешь, какие слухи ходят о тех спасенных тобой солдатах?

   – Нет.

   – Они исцеляют людей, Мерри. Лечат наложением рук.

   Я уставилась на него.

   – Я думала, это благословение на одну ночь, только пока все вокруг было залито магией фейри.

   – Похоже, что нет. – Рис напряженно смотрел в мое лицо, словно пытаясь разглядеть что-то особенное.

   – Что такое? – спросила я, начиная нервничать под его слишком серьезным взглядом.

   – Ты не покидала постели, Мерри, могу поклясться чем угодно. Но Бреннан физически до тебя дотронулся – достаточно материально, чтобы оставить следы крови и дальней земли, и это меня пугает.

   Он пошарил, в ящиках кухонного шкафа и вернулся с ложкой и полиэтиленовым пакетом. Наверное, вид у меня был подозрительный, потому что он засмеялся и поспешил объяснить.

   – Хочу взять образец крови и земли. Посмотрим, что из них извлечет современная лаборатория.

   – Тебе придется придумать причину, если собираешься заставить агентство Грея заплатить за экспертизу.

   – Джереми отличный босс, отличный фейри и отличный мужик. Спишем расходы по какому-нибудь из расследуемых дел.

   С его характеристикой Джереми я была полностью согласна. Он был одним из немногих моих друзей, когда я жила в Лос-Анджелесе, скрываясь от всех.

   Рис открыл пакет и наклонился с ложкой к моей щеке.

   – Ты процедуру не соблюдаешь. В настоящем расследовании противная сторона заявила бы, что пакет не стерилен, и отвела улику.

   – Согласен, я взял его голыми руками, не подумав, так что там будут частицы моей кожи, да и методика оставляет желать лучшего, но это не настоящее расследование, Мерри.

   Он очень осторожно соскреб частицы грязи в открытый пакет. Я едва ощутила прикосновение ложки.

   Набрав достаточно, он запечатал пакет, взял другой пакет и другую ложку, соскреб еще немного грязи, но на этот раз в ней было больше крови, чем земли. Времени у него это отняло больше, и ложка царапнула мне кожу. Больно не было, но могло бы быть, если бы он продолжил это занятие.

   – А что ты надеешься узнать с помощью экспертов?

   – Не знаю, но в любом случае мы будем знать больше, чем знаем сейчас.

   Он открывал ящики один за одним, пока не нашел маркер в ящике, ближайшем к телефону. Надписав пакеты, поставив дату и свое имя, он заставил подписаться и меня.

   Кухню наполнил густой аромат кофе – всегда любила этот запах. Рис наполнил одну чашку, но налить вторую я ему не дала.

   – Мне запретили кофеин, помнишь?

   Он опустил голову, белые кудри закрыли лицо.

   – Я болван. Прости, Мерри. Сейчас поставлю чайник кипятиться.

   – Мне надо было раньше напомнить, но из-за этого сна у меня все вылетело из головы.

   Рис наполнил чайник водой и поставил его на плиту, потом вернулся ко мне.

   – А расскажи-ка мне, что там было, пока вода греется.

   – Ты кофе-то пей, – сказала я.

   Он помотал головой:

   – Налью свежий, когда будет готов твой чай.

   – Тебе не нужно ждать, – сказала я.

   – Знаю. – Он накрыл мою руку ладонью. – У тебя руки холодные. – Взяв мои руки в обе ладони, он поднес их к губам, поцеловал. – Рассказывай.

   Глубоко вздохнув, я рассказала свой сон. Он слушал, поощрительно хмыкая и держа меня за руки, кроме тех минут, когда готовил чай. Когда мой рассказ кончился, руки у меня потеплели, а на столе ждал чайник с настаивающимся чаем.

   – Не скажу, что путешествие во сне нечто неслыханное для нашего прошлого, но появление во плоти, так чтобы почитатель мог тебя коснуться, а ты мог дотронуться до него и спасти от опасности – это редкий случай даже для времен нашего расцвета.

   – А насколько редкий?

   Сработал таймер, поставленный на время заваривания чая, и Рис пошел нажать на кнопку.

   – Хотел бы я думать, будто мы ведем себя так тихо, что никого не разбудили, но этот надоедливый зуммер я нарочно включил. – Маленькими щипцами он вынул из чайника ситечко с развернувшимися листьями жасмина. – И ни одна душа не проснулась, Мерри.

   Я задумалась.

   – Дойл с Холодом должны были подскочить, когда мы проходили мимо их спальни.

   – Этот звонок мертвого поднимет.

   Фраза показалась ему забавной, он рассмеялся собственной шутке, встряхнул головой. Положив ситечко на мою чашку, налил мне чаю.

   – Не поняла, над чем ты смеешься, – сказала я.

   – Божество смерти, – показал он на себя, одновременно ставя чайник на стол.

   Я кивнула, словно поняла, но не поняла ничего.

   – Все равно не понимаю.

   – Прости, шутка для своих. Ты не понимаешь, потому что ты не божество смерти.

   – Ладно.

   Он подал мне мою чашку, прогулялся вылить свой остывший кофе и налить свежего. Отпив глоток, он блаженно закрыл глаз. Я подняла чашку к губам, вдыхая запах жасмина. У нежных сортов чая запах важен так же, как вкус.

   – А почему никто не проснулся, как ты думаешь? Те же Гален и Вин, которые все время были рядом?

   – Я думаю, что ты этой ночью еще нужна Богине, и что она ждет каких-то действий от нас двоих.

   – Не потому ли, что только ты тут божество смерти?

   Он пожал плечами.

   – Не совсем так. Я не единственный бог смерти в Лос-Анджелесе, но единственный бог смерти из кельтского пантеона.

   Я нахмурилась.

   – Что ты хочешь сказать?

   – Есть другие религии и другие боги, Мерри, и есть среди богов такие, что любят расхаживать по земле, притворяясь людьми.

   – По твоим словам можно понять так, словно это не такие боги, как ты и другие мои стражи.

   Он снова пожал плечами.

   – Язнаю, что это конкретное божество предпочитает показываться в людском облике, но может быть и просто духом. А вот если ты увидишь меня, разгуливающего без человеческого облика, значит, я мертв.

   – То есть ты имеешь в виду не просто фейри, чья магия дает ему власть над мертвыми, а настоящего бога, как Богиня или Консорт?

   Он кивнул, отпивая кофе.

   – И кто это? То есть, что?.. То есть…

   – Нет, говорить тебе я ничего не буду. Знаю я тебя. Расскажешь Дойлу, а тот не сможет не полюбопытствовать. Я с этим божеством уже говорил и мы заключили договор. Я не трогаю его, а он не трогает нас.

   – Он что, такой страшный?

   – И да, и нет. Давай так сформулируем: я предпочту не испытывать его возможности, пока все, что от нас требуется, – это оставить его в покое.

   – Но он никому в городе не вредит?

   – Это не наше дело. – Он нахмурился. – Дурак я, что вообще рот открыл.

   Я пила чай, наслаждаясь жасминовым привкусом, но если честно, кофе Риса начисто заглушал нежный цветочный аромат. Жаль, что кофе мне нельзя. Надо попробовать бескофеиновый.

   – О чем ты так глубоко задумалась? – с подозрением спросил Рис.

   – Думаю, не поискать ли бескофеиновый кофе, и какой он на вкус.

   Рис рассмеялся и поцеловал меня в щеку.

   – Надо тебя отмыть.

   Он снова отправился к мойке, оторвал бумажное полотенце от рулона и поставил чашку, чтобы намочить полотенце. Но едва он шагнул ко мне с мокрым полотенцем, я ощутила запах роз, а не жасмина.

   – Нет, – остановила я его. – Не так это надо смывать.

   – Что ты имеешь в виду?

   Ответ просто пришел мне в голову.

   – Океан. Нам надо смыть это в океане, Рис, там, где вода встречается с землей.

   – В месте, которое «между», – сказал он. – В месте, где страна фейри и многие другие места встречаются с обычным миром.

   – Возможно.

   – А ты как думаешь?

   Я глубоко вдохнула воздух, который снова пахнул жасмином, а не розами.

   – Я не уверена, что это я думаю.

   – Ладно, а что думает Богиня?

   – Не знаю.

   – Что-то мы сегодня часто это повторяем. Мне это не нравится.

   – Мне тоже, но она Богиня. Настоящая, как твое неназываемое божество смерти.

   – Ты теперь это так просто не оставишь, да?

   – Не оставлю. Ты ведь не ответил мне на вопрос, не причиняет ли оно вреда кому-нибудь здесь, в городе.

   – Хорошо. Тогда пойдем к морю.

   Он отставил кофе и протянул мне руку.

   – И ты просто пойдешь со мной; не спрашивая почему?

   – Да.

   – Чтобы избавиться от расспросов насчет того божества, – предположила я.

   Он улыбнулся и помотал головой.

   – Отчасти. Но Богиня помогла тебе спасти Бреннана и его товарищей. Черная карета обрела новый облик, позволяющий проехать по зоне боевых действий. Богиня усыпала нашу постель розовыми лепестками. Такое случается либо в стране фейри, либо в ночи, когда первозданная магия вырывается на свободу. А солдаты исцеляют людей во имя твое. Думаю, после такого мне стоит принять на веру, что у Нее есть причина послать нас на полосу прибоя.

   Я встала с табурета и подала ему руку. Он подхватил оружие, и мы направились к раздвижным дверям. Отпустив на миг мою руку, чтобы открыть дверь, он напомнил:

   – Если на твой халат попадут брызги соленой воды, ему конец.

   – Верно, – согласилась я и развязала кушак. Шелк соскользнул на пол.

   Он окинул меня взглядом, которым на меня смотрел с тех пор, как мне стукнуло шестнадцать, но теперь в его взгляде было знание и не одно только вожделение, но еще и любовь. Хороший взгляд.

   – Вряд ли мне нужен халат, – сказала я.

   – Вода холодная, – предупредил он.

   Я засмеялась:

   – Чур, тогда я сверху.

   – Холодная вода причиняет разные неудобства.

   – Да-да, у мальчиков проблемы с холодной водой.

   Он кивнул.

   – Я тут вроде как божество плодородия, если помнишь. В этом небольшом деле я тебе помогу.

   – Зачем Богине понадобилось свести божеств смерти и плодородия на кромке воды?

   – Этого она мне не сообщила.

   – А сообщит?

   Я пожала плечами:

   – Не знаю.

   Он покачал головой, но взял меня за руку и мы вместе вышли в прохладную, пахнущую океаном ночь. Вышли, повинуясь воле Богини, не зная зачем, потому что иногда приходится слепо верить богам, даже если когда-то и сам был богом.