Текст книги "Тени столь жестокие (ЛП)"
Автор книги: Лив Зандер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)
Глава 26
Себиан
Наши дни, Тайдстоун
Даже дома, на Ланае, где климат мягче, не проходило ни одной зимы, чтобы я не проклинал то, что родился Вороном. Почему не воробьем? Те хотя бы улетали на юг, подальше от этого ебучего холода.
Я плотнее закутался в коричневый плащ, шагая по балкону Тайдстоуна. Подо мной внутренняя крепость кипела, словно пнутый муравейник. Старшие дети носились вокруг, вешая гирлянды из веток, мха, стружки коры и прочего гнездового материала, готовя крепость к дрифу. Годами я просил Малира объявить брачный фестиваль. И вот теперь, когда он наконец сделал это, он мог оказаться слишком, блядь, израненным, чтобы участвовать.
Я вошёл в канцелярию, и сперва на меня пахнуло затхлым духом старых книг, а затем окутало жаром от пылающего камина. Малир отказался занимать старые покои лорда Брисдена; вместо этого он устроил себе гнездо прямо на полу здесь, затиснувшись между башенными стеллажами и картами в рамах.
Он стоял у одного из трёх окон – впервые полностью одетый с того момента, как мы вернулись в Тайдстоун. Белые костяшки пальцев на одной руке, сжимающей каменный проём, выдавали напряжение; другую руку он прижимал к груди, туда, где тени всё ещё заражали лёгкие. Или, может, болела связь? А может, и то, и другое сразу.
От этого зрелища у меня внутри что-то болезненно дёрнулось, и я подошёл к нему ближе – я слишком хорошо знал эту боль.
– Ты на ногах.
– М-м-хм… – Он кивнул, скользнув по мне быстрым взглядом через плечо, но тут же вернул его обратно к окну. Смотрел он вниз.
На Галантию, если быть точным, которая вытаптывала круг в снегу возле утёса, вокруг одной из наших юных ткачих теней и Аскера.
– Не знал, что она выходит наружу. И мне это не нравится.
– Всё это время я стоял здесь и следил за ней.
– Всё ещё не сдаётся?
Малир фыркнул, приподнял бровь и обменялся со мной понимающим взглядом.
– Это уже пятая ткачиха, которую она вытащила туда этим утром, пытаясь отразить тени.
– Думаешь, она сможет плести?
– Трудно сказать, учитывая, как быстро всё пошло к чёрту в тот день. – Всё его тело напряглось, его пронзил кашель, и на уголке рта блеснула струйка тёмной крови. – Чего ты хочешь?
Вид этой чёрной крови, медленно стекавшей по его подбородку, разъедал меня изнутри. Я видел Малира раненым уже не раз. Мы спарринговали, дрались… да блядь, я даже однажды случайно вонзил в него кинжал.
Но это… это было другое.
В тот день он решил пожертвовать собой, чтобы Галантия выжила. И, возможно, у него бы получилось, если бы она не сделала то же самое для него. Если это не была работа судьбоносной связи, то я и не знал, что тогда. И как к этому относиться, я тоже не знал.
– Убедиться, что ты перестал ссать кровью. Хотя есть кое-что, о чём я хотел поговорить, раз уж ты идёшь на поправку. – Я ткнул пальцем в уголок губ. – Тебе бы это вытереть.
Он поднял руку, стёр кровь тыльной стороной ладони и нахмурился, глядя на чёрное пятно.
– Да ебаное дерьмо.
– Тебе стоит снова лечь, – сказал я и тише добавил: – Похоже, Галантии придётся провести здесь ещё одну ночь.
Шестую подряд, когда она уснёт рядом с ним, и, вероятно, ни разу во сне не потянется пальцами к груди, как делала это со мной. Я знал, потому что был там, рядом с ними, всё это время, наблюдая ночами, вдруг Малиру станет хуже. С ним её пустота насыщалась.
Мои пальцы сами легли на грудь. Бесконечная Тоска – не то, чего я пожелал бы даже злейшему врагу, а уж тем более другу и, тем более, женщине, которую я любил. Но вот я стоял и находил утешение в том, что Галантия отказывается связаться с Малиром, а значит, я находил утешение в их боли. И насколько же это, блядь, было извращённо?
– Это тебя гложет, – прямо сказал Малир.
– Будто важно, что это делает со мной. – Малир был заражён тенями сильнее, чем мог вынести даже он, и Галантия была единственной пустотой, способной их поглотить. Конец истории. – Раз уж ты снова среди живых, что собираешься делать с Лорн?
Малир вздохнул, провёл пальцами по полуприкрытым глазам и сжал переносицу.
– Это… сложный вопрос.
– Сложный вопрос? – рявкнул я, и ярость хлынула в вены со скоростью молнии. – Галантия сказала Марле, что тени, атаковавшие её, были горячими и жгучими. Твои всегда холодные. Лорн напала на твою аноалею, а ты называешь это сложным вопросом?
– Это не та проблема, которую легко решить. – Малир опустил руку, подняв взгляд на меня. – В моём нынешнем состоянии я не соперник Лорн, если дело дойдёт до конфликта. В то же время я не могу привлекать внимание, отправив небольшой отряд арестовать предназначенную пару знаменосца Воронов, который хранит у себя шестьдесят процентов нашего зерна и имеет солдат под своим командованием.
– Отправь её прочь.
– О, думаешь, я не пытался? Да пытался! Дюжину раз я её выгонял, но она либо отказывалась уходить, либо возвращалась через несколько дней, – рявкнул он. – Лорн прекрасно осознаёт силу Галантии, иначе она бы атаковала куда раньше. Я уже приказал Аскеру не отходить от Галантии, разве нет? Всё это время я стою здесь, охраняя её.
– Ага, и чуть ли не валишься на жопу, – огрызнулся я. – А что если Аскер отвлечётся хоть на миг? Если видение собьёт его? Если ты не сможешь обернуться достаточно быстро или не сможешь вовсе? Что тогда, а? Я говорил тебе ещё в лесу… говорил, что Лорн вообще нельзя подпускать…
– Да, да, говорил! – Он вскинул руки. – Для этого ты пришёл? Убедиться, что я прекрасно понимаю, насколько сильно проебался?
– Проебался… – Богиня, притащи его за задницу в ад. – Она могла погибнуть! Тени Лорн могли убить её. А если бы не они, твои тени довершили бы дело! Ты всё проебал!
– Я знаю, что проебал! – Малир сорвался в рык, и тени залили его глаза сплошной чёрной бездной. – Я проебал, когда был настолько ослеплён ненавистью, что отказался признать свою аноалею! Я проебал, когда предал её, разбив ей сердце и доверие! Я проебал, когда пытался насильно навязать ей связь, одурманенный тенями и жаждой причинить ей боль! Я проебал, когда столкнул её с…
Кашель прервал его слова, пронзив лёгкие, пока из-под нижней губы не вытек сгусток чёрной крови. Он резко сгорбился, хрипя, позволяя ей капать на пол. Остатки он стёр о рукав своего одеяния.
– Ебаный пиздец… – Я отвернулся, схватил ближайшую рубаху или что там висело на стуле, и протянул ему. – На.
Он взял её дрожащими пальцами, вытирая рот, медленно выпрямился, но это лишь размазало чёрно-красные разводы по нижней половине лица. Этот вид пробил меня чем-то глубоко внутри, прямо в сердце.
– Прости, – сказал я. – Я просто… разозлился.
На него, да. Но, может, и на себя тоже. Я ещё тот защитник для Галантии. Сука, я не мог сотворить стрелу уже… слишком долго.
Лорн могла бы подкрасться к нам ночью, и я бы ни черта не услышал. Наша богиня порой вела себя как конченая сука, но глупой она не была. Малир и Галантия подходили друг другу идеально: ткач смерти с тенями, слишком сильными, чтобы их вынести, и пустота с дырой, слишком глубокой, чтобы её заполнить.
Я покачал головой.
– Ты развалина.
– Я прекрасно знаю, что я такое. – Хриплый смешок сотряс его грудь. – Как думаешь, почему за десятилетие я ни разу не созвал дриф? Никогда особо не заботился о том, чтобы найти свою аноалею?
– Почему?
– До подземелий я молил богиню позволить мне найти мою пару, – сказал он, и новая жемчужина крови выступила у него на губе. – Когда я освободился, я молил богиню, чтобы моя пара никогда не нашла меня… но она нашла. В этом и проебалась Галантия. И какое-то время я надеялся, что, может, мы сможем быть проёбанными вместе. Но она… собирает себя по кусочкам заново. А я – тот, кого уже не починить.
Его слова рассекли меня, внезапные и безжалостные. Я знал Малира много лет, сражался рядом с ним, жил рядом, проклинал его столько раз, что уже и не сосчитать, но никогда ещё не слышал, чтобы он говорил вот так. Чтобы открыто признавал своих ебаных демонов – кроме тех самых теней.
Я шагнул к нему и положил ладонь на его плечо.
– Малир, я…
– Когда я восстановлюсь и больше не буду нуждаться в её пустоте, я хочу, чтобы ты забрал Галантию на Ланай, – сказал он. – Найди приличное имение. Много таких пустует с тех пор, как местные Вороны ушли на войну на материк, но война не успела коснуться их.
Мои внутренности сжались.
– Что?
– Я увольняю тебя со службы, Себиан. – Его ладонь легла мне на плечо, тяжёлая, как приговор, и я почувствовал, как напряглись сухожилия. – За расходы не беспокойся. Пошлёшь гонца в Тайдстоун, сообщишь, сколько нужно, чтобы купить землю, нанять слуг… всё, что она захочет. Я всё оплачу.
– О чём ты, блядь, говоришь?
Его кадык дёрнулся, и чёрные глаза медленно начали проясняться, когда он сказал:
– Я отказываюсь от своих притязаний на неё.
– Ты издеваешься. – Да это невозможно! – Как ты можешь…
– Я изнасиловал её. – Он выпрямился, его взгляд впился в мой. – За водопадом. Мою предназначенную пару. Ту, кого я должен был защищать, но не могу защитить даже от самого себя. – Когда я долго молчал, он добавил: – Я ожидал удара.
– И ты его заслужил. – Но я таскал в себе это подозрение достаточно долго, чтобы ярость уже успела утихнуть до сносной. – Скажи, что это были твои тени.
– Какая разница? Я сделал то, что сделал. И никогда не был из тех, кто снимает с себя вину, вопя о проклятии.
– Я просто пытаюсь понять.
– В тот день я был в ярости, когда нашёл вас во дворе, – мои тени уже подталкивали меня к краю самоконтроля. – Он убрал руку и снова уставился в окно. – Сначала я попросил её раскрыть пустоту, чтобы слить в неё часть теней, облегчить бремя и вернуть контроль, но она отказалась. Она мне не доверяла – и я её не виню. Всё вышло из-под контроля, когда она дала мне пощечину, вызвав что-то вроде… – долгий выдох. – Это неважно. Я обдумал всё это много раз и твёрд в своём решении. – Он стоял, глядя в окно, и лишь потом добавил: – Не заблуждайся, Себиан, я жду, что ты сделаешь её счастливой на Ланае. Богиня знает, я и без тебя могу довести её до несчастья. Она вся твоя.
Вся моя.
Я ждал, что напряжение спадёт с мышц или хотя бы покинет комнату, вернув немного воздуха, пригодного для дыхания. Эти слова должны были ощущаться как победа, но не ощущались. Здесь не было победителя. Все трое мы тонули в какой-то своей боли, пока Вальтарис оставался потерян.
Я долго смотрел на него. Малир отказывался от своих притязаний на неё. Он отпускал её – бескорыстно. Он отдавал её мне, наверное, думая, что я буду для неё лучшим выбором, тогда как я всё чаще начинал сомневаться, что ей будет хорошо хоть с кем-то из нас. Ну и бардак.
– Ты ведь и правда любишь её, да? – Настолько, что готов отказаться, лишь бы она была в безопасности и счастлива. – Ни одна капля не была притворством.
Он похлопал меня по плечу, а потом развернулся к двери.
– Ни одна.
Глава 27
Галантия
Наши дни, Тайдстоун
Я сидела на стене балкона, что огибал внутренний двор, спиной к каменной колонне, наблюдая, как Себиан целится из лука в мишень у ворот. Тени трепетали вокруг его пальцев у тетивы, но тут же рассеивались – к разочарованию молодой девушки-следопыта, которая нахмурившись смотрела на него снизу. У него не хватало теней, верно?
Я провела пальцем по голубой шёлковой ленте, которую нашла у Малира, позволяя ей обвиться вокруг запястья.
– Себиан.
Он не обернулся и не замер, продолжая помогать девушке поправлять хватку, его чувства были притуплены, тени истощены. Из-за меня. Из-за этой ненасытной пустоты во мне, которую никто не мог насытить.
Кроме Малира.
Над головой зимнее солнце скользило по множеству гирлянд, натянутых между восстановленными стенами, всё небо было усыпано воронами. Закончится ли когда-нибудь этот нескончаемый поток прибывающих?
Будто в ответ на мой вопрос, от главных ворот въехали три богато украшенные кареты, их сияющие гербы свидетельствовали о прибытии знати. Несомненно, людские лорды и дамы. Неужели Малир пригласил их тоже на дриф?
Я вспомнила слова Марлы. Каждое мнимое зло – это лишь необходимое благо на пути, зовущемся судьбой. Сначала я отмахнулась от этой фразы, а теперь понимала её всё яснее, чем больше размышляла.
Без пленения Воронами я бы никогда не узнала правду об этой войне. Без предательства Малира я бы не обратилась. Без своей истинной сущности я бы не отправилась искать дар, не узнала бы о сложной любви леди Брисден.
Все эти мнимые беды привели меня сюда. Так много людей погибло, чтобы я могла сидеть на этой стене… ради чего? Греться на солнце? Нет, их жертвы должны значить больше.
Это требовало и моей собственной жертвы, не так ли?
Мой взгляд вновь обратился к Себиану, сердце болезненно сжалось в груди. Я думала… я думала, что знаю, что должна сделать, но… как это отразится на нас? Смогу ли я связать себя с Малиром и всё же любить Себиана? Быть с ним? Примет ли это Малир, или же моногамная природа нашего рода не позволит? Придётся ли мне отказаться от мужчины, которого люблю?
Я не знала.
Я не хотела знать.
Теневая ткань колыхалась у щиколоток. Я соскользнула со стены и заставила себя отвести взгляд от Себиана. Одного его страдальческого выражения лица, одного отблеска слезы в его сияющих глазах, одной мольбы с его губ не делать этого, одного слова о том, что связь положит конец нашим отношениям…
Моё сердце не вынесет этого.
Моя решимость не переживет этого.
Я почти бегом пустилась по балкону к канцелярии. На лестнице, ведущей вниз во двор, шаги замерли, но я продолжила. Нет, я не могла поддаться сомнениям.
Я проскользнула в канцелярию и закрыла дверь, металлическая сладость крови всё ещё витала в воздухе, хотя Малир перестал кашлять багровым два дня назад. Принц Воронов лежал на спине в центре своего гнезда, в чёрных одеяниях, держа книгу над лицом, прижав её к ладоням.
Малир лишь чуть сдвинул том, чтобы скользнуть по мне глазами.
– Да?
Я зажмурилась так сильно, что перед глазами закружились зелёные и голубые пятна. Это был правильный выбор. Нет! Это было мнимое зло, ведущее меня по пути судьбы к необходимому благу.
Глубоко вдохнув, я открыла глаза, пульс громко бился в ушах.
– Я больше не буду сопротивляться.
Малир изогнул бровь с неторопливостью улитки, пересекающей континент.
– Я не имею ни малейшего понятия, о чём ты говоришь. Но знаю наверняка: ты будешь сопротивляться.
Горло сжалось, пропуская едва слышные судорожные вдохи, разум затуманился.
– Связь… Я больше не стану её отвергать.
По шее вверх потянулись жгучие всплески жара, один за каждой секундой его молчаливого взгляда, в котором не было ни тени ожидаемого торжества. Чёрт, он даже не усмехнулся. Неужели он не расслышал меня? Я неразборчиво пробормотала? Боги, я что, только представила, что сказала это?
Я вытерла влажные ладони о подол платья и вдохнула как никогда глубоко.
– Я сказала…
– Я слышал, что ты сказала. – Его глаза снова исчезли за потёртым кожаным переплётом книги, в тишине раздался шорох переворачиваемой страницы. – Я не стану связывать тебя с собой.
Я сглотнула, преодолевая тугой ком в горле, смятение охватило меня.
– Не до тех пор, пока ты не оправишься окончательно?
– Никогда.
– Никогда?..
Жар вскарабкался к ушам, зудящим хуже, чем целая голова, полная вшей, словно… Постой. Что он только что сказал?
– Что значит – ты никогда не свяжешь меня с собой?
– Что тут может быть неясного в моих словах? – произнёс он с такой беспечной холодностью, что у меня волосы на затылке встали дыбом. – Я решил отказаться от своих притязаний на тебя.
– Отказаться от своих…
Мои ноздри раздулись, а жар, расползшийся по лицу, превратился в первые вспышки раздражения, даже злости. Я не пришла сюда с особым планом, но если бы он у меня был, то выглядел бы точно не так.
– Эта связь была твоей целью неделями, – сказала я, и голос дрогнул вместе с рассудком, потому что всё это не имело никакого смысла. – Ты пытался навязать её мне несколько раз, а теперь, когда я сама пришла к тебе, ты… отвергаешь меня? Почему?
Переворот страницы.
Затем – безмятежное молчание.
Унижение обрушилось на меня, жаркое и липкое.
– Часами я сидела там, думала, раздумывала, собиралась с храбростью, чтобы прийти и принять свою судьбу, – и ради чего? Малир, ты снова заставляешь меня чувствовать себя полной дурой!
Переворот страницы.
Боги, этот невыносимый мужчина!
– А как же тени? – Я сделала резкий шаг к нему. – Вальтарис? Вайрия?
– Они останутся для нас потерянными, как и всё это десятилетие, – его голос был ровным. – Призрак надежды снять тени отвлёк меня, это я признаю. Временная слабость суждения. Теперь же моё внимание снова принадлежит приоритетам, данным себе обещаниям, данным другим клятвам.
– Убить лорда Брисдена и короля Барата? – спросила я. – Завоевать Дранаду и занять трон в Аммаретте?
Его челюсти дрогнули.
Жар зазудел в пальцах, закипая под ногтями.
– Я потеряла отца. Свою няню. Обеих матерей. Они пожертвовали собой, потому что любили меня. Если я не уберу эти тени и не верну Воронам их дом, тогда они умерли зря. Ради этого мне нужна эта связь!
Переворот страницы.
И ещё один.
Мой гнев сгустился, ужасный жар поднялся во мне. А то, что он молчал? Даже не поднял глаз? Да боги унесут этого ублюдка, он что, только что перевернул ещё одну страницу в своей тупой книге?
Я бросилась к нему, слои платья взметнулись вокруг меня, выбила книгу из его рук, и та, описав дугу, глухо ударилась о пол.
– Что случилось с тем Малиром, который говорил, что получит эту связь любой ценой?!
Малир взметнулся в вспышке теней и перьев, чтобы тут же принять облик прямо передо мной, его внезапная близость заставила меня отшатнуться на шаг, пока он не схватил меня за руку, удерживая.
– Что случилось с той тобой, которая предпочла бы сброситься со скалы, чем связать себя со мной?
Его внезапная близость обрушилась на меня, как волна, и по телу прокатилась тревожная дрожь. Тепло, исходившее от него, проникало в мою кожу, пробираясь в самые укромные уголки моего существа. Мне едва хватало дыхания от напряжённости нашей близости, от палящего подспудного желания, что вдруг зарядило воздух между нами. Боги, хуже уже быть не могло…
А потом стало.
В комнату вошёл Себиан, его взгляд метался между мной и Малиром.
– Я что-то пропустил?
Только возможные обломки его сердца, разве что.
– Ничего.
Малир посмотрел на Себиана и отпустил моё запястье.
– Твоя возлюбленная попросила меня связать себя с ней.
Сердце рухнуло в пятки, всё тепло вытекло из конечностей. Я опустила взгляд вниз, следя глазами за щелями между голыми ступнями Малира, за прожилками на дощатом полу вокруг них, за пылинками тут и там… За чем угодно, лишь бы не увидеть в глазах Себиана разочарование, боль, а может, и предательство.
Богиня, прости меня, я должна была сказать ему сама.
Раздались шаги – Себиан подошёл ближе, его ладонь мягко легла на мой подбородок, заставляя меня поднять взгляд к нему. В нём не было ни боли, ни злости, ни предательства. Вместо этого я увидела… вину?
Я сглотнула.
– Мне так жаль.
– Тут не за что извиняться, – сказал он. – Не твоя вина, что я не могу должным образом заботиться о тебе и твоей пустоте.
– Что? Но… нет. – Я резко покачала головой. – Ты всегда отдаёшь мне свои тени.
– И мы оба знаем, что этого недостаточно, совсем недостаточно. Я знаю это, потому что не создавал стрелу уже несколько недель. А ты знаешь это, потому что твоя пустота постоянно болит.
Мои плечи отяжелели, потому что это было правдой.
– Но не из-за этого я решила связать себя…
Между его бровей пролегли две морщины.
– Тогда зачем?
– А что, если Лилит, моя родная мать, видела не только то, что я умру в Вальтарисе, но и то, кем я могу стать, если не умру? – Это было всего лишь предположение, но я вцепилась в него, как в нить, ведущую меня к смыслу, к связи между прошлым, в котором я не жила, и будущим, которое оставалось таким неопределённым. – Марла сказала, что моя мать всегда хотела, чтобы я вернулась домой. А мой дом – это Вальтарис, не так ли? Я просто пытаюсь придать смысл смертям всех тех, кто пожертвовал собой ради меня. А что, если снятие теней – это и есть моя судьба?
Две линии между его бровей постепенно разгладились, и черты лица смягчились.
– Почему ты не пришла ко мне с этим? Ты думала, я не пойму? Что встану у тебя на пути, если это твой выбор?
– Нет. – Себиан был не таким. – Потому что я боялась: если приду к тебе, то засомневаюсь и никогда больше не смогу от тебя уйти. Никогда не наберусь мужества снова решиться на связь. Думаю, я просто… не хотела столкнуться с мыслью, что могу потерять тебя.
Малир отвернулся от нас. Прошёл к книге, которую я вышибла у него из рук, поднял её и понёс к одной из множества полок.
Себиан провёл большим пальцем по моей щеке, улыбка легла на его губы, которые он опустил к моим в долгом, мягком поцелуе. Затем он выпрямился и посмотрел на Малира.
– Пора нам троим поговорить, не думаешь, Малир?
Малир тяжело вздохнул, втиснул книгу в щель между другими томами и опёрся рукой о полки, так и оставаясь к нам спиной.
– Говорить не о чем. Моё решение остаётся прежним. После дрифа ты отправишь её на Ланай.
У меня отвисла челюсть.
– Прошу прощения?
– Малир собирается отстранить меня от службы, – сказал Себиан. – Он хочет отправить нас обоих на Ланай.
– На острове Ланай у тебя будет лёгкая жизнь, – добавил Малир.
– Лёгкая жизнь? – Когда четверо отдали свои жизни, чтобы спасти мою? – Нет. Я никуда не полечу.
– Ты сделаешь, как тебе велят, – рыкнул Малир. – Мы можем быть связаны судьбой, но я всё равно твой принц. А твой принц говорит: ты отправишься на Ланай.
– Сделаю, как велят? – Сейчас, когда я наконец могу сама выбирать? Да ни хрена! – Пять дней пути от Ланая до Дипмарша, как-то сказал мне Себиан. Я слушала. Я запомнила. Ещё, может быть, семь отсюда до Вальтариса. Я не полечу никуда, кроме как домой.
Малир медленно, с горечью покачал головой.
– Упрямая.
– Но она права, – сказал Себиан. – Обретя узы связи, она действительно сможет вобрать тени, Малир.
Его слова сбили меня с толку, и я уставилась на Себиана во все глаза.
– Ты серьёзно это поддерживаешь?
Он провёл тыльной стороной ладони по моей щеке, а потом переплёл пальцы с моими.
– Я поддерживаю тебя, потому что люблю.
Тёплые трепещущие волны наполнили мою грудь, заставляя жадно впитывать его слова, пусть даже лишь на миг, прежде чем я снова столкнусь с жестокой реальностью.
– Я потеряю тебя?
– Нет, – прорычал Малир. – Потому что связи не будет.
– Почему нет, а? – Я взметнула руку в полном изумлении. – Скажи, Малир, почему ты вдруг отказываешься от нашей связи?
– Потому что я тебе не подхожу! – крикнул он. – Я злобный, вспыльчивый, жестокий… Я всё то, в чём ты меня упрекала. – Он бросил взгляд через плечо, и глаза его больше не были тусклыми: лёгкий блеск в них только подчёркивал серый оттенок радужки. – Я лучше буду страдать от Бесконечной Тоски до самой смерти, чем рискну причинить тебе боль ещё хоть раз.
Дрожь пробежала по моей шее при виде его обнажённого взгляда, блеска в этих разноцветных глазах, открывших уязвимость, от которой перехватило дыхание. В них таилась печаль, сожаление. Они заставили меня усомниться в собственном восприятии этого мужчины до сих пор.
– Я всё равно хочу этой связи. – Не то чтобы я пришла сюда, не зная, каким может быть Малир. – Какие бы последствия это ни принесло, я готова их принять.
Они долго смотрели друг на друга, ведя безмолвный разговор, в который меня не допускали.
– Раньше у нас получалось, не так ли? – наконец сказал Себиан. – Почему бы не посмотреть, куда это приведёт?
Малир шумно выдохнул.
– Это приведёт вас прямиком на костёр.
– Погоди… – Я переводила взгляд с одного мужчины на другого, но в итоге остановилась на Себиане. – Ты хочешь сказать, мне не обязательно отказываться от тебя?
– Проблема не столько в тебе, сколько в том, что Малир с самого начала был болезненно собственнически настроен к тебе, – сказал Себиан. – Связь только усилит это. Вопрос в том, сможет ли он сдерживать свой инстинкт оттолкнуть меня.
– Волноваться нужно не об инстинктах, – фыркнул Малир, – а о моих тенях.
– А что если ты будешь перекачивать их в неё? И не за секунду до того, как сорвёшься, Малир, а каждый день, чтобы держать этих сволочных тварей под контролем.
– Он может в любой момент отдать свои тени мне, – сказала я и громче добавила, уже глядя на Малира: – На самом деле я бы позволяла тебе это всё это время, если бы ты только объяснил.
– Ты в полной мере осознаёшь, с чем столкнёшься, Галантия? – Малир наконец обернулся, опершись плечом о край полки, и его пронзительный взгляд поймал мой. – Твоя пустота станет глубже. Твоя жажда моих теней усилится. Физическое влечение между нами будет… невыносимо сильным.
– В каком смысле?
– В том смысле, – он сузил глаза, – что ты можешь ненавидеть меня сколько угодно, но всё равно будешь хотеть, чтобы я тебя трахнул.
По позвоночнику пробежала дрожь.
– Ох…
– Желание между связанными парами сильно, дорогая, особенно сразу после формирования связи, – добавил Себиан. – Поэтому дриф обычно проводят осенью. Это даёт людям время найти свою судьбоносную пару, ухаживать за ней, а весной уже связываться. Ты помнишь, что я говорил тебе о весне, да? Потому что ощущения будут чертовски близки к этому.
Я помнила слишком хорошо, особенно с учётом зловещей пульсации между ног.
– Мы можем быть Воронами, но это вряд ли освободит нас от гнёта королевских правил в столь… необычном союзе. – Я посмотрела на Малира. – Полагаю, тут потребуется определённая скрытность?
Малир длинно и тяжело выдохнул.
– Иное может подвергнуть опасности любых… птенцов, которые родятся от этого союза. Если кто-то усомнится в их происхождении…
– Этого не произойдёт, – перебил его Себиан. – Я ведь был с ней осторожен до сих пор, не так ли?
Я задумалась над этим, понимая, что придётся отказаться от ребёнка от Себиана. Но, с другой стороны, я девятнадцать лет жила с мыслью, что моя жизнь сведётся к тому, чтобы рожать титулованных младенцев от мужчины, которого я могла любить, а могла и нет, так что потери особой не было. Когда-то я была готова выносить ребёнка от Малира ради своей цели и не видела причины, почему теперь должно быть иначе.
– Но сможешь ли ты так жить? – спросила я Себиана. – Ты станешь моей грязной тайной.
– Мне плевать, кем я буду там, снаружи, пока смогу любить тебя и заботиться о тебе среди тех, кому мы доверяем, – сказал он с суровой уверенностью, от которой сжалось моё сердце, но всё это растаяло с его озорным подмигиванием. – Хотя на том, чтобы это было именно грязным, я настаиваю. – Когда я толкнула его в плечо, он усмехнулся. – Вопрос скорее в другом: сможешь ли ты справиться с нами обоими?
– Я уже справлялась, – сказала я и снова посмотрела на Малира. – Ты раскрошил меня на миллион осколков. Так что как минимум ты обязан помочь мне приклеить последний обратно.
Малир смотрел на меня секунды или минуты.
– Для тебя это и правда настолько важно? Достаточно, чтобы связать свою душу со мной на всю жизнь? На вечность?
Я решительно кивнула.
– Да.
Секунда тишины.
Другая. Третья. Пятая.
– Сегодня ночью, когда луна встанет на полпути над заливом, – наконец сказал он, – будь там, где мы впервые встретились.
