Текст книги "Тайный воин"

Автор книги: Линн Флевелинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 37 страниц)

Глава 4

Нирин от души веселился, наблюдая, как лорд Орун кипятится из-за отсутствия принца Тобина. Он с самого начала подозревал, что Хранитель добился опеки над Тобином ради себя самого, надеясь с помощью принца укрепить свою связь с королевской семьей. Если бы ребенок оказался девочкой, он наверняка додумался бы даже до того, чтобы просить ее руки. Орун обладал немалой властью, в том сомневаться не приходилось, и его елейная преданность матери короля дала ему и богатство, и положение при дворе; Эриус вполне мог бы счесть такую партию допустимой.

Но вместо невесты при дворе очутился тощий норовистый мальчишка, наследник богатейших земель, и Орун уже раззявил рот на эти владения. Собственному влиянию Нирина на короля ничто не угрожало, но ему неприятно было видеть, что такой жирный кусок вот-вот свалится в руки самого заурядного из заурядных людей в Эро. Поэтому он затаился, выжидая благоприятного случая, и послал своих шпионов в дом Оруна в надежде, что тот совершит какую-нибудь ошибку. Склонность Оруна к юношам ни для кого не была тайной, хотя лорд весьма благоразумно ограничивался слугами и продажными мальчиками, которые не стоили пересудов. Но что, если он забудется и посягнет на Тобина? Ну, это всего лишь вопрос везения. Волшебник даже подумывал о том, не подтолкнуть ли слегка события.

Впрочем, исход в любом случае был бы спорным. Если бы королю вздумалось – а в этом вопросе Нирин сумел бы на него повлиять, – он в любой момент мог сам захватить и земли, и драгоценности Тобина, причем совершенно безнаказанно. Тобин был слишком юн и не имел друзей среди знати; после смерти родителей никто не удостоил его своей преданности.

Вот если бы вместо этого парнишки в живых осталась дочь Ариани, все могло бы сложиться совершенно иначе. Но когда вокруг бушевала чума и злобствовали засухи, а крестьяне обращались к Иллиору, совсем нетрудно было убедить короля в том, что любая женщина королевской крови представляет смертельную угрозу его наследникам. Ведь каждая из таких женщин могла заявить, что является «дочерью Фелатимоса», и поднять против короля целую армию. И решение тут было вполне обычным, освященным временем.

Однако Нирин совершил почти непоправимую ошибку, когда осторожно намекнул королю, что его родная сестра Ариани представляет для него наибольшую угрозу. Эриус чуть было не приказал казнить Нирина; и это был первый случай, когда Нирину пришлось использовать магию против короля.

Но все утряслось, и Нирин весьма обрадовался, когда выяснилось, что привязанность короля к сестре вовсе не распространяется на ее детей. И оба они посчитали благоприятным знаком то, что дочь Ариани оказалась мертворожденной. Позже принцесса впала в безумие, выполнив за Нирина его работу. Даже самые фанатичные почитатели Иллиора не захотели бы возвести на трон безумную королеву. Никто не стал бы поддерживать ни Ариани, ни ее одержимого демоном сына.

Но оставались еще и другие. Девочка, любая девочка, которая могла бы хоть в малой степени считаться «дочерью Фелатимоса», сразу напомнила бы людям о не забытом ими пророчестве Афры, сколько бы волшебников и священников ни сжег король. И с этим Нирину приходилось считаться.

Никто не заметил, что Нирин с некоторых пор начал каждый месяц посещать Илеар. Он одевался как богатый купец и налагал чары, способные отвести глаза любому, кто мог бы его узнать. Таким образом, все эти годы он мог отправляться куда угодно. Кто бы осмелился шпионить за главнокомандующим Гончих?

Отправляясь в торговый город в тот туманный зимний день, Нирин, как всегда, позаботился о том, чтобы никто его не признал. В этот день продавали домашнюю птицу, и кудахтанье, кряканье, пронзительные крики гусей и прочих пернатых в клетках заполняли все огороженное стенами торговое пространство. Нирин улыбнулся себе под нос, направляя коня через толпу. Кому бы пришло в голову, что всадник, от которого люди шарахались в стороны и вслед которому негромко ругались, обладал властью лишить их жизни, произнеся одно лишь слово?

Оставив рынок позади, он направил коня на холм, к самому роскошному из местных владений, к красивому каменному дому, принадлежавшему ему самому. Двери ему открыл молодой паж, и Вена, полуслепая старая кормилица, встретила его в холле.

– Она с самого утра сидит у окошка, хозяин, – пожаловалась кормилица, принимая его плащ.

– Это он? – спросила сверху девушка.

– Да, Налия, дорогая, это я! – откликнулся Нирин.

Налия поспешно спустилась по лестнице и расцеловала его в обе щеки.

– Ты на целый день опоздал, между прочим!

Нирин тоже поцеловал ее, потом отодвинул от себя на расстояние вытянутых рук, чтобы рассмотреть девушку. Она была на год старше принца Корина, и у нее были такие же, как у ее кровного родича, черные волосы и черные глаза, но она не обладала его яркой внешностью. Это была некрасивая тихая девушка, и ее безнадежно уродовали крошечный подбородок и бесформенное родимое пятно, расползшееся, как лужа пролитого вина, по левой щеке и плечу. Налия очень стеснялась этого пятна и старалась не появляться на людях. Это облегчало задачу Нирина, потому что так было проще прятать девушку в этом далеком захолустном городке.

Мать Налии, троюродная сестра короля по материнской линии, была еще более безобразной, однако каким-то образом умудрилась найти себе мужа и родила двух девочек. Налия осталась в живых лишь по воле Нирина. Он лично присматривал за убийством, он остановил сердце ее отца, когда тот зашел к волшебнику, и он приказал убить ее мать сразу после родов. Это было в те дни, когда Эриус только начал массовое уничтожение родни, и Нирин сам следил за убийствами.

Двойняшка Налии была прелестной крошкой, ее не коснулось уродство, доставшееся матери и сестре. Она должна была вырасти красавицей, а красоту трудно спрятать. И управлять ею трудно.

Нирин собирался убить обеих девочек, но когда он уже поднял пищавшую кроху с постели, где лежала ее мертвая мать, его вдруг посетило видение – одно из тех, которые впоследствии руководили всеми его действиями. С того момента и впредь он знал, что он теперь – не просто охотничий пес короля, но властитель будущего Скалы.

Другие волшебники видели девушку в своих видениях, и кое-кто из жрецов Иллиора тоже. Используя страх короля за Корина, Нирин получил власть и средства для их уничтожения прежде, чем они отчетливо рассмотрят и отыщут его милую, послушную малышку Налию. Никто, кроме него самого, не имел права предъявить миру эту будущую королеву, когда наступит подходящий момент. Никто, кроме него, не имел права стоять рядом с ней, когда она воссядет на трон.

Нирин подчинил себе короля, но знал, что ему никогда не удастся подчинить упрямого юного Корина. В мальчике было слишком много материнской крови и при этом ни малейших признаков безумия. Он мог бы править долго, а чума и прочие беды продолжали бы разрушать его владения, пока Скала не рухнула бы под напором врагов, как сгнившая балка.

Безумная Агналейн и ее отпрыски запятнали корону; никто не стал бы с этим спорить. А его Налия могла проследить своих предков до самого Фелатимоса по обеим линиям. Нирин сможет это доказать, когда придет время. Он, и только он, снова вложит меч Герилейн в женскую руку, как только Светоносный подаст знак. А пока девушка должна расти в безвестности и в безопасности, даже не зная, кто она на самом деле. Ей только и было известно, что она сирота и что Нирин – ее добрый покровитель и опекун. Поскольку рядом с ней не было других мужчин, девушка привязалась к Нирину и отчаянно скучала в его отсутствие. Она считала, что Нирин отправлялся в столицу по делам; он якобы владел торговыми кораблями.

– С твоей стороны очень жестоко заставлять меня так долго ждать, – с упреком сказала Налия, хотя Нирин уже видел, как зарумянились ее бесцветные щеки, когда она, взяв его за руку, повела к креслу в гостиной.

Со счастливым видом устроившись на его коленях, Налия снова поцеловала его и нежно потянула за бороду.

Несмотря на некрасивое лицо, Налия обещала стать хорошо сложенной женщиной. Целуя девушку, Нирин одной рукой обхватил ее тонкую талию, а другой ласково провел по пышной груди. Ночью, в их темной спальне, Налия была так же хороша, как любая другая из его женщин, и к тому же самой преданной.

И пусть Орун играет по мелочам, пользуясь фигурой принца. Не имея власти герцога Риуса (а смерти герцога тоже поспособствовал Нирин), сын Ариани был лишь еще одним претендентом на трон, к тому же мужского пола, и к тому же проклятым. Когда придет время, справиться с ним не составит труда.

Глава 5

Теплый южный ветер провожал Тобина, когда в начале цинрина он начал собираться в путь. Дожди, свойственные середине зимы, заставили снег растаять, как сахар. Снежные крепости рухнули, а армии снеговиков валялись на земле, словно испещренные черными пятнами трупы, сраженные чумой теплой погоды.

Спустя два дня прибыл королевский курьер – с письмом от Корина и очередным строгим приказом лорда Оруна.

– Ну вот, конец всему, – сказал Ки, когда Тобин прочитал письмо Оруна Фарину и остальным, собравшимся у очага.

За время неожиданно затянувшегося визита Бизир стал румяным и весьма бодрым парнем, но теперь на его лицо снова вернулось выражение испуганного кролика.

– Он ничего там не говорит обо мне?

– Да не волнуйся ты из-за Оруна, – сказал Тобин. – Ты же не виноват, что снег выпал. Он не может поставить тебе в вину плохую погоду.

Бизир покачал головой:

– Но именно так он и поступит.

– Отправляемся завтра на рассвете, – сказал Фарин, выглядевший ничуть не более радостным, чем лакей. – Нари, присмотри, чтобы ничего не забыли.

– Уж конечно присмотрю! – огрызнулась Нари, оскорбленная не на шутку, но Тобин заметил, как она тайком промокнула глаза уголком передника, поднимаясь по лестнице.

Повариха в тот вечер приготовила отменный прощальный ужин, но никто не испытывал особого голода.

– Ты ведь поедешь со мной, да, Айя? – спросил Тобин, кладя на свою тарелку кусок баранины.

– Может, ты станешь придворной волшебницей Тобина? – предположил Ки.

– Вряд ли король согласится, – возразила Айя. – Но я останусь ненадолго, хочу разобраться, куда ветер дует.

На сердце у Тобина было тяжело, когда на следующее утро они с Ки одевались при свете свечи. За завтраком ему совсем не хотелось есть: в горле застрял тяжелый ком и еще один ком висел в желудке. Ки вел себя куда тише обычного, а когда пришло время прощаться, заторопился. Бизир сидел мрачнее тучи.

Когда они проезжали через Алестун, шел дождь, сильно похолодало. Дороги превратились в сплошное месиво, и липкая грязь не позволяла продвигаться вперед достаточно быстро. Когда они спускались с лесистых холмов к раскинувшимся впереди равнинам, дождь превратился в настоящий водопад. Сумерки опустились рано, что, впрочем, соответствовало времени года. Отряд провел ночь в придорожной гостинице, и к полудню следующего дня они уже видели впереди побережье. Небо стаю цвета железа, море и далекая река казались черными на фоне коричневых зимних полей. Даже Эро на высоком холме напоминал засыпанные пеплом руины.

На последних милях они пустили лошадей в галоп, и резкий, свежий запах моря ударил путникам в лица, приветствуя отряд. Это, да еще то, что он скакал во главе собственного отряда, немного подняло дух Тобина. К тому времени, когда они добрались до широкого моста Попрошаек, он уже почувствовал себя в силах встретиться со своим опекуном. Даже трущобы между мостом и городской стеной не испортили ему настроения. Он высыпал из кошелька медные и серебряные монеты и бросал их выстроившимся вдоль дороги нищим. Тобин и его воины отсалютовали полумесяцу и языку пламени, изображенным на огромной каменной арке южных ворот. Прижав руки к груди и коснувшись рукояток мечей, они выразили почтение охраняющим город божествам. Фарин сообщил о прибытии Тобина стражнику, и тот поклонился принцу, когда он проезжал мимо. Айя придержала коня, чтобы показать страже серебряный жетон, который носила на шее, и один из стражников что-то отметил на восковой табличке. Губы волшебницы гневно сжимались, когда она догнала Тобина. Тобин знал об этих знаках, которые Гончие изготовили для вольных волшебников, и видел тот, что постоянно носила Айя. Но только теперь он начал по-настоящему понимать, что все это означает.

После проведенных в горах недель узкие улицы казались Тобину еще более темными и грязными. Бедность этих кварталов угнетала, и лица людей, которых Тобин видел за окнами и в дверях, были бледными, как у призраков.

– Вонючий Эро, – пробормотал он, морща нос.

Айя бросила на него странный взгляд из-под капюшона плаща, но промолчала.

– Похоже, нам придется долго скакать, чтобы выгнать эту вонь из носов, – сказал Ки.

Пустив коней в галоп, они промчались по извилистым улочкам к окруженному стеной дворцу. По мере их продвижения вперед улицы становились немного чище, а кое-где над дверями уже висели перевязанные шерстяными веревками ветки вечнозеленых кустарником и пшеничные колосья – люди готовились к празднику Сакора.

У ворот отряд Фарина встретил капитан дворцовой стражи.

– Принц Корин оставил сообщение для принца Тобина, милорд, – сказал он, низко кланяясь. – Он приглашает своего кузена в пиршественный зал сразу после прибытия.

– А лорд Орун не оставлял никаких посланий? – спросил Тобин.

– Нет, мой принц.

– Тем лучше, – пробормотал Ки.

Тобин неохотно повернулся к Бизиру.

– Полагаю, – сказал он, – тебе лучше поспешить к своему хозяину с новостями.

Молодой человек поклонился, сидя в седле, и ускакал вперед, не произнеся ни слова.

Ветви старых вязов, по-зимнему голые, переплелись над аллеей, образовав плетеный туннель, но которому легким галопом поскакал отряд.

Тобин придержал коня у королевской усыпальницы и отсалютовал останкам своих родителей, лежавших там глубоко под землей. Между почерневшими от времени деревянными колоннами, поддерживавшими плоскую черепичную крышу, Тобин увидел свет огня на алтаре, его неровные отблески ложились на портреты королев.

– Хочешь зайти? – спросил Фарин.

Тобин качнул головой и поскакал дальше.

Сады Нового дворца были окрашены в серые и черные цвета. В окнах богатых домов, беспорядочно разбросанных по склонам высокого холма Эро, светились и подмигивали огни, похожие на стаю крылатых светлячков, заблудившихся среди зимы.

Когда они добрались до Старого дворца, Айя вместе с Ларисом и другими повернула к кварталу, где располагался особняк Ариани. Фарин остался с мальчиками и проводил их до крыла, где жили компаньоны. Неуверенный в добром приеме, Тобин порадовался тому, что Фарин был рядом с ним и Ки, когда они шли по длинным унылым коридорам.

Гостиная была пуста, но звуки бесшабашного веселья безошибочно привели их к пиршественному залу Корина. Двустворчатая дверь была распахнута настежь, свет и музыка лились из комнаты щедрым потоком. Сотни светильников освещали помещение, и после целого дня на холоде Тобину показалось, что в зале слишком душно.

Корин вместе со знатными компаньонами сидел за столом на возвышении; здесь же находились несколько избранных друзей и приближенных к принцу девушек. Оруженосцы суетились, поднося все новые блюда. Гарол, с кувшином вина в руках, стоял справа от кресла Корина, а Танил трудился, разрезая жареную тушу, слева от принца. Единственным, кто, похоже, отсутствовал на этом собрании, был наставник Порион. Его нигде не было видно. А поскольку Тобину очень нравился этот ворчливый старый воин, он и не спешил услышать, что тот скажет по поводу его отсутствия на тренировках.

За двумя длинными столами внизу сидели гости всех возрастов. Оглядевшись, Тобин увидел знакомые лица. В этот момент мисенийские акробаты, развлекавшие собрание, начали подбрасывать друг друга в воздух.

Корин не заметил прибытия Тобина. На его коленях сидела Алия, она хохотала и краснела, слушая то, что принц шептал ей на ухо, играя одной из ее кос. Подойдя к столу двоюродного брата, Тобин с удивлением обнаружил, что он изрядно навеселе, несмотря на ранний час.

Ближе к концу стола сидели друзья Тобина, Никидес и Лута; они разговаривали с темноволосой леди Уной, но по выражению их лиц можно было подумать, что там идет серьезная беседа, а не легкий флирт.

Лута первым заметил Тобина. Его узкое лицо осветилось радостью, он локтем толкнул Никидеса и закричал:

– Смотрите-ка, принц Корин, ваш сбившийся с пути братец наконец вернулся домой!

– Иди сюда, приятель! – воскликнул Корин, широко раскидывая руки. – И ты тоже, Ки. Значит, вы все-таки прокопали себе дорогу? Мы без вас скучали. И ты, кстати, не угостил нас в честь дня своего рождения.

– Зато я посидел на своем старом месте, – со смехом сказал Калиэль.

Оставив почетное кресло справа от Корина, он перебрался на соседнее, поближе к рыжебородому Зуштре.

Ки направился к столу, за которым сидели оруженосцы. Фарину предложили почетное место среди старых друзей Корина за столом по правую руку от принца. Тобин беспокойно огляделся, пытаясь взглядом отыскать своего опекуна; лорд Орун всегда старался присутствовать на сборищах принца. Но сегодня его не было среди гостей, и Тобин вздохнул с облегчением.

Ки оруженосцы тоже встретили вполне приветливо. Наверное, Орун так ничего и не предпринял. Однако за нижним столом Тобин заметил их старого недруга Мориэля Тода. Бледный остролицый мальчик наблюдал за их появлением с откровенной неприязнью. Если бы лорд Орун добился своего, Тобину пришлось бы делить свою комнату с ним вместо Ки.

Пока Тобин оглядывался, чтобы выяснить, заметил ли Ки Мориэля, он поймал взгляд темных глаз. Леди Уна робко махнула ему рукой. Ее откровенное расположение постоянно смущало Тобина. А теперь, когда в его сердце занозой сидела новая тайна, он и вовсе поспешил отвернуться. Как теперь с ней разговаривать?

– А, кто-то явно рад видеть тебя дома! – заметил Калиэль, по-своему истолковав вспыхнувший на щеках Тобина румянец.

– Виночерпий! Подать моему кузену приветственный кубок! – воскликнул Корин.

Линкс принес Тобину золотой кубок, а Гарол, сам уже основательно навеселе, щедро плеснул в него вина.

Корин наклонился вперед, всматриваясь в лицо Тобина.

– Выглядишь хорошо, даже не похудел. Говоришь, решил, что у тебя чума?

Корин был пьянее, чем сначала показалось Тобину, от него сильно разило вином. Однако его доброжелательность была искренней, пусть даже он не слишком уверенно выговаривал слова; Тобин был рад его приветливости.

– Я не хотел, чтобы птицы смерти начали клевать дворец, – объяснил он.

– Кстати о птицах: твой сокол истосковался по тебе, – крикнул Аренгил, и его ауренфэйский акцент придал словам изысканную живость. – Я за ним присматривал, но он скучает по хозяину.

Тобин поднял кубок, приветствуя друга.

Корин, пошатываясь, поднялся на ноги и ударил ложкой по блюду с гусиными костями. Менестрели тут же умолкли, акробаты перестали кувыркаться. Когда все утихли, Корин поднял кубок, обращаясь к Тобину.

– Давайте выпьем до дна за моего кузена, за его здравие на долгие годы!

Кубок дрогнул в нетвердой руке Корина, вино пролилось на покрытую пятнами скатерть. Корин залпом выпил остальное под приветственные крики гостей. Отерев рот рукавом, он величественно провозгласил:

– Двенадцать лет. Да, двенадцать исполнилось моему двоюродному брату, и каждая девочка за этим столом должна подарить ему двенадцать поцелуев, чтобы он поскорее стал зрелым мужчиной. И еще один дополнительный, за тот месяц, что прошел после дня его рождения. Алия, начинай!

Спорить никто не посмел, потому что Корин был в ударе. Тобин старался не отшатываться, когда Алия прильнула к нему и одарила предписанными поцелуями, обслюнявив все лицо. Корин всегда прислушивался к мнению этой девушки, но Тобин считал ее слишком язвительной и подловатой. Последний поцелуй Алия влепила ему прямо в губы и тут же со смехом отскочила. Полдюжины девочек уже столпились вокруг них, но им, пожалуй, скорее хотелось заслужить одобрение Корина, чем доставить удовольствие его кузену. Когда подошла очередь Уны, она робко коснулась губами его щеки, крепко зажмурив глаза. Через ее плечо Тобин видел, как хохочет черноволосый Албен, перекидываясь словами с Зуштрой и Квирионом, – их явно забавляло смущение Тобина.

Когда суровое испытание закончилось, Ки поставил перед ним чашу для омовения пальцев и доску с нарезанным хлебом с петрушкой. Тобин увидел, что губы Ки гневно сжаты.

– Это просто шутка, – прошептал он, но его друга расстроили вовсе не поцелуи.

Все еще хмурясь, Ки забрал блюдо. Мгновением позже Тобин услышал грохот тарелок и негромкие проклятия Ки. Обернувшись, он увидел Маго и Ариуса. Они смеялись, глядя, как Ки собирает с пола на тарелку грязные объедки. По гневному взгляду друга Тобин понял, что они, не теряя зря времени, снова принялись за свои старые проказы.

Тобин так и не простил Маго за то, что тот вовлек Ки в драку и друга высекли на ступенях храма. Он уже поднялся со своего места, когда оруженосец Корина Танил подошел к нему, чтобы предложить жареной баранины.

– Я сам с ними разберусь, – тихо произнес он.

Тобин неохотно опустился в кресло. Как обычно, Корин ничего не заметил. Или не обратил внимания.

– Что бы ты хотел получить в подарок, кузен? – спросил он. – Назови что угодно! Может, золоченые латы, на замену твоему старому черепашьему панцирю? Или чужеземного сокола, или чудесного ауренфэйского коня? О, я знаю… меч! На улице Кузнецов появился новый отличный мастер, ты никогда не видел ничего подобного…

Тобин медленно жевал, обдумывая предложение принца. У него не возникало желания менять коня или меч – это были подарки отца, а старые латы вполне его устраивали, хотя, пожалуй, становились чуточку малы. Но со дня своего приезда в Эро он получил столько подарков, что просто не мог придумать, что еще можно пожелать… кроме одного. Но он не решался заговорить здесь о возможной высылке Ки. К тому же он не был уверен в том, что у принца достаточно власти для решения этого вопроса, и не желал смущать Ки перед другими оруженосцами.

– Я ничего не могу придумать, – выговорил он наконец.

Его ответ был встречен приветственными криками и свистом, но он услышал, как Лилиан, сестра Урманиса, намеренно громко прошептала, обращаясь к Алии:

– Вечно он разыгрывает из себя неотесанного сельского рыцаря, правда?

– Возможно, принц мог бы предложить какой-то особый дар, – сказал Фарин. – Ну, например, путешествие?

Корин усмехнулся.

– Путешествие? Ну, такой подарок мы все рады будем с тобой разделить. Куда бы ты хотел отправиться, Тобин? Может, в Афру или в Эринд? Ты нигде больше не найдешь таких отличных жареных угрей, да и шлюхи там, говорят, лучшие в Скале.

Калиэль обнял друга за шею, пытаясь остановить его пьяную болтовню.

– Тебе не кажется, что он еще слишком молод для этого?

Он заговорщически подмигнул Тобину из-за плеча принца. Калиэль и Танил были единственными, кто мог управиться с Корином, когда тот слишком набирался.

Все еще растерянный, Тобин оглянулся на Фарина. Тот улыбнулся и приложил руку к груди, как будто на что-то указывая.

Тобин мгновенно его понял. Коснувшись отцовской печати, спрятанной под туникой, он сказал:

– Я бы хотел увидеть свои владения в Атийоне.

– Только и всего? – Корин уставился на него с пьяным разочарованием.

– Я же никогда там не бывал, – напомнил ему Тобин.

– Ладно, пусть будет Атийон! Я могу испытать нового коня, а пастбища там лучшие по эту сторону Осиатского моря!

Все снова развеселились. Радуясь своей маленькой победе, Тобин позволил себе глоток вина. Лорд Орун постоянно находил причины не пускать Тобина в Атийон. Но теперь наконец-то последнее слово осталось за Корином.

– Ну и ну! Смотри-ка, кто вернулся! – насмешливо произнес Маго, когда Ки помогал собирать остатки со стола в корзину Руана, для раздачи милостыни.

– Да, посмотрите, кто у нас здесь! – Ариус, тень и эхо Маго, толкнул Ки под руку. – Наш деревенский рыцарь вернулся домой! Я слышал, лорд Орун просто в бешенстве из-за того, что ты позволил принцу сбежать.

– Да и мастер Порион тоже не слишком тобой доволен, – злорадным тоном продолжил Маго. – Тебе что, хочется снова встать на колени на ступенях храма? Как думаешь, сколько ударов он тебе назначит на этот раз?

Вместо ответа Ки резко выбросил вперед ногу – и Маго растянулся на полу вместе с блюдом жареной баранины, которое держал в руках.

– Опять споткнулся о собственные ноги, Маго? – хихикнул проходивший мимо Танил. – Ты бы лучше прибрал все поскорее, пока тебя Силнир не поймал.

Маго поднялся на ноги; его нарядная туника была вся в грязи.

– Думаешь, ты очень умный, да? – прошипел он, глядя на Ки. И продолжил, повернувшись к Танилу: – Раз уж я такой неуклюжий, пусть сэр Киротиус сам закончит за меня работу.

Он пошел к кухне с пустым блюдом. Ариус, метнув в Ки угрожающий взгляд, поспешил за ним.

– От меня одни неприятности, – пробормотал Ки, собирая с пола куски баранины.

Он смущался оттого, что Танил слышал насмешки мальчишек. Но глаза старшего оруженосца сверкали от сдерживаемого смеха.

– Ну ты ведь не виноват в том, что он плохо держится на ногах, правда? Хороший приемчик. Научишь меня?

Лишь после полуночи Фарин и Калиэль проводили принцев в их спальни. Корин был пьян в стельку, и, после того как он несколько раз попытался растянуться на полу, Фарин без липших экивоков поднял принца на руки и донес до двери его покоев.

– Спокойной ночи, милый кузен. Милый, милый кузен, – бормотал Корин, пока Танил и Калиэль хлопотали возле него. – Сладких тебе снов и добро пожаловать домой! Калиэль, меня сейчас вырвет…

Друзья поспешно втащили его в спальню, но, судя по звукам, тут же донесшимся изнутри, до таза в умывальной он добраться не успел.

Фарин с отвращением покачал головой.

– Он не всегда такой, – сказал ему Тобин, готовый броситься на защиту двоюродного брата.

– Он такой слишком часто, на мой взгляд. Да и на взгляд его отца тоже, я бы сказал, – проворчат Фарин.

– На мой тоже, – тихо произнес Ки, поднимая защелку на их двери.

Но когда он попытался открыть дверь, она на что-то наткнулась. Изнутри донесся удивленный вскрик, и из комнаты выскочил их паж Балдус, глядя на Тобина с сонным восторгом.

– Добро пожаловать домой, мой принц! И лорд Фарин! Как приятно снова вас видеть!

В комнате горели свечи, воздух наполнял уютный запах пчелиного воска и сосен, росших перед балконом.

Балдус поспешил одернуть тяжелые черные с золотом завесы на кровати и отвернул одеяла.

– Я подогрел воду, мой принц. Мы с Молаем так обрадовались вести о вашем возвращении! Сэр Ки, ваши вещи в гардеробной. Я оставил все нераспакованным, как всегда. – Он с трудом подавил зевок. – Ах да, тут письмо от вашего опекуна, принц Тобин. Я думаю, Молай оставил его на письменном столе.

«Так значит, Старый Мешок все-таки не терял времени даром», – подумал Тобин, заметив сложенный пергамент.

Судя по тому, что Балдус смотрел куда угодно, только не на Ки, опасения его оруженосца были небезосновательны.

– Ложись спать в кухне, там теплее, – сказал Тобин мальчику, не желая его присутствия. – И скажи Молаю, он мне сегодня не понадобится. Я хочу спать.

Балдус поклонился и ушел, волоча за собой свой соломенный тюфяк.

Глубоко вздохнув, Тобин сломал печать на письме и прочитал несколько коротких строк.

– И что там написано? – негромко спросил Ки.

– Только то, что он вызывает меня утром к себе и что я должен прийти один.

Фарин тоже прочитал письмо, хмуря брови.

– Один, вот как? Похоже, лорд Хранитель нуждается в напоминании, с кем, собственно, он имеет дело. Я оставлю под дверью одного гвардейца. Пошлешь его за мной, если понадобится. – Он хлопнул обоих мальчиков по плечам. – Эй, нечего кукситься, ребята! Зачем волноваться раньше времени? Ложитесь спать, а утром, что бы ни случилось, мы со всем справимся.

Тобин хотел бы последовать совету Фарина, но ни он, ни Ки не могли уснуть, и слов для разговора у них тоже не находилось. Они долго лежали молча, прислушиваясь к потрескиванию углей в очаге.

Наконец Ки толкнул Тобина ногой и высказал их общие опасения:

– Может, это моя последняя ночь здесь.

– Надеюсь, нет, – прохрипел Тобин, горло у него сжалось.

Прошло немало времени, прежде чем Ки заснул. Тобин еще полежал неподвижно, чтобы убедиться в этом окончательно, потом выскользнул из постели и, прихватив свечу, пошел в гардеробную.

Их дорожные узлы лежали на полу. Развязав свой, Тобин сунул руку вглубь и, нащупав куклу, вытащил ее. Он знал, что ему нет необходимости прикасаться к кукле, чтобы произнести заклинание, но сейчас он не доверял Брату сильнее прежнего и не хотел давать тому дополнительное преимущество.

Сидя один, в ночной тишине, он понял, что снова боится призрака, боится как никогда с тех пор, как Лхел дала ему куклу. Но даже страх не остановил его, и Тобин прошептал нужные слова. Брат иногда видел будущее, а Тобин все равно не смог бы уснуть, не расспросив его о Ки.

Когда Брат появился, яркий, как пламя в сумраке маленькой комнаты, он снова показался Тобину чересчур настоящим.

– Орун отошлет Ки завтра? – спросил Тобин.

Брат молча смотрел на него, неподвижный и безгласный, как картина.

– Скажи мне! Ты же другое говорил. – «Например, то, что причиняло боль, или просто лгал». – Скажи!

– Я могу говорить только о том, что вижу, – прошептал наконец Брат. – А его я не вижу.

– Кого не видишь? Оруна или Ки?

– Они для меня ничто.

– Тогда ты ничто для меня! – с горечью выпалил Тобин. – Убирайся!

Брат повиновался, и Тобин затолкал куклу в прежний тайник – на высокий пыльный шкаф.

Вернувшись в постель, он лег поближе к Ки. Дождь стучал по крыше, и он слушал его мерный шум, тщетно ожидая, когда придет сон.