Текст книги "Тайный воин"

Автор книги: Линн Флевелинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 37 страниц)

– Да говорить-то особо и нечего. Из того, что удалось выпытать у него мне и Нари, ясно, что он жил так же, как живут все дети на городских окраинах. Но ты просто не поверишь, как он быстро учится всему, что я ему показываю!

Айя улыбнулась.

– И как тебе нравится иметь собственного подмастерья?

– Подмастерья? Нет, он пришел с Колином. И принадлежит ему.

– Нет, он твой. Я это увидела в ту самую минуту, как он посмотрел на тебя там, в холле.

– Но я не выбирал его, я просто…

Айя рассмеялась и похлопала его по колену.

– Вообще-то я впервые вижу, чтобы подмастерье выбирал мастера, но он твой, и неважно, сумеете вы с Колином договориться или нет. И не пренебрегай им, мой милый. Мальчик станет великим волшебником.

Аркониэль медленно кивнул. Он, правда, никогда не думал о Витнире именно в таких выражениях, но теперь, когда Айя произнесла это, он понял, что она совершенно права.

– Я поговорю с Колином. Если он согласится, ты будешь свидетельницей?

– Конечно, дорогой. Но ты должен все уладить завтра утром.

Сердце Аркониэля упало.

– Ты так скоро уезжаешь?

Айя кивнула.

– Еще очень много дел.

С этим спорить не приходилось. И они допили свое вино в молчании.

К облегчению Аркониэля, Колин ничего не имел против того, чтобы разорвать свою связь с Витниром, особенно когда Аркониэль предложил ему интересную компенсацию за потерю. Витнир не произнес ни слова, но просто сиял от счастья, когда Айя привязала его руку к руке Аркониэля шелковым шнуром и произнесла благословение.

– Даешь ли ты клятву волшебника своему новому мастеру, дитя мое? – спросила она.

– Даю, если ты мне объяснишь, что это такое, – ответил Витнир, широко раскрыв глаза.

– Мне было не до этих пустяков, – пробормотал Колин.

Айя окинула его пренебрежительным взглядом и мягко заговорила с мальчиком:

– Сначала ты должен поклясться Иллиором Светоносным. Потом ты поклянешься своими руками, сердцем и глазами, что всегда будешь повиноваться своему наставнику и служить ему, насколько хватит твоих сил.

– Клянусь! – пылко воскликнул Витнир, касаясь лба и груди, как показала ему Айя. – Клянусь… клянусь Иллиором, и моими руками, и сердцем, и…

– Глазами, – тихонько подсказал Аркониэль.

– И глазами! – с важным видом закончил Витнир. – Спасибо тебе, мастер Аркониэль!

Аркониэль и сам удивился охватившим его чувствам. Ребенок впервые назвал его по имени.

– И я клянусь Иллиором, и моими руками, и сердцем, и глазами, что научу тебя всему, что знаю сам, и буду защищать тебя, пока ты не вырастешь и не обретешь собственную силу. – Он улыбнулся мальчику, вспомнив, как такие же слова говорила ему Айя.

Она сдержала данное слово, и он тоже сдержит.

Как всегда при расставании с Айей, Аркониэля охватила грусть, когда в тот же день волшебница отправилась в путь, но теперь замок казался совершенно иным – ведь под его крышей снова кипела жизнь. Может, они и были чародеями по рождению, но все же оставались детьми и с удовольствием устраивали шумную возню в холле или на лугу, словно обычные крестьянские мальчишки и девчонки. Колин недовольно ворчал, но Аркониэль и женщины радовались ощущению жизни, которое дети привнесли в старый дом.

Конечно, присутствие юных волшебников породило новые заботы, как скоро обнаружил Аркониэль. Спрятать такую толпу оказалось гораздо сложнее, чем одного маленького тихого Витнира. В те дни, когда приезжали торговцы, Аркониэль отправлял всех в лес под присмотром Эйоли и Колина.

В другие дни дети присоединялись к Витниру во время уроков, и у Аркониэля набралась целая школа. В компании других детей Витнир наконец избавился от застенчивости, и Аркониэль с восторгом наблюдал за тем, как он начинает играть как все нормальные дети.

Хорошенькая Этни тоже была желанной гостьей в замке, только очень беспокойной. Каждый раз, когда она сталкивалась с Аркониэлем, она нещадно кокетничала с ним. Волшебник был польщен, но и опечален тоже. Хотя Этни и была вдвое старше Витнира, в ней не было и половины его дара. Но все равно Аркониэль поощрял ее к занятиям и хвалил за малейшие успехи. И ему было приятно видеть, как она улыбается в ответ на похвалу.

Лхел увидела подлинную природу его отношения к девушке гораздо раньше, чем он сам, и сказала ему об этом сразу, когда он пришел к ней в первый раз после появления новых гостей.

Когда они раздевали друг друга в ее доме-дубе, она хихикнула.

– Я вижу в твоем сердце пару хорошеньких голубых глазок.

– Она еще совсем девочка! – возразил Аркониэль, пытаясь представить, как и в чем может проявиться ревность лесной ведьмы.

– Ты не хуже меня знаешь, что это неправда.

– Ты опять шпионила!

Лхел расхохоталась.

– А как еще я могу защитить тебя?

В тот день они любили друг друга так же страстно, как всегда, но потом Аркониэль поймал себя на том, что сравнивает коричневую кожу на горле Лхел с лилейно-белой шейкой Этни и рассматривает морщины вокруг глаз ведьмы. Когда они стали такими многочисленными и такими глубокими? Огорчившись и устыдившись самого себя, Аркониэль прижал Лхел к себе и зарылся лицом в ее волосы, пытаясь не замечать, как много в них седины.

– Ты мне не муж, – пробормотала Лхел, поглаживая его спину. – А я тебе не жена. Мы оба свободны.

Он попытался прочитать выражение ее лица, но она прижала его голову к своей груди и погладила особым образом, заставляя заснуть. Погружаясь в сон, Аркониэль вдруг подумал, что при всей страсти, с какой они овладевали друг другом в гигантском дупле старого дуба, они ни разу не говорили о любви. И Лхел никогда не говорила ему, как звучит это слово на ее родном языке.

Глава 29

Тобин отпраздновал четырнадцатый день рождения в Атийоне, а герцог Солари постарался, чтобы праздник получился воистину великолепным. Даже слишком великолепным, на вкус Тобина. Он был бы намного счастливее, если бы смог отправиться в замок с друзьями-компаньонами и поохотиться там, но Айя предупредила, что ему туда пока нельзя. Она не объяснила причины, и в Тобине снова вскипели его прежние подозрения к волшебнице. Но в конце концов даже Фарин принял ее сторону, и Тобин неохотно уступил.

Зато он был рад снова посетить Атийон. Горожане горячо приветствовали принца, и Тобину приятно было увидеть в толпе множество знакомых лиц.

Даже кошки в крепости, казалось, обрадовались его возвращению. Целая стая собиралась возле Тобина, где бы он ни сидел, кошки вертелись возле его ног и устраивались подремать у него на коленях. Рыжий кот Литии, Рингтэйл, каждую ночь укладывался в постель между Тобином и Ки и следовал за Тобином по всему замку. Но этот кот совершенно не выносил Брата. Когда Тобин тайком вызывал призрака, Рингтэйл прятался где-нибудь под мебелью и продолжал рычать и шипеть, пока Брат не уходил.

К великому облегчению Тобина, король не явился на пир по случаю его дня рождения. Солари был разочарован, но все равно умудрился пригласить огромное количество гостей. За верхними столами сидели лорды, которых Тобин почти не знал, – в основном капитаны гвардии Солари и его вассалы, – но за столами внизу сидели солдаты, одетые в цвета Атийона, и они пели и выкрикивали тосты и пили за здоровье Тобина. Глядя на это море лиц, Тобин думал о тех, кого здесь сегодня не было. Об Уне так никто ничего и не слышал со дня ее исчезновения, и Аренгил тоже уехал: его отослали домой через несколько дней после неприятного происшествия на крыше. А несколько недель спустя придворные сплетники донесли до ушей Тобина весть о том, что молодой иностранный лорд якобы подхватил дурную болезнь.

В этом году подарков Тобин получил великое множество, и отдельно, огромной кучей, лежало все то, что прислали ему горожане. В основном подарки были от купцов и сразу поясняли, чем занимается приславший их даритель: перчатки от перчаточника, бочонки пива от пивоваров, и так далее. Большую часть этих вещей Тобин оглядел весьма рассеянно, но потом Ки извлек из кучи большой свиток и с усмешкой протянул его Тобину. Развернув пергамент, Тобин увидел великолепно украшенную балладу о своем отце; в верхней части листа затейливо вилась лента, а по бокам красовались многоцветные изображения битв. Из свитка выпал маленький кусочек пергамента, на нем оказалось короткое, но переполненное чувствами письмо от Бизира – он был бесконечно счастлив, занимаясь своим новым ремеслом.

Тобин и компаньоны провели в крепости две недели. Каждый раз, когда Тобину и Ки удавалось ускользнуть от остальных, они вместе с тетушкой Фарина Литией навещали Хакона. Старый управляющий совсем ослабел за лето и окончательно терял память. На этот раз его не удалось разубедить в том, что Тобин и Ки – это не молодые Риус и Фарин. Видеть это было очень грустно.

Еще Тобина постоянно приглашали главы городских гильдий. Обеды у них проходили довольно скучно. Хозяева были по-настоящему любезны и искренни, но Тобин чувствовал, что в основном они затевали все эти приемы для того, чтобы заслужить его расположение.

Гораздо больше ему нравилось заглядывать в казармы. Тобин никогда не видел отца в бою, но знал, как дружески тот держался со своими гвардейцами, и ему самому не приходило в голову вести себя с солдатами как-то иначе. Вскоре он уже знал по именам большинство офицеров и сержантов и с удовольствием наблюдал за состязаниями на мечах между его гвардейцами и любым желающим из Атийона и даже сам иногда принимал участие в схватках. Он бывал разочарован, когда ему позволяли побеждать, но Фарин позже заверил принца, что солдаты поступают так просто из любви и уважения, а уж никак не из страха перед наследником Атийона.

– Ты их господин, но при этом не ленишься запомнить их имена, – сказал он Тобину. – Ты даже представить себе не можешь, как много это значит для солдат.

Тобин еще несколько раз возвращался в комнату своих родителей, снова и снова пытаясь уловить давно затихшее эхо голосов тех, кто когда-то жил здесь, но больше он не приближался к платяному шкафу своей матери. Воспоминание о собственном отражении в зеркале заставляло Тобина краснеть.

Нет, теперь он приходил туда вместе с Ки, поздно ночью, когда все остальные уже спали, и они усаживались за винный столик, чтобы сыграть в бакши. Тобин вызывал и Брата и позволял ему молча бродить в темных углах, пока они с Ки играли. Призрак больше не выказывал желания напасть на Ки, и Тобин уже почти простил его.

Две недели миновали, но Тобину не хотелось уезжать; Атийон теперь казался ему почти таким же домом, как старый замок. Возможно, оттого, что на улицах все радостно приветствовали его, все дружески улыбались. А в Эро он был племянником короля, двоюродным братом Корина, странным маленьким вторым наследником. Просто как чиновник при должности. В Атийоне он был сыном уважаемого человека и будущей надеждой людей.

Когда пришла пора уезжать, Рингтэйл проводил Тобина до парадной двери и сидел на ступенях, громко мяукая, когда принц вскочил на коня и поскакал прочь. Проезжая через толпу, выстроившуюся вдоль улиц со знаменами в руках, Тобин почти пожалел о том, что вынужден был стать компаньоном.

Глава 30

Всего несколько дней они провели в Эро, когда Корин ошеломил их новостями, которым предстояло изменить всю их жизнь.

Стояло прохладное, пахнувшее дымом осеннее утро. Ки уже рвался на пробежку, а Корина и старших юношей все еще не было на тренировочной площадке. Порион рвал и метал. Корин со своей компанией накануне вечером опять сбежал в нижний город, а домой они вернулись, насквозь провоняв трущобами. Пьяное пение ночных гуляк разбудило Ки, так что теперь он не испытывал к ним особого сочувствия.

Первыми появились Албен и Квирион со своими оруженосцами. Они мучились с похмелья, однако одного взгляда Пориона хватило, чтобы юноши взяли себя в руки. Вскоре по одному и по двое подтянулись и остальные, выглядели они так же жалко – кроме Лисички, как всегда.

– Какого черта, где Корин? – спросил Ки, когда Лисичка встал в строй рядом с ним.

Другой оруженосец вытаращил глаза.

– Я не знаю! Орнеус дошел только до второй таверны. Мне пришлось нанять лошадь, чтобы доставить его домой.

Примчался Танил, он на ходу затягивал ремень.

– Принц уже идет, наставник Порион, он просит его извинить.

– Неужели? – Голос наставника прозвучал угрожающе низко, и он оглядел всех стоявших в строю. – Сегодня у нас что, какой-то праздник, мальчики? Может, я просто забыл об этом? Неплохой денек, чтобы поспать как следует, да? Ну тогда, пожалуй, вы можете… Ах, твое высочество! Какое счастье, принц, что ты смог все-таки присоединиться к нам! И ты тоже, лорд Калиэль. Надеюсь, вчера вы хорошо повеселились?

– Спасибо, наставник Порион, неплохо, – ответил Корин с усмешкой.

У Ки внутри все сжалось; даже принцу не позволялось так разговаривать с Порионом. Он уже приготовился к взрыву, но Порион просто приказал всем удвоить количество кругов.

Когда они пустились бежать,Ки заметил, что Корин все еще усмехается.

– Интересно, что это с ним? – пробормотал Тобин.

Зуштра остановился, поджидая принца.

– Принц хочет поделиться одной тайной, – негромко сообщил он, надуваясь от важности.

Корин молчал, пока все не собрались за завтраком.

– У меня хорошая новость! – воскликнул он, обнимая Тобина за плечи. – И я хочу, чтобы вы узнали ее первыми! – Он помолчал, смакуя паузу, и наконец возвестил: – Леди Алия носит моего ребенка! У меня будет наследник!

Ки и Тобин молча смотрели друг на друга секунду-другую, а потом присоединились к общему ликованию.

– Я же тебе говорил, он это сделает! – вопил Зуштра, колотя Калиэля по спине. – Мы свободны! Теперь, когда он смастерил наследника, им придется отпустить нас в бой!

Ки знал, что у Зуштры есть особые причины для такой бурной радости. Он был самым старшим из всех, на его подбородке давно красовалась густая огненная борода. И он бы давным-давно отправился на войну вместе со своим отцом, если бы не должность компаньона.

Все кричали во все горло. Порион несколько минут наблюдал за ними, а потом стукнул по столу ложкой, требуя внимания.

– Твой отец знает, принц Корин?

– Нет, и я намерен сам сообщить ему сегодня вечером, так что пока – ни слова!

– Как пожелаешь, мой принц. – Порион нахмурился, глядя на компаньонов, все еще радостно поздравлявших друг друга. – Но я бы на вашем месте не спешил начищать доспехи. Вы же знаете, у нас пока перемирие.

Как только в середине дня Порион отпустил их, Тобин и Ки побежали к Фарину, чтобы сообщить ему новость. Они нашли капитана на заднем дворе, где он вместе с Кони осматривал лошадь.

– Что, отлыниваете от своих обязанностей? – спросил Фарин, хмурясь.

– Мы только на минутку, – заверил его Тобин и быстро выложил новости.

Фарин свистнул и покачал головой.

– Значит, Корин все-таки добился своего?

– Перемирие ведь не продлится вечно! – ликующе воскликнул Ки. – Они никогда не бывают долгими. А мы с Тобином уже достаточно взрослые, чтобы участвовать в сражении, ведь так?

Фарин поскреб бороду.

– Ну, если Корин отправится в армию, то и вы все отправитесь вместе с ним.

– Наверное, теперь мы должны почитать Алию как супругу принца, – сказал Ки со смехом. – Вообще-то ничего лучше и не могло случиться. И могу поспорить – раз Корин уже несколько месяцев спит с ней в одной постели, он будет страшно рад сбежать на войну, подальше от ее острого язычка.

Никто не заметил, как мимо двери прошмыгнул Мориэль, и не видел, как он поспешил куда-то.

Комнаты Нирина располагались рядом с королевским крылом Нового дворца. И никому не казалось странным, что королевский конюший заходит туда так часто.

Нирин завтракал в одиночестве во внутреннем дворе, когда доложили о приходе Мориэля.

– Милорд Нирин, я только что случайно услышал ужасный шум в обеденном зале компаньонов и узнал нечто такое, что может показаться тебе интересным.

– Вот как? Ну и что это?

– Принц Корин только что сообщил всем, что леди Алия носит его ребенка! И никто не должен об этом знать, пока принц сам не сообщит обо всем своему отцу.

– И когда он собирается известить короля?

– Сегодня вечером, так он сказал.

– Полагаю, принц и его друзья очень рады?

Смешанное чувство злобы и зависти искривило губы мальчика.

– О да, они там просто визжали от восторга, ведь теперь они смогут отправиться на войну.

– Хорошо, что ты мне обо всем рассказал, сэр Мориэль. Ты заслужил мою неизбывную… признательность.

Нирин многозначительно улыбнулся мальчику, когда тот поклонился ему. Мориэль соображал достаточно хорошо, чтобы не ожидать прямо сейчас такой примитивной награды, как золото. Подарок он получит позже. Какие-нибудь безымянные покровители оплатят его счета у портных или у виноторговцев. Мориэль отлично понял все с самого начала и с тех пор даже превзошел все ожидания волшебника. В Мориэле, на радость Нирину, идеально сочетались зависть и злоба; они укрепляли мягкую, трусливую натуру мальчика, как олово укрепляет бронзу.

– А что ты думаешь о короле, мой лорд, как он отнесется к этой новости? – спросил Мориэль.

– Увидим. Вернись к себе и доложи королю, что я должен обсудить с ним нечто чрезвычайно важное. Я приду не позже чем через час. Да, вот еще что, Мориэль… ни слова ему о Корине!

Мориэль сделал обиженное лицо.

– Мне такое и в голову не приходило, мой лорд!

«Завистлив, злобен и самовлюблен», – решил Нирин, возвращаясь к прерванному завтраку. И с душой предателя. Как долго этот парнишка будет послушен и сговорчив, прежде чем перехитрит сам себя?

«Неважно, – подумал волшебник, высасывая сладкий крем из слоеного рожка. – В таких, как он, никогда нет недостатка, его нетрудно будет заменить».

На самом деле Нирин узнал о беременности леди Алии еще несколько дней назад, точно так же, как узнавал обо всех других детях наследника. В последний год или около того принц Корин задал работы его шпионам, плодя бастардов по всему городу, как крестьянин, разбрасывающий в поле ячменные семена. Но теперь это была не кухонная девушка и не портовая шлюха, не такая особа, которую легко прихлопнуть, как надоедливую муху. Нет, теперь это девушка, почти равная принцу по знатности. Шпион Нирина среди жрецов Далны (ныне покойный) слишком поздно донес волшебнику о некоем предсказании, сделанном для этой девушки, предсказании, которое ставило королевское клеймо на происхождении ребенка. Мать Алии, влиятельная женщина с большим честолюбием, уже знала обо всем и страстно ожидала официального объявления о событии, которое должно было возвести ее род на королевский трон.

Закрывшись с Эриусом в личных покоях короля, Нирин заговорил осторожно, ни на секунду не отрывая взгляда от королевского лица Эриус воспринял сообщение с обезоруживающим спокойствием.

– Леди Алия, говоришь? Которая это?

– Старшая дочь герцогини Вирисии.

Лицо короля, обычно легко наливавшееся кровью, чуть дрогнуло.

– Ах да, та красавица с рыжими волосами, что вечно сидит у него на коленях.

– Да мой король. Она одна из нескольких возлюбленных, которыми твой сын наслаждался в последние месяцы. Как ты знаешь, он… он трудился весьма усердно, как обычно говорят поэты, чтобы произвести наследника и добиться от тебя разрешения отправиться на войну.

В ответ Эриус расхохотался.

– Великое Пламя, он такой же упрямый, как я! Ты уверен, что это его ребенок?

– Я очень тщательно проверил, твое величество. Да, это его ребенок, хотя и незаконный. Но даже если ты запретишь брак, все равно Корин уже рассказал о ребенке. И таким образом, дитя сможет претендовать на трон.

Нирин с надеждой всматривайся в короля, ожидая вспышки гнева, но вместо этого Эриус хлопнул себя по колену и засмеялся.

– А у них должны получиться милые детки, а? Да и семья знатная. Какой у нее срок, знаешь?

– Думаю, ребенок должен родиться в месяце шемине, мой король.

– Ну, если… – пробормотал Эриус, потом прижал палец к губам, чтобы отогнать неудачу. – Что ж, девушка сильная и порядочная… Будем надеяться на лучшее. Говоришь, шемин? – Он посчитал на пальцах и хихикнул. – Если они поженятся прямо сейчас, мы можем сделать вид, что это преждевременные роды. Получится вполне законное зачатие.

– Есть еще кое-что, мой король.

– Да?

– Это вообще-то касается матери девушки. Она известна своими симпатиями к иллиорцам.

Эриус не придал этому значения.

– Думаю, она сразу начнет молиться у другого алтаря, как только узнает, что ей предстоит стать бабушкой будущего короля или королевы, как по-твоему?

– Уверен, ты прав, мой король, – ответил Нирин, заставив себя улыбнуться, потому что это была правда. – Остается лишь одно препятствие. Твой сын, мой король, еще не воевал по-настоящему. А насколько я знаю, все правители Скалы женились или выходили замуж только после того, как проявляли себя в сражении.

– Великая Четверка, а ведь правда! Да, перемирие парнишке некстати. Я не собираюсь атаковать Беншал только для того, чтобы угодить ему.

– Уверен, некоторые из древних королев сталкивались с такой же проблемой. Но ведь всегда где-нибудь есть разбойники или пираты, с которыми необходимо управиться. Наверное, компаньоны не станут жаловаться на такую подмену. В их возрасте это было бы вполне почетное начало воинской жизни.

– Да, моя бабушка проделала то же самое, чтобы выйти замуж. – Эриус вздохнул и провел ладонью по поседевшей бороде.

– Но цыпленок-то еще не вылупился. И если Корина убьют сейчас, а младенец… – Он снова замолчал и сделал охраняющий знак рукой. – Как бы то ни было, твое величество, но ты должен позволить мальчику стать воином, или армия его не примет, когда, помоги нам Сакор, придет время ему надеть корону. Одно твое слово, и я использую всю свою силу, чтобы защитить твоего сына.

К удивлению Нирина, Эриус не взорвался, услышав такое предложение.

– Это ты про свою магию? И что она может сделать?

– Уверяю тебя, ничего бесчестного. Да и что может быть надежнее хороших доспехов? А если к ним добавить простенький амулет, то этого будет и вовсе достаточно, – ну, такой, какой носила королева Клия из баллад.

– Очень хорошо. Я прикажу генералу Рейнарису найти какую-нибудь подходящую шайку разбойников, на которых мог бы поохотиться мой сын. – Эриус улыбнулся, и вид у него был такой, словно он сбросил с плеч тяжелую ношу. – Спасибо, друг мой, за хороший совет. Но пока никому ни слова. Я хочу сам сообщить об этом Корину. Можешь себе представить, какое у него будет лицо? – Король радовался предстоящему разговору, как мальчишка. Он встал и хлопнул волшебника по плечу. – Если бы я мог иметь при дворе только одного министра вместо целой толпы, я бы оставил тебя. Ты, как всегда, просто бесценен!

Нирин прижал руку к сердцу.

– Надеюсь, я всегда буду достоин твоего доверия, мой король.

Возвращаясь к себе, Нирин мысленно вознес благодарственную молитву Иллиору. Но сделал это просто по привычке, потому что его давным-давно уже не интересовало, что думают боги.