Текст книги "Тайный воин"

Автор книги: Линн Флевелинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 37 страниц)

Глава 16

Весть о возвращении короля Нирину принес тайный гонец еще неделю назад. Похоже, его делам в Илеаре следовало подождать – король в своем коротком письме приказывал волшебнику тайно встретить его в Сирне.

Впрочем, это устраивало Нирина как нельзя лучше. Под покровом темноты он покинул город с маленьким отрядом преданных ему Гончих и направился на север.

Крепость Сирны, расположенная в самом узком месте перешейка, принадлежала принцу Тобину, по крайней мере, так считалось. После безвременной кончины лорда Оруна король в своей мудрости (и в результате незаметных взгляду манипуляций волшебника) сделал Нирина здешним лордом-протектором. Крепость Сирны, построенная на скалистом, продуваемом всеми ветрами куске земли, была населена лишь горсткой пастухов и рыбаков. Но, прижатая с обеих сторон к обрывистым утесам, она была так же важна, как Атийон. Сирна защищала единственную сухопутную дорогу к Скале.

Массивные стены крепости в центре перешейка перекрывали дорогу. Внешние стены были в два человеческих роста и такие толстые, что по ним свободно могла скакать лошадь. Крепость с легкостью могла выдержать атаки пленимарских армий, налетчиков Зенгата и даже нападение ведьм горного народа. Пошлина за проезд, взимаемая у ворот крепости, была не слишком маленькой, и доля Нирина уже заметно увеличила его собственное состояние.

Но не золото заставило его сердце биться чаще, когда впереди, в пропитанном солью тумане, возникли мощные очертания крепости. Сирна являла собой его власть над королем.

Да, нелегко было настроить короля против Риуса. А вот породить в короле неприязнь к гнусному лорду Оруну – проще простого. Слишком многое говорило не в пользу этого низкого человека. Однако жизнь герцога Риуса была безупречной, а цепи, связывавшие компаньонов, слишком крепки. Может, Эриус и заставил Риуса жениться на своей единственной сестре, чтобы приблизить мощную крепость Сирны и Атийон к трону, но его привязанность к герцогу была совершенно искренней. И это представляло значительное препятствие для Нирина в те времена, когда он лишь начинал обретать влияние. Однако Риус наконец-то проявил неосторожность и открыто высказался против убийства женщин королевской крови, и тогда терпение короля лопнуло. Когда же Риуса убили в сражении, один только Нирин догадывался, что за внешним отчаянным горем короля скрывается облегчение.

Таким образом, одной помехой на пути Нирина стало меньше. А сегодня ему предстояло справиться с еще более серьезной угрозой.

Дорога, ведущая к перешейку, заставила Нирина и его всадников подняться на вершину восточного холма, и оттуда, сквозь завесу мелкого дождя, он увидел королевский флагман и всю эскадру – корабли стояли на якоре в маленькой бухте внизу.

Пересекать Внутреннее море столь ранней весной было весьма рискованно, и на судах отчетливо виднелись повреждения. На борту королевского корабля матросы проворно чинили паруса.

Направив коня к деревне, по извилистой дороге меж холмов, Нирин обнаружил, что на дощатом причале его ждут королевские гвардейцы. Они предложили ему сесть в лодку, а когда добрались до корабля, Нирина приветствовал генерал Рейнарис.

– Добро пожаловать на борт, лорд Нирин. Король ждет тебя внизу.

Шагая следом за Рейнарисом, Нирин оглядывался по сторонам. Стоявшие поодаль на палубе молодые вельможи смотрели на него с нескрываемым любопытством. Один из них даже сделал охраняющий знак пальцами, думая, что Нирин не видит.

– Скажи, лорд Рейнарис, кто тот молодой человек?

– С желтыми волосами? Это Невус, старший сын Солари. Один из новых конюших короля.

Нирин нахмурился; он ничего не знал об этом назначении. Лорд Солари был одним из вассалов герцога Риуса.

– Как король? – спросил Нирин, когда они отошли достаточно далеко от посторонних ушей.

– По-моему, радуется возвращению домой. – Рейнарис остановился, когда они подошли к королевской каюте. – Он стал более… переменчивым, с тех пор как мы покинули Мисену. Но ему всегда становится хуже, когда он покидает поля сражений.

Нирин кивнул, благодаря за предупреждение, и генерал осторожно постучал в дверь.

– Войдите, – донесся хриплый голос.

Эриус сидел на узкой корабельной койке, вытянув ноги вдоль нее, и что-то писал, положив на колени подставку для письма. Волшебник уважительно ждал, когда король обратит на него внимание, и прислушивался к шороху быстрого гусиного пера. В каюте было холодно, Нирин видел облачка своего дыхания, – но Эриус сидел в легком кителе, расстегнутом, как у простого солдата. Волосы и борода короля сильно поседели, заметил чародей, лицо казалось измученным.

Поставив наконец затейливый росчерк, Эриус отложил подставку в сторону и перебросил ноги через бортик койки.

– Приветствую тебя, Нирин. Ты не теряешь времени даром. Я не ожидал тебя раньше завтрашнего дня.

Волшебник поклонился.

–  Добро пожаловать домой.

Эриус ногой подтолкнул к волшебнику табурет.

– Садись, рассказывай, что нового.

Нирин вкратце изложил основные новости, преуменьшив размеры новой волны чумы, прокатившейся по нескольким северным городам и унесшей каждую десятую жизнь.

– Верховный жрец храма Ахиса арестован за государственную измену, – продолжил он, переходя к более важным вопросам. – По меньшей мере трижды слышали, как он говорил о той мифической королеве, которую они продолжают видеть в своих бредовых снах.

Эриус нахмурился.

– Ты мне говорил, что с этим покончено.

– Это всего лишь сны, мой король, видения от страха и мечтаний. Но, как тебе хорошо известно, мой господин, мечта может стать опасной, если позволить ей пустить корни в невежественные умы.

– Вот почему ты мне и нужен, не так ли? – Эриус взял со стола лист пергамента. – Канцлер Хилус докладывает, что чума унесла слишком много народу, а озимые погибли во многих землях, вплоть до Элио и Кормада. И нечего удивляться тому, что люди верят в проклятие и мечтают о королевах. Я уже начинаю задумываться, какая часть королевства останется у меня, чтобы передать ее наследнику. – Уголок его левого глаза заметно дернулся. – Я уничтожил доску с предсказанием, разбил все стелы, но слова оракула не забылись.

Пальцы Нирина едва заметно шевельнулись – он навел на короля успокаивающие чары.

– Сейчас все гадают, надолго ли затянется перемирие. А как думаешь ты?

Эриус вздохнул и запустил пальцы в бороду.

– Крестьянское перемирие. Как только пленимарцы уберут урожай и снова наполнят закрома, мы сразу очутимся на марше через Мисену. А пока нам лучше заняться тем же самым. Эти проклятые засухи – такие же наши враги, как армия Верховного Владыки. И все равно я ничуть не против небольшой передышки. Я был бы рад послушать музыку и съесть что-нибудь приличное, поспать хоть пару ночей, не ожидая каждую секунду услышать ситная тревоги. – Он криво улыбнулся волшебнику. – Вот ведь никогда прежде не думал, что могу устать от войны, но, если честно, друг мой, – я действительно радуюсь перемирию. Правда, мой сын вряд ли доволен. Как там Корин?

– Неплохо, твое величество, весьма неплохо. Но, как ты и сказал, неспокоен.

Эриус мрачно усмехнулся.

– Неспокоен, говоришь? В докладах Пориона я прочел не столь изящное определение. Пьянство, гулянки, шлюхи… Конечно, в его возрасте и я был ничуть не лучше. Да и кто стал бы его винить за то, что он рвется в бой? Тебе бы прочесть его письма ко мне, он постоянно умоляет позволить ему присоединиться ко мне в Мисене. Он ведь не знает, что мне и самому тошно так долго держать его в шелковой коробке.

– Но что тебе остается, твое величество, если нет других наследников, кроме хилого племянника? – Это была старая игра между ними.

– Ах да, Тобин. Но он оказался не таким уж хилым. О жалобах Оруна можно просто забыть, безусловно, а вот Корин и Порион в голос хвалят его. А ты что скажешь о мальчике? Ты ведь теперь и сам с ним знаком.

– Он довольно странный парнишка, во всех отношениях странный. Излишне замкнутый, насколько я мог заметить, но одаренный художник, говорят. Он уже прославился при дворе своими драгоценными безделушками и резными фигурками.

Эриус кивнул с нежной улыбкой.

– Да, это он унаследовал от матери. Но это не единственный его талант, как я слышал. Корин утверждает, что мальчик уже почти так же искусен во владении мечом, как он сам.

– Ну да, бьется он неплохо, как и его деревенщина оруженосец.

В следующее мгновение Нирин понял свою ошибку; в глазах короля сверкнул яростный огонь, предвестник бешеного взрыва.

– Деревенщина?!

Нирин стремительно вскочил на ноги, когда Эриус резко наклонился к нему, ударив кулаком по подставке для письма так, что та полетела на пол. Ее крышка откинулась, по каюте во все стороны разлетелись палочки воска, пергаменты, письменные принадлежности. Песочница и горшочек с чернилами перевернулись, чернила и песок, смешавшись, расползлись по истертым доскам пола.

– Так-то ты отзываешься о компаньонах королевского дома? – ревел король.

– Прости меня, твое величество!

Подобные взрывы случались настолько неожиданно, настолько непредсказуемо, что даже Нирин не мог их предугадать. К тому же до сих пор, насколько знал Нирин, король совершенно не интересовался своим племянником и тем более его оруженосцем.

– Отвечай! – кричал Эриус, все сильнее ярясь. – Вот как ты говоришь о благородном компаньоне, ты, отродье судомойки? Ты, кривой хрен бродячей собаки…

Слюна летела с губ короля. Нирин упал на колени, борясь с желанием отереть лицо.

– Нет, твое величество.

Эриус навис над ним, выкрикивая оскорбления. Приступы всегда начинались с потока брани, потом слова превращались в бессвязное бормотание, и вскоре король начинал задыхаться и рычать. Нирин стоял, опустив глаза в пол, как положено при встрече с бешеным псом, но все же уголком глаза следил за руками короля – не потянулся бы тот за оружием. Такое уже случалось.

Приступ закончился внезапно, как обычно, и Нирин осторожно поднял голову. Король слегка покачивался, его грудь тяжело вздымалась, кулаки были прижаты к бокам. А глаза были пустыми, как у куклы.

В дверь каюты заглянул Рейнарис.

– Прошло, – шепотом сообщил Нирин, жестом приказывая генералу исчезнуть. Встав, он осторожно взял короля за руку. – Прошу тебя, твое величество, сядь. Ты устал.

Послушный, как измученное дитя, Эриус позволил отвести себя обратно к койке. Прислонившись спиной к стене, он закрыл глаза. Нирин быстро собрал с пола рассыпавшиеся предметы, потом бросил на лужицу пролитых чернил небольшой коврик.

К тому времени, как он закончил, глаза короля уже открылись, но Эриус все еще блуждал в загадочном тумане, всегда сопровождавшем такие приступы. Нирин присел на табурет.

– Что… о чем я говорил? – прохрипел король.

– Об оруженосце твоего племянника, мой король. Мы говорили о том, что некоторые при дворе весьма нелюбезно отзываются о воспитании мальчика. Его даже иногда называют «безземельным рыцарем». Принц Корин всегда очень пылко его защищает.

– Что? Пылко, говоришь? – Король моргнул, глядя на волшебника и стараясь восстановить самообладание. Бедняга, он до сих пор верил, что его приступы длятся секунду-другую и никто их не замечает. – Да, пылко, как и его дорогая матушка. Бедняжка Ариани, мне сказали, она покончила с собой…

Да, нечего было удивляться тому, что генерал Рейнарис с таким облегчением докладывал об отбытии короля из зоны военных действий. Весь последний год его секретные донесения были полны подобными эпизодами. Сообщение о смерти лорда Оруна вызвало у короля ярость настолько сильную, что пришлось использовать напиток дризидов, чтобы успокоить его. И это казалось Нирину странным, потому что он в последние годы очень старательно жаловался на Оруна. Разумеется, волшебник действовал предельно осторожно, однако ему удалось убедить Эриуса, что Орун должен быть освобожден от обязанностей опекуна. Так почему же смерть этого человека так расстроила короля?

Эриус с силой потер глаза. А когда опустил руки, его взгляд снова приобрел ясность и остроту.

– Я отправил мальчикам письмо, велел встретить меня в Атийоне. – Он хихикнул. – Сын писал мне недавно. Жаловался, что его кузену не разрешают увидеть собственные владения.

– Ну, это дело рук Оруна, конечно, – пояснил Нирин. – Он назначил там управляющим своего человека и уже начал набивать карманы.

– Жадный дурак избавил меня от необходимости казнить его. – Король сел и хлопнул Нирина по плечу. – Да, похоже, ты не ошибался насчет него. Он наконец зарвался. Знаю, мне следовало раньше прислушаться к твоим словам, но он был мне хорошим другом в те времена, когда моя мать погрузилась во тьму.

– Твоя преданность давно стала легендой, твое величество. Однако из-за смерти Оруна возникли кое-какие осложнения. Атийон не может оставаться без протектора.

– Разумеется, не может. Я уже назначил на этот пост Солари.

– Лорда Солари, мой король? – Сердце Нирина упало, когда он вспомнил молодого человека, которого видел на палубе.

– Герцога Солари. Он теперь герцог, и я назначил его лордом-протектором Атийона.

Нирин сжал кулаки, пряча их в складках одежды, изо всех сил стараясь скрыть разочарование. Он-то ожидал, что Эриус посоветуется с ним о новом назначении в Атийоне. А теперь самый жирный кусок королевства пролетел мимо его рта.

– Он будет куда лучше Оруна. Знаешь, Солари был одним из генералов гвардии Риуса; он достаточно предан, но и честолюбив. – Губы Эриуса изогнулись в невеселой улыбке. – Гарнизон Атийона доверяет ему. И Тобин тоже. Я отправил Солари вперед, чтобы он там все подготовил.

– Я понимаю мудрость твоего выбора, но что скажет Фарин? Может, он тоже надеялся на это назначение?

Эриус покачал головой.

– Фарин хороший человек, но он никогда не отличался честолюбием. Если бы не Риус, он так и остался бы безземельным третьим сыноми пас лошадей в Атийоне. Так что вряд ли он расстроится.

– Но он очень предан принцу. И не захочет расставаться с ним.

– Бедняга. Так же он заботился о Риусе. Наверное, до конца своих дней так и будет хлопотать вокруг парня, предаваясь воспоминаниям о прошлом.

– А Солари предан принцу?

Жесткая улыбка скользнула по губам короля.

– Он предан мне. И будет защищать принца до тех пор, пока это дает ему возможность сохранять мое благоволение. А если по какой-то причине я сменю милость на гнев, осмелюсь предположить, этот человек сразу выкажет готовность служить своему королю. Ладно, а что там с той горничной, которую якобы обрюхатил Корин? Ты что-нибудь знаешь?

– Я… да, твое величество, это правда, но я не хотел тебя беспокоить такими пустяками, пока ты не вернешься в город. – Вопрос короля застал Нирина врасплох. Он сам узнал обо всем лишь несколько недель назад от одного из своих шпионов среди дворцовой Прислуги. Корин тоже ничего не знал – у девицы хватило ума не хвастать тем, кто сделал ей ребеночка. – Она низкого рода, как вы и сами сказали. Вроде бы ее зовут Калар.

Эриус не отрываясь смотрел на него, явно гадая, почему его главный волшебник не сообщил об этом в письме.

– Могу я говорить откровенно, твое величество? – Мысли Нирина неслись галопом, и он уже придумал, как обернуть ситуацию в свою пользу.

– Ты знаешь, что я всегда полагаюсь на твои советы.

– Я ведь не отец и не воин, так что прости, если я промолчал об этом по неведению, но я все сильнее тревожусь за принца Корина. Ты слишком долгоотсутствовал и не знаешь, каким он стал. Все эти девушки в его постели и пьянство… – Он помолчал, ища тревожных признаков, но Эриус просто кивнул, требуя продолжения. – На мой взгляд, он уже настоящий мужчина, сильный, готовый к бою. Я слышал, как наставник Порион много раз говорил, что молодые воины в чем-то похожи на гончих собак: если их не выпускать в ноле, они либо разжиреют и потеряют охотничий азарт, либо станут злобными и бесполезными. Позволь ему быть воином, он ведь предназначен именно для этого, а все остальное само собой наладится. Он мечтает лишь об одном – нравиться тебе.

Но есть и еще кое-что, мой король, даже более важное. Люди должны видеть в нем достойного наследника. О его выходках уже сплетничают по всему городу, но при том он ведь не совершает подвигов, способных сгладить его крайности. – Нирин выждал многозначительную паузу. – А теперь он начинает плодить незаконнорожденных. Ты ведь понимаешь, к чему это может привести? В отсутствие законного наследника даже такой бастард может найти поддержку. Особенно если родится девочка.

Кулаки Эриуса сжались так, что костяшки пальцев побелели, но Нирин уже знал, какую струну дернуть следующей.

– И подумать только, что твоя древняя кровь смешивается с кровью столь низких людей…

– Да, разумеется, ты прав. Убить сучку, прежде чем она произведет на свет своего ублюдка.

– Я лично за этим присмотрю.

А куда ему было деваться? Его Налии ни к чему соперницы, пусть даже это будут отродья служанок с королевской кровью в венах.

– Ах, Корин, Корин, что мне с тобой делать? – Эриус покачал головой. – Он – все, что у меня есть, Нирин. Я постоянно боюсь потерять его с того времени, как его несчастная мать и другие мои дети умерли. С тех пор я не сумел подарить ребенка ни одной женщине. Они или рождались мертвыми, или уродами, неспособными выжить. Теперь еще этот бастард…

Нирину не нужно было касаться ума Эриуса, чтобы понять страх, таящийся в сердце короля, и услышать слова, готовые сорваться с его уст: «А что, если и дети моего сына будут уродами?» Ведь случись такое, это стало бы окончательным доказательством того, что на их род легло проклятие Иллиора.

– Твой сын уже достаточно взрослый, твое величество, он вполне может жениться. Подбери ему здоровую жену из хорошей семьи, и он подарит тебе прекрасных, сильных внуков.

– Ты нрав, как всегда. – Король глубоко вздохнул. – Что бы я без тебя делал, а? Я постоянно благодарю Четверку за то, что волшебники живут так долго. Ты ведь еще совсем молодой, Нирин. К счастью, твое знание будет служить трону Скалы еще несколько поколений.

Нирин отвесил низкий поклон.

– В этом единственный смысл моей жизни, твое величество.

Глава 17

Невысокие лесистые холмы и плодородные фермерские поля занимали всю территорию к северу от Эро: от морского берега до гор, видневшихся на западе. Почки на деревьях едва начали набухать, заметил Ки, но крокусы и голубые петушиные гребешки уже оживляли яркими пятнами грязные поля и канавы вдоль дорог. В деревнях, мимо которых они проезжали, храмы и придорожные святилища украсили гирляндами из ранних цветов в честь праздника Далны.

Путь в Атийон был долгим, и компаньоны и их свита развлекались песнями и байками, чтобы скоротать время. Для Тобина все вокруг было новым, но Ки уже путешествовал по этим дорогам с отцом и позже с Айей, когда она брала его с собой на юг, в крепость.

В начале второго дня они увидели впереди цепь островов, выскочивших из воды на горизонте, как стая гигантских китов. Когда они придержали лошадей, чтобы дать животным передохнуть, Порион, Фарин и Мелнот – капитан гвардейцев Корина, со смуглым обветренным лицом, принялись по очереди рассказывать истории о пиратах и пленимарцах, промышлявших в здешних водах, и о священном острове Коуросе, на который высадился первый иерофант со своими людьми и основал там трон.

– Там, мальчики, в каждом камне ощущается магия, – сказал Порион. – И это не та магия, что известна Четверке.

– Да, и все потому, что Древние нацарапали свои заклинания на всех скалах и начертили их в пещерах над линией прибоя, – добавил Мелнот. – Тот иерофант привез на остров через море культ Четверки и множество священных предметов, но так и не смог изгнать древние силы, что до сих пор скрываются там. Говорят, именно поэтому его сын перевел двор в Беншал.

– Мне там всегда снились странные сны, – задумчиво пробормотал Фарин.

– Но разве таких же меток нет на скалах вдоль всего побережья? – спросил Корин. – Древние жили вокруг всего Внутреннего моря.

– Древние? – вопросительно произнес Тобин.

– Так теперь называют племена, жившие в холмах, – пояснил Порион. – Маленький темнокожий народ, занимавшийся некромантией.

– Они были еще и крупными ворами, – добавил один из гвардейцев Корина. – Порядочные люди обычно охотились на них, как на хищников.

– Да, верно, мы охотились, – чуть слышно, с печальным лицом, сказал старый Ларис.

– Ну, с тех пор как остатки этого племени спрятались в горах, им ничто уже не грозит, – произнес Корин с таким важным видом, будто сам загнал дикарей в горы.

У других тоже нашлись подходящие к случаю истории. Народ холмов приносил в жертву своим злобным богиням юношей и детей. Они спаривались в полях, как животные, в определенные лунные дни, а мясо ели сырым. Их ведьмы могли превращаться в зверей и демонов по собственной воле, они убивали людей, подув в выдолбленный изнутри сук, они вызывали мертвых…

Тобин знал, что говорят они о народе Лхел. И ему пришлось покрепче сжать губы, чтобы не выкрикнуть старым солдатам, что все их истории о колдовстве, злобных чарах и вечных проклятиях – глупые выдумки. Он мог бы поклясться, что Ки тоже не слишком нравятся эти россказни. Он любил ведьму, дважды спасшую ему жизнь. Лхел была лишь целительницей, лесной колдуньей, и она была их самым мудрым другом.

И в то же время Тобин не мог отрицать, что Лхел использовала в своей магии кровь и кусочки костей Брата. Слишком похоже это было на некромантию. В его памяти стремительно промчались картины одна за другой: игла сверкнувшая в свете очага, кровавые слезы Брата, падающие в воздух. Связующий шрам тут же начал чесаться, и Тобину пришлось потереть его.

– Между прочим, немало добрых семей Скалы обнаружили бы капельку крови этого народа в своих венах, если бы расспросили своих бабушек, – продолжал тем временем Фарин. – А что касается их магии, полагаю, я тоже воспользовался бы всем, что нашлось под рукой, если бы банда чужаков решила отобрать у меня мои земли. Да и любой из вас поступил бы так же.

Это заявление вызвало неодобрительные покачивания головами, но Тобин был благодарен Фарину. Лхел всегда отзывалась о Фарине очень хорошо. Тобин гадал, что же капитан мог для нее такого сделать?

Дорога постепенно уходила от побережья в глубь страны, уводя отряд в лесные заросли. В середине дня Фарин приказал отряду остановиться и показал на две гранитные колонны по обе стороны дороги. Они были изъедены ветрами и поросли мхом, но Тобин все же различил неясные очертания дуба с широко раскинутыми ветвями, вырезанного на каждой из них.

– Ты знаешь, что это такое? – спросил его Фарин.

Тобин достал из-под плаща отцовскую печать с изображением дуба – рисунок был тот же самый.

– Это граница, да?

– Скачи вперед и вступи на свои земли, парень, – сказал Корин, усмехаясь. – Приветствуйте Тобина, сына Риуса, принца Эро и законного наследника Атийона!

Раздались приветственные крики, и все принялись колотить рукоятками мечей по щитам, когда Тобин пустил Гози вперед. Он чувствовал себя глупо из-за всей этой суматохи, тем более что по обе стороны пограничных столбов стоял все тот же густой лес.

Но уже через несколько миль лес кончился, а дорога вышла на открытую, чуть волнистую равнину, простиравшуюся до далекого моря. Когда они поднялись на вершину небольшого холма, Корин остановил коня и сделал широкий жест рукой:

– Вот оно, самое прекрасное владение за пределами Эро!

Тобин задохнулся, вытаращив глаза.

– И это все… это все мое?

– Ну да! Или станет твоим, когда подрастешь.

Вдали, у излучины реки, стремящейся к морю, раскинулся большой город. Аккуратные фермы, разбросанные по долине, окружали невысокие каменные стены. На лугах паслись овечьи отары и большие табуны лошадей, в других местах за стенами лежали поля и огороды, росли виноградники.

Но Тобин смотрел только на город и мощную крепость у реки, возвышавшуюся над равниной. Высокие каменные стены ее куртин смыкались с округлыми бастионами и выступами, нависавшими над каменными и деревянными ограждениями, охватывавшими крепость с той стороны, которой она была обращена к берегу реки. Сам замок был квадратным, и над ним высились две большие башни из красновато-коричневого камня. Почти такой же большой, как Новый дворец, но более основательно укрепленный, замок главенствовал над стоявшим внизу городом.

– Это Атийон? – недоверчиво прошептал Тобин. Он, конечно, слышал о великолепии и богатстве Атийона, но и вообразить не мог подлинных размеров замка и укрепления.

– Я же тебе говорил, он большой, – сказал Ки.

Фарин прикрыл глаза ладонью от солнца и, щурясь, всмотрелся в знамена, развевающиеся на башнях замка и на флагштоках на стенах.

– Там нет твоих цветов.

– Отцовских тоже нет, – заметил Корин. – Похоже, мы явились вовремя, чтобы встретить его. Тобин, скачи вперед, пусть эти ленивые горожане узнают о нашем приближении!

Знаменосцы помчались вперед по грязной, изрезанной колеями дороге, чтобы возвестить о прибытии принцев. Компаньоны последовали за ними, пустив коней быстрым галопом. Фермеры и гуртовщики, встречавшиеся им по пути, приветствовали отряд. К тому времени, когда они добрались до города, у ворот уже собралась толпа. Знамя Тобина взвилось на высоком флагштоке над воротами, но сразу под ним появилось другое знамя, которое Тобин и Фарин узнали без труда – золотое солнце Солари на зеленом поле. Но эмблема в верхней части знамени была не той, которую знал Тобин. Не бронзовое кольцо лорда, а серебряный полумесяц герцога.

– Похоже, отец уже назначил нового лорда-протектора Атийона, – сказал Корин.

– И повысил его в чине, – добавил Фарин.

– Он ведь был вассалом твоего отца, верно? – спросил Корин.

Тобин кивнул.

– Что ж, это лучше его предыдущего выбора, – отметил Фарин. – Твой отец остался бы доволен.

Тобин не стал бы утверждать это с уверенностью. Последний раз он видел Солари, когда тот приехал к ним в замок вместе с другими, чтобы доставить прах его отца. Солари и лорд Нианис действительно были самыми доверенными вассалами герцога. Но в тот день, когда Солари покидал замок, появился Брат и стал шептать о предательстве:

«Он сказал своему капитану, что через год будет владельцем Атийона…»

– Он теперь владелец Атийона? – спросил Тобин.

– Нет, Атийон переходит к тебе, – заверил его Фарин. – Но здесь должен быть лорд-протектор, пока ты не достиг совершеннолетия.

Привлеченные появлением знаменосцев, на рыночной площади за воротами собрались горожане. Сотни человек толпились вокруг, стремясь прорваться вперед и увидеть принца; они смеялись и махали шейными платками и лоскутами голубой ткани. Корин со свитой держались позади, позволив Тобину возглавить процессию. Вскоре беспорядочный шум приобрел ритм: толпа скандировала имя принца:

– Тобин! Тобин! Тобин!

Сначала он лишь изумленно озирался но сторонам, потом осторожно поднял руку, приветствуя горожан. Шум усилился. Все эти люди никогда прежде не видели принца, но как будто всегда эмали и любили.

Сердце Тобина наполнилось гордостью, какой он никогда прежде не испытывал. Выхватив меч, он салютовал толпе. Люди расступались перед ним, и Фарин ехал впереди по извилистой мощеной улочке, показывая дорогу к замку.

Рядом с лошадьми восторженно прыгали дети и собаки, из окон высовывались женщины, махавшие платками мужчинам внизу. Оглядываясь через плечо, Тобин видел на лице Ки такое счастливое выражение, как будто город принадлежал ему лично.

Поймав взгляд Тобина, Ки закричал:

– Что я тебе говорил?

– Наконец-то дома! – крикнул Фарин, перекрывая шум толпы.

Тобин всегда считал домом старый замок, но Фарин родился здесь, в этом городе, и отец Тобина тоже. Они вместе носились по этим улицам, играли у стен крепости, и на речном берегу, и в том самом огромном замке, что вырисовывался впереди.

Тобин вытащил из-под рубашки печать и кольцо и сжал их в ладони, представляя, как отец привез сюда невесту и как их точно так же приветствовала толпа. Но радость возвращения омрачили мрачные мысли – ведь это мог быть и его дом…

Город казался чистым и процветающим. Рыночные площади, мимо которых они проезжали, были окружены лавками и конюшнями, а за домами из бревен и камня явно хорошо следили и вовремя ремонтировали. И еще тут и там виднелись загоны с отличными лошадьми.

Они почти добрались до крепостных стен, когда Тобин вдруг сообразил, что не видел на улицах ни одного нищего и не заметил никаких признаков чумы.

Широкий ров с водой отделял город от стен крепости. Подъемный мост был опущен, и отряд проскакал по нему галопом, затем миновал ворота и очутился в гигантском дворе замка.

Внутри, под защитой стен, находилась целая деревушка казарм и конюшен, небольшие домики и ряды мастерских и кузниц.

– Великий Свет! – воскликнул Лута. – Да тут можно половину дворца разместить!

И здесь тоже были загоны с лошадьми и целые стада овец, коз и свиней, за которыми присматривали ребятишки. Дети восторженно махали принцу, когда отряд проезжал мимо.

Вдоль пути отряда уже выстроились солдаты; одни были одеты в цвета Тобина, другие – в цвета Солари. Они выкрикивали имена Тобина и Корина, приветствовали Фарина и стучали в щиты рукоятками мечей. Тобин попытался подсчитать солдат, но сбился со счета. Их были сотни. И Тобин с радостью заметил несколько знакомых лиц: это были те, кто служил его отцу.

– Наконец-то ты привез принца домой! – крикнул Фарину старый воин, удерживая огромного волкодава. Пес громко лаял и рвался с цепи; Тобину показалось, что зверюга нацелился именно на него.

– Я же говорил тебе, что однажды его привезу! – прокричал в ответ Фарин. Это вызвало еще больший восторг у толпы.

Солари и светловолосая леди стояли на широких ступенях перед, входом в замок, ожидая принца.

Герольд Солари поднял трубу и огласил воздух пронзительными звуками, потом громко, торжественно выкрикнул:

– Приветствуем Корина, сына Эриуса, наследного принца Скаты, и принца Тобина, сына Риуса и Ариани, наследного властителя Атийона. Герцог Солари, лорд земель Эвермере и Файра, лорд-протектор Атийона, и его досточтимая леди герцогиня Савия с уважением и радостью приветствуют тебя.

Тобин соскочил с седла и ждал, пока протектор подойдет к нему. Вьющиеся черные волосы Солари и его бороду посеребрила седина, но пышущее здоровьем лицо казалось все таким же молодым. Протектор опустился на одно колено и протянул Тобину свой меч рукояткой вперед.

– Мой сеньор, для меня великая честь приветствовать тебя в доме твоего отца, а теперь и твоем. Его величество король Эриус назначил меня лордом-протектором Атийона до достижения тобой года совершеннолетия. И я нижайше прошу твоего благословения.

Тобин коснулся его эфесом меча и внимательно всмотрелся в глаза мужчины. Несмотря на предостережение Брата, он видел в них лишь приветливость и уважение. Но разве Брат не мог ошибиться или просто солгать, чтобы навредить, как он это сделал с Ки?