Текст книги "Три руки в фонтане"

Автор книги: Линдсей Дэвис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

Они сказали, что ходили туда часто, хотя и не были слишком строгими посетителями и иногда пропускали праздники. Хотя никто из них никогда не был женат, они казались слишком жизнерадостными (и слишком щедрыми друг на друга), чтобы кто-то из них мог оказаться тайным, задумчивым убийцей, каким я его искал.

«Кстати, вы случайно не были в городе на последнем Ludi Romani?»

«Вообще-то нет». Что ж, это оправдало их в убийстве Азинии.

Когда я на них надавил, выяснилось, что они, вероятно, не были в Риме со времён Аполлоновых игр, которые проходят в июле, – и они, несколько смущённо, признались, что имели в виду июль прошлого года. Вот вам и эти светские люди. Весёлые холостяки оказались настоящими домоседами.

В конце концов я объяснил Фульвиям причину своих расспросов и спросил, не знают ли они кого-нибудь из своих соседей, кто регулярно ездил в Рим на праздники. Встречали ли они, например, во время своих шумных поездок, когда-нибудь другие местные повозки, ехавшие с тем же поручением? Они ответили «нет». Потом они переглянулись, и у них были такие лица, словно они обменивались какой-то шуткой, но я поверил им на слово.

Это могло быть ошибкой. Река Анио протекала прямо через их поместье. Они позволили мне осмотреться. Их территория была полна хижин, конюшен, загонов для животных, амбаров и даже беседки в форме подобия храма на солнечном берегу реки, в любой из которых похищенных женщин могли содержать, пытать, убивать и рубить на куски. Я прекрасно понимал, что Фульвии, пусть и выглядят счастливыми и открытыми душами, вполне могли таить в себе тёмную зависть и вымещать давнюю ненависть через жестокие поступки.

Я был римлянином. У меня было глубокое подозрение ко всем, кто предпочитал жить в сельской местности.

Двигаясь дальше по долине, я добрался до еще одного частного входа, расположенного немного выше места, где вода из реки отводилась в канал Анио Новус.

Это поместье несколько отличалось от цветущих рощ Фульвийских.

Оливковые деревья, как и на многих склонах холмов, выглядели так, будто никому не принадлежали; это редко означает, что они действительно заброшены. Вероятно, владелец приходил сюда, чтобы собрать урожай. Тем не менее, деревья выглядели спутанными, необрезанными, что заставило бы моих друзей-оливоводов в Бетике косо смотреть на них. Вокруг стволов росло слишком много растительности. Ручные кролики сидели и смотрели на меня, вместо того чтобы убежать, спасая свои жизни.

Я чуть не поехал дальше, но долг заставил меня свернуть и осмотреться. Я шёл по заросшей тропе, утопающей в густом лесу. Не успел я отъехать и немного, как встретил человека. Он стоял у кучи брёвен на обочине дороги, ничего не делая. Будь у него с собой топор или другой острый инструмент, я бы, наверное, занервничал, но он просто смотрел так, словно надеялся…

Никто не придёт и не попросит его что-нибудь сделать. Поскольку это была частная территория, мне пришлось остановиться.

'Привет!'

Его ответом был бездонный деревенский взгляд. Вероятно, он был рабом: загорелый и крепкий от работы на свежем воздухе. Волосы неуложены, нескольких зубов не хватает, кожа грубая. Возраст не определён, но, возможно, пятьдесят. Не слишком высокий и не карлик. Скорее плохо одетый, чем уродливый. Носит грубую коричневую тунику, пояс и сапоги. Вряд ли бог, но и не хуже десятков тысяч других низкорожденных, заполонивших Империю, напоминая остальным, как нам повезло иметь образование, характер и энергию, чтобы позаботиться о себе.

«Я как раз ехал к дому. Можете сказать, кто здесь живёт?»

«Старик». Неохотный деревенский голос доносился из-под широкоскулого, не слишком-то враждебного лица. Однако он отвечал. Поскольку я не представился, это было больше, чем я ожидал в Риме. Вероятно, ему было приказано отпугивать чужаков, которые могли воровать скот. Я отбросил свои предубеждения.

«Ты работаешь на него?»

«Вот моя задача в жизни». Я встречал таких людей раньше. Он винил мир во всех своих несчастьях. Раб в его возрасте, возможно, рассчитывал получить свободу тем или иным способом. Возможно, ему не доставало возможности заработать себе на жизнь мошенничеством или продемонстрировать настоящую преданность. Ему определённо не хватало наглости и обаяния большинства утончённых рабов Рима.

«Мне нужно знать, ездит ли кто-нибудь отсюда в Рим на Игры Большого цирка?»

«Не старик. Ему восемьдесят шесть!»

Мы немного посмеялись. Это объясняло лёгкую атмосферу запущенности, царившую в поместье.

«Он хорошо к тебе относится?»

«Лучшего и желать нельзя». Благодаря шутке раб стал более доступным.

'Как его зовут?'

«Росиус Гратус».

«Он живет здесь один?»

«Он делает».

«Нет родственников?»

«В Риме».

«Могу я пойти и увидеть его?» Раб пожал плечами в знак согласия. Я понял, что этот опыт, возможно, не принесёт мне особой пользы, но я ошибался в своём суждении ранее; никто не возражал против моей просьбы. «Спасибо, а как вас зовут?»

Он посмотрел на меня с лёгкой долей высокомерия, свойственной некоторым людям: как будто они ожидают, что все будут знать, кто они. «Туриус».

Я кивнул и поехал дальше.

Розиус Грат сидел в длинном кресле под портиком, погрузившись в грезы о событиях шестидесятилетней давности. Было очевидно, что он проводил так каждый день. Он был укрыт пледом, но я видел его исхудавшую, сгорбленную фигуру, седовласую и с водянистыми глазами. Он выглядел ухоженным и, учитывая его возраст, в хорошей форме. Но он был явно не готов сделать семь кругов по беговому стадиону. Он точно не был убийцей.

Меня впустила экономка и оставила поговорить с ним без присмотра. Я задал ему несколько простых вопросов, на которые он ответил с величайшей вежливостью. Мне показалось, что он притворяется глупее, чем был на самом деле, но большинство стариков любят делать это ради собственного развлечения. Я с нетерпением ждал, когда смогу сделать это сам.

В ходе разговора я рассказал ему, что приехал сюда из Тибура.

«Вы видели мою дочь?»

«Я думал, ваша семья в Риме, сэр?»

«О...» Бедняга выглядел смущённым. «Да, это может быть так. Да, да; у меня есть дочь в Риме...»

«Когда вы в последний раз видели свою дочь, сэр?» Я сделал вывод, что он был заброшен здесь так долго, что забыл, какая у него семья.

«О... я видел её недавно», – заверил он меня, хотя почему-то прозвучало это так, будто это случилось очень давно. Он говорил так туманно, что всё равно что два дня назад. В качестве свидетеля старик умудрялся казаться ужасно ненадёжным. Его глубоко посаженные глаза говорили о том, что он тоже это знал, и ему было всё равно, вводит ли он меня в заблуждение.

– Вы сейчас нечасто бываете в Риме?

«Знаешь, мне восемьдесят шесть!»

«Это замечательно!» – заверил я его. Он уже дважды мне это сказал.

Казалось, он жаждал компании, хотя ему было мало что интересно сказать кому-либо. Мне удалось довольно осторожно выпутаться. Что-то в Розиусе Грате подсказывало, что он вполне может замышлять что-то недоброе, но, как только я понял, что он не может быть убийцей, мне нужно было ехать дальше.

Я поскакал обратно к дороге, на этот раз никого не увидев на тропе.

ЛИ

Место, где мы должны были остановиться, находилось недалеко от источников, питавших Аква Марция. Боланус предположил, что их подземное расположение сделает доступ убийцы затруднительным и маловероятным. Отрубленные руки попали в воду другим путём.

Но Боланус решил, что сможет дать нам ответ. Они с Фронтином ждали меня, как и было условлено, на сорок второй вехе: у большого грязевого водоёма, где начинался Анио Новус. Долина была полна птичьего пения. Стоял ясный сельский день, мрачно контрастировавший с мрачными разговорами, которые нам предстояло вести.

Плотина со шлюзом в русле реки помогла направить часть потока в этот бассейн. Она образовала огромный отстойник, отфильтровывавший загрязнения перед запуском акведука. Теперь, впервые за много лет, он был осушен и очищен. Вокруг него высыхали отмели из поднятого с дна ила.

Медленно двигающиеся государственные рабы разгружали осла своим завтраком, оставляя инструменты в его вьюке: типичная картина. Осёл резко повернул голову и схватил кусок, чтобы съесть его сам; он знал, как избежать водяной каски.

«С акведуками, – объяснил нам Боланус, – сложно и не нужно проектировать систему фильтрации по всей длине. Мы обычно прикладываем большие усилия в начале, а затем устанавливаем дополнительные резервуары в конце, непосредственно перед началом распределения. Но это означает, что всё, что проходит через первый фильтр, может попасть в Рим».

«Прибуду всего на день позже», – напомнил я ему, вспомнив, что он сказал мне в предыдущей беседе.

«Мой звёздный ученик! В любом случае, как только я сюда поднялся, я сразу понял, что у нас проблемы. Этот бассейн не чистили с тех пор, как Калигула открыл канал. Можете представить, что мы обнаружили в грязи».

«Именно тогда вы обнаружили еще останки?» – спросил Фронтинус.

Боланус выглядел больным. «Я нашёл ногу».

«Это всё?» Мы с Фронтином переглянулись. В сообщении, которое дошло до нас ранее, подразумевались конечности всех видов и размеров.

«С меня этого было достаточно! Он был ужасно разложившийся; нам пришлось его захоронить».

Боланус, который казался таким оптимистичным, теперь пришел в ужас от того, что он

«Я действительно видел ужасающие реликвии, о которых шла речь. Не могу описать, каково было расчищать грязь. Там было несколько костей, которые мы не смогли опознать».

Их нам изготовил бригадир. Рабочие любят хранить в банке интересные находки. Особенно хорошо, если среди них окажутся части старых скелетов.

«Я спрошу кого-нибудь, кто охотится», – предложил Фронтинус, всегда практичный, бесстрашно орудуя костяшками пальцев и бедренной кости. «Но даже если мы решим, что это человеческие останки, они не помогут в опознании».

«Нет, но эти могут», – Боланус сам распаковывал свой рюкзак.

Он достал небольшой сгиб ткани, похожий на салфетку из одной из его превосходных корзин с обедом. Аккуратно развернув её, он обнаружил золотую серьгу. Она была превосходной работы, в форме полумесяца, покрытого красивой зернью, с пятью свисающими цепочками, каждая из которых заканчивалась тонким золотым шариком. Боланус молча поднял её между пальцами, словно представляя, как она изящно висит на женском ухе.

К серьге прилагалась цепочка украшений, вероятно, часть более длинного ожерелья, поскольку застёжки не было. Ярко-синие стеклянные бусины – лазурит или что-то очень похожее – имели металлические наконечники, соединявшие их с небольшими квадратиками изящных узоров, вырезанными из листового золота.

«Находить такие предметы здесь – большая редкость», – сказал Боланус. «В канализации – да. Их могли потерять где-нибудь на улице. Там находят монеты и всевозможные драгоценности – одна бригада рабочих даже однажды нашла половину серебряного сервиза».

«Похоже, кто-то бросил их в воду, чтобы избавиться от них».

Я спросил: «Какая девушка отправится гулять по удалённому берегу реки в своём городском наряде?» Мои спутники молчали, предоставив мне возможность высказать своё мнение о девушках.

Удрученный разговором, Фронтин пошёл обратно к реке.

«Может, мне приказать перетащить постель Анио?» – мрачно спросил он, когда я последовал за ним, разделяя его уныние. «Я мог бы отправить свою часть государственных рабов; с тем же успехом можно было бы использовать их для чего-нибудь».

«Возможно, со временем. Но пока нам следует избегать любой очевидной официальной активности. Всё должно выглядеть нормально. Мы не хотим спугнуть убийцу».

«Нам нужно выманить его, а затем схватить».

«Прежде чем он снова убьёт», – вздохнул Фронтин. «Мне это не нравится, Фалько. Мы должны быть рядом с ним сейчас – но это может закончиться очень плохо».

К нам присоединился Боланус. Какое-то время мы все смотрели, как вода устремляется в отводную трубу, которая сейчас питала акведук. Я обернулся и оглядел лес, словно подозревая, что убийца может прятаться там, наблюдая за нами.

«Я скажу тебе, что, по-моему, происходит», – мрачно сказал Боланус. Затем он помолчал.

Он был расстроен. Уединённое место подействовало на него; в воображении он переживал последние мгновения жизни женщин, которых увезли так далеко от дома навстречу ужасной участи, возможно, убитых, изуродованных и расчленённых совсем рядом с тем местом, где мы стояли.

Я ему помог. «Убийца живёт где-то поблизости. Он похищает своих жертв в Риме, вероятно, потому, что его там не знают, и он надеется, что его не выследят. А потом он привозит их за сорок миль сюда».

Боланус снова обрёл дар речи. «Завершив то, что он сделал с этими девушками, он возвращается в Рим, чтобы избавиться от их голов и туловищ в реке и Клоаке – вероятно, чтобы минимизировать вероятность того, что что-либо укажет на него на месте. Но сначала он отрезает им конечности и бросает их в реку».

–'

«Почему бы ему просто не выбросить все части в Анио или не отвезти все в Рим?» – спросил Фронтин.

«Полагаю, – медленно проговорил я, – он хочет убрать крупные куски как можно дальше, потому что они дольше выглядят как опознаваемые человеческие останки. Поэтому он везёт их обратно в Рим, но пока он избавляется от них в канализации или реке, он уязвим. Ему нужна всего пара больших свёртков, которые быстро скроются из виду, если за ним кто-то наблюдает. Но он считает, что может спокойно выбросить здесь более мелкие конечности, потому что они быстро разложатся до неузнаваемости. Если их выбросить в ручей, их могут сожрать птицы и животные, питающиеся падалью, как здесь, в горах, так и внизу, в Кампанье. А всё, что перельётся через каскад в Тибуре, будет уничтожено».

«Верно, Фалько, – сказал Боланус. – Не думаю, что он когда-либо намеревался, чтобы они оказались в системе водоснабжения Рима. Но иногда более мелкие и лёгкие детали

– руки, например, – попадают в бассейн Новуса, а затем в канал. Убийца может даже не знать об этом. Если они случайно выплывут из системы фильтрации, части тела попадут в Рим. В конце пути два акведука соединяются в одну аркаду; Новус проходит над Аква Клавдией с помощью переключающихся шахт. А Клавдия также имеет переход к Марции, как я вам обоим показывал…

Мы с Фронтином кивнули, вспомнив, как видели, как поток с грохотом переливается из одного акведука в другой.

«Чтобы понять, как эти небольшие реликвии могли перемещаться по Риму. Единственная загадка, – медленно проговорил Боланус, – это первая рука, та, которую нашёл Фалько, и которую, как предполагалось, вытащили на Авентине, в замке Аппиевого канала».

Казалось, что уже давно мы с Петро выпивали в «Тейлорс».

Лейн. «Есть ли какие-либо связи между Аппиевской рекой и какими-либо каналами Тибура?» – спросил я.

«Возможности есть. Источник Аппиевой реки не находится под землей; он берёт начало в резервуаре в древних каменоломнях на Виа Коллатина».

«То есть кто-то мог проехать мимо однажды и оставить посылку?»

Боланусу это не понравилось. «Скорее всего, у вашего общественного фонтана две струи, поступающие из разных акведуков. Это позволяет нам поддерживать водоснабжение путём обмена, если возникнет такая необходимость. Да, Аппиева дорога обслуживает Авентин; конечная остановка находится у храма Луны. Но может быть и второй источник воды из акведука Клавдия…»

«Так что всё сходится», – перебил Фронтинус. «И всё начинается здесь».

«Но кто этот ублюдок?» – встревожился Боланус, для которого охота начинала приобретать личный характер.

«Все, что я нашел по дороге», – сообщил я, – «это трое веселых братьев, которые, судя по всему, уже давно не были в Риме, с несколькими рабами и стариком, который выглядит слишком слабым, чтобы куда-либо идти».

«И что вы предлагаете?» – спросил Консул. «Мы знаем, чем занимается этот ублюдок, и знаем, что он делает это здесь. Если мы не предпримем никаких мер, на следующем фестивале он снова будет здесь делать то же самое».

«Если бы мы были очень хладнокровны, – медленно ответил я ему, – то когда начнутся Игры Августа» – а они должны были состояться всего через неделю, – «мы бы разместили ваших общественных рабов за деревьями по всей этой долине, отсюда до Сублаквея, и приказали бы им принимать вид веточек, пока они не заметят, как кто-то выбрасывает что-то подозрительное в Анио».

«Но сделать это и поймать его на месте преступления...»

«…женщина должна умереть первой».

Фронтин глубоко вздохнул. «Мы сделаем это, если придётся». Казалось, он был прагматичен до конца.

Я улыбнулся. «Но если получится, я хочу поймать его раньше».

«Хорошо, Фалько!»

«У нас есть несколько зацепок. Прежде чем начнутся Августалесы, я хочу, чтобы мы были готовы поймать его в Риме. У нас мало времени. Я останусь в Тибуре ещё на один день и ещё раз просмотрю список подозреваемых. Хочу быть уверенным, что мы ничего не упустили. Мы знаем, что убийца готов преодолевать большие расстояния. Возможно, он действительно живёт в Тибуре, но поднимается в горы, когда начинает разделывать тела».

Итак, мы вернулись в Тибур. Когда мы отплывали от залитого солнцем берега реки, испуганный зимородок спикировал в яркой вспышке цвета. Позади нас парила стрекоза в потрясающем оперении над сверкающими и, казалось бы, чистыми водами загрязнённого Анио.

ЛИИ

ДЛЯ ОТКРЫТИЯ НАШЕГО ФЕСТИВАЛЬНОГО ГОСТЯ сам Тибур показался нам лучшей базой.

Вернувшись на Виа Валерия, мы мало что увидели интересного. Здесь стояли один-два величественных загородных дома, портики которых носили имена знаменитых людей, хотя большинство из них стояли заброшенными, а некоторые имена были настолько знатными, что даже высокопоставленный Фронтин поморщился при мысли о том, чтобы вежливо намекнуть на то, что нынешнее поколение может быть замешано в долгой и крайне грязной серии убийств. В промежутках между этим владельцы ферм привязывали свои поездки в Рим к рынкам, а не к праздникам. Отсутствующие помещики, которых было немало, сами своим отсутствием отстраняли себя от большинства обязанностей, как и от большинства других.

В Тибуре меня встретили неоднозначно. Джулия Джунилла плакала, когда я приехала на ферму крапивы. «Дорогая, дорогая, иди к отцу!» Когда я взяла её на руки, слёзы сменились восторженными криками, полными крови от слёз.

«Она гадает, кто этот незнакомец», – кротко предположила Елена над шеренгой.

Я понял намек. «И о чем ты думаешь, моя дорогая?»

«О, я помню слишком хорошо».

Малышка, должно быть, тоже это вспомнила, потому что она вдруг приветствовала меня очень хлюпающей отрыжкой.

Луций Петроний, мой избитый напарник, выглядел лучше. Синяки постепенно заживали. При свете лампы он выглядел так, будто не мылся целую неделю. Теперь он мог двигаться свободнее, если только напрягался. «Ну как поиск подозреваемых в Сублаквеуме?»

«О, как мне это нравится – любоваться идиллическими пейзажами и предаваться поэтическим мыслям».

«Нашли что-нибудь?»

«Очаровательные люди, которые никуда не ездят. Чистоплотные деревенские жители, которые ведут безупречную жизнь и говорят мне: «О, нет, они и не подозревают, что кто-то из их приятных соседей может резать женскую плоть в какой-нибудь мрачной маленькой хижине в лесу».

Он потянулся всем своим могучим телом. Я видел, что наш выздоравливающий мальчик начал скучать. «И что теперь?»

«Возвращаюсь в Рим, довольно срочно. Но я быстро проверю несколько шикарных вилл, где ранее побывал Юлий Фронтин».

«Я думал, ты отправил его к тем, кто откажет тебе в доступе?»

«Я пойду под видом странствующего разнорабочего – такого человека, я знаю, все примут с распростертыми объятиями».

Он скептически приподнял бровь. «Такой тип существует?»

«В каждом хорошем доме Империи есть хотя бы один сломанный фонтан. Я предложу им его починить», – ухмыльнулся я ему. «А ты можешь пойти со мной в качестве моего ужасного ученика, если хочешь». Петроний с готовностью согласился, хотя и пытался убедить меня, что его естественная должность – управляющий чинителем фонтанов. Я сказал, что, раз он похож на грубияна, только что подравшегося в таверне, ему придётся таскать инструменты. «Значит, соседская кухарка не очень-то справляется?»

«Слишком молод», – ухмыльнулся он. «Слишком чертовски опасен. К тому же», – признал он,

«Она пахнет чесноком, и она глупее кисти художника».

Каждое расследование должно включать в себя интермедию, в которой доверенный информатор надевает грязную тунику с одним рукавом, зачёсывает волосы назад, смазывая их маслом для салата, и отправляется стучать в двери. Я уже делал это раньше. Петроний, привыкший навязывать свои запросы с помощью дубинки и угрозы тюремного заключения, должен был научиться нескольким трюкам – в основном, умению молчать. Тем не менее, его тётя Седина заверила его, что он идеально умеет выглядеть недалеким (первое требование к торговцу). Елена устроила нам репетицию, во время которой она давала нам различные звуковые подсказки, например, «Ковыряй в носу с большей уверенностью!» и «Не забудь поцокать языком и пробормотать: « Ох! Похоже, это заковыристо; я…» думаю, у вас здесь проблема ...»

Работало это так: одетые в грязные одежды и с большой сумкой, полной всякого тяжёлого инвентаря, собранного нами в хозяйственных постройках, мы с Петро неспешно проходили мимо элегантных ворот роскошных домов, которые хотели осмотреть. Мы всегда ели дыню. Когда свирепые стражники выходили, чтобы поглазеть на нас, мы приветливо приветствовали их и предлагали им ломтик фрукта. После нескольких минут общения нам обычно удавалось уговорить новых друзей, у которых по подбородкам всё ещё стекал дынный сок, впустить нас. Мы затащили сумку на подъездную дорожку и очень почтительно сообщили подозрительному управляющему, что это его шанс удивить хозяина, отремонтировав фонтан, который не работал много лет. Большинство позволяли нам попробовать, поскольку им нечего было терять. Пока мы проявляли свою изобретательность, они, естественно, оставались на страже, на всякий случай, на всякий случай, чтобы мы не грабили и не охотились за кубками. Это дало нам возможность вовлечь их в беседу, и как только фонтан снова заработал (что мы обычно

(сделал, я горжусь этим) они были так благодарны, что готовы были рассказать нам все.

Ну ладно, некоторые из них сказали нам убираться отсюда.

Был один дом, к которому мы с Петро относились с подозрением. Пока меня не было, он изучал списки Елены и строил теории (рядом с кухаркой, должно быть, была настоящая катастрофа). Он разделял моё мнение, что нам следует ещё раз осмотреть виллу Аурелии Мезии. Хотя она была женщиной, её способ передвижения в Рим больше всего напоминал то, что мы искали.

Она жила в самом Тибуре. Её дом находился на западной стороне, недалеко от комплекса Геркулеса-Виктория. Это примечательное святилище было самым важным в Тибуре, расположенным на холме сна над низовьями реки Анио, протекающей мимо города. Массивная каменная кладка поддерживала старые аркады, на которых располагалась большая площадь, окружённая двухсветными колоннадами, которые были оставлены открытыми с одной стороны, чтобы открывать впечатляющий вид на долину. В центре теменоса к храму полубога вела высокая лестница; сразу под ним находился небольшой театр. Колоннады заполнял рынок, поэтому район гудел. Там также был оракул.

«Почему бы нам просто не обратиться к оракулу?» – прорычал Петро. «Зачем тратить силы, переодеваясь бездельниками и мокая до нитки, когда можно просто заплатить и получить ответ?»

«Оракулы способны решать только простые вопросы. В чём смысл жизни?»

И «Как мне перехитрить свою тёщу?». Не стоит нагружать их техническими сложностями вроде «Назовите, пожалуйста, этого ублюдка, который похищает и убивает ради развлечения». Это требует изощрённых дедуктивных способностей.

«И идиоты вроде нас с тобой, которые не знают, когда следует отказаться от плохой работы».

«Всё верно. Оракулы капризны. Они дразнят и сбивают с толку. Мы с тобой торчим там, словно овцы, и выдаём неопровержимый результат».

«Ну что ж», – поддразнил Петро. – «Пойдем и сами себе навредим».

Как и в большинстве женских домов, куда подозрительным мужчинам вход заказан, ухоженный двор Аурелии Мезии был самой простой и доступной территорией. Возможно, в доме были привратник и управляющий, но нас впустила кухарка, которая сразу же проводила нас к самой хозяйке.

Ей, должно быть, было лет шестьдесят. Она была одета с достоинством, в золотых серьгах-подвесках с янтарём и свисающими жемчужинами. У неё было мясистое лицо, готовое осунуться и похудеть; кожу избороздила сеть тонких морщин. Я бы оценил её как приятную, но скучную. С первой же минуты нашей встречи я понял, что она не наша убийца, но это не помешало её кучеру или кому-то ещё, с кем она обычно делила экипаж во время поездок в Рим.

Она писала письмо, с трудом, так как не пользовалась писцом, да и зрение у неё было явно очень слабое. Когда мы вошли, она подняла довольно нервный взгляд. Мы выполнили всё по порядку, и, приняв наше прикрытие, нас провели к пересохшему фонтану во дворе, поросшем лишайником. Он был древним, но элегантным.

Воробьи с надеждой прыгали в двухъярусных чашах, с любопытством и писком наблюдая за нашим приближением. За нами приставили парня.

«Я Гай». Я осторожно поставил сумку, чтобы не показать, что большая часть её якобы технического содержимого была просто хламом с фермы. Достав тупую палку, я начал смело счищать лишайник. Петро стоял поодаль, бесцельно глядя в небо.

«Кто он?» – спросил парень, все еще проверяя наши документы.

«Он тоже Гай».

«О! Как мне определить, кто из них кто?»

«Я умный».

Когда Петро выходил на сцену при представлении, он всегда называл нас «Тит», говоря «как сын императора»; ему доставляло детское удовольствие примерять на себя императорские одеяния, когда мы играли в грубиянов.

«А вы?»

«Тит», – сказал юноша.

Петроний лениво усмехнулся. «Как сын императора!»

Молодой Титус, очевидно, уже слышал эту фразу раньше.

«Кажется, приятная женщина, Аурелия, как её там, – заметил я, немного почистив обветренный камень. – Она здесь живёт, да? Я спрашиваю только потому, что многие наши клиенты приезжают сюда только на отдых».

«Жил здесь много лет», – сказал Титус.

«Тем не менее, я полагаю, она иногда ездит в Рим?»

«На самом деле, довольно часто».

Петроний засунул палец в нос. Тит чуть не повторил его жест, но потом смутился. Я поднял глаза и обратился к Петронию: «Слушай, наш Гай, посмотри вокруг, не найдешь ли ты где-нибудь камешек или кусочек черепицы…»

«Почему мне всегда нужно уходить?»

«Ты – тот, кто приносит, вот почему».

Петро умудрился сделать вид, будто понятия не имеет, чего я хочу, и бесцельно побрел прочь, пока я отвлекал Титуса на нудную болтовню.

«Неплохое путешествие для твоей хозяйки, Ром? Не хочу показаться грубым, но она выглядит не в лучшей форме». Парню она, должно быть, показалась настоящей стариной.

«Тем не менее, у неё, очевидно, есть деньги, чтобы жить комфортно. Если бы мы с тобой поехали, мы бы тряслись на какой-нибудь старой телеге… но теперь леди…»

«Она едет в своей карете».

«Её забирает какой-нибудь возничий?»

«Дэймон».

«Это красивое греческое имя».

«Он привозит её и привозит обратно. Она живёт у сестры; они устраивают семейные вечеринки на фестивалях. Это обычное дело».

'Это мило.'

«Замечательно!» – хмыкнул он. Очевидно, его представление о развлечениях предполагало гораздо больше острых ощущений, чем могли придумать две шестидесятилетние женщины. Ему было около четырнадцати, и он жаждал опозориться. «Они ездят на Игры и болтают всю дорогу, не имея ни малейшего представления, кто выиграл бои или скачки. Им просто интересно, кто ещё там в зале».

«И всё же…» Я тыкал проводом в струи. «Женщины любят ходить по магазинам. В Риме этого полно».

«О, она всегда что-то привозит. В вагоне всегда этим завалено».

«У этого Дэймона, который за рулём, отличная работа. Держу пари, ты бы хотел его заменить».

«Ни за что, приятель! Дэймон никому другому не позволит этого сделать».

«Он увлечен?»

«Он живёт с кухаркой. Он использует любую возможность, чтобы сбежать от неё».

Петроний вернулся пешком, по-видимому, забыв, за чем я его послал.

Пока я притворялся, что очищаю фонтан от грязи и растительности, я нашёл то, что искал. Вилла Аурелии Мезии была проложена по водопроводу из Тибурского акведука, а фонтан снабжался водой из вторичного трубопровода, хотя воду можно было перекрыть краном. (Это было редкостью, поскольку большинству нужна вода для смыва в туалет.) Я догадался, что кто-то закрыл кран и забыл об этом. Кран был обычным, большим, литым, из бронзы, с квадратной петлей сверху, которая открывалась специальным съёмным ключом.

«Сделай мне одолжение, Титус: сбегай и попроси того, кто его хранит, дать нам ключ. Тогда я тебе кое-что покажу».

Пока парень убегал, Петро тихо сказал: «В конюшне стоит экипаж. Это раэда. Чертовски огромная четырёхколёсная машина, покрытая бронзовыми накладками. Тот, кто, должно быть, был возницей, спал на тюке: рыжие волосы, грязная борода, кривая нога – и он всего в два раза ниже меня».

«Легко заметить».

«Это пословица».

«Его зовут Дэймон», – сказал я.

«Похоже на голос чертового греческого пастуха».

«Настоящий аркадец. Интересно, есть ли у него грязный большой нож для стрижки овец?»

Молодой Титус бросился к нам и сказал, что ни у кого нет ключа от крана. Я пожал плечами. В нашей сумке лежал кусок железного прута, которым я мог бы воспользоваться, стараясь его не погнуть. Терпеть не могу оставлять железный прут. Помимо того, что ими можно проломить голову, что вы сделаете в следующий раз, когда захотите открыть кран какому-нибудь неумелому домовладельцу?

Кран был тугим и трудно поворачивался, как я и предполагал. Я сразу почувствовал, как нарастает гидравлический удар. Он грохотал по всему дому; вероятно, поэтому они изначально и закрыли кран. Жаль, потому что как только его снова открыли, фонтан с трудом ожил. Он был красивым и мелодичным, хотя и не очень ровным.

«Ку!» – сказал Титус. «Вот и всё!»

«Дай нам шанс, мальчик...»

«Перфекционист», – сказал Петро парню, многозначительно кивнув.

«Видишь, всё клонится набок. Отдай нам тот камень, что ты нашёл, наш Гай.

– Я подкладывал клинья под верхний ярус, чтобы вода текла ровнее. «Ну, юный Тит, это мы с Гаем: мы используем камень, чтобы поправить тебя. Другие люди тыкают палкой, и это намеренно. В конце концов, она сгнивает, поэтому приходится звать их снова. Но когда мы с Гаем чиним фонтан, это последний раз, когда ты нас видишь».

Титус кивнул, его легко впечатлили профессиональные секреты. Он был умным парнем. Я видел, как он думает, что ему самому пригодятся эти знания.