Текст книги "Три руки в фонтане"

Автор книги: Линдсей Дэвис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

На краю набережной лежали тёмный комок и кусок ткани. Каменная мостовая вокруг них была во многом влажной. С обоих капала вода. Эти предметы, как их называл Мартинус, медленно записывая подробности на своём блокноте, были вытащены из Тибра этим утром, запутавшись в швартовном канате баржи. Баржа поднялась по реке лишь вчера, поэтому провела здесь всего одну ночь.

«Кто-нибудь что-нибудь видит?»

«Что ты думаешь, Фалько?»

«Я думаю, кто-то это сделал».

«И вы знаете, нам будет трудно их найти».

Ткань, вероятно, была старой занавеской, поскольку с одного конца она была отделана бахромой. Должно быть, она была сильно запятнана кровью до того, как попала в воду, кровь достаточно свернулась, чтобы пережить кратковременное погружение. Ткань была обернута вокруг стройного, молодого тела женщины с, должно быть, тонкой, смуглой кожей. Теперь её некогда гибкое тело обесцветилось от синяков и разложения, его текстура изменилась до нечеловеческой. Время, летняя жара и, наконец, вода – всё это ужасно изменило её. Но худшее с ней сделал тот, кто лишил её жизни.

Мы предположили, что это туловище Азинии. Никто бы не предложил попросить её мужа опознать её. Голова и конечности были отрезаны.

Как и другие части. Я посмотрел, потому что это казалось обязательным. Потом меня трудно было сдержать рвоту. К этому времени Азиния была мертва почти две недели. Большую часть этого времени она лежала в другом месте. Мартинус и лодочники высказали мнение, что разлагающееся тело находилось только в

Несколько часов мы провели в воде. Предварительно нам нужно было обдумать её историю, потому что детали могли помочь нам выследить убийцу. Но заставить себя сосредоточиться было сложно.

Один из бдительных стражников задернул занавеску, скрывающую останки. Мы с облегчением отошли, пытаясь забыть об этом зрелище.

Мы всё ещё обсуждали варианты, когда пришёл гонец за Мартином. Его искали на Форуме. В Большой Клоаке была обнаружена человеческая голова.

XLI

Когда они распахнули люк, мы услышали шум воды где-то внизу, в темноте. Лестницы не было. Не хватало и болотных сапог, и фонарей. Пришлось ждать, пока их принесут со склада, пока собирались любопытные толпы. Люди чувствовали, что что-то происходит.

«Почему эти ублюдки никогда не оказываются рядом, когда убийца приходит сбрасывать останки? Почему они никогда не ловят его на этом?»

Выругавшись, Мартин приказал своим людям организовать оцепление. Это не помешало упырям заполнить западную часть Форума.

Мы все еще ждали свои ботинки, когда, к моему неудовольствию, появился Анакрит.

Кабинет куратора был неподалёку. Какой-то клоун приходил его уведомить.

«Отвали, Анакрит. Твой начальник отвечает только за акведуки. Мой же имеет полную власть».

«Я иду с тобой, Фалько».

«Ты напугаешь крыс».

« Крысы , Фалько?» – Мартинус с энтузиазмом отошел в сторону и позволил Анакриту представлять его в этом неприятном предприятии.

Я взглянул на небо, понимая, что если пойдёт дождь, Клоака превратится в бурный поток, невероятно опасный. Безоблачная синева меня успокоила.

«Почему они просто не подняли останки на поверхность?» Мартинус очень не хотел туда спускаться. Мне просто не хватало энтузиазма, а он открыто паниковал.

«Юлий Фронтин отдал распоряжение, что всё, что обнаружено в системе, должно быть оставлено на месте для осмотра. Я пойду. Если есть какие-то улики, я их принесу. Можете записать моё описание планировки. Я хороший свидетель в суде».

«Думаю, я пошлю за Петронием».

«Вас и так уже слишком много», – вмешался главарь банды работников канализации.

«Мне не нравится унижать незнакомцев».

«Не волнуйся», – пробормотал я. Если он нервничал, то какие шансы у остальных? «Слушай, когда Марк Агриппа отвечал за водные пути, я думал, он объезжал всю канализацию на лодке».

«Чёртов псих!» – усмехнулся главарь банды. Что ж, это меня подбодрило.

Прибыли кожаные сапоги: толстые неуклюжие подошвы и высокие, хлопающие голенища. Деревянная лестница была готова, но когда её перекинули через край, мы…

Было видно, что он доходил лишь до середины воды; насколько глубоко там было в этом месте, похоже, не знали даже сами канализаторы. Нас вели к месту, где была найдена голова; сами они, должно быть, изначально добрались до неё каким-то подземным путём, который сочли слишком сложным для таких слабых толкателей стилуса, как мы.

Вскоре прибыла новая лестница, прикреплённая к первой верёвками. Весь этот косоглазый артефакт свисал в тёмную дыру. Он едва доходил до дна, не оставляя запасного конца наверху. Он выглядел почти вертикальным.

Любой, кто имел дело с лестницами, скажет вам, что это смертельно. Наверху стоял крупный мужчина, держась за кусок рваной верёвки. Он выглядел довольным; он знал, что ему досталась лучшая работа.

Было решено, что я пойду вместе с Анакритом и одним из Мартинуса.

Парни, которые были готовы ко всему. Не было смысла заставлять Мартинуса лезть в нору, если он нервничал; мы сказали ему, что он наш сторож.

Если мы задержимся внизу слишком долго, он должен был позвать на помощь. Главарь банды принял это слишком уж легко, словно опасался, что что-то может пойти не так. Он велел нам накрыть головы капюшонами. Мы обмотали лица кусками ткани; приглушённый слух и тяжёлые шаги усугубляли ситуацию.

Мы спускались по одному. Нам пришлось прыгать в воздух над люком, чтобы найти ступеньки лестницы. Когда мы поднялись, вся конструкция тревожно наклонилась и выглядела совершенно небезопасной. Главарь банды спустился первым; когда он спускался, мы увидели, как верхняя часть отклонилась от места, где она застряла, и его пришлось тянуть назад, используя силу, приложенную к верёвке. Он слегка побледнел, с тревогой глядя вверх из тёмной шахты, но парень на верёвке крикнул что-то ободряющее, и он продолжил путь.

«Ты же не хочешь упасть», – посоветовал Мартинус.

«Спасибо», – сказал я.

Настала моя очередь. Мне удалось не опозориться, хотя ступеньки были крошечными, слишком далеко друг от друга, чтобы было удобно. Как только я двинулся, я почувствовал, как мышцы бёдер протестуют. С каждым шагом вся эта хлипкая лестница двигалась.

Анакрит спрыгнул следом за мной, выглядя так, будто провёл полжизни на шаткой лестнице. Удар по голове лишил его и чувствительности, и здравого смысла. Сын Мартинуса последовал за мной, и мы осторожно стояли в кромешной тьме, ожидая, когда к нам опустят факелы. Наверное, я мог бы столкнуть Анакрита в воду. Я был слишком занят, чтобы думать об этом.

Воздух был холодным. Вода – или вода и другие вещества – обдавала наши ступни и лодыжки, холодя и создавая ложное ощущение, что наши ботинки протекают. Стоял терпимый, но отчётливый запах канализации. Мы спросили у бригадира, безопасно ли использовать горелки с открытым пламенем, и можно ли использовать газ.

Здесь, внизу, он бодро ответил, что аварии случаются нечасто. Затем он рассказал нам об одной, произошедшей неделю назад.

Когда факелы опустились, мы увидели, что находимся в длинном сводчатом туннеле, вдвое выше нас. Он был облицован цементом, и в том месте, где мы в него вошли, воды в канале было легко по щиколотку. В центре течение было стремительным, прекрасная дань уклону. На отмели по краям мы видели бурые водоросли, колышущиеся в одном направлении, поскольку их тянуло более медленное течение. Под ногами были вымощены плитами, как дорога, но было много мусора, местами щебня и камней, местами песка. Света факела было недостаточно, чтобы мы как следует видели свои ноги. Главарь банды сказал нам быть осторожнее, как мы ступаем. Сразу после этого я шагнул в яму.

Мы брели к изгибу туннеля. Вода становилась всё глубже и тревожнее. Мы прошли мимо притока из канала, который сейчас был сухим. Мы находились глубоко под Римским форумом. Вся эта местность когда-то была болотом и до сих пор оставалась естественной водно-болотной угодьем. Прекрасные памятники над нами поднимали свои фронтоны к палящему солнцу, но имели сырые подвалы. Комары досаждали Сенату; иностранные гости, не имея иммунитета, страдали от острой лихорадки.

Семьсот лет назад этрусские инженеры показали нашим первобытным предкам, как осушить болото между Капитолием и Палатином, и их труд сохранился до наших дней. Клоака Большая и её собрат под Цирком обеспечивали жизнь в центре Рима и функционирование его учреждений. Большой водосток отводил стоячую и поверхностную воду, избыток фонтанов и акведуков, сточные воды и дождевую воду.

А вчера вечером какой-то ублюдок вытащил люк и сбросил вниз человеческую голову.

Вероятно, это была Азиния. Её череп застрял на песчаной отмели, где в мелководное течение вдавался низкий берег из мелкого коричневого ила.

Состояние было слишком плачевным, чтобы даже тот, кто знал её, мог сказать наверняка, хотя часть волос и кожи на лице сохранилась. Ночью здесь были крысы. Несмотря на это, я был готов провести опознание. В Риме были и другие чернокожие женщины, но, насколько мне было известно, только одна из них исчезла пару недель назад.

Мы могли бы довольно точно определить время: этот череп был брошен в Клоаку прошлой ночью. Нам сказали, что вчера рабы с корзинами спустились вниз по течению, очищая канал, и тогда ничего не увидели. Должно быть, её сбросили прямо перед тем, как или сразу после того, как избавились от туловища. Глубина воды в Клоаке была недостаточной, чтобы туловище спустилось в Тибр. В любом случае, я вспомнил, что

Он был найден выше по течению от устья реки. Вероятно, его сбросили прямо в реку, с насыпи или через парапет моста, вероятно, Эмилианского.

Итак, голову и тело выбросили отдельно. Вырисовывалась чёткая закономерность: убийца избавлялся от частей тела в нескольких разных местах, хотя это увеличивало вероятность того, что его заметят. У него были колёса; прошлой ночью он начал нести как минимум голову и тело, а также, возможно, конечности, которые мы ещё не нашли. Он мог бросить свёрток и убежать. Перенестись в другое место, а затем быстро перебросить следующий кусок в канализационный люк или через парапет. Год за годом он делал это, учась выглядеть настолько небрежно, что случайные свидетели не обращали на это внимания.

Вода обрушивалась на голову Азинии, и песок убегал из-под неё ручейками, сменяясь новыми. Оставшись одна, она могла зарыться в берег или внезапно вырваться на свободу и покатиться по руслу к огромной арке из пеперино, выходящей к реке.

«Вы когда-нибудь находили головы?»

«Иногда попадаются черепа. Невозможно сказать, откуда они взялись или сколько им лет – обычно нет. Это скорее…» Главарь банды вежливо замолчал.

«Свежий?» – Не совсем то слово, Анакрит. Я неодобрительно посмотрел на него.

Главарь банды вздохнул, испытывая глубокое беспокойство. Он ничего не ответил.

Он предположил, что ниже есть ещё одна такая же отмель. Он сказал, что мы можем подождать, пока он осмотрится. Мы слышали крики Мартинуса вдалеке, поэтому его парень вернулся к лестнице, чтобы убедиться, что всё в порядке. Мы с Анакритом остались в туннеле вдвоем.

Здесь было тихо, вонюче и безопасно лишь до такой степени, что на шее вставали дыбом волосы.

Холодная вода непрерывно обдавала наши ботинки, слегка погружаясь в мелкую грязь, пока мы стояли неподвижно. Вокруг царила тишина, нарушаемая лишь редкими тихими каплями. Череп Азинии, пародия на человека, всё ещё лежал в иле у наших ног.

Впереди, освещённая сзади колеблющимся светом фонаря, чёрная фигура главаря банды удалялась к повороту туннеля, сквозь всё более глубокую воду, зловеще уменьшаясь в размерах. Он был один. Если он свернёт за поворот туннеля, нам придётся последовать за ним. Скрываться в одиночестве в канализации было небезопасно.

Он остановился. Он опирался рукой на стену, наклонившись, словно осматривая местность. Внезапно я понял: «Слишком много для него. Его рвёт». Мы перестали смотреть.

Нас ждало дело. Я передал Анакриту свой факел. Пожалев, что утром надел чистую верхнюю тунику, я снял один слой. Я уперся ботинком в голову, чтобы удержать её на месте, затем наклонился и попытался поправить тунику под ней. Я старался не задеть эту штуку. Ошибка. Она покатилась.

Анакрит подставил свою ногу, вклинившись в мою. Мы схватили голову, и я поймал её, словно мы играли в какую-то жуткую игру в мяч.

Не желая даже держать вес прямо, подложив руку под него, я держался за четыре угла одежды, позволяя воде стекать, пока я вставал. Тунику и её содержимое я держал на расстоянии вытянутой руки.

«Боги мои, как ему это удаётся? Я-то думал, что я крутой. Как убийца может заставить себя прикасаться к частям тела хотя бы один раз, не говоря уже о многократном использовании?»

«Это грязная работа». На этот раз мы с Анакритом говорили на одном языке. Мы говорили тихо, пока он держал свечи, а свободной рукой помогал мне завязать углы туники, чтобы получился надёжный узел.

Я с ним согласился. «Мне снятся кошмары о том, что, будучи вовлечённым в подобные сцены, я могу заразиться какой-то мерзостью».

«Вы можете предоставить это бдительным».

«Эти мстители годами уклонялись от дел. Пора кому-то остановить этого человека». Я грустно улыбнулся Анакриту. «Я мог бы оставить это тебе!»

Подняв факелы, он бросил на меня ироничный взгляд. «Это был бы не ты, Фалько. Тебе действительно нужно вмешаться».

На этот раз комментарий был бесстрастным. Потом я ужаснулся. Если бы мы делились друг с другом ещё большим количеством грязных дел и философских бесед, мы, возможно, подружились бы.

Мы вернулись к лестнице. Там мы ждали главаря банды. Мартинус

Парня отправили первым с факелами. Следующим пошёл я. Я продел ремень через узлы на свёртке и сделал из него петлю, чтобы освободить обе руки. По наклонной лестнице с узкими ступеньками, в мокрой обуви, подниматься было ещё хуже, чем спускаться.

Когда я, словно крот, выбрался на яркий солнечный свет, Мартинус помог мне подняться. Я рассказывал ему, что произошло, а Анакрит вылезал следом за мной. Я отодвинулся, чтобы дать ему место. Именно тогда я понял, что Главный Шпион – настоящий профессионал; выходя, он быстро оглядел лица в толпе, с любопытством разглядывавшей меня. Я знал, зачем; я сам это сделал. Он гадал, не здесь ли убийца: не разбросал ли он останки в разных местах специально, чтобы поиздеваться над нами, и не слоняется ли сейчас поблизости, чтобы понаблюдать за их обнаружением. Видеть, как Анакрит проверяет это, было любопытным открытием.

Вскоре после этого я обнаружил кое-что ещё. Когда проходишь по канализации, приходится снимать ботинки.

XLII

МАРТИНУС ВЗЯЛ на себя ответственность за голову. Её должны были воссоединить с туловищем в участке. Затем должны были начаться формальности, чтобы Сикуррус мог провести похороны своей жены.

В первый и, пожалуй, единственный раз мы с Анакритом пошли в баню вместе. Мы оба очень тщательно помылись.

Тем не менее, я не предложил ему помочь почесать спину.

Я взял его в качестве гостя в бани при спортзале Главка, всего в нескольких шагах от Форума. Ошибка. Вскоре Анакрит огляделся по сторонам, словно размышляя о том, как здесь цивилизованно, и о том, не подать ли ему заявку на подписку. Я позволил ему уйти одному, чтобы он вернулся к своим делам в кабинете куратора, а сам остался, чтобы предупредить Главка, что Главный Шпион не из тех, кто хочет посещать его уважаемые помещения.

«Вижу», – фыркнул Главк. Когда я признался, кого именно привёл сегодня, он с отвращением посмотрел на меня. Главк любил избегать неприятностей.

Он делал это, не пуская к себе тех, кто постоянно этим занимался. Он пустил меня только потому, что считал безобидным дилетантом. Профессионалы получают деньги за свою работу; он знал, что я редко этим занимаюсь.

Я спросил, нет ли у Главка свободного времени для тренировки по борьбе. Он фыркнул. Я воспринял это как знак неуверенности, и понял почему.

Я спустился по ступенькам между кондитерской и небольшой библиотекой, которые были предусмотрены для дополнительного удовольствия посетителей. Главк был владельцем роскошного заведения. Здесь можно было не только заниматься спортом и купаться, но и послушать несколько од, чтобы оживить угасающую любовь, а затем скрепить зубы глазированными клёцками с изюмом, которые были просто дьявольски вкусными.

Сегодня у меня не было времени на чтение, да и на сладости не было никакого настроения. Я был весь в масле и исцарапан до последней кочки, но всё равно чувствовал себя неловко из-за последствий. Мне уже доводилось бывать в грязных местах, но что-то в спуске в канализацию, где я находил изуродованные человеческие останки, вызывало у меня дрожь. Было бы достаточно скверно, даже если не брать в расчёт, что я сам однажды сбросил разложившийся труп человека в канализационный люк. Пара лет и обилие проливных дождей должны были гарантировать, что я не наткнусь на непрошеных призраков. Но там, в Большой Клоаке, я был почти рад раздражающему присутствию Анакрита, которое не давало мне зацикливаться на прошлом.

Всё кончено. Не было никакой нужды, чтобы Елена когда-либо узнала. Я всё ещё не был уверен, как она отреагирует, узнав, что её пропавший дядя Публий лежал мёртвым, пока не начал бродить, а потом его бросили в Клоаку, и подтолкнули туда меня… К этому моменту я уже думал, что в безопасности. Я убедил себя, что мне никогда не придётся говорить ей правду.

И всё же, должно быть, я был погружен в раздумья. Здесь, в спортзале Главка, я чувствовал себя как дома. Доносчики знают, что дом – это место, где никогда нельзя расслабляться. Места, где тебя знают, – там тебя и находят негодяи. И когда я заметил группу, которая ждала меня сегодня снаружи, я уже прошёл мимо них, дав им время выйти из дверей кондитерской, так что они оказались выше меня на ступеньках.

Я услышал стук сапог.

Я не остановился. Вместо того чтобы обернуться и посмотреть, кто идёт позади меня, я трижды подпрыгнул, а затем одним прыжком спустился по оставшимся ступенькам на тротуар.

Затем я повернулся.

Группа была большая. Я их не считал. Четверо или пятеро вышли из кондитерской, а за ними ещё несколько человек выбежали из библиотеки. Я бы позвал на помощь, но краем глаза заметил, как владелец кондитерской убегает в спортзал.

«Остановитесь здесь!» Стоило попробовать. Они действительно немного замерли.

«Ты Фалько?»

«Конечно, нет».

«Он лжет».

«Не оскорбляйте меня. Я Гамбарониус Филодендроникус, известный в наших краях мастер по плиссировке».

«Это Фалько!» Совершенно верно.

Это явно не было изысканной вылазкой студентов-философов. Эти были грубыми. Уличными. Незнакомые лица с глазами бойцов, излучающими угрозу, как перхоть. Я застрял. Я мог бежать; они бы меня поймали. Я мог бы принять сопротивление; это было бы ещё глупее. Оружия не было видно, но, вероятно, они спрятали его под тёмной одеждой. Они были сложены как мужчины, способные причинить немало вреда без какой-либо помощи снаряжения.

'Что ты хочешь?'

«Ты, если ты Фалько».

«Кто тебя послал?»

«Флориус». Они улыбались. Их улыбки были некрасивыми и невеселыми.

«Тогда вы взяли не того человека; вам нужен Петроний Лонг». Назвать его было моим единственным шансом. Он был крупнее меня, и была слабая надежда, что я смогу как-то его предупредить.

«Мы уже видели Петрония», – хихикали они. Я похолодел. После ночного дежурства в цирке он, должно быть, спал один в конторе. Когда Петроний уставал, как собака, он спал как убитый. В армии мы шутили, что дикие медведи могут съесть его с ног до головы, и он не заметит, пока его не пощекочут за ушами.

Я знал, что это за карательный отряд. Однажды я видел человека, избитого по приказу матери Мильвии. Он был мёртв, когда его обнаружили. Должно быть, он надеялся на конец этому задолго до того, как потерял сознание. Эти громилы работали на ту семью; у меня не было оснований полагать, что муж Мильвии был более щепетилен, чем её мать.

Я отчаянно старался не представлять, как Петро переживает подобную атаку.

«Ты убил его?»

«Это на следующий раз». Тактика террора. Причинить боль, а затем дать жертве несколько дней или недель, чтобы подумать о приближающейся смерти.

Они действовали слаженно. Стая рассредоточилась; теперь они сползались с двух сторон, чтобы окружить меня. Я медленно отступал. Лестница от спортзала была крутой; я хотел, чтобы они оттуда убрались. Я быстро оглянулся, готовый к рывку.

Когда они набросились на меня, я смотрел на одно, но перепрыгнул другое.

Врезавшись в толпу, я пригнулся и ударил его по коленям. Он упал. Я перекатился через него и взлетел на несколько ступенек. Я обхватил рукой шею другого мускулистого комка и потащил его за собой к спортзалу, изо всех сил стараясь втиснуться между ним и остальными. Я держался, отбивая ногами натиск остальных. Будь у них ножи, мне бы конец, но эти парни были сильны.

Они тоже топали. Я яростно уворачивался.

Несколько мгновений я собирался пройтись до Аида. Меня били по рукам и ногам, но тут сверху раздался грохот. Наконец-то помощь.

Я оторвался от своего человека, но умудрился сдавить ему шею так сильно, что чуть не убил его. Когда он, кашляя, присел у моих ног, я одним ударом ноги отправил его вниз по ступенькам. Кто-то позади меня разразился хриплым ликованием. Вышел Главк, а за ним – толпа его клиентов. Некоторые занимались тяжелой атлетикой; они были в набедренных повязках с напульсниками. Некоторые фехтовали с самим Главком и были вооружены деревянными учебными мечами – тупыми, но подходящими для жестоких ударов. Пара щедрых душ даже вышла из бани. Обнаженные и блестящие от масла, они бросились на помощь – бесполезные для борьбы с противниками, но и их самих невозможно было схватить. Это добавило дикой суматохи, когда мы ввязались в жестокую уличную драку.

«Я зря трачу время, Фалько!» – прорычал Главк, пока мы оба расправлялись с парой сумасшедших головорезов.

«Верно! Ты не научил меня ничему полезному…»

Клиенты спортзала Главка обычно оттачивали своё тело незаметно, почти не разговаривая друг с другом. Мы ходили туда ради упражнений, чистоты и свирепых рук киликийского массажиста, а не ради болтовни. И вот я увидел человека, который, как я случайно знал, был начинающим адвокатом, с такой злобой тыкающим пальцем в глаза, словно он родился в трущобах Субурры. Инженер пытался сломать шею другому бандиту, явно наслаждаясь этим. Прославленный массажист бережно хранил руки от неприятностей, но это не мешало ему использовать ноги в совершенно неприемлемых целях.

«Как ты мог угодить в ловушку прямо на этом чертовом пороге?» – проворчал Главк, отразив удар, а затем быстро нанес четыре удара.

«Они засели в твоём магазине сладостей…» Его человек был без сознания, поэтому я бросил ему свой, чтобы он подержал, пока я его избивал. «Должно быть, у него была жалоба. Я же тебе всё время говорю, что мишки с корицей несвежие…»

«Сзади!» – я резко развернулся и успел ударить коленом следующего ублюдка, когда он прыгнул на меня. «Поменьше говори и следи за стражей», – посоветовал Главк.

Я поймал борца, готового провести смертельный захват на шее. «Сам действуй», – ухмыльнулся я. Главк скручивал нос борца, пока тот не сломался. «Отличный трюк. Требует спокойного нрава», – улыбнулся я, глядя на окровавленную жертву. «И очень сильные руки».

По всей улице кипела жизнь. Это был уютный торговый переулок.

Остановившись лишь для того, чтобы вынести свои товары из опасной зоны, торговцы вышли на помощь Главку, который пользовался популярностью у соседей. Прохожие, почувствовав себя обделёнными, принялись наносить удары; если же у них не получалось, то вместо этого они бросали яблоки. Собаки лаяли. Женщины высовывались из окон верхних этажей, выкрикивая смесь подбадривания и ругани, а затем ради развлечения выливали на головы бойцов вёдра с неизвестно чем. Бельё зацеплялось за учебные мечи и скатывалось вниз, запутываясь вокруг отчаянно дерущихся фигурок.

Тяжелоатлеты демонстрировали свои грудные мышцы, неся гантели в горизонтальном положении. Испуганный осёл занесло на дороге, и бурдюки с вином лопнули, обдав им разъярённого возницу. На мостовой образовался скользкий участок, из-за которого несколько человек упали на землю и были жестоко избиты.

А потом какой-то идиот позвал стражу.

Нас предупредил свисток.

Когда красные туники ворвались в переулок, порядок восстановился в считанные секунды.

Всё, что они увидели, было обычной уличной сценой. Банда Флориуса, обладая мастерством

Долгая практика растаяла. Из-за бочки с солёной рыбой торчали две ноги – очевидно, кто-то отсыпался. Что-то похожее на красную краску для туник, которую девушка, громко распевая непристойную песню, поливала водой из ведра и смывала в канализацию. Группы мужчин оценивали фрукты на прилавках, делая нарочитые сравнения. Женщины высовывались из окон, регулируя шкивы на сушильных верёвках над переулком. Собаки лежали на спинах, ухмыляясь и бешено виляя телами, пока прохожие щекотали их.

Я показывал Главку, что фронтон его бани увенчан превосходным акротерием поистине классического дизайна, в то время как он благодарил меня за щедрую похвалу его прекрасному антефиксу с чертами Горгоны.

Небо было голубым. Солнце палило. Двое парней, поднимавшихся по ступеням спортзала и обсуждавших Сенат, почему-то были голыми, но в остальном стражам закона было некого арестовать.

XLIII

Когда я добрался до Фонтанного двора, возвращаясь кружным путём в целях безопасности, Петрония несли ногами вперёд. Ления и кто-то из её прислуги, должно быть, нашли его. Они видели, как тяжёлые солдаты Флориуса с подозрительной поспешностью убегали. Не в первый раз мне захотелось, чтобы Ления умела так же хорошо замечать приближение беды, как она замечала её уход.

Я пробежал по заднему переулку, мимо чёрных печей, мусорной кучи и птичьего двора. Я перепрыгнул через стройку на канатной дороге, перепрыгнул через выгребную яму и ввалился в прачечную через чёрный ход. Во дворе мокрая одежда хлестала меня по лицу, дым от древесного угля душил, а потом, уже в доме, я чуть не поскользнулся и не упал на мокрый пол. Пока я размахивал руками, девушка с лопаткой для мытья посуды толкнула меня в вертикальное положение. Я проехал мимо конторы и резко остановился в колоннаде.

Петро лежал на грубых носилках, которые люди соорудили из вешалок для белья и тоги клиента.

«Отойдите, вот его убитый горем парень!»

«Хватит твоих язвительных шуток, Ления. Он что, умер?»

«Я бы не шутил». Нет, у неё были определённые критерии. Он был жив. Правда, состояние его было плачевным.

Если он и был в сознании, то испытывал слишком сильную боль, чтобы как-то отреагировать, даже когда я появился. Рваные бинты покрывали большую часть его головы и лица, левой и правой руки. Ноги были сильно порезаны и ссадины. «Петро!» Ответа не было.

Его тащили к носилкам. «Он идёт к тёте».

«Какая тетя?»

«Седина, та, что с цветочным прилавком. Её привели, но ты же знаешь, какая она толстая; она бы умерла, если бы мы позволили ей тащиться наверх».

В любом случае, я не хотел, чтобы бедная утка увидела его, пока я его немного не почищу.

Она побежала домой, чтобы приготовить постель. Она присмотрит за ним. Ления, должно быть, его подлатал и всё подготовила.

«Хорошая мысль. Он будет в большей безопасности, чем здесь».

«Ну, с ним все в порядке, старый Петро».

«Спасибо, Ления».

«Это была банда уличных отбросов», – рассказала она мне.

«Я встречался с ними сам».

«Значит, тебе повезло больше».

«Мне помогли».

«Фалько, почему ему безопаснее у Седины?»

«Они обещали мне, что вернутся за ним».

«Олимп! Это из-за его дурацкой юбочки?»

«Мне передали сообщение от мужа. Понятно, но послушает ли он?»

«Он будет без сознания несколько дней. Что ты будешь делать, Фалько?»

«Я справлюсь».

Когда носилки тронулись, я послал гонца к сторожам с мольбами, чтобы Скифакс, их врач, осмотрел Петрония в доме его тёти. Я спросил Лению, сообщил ли кто-нибудь Сильвии; перед тем как потерять сознание, Петро отказался вмешивать жену. Ну, понятно почему. «А что он хочет сделать с милой малышкой Мильвией?» – спросил я.

«Должно быть, я как-то забыла его спросить!» – усмехнулась Ления.

Елена Юстина гостила в доме своих родителей и пропустила весь этот переполох.

Когда она вернулась домой вскоре после меня, я объяснила ей, что произошло, стараясь придать этому приемлемый вид. Хелена понимала, когда я скрываю кризис. Она промолчала. Я наблюдала, как она борется со своими эмоциями, а затем она бросила ребёнка мне на руки и на мгновение обняла нас обоих.

Поскольку я был старше, поцелуй достался мне.

Она торопилась куда-то, пытаясь разобраться с проблемой, когда мы услышали оглушительный шум снаружи, в Фонтан-Корт. Я вскочил, прежде чем вспомнил, что не стоит реагировать слишком резко, на случай, если Хелена заметит мою нервозность; она, кстати, уже вышла на крыльцо раньше меня. Через дорогу Ления, под насмешливыми взглядами кучки своих сотрудников, вела непристойную беседу с самой что ни на есть бойкой Бальбиной Мильвией.

Увидев нас, девушка поспешила прямо к нам. Я помахал Лене, чтобы она позволила мне разобраться с этим, и коротко кивнул Мильвии, чтобы она подошла. Мы отвезли её в то, что называлось нашей декоративной гостиной, и усадили, а сами стояли.

«Ах, какой хорошенький малыш!» – пролепетала она, не поддаваясь враждебности.

«Елена Юстина, отнеси ребёнка в другую комнату. Я не позволю, чтобы моя дочь запачкалась уличной грязью».

«Фалько, ты так ужасно говоришь», – пропищала Мильвия. Елена, с каменным лицом, просто отнесла Джулию в колыбель. Я ждал её возвращения. Мильвия смотрела на меня совиными глазами.

Когда Елена вернулась, она выглядела ещё более злой, чем я. «Если ты пришла сюда увидеть Петрония Лонга, не трать время, Мильвия». Я редко слышала от Елены такое презрение. «Его сегодня утром сильно избили, и его увезли в безопасный дом подальше от твоей семьи».

«Нет! Петроний ранен? Кто это сделал?»

«Сброд, подосланный вашим мужем», – холодно объяснила Елена.

Мильвия, похоже, этого не поняла, поэтому я добавил: «Флориус в обидчивом настроении».

«Это твоя вина, Мильвия».

«Флориус не стал бы...»

«Флориус только что это сделал. Откуда он знает, что происходит? Ты ему сказал?»

Мильвия на этот раз запнулась. Она даже слегка покраснела. «Кажется, это мама упомянула об этом».

Я сдержала проклятие. Вот почему Рубелле пришлось отстранить Петро; Флаччида была слишком опасна, а её жизненный долг – доставлять неприятности стражам. «Ну, день выдался неудачным».

«Я рада, что Флориус знает!» – воскликнула Мильвия с вызовом. «Я хочу…»

«Чего ты, я уверена, не хочешь, – вмешалась Елена, – так это уничтожить Петрония Лонга. Он и так серьёзно ранен. Посмотри фактам в лицо, Мильвия. Это может лишь заставить его задуматься о том, чего он хочет. Я могу сказать тебе ответ: Петроний хочет вернуться на работу, и, как любящий отец, он хочет снова видеть своих детей». Я заметил, что она не упомянула его жену.