Текст книги "Книжные хроники Анимант Крамб"

Автор книги: Лин Рина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 34 страниц)

– Ты уверена, что это хорошая идея? Мама и Рейчел. Это вполне может закончиться довольно жестко, – выразил он свое душевное состояние, и я решительно покачала головой.

– Не глупи. Рейчел прелестнейшее создание во всей Великобритании. Скорее ад замерзнет, чем мама не влюбится в нее по уши, – заверила я его, тем самым заставив брата усмехнуться.

– Да, возможно, ты права, – сказал он, и его глаза, полные тоски, начали светиться, показывая мне, что он думал о Рейчел.

Я почувствовала легкий укол ревности в груди, когда увидела его таким. Влюбленным и с полной уверенностью, что эта любовь также была взаимной.

Я сделаю все возможное, чтобы он стал счастливым, потому что все остальное и так хорошо.

Мы ели пирожки с говядиной, овощи и картофель, мало говорили о сегодняшнем дне, но много о пустяках.

Все-таки хорошо было проводить время с братом, и я пошла обратно в библиотеку, чтобы попросить Томаса позволить мне уйти на час раньше.

Я поежилась от холода, который с каждым днем становился все сильнее, и задалась вопросом, насколько холодно могло быть в Лондоне.

С легкой тоской я подумала о доме, о том, какими мягкими все-таки были наши зимы, и о том, что в будущем мне придется привыкнуть к лондонскому климату. В конце концов, теперь я жила здесь.

Торопливо шагая по теплым залам библиотеки, которая встретила меня, как новая родина, я знала, что остаться было правильным решением.

Я отнесла пальто в комнату отдыха, поправила блузку, разгладила юбку и проверила прическу. Мне вообще было очень трудно просить о чем-то других людей, но с Томасом было немного хуже.

Я вспомнила, что только сегодня утром держалась за его руку, а потом сразу же поругалась с ним.

Мой темперамент постоянно мешал мне, и моя гордость не облегчала задачи.

Впрочем, на самом деле не было ничего приятнее, чем проводить время в присутствии Томаса. Тогда что заставило меня снова и снова быть такой грубой?

Я расправила плечи, проигнорировала полное ожидания покалывание в животе и постучала в дверь сильнее, чем планировала.

– Войдите. – Я услышала знакомый ворчливый голос и вспотевшими руками нажала на дверную ручку.

Томас сидел за письменным столом, все еще листая документы, и я сильно подозревала, что с утра он не сдвинулся с места.

Возможно, он ничего не ел на обед. Я фыркнула про себя, стараясь подавить гнев по поводу его нездорового отношения к себе. Сейчас это был не тот момент, чтобы переживать по поводу таких вещей.

– Мистер Рид, – произнесла я и, сделав два шага, вошла в комнату. – Могу я с вами поговорить? – начала я, и Томас сосредоточенно нахмурил лоб.

Он все еще был в середине какой-то работы, и я дала ему немного времени, прежде чем ждать от него ответа.

Вместо этого я рассматривала его. Высокий мужчина сидел, сгорбившись над своими бумагами, его широкие плечи так хорошо просматривались, поскольку он снял пиджак и повесил его на спинку стула.

Рукава его рубашки тоже были закатаны, обнажая предплечья и вызывая покалывание в кончиках моих пальцев, желающие нежно провести по его коже.

Я сразу же отбросила эту мысль, и в то же время меня охватили вещи похуже. Наклон его головы, обнажавший шею, темные волосы, которые он, наверное, теребил последние несколько часов. Они были в полном беспорядке, который прямо-таки кричал о том, что можно запустить в них руки.

– Простите, мисс Крамб, – внезапно сказал Томас, и я испугалась своих постыдных мыслей. Его темно-карие глаза смотрели на меня, и при этом взгляде мое сердце грозило выпрыгнуть из груди. – Позвольте, я тут быстро закончу работу? – спросил он с измученным лицом и мыслями совсем в другом месте.

– Конечно, мистер Рид, – ответила я и снова сделала шаг назад, чтобы он не чувствовал, что я тороплю его. Потому что я знала это ощущение, когда тебя прерывают незадолго до конца. Была ли это работа или чтение книги, это раздражало и мешало сосредоточиться на собственных мыслях.

– Я просто должен быстро разобраться с книгой. И тогда мы сможем… – начал он, но потом не стал продолжать и вместо этого поднялся со стула, все еще перекладывая с места на место несколько заметок.

Я улыбнулась и смогла только вздохнуть от беспорядка. Его стол уже снова был единым хаосом из бумаг, писем, книг и документов, и скоро мне снова придется приложить руку, чтобы положить этому конец.

Как этот человек, с одной стороны, мог так логически мыслить и быть предусмотрительным, и в то же время был неспособен поддерживать базовый порядок? Наверное, это был факт, который навсегда останется для меня загадкой.

– Подождите здесь, я скоро вернусь, – быстро сообщил он мне, улыбаясь с каким-то странно рассеянным видом, посмотрел на меня сверху вниз, а затем протиснулся мимо через дверь.

Растерянно моргая, я, еще более взволнованная, чем до этого, попыталась собраться с мыслями.

В конце концов, я бы попросила у него только час свободного времени и ничего больше. Моя нервозность была совершенно неоправданной, и все же я могла чувствовать ее внутри себя. Логика просто не могла соперничать с некоторыми чувствами.

Я не могла совладать с собой, мне нужно было чем-то занять пальцы, я подошла к одному из стеллажей, стоявших вдоль стен, начала сортировать в нем книги, вытащила несколько листков, которые явно должны были быть подшиты, и сложила в стопку еще несколько нескрепленных заметок.

Но вдруг за моей спиной так неожиданно захлопнулась дверь, что я испуганно отскочила.

Томас вернулся. Так быстро.

Однако потребовался всего лишь повторный взгляд, чтобы понять, что что-то не так. Он не только вернулся без книги, но и его взгляд был слишком тревожным, дыхание учащенным, а плечи напряженными. Как будто там ему повстречался дикий зверь. Или ужасный призрак.

– Все в порядке? – обеспокоенно поинтересовалась я и не смогла удержаться, чтобы не приблизиться к нему на шаг.

Томас взял себя в руки, ему понадобилась секунда, чтобы собраться, а затем он снова повернулся к двери, чтобы одним быстрым движением повернуть ключ в замке.

Я вздрогнула. Что этот вообще значит?

– Мисс Брэндон-Уелдерсон в вестибюле, – наконец выдавил он и поспешно отошел от двери, словно она сейчас же ворвется сюда. – Сегодня вторник. Я уверен, что вторник, – пробормотал он больше себе, чем мне, и я только скептически подняла бровь. – Сегодня же вторник, не так ли? – обратился он после ко мне, и мне пришлось сдержать ухмылку.

Томас вел себя просто глупо. В конце концов, это была всего лишь женщина. Конечно, я признала, что у нее были свои слабости, и она не была для меня желанной компанией. Но так изворачиваться только потому, что она была поблизости, казалось мне неоправданным.

– Да, сегодня вторник, – подтвердила я, и мне пришлось приложить больше сил, чтобы не рассмеяться. – Но в любом случае не важно, какой день, вы должны поговорить с ней, – посоветовала я ему, скрестив руки на животе.

– Нет, мисс Крамб, – прошипел Томас, понизив голос. – Я не выношу ее. Как только она открывает рот, я теряю самообладание и пошлю к черту эту высокомерную курицу, – проворчал он, и я снова задалась вопросом, почему он так сильно ненавидел мисс Брэндон-Уелдерсон.

Я моргнула, а затем с удивлением обнаружила, что знаю это. Когда они были детьми, она обвинила его в краже. Томас рассказывал мне. В ту самую ночь, о которой я ничего не помнила.

Это осознание заставило мое сердце трепетать, а глаза светиться. Я попыталась вспомнить еще что-то, всю ситуацию в карете, все то, о чем мы говорили.

Но ничего. Только одна эта мысль вернулась, а остальные по-прежнему прятались в тени.

Моя радость снова исчезла еще до того, как Томас что-то заметил, и я постаралась не слишком показывать разочарование в себе. Было бы слишком прекрасно.

– И что вы хотите сейчас сделать? Остаться здесь и ждать, когда она уйдет? – уточнила я с нотой сарказма, из-за чего Томас угрюмо посмотрел на меня.

– Именно таким и был план! – сообщил он.

– Это плохой план, – парировала я. – Амбициозный подслушиватель заметит, что кто-то находится в комнате. Даже если мы будем молчать, – объяснила я, и он пораженно взглянул на меня. В конце концов, у меня был опыт в подслушивании. Достаточно было сместить вес, чтобы заставить скрипеть половицы пола, слишком громкое дыхание, кашель, просто аура того, что кто-то находился в комнате. – Мы должны залезть в шкаф, чтобы она нас не услышала, – сказала я, чтобы дать ему понять о безвыходности положения, которое для меня могло привести только к одному выводу. Он должен встретиться с мисс Брэндон-Уелдерсон!

Но я не рассчитывала, что Томасу Риду придет в голову совсем другая идея. Его глаза тут же метнулись к шкафу, который стоял рядом с ним у стены, и который я, к своему несчастью, все-таки прибрала так тщательно, что внизу образовалось дополнительное место.

И затем Томас посмотрел на меня.

Я сразу же поняла, что сейчас произойдет. Возмущенно втянув воздух, я оборонительно подняла руки и сделала шаг назад.

– О нет, – воскликнула я, и Томас подошел ко мне. – Вы же не станете… Это глупо! Вы взрослый мужчина! – упрекнула я, стараясь увеличить расстояние между нами. Но он подходил ко мне и выглядел крайне решительно.

– Анимант! – прогремел он, и я убежала за письменный стол.

– Я ни при каких обстоятельствах добровольно не полезу с вами в этот шкаф! – громко возмутилась я, и тут его руки бесцеремонно схватили меня за талию и просто подняли в воздух.

У меня вырвался испуганный писк, сердце остановилось, живот так скверно покалывало, что это ощущение уже начинало расползаться по всему телу, и у меня на мгновение закружилась голова от всех чувств, которые так внезапно нахлынули на меня.

Томас Рид пытался затащить меня в шкаф!

– Тогда вы не оставляете мне выбора, – фыркнул он мне на ухо, и все мои мысли оборвались.

– Вы же не можете спрятаться в шкафу! – Я пыталась призвать его к разуму, прежде чем у меня закончатся слова, я перевела дыхание, чтобы еще что-то сказать, но Томас прижал свою руку к моему рту, как уличный грабитель.

– Вы серьезно? – хотела обругать его я, но получилось только «умф, хм, фм».

Я попыталась повертеться, чтобы помешать ему, но он был гораздо сильнее меня, и едва я опомнилась, мы уже сидели на днище шкафа, и за нами закрылась тяжелая деревянная дверца.

Возмущенно я уперлась в библиотекаря, пытаясь схватить его за руки и каким-то образом освободиться, в результате чего Томас только крепче сжал меня в своих тисках, и я не смогла пошевелиться.

Я просто не могла поверить в то, что это действительно только что произошло. Я сидела в темном шкафу на коленях мужчины, в которого была страшно влюблена, прижатая к нему так, что могла чувствовать тепло его тела, и только из-за совершенно безрассудного положения вещей.

По крайней мере, он медленно убрал руку от моего рта, чтобы мне было легче дышать.

К сожалению, это не изменило того, что мое сердце так сильно билось о ребра, что мне становилось больно, а трепетание в моем животе лишило возможности думать. Я, должно быть, залилась краской стыда и попыталась не обращать внимания на то, что рукава рубашки Томаса Рида были закатаны, и мои пальцы касались его кожи.

Мне стало жарко, затем холодно и снова жарко. Из-за шума в ушах я почти не слышала стука в дверь.

– Мистер Рид? – крикнул женский голос, который доходил до нас сильно приглушенным, и Томас позади меня еще крепче прижал меня к себе.

– Это просто смешно, – прошептала я, потому что не могла оставаться спокойной. Тишина была невыносимой для моей головы, не способной переваривать все мои эмоции одновременно.

Томас не ответил мне, едва шевельнулся и, надеюсь, стыдился своего ребяческого поведения. Он позволил рукам немного свободнее покоиться на моей талии, и я немного выпрямилась, чтобы так же без возражений не прижиматься к нему.

Неуклюже я попыталась удобнее расставить ноги, не подпуская Томаса Рида еще ближе, и дернула за юбку. Ткань лежала не совсем идеально, показывала, по-моему, слишком много ног, и я только обрадовалась, что здесь было так темно.

– Мистер Рид? Вы там? – снова донеслось снаружи, и я растерянно покачала головой.

– Почему я должна быть с вами в шкафу? – тихо спросила я и только сейчас отметила, что будет утомительно не отклоняться назад.

Я не ожидала ответа, но Томас наклонил голову ко мне и придвинулся еще ближе, так что его губы почти коснулись моего уха. У меня сразу закружилась голова, и мне пришлось с трудом взять себя в руки, чтобы не дышать еще быстрее.

– Потому что вы бы обязательно выдали меня, – раздраженно прошептал он, и его дыхание коснулось моей шеи. Мурашки расползлись по этому месту, и я только сейчас заметила, насколько глубоким был голос Томаса Рида. Возможно, дело в том, что он шептал. Или что он заперся в шкафу вместе с молодой женщиной.

Мои мысли погрузились в более темные области, и я почувствовала жар в животе, который грозился сжечь меня изнутри. Я была слишком близко к нему. Наши руки лежали совсем рядом, что даже одно крошечное движение позволило бы переплести пальцы. Стоило мне чуть повернуться, и я уже могла поцеловать его губы.

Но я не сделала ни того ни другого, понимая, что мне нужно быстро отвлечься, чтобы не впасть в безумие на месте.

– Я должна сегодня уйти на час пораньше, – тихо сказала, слегка повернув голову к Томасу, чтобы он лучше меня слышал.

– Что вы собираетесь делать? – в самом деле спросил он, и я не могла оценить из-за тихого голоса, действительно ли это его интересовало.

На мгновение я задумалась, стоит ли рассказывать ему о Генри и его горе. Но я отказалась от этой идеи. В конце концов, это был секрет, а Томас бы в любом случае просто посмеялся надо мной, если бы я рассказала ему, что именно я пыталась помочь двум людям в их любви.

– Семейные обстоятельства, – все же описала я проблему, и Томас весело фыркнул позади меня.

Я, конечно, не видела его лица и поэтому только догадывалась, что он думает по этому поводу.

– Вы сидите со мной в шкафу, Анимант, – произнес Томас и тихо засмеялся. – Я думаю, что в долгу перед вами.

Хотя все было так сюрреалистично и грозило погрузить мои внутренности в хаос, меня все равно заставило улыбнуться то, что он произнес мое имя. Он часто делал это в последнее время. Но я редко находила возможность насладиться этим.

– Это действительно так, Томас, – откликнулась я, было так непривычно называть его по имени. Непривычно, но хорошо. Интимно. А в животе еще больше затрепетало.

Моя спина болела, шею медленно сводило судорогами из-за неестественной позы, которую я ей навязала, и я гадала, как долго мы, вероятно, еще здесь пробудем. Но к сожалению, я знала, что мисс Брэндон-Уелдерсон очень упрямый человек и наверняка проведет несколько минут перед кабинетом, прежде чем будет вынуждена уйти.

Но так я вряд ли долго выдержу, и, недолго думая, я решила, что пусть будет так. Я просто позволила себе опуститься обратно, к груди Томаса, и положила голову на его плечо, чтобы в ближайшее время мне было хоть немного удобнее.

Какое теперь это имело значение?

Но как только я прислонилась к нему, то сразу почувствовала, что это все-таки имело значение. До этого мы были двумя людьми в шкафу. Теперь мы были двумя людьми в шкафу, которые были очень близки друг другу.

Я почувствовала, как что-то изменилось в атмосфере между нами, как руки, державшие меня за талию, стали объятиями, как неуверенность стала знакомой. Я слышала сердцебиение Томаса, которое участилось так же, как и мое собственное, закрыла глаза, когда его рука легко переместилась на мой бок, и боялась упасть в обморок, когда он прислонился щекой к моей голове.

А потом внезапно это пронеслось в моей голове, как молния. Прошлый четверг, в карете. Воспоминание накрыло меня, взбудоражило, заставило думать обо всем одновременно.

Мы сидели рядом. Я прислонилась к нему, и он придерживал меня. Его щека на моей макушке, его рука на моем боку. И он сказал мне, что он не рыцарь, что не может быть вежливым и обаятельным и что поэтому он никогда не удовлетворит меня.

Во рту было так сухо, что я едва могла сглотнуть, и я уже не знала, чему теперь верить. Была ли другая возможность истолковать это иначе, чем то, что Томас Рид любил меня? Разве это не должно было быть так?

Мое кровообращение немного нарушилось, и я почувствовала, что нахожусь в свободном падении.

Все во мне было в смятении, мое сердце, мой разум, мое тело и моя душа. И я больше ничего не хотела так сильно, чтобы увериться в этом.

Томас любил меня, и я собралась с духом. Я высвободила руку из ткани своей юбки, в которую до этого крепко вцепилась, подтянула ее к себе и очень медленно переплела свои пальцы с теплыми пальцами Томаса.

Глава сорок третья, в которой мой план был приведен в действие

Мы словно сидели в этом шкафу целую вечность, и все же снова слишком мало. Мы молчали, едва двигались, и я прислушивалась к стуку своего сердца. Томас держал меня, он оставил наши пальцы переплетенными, и я наслаждалась нашей близостью.

Снаружи снова постучали в дверь, а потом еще, в последний раз. После этого стало тихо, и через некоторое время мы поняли, что мисс Брэндон-Уелдерсон, вероятно, ушла.

Мы могли бы просто встать, оставить позади душный, горячий воздух в шкафу и наконец-то снова вытянуть ноги. Но мы замерли в нерешительности, кто из нас двоих сделает первый шаг к разрушению интимности.

Я молчала, делая вид, что не знаю, что уже пора, и старательно пыталась сохранить в себе те чувства, которые меня взволновали. Учащенное сердцебиение, трепетание в животе, прекрасное ощущение рук Томаса, одна на моем боку, другая – переплетена с моей.

Но тут Томас пошевелился, и я поняла, что сейчас все закончится. Он очень медленно высвободил свою руку, приглушенно кашлянул и толкнул дверцу шкафа.

Мгновение прошло, и вместе с прохладным свежим воздухом на нас хлынула и реальность. А реальность заключалась в том, что я сидела в шкафу на коленях мужчины.

Я почувствовала, как во мне поднимается смущение, мои щеки залились краской, я схватилась за стенку шкафа, чтобы подняться на ноги и выйти в комнату.

Мои ноги совсем онемели, но тут же их начало ужасно покалывать, когда я выпрямилась. Я сделала два шага на нетвердых ногах, держась за письменный стол и стараясь ни при каких обстоятельствах не смотреть на Томаса, который тоже вылез из шкафа и поправлял рубашку и жилет.

К счастью, нас никто не видел. Я даже представить себе не могла, какой это будет позор, если мой дядя когда-нибудь узнает об этом. Или, не дай бог, мой отец!

Мысленно я вдохнула и выдохнула, а затем сказала себе, что это, в конце концов, не моя идея. Я громко и ясно сказала, что добровольно не полезу в этот шкаф, я этого и не сделала.

Меня заставили. Томас схватил и затащил меня. И хотя мое моральное чувство не могло этого одобрить, это было замечательно.

Мне было холодно здесь, в продуваемом сквозняком кабинете, мне не хватало тепла Томаса и чувства защищенности, которое он дал мне там, в шкафу.

– С вами все в порядке? – спросил Томас, подойдя ко мне, и я только подняла на него глаза. Он посмотрел на меня, его взгляд был в равной степени растерян и взволнован. Его волосы были спутаны, руки слишком далеко, а губы обладали магическим притяжением, которое заставляло меня смотреть на них снова и снова.

Но я взяла себя в руки. В конце концов, последние минуты были довольно волнующими.

– Да, – ответила я, и мой голос был очень тонким, что было совершенно неудивительным. – У меня просто затекли ноги, – сообщила я ему, и Томас криво улыбнулся.

Мое сердце растаяло в груди.

– К счастью, ваши юбки не такие объемные, иначе мы ни за что бы там не поместились, – пошутил он, положив руки в карманы брюк, и я была рада, что он так легко все это воспринял. Это делало ситуацию менее неловкой.

Я закатила глаза, но все-таки не смогла сдержать улыбки.

– Вы просто сумасшедший, – бестактно сказала я ему в лицо, на что он только рассмеялся, не отрицая этого.

– Зато вам не будет со мной скучно, – дерзко заявил он, и я могла с ним только согласиться.

Мне уже давно не было скучно в его присутствии. Даже сидеть с ним в одной комнате и читать было крайне приятно.

И я хотела бы, чтобы у нас было время, когда бы мы снова читали рядом. Но мы были в библиотеке. И должны работать.

Я пошевелила пальцами ног в ботинках, чтобы выяснить, могу ли я снова полностью перенести вес на ноги, а затем отпустила край стола, когда покалывание исчезло.

Томас продолжал неотрывно смотреть на меня, прямо-таки изучая меня, и я покраснела под его молчаливым созерцанием.

– Тогда я вернусь к работе, – произнесла я тверже, чувствуя себя скованной под его изучающим взглядом. Мне было интересно, что он чувствовал, когда смотрел на меня. Чувствовал ли он влюбленность так же, как и я, или эти чувства были присущи женской природе?

– Сделайте это, – усмехаясь, отпустил меня Томас, и я почти умерла, когда его каштановые глаза, казалось, заглянули в душу.

Я сглотнула ком в горле, пытаясь бороться с ощущением неловкости в животе, взяла юбку между пальцами, чтобы проще было идти, и выбежала из кабинета.

Я распахнула дверь, буквально бросилась в кольцевой проход и чуть не столкнулась со студентом, едва балансирующим, держащим перед собой стопку книг.

Я торопливо извинилась, молча помолилась, чтобы Томас этого не заметил, и спустилась вниз, в свою комнатку, чтобы успокоиться. Мое сердце по-прежнему стучало, как дикое, а голова едва успевала осмысливать то, что только что произошло.

Только одна мысль сейчас выступала на передний план: Томас Рид любил меня.

Так должно было быть. Он ценил мою компанию, смеялся и шутил со мной. Я чувствовала, как быстро забилось его сердце, когда я была рядом с ним, он не отдернул свою руку, буквально обнимал меня и его взгляд говорил о многом.

Возможно, у меня не было большого опыта в чувствах, и с мистером Бойлем я пропустила много сигналов. Но я должна была быть слепой и глухой, чтобы не заметить такое в этот раз.

Жар и холод пробежали по спине, и необузданная радость пронизывала все мое тело.

Было бесконечно сложно после такого осознания сосредоточиться на работе, мне удавалось лишь немногое, и я постоянно встречала на пути Томаса, словно он провоцировал эти встречи.

Он улыбался мне с некоторым лукавством в глазах, и я пыталась вспомнить, каким он был в начале нашего знакомства. По меньшей мере, он не улыбался так много, в этом я была уверена.

И я тоже.

Я начала представлять, как могло бы выглядеть будущее. Я бы осталась в Лондоне, мы бы работали бок о бок в библиотеке до тех пор, пока кто-то из нас не набрался бы смелости открыться перед другим.

Или же это просто случилось. Без особой шумихи и гула мы бы просто нашли друг друга и знали бы, что чувствует другой, даже не говоря об этом.

Я засмеялась про себя, чувствуя себя окрыленной и почти беззаботной, пока мысли о Генри не обрушились на меня.

Было почти четыре, и меня ударило под дых осознание того, что еще сегодня произойдет.

Я иду за покупками в город. Со своей матерью. И с Рейчел.

Эта ноша вновь свалилась на мои плечи, прижала мои парящие ноги к земле, и я внутренне постаралась подготовиться к предстоящему.

Я взяла пальто, тепло закуталась в шарф, а потом направилась к лестнице.

Томас стоял неподалеку, прислонившись к перилам кольцевого прохода, а я остановилась на первой ступеньке, чтобы попрощаться перед уходом.

Я недолго понаблюдала, как он напряженно всматривается в книгу, как очки сползают на его нос и как он задумчиво вертит в свободной руке эти серебряные карманные часы. Мое сердце трепетало, и приятное чувство прокралось в мой живот.

– Я хотела пожелать вам хорошего вечера, мистер Рид, – осторожно произнесла я, и он тут же оторвался от книги.

– О, вы уходите? – несколько растерянно отметил он и повернулся, чтобы посмотреть на часы в вестибюле.

– Да, – лаконично ответила я и улыбнулась.

Томас продолжал смотреть на меня, поспешно убрал часы в карман, и по его лицу было ясно, что он пытается мне что-то сказать, но по какой-то причине молчит.

Я терпеливо ждала, не торопила его и воспользовалась возможностью еще какое-то время провести в его присутствии.

– Вы будете сегодня ужинать в нашей столовой? – спросил он после несколько затянувшейся паузы, и влюбленность во мне так опасно покалывала, что я боялась в ближайшее время потерять рассудок.

Я подозревала, что он спросил об этом не из чистого интереса к делу, а потому, что думал присоединиться ко мне.

Но накал моих чувств быстро иссяк, когда я поняла, что, скорее всего, этого не произойдет, поскольку я собиралась провести вечер в доме моего дяди. Мне было почти физически больно заставить себя поставить сегодня счастье Генри выше моего, и я скривила лицо в извинении.

– Боюсь, мне придется провести этот вечер с моей матерью, – немного запинаясь, ответила я, желая, чтобы все было по-другому.

Томас кивнул, и если он и был разочарован моим ответом, то хорошо это скрывал. Только уголки его рта утратили улыбку.

– Тогда желаю вам хорошо провести время, мисс Крамб, – попрощался он со мной, склонив голову, словно в поклоне, и тепло в моем животе превратилось в противное покалывание.

– Спасибо, мистер Рид, – откликнулась я, еще мгновение наслаждалась зрительным контактом, а затем заставила себя отвернуться и спуститься по ступенькам.

Спиной я почувствовала провожающий меня взгляд Томаса и попыталась сосредоточиться, чтобы не запнуться о собственные ноги или не сделать что-то неловкое.

Но я благополучно добралась до двери и вышла в уже совсем зимний холод.

Свежий воздух помог мне прояснить мысли, а быстрая прогулка по университетскому городку дала необходимую дальновидность, чтобы внутренне подготовиться к предстоящему.

Я постучала в дверь дома дяди, и еще до того, как я убрала костяшки пальцев с дерева, мама отворила дверь изнутри.

– Вот ты где! – радостно и взволнованно воскликнула мама, ее глаза светились, и она протянула мне руки. Я решила угодить ей и позволила обнять себя.

Она была уже полностью одета в пальто, шарф и толстые шерстяные перчатки, и тут же начала радостно болтать. О сегодняшней моде, лучших магазинах Лондона и маленькой чайной, в котором она была с тетей Лиллиан на прошлой неделе и которую она обязательно должна была мне показать.

Я предложила ей руку, чтобы она могла держаться за меня, и она посмотрела на меня несколько удивленно, но не медлила ни секунды, чтобы я не передумала.

Конечно, она удивлялась моей любезности, но сегодня я сделаю все, что она пожелает от меня, чтобы не вызвать у нее недовольства.

И я с трудом верила, что она будет жаловаться на это, она не была очень подозрительным человеком. При нужных рычагах она была даже правильной жизнерадостной натурой.

Я слушала ее, даже комментировала что-то и старалась не думать о Томасе Риде. Что не очень хорошо получалось, так как он буквально заполонил мысли. Я посмотрела на мать и спросила себя, что бы она подумала об этом, если бы узнала.

Она всегда хотела, чтобы я влюбилась, а также рассматривала возможность выдать меня замуж за этого человека. И хотя ее выбор всегда падал на довольно состоятельных молодых людей из уважаемых семей, это не означало, что она придавала значение только этому. Это было скорее связано с тем, что теперь это были единственные холостые мужчины, которые общались в наших кругах.

Но я не могла быть уверена в том, что она подумает о Томасе Риде. Хотя она на самом деле не возражала бы против того, чтобы я обратила внимание на человека не моего социального слоя, библиотекарь не обладал особенно хорошей репутацией.

Мой дядя не был о нем хорошего мнения, и остальной мир, вероятно, тоже. Он был угрюм, невежлив и совершенно не общителен.

«Это будет ужасная первая встреча», – подумала я про себя, прогоняя эти размышления из головы. Не было смысла даже думать об этом.

Я потащила маму в сторону кондитерской, где мы должны были встретиться с Рейчел. И она действительно стояла уже там, на морозе, в толстом плаще, втягивая в себя плечи.

Я помахала ей издалека и увидела, как она еще больше напряглась. Должно быть, она и в самом деле боялась. Ее глаза были широко раскрыты, рот в форме сердечка сжат, брови обеспокоенно нахмурены.

– Это моя подруга Рейчел. – Я обратила внимание матери на нее, и она подняла взгляд в том направлении, куда я смотрела.

– О, – удивилась та, а потом озадаченно посмотрела на меня. – Но ведь это не та девушка, с которой ты обычно проводишь время, не так ли? – поинтересовалась она, и я покачала головой.

– Да, мама. То была Элиза, – подтвердила я, и мы перешли через дорогу.

Мама просто приняла это, и мы приподняли наши юбки, чтобы не влезть в слякоть, скопившуюся по краям дороги.

– Добрый день, Рейчел. – Я улыбкой поприветствовала ее, как будто мы уже давно были подругами.

– Добрый день, Анимант, – отозвалась она тоненьким голоском и робко взглянула на маму.

– Позволь мне представить, Рейчел, это моя мама, миссис Шарлотта Крамб. Мама, это моя дорогая подруга, мисс Рейчел Коэн. – Я познакомила их друг с другом, продолжая жизнерадостно улыбаться, чтобы облегчить им обеим сближение.

Рейчел тоже попыталась улыбнуться, но получилось очень застенчиво, что мало волновало мою мать. Она только с любопытством рассматривала милое лицо Рейчел и приветливо кивала ей.

– Что ж, давайте пойдем и исследуем чудесные магазины Лондона, – произнесла мать, и улыбка на губах Рейчел стала более настоящей. – Скажите, мисс Коэн, вы живете в Лондоне? – заинтересованно спросила мама, и Рейчел поспешно кивнула.

– Да, уже более пяти лет, – ответила она, и глаза моей матери расширились.

– Это же чудесно, – воскликнула она, хлопая ладошами в перчатках. – Не могли бы вы показать нам свои любимые места? – спросила она, и мы медленно двинулись вперед.

– Мы можем это сделать, миссис Крамб. Если вы хотите, – согласилась Рейчел, и мама так окрыленно побежала вперед, ее юбка радостно закачалась.

Я воздержалась от того, чтобы закатить глаза от веселья, радуясь, что до сих пор не ошиблась в оценке матери. Она всегда стремилась к новым знакомствам, была общительна и оживлена, если ей позволяли, а новая обстановка здесь, в Лондоне, придавала ее естественной жизнерадостности еще больший взлет.

– Куда мы сначала пойдем? – обратилась ко мне мать, и я вынырнула из своих мыслей.

– Ох, мне на самом деле не нужно много, – призналась я, заранее обдумывая, что ей сказать. – Меня больше занимает совместное времяпрепровождение, – добавила я, и мама раздраженно подняла брови.

– Это ирония? – недоверчиво поинтересовалась она, и мне пришлось рассмеяться. Ведь она была вполне права, подозревая меня в тот момент. Раньше я, наверное, никогда бы не сказала ничего подобного.