Текст книги "Книжные хроники Анимант Крамб"

Автор книги: Лин Рина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 34 страниц)

Он выглядел более довольным и даже немного счастливее, чем в своей строгой напряженности. Его глаза смеялись, в уголках глаз появились маленькие морщинки. Его лицо выглядело более безмятежным, более молодым, и я задавалась вопросом, сколько лет мистеру Риду.

Судя по запустению, в котором находится система архивирования библиотеки, он находился на службе три года, что само по себе мало что говорило. Его стиль одежды и уверенность в себе, проявившаяся в его личности, заставили меня предположить, что ему около тридцати лет. Однако точно не больше тридцати пяти, так как на его голове не было ни одного седого волоска, а на лбу еще не образовались морщины.

– А какое у вас оправдание для отсутствия танцевальных способностей? – прямо спросил он, оторвав меня от своих размышлений и посмотрев мне в глаза.

Этот взгляд пробуждал странное чувство, вероятно, потому, что мы с мистером Ридом никогда не говорили друг с другом так открыто о мелочах.

Я иронически улыбнулась его вопросу.

– Я неуклюжа, и несчастный случай в поисковой машине только доказывает это, – начала я и была тут же прервана.

– И с этим я бы согласился, – быстро сказал он и серьезно посмотрел на меня. – Если бы не поклялся не проронить ни слова об этом инциденте.

Я кивнула. Так что мне пришлось придерживаться второго пункта. Откровения о моей истинной личности.

– Я была на многих балах в своей жизни, но танцевала на очень немногих из них, потому что я отсиживалась в это время за занавеской, уткнувшись носом в книгу, – призналась я и почувствовала, как румянец начал заливать мое лицо. Мне было стыдно за правду, если я не прятала ее за слоями качественной риторики, циничных шуток и небольшой дерзости. И все же было приятно произнести это.

– Я бы с радостью сказал, что удивлен. Но это не так, – сухо произнес мистер Рид, и потом наш зрительный контакт прервался, так как танцующая пара встала между нами и закружилась вокруг.

За ним через короткие промежутки следовали другие пары, и наш разговор уже не нашел продолжения. Песня закончилась, а мы только сдвинулись с места.

Как только я собралась вздохнуть с облегчением, церемониймейстер уже объявлял следующий танец. Мое сердце почти остановилось.

До этого я надеялась, что нас пощадят, но теперь судьба ударила в два раза сильнее.

Я метнула взгляд на библиотекаря, который подошел ближе ко мне, и отступила на шаг назад.

– Мне очень жаль, мистер Рид. Но этот танец я не умею танцевать. – Я поспешно отклонилась от него, прежде чем он успел что-то сказать, и отдернула руки, когда он хотел ухватиться за них.

Мистер Рид фыркнул и посмотрел на меня с тем раздраженным выражением лица, которое я так хорошо знала и которое уже почти придавало мне ощущение фамильярности.

– Мисс Крамб. Вальс – это единственный танец, которым я вообще владею, – строго ответил он, схватил меня за руки, несмотря на мое сопротивление, и встал в танцевальную позу, которая показалась мне такой чуждой, потому что я хоть и видела ее раньше, но никогда не принимала.

Мы стояли гораздо ближе друг к другу, чем следовало. Моя голова погрузилась в страх, хаос и неуверенность. Мои руки не могли найти себе места, ноги не имели ни малейшего представления о том, как двигаться, и когда рука мистера Рида легла на мою спину, у меня закружилась голова.

Я на мгновение задумалась о том, чтобы просто сбежать с танцевальной площадки. Но это было бы еще позорнее, и в то же время стало бы оскорблением для мистера Рида, которого я, собственно, и поставила в такое положение.

– Вы справитесь, Анимант. Вы умны, а я упрям, – произнес он, но у меня не хватило сосредоточенности, чтобы вообще услышать его.

Его рука сильнее сжала мою, мое сердце чуть не выпрыгнуло из груди, а затем заиграла музыка.

Мистер Рид сделала первый шаг, толкнув меня назад, и я была вынуждена подчиниться.

– Назад, в сторону, поворот. Вперед, в сторону, поворот, – напевал он мне такт в три четверти, и я старалась следовать его указаниям.

На удивление мне понадобилось всего несколько тактов, чтобы разобраться. Наконец, никаких сложных движений, никаких несчастных длинных последовательностей шагов, которые нужно было запомнить, как во всех контрдансах. Всего несколько шагов, и получился целый танец.

Это был новый вид танца, и мне сразу стало очевидно, почему еще несколько лет назад он устроил такой скандал в высшем обществе, хотя у простого народа, похоже, проблем с ним было меньше. Это были движения двух людей, которые стали одним целым. При мысли об этом я почувствовала себя ужасно неуверенно.

Мистер Рид вел меня с определенной строгостью, которая не позволяла мне сбиться с шага, и только тогда я поняла, что при этом от нервозности прикусила нижнюю губу.

– Мы сейчас повернем, – только предупредил меня мистер Рид, как его шаги уже начали разворот.

Мое платье качалось, ноги едва касались пола, а голова вдруг стала совсем легкой.

– Вы отлично справляетесь, – похвалил он, и я смогла услышать веселость в его низком голосе.

Я хотела ответить что-то саркастичное, скрыть свое смущение за маской из хорошо подобранных слов. Но у меня не получилось. Я ничего не могла сделать, кроме как последовать примеру мистера Рида, и когда вдруг музыка закончилась, люди начали хлопать, а мистер Рид вдруг снова отпустил меня, пузырь лопнул и выпустил меня обратно в реальность зала.

Я покачнулась, потому что все еще не восстановила равновесие, и мистер Рид тут же среагировал на это. Он схватил меня за руку, удержал меня в вертикальном положении, заговорщически улыбнулся мне, и я поймала себя на том, что мне это понравилось.

Глава двадцать четвертая, в которой моя мать не поняла меня

Я лежала в постели без сна, уставившись в темный потолок. В доме моего дяди было тихо, я была рада, что эту ночь мне не нужно было проводить в комнате дома для персонала.

Всего в одной двери от мистера Рида.

Мои мысли просто не останавливались и снова возвращались к мистеру Риду и этому вальсу.

После этого библиотекарь передал меня на попечение моей подруги Элизы и после пожелания хорошего вечера исчез среди людей.

Элиза уставилась на меня большими глазами, и мне пришлось рассказать в подробностях всю историю. Это было утомительно, но хорошо помогло мне проанализировать произошедшее.

Вечер закончился тем, что мы обе ограбили фуршетный стол, потешались над внешним видом других людей, и под конец мне пришлось убеждать маму не искать мистера Бойля, чтобы пригласить его на завтра на обед. Это было бы очень неприятно.

Он любезно был вне зоны видимости, и моя совесть снова уколола меня.

Однако это продлилось недолго, так как в голове крутились разные мысли, вновь и вновь возвращаясь к мистеру Риду. Как он смеется, к его взгляду, знакомым чертам лица, как чувствовалась моя рука в его, и его пальцы на моей спине.

Я ругала себя за такое поведение. Как можно быть такой безрассудной и бросаться от одного увлечения к другому? Я точно не допустила бы это. Не в этот раз! В конце концов, я была умным человеком, я не должна повторять своих ошибок.

Я упрямо перевернулась на другой бок, и мне хотелось, чтобы голова не была так забита, а планы на завтра были такими пустыми. Потому что в этих условиях успешное отвлечение было невозможным.

Когда утром я проснулась, у меня появилось ощущение, что я только что сомкнула глаза. Дождь неустанно бил по окнам, и от моей зимней Страны Чудес не осталось ни малейшей блестящей искорки.

Даже в голове.

Я взяла себя в руки, встала с кровати и собралась к воскресному походу в церковь.

Кроме меня, в это утро об этом никто не думал. Даже моя мать безмятежно дремала, и мне захотелось, чтобы мой отец был сейчас здесь и поднял весь дом, чтобы сопроводить меня.

Я сознательно позволила мистеру Доллсу запрячь лошадей для кареты, завернулась в теплое пальто и взяла мамин шарф, потому как все еще не купила себе новый.

Дождь лил как из ведра, и я попыталась вспомнить, было ли так же вчера, когда мы возвращались домой. Смутно я помнила барабанную дробь по крыше кареты и то, что мама предупредила, чтобы я следила за тканью платья.

Значит, тогда уже тоже шел дождь. В голове все было перепутано, чтобы я смогла правильно упорядочить чувственные впечатления.

Во время службы я пару раз клюнула носом, хотя скамейка была очень неудобной, а проповедь казалась весьма интересной.

Тем не менее привычный распорядок придал мне уверенности, что я все еще я. Ничего не изменилось, все было по-старому. Я была Анимант Крамб, дочерью своего отца, порядочной англиканкой, трудолюбивой помощницей библиотекаря, девочкой с логическим складом ума и закрытым сердцем. И мне было хорошо от того, кем я была.

После церкви я поехала в дом своего дяди. Я была слишком вымотана, чтобы возвращаться в свою маленькую комнату, самой разжигать огонь и потом остаться наедине со своими мыслями.

Мама и тетя Лиллиан, смеясь, сидели в салоне, когда мистер Доллс открыл мне дверь и взял мое пальто. Он был спокойным, внимательным мужчиной, и я тихо поблагодарила его, хотя знала, что это всего лишь часть его работы.

Он слегка кивнул и снова отошел в сторону.

– Ани, сядь с нами! – позвала мама, когда я еще не прошла через двери, и взволнованно поманила меня к себе. – Я просто хотела сказать, что была очень рада видеть, как ты вчера танцевала с обворожительным мистером Бойлем. Это было прелестно, – тут же начала она, а мне захотелось развернуться на каблуках и сбежать от этого разговора. Но в любом случае мне скоро придется поговорить об этом, и поэтому я смирилась со своей судьбой и устроилась рядом с тетей на светлом диване.

– Мама, пожалуйста. – Я попыталась остановить ее, но, к моему сожалению, она, казалось, еще не закончила.

– Вы выглядели просто очаровательно, словно созданы друг для друга, – продолжила восторгаться она, и я вспомнила. Мне доставило удовольствие танцевать с ним. Это было приятно и вдохновенно, но потом все пошло не так. Балкон, признание в любви и мой отказ. Все во мне противилось этому.

– Как будто… – продолжала она с мечтательным видом, но я прервала ее, потому что не могла вынести, что она уже слышала в своей голове свадебные колокола и придумывала украшения для моего платья.

– Я отвергла его, – коротко сказала я, наблюдая, как с лица матери спадает мечтательная улыбка.

– Что? В самом деле? Он сделал тебе предложение? – воскликнула тетя рядом со мной и схватила меня за руку так, что я испуганно вздрогнула.

Моя мать только смотрела на меня с открытым ртом.

У меня болела голова, и мне хотелось чаю, но я только вздохнула и привела мысли в нужное русло, чтобы выдать связную фразу.

– Он не делал мне предложения. Но наверняка сделал бы, будь у него больше времени, – призналась я им и себе. Потому что именно так бы и произошло, если бы он не приблизился ко мне так быстро, а мистер Рид не спас бы меня из этой щекотливой ситуации.

И теперь мои мысли снова крутились вокруг мистера Рида, я бы с удовольствием спрятала свое лицо в его руках. Почему в моей голове так много ненужных мыслей?

– О нет, Ани, что ты наделала? – пораженно прошептала мама, и тут я увидела, как кровь прилила ей к щекам и ко лбу. Она была в ярости, и это было очевидно. – Он был идеален! Идеальный мужчина! Очаровательный, красивый, остроумный. Он нравился тебе, и ты это чувствовала, я знаю это! – сердито набросилась она на меня, и я поджала губы, стараясь сдержать себя.

– Как ты могла сделать что-то столь чудовищное, Анимант, – ругалась она и резко встала с кресла. Я испуганно съежилась. – Ты сейчас же напишешь ему письмо. Объяснишь, что отказать ему было ошибкой, и потом ты пригласишь его сюда на ужин! – продолжила она и, казалось, становилась все выше и мрачнее.

Но это было уже слишком. Я возмущенно хватала ртом воздух, не в силах понять, чего она только что от меня потребовала, и тоже поднялась со своего места. До сих пор я никогда не считала это важным, но в тот момент мне пошло на пользу, что я была выше, чем она.

– Я не буду этого делать, мама. Я ничего не чувствую к мистеру Бойлю, и я определенно не буду притворяться, что это не так, – строго ответила я, сжав кулаки. Мое чувство вины снова охватило меня, я хотела, чтобы это прекратилось. Но это была правда. Я влюбила в себя мистера Бойля, сознательно или неосознанно, а затем оставила его без объяснений. Я верила, что смогу потеплеть к нему, но это все еще были только мои фантазии. И бедному мистеру Бойлю теперь придется расплачиваться за это.

Нос мамы начал дергаться, и я ожидала, что сейчас она продолжит ругаться. Но произошло другое. Теперь ее плечи тоже начали дрожать, и на глаза у нее навернулись слезы. Она начала плакать, а я стояла, словно меня облили воском.

Тетя осторожно подошла к ней, заботливо положила руку ей на плечи и повела обратно к креслу.

– Шшш, тише… – тихо успокаивала она мать, в то время как та проливала слезы отчаяния, которые в данном случае не выглядели ни театральными, ни каким-либо иным образом напускными. Она действительно была расстроена и обижена.

Я чувствовала себя ужасно, не зная, что мне делать, я не могла двигаться и только понимала, насколько я неспособна справиться с глубокими эмоциями.

Мое сердце, должно быть, из камня, потому что я просто ничего не чувствовала. Боль матери была для меня просто невыносимой, и единственное, что я могла сейчас сделать, – это покинуть гостиную, взять три книги из кабинета дяди Альфреда и уединиться в комнате для гостей.

Я быстро открыла первую страницу, даже не взглянув на название, и начала читать, чтобы больше не думать о жизни. Мне не хотелось думать ни о матери, ни о мистере Бойле, ни тем более о мистере Риде.

Напряженно я сражалась с двумя книгами из трех, а затем с головной болью опустилась на кровать. Я была уставшей, обессиленной и изнуренной юридическим языком, которым занималась последние несколько часов.

Я с трудом осмелилась спуститься вниз. Мой желудок страшно урчал, и я очень хотела чаю.

По моим ощущениям было уже давно после полудня. У меня не было часов, а из-за туч трудно было угадать, сколько сейчас времени.

Дождь все еще шел, и я некоторое время смотрела в окно, наблюдая, как капли барабанят по стеклу, как они стекают по нему, и позволила себе подумать о матери.

Я подвела ее, я знала это. Она возлагала надежды на мистера Бойля, а я разрушила их.

Но разве речь шла не о моей жизни? Почему мы обе не могли просто быть одного мнения по этому вопросу?

Вздохнув, я вырвала себя из прострации и решила снова подумать над этим, чтобы внести ясность. Я вышла из своей комнаты и спустилась на первый этаж.

В столовой я застала свою тетю за чашкой чая, и она усталым голосом велела мне сесть. Медленно я подошла к ней, пытаясь прочитать по ее лицу, в каком она настроении, но так и не смогла толком определить это.

– Как поживает моя мать? – нерешительно спросила, садясь на стоящий напротив стул.

– Она это переживет, – коротко ответила она и позвала мистера Доллса, чтобы он принес мне чай. Было чуть позже пяти часов.

– Ее нервы на пределе, и она не может тебя понять. И в ее нынешнем состоянии я тоже не смогла заставить ее понять, – сообщила мне тетя, устало потирая лоб, в то время как я смиренно опустила взгляд на свои руки.

– Значит, ты меня понимаешь? – тихо уточнила я, потому что ее слова заставили сделать меня такой вывод.

Краем глаза я заметила, как она покачала головой и затем сделала глоток чая.

– Я понимаю, что ты не хочешь замуж только потому, что это понравится твоей матери. Однако я не могу понять, как тебе не удалось влюбиться в мистера Бойля, хотя мы все в высшей степени прониклись им, – разъяснила тетя Лиллиан, и я громко вздохнула.

Мистер Доллс принес мне чай, и я молча поблагодарила его взглядом, когда он поставил передо мной небольшой поднос с бутербродами. Это действительно было необходимо.

– Возможно, я просто не могу влюбиться, – пробормотала я, взяв в руку бутерброд и тут же откусывая его.

– Это глупости, Анимант! – почти раздраженно возразила тетя, и я посмотрела на нее. Она поставила свои тонкие локти на стол, и ее обычно гладкий лоб стал морщинистым. Она выглядела старше, чем обычно, и усталой. – Мне было уже двадцать шесть, когда я познакомилась с твоим дядей. Моя семья уже давно поставила на мне крест и называла меня старой девой. Я всегда думала, что для меня просто не существует мужчины, – рассказывала она.

Я этого не знала. Я и не думала, что моя тетя старше, чем я предполагала.

– И тогда я встретила Альфреда, и это была словно буря в моей душе. Я была настолько влюблена, что отдала ему все свое сердце, и тогда я узнала, что на самом деле значит любовь, – продолжила она. Я внимала ее речам, не понимая, к чему она клонит. Но ее взгляд пленил меня, как будто то, что происходило сейчас, действительно имело значение. – Анимант. Ты не нищая и не отчаивавшаяся. Пожалуйста, не вступай в брак с мужчиной, если ты не чувствуешь по меньшей мере того, что я чувствую к твоему дяде. Потому что иначе, моя дорогая, мне придется отчитать тебя, – пригрозила она мне, и приятное тепло начало распространяться в моей груди.

Это были те слова, которые я давно хотела, чтобы кто-то сказал мне. Я улыбнулась, чувствуя, что меня понимают, даже надеясь, что когда-нибудь эта буря настигнет и мою душу, и я также отдам свое сердце.

– Спасибо, – прошептала я, и тетя Лиллиан ответила на мою улыбку.

– Не беспокойся о своей матери. Она это переживет, – заявила она и махнула рукой. – Может быть, ты пойдешь домой и позволишь ей пару дней пообижаться в одиночестве. Я пришлю тебе весточку, когда мы сможем увидеться и пообедать.

Я кивнула, выпила чай и съела все бутерброды до последней крошки.

Глава двадцать пятая, в которой я не могла есть

Я допила чай, обняла тетю Лиллиан и попросила мистера Доллса заказать для меня карету, чтобы я не промочила ноги, добираясь до дома для персонала.

Дождь не прекращался, он даже усилился, и на улице было так темно, словно уже наступила ночь.

Вернувшись в свою маленькую холодную комнату, я разобрала некоторые вещи, разожгла огонь и спустилась на ужин в столовую. Я изнывала от голода и съела такое количество блинчиков, что миссис Кристи не успевала жарить их на большой сковороде.

Она только смеялась над этим, дала мне яблочный компот собственного приготовления, и я с ощущением удовлетворенности от полного живота поплелась в свою теперь приятно теплую комнату.

Я была настолько обессилена, что не смогла прочитать ни строчки, и вместо этого расстелила постель и сразу же заснула.

К счастью, это был спокойный сон без сновидений, хотя за моим окном бушевала буря. Я спала так крепко, что меня смог разбудить лишь громкий стук.

Спросонья я плохо понимала, откуда этот звук и что он значил. А затем я услышала миссис Кристи.

– Мисс Крамб. У вас все в порядке? – раздался через дверь ее материнский голос, и я с усилием села. Я потерла глаза, попыталась обрести равновесие и мыслить яснее, шаркая босыми ногами по холодному полу.

Словно в трансе я повернула ключ и открыла дверь.

– Ну, разумеется. Почему вы подумали, что что-то не так? – спросила я тихим голосом, сонно посмотрев в ее круглое лицо.

– Пожалуй, мисс. Вы не появились на завтраке, и я подумала… – нерешительно начала она, украдкой разглядывая меня, стоящую перед ней в ночной рубашке.

Секунду, она сказала, на завтраке?

Меня охватил испуг, я повернула голову, и взглянула на стрелки будильника. Который не звонил!

Было уже пятнадцать минут восьмого, и мое сердце чуть не выскочило из груди. В голове сразу стало ясно.

– О нет. Я проспала! – рассерженно воскликнула я и провела пальцами по своим спутанным от сна волосам. Такого со мной еще никогда не случалось! Я, должно быть, забыла завести будильник.

– Прошу меня извинить, – быстро сказала я миссис Кристи, она только кивнула с усмешкой на губах, прежде чем снова закрыть дверь, оставив меня в панике одну.

Я быстро пошла умываться и одеваться, дважды зажала кончиками пальцев крючки корсета и предприняла несколько попыток, прежде чем мне удалось как следует застегнуть блузку.

Я потеряла голову и в то же время действовала не по плану, расчесала расческой волосы, просто собрала их вместе и накинула пальто.

У меня, к сожалению, не осталось времени на завтрак, и я поспешила по лестнице в надежде, что мой вчерашний плотный ужин избавит меня от урчащего желудка. В конце концов, мне нужно было только попасть на обед. Однако я встретила у дверей миссис Кристи, сжимающую в руке сверток, завернутый в ткань, и я бы бросилась ей на шею, если бы не так торопилась.

– Вы ангел! – воскликнула я, и она со смехом помахала мне вслед.

Я побежала к библиотеке по легкой мороси, последовавшей за бурей, и, совершенно запыхавшись, разгоряченная и с мокрыми от дождя волосами, ровно на шесть минут позже прошла через дверь в вестибюль.

На бегу я расстегнула пальто, поспешила по читальному залу и поднялась по лестнице в проход. Я тут же запуталась в рукаве, едва смогла снять пальто, не оторвав пуговицу, и чуть не столкнулась с человеком, который вышел из двери рядом со мной.

Мистер Рид стоял напротив меня в своем коричневом костюме, с очками на носу, устремив на меня суровый взгляд. Мое сердце, которое из-за бега сильно колотилось в груди, при виде него пропустило удар и забилось еще быстрее, у меня перехватило и без того неглубокое дыхание.

– Вы опоздали, – недовольно проворчал он, сдвинул очки с кончика носа и просто отвернулся от меня.

Мне стало совсем дурно. У меня возникли проблемы с кровообращением, и я оперлась рукой о дверной косяк кабинета мистера Рида, через который он исчез, даже не взглянув на меня.

– Простите, – робко сказала я и судорожно вздохнула, чтобы наполнить горящие легкие. – Я… – начала я объяснять, почему так получилось, но он сразу грубо прервал меня.

– Меня это не интересует. Просто займитесь своей работой! – накричал он на меня, взяв со своего стола какие-то документы. Я почувствовала острую боль в груди, списав ее на свое плохое физическое состояние, хотя знала, что причиной были грубые слова мистера Рида.

– Да, мистер Рид, – выдавила я, почти проглотив слова, и скрылась в маленькой комнате для отдыха по соседству.

Там я сначала села, повесила пальто на спинку стула рядом с собой и просто продолжала дышать до тех пор, пока мои легкие не перестали болеть и не осталась только тупая головная боль.

Я попыталась понять поведение мистера Рида, но у меня не получилось. Разве еще позавчера мы не были на балу и не танцевали? Разве он не был дружелюбным, проницательным и даже веселым?

Я покачала головой. Чего еще я ожидала? Что он таким и останется? Что теперь он будет встречать меня с улыбкой и ухаживать за мной? Конечно, нет.

Он был моим начальником, а я – его помощницей. На этом все, и, если разобраться, он вел себя, как и всегда: невежливо и грубо.

И возможно, это было хорошо. Я уже чувствовала, как фантазии заполняют мои мысли, которые были столь же бессмысленными, сколь и неуместными.

Мистер Рид и я? Никогда в жизни.

Мне было необходим покой, чтобы вернуться в колею. Все было в порядке. Я была в порядке. Тяжесть на душе просто сбивала меня с пути.

Я разобралась с газетами, заплатила простуженному Филиппу Тамсу и совершила такой ненавистный поход в архив, которого я боялась так же, как и в первый день.

После этого я ушла в каморку, чтобы заняться книгами, которые поступили в субботу, и написала пояснительную записку к уже имеющимся записям. Я спряталась за документами, только чтобы снова не пересечься с мистером Ридом, не понимая, почему при мыслях о нем становилось так скверно на душе.

Я рассортировала металлические ярлыки для книг из коробки, в которую я их положила, а затем подошла к заклепочному устройству. Фыркнув, я схватилась за рычаг, зажав книгу. Это опять будет стоить мне немалых усилий.

Я собралась с мыслями, затем прижалась к рычагу, используя вес своего тела, чтобы опустить его вниз, и вздохнула с облегчением, когда устройство защелкнулось.

Первое дело сделано, и мои руки уже болели.

Хотя я пыталась сдерживаться, я вспомнила, как мистер Рид тогда вошел в каморку. Ему понадобилась только одна рука, чтобы сдвинуть рычаг, и я все еще задавалась вопросом, как это могло быть. Откуда у человека, который всю жизнь провел за письменным столом и читал книги, столько силы? Даже когда он вытащил меня из машины, ему, похоже, не составило труда поднять меня. А я не была легкой. Для женщины я обладала довольно большим ростом, и только этого уже было бы достаточно. А моя склонность к хорошей еде сделала все остальное.

Задумчиво я провела рукой по животу и почувствовала пустоту в нем, спрятанную под корсетом. Я совершенно забыла про завтрак, который мне дала с собой миссис Кристи.

Но сейчас на удивление есть мне не хотелось. Мое сознание по каким-то причинам было спутанным, как вчера, хотя до этого я получила лучшие доказательства того, что избавилась от своих испорченных чувств. И несмотря на это, сейчас я стояла здесь и чувствовала себя ужасно.

Это меня разозлило. Жизнь могла бы быть простой, но мой собственный разум отказывался это принимать.

Я снова потянула рычаг вверх, вытащила книгу из-под тисков и потянулась за следующей. Так что мой гнев хоть немного, но пошел мне на пользу.

Когда я расправилась с девятой книгой, звук Биг-Бена напомнил, что уже одиннадцать часов и что скоро Оскару и Коди потребуется моя помощь за кафедрой в вестибюле. Мой вспыхнувший гнев уже угас, и у меня болели руки.

Но аппетита по-прежнему не было.

Я вытерла пыльные руки тряпкой, а затем поправила волосы, которым так мало времени посвятила сегодня утром. Даже без зеркала мне удалось заплести волосы в косу и собрать ее на затылке в пучок. Она была не очень искусной и даже не утонченной. Но для меня этого было достаточно.

Торопливо я выбежала в вестибюль, испытывая страх от того, что снова могу неожиданно натолкнуться на мистера Рида, который обругает меня грубыми словами. Мой разум подсунул мне такой глупый страх, но все же не позволял избавиться от него.

Перед кафедрой стопкой лежали возвращенные книги, и я сразу же начала раскладывать их по разным тележкам после того, как быстро поприветствовала Коди и Оскара. Они сами были заняты выдачей книг большому количеству студентов, которые заполнили этим утром библиотеку и приносили с собой такой уровень шума, к которому эти залы не привыкли.

– Что здесь происходит? – тихо спросила я Оскара, когда он подошел достаточно близко ко мне.

– Предстоит первый срок сдачи домашних работ. В течение недели здесь всегда происходит настоящий ад, – быстро объяснил он, вытащив из выдвижного ящика читательский билет, который искал.

Я только кивнула и не стала ему мешать.

Я заметила, что несколько взглядов по-прежнему были прикованы ко мне. За последние две недели многие студенты уже видели меня в библиотеке и, возможно, даже привыкли ко мне. Я больше не была аттракционом, и меня это успокаивало.

Как только я закончила с сортировкой и повезла тележку в юридический отдел, почувствовала на себе взгляд. Я не обратила внимания на это чувство, поставила тележку под лестницей, чтобы она не мешала, и в тени прохода попыталась разглядеть название книги, которую взяла с тележки, чтобы положить ее на место.

Неожиданно рядом со мной кто-то кашлянул, и я раздраженно повернула голову. Мое сердце почти остановилось, когда я узнала в человеке мистера Бойля.

Он стоял совсем рядом со мной, держа шляпу дрожащими пальцами, и с нежностью смотрел на меня.

– Добрый день, мисс Крамб, – поздоровался он теплым голосом, и единственное, о чем я могла думать, – это бегство. Я хотела уйти и не начинать этот разговор, но не знала как.

– Мистер Бойль, – выдавила я, цепляясь за книгу, которую только что взяла в руки. Я не могла ничего сказать, чувствуя давление в горле, из-за которого стало трудно глотать.

– Я пришел, чтобы извиниться перед вами, – заявил он, и я растерянно моргнула. Это была странная мысль, что он должен извиниться, хотя это я так грубо отвергла его чувства. Что я упустила?

Он нервно сглотнул, прикусил нижнюю губу и опустил взгляд.

– Я… я понял, что в субботу повел себя слишком напористо. Я вас напугал, и теперь я понимаю, что вы как порядочная девушка спаслись бегством, – с трудом вымолвил он.

Я все еще не знала, что сказать, потому что он был не прав.

– Поэтому я пришел, чтобы попросить у вас прощения. Лично. Я… в общем… я хотел бы пригласить вас на обед. Если вы простите меня, – тихо закончил он и протянул мне руку, предлагая взяться за нее.

У меня все сжалось в желудке, из-за того, что мистер Бойль стоял здесь передо мной и, к моему ужасу, не понимал, что мой побег в субботу был отказом. Он все еще был убежден, что нас связывает большее, и поставил меня в затруднительное положение, в котором я была вынуждена что-то сказать.

Я бы предпочла упасть в обморок, чтобы избежать этого. Но к сожалению, мое кровообращение не было таким нестабильным, и мне пришлось столкнуться с этой ситуацией.

Я продолжала цепляться за книгу, думая о матери. Как легко я могла осчастливить ее, взяв за руку мистера Бойля, и забыть обо всем.

Но тогда я обману себя и буду несчастна. А вместе со мной и мистер Бойль.

– Я не могу, – выдавила я, и в золотистых глазах мистера Бойля еще сильнее проступило раскаяние.

– Мне правда очень жаль. Я был так взволнован. На балу… – Он снова начал извиняться, и я прервала его.

– Нет, мистер Бойль. Я прощаю вас, – быстро пояснила я, избавляя его от внутренних мучений, только чтобы причинить ему еще большую боль. – Я просто не могу отобедать с вами, потому что не хочу, чтобы у вас сложилось впечатление, что мои чувства к вам больше, чем дружественные, – сказала я, и мой голос прозвучал спокойнее, чем я себя ощущала. Это было ужасно, говорить другому подобное в лицо.

Я читала о дамах, желанных дамах, которые отвергали сотни мужчин. Это представлялось забавным, как будто от этого они только еще больше осознавали свою красоту и грацию и чувствовали свою силу.

Но со мной это было не так. Я чувствовала себя ужасно, как подлая змея, как ехидная ведьма.

Мистер Бойль задержал дыхание, и я опустила взгляд на свои пальцы, которые продолжали цепляться за кожаный переплет книги.

– Вы отвергаете меня? – пораженно произнес мистер Бойль громче обычного и слишком громко для библиотеки. Уголками глаз я заметила, как он пошатнулся и оперся рукой о лестницу рядом с собой. Он покачал головой и горько рассмеялся, словно не мог поверить, что я действительно это сказала.

Вокруг нас вдруг стало тихо, и это заставило мой желудок урчать, а лицо – покраснеть от стыда. Я не смотрела вокруг, даже не хотела смотреть, как все вокруг наверняка уставились на нас.