Текст книги "Книжные хроники Анимант Крамб"

Автор книги: Лин Рина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 34 страниц)

– Нет, не понравилось! – прорычала я, звонко хлопнув ножом по столу. – Там внизу темно и сквозняк. Мне правда было страшно!

Элиза сделала символический шаг назад и извиняющимся тоном подняла руки вверх.

– Я поняла, – произнесла она, слегка закатив глаза и, должно быть, одновременно изо всех сил сдерживала смех. – Вообще-то я здесь для того, чтобы пригласить тебя, – сообщила она мне, полезла в карман своей юбки и вытащила сложенный листок бумаги.

Я действительно была благодарна за смену темы и взяла документ, который оказался письмом. Это было письменная похвала Элизы Хэммильтон за выдающуюся успеваемость, в которой говорилось о вручении ей сертификата и денежного приза за лучшие достижения.

– Это просто потрясающе! Поздравляю, – изумленно сказала я и еще раз прочитала. Я не знала, что Элиза была хорошей студенткой, но меня это не удивило. Она была умной и обладала необходимой способностью настаивать на своем.

– Все это благодаря тебе, – улыбаясь, отозвалась Элиза, но я не поняла ее. – Без тебя у меня ни за что бы не было литературы, – объяснила она и размашистым движением руки указала на все книги, которые здесь лежали.

Это тоже заставило меня улыбнуться, и от радости у меня свело живот. Возможно, Элиза просто придала слишком много значения моему вкладу, но меня все равно сделало счастливой то, что я действительно помогла ей.

Я просто не могла понять, почему женщинам отказали в привилегии знаний. Думать так казалось мне подлым и отсталым.

Я, может быть, не могла ничего изменить, но меня привело в состояние эйфории то, что я внесла небольшой вклад в революцию женщин.

– И поэтому я хочу провести время с тобой. Сегодня вечером! – Элиза выдернула меня из моих мыслей и схватила меня за руку. Она выглядела такой радостной, и я заметила, что мне действительно очень нравился ее несокрушимый характер. Я очень ценила ее как подругу. Хотя ей часто приносило удовольствие ставить меня в неловкое положение.

– Конечно, только если у тебя уже нет других обязательств, – добавила она, словно прочитав мои мысли, и кокетливо захлопала ресницами.

– Нет, – агрессивно откликнулась я.

Элиза только ухмыльнулась.

– Жаль, – многозначительно произнесла она, и мы обе рассмеялись.

Глава сорок первая, в которой я провела время с Элизой

Ровно в семь Элиза стояла напротив моей двери, и я быстро схватила кошелек, хотя она заверила меня, что сегодня я не должна потратить ни пенни, потому что она чувствовала себя обязанной оплатить все расходы.

Я только рассмеялась, закрыла за собой дверь и повернула в замке ключ.

– Куда мы пойдем? – спросила я, и на ее губах появилась эта сладкая и подлая ухмылка, которая, собственно, мне уже все сказала. Она не раскрыла мне этого. – Позволь удивить тебя, – прошептала она, и я шутливо ударила ее по руке.

– К слову, мне стоит оповестить тебя, что я отказалась от алкоголя, – быстро сообщила ей я, на тот случай, если она намеревалась напиться со мной сегодня вечером. Но Элиза только покачала головой.

– Неужели? И откуда такая перемена взглядов? – тут же спросила она, сгорая от любопытства, и я, собственно, должна была догадаться раньше, что последует за моим откровением. От ее блестящего предчувствия хороших историй не было спасения.

– Это неловкая история, полная глупостей, – выдохнула я, понимая, что в любом случае мне придется рассказать ей все. В конце концов, она все-таки была моей подругой, сказала я себе, пытаясь примириться с тем, что подруги могут рассказывать друг другу свои секреты.

– С этим я могу только согласиться, – добавил низкий голос, и у меня по всему телу побежали мурашки. Испугавшись, я развернулась и встала прямо перед мистером Ридом, который устало смотрел на меня, все еще пряча усмешку в уголке рта.

– Мистер Рид, – слишком резко вырвалось из моих уст, и я сделала шаг назад, чтобы не стоять так близко к нему. При этом я неуклюже натолкнулась на Элизу, которая смотрела на мистера Рида широко распахнутыми глазами.

– Так, значит, вы мистер Рид, – просто произнесла она, вызывающе уперев руки в бока и глядя на него так бесстрастно, что мне уже стало неловко. Но ей впервые представилась возможность увидеть библиотекаря не только издалека, и я приготовилась к тому, что из-за ее прямолинейности мне станет еще более неловко.

По крайней мере, я могла быть уверена, что подобная прямота никак не отразится на мистере Риде.

– Это я. А вы? – совершенно прямо спросил он, и именно этот несколько угрюмый тон в его голосе мне сейчас очень нравился. Он не был таким отстраненным, как я полагала сначала. Это была слабость, и она заставила меня только еще больше захотеть приблизиться к нему.

– Элиза Хэммильтон, – представилась Элиза и вздернула подбородок. Даже ей не удалось превзойти мистера Рида своими весьма значительными для женщины размерами. Ей тоже нужно было поднять голову. – Я самая близкая подруга Ани, – заявила она слегка вызывающе, и я поняла, что это действительно так. Она была моей самой близкой подругой.

– Ани, – повторил мистер Рид несколько отстраненно, словно только хотел услышать, как это прозвучит. Мне вновь стало слишком жарко.

– Мы уже мельком встречались. На университетском балу, – сообщила Элиза, хотя она не ждала, что мистер Рид действительно вспомнит ее. – И я уже много о вас слышала, – добавила она и дерзко приподняла одну бровь.

Я вздохнула про себя, дотронулась до ее руки, чтобы сообщить ей, что нам было лучше просто пойти. Как она могла представиться моей самой близкой подругой и потом выставлять меня в плохом свете перед моим начальником?

Не говоря уже о том, что она прекрасно знала, что я влюблена в него.

– Я надеюсь, только хорошее, – почти насмешливо сказал он и скрестил руки на груди, и пальто сделало его шире, чем он был. Возможно, он знал превалирующее мнение о нем или даже намеренно был виноват в этом.

– Хм. – Элиза обдумывала ответ, и я знала, что она снова не будет себя сдерживать. – Мне придется солгать, чтобы подтвердить это. – И я задалась вопросом, почему тогда, на балу, я пыталась произвести хорошее впечатление на мисс Брэндон-Уэлдерсон, если она не могла хоть немного ответить мне на это взаимностью.

Но мистер Рид не был впечатлен, и я даже видела, как слегка подергивался уголок его рта. Все это было, наверное, гораздо более неловко для меня, чем для него.

Я чувствовала себя так, словно на меня вылили ведро холодной воды. Он почти равнодушно смотрел на Элизу, в то время как она резко ответила на его взгляд. Я решила прекратить эту перепалку к общему благу собравшихся здесь.

– Нам пора, – прервала я безмолвную битву взглядов, крепче схватила руку Элизы и потащила ее в сторону лестницы. – Хорошего вечера, мистер Рид, – быстро бросила я, и Элиза тихо начала хихикать.

– Да, хорошего вечера, мистер Рид, – самодовольно повторила она, и я грубо ущипнула ее за плечо.

– Ай, – тихо прошипела она, а потом начала хихикать.

Мистер Рид ничего не ответил, и я тоже не стала поворачиваться к нему.

К счастью, мы прошли к выходу без каких-либо инцидентов, и едва мы оказались в ледяном холоде вечера, Элиза начала громко смеяться.

– Это позор! – в гневе бросила я, на что она, не впечатленная моим мрачным взглядом, продолжила смеяться.

– Ох, черт. Теперь я поняла! – слишком громко воскликнула она, и я взяла ее под руку, чтобы мы отправились в путь. Не то чтобы мистер Рид все еще слышал нас отсюда.

О чем он сейчас думал? Об Элизе? Обо мне? Или, может, он вообще не переживал по этому поводу, а я просто слишком много об этом думаю.

При мысли об этом я закатила глаза. Вероятно.

– И что ты поняла? – резко поинтересовалась я, и Элиза прижалась ко мне ближе.

– Почему ты без ума от него, – заявила она, на что я покачала головой.

– Я не без ума от него! – откликнулась я, хотя это и было не совсем правдой, стараясь при этом не растянуться на скользкой дороге. Холод сковал снег в ледяную корку, и мы держались края дороги, где снежный покров еще не был таким опасным.

– Я не верю ни единому твоему слову, – тут же парировала Элиза. – Он хорош собой, острый на язык и твердый как гранит. Какой мужчина! – вдохновленно воскликнула она и, казалось, очень жизнерадостно. – Францин Брэндон-Уелдерсон сломает о него зубы. Но ты, моя дорогая, – восторгалась она, и улыбка на ее губах показывала такое одобрение, что мне стало совсем тошно. – Я уверена, что ты уже давно приворожила его, и он все сделает ради тебя, – заявила она.

– Я так не думаю, – возразила я, подумав, что это абсурд, если Томас Рид действительно будет плясать под мою дудку, если я того захочу. Потому что он не был таким. Потому что я тоже не была такой.

– Но ты ему нравишься, не так ли? – вдруг уточнила она с какой-то серьезностью, и я на мгновение зажмурила глаза. Так как это было ключевым вопросом. Нравилась я ему, или это все было лишь хитросплетением в моей голове?

– Если бы я только знала, Элиза, – громко вздохнула я, опустив голову на плечо подруги.

– Ты наверняка скоро об этом узнаешь. – Она попыталась подбодрить меня и похлопала по руке. – В конце концов, у него осталось мало времени, чтобы решиться, – произнесла она, и я напряглась.

– Что, прости? – озадаченно спросила я, и тут меня осенило.

– Разве ты не говорила, что твой дядя нанял тебя на работу в библиотеке на один месяц? – озвучила она мои мысли, и я судорожно считала.

Это вызвало у меня шок. Элиза была полностью права. С того момента уже прошло три недели, и, если уж на то пошло, мое время в Лондоне истекло уже в пятницу. Мать тогда настояла, что это будет всего месяц. Эксперимент, в который она сама не верила, потому что думала, что я не выдержу.

– Ани. Все в порядке? – обеспокоенно спросила Элиза, и я быстро кивнула.

– Да, – ответила я, но совсем не была уверена, что это действительно так. Я не хотела возвращаться к прежней жизни. Казалось, мой дом теперь был здесь.

То, что уже ждало меня там, так это скучная, бессмысленная жизнь, которую я могла заполнить, только если бы обогатила ее чтением книг.

Моя жизнь заиграла новыми красками. Мне нравилось проводить время в библиотеке, работать, быть нужной. Мне нравилось быть независимой, самостоятельно определять свое свободное время и больше не позволять матери уговаривать меня на любые общественные мероприятия. Мне нравилось, что теперь, когда мы были на расстоянии, мы лучше понимали друг друга.

И больше всего мне нравился мистер Рид, больше всего на свете, и я не была готова отказаться от этого сейчас просто потому, что таким был уговор.

Если бы Томас Рид хотел оставить меня в качестве своей помощницы, то я бы тоже не уехала. Против воли моей матери. Против господствующего мнения, что женщины моего класса не должны работать. И даже против благополучия моего отца, сердце которого разобьется, если я останусь.

Моя мать привыкла конфликтовать со мной, но отец тяжело воспримет то, что я решу променять свою семью дома на жизнь в Лондоне.

Но я бы не ушла из этого мира. Генри, в конце концов, тоже был здесь, и мы постоянно встречались с ним.

К сожалению, был очень простой способ убедить мою мать, что мне лучше остаться здесь. Мне просто нужно было сказать ей, что я питаю романтические чувства к Томасу Риду, и она немедленно одобрит мое решение.

Но на самом деле мне хотелось этого. Это просто был бы самый легкий путь. Но неправильный.

Мне не хотелось никого задабривать, скорее хотелось добиться того, чтобы они приняли мои решения.

– Я не уеду из Лондона, – сказала я твердым голосом не только Элизе, но и себе, чтобы убедить себя в этом.

– Когда ты это решила? – пораженно спросила моя подруга, и я слегка улыбнулась.

– Только что, – ответила я.

Элиза крепко сжала мою руку.

– Что ж, я рада, – произнесла она, и взгляд ее стал совсем мягким. – Я не хочу отпускать тебя, – призналась она мне, и это заставило меня рассмеяться.

– Как будто ты не справишься без меня, – возразила я и, чтобы не предаваться унынию, игриво толкнула Элизу в бок.

– С мисс Брэндон-Уелдерсон и кучкой вежливых болванов, которые не понимают шуток, под одной крышей. Нет, спасибо! – бросила она мне и сама вновь засмеялась.

Было хорошо слышать ее смех, и с приятным ощущением в животе мы покинули университетский городок и вошли в переулки центра Лондона.

Фонарщики уже работали, чтобы противостоять сгущающимся сумеркам. Они шли по заснеженным улицам, во многих местах покрытым серой грязной слякотью, и Элиза тянула меня вперед.

– А теперь расскажи мне, что такого произошло с тобой, что ты отказалась от алкоголя, – вернулась она с хорошим настроем к теме, которая уже вылетела у меня из головы, и потащила меня на противоположную сторону улицы, по которой, несмотря на опускающуюся темноту, по-прежнему ехало удивительно много людей.

– Ох, это должно быть… – застонала я, теперь уже понимая, что каждое мое слово будет неловким.

– И как это должно быть? – взволнованно откликнулась Элиза, и, казалось, вот-вот начнет прыгать рядом со мной. – Когда ты так упираешься, это значит, что история отменная! – воскликнула она, и я тут же перестала бороться, так как я не могла сопротивляться энтузиазму Элизы.

– Ладно, – произнесла я, размышляя, с чего мне стоило начать, чтобы она сразу не принялась визжать от восторга. – Это было в прошлый четверг, – сообщила я, и Элиза с нетерпением на меня посмотрела. Пока все хорошо. – Братья мистера Рида пришли в библиотеку, – продолжила я и уже проиграла.

– Правда? – выпалила Элиза, и ее глаза буквально светились от жажды информации.

Мне пришлось во всех подробностях описать братьев, рассказать о стычке, в ходе которой я согласила составить им компанию, и о том, что мистер Рид в конце концов все-таки пошел с нами.

Элиза едва сдерживала себя от волнения, пока мы не вошли в паб, который на самом деле выглядел так же, как и все остальные, и в котором действительно подавали хорошую рыбу и жареный картофель. Даже чай был пригодным для питья, и Элиза похвасталась, что уделила особое внимание этой детали при своем выборе.

Тем не менее она также заставила меня рассказать историю до конца и чуть не вскочила со стула от возмущения, когда я должна была признаться, что с определенного момента моя память стала очень расплывчатой.

– Как подло. Лучшая часть истории, конечно, должна была выпасть из твоей головы, – пожаловалась она, надув губы, швыряя туда-сюда оставшиеся чипсы, в то время как я уже давно все съела. Но в конце концов, должна была быть причина, по которой Элиза была такой худой, а я – нет.

– Просто представь, Томас мог бы поцеловать тебя, а ты просто не узнала бы об этом, – внезапно сказала она, и испуганно вскочила.

– Не называй его так, – прорычала я, не понимая, была ли хорошая идея сообщить ей имя мистера Рида. Но еще меньше мне хотелось представлять, что Томас поцеловал меня. Как его губы приблизились к моим, как он мог почувствовать, что бы это значило для меня. – И он определенно не сделал так, – я попыталась яростно возразить ей.

Элиза только недоверчиво на меня посмотрела.

– А если да? Вы вместе были в карете очень близко друг другу. Вы были пьяными, ты немного больше, чем он, и тогда… – сказала она, понизив голос, и мое сердце, полное тоски, так забилось в груди, что я едва набрала воздуха.

– Прекрати, – остановила я ее и опустила взгляд на свою чашку с чаем, которую крепко обхватила руками. – Я бы запомнила это, – заявила я.

– Ты уверена? – вызывающе спросила она. Я вновь подняла взгляд, чтобы зло на нее посмотреть.

– Незадолго до этого меня стошнило на улице, – напомнила я ей, на что она только закатила глаза.

– Хорошо, согласна, не самые лучшие условия. Но ведь целовать можно не только губы, – дерзко произнесла она, и принялась выпячивать губы в мою сторону, как рыба в аквариуме.

Я смеялась над ее ребячеством, скрывая тем самым свои опасения.

Этот вечер я уже давно выбросила из головы, была отвлечена головной болью, тайной мистера Рида и ссорой с мистером Бойлем.

Но Элиза показала мне, что, возможно, важно вспомнить, о чем мы с Томасом говорили в карете.

Я почувствовал какое-то знакомое чувство при воспоминании об этом, о руке, которая держала меня, и мелодии где-то в голове.

Но все было так же мимолетно, как сон после пробуждения. Я не могла схватить его и так же не могла его описать.

Но я знала, что есть человек, который мог бы рассказать мне, что произошло в тот вечер. И это был Томас Рид.

Глава сорок вторая, в которой я сидела в шкафу

Мой будильник пронзительно прозвенел, и я вынырнула из глубокого сна. Не ориентируясь, я выбралась из простыней, сонно потянулась к будильнику и нажала на него, чтобы заставить замолчать. Напряженно моргая, я смотрела на стрелки, едва различимые в полумраке. Была половина седьмого. Нужно было вставать.

Застонав, я уткнулась тяжелой головой в подушку и не рискнула снова закрыть глаза. Если бы я это сделала, я тут же вновь заснула бы.

Мы с Элизой слишком долго разговаривали, смеялись и беседовали на всякие темы. О влюбленностях, политике, жизни в городе, и в какой-то момент Элиза начала рассказывать мне о своей семье, о своих сестрах и невероятно большом количестве двоюродных братьев и сестер.

Она рассказывала одну увлекательную историю за другой, и затем вдруг стало за полночь. Мы так устали, что нам оставалось только посмеяться, а потом, когда меньше чем за час появился один из братьев Элизы, чтобы отвести нас по домам, я была очень благодарна, что в этот поздний час мне не пришлось идти одной по темным улицам Лондона.

Это был высокий молодой человек с точно такими же чертами лица, которые были так ярко выражены у Элизы. Он проводил меня до входной двери и кивнул мне, в то время как Элиза от переизбытка чувств прижала меня к себе, и я исчезла на лестничной площадке дома для персонала.

С каждой ступенькой, по которой я поднималась наверх, мое хорошее настроение падало, а усталость возрастала.

Оказавшись наверху, я едва успела отпереть дверь, быстро переоделась и так же, как и была, просто упала в постель.

И сейчас, на следующее утро, когда я чувствовала головную боль и усталость, как давящую тяжесть, которая со всей силы прижала меня к жесткому матрасу, я пожалела, что не вернулась домой раньше.

Что-то стучало в моей голове, и я, приложив усилия, села. Одной рукой я вытащила шпильку из распавшейся ото сна прически, другой цеплялась за край кровати, чтобы не поддаться желанию снова лечь.

Но все это было бесполезно. Мне нужно было на работу, и эту судьбу я выбрала добровольно.

Поэтому я откинула теплые одеяла, чтобы одеться в холоде комнаты, а затем заняться своими волосами, которые возвышались на моей голове белокурым узлом.

Даже умывание холодной водой не очень помогло, и я знала, что было только одно средство, чтобы по-настоящему улучшить мое состояние. И это был чай.

Так что я бросила еще один быстрый взгляд в зеркало, которое показало мне, что я выгляжу такой же усталой, как и чувствую, и поспешила вниз, в столовую. Я сразу же поставила миссис Кристи в известность, что я сегодня не очень голодна, и просто хочу чашку крепкого чая, черного и без сахара.

Миссис Кристи лишь молча улыбнулась, оставила меня сидеть в тишине в моем плохом настроении и любезно принесла мне желанный чай.

Всего одного глотка было достаточно, чтобы я почувствовала себя намного лучше, и когда я выпила чай, я снова была как новая. Мне даже удалось съесть яблоко и миску каши, прежде чем я надела пальто и вышла на лестничную площадку.

Томас Рид уже стоял там, руки сомкнулись вокруг серебряных карманных часов, которые он всегда вытаскивал, когда ему нужно было куда-то деть руки.

Это было похоже на момент из книги, когда главный герой входил в комнату, и все взгляды устремлялись только на него.

Только в данном случае я была главной героиней, а Томас смотрел на меня так, словно ждал.

Возможно, он действительно ждал, и мое сердце забилось чаще.

Я посмотрела на него, на этого высокого темного человека, который мог значить для меня все, и знала, что это зрелище, которым я хотела наслаждаться каждый день своей жизни. Начинать с ним каждое утро было так осязаемо приятно, что в животе начинало покалывать.

– Доброе утро, мисс Крамб, – поприветствовал он меня и для разнообразия выглядел гораздо бодрее меня.

Я остановилась перед ним, не в силах перестать смотреть на него, и в отсутствие лучшего занятия для моих рук еще раз обернула шарф вокруг шеи.

– Доброе утро, мистер Рид, – ответила я, и наши взгляды задержались друг на друге слишком надолго, так что у меня совсем потеплело в груди.

– Идем? – спросил мистер Рид, не разрывая зрительного контакта, и я словно в трансе кивнула. Подбородок мистера Рида опустился, указывая на его руку, и я глазами проследила за его движением.

Он протянул локоть, и у меня от удивления перехватило дыхание. Я знала, что должен был означать этот жест, и все же я боялась, что что-то неправильно поняла. Но когда мистер Рид вдобавок призывно приподнял бровь, мне пришлось признать, что это было правдой.

Томас Рид предложил мне руку!

Смущенно я сделала шаг к нему, почувствовав сильное покалывание в животе, и крайне осторожно взяла его под руку.

Мистер Рид украдкой улыбнулся с какой-то хитростью, как будто прекрасно знал, насколько меня взволновал этот жест. Однако он без лишних слов открыл дверь и широкими шагами вышел в холодное утро. Мы шагали по снегу, бок о бок, и я сообразила, что сегодня было совсем не так холодно, как обычно.

Но может быть, мне просто было слишком тепло на сердце.

Я улыбнулась, хотя и пыталась сдержаться. Хотя за всю дорогу мы не сказали друг другу ни слова, это была приятная тишина.

Мне было хорошо идти рядом с человеком, которого я так обожала, и его близость заставила меня опьянеть от любви.

Его рука была сильной и поддерживала меня, когда я дважды поскользнулась на обледенелой земле. К сожалению, мы слишком быстро подошли к двери библиотеки, и чары рассеялись.

Мистер Рид начал искать свои ключи, и я убрала руку, чтобы он смог вытащить их из кармана пальто.

Я смотрела на его лицо, пока он отыскивал в связке нужный ключ и вставлял его в замок. Только холод помешал моим щекам еще больше окраситься, когда мой взгляд задержался на его губах, а неслыханные мысли о поцелуях и физической близости заполонили мою голову.

Я вздрогнула, пытаясь отвлечься, и вдруг вспомнила слова Элизы о вчерашнем вечере.

Мы обсуждали мою потерю памяти, и она высказала несколько ужасных догадок, которые я всячески отрицала. Но что, если Томас Рид действительно поцеловал меня?

Это была нелепая мысль, я и сама это знала, но втайне хотела ошибиться, ведь невозможное тоже иногда могло случаться.

Однако у меня никогда не было бы определенности, если бы я не спросила об этом.

– Мистер Рид. – Я обратилась к нему как раз в тот момент, когда он открыл дверь и пропустил меня вперед.

– Да, мисс Крамб? – откликнулся он. Мне нравилось ощущать его внимание.

– Знаете, какое-то время меня преследуют некоторые мысли, касающиеся той поездки в карете в прошлый четверг. – Я начала издалека, чтобы успокоить себя своей деловитостью.

Томас закрыл за нами дверь и в полумраке посмотрел на меня.

– Значит, вы вспомнили? – спросил он, и его голос прозвучал так спокойно, что я была уверена, что он тоже сделал это, чтобы скрыть за этим свои истинные чувства.

– Нет, – призналась я и вздохнула. – В этом и проблема.

Томас заметно расслабился, вышел из тени и натянул фальшивую улыбку.

Он скрывал от меня что-то, что-то важное, и он был явно рад, что я ничего не помню.

– Это непременно раздражает, мисс Крамб. Но, поверьте мне, некоторые вещи лучше не вспоминать, – произнес он, словно это был совершенный пустяк, прошел в вестибюль и потом через арку в читальный зал.

Мое сердце забилось еще быстрее, просто потому, что я не могла объяснить его поведение. Что это вообще значит? Неужели действительно произошло что-то, что должно остаться под покровом тайны? Сделал ли он что-то неслыханное?

Или, что еще хуже, что-то неслыханное сделала я?

Я вышла из оцепенения, поспешила за ним и догнала его у лестницы, ведущей к кольцевому проходу.

– Я сделала что-то или сказала, смутив этим вас, что теперь вы не хотите об этом говорить? – мне нужны были ответы, и Томас внезапным движением повернулся ко мне, выражая раздражение.

– Нет, – отрезал он, растерянно наморщив лоб. – Нет, совершенно точно нет. Вы были ангелом, мисс Крамб. Большую часть времени, даже во сне, – объяснил он, и я поверила ему. Только, к сожалению, это никоим образом не приблизило меня к решению моей проблемы.

– Но в чем тогда дело? – продолжала наседать я и шагнула к нему на ту же ступеньку лестницы, чтобы не чувствовать себя более слабой по сравнению с ним. Я безжалостно смотрела на него, размышляя, что не отпущу его, пока не узнаю.

Но глаза Томаса вдруг совсем смягчились под моим взглядом, и в горле образовался комок, когда он протянул ко мне руки.

– Пожалуйста, Анимант, – тихо начал он, и мое сердце замерло, когда он назвал меня по имени.

Но он не продолжил, так как внизу громко хлопнула дверь, и мы испуганно отпрянули друг от друга.

Шаги были слышны на мраморном полу в вестибюле, и через мгновение Оскар уже появился в читальном зале.

– Доброе утро, мисс Крамб, – слишком громко воскликнул он, и я быстро кивнула, чтобы поскорее вновь переключить внимание на Томаса Рида.

Тот и в самом деле не упустил возможности и незаметно сбежал. Я только видела, как он тихо закрыл за собой дверь кабинета, и громко фыркнула от возмущения и разочарования.

Этот мужчина был трусом. Так я, по крайней мере, обозвала его в своей голове, однако, зная, что при взгляде, которым он только что одарил меня, я все равно бы смягчилась и позволила ему уйти.

Но поскольку этого не произошло, я вообразила, что из нас двоих я была более жесткой, сняла пальто и принялась за работу.

Однако когда пришло время спуститься в архив, я почувствовала, как страх тихо прокрался обратно в мое сердце, и я оставила газеты на кафедре, чтобы отправиться в кабинет Томаса Рида. Я нерешительно постучала, не зная, с каким настроением библиотекаря встречусь, и приготовилась ко всему.

Я не стала дожидаться, пока он разрешит войти, просто нажала на дверную ручку и распахнула дверь.

Томас работал. Он листал документы, делал заметки, составлял списки, в то время как рядом с его письменным столом книги уже снова образовывали стопку высотой со столешницу. Он не поднял глаз, когда я вошла, и только помахал мне в знак того, что слушал меня.

– Я сейчас пойду в архив, – сообщила я, а он поправил очки на носу, чтобы разобрать собственный почерк.

– И вы говорите мне это, потому что?.. – уточнил он, и я поняла, что прямо сейчас он не был сосредоточен на мне. Или не хотел этого делать.

Почему он вдруг снова стал таким? В последнее время его характер стал для меня понятным и привычным, да еще по-своему довольно очаровательным, чтобы теперь, как вначале, снова играть в неприступного. Имело ли это смысл или он просто пытался помешать мне задать ему дополнительные вопросы о моем провале в памяти?

Что же могло случиться в тот вечер такого ужасного, что он не хотел об этом говорить?

– Потому что не хочу, чтобы вы снова поджидали меня внизу, – решительно ответила я, раздраженная его поведением. Я даже вызывающе скрестила руки перед грудью в знак своего негодования.

Томас Рид остановился, провел пальцем по строчке, которую только что прочитал, и я смогла разглядеть, как скрытая усмешка спряталась в уголке его рта.

– Я не поджидал вас, – как бы невзначай заявил он, снова подперев подбородок рукой, чтобы прикрыть рот. Но ямочка выдала его.

Он смеялся надо мной, и это совершенно не подходило моему разгневанному состоянию.

– Я предупреждаю вас, Томас Рид! Я четвертую вас ножом для бумаги, если когда-нибудь снова столкнусь с вами там, внизу! – прогремела я, и смех наконец вырвался из него. Он смеялся так громко, что я не сомневалась, что его можно было услышать во всей библиотеке, и при этом он звучал так злорадно, что мне захотелось дать ему пощечину.

В отличие от него, я не видела в этой ситуации ничего особо смешного. Должно быть, он получил настоящее удовольствие от того, что напугал меня там, внизу. Но сейчас я просто еще больше боялась призрачных комнат под библиотекой. И это довело меня и мою вспыльчивость до белого каления.

– Я не шучу! – все же добавила я и снова услышала смех, от которого у него даже слезы навернулись на глаза. – Вы идиот! – огрызнулась я, развернулась на каблуке и разочарованно вышла из кабинета.

Я слышал смех Томаса Рида даже в самом конце читального зала и знала, что на самом деле счастье, что он так разозлил меня.

Потому что гнев был лучше страха, и поэтому я спустилась в архив, громко переругиваясь с собой, и со спокойным сердцебиением смогла вернуться к дневному свету.

К полудню в библиотеке появился Генри и похитил меня на обед еще до того, как я успела подумать спросить Томаса, не хочет ли он, случайно, составить мне компанию.

Но после того инцидента сегодня утром я бы, конечно, не стала этого делать. Мне было так неловко, что из-за каждой мелочи я теряла самообладание и бросалась в бесконечные споры, и мне не нужен был Томас, который смеялся надо мной, в то время как моя гордость продолжала таять.

– Рейчел согласна, – сообщил Генри, сразу начав разговор после того, как мы вышли из библиотеки.

Холод заполз мне в рукава, и я надеялась, что нам не придется идти слишком далеко, чтобы что-нибудь поесть. Но, насколько я знала Генри, он направлялся в кафетерий, и это меня устраивало.

– Это хорошо. Ты можешь ей сказать, что я встречусь с ней около маленькой кондитерской на Университетской улице в начале пятого? – попросила я. Сегодня у меня были важные планы. Важные для Генри, и мне пришлось на какое-то время отложить собственные мысли.

По крайней мере, я убедила себя в этом.

– Конечно, – кивнув, ответил Генри, а потом вдруг повернулся ко мне. – Разве ты не должна работать до пяти? – уточнил он, и я ободряюще улыбнулась ему.

– Я поговорю с мистером Ридом. Не переживай об этом, – заверила я Генри и взяла его под руку.

Он нахмурил лоб, поджал губы, и я мысленно вздохнула. Он всегда был довольно эмоциональным человеком. В отличие от меня, которую часто называли бессердечной. Он был дружелюбным, открытым, остроумным и вдохновляющим. Но проблемы, будь то его собственные или чужие, обременяли его душу, и я всегда чувствовала себя обязанной поддерживать его, как несущая колонна. Я запретила себе хоть как-то сомневаться в своем плане, чтобы я могла помочь Генри. В конце концов, он достаточно беспокоился за нас обоих.