Текст книги "Перекати-поле"

Автор книги: Лейла Мичем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 32 страниц)

Глава 66

Подъехал катафалк, за которым следовала машина Лоуренса Стэттона, и тут же Деке увидел, как в ворота кладбища повернул «сильверадо» Джона. Идя навстречу адвокату, Деке чувствовал, что весь дрожит.

– Мистер Стэттон, мне ужасно жаль, но у меня появилось очень важное дело, которое требует моего немедленного участия. И я не смогу остаться на церемонию похорон.

Лоуренс взглянул через его плечо на венок из белых гвоздик.

– По крайней мере, спасибо вам за этот венок. Это было очень любезно с вашей стороны.

– У меня есть ваш номер. Я позвоню вам попозже и сообщу новость, которую вы будете рады услышать.

– Я не позволю своему любопытству задерживать вас, но буду с нетерпением ждать вашего звонка. Хорошие новости нам бы всем не помешали.

Деке открыл дверь пикапа Джона еще до того, как тот полностью остановился.

– Вы рассказали им?

– Сегодня вечером, – ответил Джон, испуганно взглянув на него. – Я решил подождать до вечера.

– Слава Богу. – Деке шумно выдохнул. – Послушайте, не говорите им ни слова, пока я с вами не свяжусь. Поверьте, это совершенно серьезно, отче. Вы должны мне просто поверить. Где я смогу вас найти?

– До окончания обеда я буду у Кэти вместе с Уиллом. Мы хотим побыть вместе, как единая семья, прежде чем…

– Вот там и оставайтесь. Мне необходимо поговорить с вами со всеми.

– Деке, что происходит?

– Пока сказать не могу. Расскажу при встрече. Только ничего не предпринимайте до разговора со мной.

Через десять минут Деке заехал на дорожку, ведущую к дому убийцы Трея Дона Холла. Он был уверен, что за какими-то из ворот этого вместительного, на три машины, гаража находится белый «лексус» жены хозяина – автомобиль, который из кабины своего трактора видел фермер, когда он на полной скорости уезжал с места преступления. Убийца ехал, рассчитывая застрелить Трея в Доме Харбисонов, а потом, видимо, выстрелить и в себя, но встретил предмет своей мести на дороге. Узнав водителя в лицо, Трей, естественно, остановился.

На мгновение Деке испытал жалость к Трею в последние секунды его жизни, представив себе его боль и удивление, когда он увидел ружье, наведенное на него идолом его юности. Деке вынул из бардачка свой «Кольт Питон» и сунул его за пояс, у себя за спиной.

Ему пришлось несколько минут ждать, пока дверь откроется после его настойчивого звонка. Он был удивлен тем переменам, которые произошли в человеке, стоявшем сейчас в дверном проеме перед ним. Он был чисто выбрит и опрятно одет в хорошую повседневную одежду. От него пахло недавно принятым душем и дорогим одеколоном.

– Здравствуйте, тренер, – сказал Деке.

– Деке! – радостно воскликнул Рон Тернер. – Рад снова вас видеть. Вы как раз вовремя. Заходите! Заходите же!

– Вовремя – в каком смысле? – спросил Деке, ступая через порог.

– Я как раз заканчиваю печатать свое письмо, а вы – именно тот человек, который его доставит по назначению. Ну, проходите же. Хотите кофе?

– Я-то с удовольствием выпью чашечку, тренер, но для вас, по-моему, это не совсем обычный напиток, не так ли?

Рон глянул на него через плечо и улыбнулся.

– Да, но иногда перемены просто необходимы.

Это были не единственные происшедшие с пятницы перемены, которые заметил Деке, заглянув в кухню и обеденную зону. Комнаты сияли чистотой, все было расставлено по своим местам, а у задней двери в ряд были аккуратно выставлены мешки с бутылками из-под пива и других напитков.

– Это все отправляется в мусорный бак, который завтра вывезут, – сказал Рон, проследив за взглядом Деке. – Наливайте себе кофе. Я оставлю вас всего на минутку. Мне нужно только положить письмо в конверт.

Он действительно вернулся очень скоро, облизывая языком клей на конверте.

– Вы согласитесь доставить его для меня?

Деке внимательно посмотрел на него. Рон выдержал этот взгляд, оставаясь спокойным, как профиль на монете, если не считать едва заметных капелек пота, выступивших над верхней губой.

– Кому адресовано это письмо? – тихо спросил Деке.

– Рэнди Уоллесу.

– Ага, – сказал Деке, принимая у него конверт. – Речь идет о вашей дочери, верно?

– Речь идет о предательстве Трея!

Лицо Рона мгновенно залилось краской, и Деке показалось, что сейчас малейшего булавочного укола было бы достаточно, чтобы тот запросто истек кровью. «Да он просто сошел с ума, – подумал Деке. – Алкоголь плюс горе и слепая вера в собственное видение событий попросту разрушили его мозг».

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду, что я доверял Трею. Я был уверен, что он не воспользуется… слабостью моей Тары – хотя бы из уважения ко мне, если не к ней, – а этот сукин сын сделал ее беременной.

– Беременной? О, Рон…

– Только через месяц я выяснил, что Тара с Треем тайно встречались, когда он на пару недель бросил Кэти после окончания школы, – угрюмо произнес Рон.

– И она сказала вам, что он – отец ее ребенка.

– Да! – Рон зажмурился.

– И умерла она от аборта, а не от лопнувшего аппендицита.

– От неумелого аборта. Мы узнали об этом только через месяц, когда уже началось заражение крови. Историю про лопнувший аппендицит мы придумали, чтобы защитить мою жену от грязных сплетен в городе. Сейчас это уже не имеет значения. – Рон криво усмехнулся. – Потеря нашей дочери оказалась для нее слишком тяжелым ударом. У Флоры была застойная сердечная недостаточность, но умерла она от инфаркта. И я считаю, что Трей убил их обеих.

– И вы ничего не ощущали по отношению к этому парню, когда спускали курок, Рон?

– Ничего. Вообще ноль. Он обрюхатил мою дочь, а потом бросил, точно так же, как потом поступил с Кэти Бенсон.

Глубокая печаль, что такой хороший – и даже великий – человек изводил себя понапрасну, внезапно захлестнула Деке с головы до ног. Ему нужно было время, чтобы прийти в себя. Он был выше Рона и стал поверх его головы рассматривать черную полоску плесени, опускавшуюся от потолка по некогда чистой стене кухни. Наконец, собравшись с духом и посмотрев Рону прямо в глаза, он сказал:

– Трей был стерилен, тренер, – после свинки, которой он переболел в шестнадцать. Тара в принципе не могла забеременеть от него.

Голова Рона Тернера откинулась назад, словно от удара.

– Несете какой-то бред. Он – отец ребенка Кэти.

– Нет, Рон. Одной из причин, почему Трей приехал сюда, было его желание перед смертью признаться Кэти, что он не отец Уилла.

Слезящиеся, полные недоверия глаза Рона от ужаса выкатились из орбит. Деке мог легко проследить ход его мыслей. Он вспомнил случай во время тренировки весной в одиннадцатом классе, когда Трей потерял сознание. Весь город тогда, затаив дыхание, ждал диагноза относительно недуга, скосившего их многообещающего квотербека. В заключении врачей было сказано «свинка», и город вздохнул с облегчением. В местной газете появилась статья, в которой описывалось, как главный тренер навестил своего больного игрока, и выражалось восхищение мальчиком, который, превозмогая боль, до последнего откладывал визит к врачу, чтобы не разочаровывать свою команду и тренерский штаб. Во взгляде Рона Деке видел, что он только сейчас осознал всю чудовищность своей ошибки, но сочувствие, которое можно было бы к нему испытывать в этот момент, мгновенно рассеялось, как только бывший шериф представил себе выражение лица Трея, когда его старый тренер нажимал на курок.

– Тогда кто же?.. – прошептал Рон.

– Это не ко мне.

Рон бессильно облокотился о кухонную стойку, словно брошенная марионетка. Его раскрасневшееся лицо приобрело нездоровый серый оттенок.

– Джон Колдуэлл, – покачнувшись, произнес он. – Уилл Бенсон, должно быть, сын Джона… Боже милосердный, что же я наделал?

– Как вы узнали, где можно найти Трея? – спросил Деке.

Рон оттолкнулся от стойки и неверным шагом двинулся к камину в гостиной, чтобы взять с каминной полки фотографию, на которой были запечатлены жена и дочка. Глядя на нее, он ответил:

– Мне сказал Тони Уиллис. Он столкнулся с Треем в школе, когда тот заглянул туда по старой памяти. Тони думал, что встреча с моим первым и единственным лучшим квотербеком штата заставит меня воспрянуть духом. Он предложил мне поехать в Дом Харбисонов и устроить тому сюрприз. – Рон поставил фотографию на место. – Как вы догадались?

– Я увидел красные гвоздики на могилах вашей жены и дочки и прочитал приложенную к ним записку. Тогда все и стало на свои места. Недостающие детали добавила моя Мелисса. – В душе поднималась злость от осознания трагической бессмысленности всех этих событий, отчего тон его стал резким, когда он сказал: – Вы убили невинного умирающего человека, тренер. По словам моей дочки, Трей никогда бы и пальцем не прикоснулся к Таре – из-за своей преданности и уважения к вам.

Рон плотно зажмурился и покачнулся.

– Она знала, как сильно я переживал за него… Господи. Ох, Трей, Трей… прости меня, прости…

Еще через мгновение глаза Рона открылись.

– Знаете, Деке, вы всегда были чертовски классным полицейским. Жаль, что вы уже не на службе. Вот что я вам скажу. Дайте мне минутку, а после этого можете меня забирать. Рэнди Уоллес положительно не достоин такой чести. Он готов повесить Уилла Бенсона, когда последнему идиоту понятно, что тот слишком порядочный человек, чтобы кого-то убить. Я совершенно искренне, от всего сердца сожалею, что подставил под удар этого мальчика и его мать. Они же для меня были как родные. Обязательно передайте им, что я очень раскаиваюсь, что я все равно не допустил бы, чтобы Уилл понес наказание за то, чего не совершал, хорошо? Мне просто нужно было время, чтобы протрезветь.

– Вы все это можете сказать им сами, Рон.

– Ну да, верно, – глухо произнес Тернер. – Ладно, разрешите мне сходить в туалет и надеть пиджак. Я хочу хорошо выглядеть на фотографиях в газетах. И пожалуйста, выключите кофеварку.

Не прошло и минуты, как Деке услышал выстрел. Уже второй раз за день он обозвал себя дураком, даже хуже, чем просто дураком, когда взгляд его упал на конверт, который он продолжал держать в руке. Нужно было быть глупцом, чтобы не догадаться, что может быть у Рона на уме.

Выйдя вместе с Сильвой на крыльцо арендованного сыном ранчо, Кэти присела на ступеньку и подумала, что такой момент в ее жизни уже был. Когда-то, двадцать два года назад, она вот так же сидела на крыльце дома своей бабушки в ожидании Джона Колдуэлла, который должен был заехать к ней перед своим отъездом в университет Лойола. Тогда она была на третьем месяце беременности, Трей уехал еще две недели назад, и мысль о том, что она, возможно, в последний раз увидит перед крыльцом своего дома видавший виды пикап Джона, терзала ее сердце. Тогда, как и сейчас, в груди тлела слабая надежда, что Джон женится на ней и станет отцом ее ребенка. Но сейчас, как и много лет назад, надеждам ее сбыться не суждено. И вот она снова теряет его из-за Бога.

В тот вечер, когда Деке Тайсон принес известие, что Рон Тернер написал письмо, в котором сознавался в убийстве Трея Дона Холла, после чего сам застрелился, она подумала, что жизнь их восстановится. Тогда они с Уиллом и Джоном собрались, чтобы в последний раз побыть вместе, прежде чем на следующее утро Уиллу предъявят официальное обвинение в убийстве. Но Джон приехал сказать, что он сознался в этом убийстве и что вместо Уилла должны арестовать его. Он представил Рэнди гораздо более убедительный мотив, чем мотив Уилла, да еще и доказательства в подтверждение своих слов. Уилл в шоке слушал своего отца, рассказывавшего о доводах, согласно которым обвинить должны были его.

– Но, отец, ты ведь тогда был совсем мальчишкой, да и Трея ты не убивал!

– Как и ты.

– Ты не можешь занять мое место. Я тебе этого не позволю. Ты уже слишком стар для этого!

– А ты слишком молод. К тому же ты – мой сын.

– А ты – мой отец!

Они стояли, обняв друг друга, и плакали, когда неожиданно раздался звонок в дверь. Это был Деке, вслед за которым очень скоро приехал Лоуренс Стэттон со своим портфелем.

На следующий день появились еще более обнадеживающие новости, и снова принес их Деке. Он спросил у Рэнди, что тот собирается делать с пакетом, содержащим обличающие улики против Джона Колдуэлла.

Рэнди непонимающе наморщил лоб.

– Какие еще улики? Эти, что ли? – Он сунул в руки Деке маркированную коробку, в которой дополнительно лежал бумажный пакет. – Как насчет того, чтобы выбросить это в мусорный бак, когда доберешься до Амарилло и вернешь отцу Джону его стакан для воды?

Но даже после того, как тучи над их головами рассеялись, они все равно знали, что жизнь их уже никогда не будет прежней. Город в очередной раз показал свой изменчивый нрав, подхватив обвинения против нее и Уилла. Компания «Морган Петролеум» удовлетворила просьбу Уилла о переводе на другое место работы. Кафе было все еще закрыто, а Бебе с Оделлом находились в оплачиваемом отпуске. А Джон…

Кэти вздохнула. Она полагала, что, поскольку репутация его не пострадала, а Уилл был официально признан им своим сыном, Джон по-прежнему будет работать в приходе, который он так любил. Но она его плохо знала. Он решил продолжать жизнь во искупление своих грехов.

– Я не могу остаться, Кэти, – сказал ей Джон. – Не могу пользоваться любовью и преданностью Харбисонов, тогда как я этого не заслуживаю. Не могу продолжать двойную лживую жизнь в их присутствии. Теперь они справятся и без меня. У них будет отец Филипп. Он займет мое место в Доме Харбисонов, и я не сомневаюсь, что со временем они будут обожать его так же, как сейчас обожают меня.

Пока они ждали решения Церкви относительно его давнего проступка, она тайно и робко надеялась, что такой переворот в жизни Джона, а также любовь к ней и сыну подвигнут Джона на то, чтобы отказаться от духовного сана и жениться на ней. Трей завещал ей свою шикарную квартиру в Калифорнии, которую она решила продать, чтобы на новом месте начать все заново.

Наконец епископ вынес свой вердикт. Церковь не будет предпринимать никаких санкций против Джона за его проступок, совершенный до вступления в орден иезуитов, но удовлетворит его просьбу об освобождении от обязанностей священника церкви Святого Матфея и директора Дома Харбисонов.

– Давай немного покатаемся, Кэти, – пригласил он ее в день, когда пришло это известие. – Я за тобой заеду.

Это произошло неделю назад. То было путешествие по местам воспоминаний. Они проехали мимо дома ее бабушки, где сейчас жила супружеская чета с двумя маленькими детьми. Качели на крыльце до сих пор стояли на своем месте, а на переднем дворе, лениво растянувшись, лежала собака, внимательно следившая за карапузом на трехколесном велосипеде. На глаза Кэти навернулись слезы.

Далее они миновали старый дом Джона. Новый хозяин попытался его обновить, но как-то нерешительно. Вид у него все равно оставался неухоженным, но на заднем дворе по решетке беседки его мамы вились желтые розы. Внешний вид начальной школы Керси и прилегающих игровых площадок практически не изменился с тех пор, как она с мальчиками открывала эти тяжелые усиленные двери. Школа осталась таким же безрадостным и гнетущим местом, с затоптанной вокруг нее травой, где так больно было падать нежными детскими коленками и локтями.

Наконец они свернули к своей средней школе. Они почти ничего не говорили, но в салоне их автомобиля плотным облаком витали их мысли, чувства, воспоминания о прощаниях. Джон припарковался там, где обычно стоял его Красный Старичок, рядом с местом, ставшим родным домом для «мустанга» Трея. В школе начались летние занятия. Когда они вышли из машины под июньское солнце и свежий ветерок, со стороны спортивной площадки до них донеслись детские голоса. Как и в старые добрые времена, они прислонились к теплому металлу автомобиля и сложили руки на груди.

– У нас бывали очень хорошие моменты, Кэти.

– Да, это точно.

– Знаешь, он ведь любил нас.

– Я знаю.

– Ты простишь его?

– Со временем.

Они разговаривали, глядя прямо перед собой. Все так же не поворачиваясь к ней, Джон спросил:

– Когда ты полюбила меня, Кэти?

Ее должно было бы шокировать, что ему об этом известно, но теперь шокировать ее было уже трудно. Она рассеянно следила за клочком бумаги, выделывавшим на ветру сложные пируэты, словно в такт словам веселой песенки: «Джек влюблен в кого-то, кто любит моего брата Тода, ну а тот влюблен в того, кто совсем не любит его».

Такова жизнь.

– Не думаю, что это пришло в какой-то определенный момент, – ответила она. – Однажды, много лет назад, это чувство просто возникло, вот и все. А ты давно об этом знал?

– Некоторое время. Просто вдруг понял в один прекрасный день…

– Но возникло это чувство совсем не от безысходности. Я хочу, чтобы ты это знал.

– Я знал это всегда.

Тепло металла, к которому они прислонились, действовало умиротворяюще. День был кристально чистым. Помолчав, Джон сказал:

– Я уезжаю, Кэти. Я попросил, чтобы меня направили преподавателем в университет Лойола.

Взгляд ее скользнул через дорогу, туда, где начиналась прерия. Полевые цветы уже умирали. Но ведь это всегда происходило и раньше. Наступит весна, и они расцветут с новой силой.

– Когда? – спросила она.

– Через неделю.

– Но почему так скоро? Занятия ведь начнутся только осенью, разве не так?

– Они хотят, чтобы я появился там во время летней сессии.

– Вот как.

Он взял ее за руку.

– А ты что собираешься делать дальше?

Решение пришло в голову моментально.

– Передам кафе Бебе и использую деньги от продажи квартиры Трея на то, чтобы поступить в медицинскую школу.

Она почувствовала, что ее ответ одновременно и удивил, и не удивил его.

– Трей бы это одобрил.

– Когда мне будет пятьдесят, я, наверное, буду самой старой из тех, кто получал диплом доктора.

Он ободряюще сжал ее руку.

– И самой красивой тоже.

Они будут вместе проводить каникулы и праздники, летний отпуск и разные поездки, будут звонить друг другу по вечерам в воскресенье. Расстояние не разделит их. Они останутся семьей. И она сможет с этим жить.

Кэти услышала, как хлопнули ворота. Вдалеке показался «рэнглер» Уилла, и Сильва рванулся из-под ее руки вперед. На передних сиденьях сидели отец и сын. Уилл помогал отцу упаковывать вещи. «Сильверадо» был передан в приход, и очень скоро Уилл отвезет Джона в Новый Орлеан. Их ждал обед, и они в последний раз соберутся за столом вместе – на некоторое время, по крайней мере. Заслонив глаза ладонью от слепящих лучей солнца, Кэти поднялась им навстречу.

Кукурузные хлебцы «на горячей воде» по рецепту Эммы

Насыпать в достаточно большую миску две чашки кукурузной муки.

Немного посолить.

Налить в эту смесь кипящую воду и размешать деревянной ложкой до получения однородной, не очень густой кашицы.

Выкладывать столовой ложкой в горячее масло. Поджаривать до получения коричневой хрустящей корочки. Перевернуть и снова поджаривать, пока хлебцы не станут коричневыми и хрустящими.

Просушить на бумажном полотенце и подавать с патокой или медом.

Приятного аппетита!

Слова благодарности

Когда я бралась за идею романа, для меня это означало выход на совершенно незнакомую территорию, на которой я еще никогда не была и даже не думала туда заходить. Сама я протестантка и ничего не знала о католическом ордене иезуитов. По воскресеньям, когда мой муж смотрел по телевизору матчи американского футбола, я в этой же комнате читала, сидя в своем кресле, и все, что мне было известно об этом виде спорта, сводилось к тому, что команды одеты в форму разного цвета. И все же я почувствовала горячее желание написать о пасторе, квотербеке и девушке, подающей в кафе гамбургеры, – так и началось мое путешествие в неизведанное. Я благодарна тем, кто освещал мой путь и помог мне проникнуться пониманием и уважением к чужим мирам, о которых я ничего не знала прежде. Без их поддержки я бы никогда не закончила свою историю. Любые ошибки и неточности информации полностью на моей совести. Я в вечном долгу перед следующими людьми.

Майкл С. Бург, исполнительный директор по развитию, орден иезуитов провинции Новый Орлеан. Майк, время, проведенное с вами в Новом Орлеане, а потом и в Сан-Антонио в соборе Пресвятой Девы Марии Гваделупской, – это было что-то волшебное.

Отец Мартин (Марти) Элснер, Общество Иисуса, который – очень давно по времени и далеко по расстоянию – объяснил мне разницу между голливудской концовкой и реальной жизнью.

Преподобный Ричард А. Хоулахан, администратор службы капелланов Федерального управления тюрем (при Министерстве юстиции США), в отставке. Отец Ричард, этим я отдаю должное вашему обаянию.

Пол Джетт-младший, координатор линии защиты и второй тренер «Майами Харрикейнс» образца 1985 года. Когда я высказывала Полу свою благодарность, он заявил мне: «Я ничего такого не сделал, только отвечал на твои правильно поставленные вопросы». В ответ я подумала: «Чудак. Своими объяснениями ты экипировал меня и отправил на игровую площадку».

Кристофер Палмер, координатор линии нападения в «Теннесси Титанс», тренер квотербеков уровня Дрю Блэдсо, Тони Ромо, Эли Маннига и Марка Брюнелла, обладателя перстня победителя Суперкубка, заработанного им в качестве тренера квотербеков вместе с «Нью-Йорк Джаинтс» в 2007 году. Крис, у меня нет слов, чтобы в полной мере выразить свою благодарность (а также места, чтобы перечислять здесь все ваши титулы).

Наряду с этим было много людей, чьи простая поддержка и профессиональная любезность очень много дали для моего романа. Спасибо вам, Мэри Джо Саркис и Реджина М. Моралес. И конечно же, всегда со мной рядом были мой муж Артур Ричард III (как видите, в одном его лице у меня есть сразу два короля), а также моя подруга на все времена Дженис Томпсон.

И, разумеется, как всегда, моя неизменная благодарность несравненной команде из трех человек, чья роль в моей писательской карьере такова, что я постоянно чувствую, будто сам Господь, благословив, поцеловал меня в лоб. Это мой драгоценный агент Дэвид МакКормик, мой неустрашимый редактор Деб Футер, главный редактор издательства «Гранд Сентрал Паблишинг», а также ее очаровательная помощница Диана Чойе.

И наконец, я благодарна своему покойному брату за те воспоминания, которые сохранились о временах, когда он был квотербеком школьной команды. Время от времени они светили мне на моем пути. Semper Fi[25]25
  Semper Fi или Semper fidelis – Всегда верен (лат.).


[Закрыть], Лейланд.