Текст книги "Перекати-поле"
Автор книги: Лейла Мичем
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 32 страниц)
– Я молю Господа, чтобы они этого не узнали.
– Но ведь если бы Трей не приехал, ты бы так и продолжал жить со своим чувством вины? Ты бы не испытывал искушения нарушить молчание во имя своей совести?
– Да простит меня Господь, но не испытывал бы. – Джон отстранился от нее и взглянул на часы. – На три у меня назначена встреча с епископом, и он посоветует, что мне делать. – Он улыбнулся ей. – Давай лучше подумаем, как нам сообщить Уиллу нашу замечательную новость. Я бы хотел, чтобы мы были вместе, почувствовали себя одной семьей… что бы ни случилось. Можно я вернусь сюда после мессы?
Она отрешенно кивнула.
– Мы оба будем здесь.
– Все будет хорошо, Кэти. Так или иначе, но в итоге все будет хорошо.
– Тебя могут выгнать из священников, – прошептала она, когда он уже вынул из кармана ключи от машины. – Против тебя могут выдвинуть обвинение в уголовном преступлении. Ты можешь потерять все…
Джон подошел к ней и очень нежно провел большим пальцем по ее щеке.
– Нет, не все, – сказал он. – У меня по-прежнему останется твоя дружба, и у меня будет мой сын. А теперь мне пора идти.
Он поцеловал ее в лоб и оставил стоять возле дивана, а она смотрела ему вслед пустым взглядом.
Глава 54
Когда Деке отъезжал от дома Тернера, он был чернее тучи. Боже правый! Джон Колдуэлл – соучастник в деле о гибели Донни Харбисона! Деке очень надеялся, что ошибся и что Трей подбил кого-то другого поехать с ним в тот день для выполнения задуманного, но его не покидало мерзкое предчувствие, что второй комплект отпечатков пальцев на удлинителе принадлежал именно Джону. Наверняка он узнает это, получив образцы отпечатков Джона, чтобы сравнить их, но, прежде чем заниматься этим, ему нужно выяснить, в какое именно время мальчики появились на тренировке.
Он также не исключал, что Донни убили ночью и еда на столе была его ужином, а не легким обедом, как предполагалось ранее. Трей с Джоном могли поехать туда с наступлением темноты, выполнить свой план и вернуться домой незамеченными. Но Деке смущало несколько моментов. Во-первых, стал бы мальчишка, оставшийся дома один, есть свой ужин за кухонным столом, вместо того чтобы усесться перед телевизором, как это сделал бы любой нормальный парень в сельской местности? И еще: если Трей с Джоном так плохо себя чувствовали, как это описывают окружающие, захотели бы они в столь плачевном состоянии провернуть этот фокус? Лично он считал, что это было бы последним, что могло бы прийти им в голову.
К тому же мальчики не могли не предполагать, что вечером Донни и его родители будут дома, если только у них не было причин считать, что Харбисоны уехали из города. Поэтому ему предстояло выяснить, откуда мальчики могли знать, что Харбисоны уедут, а значит, у них будут развязаны руки, чтобы сделать с барашком то, что они задумали.
Он решил начать с Бобби Такера, который в те годы был тренером защитной линии. У тренера Такера могли оказаться другие воспоминания относительно времени, когда ребята появились на футбольном поле.
Это была первая неделя летних каникул, и Деке застал Бобби работающим у себя во дворе. Тот был рад сделать перерыв, и они с Деке устроились на ступеньках крыльца. Деке тут же перешел к делу, не объясняя причин своего вопроса и не рассказывая, что он только что был у тренера Тернера. Долго напрягаться Бобби не пришлось.
– Да, я помню тот случай так, как будто это было только вчера, – сказал он. – С тренером Тернером чуть удар не случился, когда они не пришли на тренировку. Представляете, мальчишки появились с опозданием на час! Мы все тогда до чертиков перепугались, ведь они вышли на поле больные, как псы, страдающие от бешенства.
– Вы уверены, что они опоздали именно на час, а не на два?
Бобби расхохотался.
– Да вы что, смеетесь? Говорю ж вам, тренер Тернер готов был сыграть в ящик, даже если бы они опоздали на минуту.
– И все-таки объясните, почему вы так уверенно говорите о времени?
Бобби ухмыльнулся.
– Мы тогда дали им час. Если бы они не появились в течение этого времени, мы бы позвонили вам, в управление шерифа, чтобы их начали искать. Так что они пришли в самый последний момент.
– Все ясно, – мрачно произнес Деке, хотя самому ему так не казалось.
Донни как раз возвращался домой после репетиции своего оркестра, когда Трей с Джоном выходили на футбольное поле.
– Еще один вопрос, прежде чем вы снова приметесь косить, – сказал он. – Это прозвучит странно, но все же постарайтесь мне ответить. Вы не заметили каких-то эмоциональных перемен в ТД и Джоне на той неделе и после нее? Может быть, они стали рассеянными, раздражительными…
Бобби нахмурился.
– Об этом вам не у меня нужно спрашивать. Я тогда был первый год в команде и мало пересекался с Треем и Джоном. Они были в личной компетенции тренера Тернера. С ним вам и надо поговорить – если он, конечно, ответит вам по телефону. – Бобби печально покачал головой. – Вы знаете насчет его… пагубного пристрастия?
– Мелисса держит нас в курсе.
– Трагедия заключается в том, что тренер Тернер сейчас практикует то, против чего всегда проповедовал. У него есть все – деньги, красивый дом, полный гараж хороших автомобилей.
– Все, кроме вещей, которые действительно имеют для него значение, – сказал Деке.
Он посмотрел на свои часы. Без четвери пять. Он заедет в кафе «У Бенни» и поговорит с Кэти Бенсон. Если кто-то и может рассказать ему о поведении Трея и Джона в ту неделю, когда состоялась региональная игра, то это Кэти. Потом он отправится к Мелиссе и узнает у нее имя учительницы домоводства.
– А правда, что вы покупаете дом Мейбл Черч? – спросил Бобби, когда Деке уже поднялся, чтобы уйти.
– Мы с Треем заключили сделку сегодня в полдень. Новости расходятся быстро.
– Можете поблагодарить за это свою Мелиссу, шериф. Она не делала секрета из того, что вы с миссис Тайсон покупаете дом и встречаетесь с Треем. Мне показалось, что я видел ТД сегодня в городе где-то около обеда. Он меня не заметил. Это он вам рассказал что-то такое, что вызвало ваш интерес к той неделе, когда проходила региональная игра плей-офф?
Деке ухватился за представившуюся возможность хоть как-то удовлетворить мучавшее Бобби любопытство.
– Что-то в этом духе, – соврал он. – Мелисса пишет дневник о своем последнем годе в школе, для семейной истории.
Бобби понимающе усмехнулся.
– Вроде капсулы с посланием для потомков, – сказал он, провожая Деке до машины. – ТД Холл и Джон Колдуэлл. Они были славной командой. Если хотите знать мое мнение, Джон вполне мог бы выстрелить среди профессионалов. Вы когда-нибудь могли бы подумать, что он станет священником?
– Но не сразу после школы, – ответил Деке, который догадывался, почему Джон так быстро определился со своим призванием. – Может быть, попозже, но никак не в восемнадцать лет. – Он приложил пальцы к своему «стетсону». – Я очень благодарен вам, тренер.
Когда Деке ехал в город, на душе у него по-прежнему было тяжело. Если он нанесет удар по Трею Дону Холлу, то одновременно уничтожит и Джона Колдуэлла, человека, который всю свою жизнь посвятил тому, чтобы искупить ошибку, совершенную им в юности. Трей пребывал в богатстве и славе и, вероятно, никогда не оглядывался назад, чтобы задуматься о том, что он совершил в прошлом, тогда как Джон нес свое бремя по пути нестяжательства, целомудрия и покорности воле Бога. Деке не сомневался, что, когда он докопается до самого дна, станет известно, что Джон в тот роковой ноябрьский день пытался свести к минимуму насилие и жестокость, возможно, даже предотвратить их. Он был готов побиться об заклад на последний доллар, что Трей решил использовать в качестве видимой причины смерти Донни автоэротическую асфиксию, тогда как Джон, как католик, воспротивился тому, чтобы использовать для прикрытия случившегося версию о самоубийстве.
Стоит ли восстановление доброго имени Донни в глазах его родителей того, чтобы уничтожить Джона Колдуэлла? В их округе у него, по сути, был статус святого человека, что Деке считал совершенно справедливым. Разоблачение отца Джона и его возможный арест за то, что он чинил помехи отправлению правосудия, будут иметь далеко идущие и весьма негативные последствия для Церкви, не говоря уже о Харбисонах. Ему не хотелось думать о том, что они почувствуют, когда узнают, что человек, которого они любили как собственного сына, был причастен к смерти их мальчика и скрывал обстоятельства того, как именно тот погиб. Этот скандал, возможно, будет стоить самому достойному человеку, которого Деке знал в их церковном приходе, сана священника, и вся его жизнь, все добро, которое он совершил, с этого момента будут рассматриваться как ложь.
Имеет ли он моральное право сейчас, через столько лет, когда жизни всех имеющих к этому отношение людей уже устоялись, а прошлое почти забыто, раскапывать всю эту правду и выставлять ее напоказ, несмотря на разрушения, которые она может принести?
Но такие вопросы были не для Деке. Он считал, что любая правда лучше, чем ложь, и не важно, кому она может причинить боль и какой урон нанести. Правда не разрушает, она созидает. Прежде всего Деке был копом, и стремление к правосудию было у него в крови, оно стучало в его сердце, даже если теперь он уже и не носил полицейский жетон. А еще он был отцом. Если бы речь шла о его сыне, он бы хотел, чтобы тот почил с миром, очистив свое имя от позора. И его честь стоила бы самой страшной правды. Отец Джон должен будет смириться со своей судьбой.
Однако прежде чем делиться своими доводами с нынешним шерифом, который сидит в том самом кресле, которое когда-то занимал он сам, ему необходимо окончательно убедиться в своих доказательствах. Не хотелось бы уничтожить целую реку только ради того, чтобы вытравить из норы пару барсуков. Приехав в Керси, он зашел в кафе к Кэти, чтобы поговорить с ней, но там ему сказали, что она ушла рано и, похоже, вряд ли уже сегодня вернется. Судя по озабоченности на лице Бебе, это было связано с какими-то проблемами у Кэти дома. Но что это за проблемы, Деке понятия не имел. Разочарованный, он вернулся в машину и со своего сотового позвонил Пауле. В душе Деке обрадовался, что ее не было дома и он может оставить на автоответчике сообщение о том, что переночует у дочери. Он планировал в шесть часов посетить мессу в церкви Святого Матфея. У него вдруг появилась идея, как ему заполучить образцы отпечатков пальцев отца Джона.
Глава 55
Открыв глаза, Трей часто заморгал, чтобы сориентироваться. Он уже давно не просыпался в чужих спальнях, и среди них не было ни одной, чтобы в глаза сразу бросалось распятие. Комната Джона. Его охватила черная безысходность. Он вспомнил, что Джон уехал, чтобы встретиться с Кэти, и сейчас она уже ненавидит его со всей той страстью, с которой когда-то любила. Он сбросил ноги на пол, несмотря на то что из-за болезни от резких движений у него сильно кружилась голова и к горлу подступала тошнота. Часы показывали пять. Он проспал более трех часов. Это хорошо. Не придется долго дожидаться их разговора с Харбисонами. В туалетной комнате он выжал из себя тоненькую струйку мочи, плеснул воды в лицо и промыл рот от этого тошнотворного привкуса. В зеркало Трей старался не смотреть, зная, что увидит там. «Можешь не сомневаться, все твои грехи обязательно обнаружатся», – много раз предупреждала Трея его тетя, и он понимал, что на его изможденном болезнью худом лице сейчас вытравлен след каждого из них.
Когда он вышел в коридор, чтобы спуститься к машине и забрать свой багаж, его выхолощенный лекарствами желудок со знанием дела откликнулся на аппетитный запах, поднимавшийся над лестницей из кухни. Мимо него проскочила маленькая девочка, которую, видимо, позвали на ужин. По пути к выходу он заглянул в столовую и увидел там группку детей, сидевших вокруг большого стола. Девочка-подросток, очевидно одна из воспитанниц, раздавала пироги с курятиной.
Он припарковал свой БМВ перед одним из столбов, к которым когда-то привязывали лошадей и которые до сих пор стояли напротив дома. Под дворником на лобовом стекле застрял белый цветок с кустов, росших возле ворот, и Трей аккуратно освободил его и поднес к глазам, чтобы рассмотреть. «Вот у меня на ладони лежит маленькое чудо природы, – подумал он, – легкое, как пух, сладко пахнущее, совершенное создание, как Кэти». Неожиданно его охватило умиротворение. Почему он никогда не замечал таких вещей раньше, когда они действительно могли иметь значение?
Он положил цветок в карман рубашки, где лежал чек от Деке, и, повинуясь внутреннему импульсу, пошел по вымощенной кирпичом дорожке – благоустройство, которого не было, когда он был здесь в последний раз, – на задний двор. Кто-то позаботился об этом, помог и с раствором, и с дизайном – возможно, благотворительная помощь приюту какого-то ландшафтного дизайнера. Джон умеет находить правильных людей, чтобы делать правильные вещи. Сарай, где они тогда подвесили сына хозяев дома, выглядел точно так же, хотя тихое спокойствие этого места, которое он ощущал лишь мгновение назад, внезапно сменилось холодом. Трей поставил свой багаж возле дома, а сам побрел мимо сарая по другой дорожке, которая шла вдоль фруктового сада и большого огорода, впитывавшего в себя лучи послеполуденного солнца – и хорошо ухоженного, – и уперся в тупик перед загонами для животных и хозяйственными постройками, где хранился инвентарь. Из-под одного навеса доносился звук пилы.
Заметив Трея в дверях, Лу Харбисон, стоявший перед козлами для распилки дров, поднял голову и выключил свою допотопную электропилу фирмы «Блэк и Декер».
– Привет, – сказал он, поднимая на лоб защитные очки и распрямляя спину. – Могу я чем-то помочь?
– Да нет, я просто хотел взглянуть на ваше хозяйство – сад, огород, ферму. Вы по-прежнему держите кур?
– С другой стороны сарая у нас курятник. Так вы еще помните?
Щеки Лу порозовели – от удивления, решил Трей, что после всей той роскошной жизни он еще неожиданным образом помнит о существовании таких простых вещей, как куры его жены. Лу Харбисон казался более спокойным, чем Бетти, и менее страдавшим от душевных ран, но все равно чувствовалось, что в чете Харбисонов чего-то не хватало, что-то навсегда пропало.
– Конечно, помню, – ответил Трей. – Лучшие яйца, которые я когда-либо ел. Моя тетя использовала их для своих блинов. Желтки у них по цвету, как кукуруза.
– Это потому, что куры наши питаются кукурузным зерном, – никаких добавок или гормонов.
– В этом вся разница – яйца не подделаешь всякими примесями, которые добавляют в корм.
– Да, конечно.
Лу по-прежнему стоял со своей пилой в руках, и на лице его был написан вежливый вопрос, не скажет ли гость еще чего-нибудь. И он решил, что пора переходить к делу.
– Что ж, – произнес Трей, – вы тут здорово все обустроили, мистер Харбисон.
– Это все благодаря отцу Джону.
– Вот как?
– Без него здесь бы ничего этого не было. А мы с Бетти… без него нас бы тоже не было.
Он произнес это тихо, без намека на какую-то угрозу, но в голосе его одновременно слышалось предостережение и мольба. Только не трогай Джона, оставь его в покое… пожалуйста.
Трей все понял и, согласно кивнув, вышел из пристройки.
Когда он проходил мимо дома, с заднего крыльца спустилась Бетти Харбисон. Взгляд ее был пронизывающим и подозрительным. Должно быть, она увидела его через окно кухни, то самое окно, через которое в тот злосчастный день заметил их ее сын.
– Я буду приглядывать за вами.
«Это ненадолго, но спасибо за такое предложение», – хотел ответить он, но по ней было видно, что шутить она не намерена.
– Я думал пройтись, у вас тут так здорово, – сказал Трей. – И день такой замечательный…
«К тому же последний мой день в “Ручке сковородки”», – подумал он. И, как всегда при таких мыслях, сквозь устоявшееся уже сознание близкой смерти на поверхность вырвался леденящий ужас.
Ее лицо, на котором застыло строгое выражение, немного расслабилось.
– Что ж, все правильно. Отец Джон сказал, что вас вырвало после ленча, и я должна влить в вас чашку куриного бульона. Заходите, и я об этом позабочусь.
Бетти открыла заднюю дверь с натянутой сеткой; ее решительная поза и твердая складка губ не допускали никаких возражений.
Неохотно войдя в кухню, на территорию, где она была полновластной хозяйкой, он тут же заметил фотографию Донни в рамке рядом с вазой, в которой стояли цветы с кустов, окружавших ворота.
– Ваш живот выдержит пирог с курятиной? – спросила Бетти. – Судя по вашему виду, вам может понадобиться что-то более существенное, чем просто бульон. И еще есть желе из персиков, собранных в нашем саду.
– Ох, держите меня за руки, – сказал Трей.
Это вызвало у нее легкую улыбку.
– Вам нужно будет немного подождать, пока я соберу детей, которые едут на мессу.
– Подожду с удовольствием, – ответил Трей.
Оставшись один, он подошел к задней двери с натянутой на ней сеткой. Именно отсюда Донни выскочил к ним, как маленький боевой петушок. Он был напористым, этот юный негодник. За все эти годы Трей не забыл об этом.
Он видел, как мимо дома прошел Лу, чтобы сесть за руль старенького грузовичка, на котором они возили воспитанников Дома Харбисонов. Со стороны коридора и лестницы послышались голоса и топот детей, направляющихся к выходу. Когда Бетти вернулась в кухню, он спросил ее:
– Вы купили себе новую скалку?
Брови ее удивленно выгнулись.
– Да. Много лет назад. Как раз после того, как моя старая скалка пропала. А вам откуда об этом известно?
– Помню, моя тетя что-то говорила об этом. – Он улыбнулся своей обезоруживающей улыбкой. – Вы сказали про пирог, и я вдруг вспомнил.
Выбрав место спиной к фотографии, он сел и съел столько, сколько позволил его сжавшийся желудок, украдкой бросив несколько кусочков собаке, устроившейся возле его стула в выжидательной позе. В доме продолжала кипеть жизнь, и на Трея никто не обращал внимания, в то время как Бетти наблюдала со своего поста в кухне за детьми и выполняла свои обязанности после ужина. Она была в своей стихии, с материнской строгостью раздавая распоряжения, но он заметил в ее манерах и поведении влияние Джона.
– Что на это скажет отец Джон? – не раз повторяла она, когда при вытирании вымытой посуды что-то выскальзывало из рук или вдруг вспыхивала ссора по поводу того, какую программу смотреть по телевизору.
Трей сложил свою салфетку и взял тарелки, чтобы отнести их в раковину рукомойника. В этом доме было тепло и уютно. До времени его исповеди оставалось еще несколько часов, и он в ожидании этого скорее согласился бы лечь в отделение реанимации, чем снова подняться в комнату Джона.
– Пирог и желе были просто восхитительными, миссис Харбисон. Я никогда не ел ничего более вкусного. Не возражаете, если я пройдусь по дому?
– Давайте.
Сразу за кухней начинался длинный коридор, на стенах которого висели фотографии, запечатлевшие отца Джона и детей во время игр и забав, а также успехи и достижения воспитанников Дома Харбисонов. Пока он рассматривал их, рядом, вытирая руки о свой передник, остановилась Бетти.
– За все эти годы снимков было сделано немного, – пояснила она. – И вы не найдете здесь напыщенных сертификатов вроде тех дипломов, которые «Ротари клаб»[22]22
Международный клуб «Ротари интернэшнл» для бизнесменов и представителей свободных профессий; каждая профессия представлена в клубе одним членом. Основан в США в 1905, в том числе для поощрения деятельности на благо общества.
[Закрыть] выдает за исключительные заслуги перед обществом, или каких-то фотографий отца Джона, позирующего со всякими крутыми шишками. Их у него за эти годы накопилось очень много, но все они хранятся на чердаке.
– В этом весь Джон, – криво усмехнувшись, сказал Трей.
Его собственный кабинет в Калифорнии, забитый до отказа всевозможными свидетельствами его успехов, представлял собой настоящее логово виртуального эго.
– Он прекрасный человек. Я не знаю, что бы наши люди делали без него. – В ее глазах вспыхнул предупреждающий огонек, более откровенный, чем у ее мужа. – Дети боготворят его, а нам с мужем он как сын. Вы же помните, что своего сына мы потеряли…
– Помню, – ответил Трей.
Взгляд ее глаз за стеклами очков стал твердым как сталь. Проклятие! Эти Харбисоны, что они себе думают? Что он приехал сюда специально, чтобы лишить отца Джона его духовного сана? Пригвожденный на месте ее взглядом, словно стилетом, Трей судорожно глотнул воздух. Господи Иисусе… Эта ужасающая своими последствиями возможность только сейчас дошла до него. В голове эхом отозвались слова Джона: «Что касается твоей части этого бремени, да. Моя остается столь же тяжелой и по-прежнему будет при мне».
Должно быть, Трей поменялся в лице. Он понял, что, наверное, его даже качнуло, потому что Бетти быстро схватила его за руку.
– Что такое? Вам опять плохо?
– Мне нужно присесть, – тихо произнес он, – вот здесь. – И показал на укромный уголок в гостиной.
– Может быть, принести вам воды?
Трей сжал руками виски.
– Нет, мне просто нужно спокойно посидеть и подумать.
Бетти оставила его на обычном жестком стуле перед холодным камином, и он слышал, как она велела своим помощникам в кухне говорить потише. Трей чувствовал себя так, будто его окатили ведром ледяной воды. Думал ли Джон о том, что после того, как его старый закадычный друг обнажит свою душу перед Харбисонами, он будет волен обнажить также и свою душу? Если у Джона уже не будет необходимости хранить молчание, прислушается ли он к своей проклятой совести, чтобы бросить все и свести счеты с Богом?
О Господи. Джон мог. Это было бы так на него похоже.
И еще… Что, если он вдруг неумышленно разоблачит Джона, когда станет рассказывать о том, что произошло? Его мозг уже не способен думать быстро. И язык у него не такой бойкий, как прежде. А вдруг вместо «я» он скажет «мы»? Что, если проницательная миссис Харбисон начнет задавать вопросы, а он проговорится, отвечая ей? Или же – еще одна возможность, о которой он не подумал, – они просто решат заявить на него в полицию? Трей рассчитывал на то, что Харбисоны решат сохранить в тайне шокирующие детали смерти своего сына, потому что они не предали их огласке двадцать три года назад, но ведь он может и ошибаться. Эти люди вполне могут захотеть, чтобы с ним поступили по закону за совершенное преступление. Он планировал никому не рассказывать, что умирает. Его порыв рассказать правду не должен был рассматриваться как часть его последней исповеди. Но… как можно быть уверенным в том, что, даже если он расскажет Бетти и Лу о своей смертельной болезни, они все равно захотят расплаты за своего Донни? Что, если они захотят, чтобы его осудили за непредумышленное убийство? Будет назначено расследование. И в результате во все это наверняка будет вовлечен и Джон…
Господи всемогущий! О чем он думал?
Трей встал со стула и вышел из комнаты. Взяв свой багаж, он начал подниматься наверх.
Бетти, услышав его шаги, вышла к подножию лестницы.
– С вами уже все хорошо? – озабоченно поинтересовалась она.
– Хорошо как никогда, миссис Харбисон! – крикнул он ей сверху.
