Текст книги "Перекати-поле"
Автор книги: Лейла Мичем
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 32 страниц)
Глава 64
– Вы выглядите немного… похудевшим, – удивленно произнес Деке, открыв Джону дверь.
– Что, заметно? – Джон вздохнул.
Он слишком легко сбросил вес, который не мог позволить себе терять. Последний раз он пытался что-то съесть в пятницу вечером, чтобы в полной мере отдать должное приготовленной Кэти лазанье и творожному пирогу, но ему это не удалось. К тому же с тех пор он почти не спал. Джон знал, что в своем черном одеянии выглядит уставшим и изможденным – служитель Церкви, потерявший свою веру.
– Такое впечатление, что вы уже пару ночей не спите, не говоря о том, что забываете перекусить.
– Вы очень наблюдательный человек, Деке Тайсон. Здравствуйте, Паула.
Паула показалась из-за спины Деке, и глаза у нее тоже расширились от удивления. Джон вспомнил, что в последний раз они встречались в мае на крещении в церкви Святого Матфея, когда мир был ярким и солнечным и когда невозможно было предвидеть то, что творилось сейчас. Она укоризненно шлепнула мужа своим кухонным полотенцем.
– Не обращайте внимания на его манеры, хотя я тоже уверена, что вам бы сейчас очень даже не помешала хорошая порция моей запеканки с курятиной, которую я приготовила на обед по замечательному рецепту дочери.
– Паула, детка, думаю, что отец Джон приехал сюда не для того, чтобы есть.
– Ладно, а как тогда насчет стакана моего фирменного чая? – спросила она, быстро взглянув на мужчин и сообразив, что дело у них серьезное.
– Это было бы здорово, – ответил Джон.
Они прошли в заставленный мебелью кабинет Деке.
– Спасибо, что согласились встретиться со мной, – сказал Джон, настороженно высматривая в поведении Деке объяснение его неожиданному появлению на вечерней мессе в пятницу.
– Что, отче, обстановка в Керси напряженная?
– Очень. Кэти закрыла свое кафе на неопределенный срок, а Уилл сегодня утром идет на предварительное слушание дела. В городе шныряют толпы репортеров. Оделл Вулф огрел одного из них своим кнутом, и тот заявил на него в полицию. Ради Бога, Оделлу ведь уже шестьдесят пять.
– Я думал, что Оделл давно перестал пользоваться своим старым хлыстом.
– Так и есть, но сейчас он у него снова в ходу, точнее, был в ходу, пока Рэнди не конфисковал его. Да и вся атмосфера в округе какая-то нездоровая и напряженная. – Джон не скрывал своего раздражения. – Люди понимают обиду Кэти и Уилла на Трея, но все равно не верят, что кто-то из них мог убить его.
– Это меня не удивляет. А люди с некоторых пор вообще меня не удивляют – разве что иногда, но очень редко, – сказал Деке.
Джон уловил подтекст этой фразы, направленный против него, но, прежде чем он успел в этом разобраться, в комнату вошла Паула и поставила на письменный стол Деке поднос, на котором стояли кувшин с чаем со льдом и стаканы.
– Какой красивый, – сказал Джон, беря стакан в руки.
– Самый лучший. Что вы имеете в виду?
«Ну вот, опять, – подумал Джон, – снова этот резкий, почти недружелюбный тон». Он впервые заметил это невольное раздражение со стороны Деке еще во время их телефонного разговора, и его ухо вновь безошибочно уловило эти враждебные нотки. Нужно будет разобраться в причинах этого чуть позже. Он показал на вырезки новых газетных статей.
– Приятно видеть, что вы следите за этим делом.
– Каким бы оно ни было.
– Вот именно. Расследование проведено не лучшим образом, несмотря на все собранные против Уилла улики.
– То же самое и я сказал Рэнди, когда некоторое время назад говорил с ним по телефону. Улики кажутся обескураживающими, но это еще не стопроцентное доказательство.
Джон перевел дыхание, отхлебнул свой чай и, немного расслабившись, закинул ногу на ногу. Он знал, что нужно ехать именно к Деке, что Деке обязательно докопается до сути. Джон надеялся уговорить его провести свое собственное расследование.
– Я пригласил для Уилла хорошего адвоката. Есть какие-то соображения, кто мог это сделать?
– Ни одного. Вопрос все время упирается в то, кто знал, что Трей остановится в Доме Харбисонов.
– Рэнди тоже зациклился на этом. Он считает, что единственными людьми, у кого был мотив убить Трея и кто знал, где его можно найти, были Уилл и Кэти, но ведь можно допустить, что кто-то заметил Трея в городе в пятницу, проследовал за ним туда, а позднее вернулся и застрелил его?
Деке согласно хмыкнул.
– Это возможно. Бобби Такер говорил мне, что видел Трея в городе в районе полудня, а еще он сообщил мне, что моя дорогая дочка не делала секрета из того, что я покупаю у Трея дом Мейбл Черч и встречаюсь с ним по этому поводу. Когда я ее прямо спросил об этом, она сказала, что уже не помнит, кому могла рассказать эту новость. Разумеется, что ее муж тоже знал и о продаже, и о нашей встрече, но я ни при них, ни при Пауле и вообще ни при ком-то другом не упоминал, что Трей останавливается у вас.
– Что ж, тогда, если в городе были люди, которые знали о вашей с Треем встрече, не следовало ли Рэнди и его помощникам попробовать собрать информацию, которая могла бы куда-нибудь привести?
– Именно так я бы и поступил.
Джон вздохнул и подался вперед.
– Деке, мы все знаем, что Трей был обречен иметь врагов. Кто может с уверенностью сказать, что его убил именно кто-то из нашего округа? А если это был кто-то из Сан-Диего, из Санта-Фе или где там он еще жил… Наверняка он говорил, куда едет, а потому человек, задумавший убить его, мог поехать за ним, не так ли? Разве не следует управлению шерифа все тут прошерстить и выяснить? Вполне вероятно, что были люди, видевшие в городе или в мотеле незнакомца, снявшего комнату где-то на пару дней, – как раз достаточно, чтобы выполнить такую работу.
– Да, это того стоило бы, – согласился Деке.
– И еще… я все понимаю, но хватаюсь за любую соломинку, шериф, – сказал Джон, которого никак не вдохновляло отсутствие у Деке какого бы то ни было энтузиазма, – но что… если это было покушение на Трея?
Губы Деке скривились в скептической ухмылке.
– Наемный убийца с ружьем калибра .30-30, отче?
– Я тоже думал над этим. Мне кажется, что было бы очень толково использовать для покушения оружие какой-то неотесанной деревенщины, чтобы заставить полицию поверить в то, что это сделал кто-то из своих.
Деке искоса глянул на него поверх края своего стакана.
– Ну, из опыта – хотя, должен признать, не из моего личного опыта – известно, что наемные убийцы не особенно заинтересованы перекладывать вину за убийство на кого-то еще. Они эти вопросы решают самостоятельно.
«Верно», – подумал Джон, чувствуя себя глупцом. Он поднял руки вверх, признавая абсурдность такого предположения.
– Что ж, вы действительно правы на этот счет, но, тем не менее, должны же быть и какие-то другие камни, под которые Рэнди со своими помощниками еще не заглядывал.
Он разочарованно смотрел на Деке, который явно не рвался развивать эту тему. Но где, кто и почему? Эти вопросы, словно удары кувалдой, стучали в его голове уже четыре дня, и перед ними он чувствовал себя беззащитным. За ответами он пришел сюда, в дом бывшего шерифа, но теперь подозревал, что даже у проницательного и находчивого Деке Тайсона было не больше шансов на успех в этом деле, чем у Рэнди и его команды. Этот убийца навсегда ускользнет от властей. Его сын будет осужден за преступление, которого он не совершал, а над его матерью на всю оставшуюся жизнь повиснет облако подозрений.
Джон откинулся на спинку кресла, внезапно лишившись всех сил, веры и надежды. Мозг оцепенел от отчаяния. Он беспомощно взглянул на Деке.
– У вас вообще есть хоть какие-нибудь идеи, шериф?
– Я еще огляжусь, порасспрошу людей. Как я уже говорил, сегодня, во второй половине, я встречаюсь с адвокатом Трея. Задам ему вопрос о компаньонах Трея, чтобы выяснить, кто в принципе мог сделать такое.
– А его адвокат знал, где остановился Трей?
– Но его адвокат также знал, что тот при смерти.
Деке услышал в голосе Джона прилив надежды, прочел его мысли. Пристыженный этим, Джон сказал:
– Хорошо. Адвоката из подозреваемых вычеркиваем. Как представителю духовенства, мне вообще претят такие мысли, но я горю желанием спасти мальчика от тюрьмы, а его мать – от бесчестья.
– Это как раз понятно. – Деке отхлебнул свой чай.
И снова Джон уловил ледяную нотку отчуждения, что было совсем не похоже на Деке, который всегда держал себя с ним подчеркнуто дружелюбно и уважительно. Он ехал сюда в надежде на теплое рукопожатие, а ему вместо этого подставляют холодное плечо. Что-то здесь явно не так.
– А почему вы вдруг пришли на мессу в пятницу вечером, шериф? – Этот вопрос вырвался у него сам по себе, но независимо от того, был он принесен на крыльях ангела или на вилах дьявола, Джон все равно не мог отделаться от странного ощущения, что появление Деке в церкви Святого Матфея в день убийства каким-то образом связано со смертью Трея.
Деке сделал вид, будто занят укладыванием газетных вырезок в аккуратную стопку.
– Теперь это уже не имеет значения.
– Как раз теперь все имеет значение, – твердо произнес Джон. – Что вас тревожит? Ведь точно что-то тревожит, я же вижу.
– Это не имеет никакого отношения к данному делу.
– Позвольте мне судить об этом.
Деке прервал свое занятие с вырезками и мрачно взглянул ему в глаза.
– Поверьте, вы бы сами отказались судить об этом, если бы узнали, о чем речь.
Джон встал. Он знал Деке давно и уважал этого человека как никого другого, но не мог уйти отсюда, не выяснив, что скрывается за этим строгим взглядом. Он уперся руками в стол и наклонился, придвинувшись к Деке почти вплотную.
– Если это касается меня, Трея, Уилла или Кэти, я должен знать, шериф.
– Вы пожалеете о том, что спросили, отче, а я пожалею еще больше, если отвечу на ваш вопрос. И я тем более не стану отвечать, если не буду уверен, что то, что я вам скажу, не выйдет за пределы этой комнаты.
Джон снова тяжело опустился в кресло.
– Говорите, – выдохнул он.
Деке отодвинул кресло от стола, вытянул ноги и, сплетя пальцы, положил руки на свой заметный живот.
– Ну хорошо. Возможно, это единственный шанс получить необходимые мне заверения, чтобы успокоить совесть старого полицейского.
– Какого рода заверения?
– Заверения в вашей невиновности. А теперь помолчите, и я расскажу вам то, что мне известно и о чем я догадался в минувшую пятницу, после того как Трей уехал. Я обнаружил на чердаке дома Мейбл чучело рыси. У нее не было передней лапы – той самой лапы, которую я нашел под столиком для пикников во дворе дома Харбисонов 4 ноября 1985 года, когда вел расследование по делу повешенного сына хозяев.
У Джона отвисла челюсть, его побледневшее лицо застыло, глаза в глазницах замерли. Казалось, его парализовало, но при этом он отчетливо воспринимал все, что происходило вокруг. Часы где-то в доме глухо пробили одиннадцать. Для его ушей бой часов звучал подобно похоронному звону, под звуки которого его ведут к месту казни.
Деке продолжал:
– Лапа эта находится в коробке для вещественных доказательств в управлении шерифа округа Керси вместе с электрическим шнуром, который был использован в качестве удавки, и несколькими порножурналами, обнаруженными у ног подвешенного тела Донни Харбисона. Там же находятся и другие предметы, собранные мною тогда, включая мои записи и протоколы допросов свидетелей, – лежат себе, дожидаясь того дня, когда появится улика, доказывающая, что Донни умер вовсе не от автоэротической асфиксии.
Во взгляде Деке не было снисхождения, он не приглашал гостя к обсуждению, даже если бы Джон был в состоянии что-то говорить. Темные тени все-таки догнали его. И смерть Трея от этого не уберегла.
– Когда я нашел эту лапу (моя Мелисса, не зная того, невольно помогла мне), начал складывать два и два, – продолжал Деке. – Я отвез футбольный кубок Трея в криминалистическую лабораторию в Амарилло, чтобы они сравнили имеющиеся на нем отпечатки с отпечатками, снятыми со шнура и журналов. Они совпали. Оставался только один набор неидентифицированных отпечатков, но, опять-таки, после небольшого расследования у меня появилась идея, кому они могут принадлежать.
– Мне, – сказал Джон.
– Если вы уже хватились своего стакана для воды с алтаря, то тут я виноват. Я стащил его в пятницу вечером после мессы, чтобы отвезти в лабораторию к криминалистам.
– И что… отпечатки со шнура совпали с отпечатками со стакана?
Деке пожал плечами.
– Не знаю. Я не успел сделать это, а потом был убит Трей. Стакан до сих пор еще у меня. Хотите рассказать мне, что случилось тем ноябрьским днем? Все, что вы скажете, останется строго между нами. Обещаю.
Джон перестал слушать. Над мраком его отчаяния появился луч света, и, по мере того как мозг стал хвататься за спасительную веревочку, которую протягивал ему Деке, свет этот, набирая силу, разгорался, пронизывал, ослеплял его, наполнял такой радостью, что он готов был целовать ноги Деке. Господь не покинул его. В очередной раз, когда он заколебался в своей вере, Господь поднял его. Он показал ему путь, как спасти своего сына.
Деке продолжал говорить, но теперь его голос звучал тихо и настойчиво:
– Вы можете рассказать мне все, Джон. Я догадываюсь, что поездка к Харбисонам – безумная идея этого негодяя Трея, а вы поехали с ним просто для того, чтобы уберечь его от беды. Я уверен, что идея насчет автоэротической асфиксии тоже принадлежала ему, но что больше всего тревожило меня в этом деле – в отношении вас, католика, – так это то, на какие страдания вы обрекли Харбисонов, долгие годы считавших, что их мальчик погиб таким позорным образом.
Джон издал ликующий возглас и поднялся. Он расправил грудь и застегнул на все пуговицы свой сюртук священника, разом сбросив с себя тяжкий груз, столько лет лежавший на его плечах.
– Очень скоро мы это исправим, шериф. А идея насчет автоэротической асфиксии была моя, а не Трея, и именно потому, что я католик. По возвращении в Керси я расскажу Лу и Бетти всю правду о том дне.
Деке поспешно вскочил на ноги, едва не перевернув свой стакан с чаем.
– Нет, в этом нет необходимости. Харбисоны уже знают правду – или, по крайней мере, часть правды. Не могу рассказать вам, откуда мне это известно, но я не сомневаюсь в этом. Вы просто должны мне поверить.
– О, я верю вам, шериф, верю полностью. Вот почему я точно знаю, что вы выполните свой долг и задержите меня за убийство Трея.
– Что?
– Я убил Трея, чтобы не дать ему разоблачить себя, когда он признается Харбисонам, как на самом деле погиб Донни. – Голос его зазвучал мощно и уверенно. Силы вернулись к нему. – Трей умирал и не хотел оставлять на своей совести наш общий грех. Он собирался все рассказать Харбисонам, когда Лу привезет детей после мессы. Я не мог этого допустить. Вера людей в меня – и в Церковь – была бы подорвана. Я бы потерял все, чем дорожил, – любовь Харбисонов, мой приход, мой духовный сан…
Деке рванулся из-за своего стола.
– Думайте, что вы говорите, Джон! Не забывайте, что я все-таки офицер правоохранительных органов в отставке. Зачем вы все это мне рассказываете?
– Я не могу позволить, чтобы Уилл Бенсон попал в тюрьму. Я не могу позволить, чтобы мой сын взял на себя вину за то, что сделал я.
Теперь уже у Деке отпала челюсть.
– Ваш сын?!
– Уилл Бенсон – сын Кэти и мой.
Деке отшатнулся.
– Что?
– Это еще одна правда, ради раскрытия которой Трей приехал домой. Трей был стерилен, и это было у него с шестнадцати лет в результате осложнений после свинки. Он держал это в секрете, заставив нас с Кэти двадцать два года думать, что Уилл – его сын. Мы… был один такой момент в то время, когда Трей порвал с ней. Так что, как видите, у меня была масса причин убить ТД Холла.
– Я вам не верю, – выдохнул Деке.
– А вам и необязательно верить. Главное – чтобы поверили присяжные. А теперь, если Паула не будет возражать, я бы хотел, чтобы вы отвезли меня к Рэнди. Можете не брать с собой мой стакан для воды. Я с радостью предоставляю вам образцы своих отпечатков пальцев. И еще, Деке, все это никак не должно отразиться на вас. Тогда, в 1985 году, у вас не было доказательств, что мы с Треем были виновны в смерти Донни Харбисона.
Деке бросился к двери и преградил Джону дорогу. Он поднял вверх руки.
– Я не могу позволить, чтобы вы сделали это. Когда убили Трея, вы были на мессе. У вас есть алиби.
– Но не на первые пятнадцать минут после ее начала. Отец Филипп может подтвердить, что на мессу я опоздал.
– Но вы же его не убивали, – простонал Деке.
– Однако мое признание и та самая коробка с вещественными доказательствами подтвердят, что это сделал я.
Глава 65
Представители газетной братии все еще стояли лагерем на парковке перед управлением шерифа округа Керси, когда туда на своих машинах подъехали Джон и Деке. С появлением известного в округе священника и бывшего шерифа в воздухе запахло свежим материалом для новостей, и не успели те захлопнуть двери своих автомобилей, как у них перед носом вырос с десяток микрофонов. Джон с Деке пробрались сквозь них и направились к двойной стеклянной двери, время от времени бросая в сторону спешащих за ними репортеров короткое:
– Без комментариев.
Рэнди молча слушал признание Джона с открытым от благоговейного трепета ртом. Коробка с запечатанным пакетом собранных Деке вещественных доказательств по делу 1985 года, которую шериф не успел вернуть в хранилище, так и стояла у него на столе. В кабинете были только он и Деке. Двое его помощников ушли на обед.
– Все это находится здесь, верно, Деке? – спросил Джон, показывая на четко подписанную коробку.
Лицо Деке скривилось в гримасе, и он кивнул.
Рэнди начал постепенно оттаивать, выходя из своего замороженного состояния. Он крепко зажмурился, а потом поднял руки вверх, как человек, который сдается, но все равно ожидает, что в него выстрелят.
– Я хочу уточнить, правильно ли я вас понял. Вы сейчас признаетесь в том, что застрелили Трея Холла, отец Джон.
– Совершенно верно. У вас на руках есть все улики, чтобы арестовать меня. У меня был мотив и возможность. Уилл Бенсон невиновен.
– Ваш сын.
– Мой сын.
Рэнди ухмыльнулся.
– А ружье где?
Деке весь обратился в слух. Он ждал этого вопроса.
– Что?
– Ну, ружье. Орудие убийства. Где оно?
– Я… его выбросил.
– Куда?
– Где-то в прерии.
– У вас было ружье калибра .30-30, отче? Зачем?
Джон выглядел сбитым с толку. Деке и Рэнди переглянулись.
– Вот что я вам скажу, – заявил Рэнди, поднимаясь, словно ему стало трудно дышать. Он поправил свою кобуру в более удобное положение. – Мне нужно поехать в Амарилло, чтобы проанализировать образцы ваших отпечатков, потом – обратно. – Он сунул в коробку с вещественными доказательствами бумажный пакет, в котором лежал стакан с монограммой. Деке все-таки привез его с собой, чтобы избежать неловкости и у Джона в управлении шерифа не пришлось снимать отпечатки пальцев. – Если ваши отпечатки подтвердят ваш рассказ насчет причастности к смерти мальчика Харбисонов, я все равно не успею оформить все бумаги и сделать запрос по поводу ордера на ваш арест раньше обеда завтра. Мэвис Бартон, наш мировой судья, утром по средам делает прическу и маникюр, и упаси меня боже потревожить в это время ее величество. Так что езжайте-ка вы домой, отче, а я пока вместе с окружным прокурором попытаюсь разобраться во всей этой путанице. К тому же, думаю, что вам с Харбисонами есть что обсудить.
Как только Джон вышел в коридор, Деке отвел Рэнди в сторону.
– Насчет вашей беседы с окружным прокурором, шериф, – сказал он, понизив голос. – Я был бы тебе очень обязан, если бы эта часть признания Джона осталась строго между вами до тех пор, пока не появится абсолютная необходимость обнародовать это для широкой публики.
– Я так и сделаю, можешь мне поверить. Я этими штучками уже сыт по горло. У Джона может быть самый шикарный мотив, но, если это он убил Трея, то пропади я пропадом на этом самом месте. В его рассказе зияют такие дыры, что можно проехать на фургоне с прицепом. Однако я хочу, чтобы ты взглянул на то, что Трей написал непосредственно перед своей смертью и оставил на столе у Джона.
Он отпер ящик стола и вынул оттуда пластиковый пакет для вещественных доказательств, в котором лежала развернутая записка. Деке быстро прочел короткое сообщение. «Это для детей. Я ухожу, Тигр. Я передумал и решил ничего этого не затевать. Верю, что ты будешь сохранять молчание, как делал это всегда. Убереги мое имя от этого унижения. Буду благодарен, если ты помолишься обо мне. Люблю тебя до последнего. Трей».
– Боже мой, – протянул Деке.
– Эта записка подтверждает рассказанное Джоном. А тут еще собранные тобой доказательства и вероятность совпадения его отпечатков с отпечатками на шнуре… – На Рэнди было больно смотреть. – Даже при наличии еще двух подозреваемых, сознавшихся в этом преступлении…
– …Джон все равно может оказаться крайним, – закончил за него Деке.
– Молюсь, чтобы у него оказался хороший адвокат.
Чтобы избежать встречи с репортерами, вооруженными камерами и микрофонами, Деке перед выходом из здания управления попросил Джона подождать его чуть дальше на дороге, прежде чем тот уедет в Дом Харбисонов, а сам он отправится на встречу с Лоуренсом Стэттоном.
Когда этот мужчина в строгом черном костюме вышел из своего «сильверадо», Деке невольно сравнил его с подростком, выскакивающим из своего старенького пикапа в фирменной спортивной куртке во времена, когда его светлое будущее расстилалось перед ним, словно раскатанная красная ковровая дорожка. Но если бы не тот роковой ноябрьский день и если бы Трей Дон Холл не испортил все так безнадежно, носил бы Джон сейчас черно-белые одежды священника? Возможно, он позировал бы для фото после выигрыша Суперкубка НФЛ… Впрочем, не важно. Какой бы путь ни был выбран, Джон Колдуэлл все равно шел бы к цели по той же самой красной дорожке.
– Джон, я должен вам кое-что сказать, – начал Деке, когда они встретились между своими машинами.
Печать боли и страха Джона перед тем, что ему предстояло сделать, приехав в Дом Харбисонов, была видна на его лице так же четко, как отражение Деке в сияющих сковородках его Паулы.
– Я поклялся никому не рассказывать, но вынужден это сделать ради Лу и Бетти Харбисон. Когда Трей узнал, что умирает, он написал письмо и поручил своему адвокату передать его им после своей смерти. В этом письме он признается в том несчастном случае и полностью берет на себя вину за смерть Донни. Ваше имя там не упоминается. Лоуренс Стэттон привез это письмо им, а вчера Лу специально приезжал в Амарилло, чтобы показать его мне в качестве доказательства, что я тогда был прав относительно обстоятельств гибели Донни.
Джон удивился.
– Так Трей написал им письмо? Что ж, это объясняет, почему Лу с Бетти выглядели в последнее время радостнее обычного, несмотря на то что произошло. Фотография Донни всегда была наполовину спрятана за цветами. А сейчас она открыто стоит на полке над раковиной в кухне, где Бетти всегда может видеть ее.
Деке приблизился на шаг к Джону, надеясь все же достучаться до его разума.
– Они не покажут вам этого письма, потому что боятся, что вы плохо подумаете о них за то, что они скрыли от Церкви истинные обстоятельства смерти своего сына. Позвольте им пребывать в этом умиротворении как можно дольше. Может быть, они никогда – ни от кого и ниоткуда – не узнают о вашем участии в этом деле. А если и будут догадываться, что у Трея был сообщник, то вряд ли подумают на вас.
– Я не вижу, как можно избежать моего признания.
– Но вы же священник, Джон. Имейте немного веры.
– Я виновен, шериф.
– А я святой. – Деке иронично улыбнулся. – Подумайте над моим советом. И придержите свое признание столько, сколько сможете.
Через час Лоуренс Стэттон удовлетворенно закрыл колпачком свою ручку, которой он только что подписал от имени Трея Дона Холла последние бумаги, передававшие Деке полное право собственности на дом Мейбл Черч. Это был небольшого роста мужчина в темно-синем костюме в тонкую полоску, с шелковым галстуком, безупречно завязанным под остроконечным воротничком его накрахмаленной белой сорочки. День стоял не по сезону жаркий, они сидели в зоне для пикников вдоль федеральной автострады Ай-40 и, отгоняя мух, допивали свой кофе, который Деке купил в ресторанчике «Ватабургер». Несмотря на жару, адвокат выглядел таким свежим и элегантным, будто последний час провел в специально охлаждаемом помещении магазина цветов.
– Вот таким образом, мистер Тайсон, – сказал он. – Я уверен, что вы с миссис Тайсон будете счастливы в этом доме.
– Мы были бы еще счастливее, если бы Трей встретил свою смерть не таким ужасным образом.
– Я вполне понимаю вас, – кивнул ему адвокат. – Я тоже был бы счастливее, если бы, провожая Трея в последний путь, организовал для него по крайней мере немного больше пышности и фанфар, но я и так очень благодарен его доброму другу Джону Колдуэллу за то, что тот согласился провести службу на его похоронах. Трей был о нем очень высокого мнения. Джон показался мне таким хорошим человеком.
– Он и есть хороший человек. Когда Трея хоронят?
– Сегодня во второй половине дня.
Деке удивленно выпрямился.
– Похороны Трея сегодня во второй половине?
– Ну да. В шесть. В очень узком кругу, все очень секретно. Я намерен сохранить это в тайне от газетчиков. Люди из службы медицинских экспертиз в Лаббоке оказались достаточно любезны, не сообщив прессе, что его тело уже отдано. Вчера ночью его перевезли в Похоронный дом Джеймисона. Если бы мне удалось похоронить Трея с минимальным ажиотажем вокруг этого события… – Он выхватил белоснежный носовой платок, чтобы протереть свои очки, и, близоруко щурясь, посмотрел на Деке. – Может быть, вы хотели бы присутствовать на похоронах? Трей вас уважал. Хотя уважал он очень немногих. И он был очень доволен, что дом его тети купили именно вы.
– Значит, в шесть, говорите? – Деке взглянул на свои часы. Они показывали четыре. У него еще масса времени, чтобы заехать за цветами и успеть на похороны. – Я обязательно приду, – пообещал он.
Пожав друг другу руки, они расстались, и Деке направился заказывать траурный букет в магазин «Цветы Марты» в Керси.
– Красные гвоздики, – попросил он хозяйку, поскольку решил, что Трею наверняка нравился красный цвет. – Большой венок.
– А они закончились, – сказала Марта.
– Закончились? Мне всегда казалось, что красные гвоздики – это главный товар в цветочном магазине.
– Но только не тогда, когда приходит один покупатель, который забирает все.
– Ага, понятно. А как тогда насчет белых?
Деке пришел к могиле пораньше. Лоуренс Стэттон еще не приехал. Стоял обычный июньский вечер, когда перед наступлением сумерек в «Ручке сковородки» постоянно дующий ветер начинает затихать, а дневная жара постепенно идет на убыль. Сегодня будет красивый закат. Это хорошо. Деке принес к открытой могиле рядом с местом вечного упокоения Мейбл Черч венок из белых гвоздик. На поперечине деревянного креста, который будет установлен на могиле до того, как здесь появится надгробный камень, грубым курсивом было написано: Трей Дон Холл.
Деке присел на каменную скамью. По всему кладбищу на легком ветерке шелестели стоявшие в вазах или лежавшие на надгробьях цветы, которые мертвым принесли люди, любившие их при жизни. Большинство из них были искусственными, а немногие живые цветы были оставлены увядать на солнце. Неподалеку он заметил две расположенные рядом могилки, заваленные грудами свежих цветов, и подумал: «Вот где, оказывается, те самые красные гвоздики».
Несколько мгновений Деке задумчиво смотрел на холмики свежей земли, потом встал и медленно направился к ним. В мозгу звенело знакомое чувство. Еще не дойдя до витиевато украшенных надгробий, он уже знал, что на них написано, кто купил все эти красные гвоздики и почему. Воткнутая среди цветов записка подтвердила правильность его догадки. «А теперь, мои дорогие, покойтесь с миром».
Деке издал громкий стон. Дурак, дурак! Какой же я дурак! Как он мог быть настолько слеп, чтобы не заметить очевидных вещей, находившихся у него прямо перед носом?
Словно сумасшедший, он бросился к машине, схватил свой сотовый и лихорадочно набрал номер Мелиссы. «Пусть только она будет дома. Пусть она будет дома», – стучало у него в мозгу.
Она оказалась дома.
– Папа? – произнесла она голосом, в котором при обращении к нему в последние дни постоянно звучало бесконечное удивление.
– Мелисса, я должен спросить у тебя что-то очень важное. От твоего ответа очень многое зависит. Я хочу, чтобы ты вспомнила то лето после твоего окончания школы и сказала мне, правильны ли мои догадки.
Последовала долгая пауза.
– Папочка, мы с мамой очень волнуемся за тебя.
– Мелисса!
Деке задал свой вопрос.
– Среди нас, школьников, ходили всякие слухи, – ответила дочь, – но из уважения к ее родителям мы держали свои соображения при себе. Это было довольно обидно и болезненно, но все остальные, похоже, купились на эту историю. Стал бы Трей иметь с ней какое-то дело? Да ни за что на свете! Он презирал эту девчонку.
«Вот так», – подумал Деке, внезапно вспомнив единственную строчку, которая запечатлелась в его памяти из всего школьного курса английской литературы: «О, какую сложную плетем мы паутину, впервые ступив на путь обмана»[24]24
Вальтер Скотт, «Мармион: Повесть о битве при Флоддене».
[Закрыть].
