Текст книги "Перекати-поле"
Автор книги: Лейла Мичем
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 32 страниц)
Глава 5
– Джон, что я такого сказал, что она расплакалась?
– Думаю, что во всем виновато слово «сирота», ТД. Возможно, до того момента, как ты его произнес, она еще толком не осознавала, что ее родители умерли. Мне тоже понадобилось какое-то время, чтобы понять, что мамы больше нет, а потом, когда я однажды утром проснулся, до меня вдруг дошло, что она умерла и я ее никогда уже больше не увижу.
– Я помню то утро, – сказал Трей. – Ты тогда метался, словно за тобой гонялся рой шершней.
– Это самое ужасное чувство на свете.
– Вот черт, Джон, я же не хотел расстраивать ее.
– Конечно, не хотел. И она это тоже понимает.
– Может, сделать что-нибудь такое, чтобы поднять ей настроение?
– Например? Цветов ей нарвать?
– Господь с тобой, Джон, где я среди лютой зимы могу нарвать цветов?
– Ты мог бы их купить.
– За какие шиши, интересно? Свои карманные деньги я уже потратил.
– Джон! Трей! Прекратите разговаривать и не отвлекайтесь! – крикнул им мистер Майер, главный тренер футбольной команды девятых классов.
Он стоял у классной доски, тыча в схему игры линейкой. Расписание уроков для Джона и Трея было составлено так, чтобы мальчики могли посещать занятия по физкультуре для игроков юношеских футбольных команд с седьмого по девятый класс. Это были встречи в чисто мужском коллективе, предназначенные для того, чтобы дать тренерам дополнительное время для подготовки своих игроков. За многолетнюю историю успешного развития спортивных программ в школе Керси Трей и Джон были самыми юными участниками этой группы и единственными представителями шестых классов. С талантливыми мальчиками были связаны большие надежды. Тренер не сомневался, что они – Трей в качестве квотербека, а Джон как ресивер, – перейдя в старшие категории, добьются значительных результатов.
Мальчики отодвинулись друг от друга и сосредоточились на схеме, но пальцы Трея, уже не по-детски длинные и сильные, продолжали нервно отбивать частую дробь по поверхности парты – явный сигнал для Джона, что у его друга появилась идея и он ее обдумывает. Это могло быть как что-то хорошее, так и что-то плохое. При этом у Джона не осталось никаких сомнений в том, что Трей потерял голову из-за этой Кэтрин Энн Бенсон. Что ж, а кто бы устоял? Она действительно похожа на маленького ангела: белокурые вьющиеся волосы, голубые глаза, очаровательные ямочки на щеках, когда она улыбалась. Впрочем, теперь они наверняка будут появляться редко. После того утра, когда Джон внезапно понял, что мамы больше нет, мир вокруг него надолго окрасился в мрачные тона. Так что, похоже, пройдет немало времени, прежде чем они с Треем вновь увидят на лице Кэти эти ямочки.
Трей щелкнул пальцами.
– Знаю! Мы можем подарить ей щенка, – прошептал он. – Джил Бейкер говорил мне, что у Волчища на прошлой неделе ощенилась его колли.
Джон заметил строгий взгляд тренера Майера в их сторону и поэтому не ответил, а написал на бумаге и подвинул листок Трею, чтобы тот мог прочесть: «Думаешь, он отдаст нам одного?»
– А почему нет? – одними губами произнес Трей.
К их ужасу, тренеры задержали группу и отпустили своих подопечных с последнего занятия чуть позже обычного, поэтому, когда они прибежали к классу домоводства, чтобы встретить Кэти и проводить ее к шкафчику, она уже ушла. За исключением физической подготовки, девочка посещала с ними одни и те же уроки, обедали они тоже в одно время, так что большую часть дня друзья видели каждое ее движение. Она выглядела потерянной, одинокой и замкнутой; она ни с кем, кроме них, не разговаривала, да и в разговоре с ними произнесла не более пары слов. Тем не менее каждый в школе знал, что появилась новая девочка и что Джон и Трей присматривают за ней. Когда мальчиков наконец отпустили, они помчались в вестибюль, чтобы перехватить ее, но успели увидеть лишь выбившиеся из-под шапочки белокурые кудри, когда она с мисс Эммой выходила через главную дверь.
– Кэтрин Энн! – крикнул ей вдогонку Трей, но голос его потонул в обычном шуме закончившегося школьного дня.
Джон сочувствовал другу. Он никогда раньше не видел, чтобы Трей с кем-то так носился, и, когда они днем пришли в школьный кафетерий, ему даже стало неловко из-за того подчеркнутого внимания, которое тот оказывал Кэти. «Тебе тут будет удобно, Кэтрин Энн?», «Что ты будешь пить? Я сейчас принесу», «Можешь взять мое желе, если хочешь. И булочку тоже».
А Джону он потом сказал:
– Ты заметил, как она красиво ест, Джон? А ты видел, какие у нее чистые ногти – словно маленькие белые половинки луны?
Собственно говоря, Кэти лишь немного откусила от большого бутерброда, который приготовила для нее мисс Эмма, а больше из своего ранца вообще ничего из еды не доставала, но Джон согласился с тем, что жевала она очень изящно. Руки у нее действительно были изящные и красивые и, облаченные в рукава фланелевой рубашки, в которую она была одета, выглядели совершенно инородным телом. Воротник был слишком велик для ее тонкой шеи, и Джон решил, что мисс Эмма купила ее на размер больше, думая, что та сядет после стирки или что тело Кэти дорастет до нее. В отличие от тети Мейбл мисс Эмма была человеком небогатым и не могла позволить себе просто менять вещи, из которых Кэти уже вырастет.
Кэти смотрела на Трея так, будто он свалился с другой планеты, и большую часть времени не обращала на него внимания. Они выбрали место подальше от стола для спортсменов и расположенного рядом с ним столика, где в окружении своих туповатых приспешниц заправляла Сисси Джейн. С той стороны постоянно раздавалось хихиканье, и Джон был убежден, что предметом насмешек была Кэти.
Возможно, такой интерес Трея к этой девочке был явлением временным, но в данный момент она стала для него центром вселенной. Как, собственно, и для Джона.
– Расслабься, ТД. Завтра ее увидим, – сказал Джон, положив руку на плечо Трея, чтобы успокоить его.
Трей сбросил его руку, явно не нуждаясь ни в чьем утешении.
– Черт побери! Мы могли бы поехать домой с Кэтрин Энн в машине мисс Эммы, если бы тренер Майер не был таким многословным. Ладно, пойдем поговорим с Волчищем насчет щенка.
– Стоп, ТД, подожди минутку. А может, ей хотелось бы иметь котенка, – сказал Джон, когда они направлялись к своим шкафчикам. – С ним и мороки меньше, чем с собакой, и я уверен, что Сисси Джейн могла бы дать нам одного из своих. Ее кошка родила котят три недели назад, и Сисси сама искала, куда бы их пристроить.
– Котенок? – воскликнул Трей. – Никогда! У кошек нет души, приятель. А у собак – есть, и, когда этот пес подрастет, он будет защищать Кэтрин Энн.
– Кэти, – поправил его Джон. – Ей нравится, когда ее называют Кэти, ТД.
– А мне больше нравится, как звучит Кэтрин Энн.
– Ладно, но зовут ее все-таки Кэти.
Трей пожал плечами и сменил тему.
– Кстати, последние новости, Тигр. Сисси Джейн не даст нам котенка для Кэтрин Энн, причем никакого в принципе.
– Откуда ты знаешь?
– А ты не заметил, как Сисси смотрела на Кэти, когда мы сидели с ней во время обеда? Из ейных зеленых глазищ просто искры летели – из ее зеленых глазищ, я хотел сказать.
– Чего это ты все время поправляешь себя? Достал уже, – раздраженно заметил Джон.
– Теперь я должен следить за своей речью. В безжалостном уродовании английского языка нет ничего крутого, как постоянно любит повторять моя тетя Мейбл.
Джон снова вернулся к их дискуссии.
– Сисси Джейн просто завидует ей, ТД. Она больше уже не первая красавица класса.
– Это ты точно сказал, к тому же Кэтрин Энн еще и на голову умнее и приятнее, чем Сисси. Да ты и сам знаешь. Я просто уверен, что щенок ей обязательно понравится. Колли такие дружелюбные и ласковые. Держу пари, что она хотела бы иметь у себя щенка прямо сейчас.
Джон был согласен с ним. Собаку гораздо приятнее обнимать, чем подушку, он-то это знает. Но что, если мисс Эмма не захочет держать собаку у себя в доме?
– А ты не думаешь, что нам сначала следует спросить согласия у мисс Эммы, прежде чем дарить Кэти щенка? Колли оставляют много шерсти.
– Боже мой, Джон, ну почему ты всегда что-то выдумываешь? Если мы спросим мисс Эмму, она вполне может тут же отказать. А если мы принесем щенка неожиданно и он понравится Кэтрин Энн, она будет вынуждена его оставить.
В словах Трея был резон, но, как обычно, его методы казались немного сомнительными.
– Знаешь, – сказал Джон, – давай сначала обсудим эту идею с твоей тетей. Она знает мисс Эмму как никто другой. Если она скажет, что подарить Кэти собаку – это вполне нормально, тогда пойдем к Оделлу Вулфу и попросим у него одного щенка.
Лицо Трея просветлело. Он поднял вверх ладонь, и они хлопнули по рукам.
– Вперед, Тигр!
Трей называл его Тигром преимущественно тогда, когда Джон соглашался что-то сделать так, как предложил он. Трей дал Джону это прозвище, когда они играли в детский вариант американского футбола, и Джон, откликнувшись на передачу Трея, протащил за собой двоих бросившихся на него защитников через зачетную линию поля. Тогда Трей и заорал: «Вот так и надо, Тигр!» Джон понимал, что Трей хочет не просто изложить тете эту идею, а продать ее, чтобы она почувствовала ее своей. Именно так Трей всегда добивался своего, но на этот раз он, возможно, поступал правильно. Тетя Мейбл рассказывала им, что мисс Эмма уже буквально с ума сходит из-за своей внучки и что сердце ее похоже на «старый ржавый сундук с взломанной крышкой». Она должна согласиться на что угодно, лишь бы доставить радость Кэти.
Глава 6
– Нет, мальчики! Точно нет. – С этими словами тетя Мейбл энергично замотала головой, чтобы добавить выразительности редкому выражению своего авторитетного мнения перед своим племянником. – Я не могу позволить вам идти к Оделлу Вулфу за щенком. Мы об этом человеке вообще ничего не знаем, и одному Богу известно, что может случиться, когда вы переступите порог его дома.
– А мы и не переступим, – заявил Трей. – Не станет же он, тетя Мейбл, держать свою собаку в доме. Она, наверное, устроилась в одном из его старых ветхих сараев.
– Собственность. Мне следовало сказать, что «вы переступите границы его собственности», – поправила себя Мейбл. – Вам нужно придумать для Кэтрин Энн какой-то другой подарок.
Ее передернуло при мысли, что два одиннадцатилетних мальчика будут иметь дело с затворником, живущим в конце запущенной улицы в самой непривлекательной части их района. Все звали его Волчищем, и прозвище это, не говоря о фамилии[4]4
Вулф (Wolf) – волк (англ.).
[Закрыть], очень подходило ему, поскольку точно отражало сходство с этим страшным зверем. Грязный и неухоженный, с никогда не чесанными рыжими волосами и бородой, он появился непонятно откуда лет десять назад и поселился в пустовавшем полуразвалившемся доме, владельцы которого бросили его еще в пятидесятых годах. На людях он почти не показывался. Никто ничего не знал о его прошлом, сколько ему лет и чем он зарабатывает себе на жизнь. Ходили слухи, будто по ночам он выходит из дому, носит с собой кнут и в дряхлых загонах у себя на заднем дворе выращивает бойцовых петухов. Не в правилах Мейбл было иметь дело с людьми, о которых мало что известно.
– Не хочу я придумывать ничего другого, – простонал Трей. – Кэтрин Энн необходим именно щенок, правда, Джон?
– Возможно, щенок мог бы ее как-то утешить, тетя Мейбл, – подхватил Джон. – Я думаю, что мисс Эмма не будет возражать против этой затеи. Она ведь хочет, чтобы Кэти была счастлива.
Мейбл чувствовала, что сопротивление ее слабеет. От проницательных рассуждений Джона она всегда как-то оттаивала внутри. В конце концов, устами младенца…
– Да я не против щенка возражаю, Джон, – пояснила она. – А против того, чтобы вы имели дело с Оделлом Вулфом. К тому же с чего вы взяли, что он отдаст вам щенка бесплатно?
– А почему бы и нет? – сказал Трей. – Он все равно собирался их убить. Наверное, он даже рад будет, когда мы избавим его от одного из них.
– Предлагаю компромисс, – заявила Мейбл. – На эти выходные, ребята, я отвезу вас в Амарилло в приют для бездомных животных, и вы возьмете собаку для девочки там. Если Кэти согласится поехать, мы даже можем пригласить ее, чтобы она сама выбрала понравившееся ей животное. А пока мы подбросим эту идею мисс Эмме.
– О, тетушка, на выходные будет слишком поздно. Ей нужен щенок прямо сегодня вечером, и мы на самом деле хотим сделать для нее сюрприз!
– А если мы возьмем щенка у Волчища, то, по крайней мере, спасем из выводка хотя бы одного, – вставил Джон.
Как обычно во время их дебатов, Мейбл постепенно начинала ощущать свою беспомощность. Она была согласна с тем, что приобретение какого-нибудь домашнего животного может быть правильным шагом, чтобы помочь ребенку преодолеть последствия психологической травмы после того, что с ней случилось. Когда Мейбл позвонила подруге, чтобы узнать, как прошел первый день Кэтрин Энн в школе, Эмма сказала ей:
– Не очень хорошо. Она сейчас у себя в комнате, лежит свернувшись калачиком и не хочет со мной разговаривать. Думаю, что-то сегодня в школе пошло абсолютно не так.
«Да, – подумала Мейбл, – теплый маленький щенок – это, возможно, как раз то, что нужно Кэтрин Энн в данный момент. Однако это определенно не должно стоить того, чтобы мальчики, не дай бог, погибли или остались калеками».
– Мне очень жаль, – сказала она им, – но вам все равно придется подождать до субботы, когда не будет занятий в школе. А теперь я хочу, чтобы вы оба дали мне слово, что не будете приближаться к мистеру Вулфу и вести с ним разговоры по поводу щенка. Я запрещаю вам вступать с ним в какой бы то ни было контакт. Это понятно?
Слово ее племянника стоило немного, она это прекрасно знала. У него был свой особый кодекс бесчестности, который он унаследовал от своей матери и неукоснительно соблюдал. Но если он даст слово вместе с Джоном, то обязательно сдержит его. Джон заставлял своего товарища придерживаться этических принципов. Дружба у них была весьма своеобразная. Они напоминали тандем: всегда вместе, но сидят отдельно, один впереди, держит руль и крутит педали, второй работает у него за спиной, но при этом они часто меняются местами. То, что могло их объединять, было выше ее понимания, но с тех пор, как они с матерью Джона познакомили их в четырехлетнем возрасте, мальчики были неразлучны – если не по зову души (одному Господу известно, где в итоге окажется душа Трея, тогда как душа Джона определенно попадет на небеса), то, по крайней мере, по зову сердца, поскольку приверженности сердца воистину неисповедимы. Время от времени они ссорились, но каждый раз это длилось недолго. Трей приходил мириться в тот же день. Похоже, Джон стал для него единственным человеком в жизни, без которого он не мог обойтись и отношениями с которым очень дорожил.
– Даю слово, – сказал Джон.
– Трей?
– Я тоже.
Он то ли признал свое поражение, то ли внезапно полностью потерял интерес к этой теме, что было для него делом обычным. Он мог быть полностью захвачен чем-нибудь, но уже в следующую минуту весь его энтузиазм испарялся, словно лужа после короткого летнего дождя.
– Вот и славно, – с явным удовлетворением в голосе произнесла Мейбл. – Что будете делать перед ужином и выполнением домашних заданий?
– Мы пойдем к Джону, – быстро ответил за обоих Трей. – Я оставил у него дома свою бейсбольную перчатку.
– Что ж, очень хорошо, – сказала Мейбл, – но возвращайтесь к шести. Ты тоже обязательно приходи, Джон. У нас сегодня тушеная говядина.
– Звучит соблазнительно, тетя Мейбл, – ответил Джон.
Даже не перекусив, они заторопились, и, только когда Мейбл вошла в комнату своего племянника, чтобы положить в комод выстиранное постельное белье и его пижаму, она увидела лежащую на нем бейсбольную перчатку.
Кэти лежала, укрывшись одеялом с головой, поджав колени к самому подбородку и уткнувшись лицом в подушку. Сознание того, что ее родители окончательно покинули этот мир и она их больше никогда не увидит, наконец пропитало ее полностью, насквозь, до мозга костей. Она никогда не услышит их голосов, мама никогда не назовет ее своим любимым прозвищем – моя Сладкая Булочка, папа никогда больше не разбудит ее утром, как бывало, со словами: «Вставай и свети, солнышко мое». Они не приедут, чтобы забрать ее домой, в ее замечательную комнату, выступающее окно которой вплотную подходило к окну комнаты Лауры и являлось для них еще одним тайным каналом общения. Кэти больше никогда не зайдет в свой класс в Академии Винчестер, не сядет за парту со своими одноклассниками, не услышит объяснений любимых преподавателей. Все, что она любила и что было ей дорого, исчезло в то самое мгновение, когда прозвучало это ужасное слово сирота. Теперь ей всю свою жизнь придется прожить с этой старой женщиной, ее бабушкой, в этом потрепанном домишке в холодном и сером месте, где никогда не светит солнце и где ее единственными друзьями будут два незнакомых мальчика, которые носят ковбойские сапоги, а один из них безграмотно использует в речи двойное отрицание.
Внутри у нее, там, где раньше обитала любовь к родителям, образовалась гулкая пустота.
Кэти слышала звуки присутствия бабушки по ту сторону двери ее комнаты и знала, что та сейчас прислушивается, спит она или нет. Кэти замерла и затаила дыхание, пока не услышала тихие шаги, удаляющиеся по коридору в более теплое крыло дома, после чего плотнее натянула на себя одеяла и еще глубже зарылась лицом в подушку.
Глава 7
– Ладно, давай сначала направимся к твоему дому, на случай, если тетя Мейбл следит за нами, – сказал Трей.
Джон быстро оглянулся.
– Но мы же и так идем туда.
– Ошибаешься. Сделаем круг и отправимся к дому Волчища.
Джон резко остановился.
– Что? Ты ведь дал своей тете слово, что не пойдешь туда.
– А теперь, Тигр, послушай меня, – назидательно произнес Трей. – Ты сам вспомни, на что мы с тобой согласились. Она просила нас не приближаться к мистеру Вулфу и не заводить с ним разговоров по поводу его щенков. Это же ее слова, верно, Джон? Я внимательно ее слушал.
– Ну и что теперь? – спросил Джон.
– А то, что мы и не будем приближаться к нему. Мы просто стащим одного из щенков и даже не увидим мистера Вулфа.
Джон сжал челюсти, чтобы не стучать зубами. В это время дня, когда солнце уже село, а ветер дул с севера, на улице было очень холодно. Ему хотелось побыстрее убраться в дом, даже если это будет его собственное жилище, где пахло прокисшими бобами. Он снова пошел вперед.
– Ты с ума сошел, ТД. Ты собираешься забрать щенка, рассчитывая, что Волчище нас не застукает?
Трей торопливо шагал позади него.
– А как он нас увидит? Мы пройдем по переулку и подберемся к дому с задней стороны. Эта несчастная старушка колли, наверное, все сиськи себе отморозила, прячась под одним из этих сараев. Мы услышим писк щенков, схватим одного и убежим. – Он дернул Джона за рукав, чтобы тот остановился. – Джон, если мы не сделаем этого сегодня, завтра наверняка будет уже слишком поздно. Он просто возьмет топор и отрубит им головы, можешь не сомневаться.
– Но они еще питаются молоком, – возразил Джон. – Если щенка забрать у матери в таком раннем возрасте, он, скорее всего, умрет.
– Джон, почему тебе всегда нужно быть таким тупо практичным? Ну и что из того? Если мы его не спасем, ему все равно недолго жить после того, как мать перестанет вскармливать его. И мы сами можем заменить ему мать, будем кормить его молоком из бутылочки. Кэтрин Энн, наверное, даже понравится держать его на руках и кормить, как маленького ребенка. Будет на кого направить свои чувства, вместо того чтобы все время грустить.
– Да, это так.
У Трея были свои методы словесной обработки друга, которые обычно не приносили успеха, но на этот раз в том, что он говорил, был резон. Когда мать Джона умерла, ему тоже хотелось иметь какое-нибудь животное, которое можно было бы любить и ласкать, но он почему-то не рискнул просить отца завести кошку или собаку. Однако Трей был прав. Вообще-то, когда Трею в голову приходила какая-нибудь идея, Джон всегда разрывался между правильным решением и почти правильным. Ему больше всего на свете хотелось, чтобы у Кэти был свой щенок. С другой стороны, они пообещали тете Мейбл, что не будут иметь никаких дел с Оделлом Вулфом, и, как бы там Трей ни выкручивался, слово свое они все же нарушат.
– Слушай, ты сам знаешь, как Джил Бейкер любит приврать, – сказал он. – Откуда ему знать, что у колли мистера Вулфа появились щенки?
– Потому что он постоянно рыскает вокруг дома Вулфа и пытается высмотреть что-то противозаконное, чтобы натравить на него полицию. Мать Джила хочет, чтобы Волчище уехал отсюда, но, хотя тот действительно самовольно поселился там, шериф Тайсон не будет предпринимать никаких действий, пока нет доказательств, что тот нарушил закон.
– А почему бы нам действительно не подождать и поехать вместе с твоей тетей в приют для бездомных собак? – спросил Джон, с силой сжимая зубы, чтобы унять дрожь.
– Потому что я хочу загладить свою вину перед Кэтрин Энн за то, что я тогда сказал, и сделать это сейчас, сегодня вечером! Хочу увидеть ее лицо, когда я вручу ей этого щенка.
Это была еще одна особенность Трея: придумав какой-то план, он уже не мог ждать и рвался тут же его осуществлять. Ему обязательно нужно было получить – или выполнить – задуманное прямо сейчас!
– Нам нужно что-нибудь, чтобы укутать его, – сказал Джон.
Трей хлопнул его по плечу.
– Вот это уже по-нашему, Джон. Я спрячу его к себе под куртку.
Когда они добрались до проволочной сетки, которой был обнесен задний двор Оделла Вулфа, им пришлось уже закрывать заледеневшие носы руками.
– Господи всемогущий, – прошептал Трей, – ты когда-нибудь сталкивался с такой вонью?
– На калитке висячий замок, – заметил Джон.
На ограде была прикреплена большая табличка с надписью «ПРОХОД ВОСПРЕЩЕН».
– Мы перелезем через нее.
– Туда пойдет только один из нас. Второму придется остаться снаружи, чтобы помочь перелазить через забор.
Взгляды мальчиков встретились. В тишине раздавалось слабое кудахтанье усаживающихся на ночь кур. Спустились сумерки, серые и холодные, как промерзшая на морозе сталь, и ветер затих, как будто его прогнал быстро надвигающийся вечер. Единственный свет горел именно в курятнике, а не в ветхом покосившемся доме, хотя над его трубой вился дымок.
– Тогда пойду я, – заявил Трей. – А ты будь готов поймать щенка, когда я переброшу его тебе.
Джон внимательно осмотрел участок земли между переулком и хозяйственными пристройками. Это была ничья территория, где повсюду валялся какой-то мусор, отбросы и куски ржавого металла непонятного происхождения. В этом полумраке Трей, пробираясь к сараям, мог не заметить стекло битой бутылки или острую крышку консервной банки. Трей не думал о такого рода опасности и вполне мог поднять шум. А что будет, если колли не захочет отдавать своего щенка?
– У меня идея, – заявил Джон. – Давай сыграем в «камень, ножницы, бумага». Кто выиграет, тот и полезет.
Когда они с Треем играли в эту игру, Джон практически всегда выигрывал.
– А может, тот, кто выиграет, как раз и останется? – Трей вопрошающе посмотрел на друга.
– Полезу я, ТД. Я сделаю это тише, к тому же собаки меня любят.
– Ни за что, Джон. За щенком полезу я, чтобы потом с чистой совестью сказать Кэтрин Энн, что его для нее достал именно я. Ты, конечно, помогаешь мне, но все-таки это сделаю я.
– Ты только все испортишь! А вдруг мистер Вулф погонится за тобой? Тогда ты пропал.
– Обо мне не беспокойся, Джон, – уверенно произнес Трей. – Вечно ты за меня переживаешь.
– За тебя постоянно нужно переживать, – сказал Джон и подставил руки, чтобы Трей мог стать на них. – И, пожалуйста, не забывай смотреть под ноги.
Трей быстро забрался на забор и мягко спрыгнул оттуда на землю. Он показал Джону два поднятых вверх больших пальца и, пригнувшись, направился к пристройкам. Затаив дыхание и вцепившись пальцами в проволочную сетку забора, Джон следил за тем, как Трей скрылся в тени. Он надеялся, что ТД правильно выбрал сарай. Куры, должно быть, что-то почувствовали. Джон с ужасом услышал, как они подняли тревожное кудахтанье. И уже через секунду в грязном окне кухни смутно вырисовывавшегося в сумерках дома зажегся свет. Сердце у Джона упало. О Господи…
– Трей! – позвал он шепотом.
Но было уже слишком поздно. Из задней двери, мягко прикрыв ее за собой, бесшумно возникла темная фигура с лохматой бородой. Волчище! В руке он что-то держал. Ружье? Было уже довольно темно, но тот стразу заметил Джона и скомандовал:
– Стой где стоишь! – После этого мистер Вулф поднял предмет, который был у него в руке.
Ударивший Джону в глаза мощный луч фонаря ослепил его, и он едва не свалился с ног.
– Стой на месте, кому говорят! – снова произнес тот же голос.
– Д-да, сэр, – запинаясь, промямлил Джон.
Он услышал приближающиеся к нему осторожные шаги.
– Что ты здесь делаешь, мальчик?
Джон поднял руки, заслоняясь от бьющего в глаза яркого света.
– Я… я…
– Опусти руки, чтобы я видел твое лицо.
– Мне так ничего не видно.
– А мне наплевать. Главное, что я тебя вижу. Что ты вынюхиваешь тут через мой забор?
– Я не вынюхиваю, сэр.
Джон смотрел сквозь растопыренные пальцы и молил Бога, чтобы Трей увидел, что тут происходит, и ушел через улицу. Он услышал звон связки ключей, но сообразил, что он успеет убежать по переулку, прежде чем этот человек откроет калитку и схватит его.
– Чем это ты так потревожил моих кур?
– Ничем, – ответил Джон.
– Ну, тогда должно быть что-то еще… – Он посветил своим фонарем вокруг. Джон, по-прежнему ослепленный, ничего не слышал, но у этого человека действительно был слух волка. – Так-так, а тут у нас что? – сказал он, и Джон догадался, что Трей пойман.
Когда Джон наконец смог что-то рассмотреть, он с ужасом увидел замершего в луче фонаря Трея, у которого за пазухой что-то оттопыривалось; заметил он и еще кое-что: в руке у хозяина был свернутый в кольца кнут.
– Зачем ты залез ко мне во двор, мальчик? – требовательным тоном спросил Оделл Вулф. – И что за проказу ты собирался здесь сделать?
Джону хотелось крикнуть «Беги, Трей!», но он подозревал, что кнут хозяина может развернуться быстрее, чем бросок гремучей змеи, и захлестнуть шею Трея, прежде чем тот успеет сделать первые два шага.
– Никакую, – ответил Трей. – Я пришел не для того, чтобы проказничать.
– Тогда зачем же ты здесь?
– Мы пришли, чтобы взять одного из ваших щенков, – ответил Джон через сетку забора. – Мы слышали, что ваша колли ощенилась, и подумали, что… одного из них вам не будет жалко.
Луч фонаря снова резко направился на Джона, и тот опять прикрыл глаза рукой.
– А с чего это вы так решили? – спросил Волчище.
– Неважно, – сказал Трей. – Беги, Джон, и прямо сейчас!
– Ну… после того, как я поймал одного из вас, второй мне особо и не нужен, – растягивая слова, со зловещей медлительностью произнес мужчина, и Джон, вцепившись пальцами в металлическую сетку, почувствовал, как все внутри у него тоскливо сжалось.
– И что ты хочешь сделать с одним из моих щенков? – спросил Волчище Трея, вновь направляя луч фонаря ему в лицо.
– Мы хотим отдать его внучке миссис Эммы – Кэти Бенсон. У этой девочки погибли родители, и теперь она полная сирота. Мы подумали, что это как-то поддержит ее.
Трей говорил это сквозь сжатые челюсти и дрожал от холода. Джон тоже чувствовал, как мороз, пробравшийся ему под брюки, пощипывает кожу. На Волчище была легкая куртка, из-под которой выбивались края не заправленной в штаны рубашки, и мокасины на голую ногу, но это не смущало его, словно он сам был частью этой морозной ночи.
– Мы хотели обратиться в приют для бездомных животных в Амарилло, – из-за забора пришел на помощь другу Джон, – но для этого нам пришлось бы ждать субботы, а щенок нужен Кэти сейчас.
– Эмма Бенсон, – задумчиво повторил мужчина, опуская фонарь. – Так это щенок для ее внучки?
– Да, – сказал Трей.
– А почему нельзя было просто попросить, вместо того чтобы воровать его? Думаю, что мисс Бенсон не понравился бы ваш поступок.
– Потому что моя тетя сказала мне, чтобы я не имел с вами дел, – угрюмо произнес Трей.
– Неужели так и сказала? А кто твоя тетя?
– Не имеет значения.
Луч фонаря мистера Вулфа опять пригвоздил Трея на месте, и сердце Джона испуганно затрепетало. Мужчина медленно потер бедро своим кнутом, и Джон увидел, как крепко сжались его пальцы на рукоятке.
– Эй, да я вас знаю! – вдруг воскликнул он. – Ты тот маленький крикливый квотербек, с которым все в Керси связывают надежды на ближайшие годы. Ну а ты… – луч света по широкой дуге опять опустился на Джона, – ты – Джон Колдуэлл, его принимающий. Так-так.
– Откуда вы нас знаете? – спросил Трей.
– Видел, как вы играете, – тихо усмехнулся тот. – Мейбл Черч – вот кто твоя тетка. И она была сто раз права, когда сказала тебе держаться подальше от моего двора. – Он отстегнул от пояса связку ключей и бросил ее через забор Джону, который, машинально выставив руку, поймал их на лету. – Хорошо, – одобрительно хмыкнул Волчище. – А теперь открывай калитку.
– Вы имеете в виду… что хотите выпустить Трея? – спросил Джон.
– Он придавит щенка, если станет перелазить через забор. – Мужчина снова усмехнулся и покачал головой. – Вы, ребята, должно быть, много думаете об этой девочке, если решились ради нее прийти к моему дому. Что, такая красивая?
– Да. Очень, – сказал Трей.
– И человек хороший?
– Да! – хором ответили мальчишки.
– Тогда я не удивлен, что она внучка Эммы Бенсон. – Губы мистера Вулфа растянулись в улыбке. – Двое мальчишек и красавица девочка. При решении таких уравнений никогда ничего хорошего не получается. Потом бросишь эти ключи мне обратно, Джон Колдуэлл, а теперь, ребята, давайте домой, ужинать. И не забудьте сначала покормить это живое существо, а уж потом будете есть сами. Намочите край тряпки в теплом молоке и дайте щенку высосать его. А в следующий раз, если вам от меня что-то понадобится, лучше просто попросите.
Когда Джон в конце концов сумел открыть замок калитки, руки у него совершенно онемели от холода и он их совсем не чувствовал.
– Обязательно, сэр, – пообещал он, бросая ему ключи, хотя нервы его до сих пор были напряжены до предела: вдруг Волчище передумает и в последний момент хлестнет Трея своим кнутом?
Но Волчище позволил Трею спокойно выйти. Мальчишки бросились бежать от калитки вдоль по переулку, а Трей на ходу все время бережно придерживал маленький теплый комочек у себя под курткой. Через некоторое время они остановились, чтобы перевести дыхание и насладиться своим удивительным триумфом. Тяжело дыша, Джон сказал:
– А Волчище этот не такой уж плохой. Видел, как мы играем, да к тому же, судя по всему, знает мисс Эмму.
– Точно, – согласился Трей. – У себя в сарае он оставил электрический обогреватель для собак и подложил им целую кучу подстилок. Как думаешь, что он имел в виду, когда говорил про решение какого-то уравнения?
