Текст книги "Янгель. Уроки и наследие"

Автор книги: Лев Андреев

Соавторы: Станислав Конюхов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 62 страниц)

Все это и определяло позицию Главного: для него не было главных и второстепенных лиц в Совете. В деловых контактах он ко всем подходил с одной и той же меркой. Сама же форма общения зависела от профессиональных качеств конкретного человека, ответственного за разработку и сложившихся с ним личных отношений.

В непосредственных отношениях среди Главных существовал свой негласный этикет. Одни друг к другу обращались просто и непосредственно на "Ты", даже с некоторым оттенком фамильярности, подчеркивая равный уровень независимо от былых заслуг и положения на конкретный период. В разговорах стремились держаться более раскрепощенно, на уровне доверительных отношений. К другим, наоборот, обращались уважительно или сугубо официально на "Вы".

Колоритной личностью в Совете являлся ответственный за энергетику ракеты главный конструктор маршевых двигателей Валентин Петрович Глушко. Один из родоначальников практического ракетостроения, признанный авторитет, а потому и хорошо знавший себе цену. Но не в меру гонористый, чопорный, со сложным характером. Его невозмутимость, негромкая назидательная манера речи резко выделялись на общем фоне. Понимая, что работа с ним делает честь любому Главному, он уверен, что ему пойдут навстречу, и, по возможности, максимально удовлетворят выдвигаемые претензии.

С В.П. Глушко Михаил Кузьмич – неизменно на "Ты" и только на равных, что, естественно, требовало определенного искусства общения. И при этом он всегда умел сохранять хорошие отношения. Особенно это чувствовалось на фоне взаимоотношений, существовавших в другом Совете Главных между С.П. Королевым и В.П. Глушко, превратившихся в открытую конфронтацию. Это тот случай, когда "коса нашла на камень", в борьбе за приоритеты "кто главнее". В.П. Глушко тяготился и активно сопротивлялся лидерству С.П. Королева, используя любой повод, особенно аварийные ситуации, чтобы освободиться от какой-либо зависимости от властного Главного конструктора ракеты.

Показательно, что подобных резких конфликтов между М.К. Янгелем и В.П. Глушко никогда не возникало. И вся дипломатия взаимоотношений проходила на уровне, когда каждый тонко чувствовал ту грань, которую переходить нельзя. И в этом тоже нашло свое отражение принципиальное отличие характеров двух Главных конструкторов ракетных комплексов.

М.К. Янгель был уважаемым лидером в Совете Главных и по положению и по признанию. В этом находила свое законченное выражение его роль как Главного идеолога ракетного комплекса, выбирающего себе смежников, так и администратора, обладавшего в совершенстве умением наводить мосты на всех уровнях деловых и чисто житейских взаимоотношений.

Характерно, что к Главному конструктору малых двигателей – Алексею Михайловичу Исаеву – известному и заслуженному специалисту, обаятельному, слывшему человеком мягким, справедливым и в то же время скромным относился с большим уважением и обращался только на "Вы".

Крепкими узами давней дружбы, основанной на глубоком взаимном личном уважении друг к другу, скреплены были деловые отношения с патриархом в области систем управления Николаем Алексеевичем Пилюгиным.

С Главным конструктором гироскопических систем Виктором Ивановичем Кузнецовым, простым и общительным, хорошие отношения сложились с самого начала и цементировались взаимной обязательностью, верностью данному слову. И потому М.К. Янгель полагался на него полностью.

К директору Всесоюзного Научно-исследовательского института электромеханики Андронику Гевондовичу Иосифьяну, жизнерадостному открытому человеку, в котором, по свидетельству ведущего конструктора В.Н. Паппо-Корыстина, уживались бесхитростность и почти детское лукавство, Михаил Кузьмич "относился" с оттенком снисходительности, и даже, по-своему ласково, как относятся к большому талантливому, шаловливому ребенку. На просьбу А.Г. Иосифьяна:

– Дай мне два миллиона и я тебе сделаю объект – пальчики оближешь! – М.К. Янгель с улыбкой спокойно реагирует:

– Андроник, ты срывал мне планы, пока делал несколько систем, а если тебе дать весь объект, – ты меня без штанов оставишь!

И, несмотря на такую, казалось бы, категоричность заявления, он много сделал для развития института, возглавляемого А.Г. Иосифьяном.

Один из ведущих и постоянных смежников – Владимир Григорьевич Сергеев, Главный конструктор системы управления, несомненно, большой специалист в своей области, по своему характеру был человеком очень упрямым и его трудно было переубедить. Начиная очередной Совет главных конструкторов и усаживаясь за стол совещаний, оставляя слева от себя стул свободным, М.К. Янгель обычно приглашал занять его В.Г. Сергееву:

– Ты, Владимир Григорьевич, садись слева от меня, чтобы мне сподручней было с правой тебя воспитывать, – и показывал выразительно поднятый кулак, как инструмент воспитания.

Арсенал приемов воздействия в подобных ситуациях был необычайно широк. Как и во всем, в этом случае никогда не было отработанных штампов. Так, на одном из совещаний, когда любые доводы не производили должного впечатления, Михаил Кузьмич, обращаясь к неуправляемому Главному, сказал:

– Владимир Григорьевич! Либо мы все дураки и стоим вверх ногами, а ты пытаешься поставить нас правильно, либо вверх ногами стоишь ты!

Конечно, в сложившейся ситуации председательствующий не преминул воспользоваться всеми преимуществами русского языка. Но именно так, очень остроумно и предельно тактично (ведь не причислил же к кагорте, которая не делает чести уважающему себя человеку), он поставил на место ставшего неуправляемым смежника. Однако были для М.К. Янгеля ситуации и посложнее, когда ему приходилось из стратегических соображений принимать предложения смежников, делая им тактические уступки.

Ракета-носитель "Циклон-2" создавалась на базе орбитального варианта ракеты Р-36. Однако всем было практически ясно, что сроки будут сорваны. Главные конструкторы В.Г. Сергеев и В.И. Кузнецов настаивали на создании на первом этапе промежуточного варианта носителя, взяв за основу баллистический вариант ракеты Р-36, и в этом случае обещали уложиться в заданные сроки. М.К. Янгель на Совете Главных конструкторов, во время обсуждения, с этим предложением не согласился, и в резкой форме, отчитав В.Г. Сергеева, сказал, что промежуточному варианту не бывать. Последний на эту реплику никак не прореагировал. Почувствовав, что обстановка накалилась, М.К. Янгель вынужден был объявить перерыв в заседании и удалился вместе с В.Г. Сергеевым и В.И. Кузнецовым. Когда собрались вновь после вынужденного антракта, Михаил Кузьмич заявил:

– Я вынужден уступить давлению со стороны Кузнецова и Сергеева. Давайте делать промежуточный вариант.

М.К. Янгель был признанным лидером Совета главных конструкторов не только по занимаемому положению персонально ответственного за создание комплекса, но и по инженерной эрудиции, умению быстро ориентироваться в сложных ситуациях, мгновенно схватывая суть вопроса. Как дирижер в оркестре, он был непревзойденным режиссером, умевшим очень корректно, без ненужной грубости вести заседание. Все его высказывания и реплики поэтому не носили оскорбительного характера для смежников, в отличие от собеседников, которые часто заходили дальше, чем следовало, в споре. И даже когда в сложившейся ситуации он невольно переходил грань дозволенного, то всегда умел с достоинством выйти из возникшей ситуации. Показательным в этом отношении является инцидент, возникший на Совете Главных при создании ракеты Р-36, на которой впервые в стране, а может быть и в мире, применили так называемую "горячую" систему наддува топливных баков. Для реализации новой идеи устанавливались специальные газогенераторы и баки наддувались продуктами сгорания топлива. Такое решение существенно упрощало систему наддува и приводило к общей экономии в весе конструкции, так как отпадала необходимость иметь на борту тяжелые баллоны с запасом сжатого воздуха или азота для тех же целей. Однако, как это иногда бывает, новые решения приносят и свои сюрпризы. Так случилось и в данном случае.

Для повышения энергетики ракеты и полного использования запасов топлива на мощных ракетах обычно устанавливается система одновременного опорожнения баков, в качестве чувствительных элементов которой применяют датчики уровня компонентов в баках. По этим датчикам система определяет как текущие расходы, так и оставшиеся запасы компонентов топлива. В результате расходами компонентов через двигатель управляют таким образом, чтобы к концу работы двигателя окислитель и горючее закончились одновременно, то есть топливо должно быть израсходовано полностью.

Поскольку на ракете Р-36 использовались компоненты топлива, представляющие собой диэлектрики в обычных условиях, то в системе СОБ были применены емкостные датчики уровня, представлявшие собой пластины, устанавливаемые на нескольких уровнях по высоте баков. Как только уровень компонента уменьшался настолько, что датчик оказывался в воздухе, емкость его менялась и появлялся соответствующий сигнал.

Но, как оказалось, а это стало ясно потом, только после проведенных исследований, при наддуве бака горючего продуктами сгорания, содержавшими гептил, последний "скисал", в нем появлялись ионы, и вместо диэлектрика гептил становился активным проводником. Естественно, что в таких условиях емкостные датчики работать не могли.

Положение осложнялось еще и тем, что при наземной отработке это явление не проявлялось, так как продукты сгорания, содержавшие ионы проводимости, концентрировались в тонком верхнем слое компонента, а в полете при интенсивных колебаниях жидкости шло перемешивание жидкости. Более того, проводящие слои компонента шли в глубину волнами, что приводило не только к преждевременному срабатыванию датчиков, но и к рассогласованию с другими датчиками, установленными в баке окислителя. В результате, когда начались летные испытания ракеты, совершенно неожиданно оказалось, что система опорожнения баков – неработоспособна. А это приводило к потере примерно 25 % максимальной дальности.

В сложившихся жестких временных сроках, осложнившихся "политической" обстановкой, нужно было срочно решить эту проблему, произвести доработки непосредственно в процессе летных испытаний.

А политическая ситуация заключалась в том, что параллельно с конструкторским бюро М.К. Янгеля испытывал конкурирующую ракету УР-200 В.Н. Челомей. Дело дошло до того, что, пользуясь поддержкой в высших эшелонах власти, В.Н. Челомей докладывал правительству, что у Янгеля ракета вообще сконструирована неправильно (!?). Заметим, что на ракете В.Н. Челомея горячего наддува не было и поэтому естественно система опорожнения баков работала нормально.

Ввиду сложности возникшей проблемы к ее решению были подключены институты Академии наук, отраслевые институты, целый ряд других организаций. И вот на одном из очередных Советов главных конструкторов, посвященном проблеме одновременного опорожнения баков, М.К. Янгель потребовал от Главного конструктора разрабатываемой системы А.С. Абрамова (интересно, что он же был Главным конструктором аналогичной системы и на ракете В.Н. Челомея), чтобы при подготовке к очередному пуску ракеты тот подписал заключение, гарантирующее работоспособность системы. Без такого заключения Госкомиссия по летно-конструкторским испытаниям и, прежде всего, ее члены от Министерства обороны, не дала бы разрешения на старт.

Поскольку система опорожнения баков еще находилась в стадии отработки, то А.С. Абрамов, естественно, не мог с "чистой душой" гарантировать, что произведенные доработки достаточны. В результате в Заключении он собственноручно написал "обтекаемые" формулировки. И на очередной нажим М.К. Янгеля (Михаил Кузьмич и сам отлично все понимал, но ему необходимо было сделать очередной пуск, иначе мог стать вопрос вообще о закрытии темы, да к тому же и пуск дал бы дополнительную информацию) Абрамов ответил:

– Михаил Кузьмич, но я же не жулик!

На эту неожиданную реплику всегда владевший собой М.К. Янгель буквально взорвался:

– Да, жулик, проходимец!

И, обращаясь к ведущему конструктору ракеты Р-36, приказал:

– Галась, пиши докладную в ЦК от имени Совета главных!

Пленарное заседание Совета прервалось. Когда рабочая группа по злополучной системе собралась в отдельной комнате, А.С. Абрамов сказал:

– Михаил Кузьмич нервничает, я его понимаю, но, несмотря ни на что, давайте работать!

Во второй половине дня было продолжено прерванное пленарное заседание Совета главных. Неожиданно первыми словами М.К. Янгеля были извинения в адрес А.С. Абрамова, а также всех присутствовавших за происшедший инцидент и предложение "работать дальше".

– Удивительно, – вспоминал впоследствии доктор технических наук В.С. Фоменко, поведавший описанный эпизод, – много раз я после этого инцидента бывал в организации А.С. Абрамова, и неизменно наблюдал и чувствовал, что уважение и отношение к М.К. Янгелю и к нашему конструкторскому бюро даже выросло:

– Что Вы, он же извинился!!! – неизменно говорили мне. – А понять его срыв, конечно, можно. Слишком напряженной была ситуация.

Этим беспрецедентным, по их мнению, поступком Михаил Кузьмич проявил высокую порядочность, человечность и настоящее мужество. И отмечали, что если бы такое случилось, например, с С.П. Королевым или В.Н. Челомеем, они бы никогда в жизни не извинились…

Владея в совершенстве умением убеждать и завоевывать единомышленников, Михаил Кузьмич, если требовали обстоятельства, решительно и жестко ставил вопрос.

Однажды, при отработке ракеты Р-36, Главный конструктор системы управления В.Г. Сергеев проявил свойственное ему упрямство и никак не хотел брать на себя ответственность – гарантировать работоспособность системы в течение пяти лет. Во время состоявшегося обсуждения этого вопроса вел себя вызывающе, став совсем "неуправляемым". Михаил Кузьмич внимательно выслушал все доводы своего смежника, а потом спокойно, внешне казалось без напряжения, не оставив В.Г. Сергееву шансов для отступления, сформулировал свое отношение к происходящему:

Владимир Григорьевич! Если у тебя нет ответственности Главного конструктора, мы призовем тебя к партийной. Не поможет – смогут другие. Не хочешь – положишь партбилет на стол. И после небольшой паузы:

– Если разработчик системы управления не может держать генеральную линию, то такой Главный нам не нужен!

По мнению присутствовавшего Ф.П. Санина, В.Г. Сергеев при этом выглядел, как мальчишка.

Аналогичная ситуация сложилась и при создании первой разделяющейся головной части. Вернувшись из очередной командировки, М.К. Янгель, по традиции собрал проектантов. Однако на сей раз, кроме обычной традиционной информации о том, что нового в "ракетном мире", Главный вдруг неожиданно для всех заявил, что в верхах обеспокоены разворачивающимися работами по созданию разделяющихся головных частей в Соединенных Штатах Америки и ему, Янгелю, поручено дать предложения о создании в кратчайшие сроки собственной ракеты с РГЧ. В заключение подчеркнул, что в сложившейся ситуации разделяющаяся головная часть должна разрабатываться, естественно, на базе наиболее мощной на тот период ракеты Р-36, находившейся на вооружении.

Количество блоков РГЧ, являвшейся по сути кассетной головной частью, определили сразу. Исходя из энергетики ракеты и ее диаметра удалось разместить три существовавшие отработанные боевые части, расположив их так, что оси боевых частей совпадали с осью ракеты. Оставалась задача разведения блоков в стороны. Ни о каком прицеливании на этом этапе не могло быть и речи.

Закомплексованные традиционным мышлением проектанты видели идею разбрасывания блоков с помощью механической системы, для чего блоки предварительно должны были разворачиваться на девяносто градусов, а затем с помощью пороховых двигателей расталкиваться в стороны. Эта схема успела даже получить сказочное название "дюймовочка". Однако ее реализация поднимала сложные технические проблемы: требовалось создание специальных механизмов, пороховых ракетных двигателей и, соответственно, длительного процесса их отработки. И тут, как часто бывает, нужное решение (а оно всегда самое простое и неожиданное) созрело в голове человека, свободного от пресса стандартных решений подобных задач. И был он поэтому не проектантом, а специалистом в области динамической прочности ракет.

Инженер В.А. Серенко предложил идею, в основе которой лежало свободное скатывание каждой боевой части по своим направлениям под действием собственного веса. Мысль была предельно ясна и проста в реализации.

Одновременно в работу включились и специалисты, курировавшие систему управления. По их проработкам получалось, что пока делают "железо", за два-три месяца можно провести необходимые доработки системы управления и на базе существующих приборов изготовить все необходимое оборудование. Но это уже дело смежников-управленцев.

Обо всем, как и положено, доложили Главному. Внимательно выслушав и уточнив некоторые детали, он прореагировал сразу: снял трубку аппарата спецсвязи и набрал номер Главного конструктора системы управления В.Г. Сергеева. Состоявшийся разговор был предельно коротким и выдержан в чисто янгелевской, вежливой, уважительной манере:

– Владимир Григорьевич! Как у тебя со временем? Не можешь ли выкроить денек? Вопрос очень срочный и к тому же непростой. Но это не телефонный разговор. Нужно встретиться и обсудить возникшую проблему.

В ответ последовало:

– Михаил Кузьмич, завтра мы будем у Вас.

Наутро Главный конструктор системы управления (двести километров по современным меркам не расстояние) со своей свитой был уже в конструкторском бюро "Южное". В состоявшейся беседе Михаил Кузьмич подробно рассказал о новом предложении, в котором предстояло участвовать коллективу В.Г. Сергеева.

Внимательно выслушав, Главный конструктор системы управления ракеты Р-36 отреагировал утвердительно:

– Да, да, Михаил Кузьмич, я полностью согласен с предложением участвовать в работе.

– Ну хорошо, а сколько тебе нужно на это времени? – продолжил обсуждение М.К. Янгель.

В.Г. Сергеев задумался, поморгал глазами, прикидывая в уме удобные для себя сроки, и, наконец, произнес:

– Михаил Кузьмич, нужно, по меньшей мере, восемь месяцев.

Наступила пауза. В.Г. Сергеев сидит, а М.К. Янгель медленно, как бы что-то обдумывая, ходит около него, вооружившись неизменной сигаретой любимой марки "Новость". Затем, взглянув на начальника отдела И.М. Игдалова, курировавшего систему управления и готовившего происходившую встречу, кивком головы указал на дверь, предлагая выйти.

Когда они уединились в комнату отдыха, соседствовавшую с кабинетом, М.К. Янгель обратился к И.М. Игдалову:

– Послушай, а ты уверен, что за два-три месяца можно все то сделать?

– Михаил Кузьмич, вот перечень того, что нужно взять за базу, что сделать заново, что переделать.

– Ты в этом уверен?

– Абсолютно.

– Ну, тогда иди.

Совещание между тем шло своим чередом.

Через несколько минут появился и сам М.К. Янгель, и без обиняков обратился к В.Г. Сергееву:

– Послушай, Владимир Григорьевич, проект нужно сделать за два-три месяца. Наши специалисты считают эти сроки вполне реальными, тем более они находятся в соответствии с пожеланиями вышестоящих инстанций.

– Что ты, Михаил Кузьмич, – возразил В.Г. Сергеев, – это такая огромная работа, мы просто не сможем уложиться в указанное время.

Внимательно, казалось, крайне спокойно, выслушав возражения и не перебивая собеседника, М.К. Янгель вдруг неожиданно резко среагировал:

– Послушай, Сергеев! – перейдя на официальный тон, начал он, явно раздраженно. – Ты будешь со мной работать и решать поставленную государственную задачу, или я тебя пошлю…

Столь доходчивое разъяснение ситуации подействовало отрезвляюще на Главного конструктора системы управления, который на сей раз ответил четко и конкретно:

– Михаил Кузьмич, я сделаю, обязательно сделаю.

В результате такого короткого содержательного диалога Главные нашли общий язык, визит завершился успешно, стороны разошлись как хорошие, старые друзья.

Однако М.К. Янгель мог быть очень "крутым" в решениях и шел на крайние меры, когда требовали интересы дела. Так в процессе проектирования наземного старта ракеты Р-36 в московском Конструкторском бюро транспортного машиностроения одним из подразделений конструкторского бюро, курировавшим наземное оборудование, было высказано много замечаний, связанных с несовершенством принятых решений. Недостатки конструкции не заставили себя ждать. Особенно обидно было испытателям, когда они являлись следствием простой невнимательности или досадных ошибок. Дошло до того, что, в процессе установки ракеты в вертикальное положение, выяснилось: крюк подъемного крана не входит в ответную серьгу траверсы. Но самая главная, ошибка сыграла роковую роль при первом пуске: из-за чисто конструктивных просчетов, связанных с геометрией стартового стола, ракета разрушилась на старте. Оказалось, что отраженная струя газового потока, исходившего из маршевого двигателя, "возвратилась" обратно и "нашла применение" своей нерастраченной энергии. Сразу после аварии М.К. Янгель настоял на снятии Главного конструктора наземного оборудования ракеты Р-36 В.П. Петрова.

В арсенале способов достижения поставленной цели при формировании требований к системам смежников был и такой фирменный прием: если разработчик не "проникался" до конца поставленной перед ним идеей и упорно сопротивлялся, а подобных ситуаций возникало достаточно много, то М.К. Янгель не исключал и объявление конкурса на разработку проекта. Именно в такое положение был поставлен В.Г. Сергеев при проектировании одной из ракет в начале работы Главным конструктором.

Проявляя определенную осторожность, В.Г. Сергеев ориентировался на крупногабаритную аппаратуру, явно не удовлетворявшую ни по весовым, ни по габаритным характеристикам. Чтобы не потерять принятого темпа разработки и не тратить время на доводы и уговоры, Главный приглашает проявить внимание к создаваемой системе Н.А. Пилюгина, более опытного, признанного лидера в области систем управления (кстати, и учителя В.Г. Сергеева), согласившегося значительно уменьшить характеристики системы, которые не устраивали Главного конструктора ракеты.

Невольно создалась ситуация, когда возникший "торг" повис в воздухе. Перспектива остаться без интересной работы подействовала отрезвляюще.

Мобилизовав весь мозговой потенциал своего конструкторского бюро, В.Г. Сергеев представил на "аукцион" те параметры системы управления, которые при существенном снижении веса системы устраивали Главного конструктора ракеты. Итог этого неожиданного приема, использованного М.К. Янгелем, имел самые положительные последствия в будущем для разработчиков системы управления – награды и премии самых высоких уровней.

Впрочем, был случай, когда события могли принять неуправляемый характер с самыми крутыми последствиями.

В острой конкуренции по ракете Р-36 с В.Н. Челомеем любой сбой мог стоить очень дорого. Фактически на карту была поставлена судьба конструкторского бюро. И в этот период при сборке ракет для проведения летных испытаний создалась тревожная ситуация: более 15 приборов, входивших в поставленную аппаратуру системы управления, создававшуюся в ОКБ-692, были забракованы по качеству на контрольно-испытательной станции в Днепропетровске.

Положение настолько было критическим, что М.К. Янгель и директор завода А.М. Макаров вынуждены были позвонить Министру радиопромышленности СССР В.Д. Калмыкову с просьбой принять срочные меры вплоть до смены руководства ОКБ-692. Нависшие над В.Г. Сергеевым тучи в любой момент могли разразиться грозой.

Учитывая важность поставленного вопроса, совещание в Харькове было очень представительным. Лично присутствовал Министр В.Д. Калмыков, а также ответственные работники аппарата центральных партийных органов Украины, СССР и харьковского Обкома партии. М.К. Янгель прибыл на совещание со специалистами по системам управления И.М. Игдаловым и В.Ф. Рыковым, А.М. Макаров – с заместителем по снабжению завода Н.С. Костюченко.

В.Д. Калмыков, во всех обстоятельствах видевший себя прежде всего инженером, начал совещание с того, что самостоятельно разобрался с техническими вопросами, досконально ознакомившись с комплексной схемой работы системы управления. В ходе состоявшегося дальнейшего обсуждения мнение присутствующих явно склонялось к тому, что Главного конструктора системы управления следует освободить от работы. В это время объявили перерыв в заседании на обед. Все расселись в поджидавшие у входа в здание автомобили, которые цугом двинулись в направлении ресторана. А там уже были накрыты в банкетном зале два стола. Непосредственно группой предупредительных вышколенных официантов руководил лично секретарь Райкома партии, в ведении которого находилось конструкторское бюро. Прибывшим предлагается большой выбор не только явств, но и "горячительного" – коньяки, водка. Троица днепропетровских "экспертов" в растерянности. Оказавшись явно неподготовленными к такому обороту дела, прикинули свои возможности. На троих в карманах оказалось 18 рублей. Не густо. О каком уже коньяке тут может идти речь. Поэтому скромно ограничились традиционными ста граммами на душу. Между тем "эликсир бодрости" сыграл свою роль. Обед прошел в непринужденной дружеской обстановке. Инициативу в заключительной части обеда неожиданно взял на себя А.М. Макаров. Как бывалый организатор мероприятий подобного рода, согласно неофициально сложившегося на таком уровне хлебосольства принимающей стороны, он встал и на юмористической ноте заявил:

– Ну ладно, хозяин заплатит, – и направился к выходу.

Такое неожиданное предложение вызвало общий легкий смех, и с этими "ха, ха, ха" все стали подниматься и последовали вслед за директором днепропетровского завода.

– Все уходят, а мы сидим, – вспоминал впоследствии И.М. Игдалов. – К нам подходит организатор мероприятия – секретарь харьковского Обкома партии и интересуется – не хотим ли мы что-то еще "добавить". Услышав, что желаем лишь расплатиться, заверил, что этого ни в коем случае не требуется.

Когда же вышли на улицу – видим нас ожидает Михаил Кузьмич. Узнав причину задержки, он взволнованно только и произнес:

– Что наделал Александр Максимович!

А В.Г. Сергеева все же оставили, и состояние дел он быстро исправил, кондиционные приборы вскоре поступили на днепропетровский завод в сборочный цех. Финал этой истории напоминал русскую сказку со счастливым концом. За создание ракетного комплекса В.Г. Сергеев впоследствии получил вторую Золотую Звезду Героя Социалистического Труда.

Несомненно, частое упоминание Главного конструктора систем управления В.Г. Сергеева свидетельствует прежде всего о том большом значении, которое играет система управления в конструкции ракеты. В то же время может создаться впечатление, что в отношениях между М.К. Янгелем и В.Г. Сергеевым всегда были большие разногласия. Вот что пишет сам Главный конструктор систем управления по прошествии четверти века:

"В кооперации организаций, созданной КБ "Южное", между руководителями не было недоброжелательности, амбиций, не было желающих подчеркнуть свое превосходство и умалить авторитет других. Мы с Михаилом Кузьмичом не подводили друг друга. Предварительные договоренности всегда учитывались при принятии окончательных решений. Не было случая, чтобы они в одностороннем порядке кем-то из нас или сотрудниками наших организаций были изменены. Уверенность в этом очень необходима для совместной работы".

Бескомпромиссность Главного по отношению к тем, кто не только не разделял его мысли, но и становился "активным тормозом" на пути выполнения принятых решений, была общеизвестна, как и неотвратимость суровых выводов и расплата за противодействие. Жесткость в проведении в жизнь выбранной линии являлась гарантией ее реализации.

С того момента, как Янгелем овладевала новая идея, он становился неудержимым в ее реализации всегда и при всех обстоятельствах. Лучшим свидетельством правильности такой политики является то, что ни одно из выбранных направлений по вине Главного не было не доведено до конца. Показательно, что даже "пострадавшие" впоследствии неоднократно сами признавали справедливость принимаемых суровых решений, как это было в истории с Е.Г. Рудяком.

Непримиримость Главного к любым проявлениям осознанного консерватизма, нерадивости, диктуемыми нежеланием подчинить свои интересы решению общей задачи, была строго избирательна. Она не относилась никогда к коллективу вообще, и не обязательно была адресована первому лицу организации. Карающий меч опускался только на того, кто пытался увести работу над проектом с выбранного магистрального направления. Именно эта черта технической политики Янгеля отчетливо проявилась во время одного из заседаний, которое надолго запомнили все его участники, получив предметный урок.

А события развивались так. В 1963 году, накануне майских праздников, М.К. Янгель собрал Совет главных конструкторов, на котором рассматривались вопросы разработки многофункционального метеорологического спутника "Метеор", который невольно стал причиной международных трений. По дипломатическим каналам проходили трудные переговоры между СССР и США. Американцы выражали неудовольствие состоянием обмена спутниковой метеорологической информацией и выдвигали в связи с этим серьезные претензии.

В создании нужного государству уникального объекта, будущего долгожителя космоса, принимали участие научно-исследовательские институты и конструкторские бюро многих министерств и ведомств. В этой сложной ситуации нужен был человек, который бы осуществлял не только контроль, но и взял ответственность за состояние разработки и изготовление объекта. Таким лидером стал М.К. Янгель.

"Совет проходил в крайне нервной обстановке, вызванной жесткими сроками, отведенными на создание и реализацию проекта. Мнения присутствующих разделились. Часть главных конструкторов-разработчиков систем активно поддерживала М.К. Янгеля. Создатели телевизионной, инфракрасной аппаратуры и телеметрических систем заняли неопределенную позицию, не предпринимая никаких попыток высказать свое мнение. А самым ярым противником принятия сроков, обеспечивавших решение задачи, как ни странно, вдруг стал заместитель директора Научно-исследовательского института электромеханики М.Т. Геворкян. Сложность ситуации заключалась в том, что именно на директора ВНИИ электромеханики А.Г. Иосифьяна, кроме создания жизненно важных для объекта систем ориентации, электродвигателей, преобразователей, магнитной разрядки, была возложена и роль Главного конструктора разработки всего объекта.