Текст книги "Янгель. Уроки и наследие"

Автор книги: Лев Андреев

Соавторы: Станислав Конюхов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 62 страниц)

Собрание было бурным. Обсуждение началось в 17.00 и только в одиннадцатом часу ночи, когда все уже выступили и выдохлись, слово взял Михаил Кузьмич. На протяжении всего собрания он не проронил ни слова, внимательно слушая выступающих. В двух-трех емких фразах, поляризовав все высказывавшиеся мнения, отметив достоинства и недостатки предлагавшихся направлений, Михаил Кузьмич резюмировал:

– Все, что здесь говорилось, может быть сведено к двум концепциям. Одну из них наиболее четко высказал Баранов, другую – Кудин.

Присутствующим особенно запомнилась последняя фраза, в которую М.К. Янгель облек свое решение:

– Я считаю, что сейчас нужно принять первое предложение. Но может я ошибаюсь и это не лучший вариант. Тогда через пару лет вернемся к этому вопросу."

Дальнейшее развитие событий подтвердило правильность принятого решения. Структура оказалась жизненной, созданные подразделения успешно справлялись с поставленными задачами.

"Проблемы, как и беда, обычно ходят парами. Так случилось и в этот раз, – продолжает вспоминать инженер А.Ф. Гришин, исполнявший в то время обязанности начальника отдела. От военных с полигона поступила жалоба на ведущего конструктора Михаила Ивановича Галася, что он не обеспечивает работы, связанные с анализом измерений, проведенных при пусках ракет. В связи с этим я и Иосиф Менделевич Игдалов – начальник отдела динамики полета были немедленно вызваны в кабинет Янгеля.

Главный уже на пороге встретил нас резкими словами и приказал отбыть на полигон к Галасю.

Я еще никогда не видел Михаила Кузьмича в таком раздраженном состоянии, и, казалось, в такой ситуации любые возражения нецелесообразны. Но дело в том, что в ближайшие дни необходимо было согласно приказу по предприятию провести большое сокращение штатов: уволить 10 "живых" человек. Что делать? И я рискнул возразить Главному, что не могу выполнить его приказ отбыть на полигон, так как работу по сокращению не могу перепоручить другому.

Он с удивлением выслушал мое заявление, а затем, вникнув в суть дела, усадил в кресло и начал спокойную беседу о моральной сложности процесса сокращения и в то же время необходимости его как стимулятора поддержания дееспособности коллектива. Разговор закончил некоторыми практическими советами, которыми я не преминул воспользоваться. Его советы мне весьма пригодились: сокращение обошлось без трагедий".

Первый «бунт на корабле»

Куда бы не бросала судьба М.К. Янгеля, в каких бы рангах он не выступал как руководитель, особенно на звездном этапе своей жизни в должности Главного конструктора, все свидетельствует о том, что определяющим началом его административной политики было состояние микроклимата и настроение сотрудников подразделения любого уровня – группы, сектора, отдела. Для «лечения» нездоровой атмосферы, сложившейся в каком-либо коллективе, он готов был в порядке «скорой помощи» на любые кадровые перестановки, даже когда речь шла об опытных, знающих и нужных для дела специалистах. Эту альтернативу в кадровой политике Главный продемонстрировал уже в первые годы, несмотря на то, что еще происходило становление конструкторского бюро и каждый, а тем более ведущий работник буквально был на счету.

Первая нездоровая ситуация сложилась через три года и не где-нибудь, а в мозговом центре – проектно-конструкторском секторе. Руководил им талантливый опытный инженер, один из идеологов первой ракеты Р-12, приехавший в Днепропетровск в команде В.С. Будника. И, как ни странно, его основные положительные качества, как специалиста, оказались тем "камнем с веревкой", который он невольно навесил себе на шею. В общем достоинства начальника сектора, как инженера, инициировали те недостатки как руководителя, которые стали будоражить коллектив.

Дело в том, что на этапе становления проектного подразделения, когда еще фактически происходило его формирование, состав сектора, как зеркало отображал соотношение сил набиравшего силы конструкторского бюро. Руководитель сектора был единственным представителем старшего поколения из тех, кто имел уже солидный опыт работы проектантом. Все остальные – молодежь, закончившая институт три-пять лет назад. А поскольку у руководителя идеи лились как из рога изобилия, то, пользуясь своим положением, он раздавал их направо и налево для дальнейшей проработки и лично контролировал выполнение в чертежах, вносил по ходу дела необходимые коррективы, не пренебрегал и сам работой непосредственно за кульманом.

Молодые специалисты, оказавшись в атмосфере перспективной интересной творческой работы, не прочь были проявить себя и попытаться обосновать рождавшиеся собственные идеи. Но при сложившейся ситуации подобная инициатива не находила поддержки. Так появились недовольные. Вдобавок руководитель иногда увлекался настолько, что предлагал нереальные, а порой просто экзотические решения. Например, он вполне серьезно при разработке проекта ракеты Р-16 предлагал хвостовую часть первой ступени выполнить в виде силового конуса, вершиной которого являлась бы опора на пусковом столе. А от опрокидывания предполагалось крепить ее стяжками в плоскостях стабилизации. В процессе старта, когда тяга двигателя достигала определенной величины, стяжки должны были отстреливаться. Нереальность подобных решений только подливала масла в огонь. Обстановка в секторе стала совершенно неуправляемой. Работа шла, что называется "через пень колоду".

Недовольство стилем работы начальника сектора нарастало по обычному сценарию: пошли разговоры, стали образовываться кучки, в которых таинственно шептались. Была естественно направляющая рука в лице одного, но очень самолюбивого и с большим самомнением, молодого специалиста. В конце концов "бунтари" обратились к своему лидеру – секретарю комитета комсомола ОКБ. В результате было принято решение провести специальное собрание, на которое пришел, понимая серьезность сложившейся ситуации, Главный, а также начальник проектного отдела В.М. Ковтуненко и один из начальников секторов Э.М. Кашанов.

Собрание повел лично сам Михаил Кузьмич и предложил всем желающим выступить по поднятому вопросу. Тон задал лидер "оппозиции", его активно поддержали остальные недовольные. Направленность всех выступлений одна: гнет свою линию, упрям, не прислушивается к мнению других, идеи может высказывать один человек, а другие должны только выполнять их, несмотря на работоспособность и эрудицию, его деятельность как руководителя сектора не сулит перспектив.

Главный внимательно слушал каждого выступавшего, делал какие-то пометки на листке. Лицо его было суровым. Чувствовалось, что очень сильно переживает происходящее и ему очень больно.

– Я не собирался выступать, – вспоминал по прошествии многих лет инженер Л.М. Шаматульский, – тем более, что не очень разделял столь резкие оценки. Но Михаил Кузьмич, обведя всех взглядом, остановился на мне и спросил:

– А ты что думаешь по этому вопросу?

Поднявшись, сказал, что считаю руководителя очень хорошим конструктором, что у него большой опыт работы и мне годится в отцы, что у него многому стоит поучиться, что я и делаю, и поэтому не имею права его судить. Поддавшись общему настроению, все же отметил, что, по моему мнению ему, как начальнику сектора следует быть более внимательным к чужому мнению, чужим идеям, даже если он считает их ошибочными.

Михаил Кузьмич внимательно выслушал, глядя мне прямо в глаза. Лицо его немного смягчилось, стало добрее. Заканчивая собрание, он сказал:

– Мы проанализируем все высказанное Вами, посоветуемся и примем решение…

Ситуация для Главного конструктора была очень сложной. Это даже не просто конфликт по классическому сценарию "отцы и дети". Бунтует будущее конструкторского бюро, пытаясь расшатать его фундамент. Тут есть над чем подумать. И выбор был сделан.

Через некоторое время произошла смена власти: начальником сектора назначили Э.М. Кашанова. Стало ясно, что его пригласили не просто в роли судьи, а уже заранее предусматривался вариант возможного оздоровления обстановки в секторе.

Стиль работы в коллективе кардинально изменился. В противоположность своему предшественнику новый руководитель никогда не навязывал своих идей и вариантов, давая каждому возможность свободы действий. А потом в рабочем порядке представленные проработки выносились на общее обсуждение и по результатам рассмотрения принималось решение.

Не остался без работы и опальный руководитель. Его назначили начальником вновь организованного сектора и поручили разработку перспективной космической тематики, с которой он успешно справился. А прошедшее пошло только на пользу. Административных коллизий с подчиненными больше не возникало. На новом месте он пользовался большим уважением, а для молодежи работа над новой интересной тематикой под руководством опытного инженера стала большой инженерной школой.

День рождения РВСН

В феврале 1953 года Постановлением Совета Министров СССР конструкторскому отделу завода № 586 была поручена разработка эскизного проекта ракеты средней дальности Р-12. Одновременно по указанию Министра вооружения СССР Д.Ф. Устинова заводу № 586 были переданы материалы научно-исследовательской работы, выполненные в НИИ-88.

На определение выбора направления работ большое влияние оказал генерал (в то время полковник) А.Г. Мрыкин, с которым главный конструктор серийного завода часто встречался на полигоне при испытаниях ракет. Военным нужно было оружие, лишенное недостатков ракет С.П. Королева, оружие, над которым бы не висели дамокловым мечом испарявшийся кислород и уязвимая система управления. И ученик принял решение, фактически равносильное вызову своему учителю. Так возникла мысль о создании ракеты на высококипящих компонентах топлива и с автономной системой управления. Именно об этом, по словам самого В.С. Будника, ему "все время твердил А.Г. Мрыкин".

Исходя из конкретно сложившейся ситуации было принято еще одно важное решение: диаметр ракеты был выбран таким, каким он был у всех ракет С.П. Королева – 1652 миллиметра. Проектанты отчетливо понимали, что если увеличить диаметр до нужных размеров, то есть выдержать принятое для такого класса ракет отношение диаметра к длине, характеризующее удлинение ракеты, то это создаст огромные трудности при реализации проекта в производстве, так как для нового диаметра потребуется создание совершенно новой оснастки. В свою очередь удлинение ракеты приводило к увеличению нагрузок, возникающих в полете. Но это уже забота конструкторов и прочнистов. Несмотря на то, что проектная работа по существу не координировалась никакими планами и не подкреплялась материально, к начинанию относились с большим энтузиазмом и самоотдачей. Под руководством опытных специалистов вчерашние студенты, привлеченные для этой работы, делали первые шаги, которые отнюдь не оказались робкими. Кстати, все руководители секторов, возглавлявшие направления в отделе, станут со временем заместителями М.К. Янгеля, а некоторые – даже главными конструкторами.

К началу 1954 года были фактически определены основные проектные параметры и начались предварительные конструкторские прорисовки, а на момент образования ОКБ-586 практически полностью был готов аванпроект новой ракеты. М.К… Янгель не стал навязывать с самого начала какие-либо новые принципиальные решения. Счастливый же выбор Главного руководством страны заключался в том, что он всей своей предшествовавшей деятельностью в НИИ-88 был подготовлен к поддержке начинаний энтузиастов провинциального серийного конструкторского бюро. Это, собственно, были его убеждения. Еще занимая должности директора и главного инженера НИИ-88, Михаил Кузьмич уделял много внимания, принимал участие и всячески поддерживал проведение тех исследований, которые вошли в отчет, переданный в серийное конструкторское бюро днепропетровского завода по приказу Д.Ф. Устинова. Безоговорочно принял М.К. Янгель и предложение создавать первую ракету на основе автономной системы управления. По этому вопросу у него, очевидно, было твердое мнение, сложившееся во время работы в конструкторском бюро С.П. Королева в качестве его заместителя по системам управления. Конечно, на тот период радиорелейные системы управления имели определенные преимущества, так как допускали возможность коррекции траектории для обеспечения точности попадания. Автономные системы управления, уступая по этому показателю, имели заметное преимущество – исключали возможность для противника сбивать ракету с курса с помощью радиопомех. Однако, в том-то и проявилась дальновидность нового Главного, что, сбросив груз сиюминутных преимуществ (принимая одновременно меры для повышения точности за счет различных мероприятий), увидеть большую перспективу автономных систем управления, обусловленную неизбежным прогрессом наметившимся в радиоэлектронике. С подобных позиций необходимо рассматривать и перспективу конструкторского мышления в выборе компонентов топлива. Недостатки и преимущества низко– и высококипящих компонентов топлива надо было рассматривать с позиций будущего, к которому придет развитие ракетной техники. И ни в коем случае нельзя допускать упрощенческого подхода в оценке позиции, занятой С.П. Королевым. Сегодня это уже область истории развития ракетной техники. Впрочем к этому вопросу придется обращаться еще не один раз. Коллектив же увидел в своем новом начальнике единомышленника во взглядах на развитие боевой ракетной техники.

Ознакомившись с состоянием проектных разработок, М.К. Янгель предложил несколько повысить дальность полета и довести ее до 2000 километров, что и было сделано за счет увеличения компонентов топлива, приведшего, правда, к некоторому увеличению длины баков. Были внесены определенные изменения и в компоновку: приборный отсек, в первоначальном варианте находившийся вверху над баком окислителя подальше от вибраций, возникающих при работе двигателя и опасных для приборов, решили все же разместить в районе центра тяжести между баками горючего и окислителя.

К созданию проекта стало привлекаться все больше и больше исполнителей, фронт работ нарастал, как снежный ком. Вспоминая те, ставшие уже далекими, времена, участники создания первой ракеты неизменно отмечают необыкновенно сложные условия, в которых проходило проектирование.

И прежде всего – это информационный голод. Не было так необходимой научной, технической и методической литературы. Сказывалось то, что в Днепропетровске не было не только ни одной организации, причастной к ракетостроению, но и родственной авиационной техники. Практически единственными руководящими материалами оказались так называемые "эрэсы" – расчеты-справки (РС) по ракетам конструкции С.П. Королева, которые изготавливались на заводе. Но и в них содержались довольно простые методики расчета и проектирования. Кроме того, они создавались для конкретных конструкций. И требовалась большая изобретательность, интуиция, чтобы на основе подобных скудных материалов производить расчеты применительно к проектируемой ракете.

Несомненно, отсутствие готовых рецептов и необходимость принимать нужные решения в условиях информационного вакуума, вызванного не в последнюю очередь периферийным расположением конструкторского бюро, явилось большим стимулом для проявления творческой деятельности. Закладываемые в конструкцию решения требовалось подкреплять конкретными обоснованиями. Так стал прививаться вкус к самостоятельным научным исследованиям. В результате в конце 50-х годов при создании принципиально новых ракет многие предложения базировались на собственных серьезных научно-технических разработках, развившихся впоследствии в самостоятельные научные направления и получившие официальное признание в виде научно-технических статей, монографий, опубликованных в престижных изданиях.

На очень низком уровне находился и инструментарий, с помощью которого проводились все расчеты. В те годы и в мыслях ни у кого не было, что могут появиться быстродействующие вычислительные машины, персональные компьютеры. Все баллистические расчеты, связанные с выбором программы полета, расчета активного участка траектории ракеты, движением головной части при входе в плотные слои атмосферы и оценкой возможного рассеивания ее точки падения, проводились на знаменитых "Рейнметаллах", вручную, причем обязательно в "две руки". Так перепроверялись расчеты во избежание возможных проявлений "человеческого фактора" и исключения ошибок. А неутомимые электромеханические труженики при работе, оправдывая возложенное на них доверие, создавали такой шум и грохот, что с успехом могли поспорить в этом отношении с работающими в поле тракторами.

Но ничто не могло уже остановить раскрутившийся проектный маховик. В сжатые сроки выпускается эскизный проект, который был успешно защищен в Москве перед представительной, специально созданной Государственной комиссией. На основе эскизного проекта, а порой и параллельно с проектированием, разрабатывалась чертежно-техническая документация на ракету. И вот наступил, пожалуй, самый сложный момент в судьбе будущего первенца – реализация идей в металле.

Необходимо откровенно отметить, что в самой начальной стадии очень трудно продвигалось изготовление первых узлов в производстве. Конструкторам приходилось порой буквально упрашивать цеховое руководство изготовить ту или иную деталь.

По-человечески заводчан, не проявлявших видимого рвения, особенно при изготовлении опытных конструкций, предназначенных для подтверждения правильности заложенных идей, можно было понять. Что "натворили" новоиспеченные проектанты и какова судьба будущей ракеты, пока неизвестно. В любых обстоятельствах, если даже оправдаются авансы, это журавль в небе. За ракетой пока нет строгого присмотра свыше. А королевские Р-2 и Р-5 – это синицы в руках. Они находятся под жестким контролем Москвы, за них, в конце концов, платят заработную плату и выговоры в приказах не обходят стороной. Да и работать приходится с утра и до ночи, часто без выходных дней.

Но вот, наконец, первые конструкции стали покидать цеховые ворота. Наступил этап экспериментальной отработки. Важнейший из них – испытания на прочность, которые на языке профессионалов называются статическими испытаниями, прошел настолько успешно, что остался почти незамеченным. Проблемы возникают, как правило, тогда, когда появляется необходимость усиления прочности конструкции. Но доработок не потребовалось, все узлы и агрегаты выдержали расчетные нагрузки, которые будут возникать в полете. И, что не менее важно, не было обнаружено, как говорят специалисты, излишних "перестраховочных" запасов прочности, приводящих к перетяжелению ракеты. Это известный узел постоянных противоречий между конструкторами и прочнистами в борьбе за достижение минимального веса проектируемого изделия. Первые всегда стремятся сделать конструкцию "невесомой", а последние – гарантированно "прочной".

Одновременно проводились испытания на функционирование и работоспособность всех систем и агрегатов.

Один из последних этапов отработки ракеты – огневые стендовые испытания, на которых проверяется работа двигателя и всех его систем. Они начались в начале весны 1957 года в городе Загорске Московской области. Вот как эмоционально рассказывает о своих первых шагах в ракетной технике в этот период выпускник 1955 года знаменитого Московского физико-технического института, ставший впоследствии крупным специалистом в области полигонных испытаний ракет, инженер С.А. Матюшенков:

"Впервые пришлось увидеть запуск и работу двигателей на стенде. Правда, было несколько обидно, что испытания проводили специалисты-стендовики. Мы проектировали свою ракету, рабочие нашего завода воплотили ее в металле, а испытывать поручили другим.

Эти чувства я высказал Михаилу Кузьмичу. Мудрый он был человек. Не вдаваясь в подробные объяснения происходившего, он похлопал меня по плечу и успокоил:

– Ну ничего, еще напускаешься.

Он оказался прав: я участвовал в запуске более 120 ракет, разработанных в КБ "Южное".

Стендовые испытания, так же как и все предыдущие этапы отработки, закончились успешно. Никаких доработок не потребовалось. По этому поводу в столовой местной подмосковной гостиницы состоялся "торжественный прием", на котором присутствовали начальник Главка Л.А. Гришин и другие руководящие работники Министерства оборонной промышленности, представители Заказчика и предприятий-смежников, участвовавшие в подготовке и проведении испытаний.

Придавая особое значение прошедшему этапу отработки будущей конструкции и желая подчеркнуть его судьбоносный характер в последующем развитии ракетной техники, Михаил Кузьмич без лишних обиняков произнес бескомпромиссный тост:

– Долой жидкий кислород! Да здравствует азотная кислота!"

Наконец все этапы наземной отработки позади. Прошли они успешно и существенных замечаний не было обнаружено. Это дало возможность создателям конструкции, получив "добро" военных, "открыть" заводские ворота и выпустить состав, в котором находилась ракета Р-12. Маршрут спецпоезда – Днепропетровск – Капустин Яр Сталинградской области. Именно на полигоне Капустин Яр, расположенном в заволжских степях в 60 километрах от знаменитого Сталинграда (ныне Волгоград), стартует первенец конструкторского бюро. На языке специалистов это звучало проще – испытания будут проводиться у "Вознюка", имелась в виду фамилия, ставшего впоследствии знаменитым начальником полигона, генерал-полковника Василия Ивановича Вознюка.

Процесс подготовки ракеты к пуску на полигоне проводился в монтажно-испытательном корпусе, расположенном недалеко от жилого комплекса, где разместились экспедиции конструкторского бюро и смежников. Для проведения проверки функционирования систем утром ее вручную выкатывали на тележке из МИКа, а с заходом солнца таким же способом возвращали назад в ангар, чтобы назавтра снова повторить операцию вывоза.

Уже на этом этапе полигонных испытаний во всю силу развернулись организаторские и человеческие качества Главного, о чем впоследствии с таким восторгом будут писать в своих воспоминаниях военные испытатели. Всем участвовавшим в подготовке ракеты к старту запомнилось на всю жизнь огромное доверие и уважительное отношение, невзирая на должности и возраст, со стороны М.К. Янгеля. Хотя большинство из них были молодыми специалистами, никакой мелочной опеки и так нервирующего контроля за проводимыми работами. Если к Михаилу Кузьмичу обращались за разрешением на определенные действия или советом, как поступить, то обычно слышали в ответ:

– Сделай, как ты говоришь. Я тебе доверяю.

Такой подход только усиливал чувство ответственности при проведении операций, стремление как можно лучше выполнить порученное задание.

Главный конструктор на этом этапе взял все пути управления в собственные руки, замкнув на себя полную персональную ответственность за все операции предстартовой подготовки. Не нужно было проводить согласование тех или иных вопросов с представителями Заказчика, обсуждать отдельные проблемы. Все это было практически решено еще на этапе проектирования и изготовления в стенах конструкторского бюро и цехах завода.

Наконец наступил день, когда ракета покинула стены монтажно-испытательного корпуса и была доставлена на оборудованной для этих целей тележке на стартовую позицию, где и была с помощью специального транспортного установщика водружена на стартовый стол. И вот она предстала перед участниками испытаний во всей своей красоте: белоснежная, несколько удлиненной, по сравнению с ракетами С.П. Королева, формы. Как хорошо заточенный карандаш с небольшой конусностью нижнего отсека, в котором расположен двигатель ракеты, она величественно возвышалась на фоне унылого степного пейзажа.

Стартовая позиция была огорожена колючей проволокой. Существует мнение, что С.П. Королев не выдержал и под предлогом запуска своей геофизической ракеты прилетел из Тюра-Тама, где перед этим состоялись первые два неудачных пуска его межконтинентальной ракеты Р-7, в Капустин Яр. Окинув взглядом авторитетного судьи стоящую на стартовом столе ракету, свое мнение о янгелевском творении сформулировал категорично:

– Это что за карандаш? Он же сломается, не успев взлететь!

А на стартовой позиции, несмотря на столь безапелляционное пророчество, шла напряженная, четкая и, на удивление, спокойная работа. Здесь же постоянно находится Главный. Может быть больше, чем обычно, он сосредоточен, внимательно наблюдает за ходом предстартовой подготовки к пуску. Старается не вмешиваться и не нарушать ритм проводившихся работ. Только тонкий психолог по еле уловимым изменениям интонации речи и некоторой скованности в движениях да вместо мягкого, лучистого почти всегда с хитринкой взгляда, строгого выражения лица может распознать, что творится сейчас в душе М.К. Янгеля. В случае необходимости, дает советы, а когда требуется – принимает оперативные решения. Но против всяких ожиданий ("тьфу" – "тьфу", говорят в таких случаях испытатели и стучат рукой по дереву) все идет без особых замечаний, задержек нет и только отдельные, неизменно присутствующие "шероховатости".

В числе сложных проблем, которые также успешно были преодолены в процессе подготовки пуска, являлась и последняя, такая, казалось бы, рутинная операция, как заправка ракеты необходимыми компонентами. Сегодня трудно представить, но на борту ракеты, кроме окислителя и горючего (соответственно АК-27И – азотная кислота и ТМ-185 – типа керосина), применявшихся и на последующих ракетах, были концентрированная агрессивная перекись водорода, очень ядовитое пусковое горючее ТГ-02, и, в довершение всего, жидкий азот.

Наконец все проверки закончены, и наступил день первого старта первой ракеты нового конструкторского бюро. До сих пор запускали только чужие – королевские серийные ракеты. И старты случались разные – и удачные, и аварийные. На сей раз предчувствие не покидало участников подготовки ракеты: быть празднику. Хотя никто никакой гарантии дать не мог. Все могло быть, все было впервые. Символична была сама дата пуска – 22 июня. В истории прошлого – это день вероломного нападения фашистской Германии на Советский Союз, день начала Великой Отечественной войны. А в тот день, в случае удачи – это понимали все – рождение новой, наиболее совершенной баллистической ракеты среднего радиуса действия явилось бы отрезвляющим, предостерегающим актом западным глашатаям новой мировой войны. А для сотрудников конструкторского бюро – ставка трехлетнего напряженнейшего труда и как знать – может быть судьба новой организации.

22 июня – всегда самый длинный день в году. Старт был назначен на раннее утро. Погода изумительная: яркое взошедшее светило на безоблачном голубом небе и еще сохранившаяся ночная прохлада как бы предвосхищали предстоящий праздник, давая понять, что природе заранее все известно. А в успешном пуске, от которого зависела их судьба, всем присутствующим хотелось быть уверенными. Мысленно на помощь призывали все силы, не забывая при этом самого Бога. Уповая на Всевышнего, многие вынашивали и честолюбивые планы, сверля мысленно дырочки в лацканах своих пиджаков для наград в случае удачного пуска. Ведь согласно существовавшему правилу в Постановлении правительства на проектирование ракеты достаточно четко оговаривались блага для ее создателей в случае успешного завершения работ и принятия ракеты на вооружение.

На старте, между тем, все подчинено установленному режиму. По получасовой готовности всех эвакуировали на положенное расстояние. Всех, кроме Главного. В соответствии с инструкцией он должен занять свое заранее определенное место. Но все доводы руководителей пуска разбиваются о непреклонное желание М.К. Янгеля быть с ракетой в решающий момент на "ты".

"И вот все готово, – вспоминает бывший в то время военным испытателем Д.Г. Михальчук. – Осталось свободным одно место у перископа, где по традиции должен находиться технический руководитель. Я как ответственный за безопасность на площадке, предложил Михаилу Кузьмичу спуститься к перископу, но он и не думал это сделать. Зная, что мне может здорово нагореть, он тихо сказал:

– Считай, Денис Григорьевич, что ты свое дело сделал, а я уж сам за себя отвечу и тебя от неприятностей избавлю. Мне отсюда будет лучше наблюдать.

Пришлось уступить. И вот пуск! Прошли первые десятки томительных секунд. Все шло исключительно хорошо. Мы подбежали к Михаилу Кузьмичу, который радовался успеху. Он, как ребенок, хлопал в ладоши и говорил:

Пошла, родная!"

Совсем по-другому запечатлелась картина первого пуска в памяти бывшего тогда начальником группы конструкторского бюро Н.И. Урьева:

– Примерно в полутора километрах от пусковой площадки находился небольшой черного цвета деревянный домик, в котором размещался измерительный пункт. Во время пуска Михаил Кузьмич в любимом макинтоше серого цвета стоял на невысоком крыльце, взгляд его был устремлен на стоящую на стартовом столе белоснежную ракету. По тому, как он курил одну папиросу за другой, чувствовалось, что Михаил Кузьмич сильно волнуется. И никто не осмеливался к нему подойти…

Кто из них прав? Вряд ли это имеет сегодня какое-то значение применительно к описываемому судьбоносному моменту в истории конструкторского бюро. Важно то, что оба непосредственных участника первого старта увидят в сложнейшей жизненной ситуации мужественную личность, которой свойственны обычные человеческие переживания.

Желание увидеть свершающееся в непосредственной близости было столь велико, что некоторые из работников конструкторского бюро, нарушив все существовавшие правила техники безопасности, не эвакуировались на положенное расстояние, а, выйдя за проволочное заграждение, окружавшее стартовую площадку, залегли прямо на землю. Кстати, такой выбор наблюдательной позиции пользовался популярностью и при последующих пусках у вновь прибывавших "зрителей" на первый в своей жизни пуск ракеты, в проектировании которой они также впервые в жизни принимали непосредственное участие. О том, какое чувство пришлось пережить любителям "острых ощущений", вспоминает один из наблюдавших пуск ракеты Р-12 22 июня 1957 года ведущий инженер М.И. Галась.

"Старт… Ракета пошла. Мы лежали в плоскости стрельбы и потому, когда ракета начала отрабатывать заданный угол тангажа, факел двигателя оказался направленным в нашу сторону. Многие из "любознательных" испугались и бросились бежать. Но мы поняли, что полет проходил нормально. И когда прошло 20–30 секунд, ракета ушла от нас на достаточно большое расстояние, началось истинное ликование. Мы бегали по степи с криками: "Ура! Ура!" Некоторые специалисты от нахлынувшей радости даже ели землю. В общем это был восторг заслуженной победы".