Текст книги ""Библиотечка военных приключений-3". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Лев Овалов

Соавторы: Николай Шпанов,Николай Томан,Иван Стаднюк,Лев Шейнин,Борис Соколов,Николай Панов,Лев Самойлов,Татьяна Сытина,Юрий Усыченко,Морис Симашко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 283 (всего у книги 345 страниц)

7. НА ОСТРОВЕ ОДИНОКОМ

«Девятая» волна ударила о большой камень, высоко рассыпалась солеными брызгами и, как котенка, сбросила Гудзя с камня в воду. Он вынырнул, отфыркнулся и в три – четыре взмаха доплыл до берега. Убежав от настигающей волны, Гудзь загоготал от удовольствия и похлопал себя по мокрой груди, потом быстро побежал через остров к остаткам разбитого еще в войну маяка.

Остров был небольшой, в любом направлении имел не более полусотни метров. С одной стороны он оканчивался относительно отлогим, удобным для купания берегом, а с противоположной – круто спускался в воду.

Гудзь вошел в оставшийся от маячной башни нижний этаж и первым делом заглянул в котелок – на самодельном очаге булькала и распространяла вкусный запах уха. Гудзь поспешно оделся, натянул гимнастёрку с погонами сержанта-пограничника и застучал сапогами по каменным ступеням.

Лестница вывела его на площадку уцелевшего междуэтажного перекрытия. Площадка была окружена обломками стены и напоминала цирковую арену. У наибольшего из обломков прилепилась будка с окошками для кругового обзора. Рядом с ней стоял на треноге оптический прибор.

По площадке прохаживался второй сержант-пограничник. Был он невысок, плечист, чуть кривоног, однако молодцеватая подтянутость делала его как-то выше и стройнее. На чистой, выгоревшей от солнца гимнастерке сияли пуговицы и знак «Отличный пограничник», простые кирзовые сапоги блестели. В руках сержант держал бинокль, но, судя по тому, как вглядывался он в синий простор моря, его узкие глаза не очень нуждались в дополнительной оптике.

– Кафнутдинов! Пошли уху рубать, готова, – позвал его Гудзь.

– Зачем рубать – твоя уха деревянный? Уху кушать надо, – показал в улыбке белые, как сахар, зубы Кафнутдинов, и тут же загорелое лицо его стало серьезным. – А кто меня подменит?

Гудзь махнул рукой.

– Подумаешь, на десять минут отлучиться! Все равно, смотри не смотри, ничего не увидишь – одно море…

– Зачем так говоришь? А еще сержант! Службу надо нести, как полагается. Поставили тебя смотреть – смотри…

Гудзь сбежал по лестнице вниз.

Кафнутдинов пожал плечами ему вслед и продолжал свое дело. Но Гудзь вскоре вернулся, осторожно неся две полные миски, нож, ложки и зажатый подмышкой хлеб. Дружески подмигнул товарищу:

– Коль так, давай тут пообедаем. Сначала ты поешь, я буду наблюдать, потом поменяемся.

– Так можно, – согласился Кафнутдинов.

Гудзь быстро принес из будки скамейку —

вместо стола, пригласил сержанта:

– Садись, кушай, пока горячая.

Кафнутдинов молча улыбнулся в ответ и с аппетитом принялся за еду, а Гудзь в это время стал наблюдать за горизонтом.

Крохотный остров Одинокий действительно одиноко торчал из воды миль на семь от берега в районе Малых глубин. Застава «Приморская» использовала островок для своего пограничного пикета. Катер доставлял сюда трех пограничников: старшего пикета, радиста и сигнальщика, которые трое суток несли службу на Одиноком, а затем сменялись. Каждый из состава пикета имел и дополнительные обязанности: радист и старший – наблюдателей, а сигнальщик – повара.

В этот день на островке осталось два человека: сигнальщик рядовой Липов внезапно заболел, и идущий к берегу пограничный катер забрал его с собой. Вечером пикет должен был смениться.

…Когда Кафнутдинов вернулся на пост наблюдения, Гудзь занял его место за импровизированным столом.

– С берега не сообщали, нашелся капитан Петров? – спросил Кафнутдинов. – Не знаешь? Почему не знаешь?

– Питание берегу: на исходе… Связь держу только по графику. Скоро узнаем…

Радист поднял голову и от неожиданности бросил ложку.

– Смотри, человек в море! – взволнованно крикнул он.

Не прошло и двух минут, как Гудзь, сидя в надувной лодке, уже греб изо всех сил по направлению к утопающему.

С трудом вытянув на берег обмякшее тело человека, он втащил его в первый этаж башни. В силу необходимости Кафнутдинов на время покинул свой пост и сбежал по лестнице к радисту.

Тот стоял около расстеленной плащ-палатки и сгибом локтя вытирал мокрое лицо. У ног Гудзя лежал без сознания плотный мужчина в ботинках, трусах, флотской тельняшке и спасательном жилете поверх нее.

– Наверно, летчик… капитан Петров, – еще не отдышавшись, высказал свое предположение Гудзь. Сержант Кафнутдинов метнул на радиста горячий взгляд:

– Растирать человека надо! – и отбежал к аптечке.

Нашатырный спирт подействовал безотказно. Мужчина мутным взором посмотрел на склонившихся над ним пограничников, потом взгляд его стал осмысленным.

– Где я? На берегу?

– Живой, совсем живой! – обрадовался Кафнутдинов. – Это он вас вытащил, – указал сержант на Гудзя.

– Спасибо… – слабо улыбнулся спасенный. – Летчик я… капитан Петров.

Он попытался приподняться на локте и бессильно упал.

– Лежите, пожалуйста. Скоро доктор будет, чай будет – все будет.

Кафнутдинов отошел к лестнице и поманил к себе Гудзя.

– Ты сейчас же радируй на заставу. А я пойду… В журнал еще записать надо…

– Потом все заодно запишем.

– Полагается сразу… Ну, смотри за ним.

Кафнутдинов ушел наверх. Гудзь подошел

к рации.

– Там в лодке мой баллончик остался, – встрепенулся спасенный, – принесите его, пожалуйста, это очень важная вещь.

– Не пропадет, – заверил капитана Гудзь. – Но, коли важный… – пограничник вышел из помещения.

Тогда спасенный, легко поднявшись, по-кошачьи скользнул за ним, выглянул из дверей и метнулся назад – к рации. Схватив проволочку, зубами содрал изоляцию и накоротко замкнул клеммы батарей питания. Разрядив таким образом батареи, он выбросил проволочку и вернулся на свое место.

А Гудзь тем временем подошел к шлюпке, вынул из нее синий баллон со стрелой и вернулся с ним в башню. Спасенный лежал в том же положении, закрыв глаза. Гудзь склонился над ним:

– Как самочувствие, товарищ капитан?

– Лучше. Сил вот только нету. Грузный я для жилета оказался – пришлось плыть все время. Хорошо еще догадался, пока силы были, брюки да китель сбросить, а то вовсе утонул бы.

Гудзь помог спасенному подняться, довел до постели, уложил, укрыл шинелью.

– Ось так добре будет…

Налил из закипевшего котелка кружку чая, открыл консервы, поставил у изголовья.

– Подкрепитесь, товарищ капитан.

– Спасибо. Хорошие вы ребята. Вот на берег попадем – я уж в долгу не останусь. Далеко до берега-то?

– Далековато. Миль семь с гаком.

– Как же добраться?

– Вечером катер придет, сменяемся мы.

Гудзь подошел к рации, попробовал поработать

ключом, щелкнул выключателем. Контрольный «глазок» не загорелся. Радист пожал плечами, стал проверять контакты подключения питания, предохранители. Найдя причину отказа рации, Гудзь с недоумением и досадой уставился на батареи, буркнул что-то себе под нос и пошел наверх.

Кафнутдинов с автоматом поперек груди тщательно обшаривал в бинокль горизонт. Солнце давно миновало зенит и светило уже под углом к воде. Утихающая зыбь играла в его лучах зелеными, синими, фиолетовыми и желтыми оттенками, резала глаза ослепительными бликами.

Море было пустынным. Вдалеке часа два тому назад прошел рыболовецкий сейнер – и все. Но на душе у пограничника почему-то росло беспокойство, и он настороженно всматривался в просторы глухо рокочущего моря.

Заслышав шаги, Кафнутдинов обернулся.

– Не мог передать радиограмму, батареи совсем сели, – доложил Гудзь и, заметив на камне журнал, добавил: – Там еще баллончик у меня лежит, который при спасенном был, запишем?

– Какой еще баллончик?

– Ось такий, – показал руками Гудзь, – металлический, синий, с блакитной стрелкой…

– Безобразия! – вскипел вдруг Кафнутдинов, заговорив с заметным акцентом. – Почему сразу не сказал про баллончик? Почему ушел от задержанного?..

– Да что ты расшумелся, Кафнутдиныч? Какой он задержанный, он – спасенный. Человек назвал себя, рассказал, кто он, что он, все правильно. А ты…

– Прекратить разговоры, товарищ сержант! Шагом марш бегом на место и держать глаз на задержанном все время!

– Слушаюсь!

Через некоторое время Кафнутдинов с высоты своего поста наблюдал, как спасенный тихо прогуливался по острову, а Гудзь, сидя на камушке, следил за ним взглядом.

Новый знакомый оказался веселым и простецким человеком: рассказал Гудзю несколько забавных историй из своей летной жизни, пару армейских анекдотов.

Спасенный, насвистывая, подошел к берегу, остановился, поставил ногу на камень и долго созерцал море, как бы любуясь им. Заодно он осмотрел шлюпку, что покачивалась на волне у берега, и искоса взглянул на пограничника. Тот сидел, рассматривая белые прожилки в маленькой темносерой гальке.

Зевнув, спасенный побрел обратно к башне. Гудзь поднялся и направился туда же. Его остановил окрик с вышки:

– Товарищ сержант! Что за беспорядок, почему весла в лодке оставили? А если волна унесет?

Гудзь с удивлением посмотрел вверх на Кафнутдинова: весла у них всегда хранились в шлюпке наготове, но промолчал и, взяв весла, поспешил догнать своего подопечного.

В круглом, как юрта, помещении летчик снова растянулся на постели. Гудзь, стесняясь открыто наблюдать за офицером, стал возиться с аппаратурой и время от времени посматривал на летчика. Тот вроде как задремал.

Проверяя и протирая аппаратуру, Гудзь раздумывал о сегодняшнем событии на островке и о своем к нему отношении. С одной стороны, сержант понимал правильность позиции, какую занял Кафнутдинов, но, с другой стороны, осуждал старшего пикета за «солдафонство». Конечно, коль скоро пограничники вытащили из воды неизвестного человека, то, независимо от того, есть у него документы или нет, пограничники не должны оказывать ему доверия, а обязаны обходиться с ним, как со всяким задержанным. Но ведь в данном случае задержанный был вовсе не задержанным, а спасенным и вполне определенным лицом, назвавшим свое имя, звание, профессию, которые точно соответствовали сведениям, полученным пикетом от начальства. Есть ли основания не доверять офицеру? Нет, конечно, Кафнутдинов малость того – перегнул…

От таких размышлений Гудзя вернуло к действительности неприятное ощущение чужого пристального взгляда. Сержант резко обернулся: спасенный явно направлялся к тому месту, где на табурете лежало оружие его спасителя. У Гудзя захватило дыхание. А летчик, потирая ладонью горло и морщась, взял кружку, зачерпнул из бочонка пресной воды, неторопливо напился и улыбнулся сержанту.

– Проклятая соль. Наглотался морской воды, теперь горло дерет – страсть! Гудзь почувствовал облегчение.

Снаружи раздался крик Кафнутдинова:

– С юга у острова всплывает подводная лодка!

Летчик поспешил к входу, но радист опередил

его и, схватив оружие, заслонил собой дверь:

– Товарищ капитан, не полагается.

Тот пожал плечами и отступил усмехаясь. Гудзь встал в дверях так, чтобы можно было наблюдать и за летчиком и за тем, что происходило снаружи.

Подводная лодка всплыла почти у самого берега. На мостике появилась фигура офицера. Золотом сверкнули погоны капитана третьего ранга. Подводник приветственно махнул фуражкой:

– Здравствуйте, орлы-пограничники! Вы тут из моря никого не вытащили?

– Здравия желаем!.. Есть, вытащили, товарищ капитан третьего ранга! – весело отозвался Гудзь.

– Капитан Петров здесь!.. – сразу закричал летчик.

Дробь каблуков по каменным ступеням прервала его. С вышки сбежал Кафнутдинов:

– Прекратить разговоры! Запросить парольный отзыв лодки!

Старший пикета занял место Гудзя, а тот схватил флажки, выбежал из помещения на берег и не очень быстро замахал ими. Офицер-подводник некоторое время иронически наблюдал за тем, как «пишет» Гудзь, а потом сердито оборвал его:

– Ну чего вы мне тут под носом размахались? Ослепли, что ли? Не валяйте дурака и быстро давайте сюда товарища капитана – нам некогда!

Резкий командирский окрик поколебал Гудзя. Он вопросительно оглянулся на Кафнутдинова.

– Не отвечать. Повторить сигнал запроса, – приказал тот.

Гудзь снова замахал флажками. Моряк закричал обозленным голосом:

– Да вы что – смеяться вздумали? На гауптвахту захотели? Смотрите – у меня не долго…

Он нагнулся и бросил в рубочный люк два – три слова. И сейчас же на верхнюю палубу выскочили три матроса с резиновой лодкой. Один из них насадил шланг на носик баллона с сжатым воздухом – лодка надулась, и ее столкнули за борт.

– Не подплывать, стрелять буду! – предупредил Гудзь.

– Вот как? Посмотрим, – усмехнулся капитан третьего ранга и, сойдя с мостика, Приготовился сесть в шлюпку. Один из матросов спрыгнул в «резинку» и протянул руку своему капитану. Гудзь замешкался.

– Огонь! – приказал Кафнутдинов.

Гудзь дал короткую очередь – надувная лодка запузырила, матрос выпрыгнул из нее обратно. Командир с грубой руганью вернулся на мостик.

– Ой, будет нам лышенько, Кафнутдинов! – испугался Гудзь. – Пожалуется начальству – мы же виноватыми станем.

– Пусть! – упрямо отрезал Кафнутдинов. – А на остров все равно не пущу никого. Устав знаешь? Ну и все.

Отработав задний ход, лодка чуть отошла и стала бортом к острову. Кафнутдинов окинул глазом ее обводы и стиснул зубы до желваков на щеках: вздернутый нос, скошенная рубка, гладкая без пушек и пулеметов палуба подсказали сержанту, что перед ним – иностранная подводная лодка последней конструкции.

С лодки просемафорили: «Приказываю немедленно доставить офицера на корабль или не препятствовать подходу нашей шлюпки за ним. Иначе буду действовать со всей строгостью устава».

– Пиши: «Нет, точка, спуск шлюпки запрещаю», – распорядился Кафнутдинов.

Пока Гудзь передавал флажками команду, подводная лодка снова стала носом к острову. С ее кормы матросы спустили на воду вторую «резинку» и начали садиться.

Пограничник опять дал короткую очередь – предупредительную. Тогда откинулся носовой люк, на палубу лодки высунулся ручной пулемет и резанул по пикету огневой строчкой. Гудзь успел упасть за камень. Растерянно оглянувшись на Кафнутдинова, возмутился:

– Да что же это такое?

– Это враг! – зло отозвался Кафнутдинов.

Летчик заметался по помещению:

– Мерзавцы! Вот мерзавцы… Товарищи сержанты, слушай мою команду! Дайте мне оружие. Дайте оружие – слышите?

– Назад! – скомандовал ему Кафнутдинов и закрыл дверь. Оставив летчика взаперти, он поспешил на помощь товарищу.

Дважды пытались подводники под прикрытием пулемета высадиться на остров, и оба раза пограничники не дали шлюпке отойти от борта лодки.

– Эх, радист! Весь год говорил, много раз говорил, а когда надо – замолчал! Зачем рацию не берег? – желчно упрекнул Гудзя Кафнутдинов.

Подводная лодка вдруг двинулась вдоль берега. Сержанты переглянулись, ища друг у друга объяснения этому маневру. Гудзь первым нашел его, пронзительно закричал и ринулся из-за камня куда-то вправо к берегу. С лодки по радисту хлестнула очередь. Гудзь упал и, пригибаясь, побежал зигзагом. от камня к камню.

Кафнутдинов посмотрел в том направлении, куда устремился товарищ, и яростно выругался по-татарски: прячась меж камней, пробирался к берегу спасенный пограничниками «летчик». Он опередил Гудзя, стало ясно, что радист уже никак не может перехватить врага на берегу. Понял это и сам Гудзь, но сгоряча сделал ошибку: когда «летчик» прыгнул в море, пограничник тоже бросился с берега и саженками поплыл наперерез врагу.

– Глупый, потеряет башка! Следом надо, следом! – невольно воскликнул Кафнутдинов, стремительно выдвигаясь к тому месту, откуда бросился в воду враг.

«Беглец» неудачно избрал это место: тут из воды торчали камни, и лодка не решалась подойти совсем близко к берегу. «Летчику» предстояло проплыть несколько десятков метров, а плыл он медленно. Зоркие глаза Кафнутдинова мгновенно нашли причину этой медлительности: одна рука врага была занята синим баллоном!

Гудзь непременно перехватил бы «летчика», но он подплывал к нему со стороны, и этим не преминули воспользоваться пираты – они открыли по пограничнику огонь без риска попасть в своего.

Завязалась беспощадная дуэль: с лодки били по Кафнутдинову и плывущему Гудзю, а Кафнутдинов строчил по «летчику» и прикрывал своим огнем товарища. Длилось это секунды – Гудзь вдруг вырвался из волны чуть не по пояс. Кафнутдинов заметил, что лицо товарища залила кровь. Теряя силы, связист поплыл к берегу. Его голова то исчезала, то вновь появлялась в волнах. Не раздумывая, Кафнутдинов мгновенно скинул сапоги, обмундирование и бросился в море.

Своей привязанностью к баллону «летчик» выдал его ценность. Баллон не должен достаться врагу! Чемпион округа по плаванию, сержант Кафнутдинов стремительно настигал, «беглеца». Близ пограничника юркнули в воду несколько пуль, но потом стрелять прекратили: Кафнутдинов точно следовал за врагом и подводные пираты могли угодить в своего, тем более, что лодку покачивало на волне. Тогда с лодки тоже бросился пловец и поплыл навстречу «летчику».

Пограничник настиг врага. Ударив «летчика» кулаком по голове, Кафнутдинов вместе с ним ушел под воду. Недостаток воздуха выгнал их на поверхность. Враг старался вырваться, сержант – удержать его. Вода забурлила от их схватки. Совсем рядом Кафнутдинов увидел перекошенное злобой лицо противника и, схватив врага за тельняшку, замахнулся ножом. Однако «летчик» опередил пограничника и, упершись рукой в его подбородок ударил сержанта баллоном в лицо. Баллон отлетел в сторону. Но Кафнутдинов из последних сил стиснул руками горло врага. Сцепившись, они снова погрузились…

В момент схватки посланец с лодки во-время подхватил синий баллон и, нимало не беспокоясь о «летчике», торопливо поплыл обратно.

8. В ТУМАНЕ

Сквозь открытую дверь в комнату донесся рокот мотоцикла и хлопанье автомобильной дверцы. Старший лейтенант Сазонов встал, быстро застегнул воротник белого кителя, пригладил прическу. В «дежурку» вошел подполковник Кузнецов.

– Есть ли что новое?

– Есть, товарищ подполковник. Только что звонили от летчиков: капитан Петров нашелся, – протянул Сазонов начальнику исписанный листок.

– Наконец-то, – обрадовался Кузнецов.

В коридоре подполковника уже поджидал шифровальщик.

– Разгрыз-таки орешек? – догадался Кузнецов по выражению лица подчиненного и отпер дверь своего кабинета. – Молодец. Ну, давай сюда, интересно – что там…

Расшифрованная радиограмма имела всего несколько слов: «Встречайте завтра 14–15 МГ. Эллен».

– М-да, не больно понятно, а? – включая настольный вентилятор, заметил Кузнецов.

Шифровальщик ушел. Кузнецов перечитал текст еще раз и глубоко задумался. «Что же это такое? Радировала Ковальская вчера, значит, «завтра» – это сегодня. Кто же, кого и где должен был сегодня встречать? Имеет ли это отношение к преступлению на горной тропе? А что значит «14–15 МГ»?..»

Подполковник нажал кнопку звонка. На зов немедленно явился дежурный офицер, сменивший Сазонова.

– Из шифровального отдела ничего не поступало? – спросил Кузнецов.

– Никак нет, товарищ подполковник.

– Свяжитесь с ними и узнайте, как там обстоит дело с расшифровкой радиограммы. Скажите, что я очень жду результата.

– Слушаюсь…

Кузнецов склонился над расшифрованной радиодепешей. Размышляя, переписывал непонятный текст столбиком на листке бумаги. Листок был уже наполовину исписан, когда дежурный офицер доложил начальнику о поступлении ответа из шифровального отдела.

– Ну-ка, ну-ка, – заторопился подполковник, протягивая руку за бумажкой. На ней, слово в слово, повторялся текст, уже известный Кузнецову.

– Молодец, – еще раз заглазно похвалил он своего шифровальщика. – В точности дешифровки теперь сомнений не остается.

Едва Кузнецов сосредоточился над листком бумаги с рядами строчек, как в кабинете снова появился дежурный офицер. Подполковник сердито насупился:

– У вас что-нибудь срочное?

– Так точно. Тут рыбак пришел, вас требует.

– Просите…

Принеся с собой запах рыбы и моря, вошел рослый, загорелый мужчина лет сорока.

– Капитан сейнера «РС-51» Гудилов, – представился он. – Вы извините, товарищ подполковник, что я в таком виде, прямо с сейнера… Дело у меня срочное. Вот какая история. Возвращались мы сегодня домой с глубокого лова и на траверзе Фиолетового случайно подхватили радиограмму. Летчик какой-то передавал. Ну, на ихние разговоры мы частенько в том районе натыкаемся – привыкли. Да только на этот раз что-то сомнительно стало: ключом передано. Обычно-то они открытым текстом связь держат, иной раз даже очень откровенные слова говорят. А тут – ключом. С чего бы это?.. Ну вот и решили вам сообщить.

– А радиограмму не записали?

– Как же, записали. Радист у меня расторопный. Вот, пожалуйста, – рыбак извлек из нагрудного кармана сложенную вдвое бумажку.

– Так… А почему вы говорите, что это летчик передавал?

– На нашу думку, так выходит. Радия у нас на сейнере нельзя сказать, чтобы очень сильная стоит. И когда берег далеко, а самолеты над сейнером – их ярче слыхать. Ну и эту морзянку вот также явственно расслышали. А судов в море никаких не было поблизости.

– Хорошо, товарищ Гудилов, спасибо за сообщение. Еще вопрос: в котором часу вы подхватили эту морзянку, не помните?

– Это было… Это было как раз после обеда – часов в пятнадцать с минутами.

…Доставленная капитаном сейнера радиограмма представляла собой такую же цифровую тарабарщину, как и вчерашняя. Без долгого раздумья Кузнецов вызвал шифровальщика и сказал ему:

– Вы, конечно, сохранили найденный ключ. Попробуйте, не отомкнет ли он и эту шифровку?..

Подойдя к открытому окну, подполковник остановился перед ним, расстегнул китель, засунул руки в карманы брюк и стал разглядывать все тот же пейзаж – зеленые склоны гор, шеренги кипарисов, белые здания санаториев.

«Кто же, кого и где должен был встречать?» – пытался найти ответ на мучивший его вопрос Кузнецов. Не прерывая своих мыслей, он позвонил по внутреннему телефону:

– Дежурный? От Егорьева ничего нет?.. Если что будет, сразу же доложите.

Подполковник опустил трубку на рычаг аппарата, быстро застегнул китель и направился к шифровальщику.

Окинув взглядом небольшую комнату, Кузнецов повел носом:

– Эка накурили. У вас что, окно не открывается?

– Сам не открываю. Привычка у меня дурная, товарищ подполковник: когда работаю, вслух читать документ. Особенно при дешифровании.

– А-а… Ну, что – получается?

– Да, шифр тот же. Вот, посмотрите…

Подполковник подсел к столу шифровальщика

и проследил за его пером, выводившим общий результат дешифровки: «Квадрат – эпсилон-девять, подквадрат – шесть».

Кузнецов разочарованно причмокнул языком и взялся за телефон:

– Дежурный? От Егорьева никаких известий?. – и с досадой бросил трубку на рычаг.

– Плохая радиограмма, товарищ подполковник? – с тревогой спросил шифровальщик.

Кузнецов сморщился, но привычке потянулся рукой к лысине:

– Кто ее знает… Видишь ли, откровенно сказать, надеялся я на нее, а она ничего не дала. Ясно, что указаны какие-то координаты. Но какие?.. Там загадка, тут загадка…

– Что же это за координаты? – прикусил ноготь шифровальщик. – Товарищ подполковник, а может быть, это ответ на вчерашнюю радиограмму?

– Может быть, может быть. Подумай, шевельни мозгами. Судя по тому, что обе радиограммы имеют один и тот же шифр, мы можем предполагать общность адресатов. Допустим, Ковальская кому-то назначила день встречи, а этот кто-то ответил ей указанием места встречи. Но остаются в тумане сами координаты, литеры 14–15 и МГ. 14–15 может означать и время встречи, и ее продолжительность, и вес загадочного МГ, и количество людей, и черт-те что. Я склонен думать, что все-таки время. Но надо же увериться. Нужно рассеять весь этот туман. Прямо позарез. А тут еще…

Кляцнув роликом замка, дверь приоткрылась, и в комнату просунулась голова дежурного офицера.

– Товарищ подполковник, вас срочно требуют к телефону «ВЧ».

Кузнецов легко поднялся и заспешил к себе в кабинет…

– Да… Кто?.. А-а, слушаю, дорогой!.. Что, что такое?! Конечно. Сейчас же выезжаю!

Брови подполковника стянулись к переносице, взгляд утратил мягкость.

– Сазонова и машину, – бросил Кузнецов дежурному, проходя мимо.

Проводив машину, дежурный с удовольствием поглядел на молчавшие телефоны, закурил и принялся писать. Но тут же отвлекся, поднял голову. За окном послышался приближающийся рокот мотора, треск гравия под резиной колес. Потом звуки оборвались, хлопнула автомобильная дверца, и голос старшего лейтенанта Егорьева кому-то предложил:

«Выходите. Приехали…»