Текст книги ""Библиотечка военных приключений-3". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Лев Овалов

Соавторы: Николай Шпанов,Николай Томан,Иван Стаднюк,Лев Шейнин,Борис Соколов,Николай Панов,Лев Самойлов,Татьяна Сытина,Юрий Усыченко,Морис Симашко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 169 (всего у книги 345 страниц)

4. ПО ТУ СТОРОНУ ФРОНТА

Генерал-полковник Отто фон Геслинг нервничал. Зная вспыльчивый характер генерала, начальник его разведки, полковник Пауль Краух, старался ни в чем не противоречить ему.

– Где же, черт побери, ваш американский коллега, полковник? – уже в который раз спрашивал сегодня генерал Геслинг.

– Как я уже докладывал вам, господин генерал, он должен связаться со мной сегодня ночью, – спокойно отвечал Пауль Краух.

– А не слишком ли вы надеетесь на этих дельцов из Управления стратегических служб? – брезгливо поморщился генерал. – Ведь почти все руководство этой службы – сплошные торгаши.

– Да, конечно, – согласился полковник, – там много людей из деловых кругов, но во главе Управления стратегических служб стоят такие опытные разведчики, как Уильям Доновен и Аллен Даллес.

Генерал криво усмехнулся, нервно дернув раненым плечом.

– С мистером Уильямом Доновеном, – заметил он, – не имею чести быть знакомым, а о Даллесе слыхал кое-что. Думается мне, что и он не столько разведчик, сколько, так называемый, деловой человек. Я ведь помню его, когда он со своим небезызвестным братом Джоном Фостером Даллесом держал собственную адвокатскую контору и вел дела не только с американскими, но и с немецкими промышленниками.

– В Управлении стратегических служб есть и наши люди, господин генерал, – осторожно заметил полковник Краух.

– Любопытно, кто же это? – прищурился Геслинг.

– Пауль Шеффер, например.

– Позвольте? – наморщил лоб генерал, припоминая что-то. – Это не тот ли самый журналист, который попал в очень грязную историю и был арестован американцами после нападения японцев на Пирл Харбор?

– Тот самый, господин генерал. Он уцелел лишь благодаря вмешательству наших американских друзей и теперь не без успеха подвизается в Управлении стратегических служб.

Генерал встал из-за стола и долго ходил по своему кабинету, раздумывая о чем-то.

– А не кажется ли вам, полковник, что американцы затевают что-то против фюрера? – спросил он, наконец, но так как полковник медлил с ответом, пояснил: – Не против Германии, а лично против фюрера.

– Не думаю, господин генерал, – уклончиво ответил Краух, хотя ему было известно, что после сталинградской катастрофы руководитель гестапо Гиммлер и глава управления разведки и контрразведки третьего контрразведывательного отдела главного штаба вооруженных сил Германии адмирал Канарис упорно ищут возможности спастись от краха, к которому вел их фюрер.

Совсем недавно из достоверных источников Пауль Краух узнал, что через сотрудника гестапо Хетля Даллес установил прямую связь с заместителем Гиммлера Кальтенбруннером. Другим посредником в этих переговорах был американский шпион граф Потоцкий. При их содействии велись переговоры о сепаратном соглашении Соединенных Штатов и Англии с Германией. И Гиммлер, и Канарис, и даже Пауль Краух хорошо понимали, что Аллен Даллес рассчитывает этим соглашением открыть двери англо-американским войскам и остановить продвижение Советской Армии в Германию, да и вообще в Центральную и Юго-Восточную Европу.

Генерал Геслинг, все еще продолжавший ходить по кабинету, остановился вдруг перед Краухом и спросил:

– А вы не знаете, случайно, полковник, некоего Гизевиуса?

– Никак нет, господин генерал, – не задумываясь, ответил полковник, хотя он хорошо знал этого Гизевиуса – офицера немецкой контрразведки и личного друга адмирала Канариса. Знал также Краух, что Гизевиус был агентом для связи руководителя Управления стратегических служб Аллена Даллеса с руководителями заговора против Гитлера.

«Похоже, что старику известно кое-что...» – невольно подумал Краух.

Геслинг же знал об этом заговоре не «кое-что», а довольно много. Ему было известно, например, что еще в 1942 году трое старых немецких социал-демократов Мирендорф, Хаубах и Хэнк, встретившись в одном баварском городке, обсудили возможность покушения на Гитлера. Однако они тут же задали себе вопрос: «Что же будет после Гитлера?». Американские и английские войска тогда не могли еще вторгнуться на континент, а Советский Союз имел на нем крупные вооруженные силы. Опасность захвата Германии советскими войсками устрашила заговорщиков.

Но дело не замерло на этом. Вскоре генералу Геслингу стало известно, что в заговоре приняли участие даже многие крупные нацисты, как, например, бывший гитлеровский министр иностранных дел фон Нейрат, министр Дорпмюллер и гаулейтер Гамбурга Куфман. Однако нацистская администрация мало привлекала Геслинга. Он больше был связан с военными кругами и хотя, будучи человеком осторожным, активно не примыкал к заговорщикам, но рассчитывал поддержать их в случае, если заговор удастся. От родственника же своего, генерала Ганса Шнейделя, начальника штаба фельдмаршала Роммеля, тоже принимавшего участие в заговоре, Геслинг знал, что генералы: фон Штюльпнагель, фон Швеппенбург, фон Шверин и вице-адмирал Руге тоже были за удаление Гитлера. Дело в общем, по мнению Геслинга, было организовано достаточно солидно.

В глубоком раздумье долго еще ходил генерал Геслинг по кабинету, то и дело нервно проводя рукой по жесткому бобрику седых волос.

Усевшись, наконец, за стол, он спросил полковника Крауха:

– Так вы, значит, полагаете, что американцы не подведут нас и сообщат о месте переправы русских?

– Ни минуты не сомневаюсь в этом, господин генерал, – уверенно ответил Краух.

– Вчера наша авиаразведка донесла мне, что обнаружила тяжелый понтонный парк русских на марше, – продолжал генерал, склонившись над картой и поблескивая стеклами пенсне. – Но мне кажется это уж очень подозрительным. Русские ведь мастера маскировки, а судя по аэрофотоснимкам, автоколонна с понтонным парком почти не была замаскирована. Что вы об этом скажете, полковник?

– Трудно пока сказать что-нибудь, – ответил Краух.

Генерал нахмурился и вспылил:

– Почему, черт возьми! Разве не ясно, что понтонный парк мог демонстрироваться специально для нас? А это значит, что русские и не думают им пользоваться. Вот и выходит, что пункты возможных переправ русских, намеченные нами из расчета использования ими понтонного парка, нужно зачеркнуть. Почему же вы сами, чёрт побери, не смогли сообразить этого? Или совсем уже разучились думать, всецело положившись на американцев?

«Старик уж очень не в духе сегодня», – подумал Пауль Краух и вслух произнес:

– Я не настолько опытен в военно-инженерном деле, как вы, господин генерал. Мне не под силу такая догадка.

Генералу, считавшему себя знатоком военно-инженерного искусства, пришлись по душе льстивые слова полковника, и он смягчил свой гнев.

– Да, чёрт возьми, – проговорил он уже без раздражения, – я кое-что смыслю в этом деле. А вы, полковник, не очень-то полагайтесь на янки, усильте-ка лучше наблюдение за рекой.

5. ДЖОРДЖ ГЭМП ИНТЕРЕСУЕТСЯ ЧЕРНОВИКАМИ

Сержант Гэмп долго выкрикивал позывные, прежде чем связался с радиостанцией своего аэродрома. А когда стал передавать шифрограмму, майор Ратников тщательно сверял произносимые им цифры с цифровым текстом копии шифровки. Донесение Гэмпа принял командир эскадрильи майор Кэттл, который в ответной шифрограмме приказал продолжать ремонт и быть на приеме. Через два часа он обещал сообщить, кто и когда выедет на место аварии с летучкой скорой технической помощи.

Во время этого разговора по радио старший сержант Батюшкин сидел за одним из столиков, перелистывая какую-то папку с документами хозяйственной части, сержант Мгеладзе за соседним столиком «поднимал» цветными карандашами дороги на топографической карте. Человек, знавший, что они обычно работают в другом помещении, очень удивился бы, увидев их за такими занятиями в землянке Чуенко. Со стороны создавалось впечатление, что землянка эта представляет одно из штабных помещений, хотя на самом деле ни штабные офицеры, ни писаря никогда здесь не работали.

– О кэй, мистер Чуенко! – весело воскликнул Гэмп, выключая приемник. – Вери уэл! Превосходная рация. Парфекшн! Слышимость такая, как будто я в этой дагаут... как это будет по-русски? – спросил американец, обводя глазами землянку.

– По нашему цэ будэ зэмлянка, – усмехнулся Чуенко.

– О да, правильно! Землянка! – подхватил Гэмп. – Как будто я со своим командиром в этой землянке разговаривал. Такая хорошая слышимость.

Повернувшись к майору Ратникову, американец добавил:

– Благодарю вас, сэр. Приказ моего командира теперь выполнен. Разрешите через два часа прийти за дальнейшим распоряжением майора Кэттл?

– Не возражаю, приходите, – ответил Ратников.

– Благодарю вас, сэр!

– Товарищ Дымов, проводите господина сержанта, – приказал Ратников.

– О, ноу, сэр! – замахал руками американец. – Не надо! Я сам знаю дорогу. Гуд бай, сэр!

Майор Ратников вышел почти вслед за Гэмпом, сделав знак старшему сержанту Батюшкину. Батюшкин еле заметно кивнул ему в ответ и, поднявшись из-за стола, стал прислушиваться к разговору Мгеладзе и Чуенко.

– Скажи, пожалуйста, Петро, твоя рация очень масляная? – спрашивал чертежник у радиста.

– Та що цэ, трактор, чи шо? – удивился Чуенко.

– А ты не злись, пожалуйста, Петро, я не зря тебя спрашиваю. Американец, как только кончил передачу, сразу бумажку с полу поднял и руки вытер, будто выпачкал их о твою рацию.

– Мабуть, гыдует? – с обидой произнес радист.

– Не понимаю, что значит «гыдует»? – заметил Мгеладзе.

– «Гыдуваты» значит – брезгать, – объяснил Чуенко. – Придется на русский переходить, раз ты украинского не понимаешь.

– Ну, что ты такой обидчивый стал, Петро, – удивленно пожал плечами Мгеладзе. – Говори себе на здоровье по-украински, мне украинский язык очень нравится, а слова этого я действительно не знал.

– Ты говоришь, Мгеладзе, что видел, как американец бумажку с пола поднимал, чтобы руки вытереть? – вмешался в разговор Батюшкин.

– Який паныч, – фыркнул Чуенко. – Руки вин замарав об мою рацию.

– Да, постой ты, Петро! – сердито махнул рукой на радиста старший сержант.

Повернувшись к Мгеладзе, он спросил:

– А ты не заметил, бросил американец эту бумажку или, может быть, в карман положил?

– Что вы говорите такое, товарищ старший сержант?! – воскликнул Мгеладзе. – Как мог я ему разрешить в карман ее спрятать? Да я его сразу бы за руку схватил. Он ведь об эту бумажку руки только вытер и снова на пол ее бросил. Да вот она!

Мгеладзе нагнулся и поднял с пола скомканную бумажку. Батюшкин взял ее и торопливо расправил на ладони. На помятом листе была изображена схема понтонного моста.

– А может быть, он еще и другую какую-нибудь поднял? – допытывался старший сержант.

– Больше не поднимал как будто.

– Ну, а ты, Петро, ничего не заметил? – обратился Батюшкин к радисту.

– Не заметил что-то... – неуверенно проговорил Чуенко.

– Где ему было заметить, – засмеялся Мгеладзе. – Он свою технику американцу демонстрировал, боялся, что союзник ее забракует.

– Та брось ты шуткуваты... – смутился Чуенко, который действительно очень волновался за свою рацию. В том, что она не подведет, он не сомневался конечно, но ему хотелось, чтобы она показала «высокий класс».

Не слушая оправданий радиста, Батюшкин подобрал с пола остальные бумажки, на которых тоже были черновые наброски общих схем и отдельных деталей мостов и паромов из имущества тяжелых понтонных парков. Сложив все это в папку, он молча вышел из землянки радиста и направился к начальнику штаба.

– Ну, как?! – оживленно спросил его майор Ратников, как только старший сержант показался в дверях.

– Похоже, что клюнуло, товарищ майор, – довольно усмехнулся Батюшкин, кладя на стол начальника штаба папку с подобранными на полу землянки Чуенко бумажками.

– Не знаю, все ли удалось ему посмотреть, а вот эта побывала у него в руках, – продолжал старший сержант, доставая из папки помятый листок со схемой понтонного моста.

Майор взял у Батюшкина схему, посмотрел на нее и сказал в раздумье:

– А жаль, что он не захватил с собой этой бумажки...

– Видно, опытный, каналья, – понимающе заметил Батюшкин. – Улик избегает.

Майор Ратников задумчиво походил по землянке, размышляя вслух:

– Да, жалко... Но ничего, мы все равно припрем его к стене. А бумажка эта еще, может быть, сослужит нам службу...

Остановившись перед столом своего помощника, он распорядился:

– Созвонитесь с подполковником Сидоровым из хозяйства Егорова, товарищ капитан.

– А вы, – повернулся он к старшему сержанту, – работайте весь день сегодня у Чуенко. Только ничего секретного с собой не берите.

6. КАПИТАН КРОКЕР БОИТСЯ ПРОВАЛА

Помощник капитана Крокера, лейтенант Бетс, выстроил экипаж «летающей крепости» и флегматично доложил:

– Команда «Би-сэвентин» в сборе, сэр.

Капитан мрачно посмотрел на скучающие физиономии своих подчиненных, прошелся раза два взад и вперед, помолчал, хмурясь все более, и, наконец, спросил Бетса:

– Так вы говорите, что все в сборе?

– Все, сэр, за исключением радиста, – ответил лейтенант. – Но ведь он выполняет ваше поручение.

– Ну, а Макреди вы разве совсем списали с корабля? – спросил капитан, не сводя строгого взгляда с Бетса.

– Ах, да! – воскликнул лейтенант. – Виноват, сэр, совсем забыл. Сержант Макреди отпросился у меня на несколько минут...

– Отпросился, – усмехаясь, повторил Крокер. – Можно подумать, что мы расквартировались в наших казармах в Монтане и сержант Макреди отпросился на полчаса к своей подруге Мэри. Теперь я понимаю, почему вам так не хотелось выстраивать экипаж, – добавил капитан, слегка понизив голос. – Что же, Макреди грибы пошел собирать?

– У него сильное расстройство желудка, сэр, и он помчался в соседний лесок, – смущенно ответил лейтенант Бетс.

В строю кто-то фыркнул, давясь от смеха. Капитан строго обвел глазами своих солдат и приказал лейтенанту распустить экипаж.

Бетс облегченно вздохнул и с большей охотой, чем раньше, выполнил это приказание, намереваясь заняться осмотром моторов, чтобы улизнуть от строгих глаз капитана. Но едва он распустил экипаж, как Крокер окликнул его.

– Бетс, – сухо сказал он, – доложите мне, когда Макреди вернется.

– Да, сэр.

Сержант Макреди явился лишь спустя полчаса. Лейтенант мрачно посмотрел на его толстую, раскрасневшуюся физиономию и, укоризненно покачав головой, молча отвел его к капитану. Крокер долго в упор рассматривал тупое круглое лицо сержанта. Макреди смущенно переминался с ноги на ногу.

– Где это вы болтались столько времени, сержант? – спросил капитан.

– У меня расстройство желудка, сэр, – торопливо, будто обрадовавшись, что его, наконец, стали спрашивать, ответил Макреди. – А в лесу госпиталь... девчонки-санитарки... неудобно же при них, сами понимаете. Пришлось забраться в самую чащу.

– Не врите, сержант! – строго оборвал его капитан. – Говорите правду, где были?

У Макреди были наглые глаза, и он упорно продолжал стоять на своем:

– Расстройство желудка, сэр. Я ничего с этим не мог поделать... Пришлось забраться в самую чащу леса из-за этих санитарок.

– Не морочьте мне голову, сержант! – разозлился Крокер. – Откуда тут, в пяти километрах от переднего края фронта, госпиталь с девицами, которые, судя по вашим словам, чуть ли не преследовали вас по всему лесу?

– Ну, может быть, и не госпиталь, – ничуть не смущаясь, согласился Макреди, – но санитарок тут полон лес.

Улыбнувшись, он добавил:

– Мне вообще везет на девиц, сэр. До войны я владел лучшим дансингом в Миссуле. Во всем штате не было лучших девиц, чем на моей танцевальной площадке.

Крокер сжал кулаки от возмущения. Он хотел как следует проучить этого наглеца, осмелившегося разыгрывать перед ним шута, но кто-то вдруг сзади положил ему руку на плечо. Крокер вздрогнул от неожиданности и резко обернулся.

Позади него с невозмутимым видом стоял Джордж Гэмп.

– Отпустите сержанта, капитан, – спокойно сказал он. – Я дам вам ответ за него.

В первую минуту Крокер даже растерялся. «Что же это такое происходит сегодня?.. – не сводя возмущенного взгляда с Гэмпа, подумал он. – Кто же тут командир, в конце концов?...»

Брови его совсем сошлись у переносицы, а Гэмп, казалось, и не замечал его гнева. Он попрежнему спокойно смотрел на Крокера, и ничто в его крупном лице не выражало ни страха перед капитаном, ни даже обычного почтения. Это окончательно обескуражило Крокера. Не поворачиваясь к сержанту Макреди, он сердито крикнул:

– Убирайтесь отсюда, Макреди!

Теперь они остались вдвоем. Никого из экипажа самолета не было поблизости. Все попрятались, кто за бортом «летающей крепости», кто в моторном отделении, но по наступившей вокруг тишине капитан почувствовал, что все его подчиненные напряженно следят сейчас за ними.

А Гэмп, казалось, и не собирался давать объяснения своим поступкам.

– Я жду вашего ответа, сержант, – хрипло проговорил Крокер, чувствуя, как лоб его покрывается легкой испариной. – Вы ведь взяли на себя смелость ответить за Макреди.

– Да, я отвечу за него, – спокойно произнес Гэмп, – давайте только договоримся, капитан, не повышать голоса в разговоре со мной. Вам давно следовало бы догадаться, что я вовсе не сержант, а такой же офицер, как и вы. Даже постарше вас чином, – добавил он, улыбнувшись кончиками губ.

– Кто бы вы ни были по чину, – раздраженно заметил Крокер, – не забывайте однако ж, что начальник тут я и моими людьми я никому не позволю распоряжаться без моего разрешения. Что вы хотели сообщить мне о сержанте Макреди?

– Сержант Макреди выполнял мое поручение, капитан, – ответил Гэмп. – Я приношу свое извинение, что не сообщил вам раньше об этом.

– Какое именно поручение выполнял для вас мой сержант? – резко спросил Крокер. – Я должен знать, какого характера поручения выполняют мои подчиненные тайком от меня.

– Не будем горячиться, – примирительно произнес Гэмп. – И давайте пройдемся немного. К нашему разговору, кажется, прислушиваются ваши молодцы.

С этими словами он направился к опушке леса, не посмотрев даже, идет ли за ним капитан. Крокер постоял немного в нерешительности и неспеша пошел за ним следом. Гэмп замедлил шаг и, когда Крокер нагнал его, заговорил:

– Вам ведь хорошо известно, капитан, с какой целью я зачислен радистом в ваш экипаж. Могу вам признаться также, что задача моя не из легких.

– Хорошо представляю себе это, – хмуро отозвался Крокер.

– Должен же, в связи с этим, помогать мне кто-нибудь, чёрт побери?! – повысил голос Гэмп, поворачиваясь к Крокеру.

Капитан не ответил на его взгляд. Он шел, опустив голову, и старательно давил ногами пестрые полевые цветки.

– Мои балбесы – плохие помощники, – мрачно ответил он. – А этот болван Макреди может только погубить все дело. У вас ведь есть, наверное, большие деньги. Попробуйте подкупить кого-нибудь в том штабе, в который вам удалось проникнуть.

– Ну, знаете, капитан, – рассмеялся Гэмп, – я не из тех простачков, которые возлагают надежды на наши доллары. Я-то хорошо знаю, где ими можно пользоваться, а где нет. Стоило бы мне только попытаться подкупить самого последнего писаришку в русском штабе, как он тотчас же схватил бы меня за шиворот и отвел бы в свою контрразведку. Видели бы вы, как они все насторожились, когда я зашел к ним в штабную землянку! Попробуйте-ка раздобудьте в таких условиях необходимые сведения! – закончил Гэмп со вздохом.

– Хорошо же, видно, выполняем мы наши союзнические обязанности, – усмехнулся Крокер, – если русские так настораживаются при нашем появлении у них на переднем крае фронта.

– Есть, конечно, с чего быть настороженными, – согласился Гэмп, – но ведь задание нужно же выполнять как-то...

– Я плохой вам советчик в этом деле, – неохотно ответил Крокер. – Одно только мне совершенно ясно: тут нужно быть предельно осторожным. Один необдуманный шаг – и все полетит прахом. Как же можно в такой обстановке поручать что-нибудь Макреди? Действуйте уж вы лучше в одиночку. У вас все-таки большой опыт за плечами, так что, бог даст, сойдет все благополучно.

7. НОЧЬЮ

Выслушав майора Ратникова, подполковник Сергей Сергеевич Сидоров заметил:

– Боюсь, что Гэмп не пойдет на эту удочку с подброшенной бумажкой.

– Возможно, что и так, – согласился Ратников. – Во второй приход к нам он вел себя гораздо осторожнее. Может быть, и сообразил что-нибудь.

Помолчали. Сидоров достал папиросы, Ратников чиркнул спичкой. Посидели немного, глубоко натягиваясь дымом. Штабные офицеры разошлись по своим делам. В землянке, кроме майора и подполковника, никого не было. Громко тикали часы на столе начальника штаба, только надсадное кваканье минометов где-то на левом фланге фронта заглушало их иногда.

– Когда вы мне утром сказали, что этот Гэмп для немцев, видимо, старается, – первым нарушил молчание Ратников, – мне сначала показалось это невероятным. А потом подумал хорошенько, решил, что так, пожалуй, оно и есть. Побаиваются, значит, союзнички, что мы далеко уйдем? Американский сенатор Гарри Трумэн не случайно ведь заявил еще в самом начале войны, что если выигрывать будет Германия, следует помогать России, а если Россия возьмет перевес – помогать Германии.

Сергей Сергеевич Сидоров, прищурив голубые глаза, задумчиво смотрел на узкое окошко под потолком землянки. Косые лучи заходящего солнца покрывали пыльное стекло его оранжевыми бликами.

– Политическая обстановка в настоящий момент довольно сложная, – заметил подполковник. – Нацистские лидеры с момента злополучного визита Рудольфа Гесса 10 мая 1941 года в Шотландию все еще не теряют надежды на заключение сепаратного мира с англичанами и американцами. Сейчас вопрос этот волнует их больше, чем когда-нибудь.

– Ну, а как же союзнички наши на это реагируют?

Подполковник скомкал папиросу и бросил в пепельницу.

– Сторонников сепаратного мира с Германией среди них хватает, – ответил он, поправляя светлые, аккуратно подстриженные усики. – Осенью 1941 и 1943, без нашего ведома, в Португалии и Швейцарии они уже пытались сговориться с немецкими эмиссарами. А начальник американской разведывательной службы Аллен Даллес совсем недавно встречался в Швейцарии с князем Гогенлоэ. Князь этот, как известно, пользуется большим влиянием в Германии.

– Но не по собственной же инициативе этот Даллес действует? – спросил Ратников.

– Конечно, не только по собственной. В этом деловые круги Америки очень заинтересованы. Они до сих пор еще находятся в тайных картельных соглашениях с гитлеровской Германией и многими нитями связаны с немецкими стальными трестами и особенно с гигантским химическим концерном «И. Г. Фарбениндустри». Дело ведь дошло до того, что в 1942 году специальная комиссия по обследованию состояния национальной обороны Америки открыто вынуждена была обвинить одну из крупных сталелитейных компаний Америки и нефтяную компанию «Стандард ойл» в государственной измене.

– Если вспомнить, чему учили нас Маркс, Энгельс и Ленин, чему учит товарищ Сталин, – заметил Ратников, – то удивительного для нас тут ничего не должно быть.

– А мы и не удивляемся, – усмехнулся Сергей Сергеевич. – Мы только всегда имеем это в виду. Удивительно разве, например, то, что именно Аллен Даллес так хлопочет о сепаратном мире с Германией. Достаточно знать для этого, что Ален Даллес был в свое время директором и юрисконсультом англо-американо-немецкого банка Шредера «Лондон – Гамбург – Кельн». Банк этот, как известно, финансировал нацистскую партию с самого момента ее зарождения и помог ей притти к власти. Вот ведь почему Даллес так усердно выполняет волю реакционных кругов Америки. При этом, с одной стороны, он старается добиться наиболее выгодных условий сепаратного мира с Германией, а с другой стороны, всячески ослабить Советский Союз и задержать всеми правдами и неправдами наше продвижение на запад. Неудивительно после этого, что агентами Управления стратегических служб все чаще предпринимаются попытки открыть нацистам некоторые военные планы нашего командования.

Сергей Сергеевич посмотрел на часы, взял фуражку со стола и торопливо поднялся.

– Ну, мне пора, – сказал он, протягивая руку майору Ратникову. – А вы продолжайте быть с этим Гэмпом начеку и вообще усильте бдительность во всех ваших подразделениях. Мы, конечно, тоже этим субъектом занимаемся, но сообща скорее достигнем цели.

Как только подполковник Сидоров вышел, Ратников вызвал дежурного и приказал собрать в свою землянку всех штабных офицеров. До поздней ночи сидел с ними майор за разработкой предстоящей операции по форсированию реки. В два часа, отпустив всех отдыхать, Ратников хотел было и сам лечь, так как почти не спал уже две ночи, но вспомнил вдруг что-то и, набросив на плечи шинель, вышел из землянки.

В лесу было свежо. Сквозь ветви деревьев поблескивали неяркие звезды – ночь была лунная. Легкий ветерок приносил крепкий запах свежесрубленных сосен. Попахивало дымком полевой кухни. У входа в штабные землянки мерно ходил часовой. Майор постоял немного, прислушиваясь к ленивому треску пулеметов на переднем крае да отдаленному гулу артналета где-то на левом фланге фронта, закурил папиросу и пошел в соседнюю землянку.

В землянке тускло горела коптилка, сооруженная из артиллерийской гильзы. В свете ее майор с трудом различил сержанта Чутко, склонившегося над рацией. Рядом на двух сдвинутых вместе столах, укрывшись шинелью, спал сержант Мгеладзе. Обернувшись на звук шагов Ратникова, Чуенко выпрямился.

– Почему не спите, Чуенко? – спросил майор.

– Эфир контролирую, – смущенно ответил радист.

– По какой причине?

– Американца нашего шукаю. Здаеться мени, що рация на его «летающей фортэции» також добрэ працюе, як и наша. До нас той амэриканэць, мабуть, зовсим за иншим ходит. Розумиетэ?

– Розумию, розумию, Петро! – рассмеялся Ратников. – Я по-украински добрэ розумию.

– Та я нэ про тэ! – махнул рукой Чуенко. – Цэ я знаю, що вы по-украинськи добрэ роэумиетэ. Я про амэрыканця.

– Ах, про амэрыканця! – снова засмеялся Ратников. – Про амэриканця тэж розумию. Ну, а скажи мне, пожалуйста, Мгеладзе чего же здесь расположился? – уже серьезно спросил майор, кивнув в сторону безмятежно храпевшего на столе сержанта.

– На той выпадок, товарищ майор, – ответил Чуенко, поправляя сползшую полу шинели на Мгеладзе, – якщо в эфире выуджу я англиську мову.

– Ну, что ж, пожалуй, это не лишнее, – подумав, согласился Ратников. – А удалось уже хоть что-нибудь выудить?

– Е кое що. Одно слово «инглаул» повторяе хтось. Позывной, мабуть.

– Инглаул – это филин по-английски, – объяснил майор.

– Та я вже пытав о том Мгеладзе. Знаю теперь.

– Похоже, что в самом деле это позывной, – задумчиво произнес Ратников. – А на какой волне ты этого «филина» выловил? На той, что Гэмп разговаривал?

– Ни. Делений на дэсять левее.

– Ну, добрэ, Петро, следи хорошенько за этой волной, дело может оказаться серьезным.

– Та хибаж я цього нэ розумию?

Радист вдруг торопливо нагнулся над рацией и стал настраиваться, осторожно поворачивая регулятор громкости то вправо, то влево.

– Ось, чуетэ? – шопотом произнес он.

Сквозь легкое потрескивание динамика майор Ратников отчетливо слышал теперь монотонный голос, методически повторявший: «Инглаул... инглаул... инглаул...»

Ратников торопливо подошел к телефону и взял трубку.

– Соедините меня с хозяйством Егорова, – приказал он связистке.

В телефонной трубке послышались щелчки переключаемых контактов, низкий вибрирующий шум индуктивных токов и затем знакомый голос начальника контрразведки Егорова.

– Из большого хозяйства Куличева говорят, – ответил ему майор Ратников.

Куличев был старшим инженерным начальником в армии, а большими хозяйствами его были инженерные бригады. Егоров, хорошо знавший это, без труда понял Ратникова и спросил только:

– Кузнечики?

– Так точно, – подтвердил Ратников, так как и он понял, что имел в виду Егоров под словом «кузнечики». Фамилия командира бригады была ведь Ковалев, а слово «коваль» переводилось на русский с украинского, как «кузнец».

– Ну, что там у вас новенького? – спросил Егоров.

– Эфирное создание подает голос, – ответил Ратников.

– Мы тоже, знаете ли, любим прислушиваться к голосу ночных птичек, – засмеялся Егоров.

– Понял вас, – отозвался Ратников, которому теперь ясно стало, что и в контрразведке поймали, значит, позывной «инглаул», означавший в переводе ночную птицу – филина.

– Не буду вам мешать в приятном вашем занятии, – продолжал Егоров. – Услышите что-нибудь поинтереснее, поделитесь впечатлением.

Майор Ратников положил трубку и с удовольствием потер руки. По веселому голосу Егорова он догадался, что контрразведчики не только поймали позывной «филин», но, видимо, уже запеленговали местонахождение передающей его радиостанции.

Чуенко, склонившись над рацией, все еще прислушивался к чему-то.

– Ну, что там? – спросил его Ратников.

– Здаеться, що связь с тем «филином» установилась.

Майор присел на деревянную скамью и тоже стал прислушиваться. Сначала ничего, кроме далеких грозовых разрядов, он не услышал, но вскоре хрипловатый голос стал медленно произносить группы цифр: «уан хандрэд энд фифтин, уан хандрэд энд туэнти-файв, ту хандрэд энд сиксти-эйт...»

– Разбудить Мгеладзе, товарищ майор? – торопливым шопотом спросил Чуенко.

– Нет, не надо. Бери карандаш и быстро записывай: сто пятнадцать, сто двадцать пять, двести шестьдесят восемь...

Спустя несколько минут все цифры, переданные «филину», были записаны Чуенко под диктовку майора. Ратников подождал немного, надеясь, что будет еще какая-нибудь передача, но в эфире слышались лишь легкие грозовые разряды. Майор спрятал запись и хотел уже было позвонить начальнику контрразведки, но едва он дошел до телефонного аппарата, как в дверях землянки показался подполковник Сидоров.

– Ну, как дела, товарищ Ратников? – спросил он, и по тону его голоса майор понял, что Сидорову все уже известно.

– Вот удалось перехватить шифрованную радиограмму, – ответил Ратников, подавая листок бумаги, исписанный цифрами.

Подполковник Сидоров торопливо пробежал глазами трехзначные цифры, сравнил их с какой-то записью в своем блокноте и вернул майору Ратникову со словами:

– У нас то же самое, значит, правильно записали. Теперь шифровальщики этим займутся, тогда и посмотрим, что кроется за цифрами. Нам удалось установить, что этот шифр передавала радиостанция «летающей крепости», значит, мы не ошиблись, полагая, что она исправна. Установлено также, что радиограмма передана какой-то немецкой радиостанции, расположенной километрах в двадцати от линии фронта.