Текст книги ""Библиотечка военных приключений-3". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Лев Овалов

Соавторы: Николай Шпанов,Николай Томан,Иван Стаднюк,Лев Шейнин,Борис Соколов,Николай Панов,Лев Самойлов,Татьяна Сытина,Юрий Усыченко,Морис Симашко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 267 (всего у книги 345 страниц)

Глава вторая

… Его пробудил от сна резкий возглас у входа в грот:

– Выходите!

Можайцев бросил взгляд на часы – ровно полночь. Снаружи кричали:

– Выходите, через пять минут мы забросаем вас гранатами. Выходите!

Можайцев потянулся, надел очки, зажег подвешенную к потолку лампу.

– Не шуметь! Прошу… – он сделал приглашающий жест. – Кто вам нужен?

Знакомый голос произнес:

– Вы, инженер Можайцев, – и в грот с пистолетом в руке вошел Курц, он ухмылялся. – Вот и опять увиделись, не ожидали, герр Можайцев? Я же предупреждал вас – поймаю. – Он прошел мимо Можайцева, к приемной телевизионной установке. – Изучаете нас? Упрямый вы человек, герр Можайцев! Но теперь ваши затеи ни к чему, – ударом ноги отбросил телеаппаратуру и повернулся к Можайцеву: – Вы проиграли и, как умный человек, должны понять это. – Сказал кому-то: – Взять его!

Курц подошел вплотную, обшарил ворот рубашки, швы пиджака, – искал ампулу с ядом.

– Кажется, ничего нет, – недоверчиво пробормотал он.

– Успокойтесь, я не собирался травиться, – презрительно сказал Можайцев.

– Очень хорошо… – Курц склонился над заинтересовавшей его вещью. – Что это?

Помолчав, будто нехотя Можайцев пояснил:

– Деталь к моим установкам.

Гюнтер Курц восхищенно произнес:

– Как, вы все это время продолжали работать над вашим детищем?

– Да.

– Мы предоставим вам возможность продолжить ваши изыскания.

– Я не буду работать на Карла Функа, – сквозь зубы сказал Можайцев.

– Разве вы до сих пор не поняли: или вы принимаете предложение Функа, или умрете? – не скрывая удивления, спросил Курц.

– Можете убить меня хоть сейчас.

Немец зло улыбнулся:

– Черт возьми, если бы это зависело от меня – я немедленно расстрелял бы вас, но вы же отлично понимаете, что я не имею права на это, вы нужны, очень нужны Функу, и я обязан доложить ему, что наконец-то вы в наших руках. Я был уверен, что рано или поздно мне удастся схватить вас. – Курц неожиданно расхохотался. – Как только мне доложили о появлении в окрестностях вольфшанце телевизионных установок, я понял, что это вы приступили к делу. Чего вы хотели этим добиться?

– Я же говорил вам еще в Норвегии – уничтожить «волчье логово» вместе с вами, – напомнил Можайцев.

Курц посмотрел на него как на сумасшедшего.

– Ну до этого все равно не дошло бы… – возразил он. – От разведки до организации диверсии расстояние далекое… Вы же не знаете, что такое вольфшанце! Идемте, – приказал он.

Солдаты угрожающе окружили Можайцева, пришлось повиноваться.

Жесткая скамейка вместо постели да крошечный грязный столик составляли всю мебель в камере, куда по приказанию Гюнтера Курца был помещен инженер Можайцев. Ему оставили его одежду, но все имевшиеся при нем вещи отобрали, вплоть до перочинного ножа и авторучки. Можайцев молча лежал на скамейке. Хотелось о многом подумать, но мозг точно почувствовал себя в заключении – отказывался работать… Хотелось встать, размяться, походить, но тут не расшагаешься – от двери, типично тюремной, с «глазком», до окна, странного, узкого, похожего на щель в стене, нет и двух шагов. В окно-щель видны серые безрадостные скалы на противоположной стороне «Каньона смерти» и кусочек залитой бетоном взлетно-посадочной полосы на самом дне ущелья.

На следующий день в коридоре загремели ключами, и на пороге вырос Гюнтер Курц. Его сопровождали солдаты из охранного батальона.

– Одумались? – Курц строго уставился на пленника. Тот продолжал безучастно лежать на своем тюремном ложе.

– Функ дал мне все полномочия решить вашу судьбу, – продолжал Курц. – Если хотите жить – приступайте немедленно к работе над вашими установками.

– Меня не интересуют ваши полномочия, – резко сказал Можайцев. – Я буду разговаривать только с Функом.

Гюнтер Курц ухмыльнулся.

– Вы полагаете, что специально для беседы с вами герр Функ должен бросить все дела и прилететь сюда? – ехидно спросил он.

– Разговаривать буду лишь с ним. Вы зря теряете со мной время, Курц.

Гюнтер Курц глухо выругался, подумав, сказал:

– Мне приказано показать вам вольфшанце… Вы должны убедиться в нелепости вашей идеи фикс относительно диверсии – вольфшанце взорвать нельзя. Знаете ли вы, что такое «волчье логово» Функа? Это… – он подыскивал подходящие слова. – Это первозданная каменная громада. Оно было бы уничтожено вместе с нами лишь в том случае, если бы где-то в недрах земной коры, под нами, неожиданно разверзлось жерло вулкана, но, увы, герр Можайцев, природа не на вашей стороне – здесь нет вулканов. Вставайте, пошли.

– У меня нет настроения заниматься экскурсиями, – со злостью возразил Можайцев. – И перестаньте болтать насчет идеи фикс… Мной руководила все это время не навязчивая идея неврастеника, а цель всей моей жизни, Курц, – впрочем, вам не понять этого. Вы признаете только силу, – он с ненавистью посмотрел в глаза собеседника. – Незаконно схватили меня, безоружного, бросили в эту каменную могилу и еще имеете наглость приходить сюда для каких-то переговоров со мной. Убирайтесь, разговаривать буду только с Функом, сообщите ему об этом.

Курц топтался у двери. Неожиданно предложил:

– Хотите, я покажу вам смонтированные Шольцем установки «М-1»?

– Смонтированные? – Можайцев сел. На плане Родриго стартовая площадка с его установками не была обозначена, и это обстоятельство весьма заботило Можайцева, – «адские машины» Прайса пришлось в известной мере располагать наугад, полагаясь на то, что в результате мощного взрыва здесь все равно ничто не уцелеет. – Смонтированные?

– Да, конечно, – подтвердил Курц. – Интересно? Ну, пошли. А Функу я сегодня радирую о вашем упрямстве.

Глубокая шахта, как и предполагал Можайцев, оказалась естественной пропастью, столь типичной для этих мест, основательно расширенной и приведенной в соответствующее состояние инженерами Функа. На дне шахты помещались установки «М-1», мощные агрегаты и специально для них сконструированные ракеты в «люльках» – амортизаторах. Можайцев внимательно осматривал свое детище. В галерее, рядом с пусковыми механизмами, стоял Шольц, предатель Генрих Шольц. Он заискивающе улыбался, – Можайцевым при виде бывшего помощника овладел неудержимый гнев: вот он, человек, погубивший его мечту, убивший его.

Пульт управления был расположен на значительном расстоянии от шахты, в глубине вольфшанце. Огромные бункеры, сверкающие новенькие электронные устройства, световые табло, разноцветные индикаторы, измерительные приборы… Гюнтер Курц как тень следовал за Можайцевым, пытаясь по выражению его лица определить, какое все это сооружение производит на него впечатление. В этом помещении Можайцев пробыл несколько часов, тщательно изучая аппаратуру, – он был по-настоящему заинтересован: успех всей операции против «волчьего логова» был связан именно с возможностью обосноваться вот в этих подземных залах. Курц расценивал поведение Можайцева по-своему, полагая, что того увлекла и захватила совершенная техника. А у Можайцева в это время не выходили из головы слова, недавно произнесенные Гюнтером Курцем: «Вольфшанце было бы уничтожено вместе с нами лишь в том случае, если бы где-то в недрах земной коры, под нами, неожиданно разверзлось жерла вулкана, но, увы, герр Можайцев, природа не на вашей стороне – здесь нет вулканов». Можайцев теперь имел возможность произвести необходимые расчеты и с удовлетворением прийти к выводу: Курц ошибается, – вместе со всем своим «волчьим логовом» он находился как раз над жерлом вулкана, о существовании которого и не подозревал, – «адские машины» Прайса ждали своего часа у него под ногами, в тех самых «недрах земной коры», к которым он питал такое доверие.

У выхода из помещения Можайцев столкнулся с Бодо Крюгером – тот стоял, широко расставив ноги, и мерил его торжествующим взглядом. Можайцев отлично понял значение этого взгляда – Крюгер уверен, что перехитрил, давно, конечно, придумал план, как можно скорее и безопаснее разделаться с ним; это Можайцев предвидел еще там, в Морсенсе, в хижине «бедняги Жака».

Все произошло так, как и предполагал Можайцев… Предложение Курца немедленно приступить к работе он решительно отверг и в результате неуступчивости был помещен в карцер, с содержанием в условиях «строгого режима». По мокрым стенам ползали мокрицы, света почти не было, под потолком еле мерцала крошечная тусклая лампочка; кормили отвратительной похлебкой из муки. Через неделю появились Курц и Крюгер. Курц, ухмыляясь, сказал Можайцеву:

– Как в санатории… Сами виноваты, я ведь предупреждал вас еще в Норвегии… Вздумали тягаться со мной, это же просто смешно! Теперь вы в ловушке. И не взыщите – я отдам вас Крюгеру, у него с вами старые счеты. – Он злорадно рассмеялся.

Можайцев упорно молчал.

В тот же день в камере снова появился Бодо Крюгер, на этот раз один. Плотно прикрыв за собой дверь, вплотную приблизился к Можайцеву и, задыхаясь от ярости, прошипел:

– Как вы думаете, сколько вам осталось жить?

Можайцев холодно посмотрел на него, произнес спокойно:

– Вы не над тем ломаете голову, Крюгер.

Немец тихо рассмеялся:

– Неужели думаете запугать меня? Вы оказались наивны, как ребенок, герр Можайцев, вы в моих руках, и я уничтожу вас раньше, чем вы сумеете что-нибудь придумать.

Можайцев стоял перед ним напряженный, будто готовый к прыжку.

– Вы опять увлекаетесь, Крюгер, – спокойно сказал он, – и это легко может стоить вам головы. – Он резко взмахнул рукой. – Я знал, что вы придете ко мне и произнесете именно эти слова, я знал это еще там, на берегу Бискайского залива, Крюгер. Ваше дело не грозить мне, а выполнять мои приказания, – к сожалению, вы, кажется, забыли об этом. Имейте терпение выслушать меня, если дорожите своей шкурой, Крюгер. Вы действительно спите и видите, как бы убить меня, но не посмеете ничего сделать мне.

– Почему?

– Потому, что я нужен Карлу Функу, и если бы вам удалось расправиться со мной, вас заподозрили бы в том, что вы так действовали по указке Прайса и Харвуда. Понимаете, что стало бы с вами самим? Вы отправились бы вслед за мной. Затем, вы почему-то забыли: моя смерть автоматически повлечет за собой и вашу, Крюгер, при всех обстоятельствах, – Можайцев с видимым удовольствием произнес «при всех обстоятельствах». – Мои друзья доставят Функу записанную на пленку вашу речь у трупа Шервуда, а как только Функ ее прослушает – у вас не будет шансов остаться в живых.

Крюгер в бешенстве вскричал:

– И все-таки сперва я уничтожу вас!

Можайцев спокойно сказал:

– Не будьте идиотом, Крюгер, вам ни к чему ссориться со мной. Я подарил вам жизнь при условии…

– Чего вы хотите? Дать вам матрас и подушку?

– Не обязательно. Когда меня схватили ваши люди, они забрали у меня небольшой аппарат, – доставьте этот аппарат сюда, мне скучно без дела.

– Только и всего?

– Да, пока что ничего невероятного я от вас и не требую.

– Этот аппарат имеет отношение к вашим установкам?

– Вот именно. Я хочу продолжить работу над ним.

– Ладно, получите свою игрушку.

«Игрушка» была доставлена Можайцеву лично Крюгером через час. А на следующий день снова появился Гюнтер Курц, уговаривал, угрожал. Можайцев решительно отказался. Курц ушел от него в ярости. Что-то новое почувствовал Можайцев в его поведении, смятение и неуверенность сквозили во всех жестах и интонациях голоса эсэсовца.

– Что случилось? – прямо спросил он Бодо Крюгера. Тот боязливо покосился, выглянул за дверь, убедился, что там никого нет, и лишь тогда объяснил причину тревоги, охватившей его шефа.

Карл Функ сообщил, что, по полученным им сведениям, установки «М-1» пока не освоены.

Можайцев слушал с трепетом… Перед его глазами встало лицо Ландышева… И вдруг он с ужасом подумал о том, что опоздал, что все его жертвы могут оказаться ни к чему, если он не сумеет завершить операцию с вольфшанце раньше, чем советские инженеры оторвут от пускового стола ракету с космическими кораблями, которых так испугался Функ.

– Функ хотел бы пустить в ход мои установки? – спросил он, скрывая волнение.

– Да, конечно, – признался Крюгер.

– В таком случае я согласен попробовать… Доложите Курцу. Я не хочу терять времени в ожидании приезда сюда Функа. Однако если он не будет здесь через три дня – я ни к чему не притронусь, пусть Курц не обольщается, так и доложите ему.

– Чего вы хотите от Функа?

– Не ваше дело. Впрочем, скажу: я помогу ему в обмен на свободу.

– И тогда вы уже не станете пытаться бороться с ним? – Крюгер не скрывал насмешки.

Можайцев холодно ответил:

– Тогда у меня уже не будет к этому ни необходимости, ни возможностей. – За стеклами очков мрачно сверкнули его глаза.

– Хотите жить… – Крюгера это почему-то успокоило. – Хорошо, я доложу Курцу.

Можайцева переселили в его прежнее помещение, с окном-щелью, через которое он видел безжизненно-серые скалы и аэродром на самом дне «Каньона смерти». В бункере, у пульта управления, его встретил Шольц.

– Давно бы так… – произнес он с облегчением. – Я уверен, герр Функ выпустит вас из этой мышеловки, в которую вы так неудачно попали.

Можайцев понимал: Шольц был абсолютно уверен в обратном – отдав Функу свои знания в решительный момент, он, Можайцев, перестанет быть нужным ему и будет ликвидирован.

– Какое напряжение тока? – спросил Можайцев. – Мне потребуется очень высокое напряжение.

– Да, да, понимаю… – засуетился Шольц.

Можайцев не расставался со своим аппаратом, не подпуская к нему Шольца, Курц на это «чудачество» рассерженного инженера смотрел сквозь пальцы, в конце концов у того были основания не доверять своему бывшему помощнику. Крюгер убедил его в том, что странный аппарат Можайцева, с кнопками и рычажками, всего-навсего недостающая деталь к его установкам.

Истекал срок, названный Можайцевым Курцу… Поздно вечером в окно-щель ударил сильный свет. Можайцев посмотрел вниз, там на летном поле аэродрома вспыхнули сигнальные огни, прожектора… Он взглянул вверх – гигантской маскировочной сети не было.

Функ все-таки прилетел! Можайцев хорошо рассмотрел его даже отсюда, с значительной высоты. На аэродроме, рядом с самолетом, Функ казался совсем крошечным. Успокоенный Можайцев прилег, но отдохнуть не пришлось, через несколько минут за ним пришли, звал к себе Карл Функ.

Он впервые очутился в апартаментах хозяина «волчьего логова». Можайцев вошел в просторный кабинет – Функ сидел за столом, напряженный, строгий, чем-то озлобленный. Курц и Крюгер стояли навытяжку перед ним.

Не здороваясь, Функ хрипло произнес, обращаясь к Можайцеву:

– Мне нужна ваша помощь… Вы поставили условием мой приезд сюда – я здесь. Чего вы от меня хотите?

– Обязательства предоставить мне свободу после того, как я окажу вам помощь. Следует определить, в чем конкретно эта моя помощь вам будет выражена и в течение какого именно срока мое пребывание в вольфшанце необходимо. – Можайцев произнес это спокойным тоном, подошел к столу, сел.

– Только и всего? – изумился Функ, начиная раздражаться. – Об этом вы могли бы условиться с Курцем, он имеет от меня полномочия.

– Курц не решит без вас, – возразил Можайцев. Казалось, Функ силился что-то вспомнить.

– Да, да… – забормотал он. – Гюнтер Курц рассказывал мне – вы поклялись уничтожить меня, – он с подозрением и откровенной злобой вперил глаза в сидящего, против него русского инженера; тот кивнул головой. Функ сказал: – Но условия здесь ставлю я. И перестаньте прикидываться идиотом, вы же понимаете: не захотите работать, вас ликвидируют… Так что все зависит от вас.

– В таком случае нам не о чем разговаривать. – Можайцев поднялся на ноги, но Функ сухо приказал:

– Садитесь. Сейчас вы поймете свое положение… Вы требуете предоставить вам свободу, это совершенно невозможно… – Он посмотрел на часы и повернулся к Курцу: – Включите.

Курц приблизился к радиоприемнику и повернул рычаг настройки. Оборвалась тирольская песенка, захлебнулся какой-то джаз, забормотали дикторы на разных языках, Курц продолжал искать. В кабинет ворвалась английская речь, передавали последние известия. Можайцев в недоумении ждал, что будет дальше, он, кажется, задумался о чем-то своем и вдруг очнулся: произнесли его имя… Диктор сообщал о том, что в глуши Пиренеев обнаружили труп человека, сорвавшегося со скалы и разбившегося насмерть. По документам удалось установить личность погибшего – это русский эмигрант Можайцев. Говорят, он был талантливым инженером и одно время работал у Уильяма Прайса. Диктор говорил уже о чем-то другом, а Можайцев продолжал молча сидеть в кресле. Функ торжествующе рассмеялся:

– Для всего мира вас нет в живых, герр Можайцев, вы в моих руках, и я не собираюсь с вами либеральничать, – он поднялся. – Если вы посмеете отказаться работать, вас подвергнут… специальному обращению.

Можайцев величайшим усилием воли сдерживал душивший его гнев… Нет, нет, распускаться нельзя, одно неосторожное слово – и все пропало! Он встал, сказал растерянно:

– Прошу оставить мне жизнь.

– Приступайте к работе, – зло бросил Функ. – Утром я возвращусь в Германию, Курцу приказано систематически докладывать мне о вашем поведении. В случае… Саботаж – ваш смертный приговор, герр Можайцев.

– Хорошо, буду работать, – сказал Можайцев, пожимая плечами. – Но когда я требовал, чтобы вы прибыли сюда, я имел в виду не только надежду получить свободу, мне хотелось в вашем присутствии произвести один очень важный эксперимент. Успех эксперимента решает судьбу моих установок, возможность использовать их в любое время по вашему указанию.

– И вы хотите?…

– Прошу вас задержаться в вольфшанце хотя бы на день, не пожалеете.

– Хорошо, – подумав, согласился Функ, – буду смотреть ваш опыт с установками.

Когда Можайцев вышел, он обернулся к Курцу:

– Мне что-то не нравится тон, каким разговаривал этот русский. Не спускайте с него глаз.

За один день Можайцев не управился. Прошли еще одни сутки, в течение которых он не покидал помещения бункера с пультом управления. Потом позвонил и пригласил Функа прибыть на эксперимент. Тот пришел в сопровождении Курца. У входа их встретил Генрих Шольц.

– Можайцев что-то задумал, – предупредил дрожащим от волнения голосом. – Он закрылся в помещении, где находятся генераторы тока высокого напряжения и пульт управления, пристроил зачем-то к нашим приборам свой аппарат…

Функ двинулся было вперед, но Шольц схватил его за рукав.

– Ни шагу, – крикнул он в отчаянии. – Можайцев колдовал тут всю ночь и теперь спрятался от нас за электрический барьер.

– Где он сам? Я хочу говорить с ним, – ничего еще не понимая, рассердился Функ. – Хочу видеть его.

– Вы увидите его, сейчас я устрою это, – заторопился Шольц. Он бросился к стене и с усилием оттянул в сторону броневую заслонку, за которой оказалось пуленепробиваемое стекло. – Смотрите, вон Можайцев.

Помещение бункера было залито электрическим светом, детали механизмов сверкали металлом. Можайцев стоял, прислонившись к столу, с укрепленным на нем его аппаратом и смотрел в упор на Функа. Улыбался.

– Послушайте, Функ, – он поднес к губам микрофон, – вас, безусловно, интересует, что я собираюсь делать, не так ли?

– Да, да, конечно, ваш эксперимент…

– Вздор, – Можайцев нахмурился. – Вам известно, какую клятву я дал в Норвегии? Курц ведь говорил вам – я уничтожу ваше вольфшанце вместе с моими установками. Вот сейчас я это сделаю, – он повернулся к столу и стал что-то делать. – Я подвергну вас и ваших людей «специальной обработке», Функ. – Он неожиданно рассмеялся. Функ в ужасе отшатнулся, к стеклу приник Гюнтер Курц, схватился за телефон.

– Вы совсем спятили? – зарычал он. – Откройте, ну, я вам говорю? Какого черта вы там ковыряетесь?

В телефонную трубку было слышно, как Можайцев шептал про себя: «Жерло вулкана… Сейчас вы увидите… Жерло вулкана…» И вдруг Гюнтер Курц все понял: и телекамеры и грот, в котором был схвачен Можайцев, – для отвода глаз, а аппарат Можайцева для подачи радиокоманд припрятанным им где-то гостинцам Прайса… В трубке продолжало шелестеть: «Разверзнется… из земных недр…»

Курц глухо, по-звериному завыл и бросился к выходу… Но было поздно, Можайцев сделал свое: земля тяжко вздохнула и вспучилась, откуда-то из самых недр ударили фонтаны пламени, какие-то доли секунд они бежали навстречу друг другу, потом замкнулись кровавым частоколом, на острие которого повисли скалы, поднятые ввысь невиданной силой. Массы земли и камня рассыпались, плавились и точно в гигантскую воровку втягивались в невидимое жерло. И вдруг земля задрожала под ударами снизу, гигантское пламя стеной взметнулось на огромную высоту, ушло к звездам, будто чьей-то рукой стертым с небосклона. Не стало ни гор, ни «Каньона смерти», ровная, покрытая валунами долина, обугленная, безжизненная и зловещая, расстилалась теперь там, где еще несколько минут назад скрывалось «волчье логово».