Текст книги ""Библиотечка военных приключений-3". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Лев Овалов

Соавторы: Николай Шпанов,Николай Томан,Иван Стаднюк,Лев Шейнин,Борис Соколов,Николай Панов,Лев Самойлов,Татьяна Сытина,Юрий Усыченко,Морис Симашко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 231 (всего у книги 345 страниц)

Глава шестая

Старый друг писателя Артура Гибсона инженер Эрл Тэйлор из штата Колорадо успел уже несколько освоиться на территории военной базы, являющейся гигантской лабораторией Уильяма Прайса. Господствовал здесь Краус. В оборудованных разнообразной аппаратурой кабинетах велась работа по физике атомного ядра. На первый взгляд эта научная работа велась примерно в том же направлении, что и в известных атомных лабораториях в Штатах. Лишь присмотревшись более внимательно, Тэйлор обратил внимание на такую деталь: во всех планах и инструкциях говорилось об экспериментах по расщеплению ядра в неполностью очищенном от примесей уране. Зачем и кому это нужно? Эти опыты представлялись Тэйлору тем более абсурдными, что накопленный учеными-атомщиками опыт свидетельствовал о нереальности той задачи, разрешить которую, видимо, пытался Краус. Однако Тэйлор достаточно хорошо знал Прайса, чтобы сомневаться в серьезности его намерений, связанных с работой лаборатории в Гималаях. Постепенно он пришел к выводу, что собственно не эти, отрытые в глубине скал научные кабинеты-пещеры являются основной частью лаборатории, а та часть территории базы, где обосновался сам Краус и вход куда разрешался по особым пропускам, подписанным лично Прайсом.

Тэйлор не раз проходил, а чаще проезжал в электрокарах по подземным туннелям, вдоль и поперек прорезавших горный массив и порой уходящих глубоко вниз. Он заметил огромные ниши, в которых стояли часовые: где-то рядом гудели лифты, но у них было запрещено останавливаться. Что там? Куда и откуда идут лифты, вверх или вниз? Ответ на этот вопрос пришел довольно быстро. Краус приказал как-то инженеру проверить работу дозиметрических приборов на нижнем горизонте. Спутником Тэйлора оказался тщедушный старичок с лисьей физиономией и настороженно-бегающими глазами – Лоусон.

Стальная дверца за ними захлопнулась, и лифт стал стремительно падать. Очевидно, нужный горизонт был где-то ниже. Спуск продолжался довольно долго. Наконец они вышли из кабины, и если бы инженер не знал, что находится теперь глубоко под землей, он подумал бы, что в путешествие с Лоусоном и не отправлялся – здесь были точно такие же туннели, ниши, лифты. Но одна особенность, пожалуй, отличала второй горизонт от первого – душный, почти горячий воздух, несмотря на работу мощных вентиляторов.

Тэйлор думал, что теперь его приведут в помещение, где расположены те самые дозиметрические приборы, правильность показаний которых ему и надлежит проверить, но он ошибся. Лоусон прошел к ближайшей нише, и спуск в лифте продолжался еще довольно долго. Наконец они очутились, по-видимому, у цели: в обширной комнате, из которой куда-то вела лишь одна маленькая стальная дверь.

– Одевайтесь, – коротко бросил Лоусон.

Следуя его примеру, Тэйлор надел специальный, похожий на одежду пожарников костюм, закрытые резиновыми чехлами сапоги, противогаз и защитную накидку. Теперь он понял сразу две вещи: шифр «Бездна» действительно означает бездну, с непонятной ему пока целью созданную по приказу Прайса; они вступают в активную зону проникающей радиации. Но откуда здесь радиация?

Лоусон привел в действие систему электрических запоров, и дверь перед ними медленно открылась. Тэйлора уже не удивило, что пришлось пройти несколько таких изолированных сталью и бетоном помещений, но куда же все-таки его ведут?

Они остановились у слабо освещенной шахты, уходящей вниз, по-видимому, на большую глубину.

– Нижний горизонт. – Лоусон ткнул пальцем в открытую пасть шахты.

Они сидели в странном приспособлении, похожем на большую открытую клетку. Клетка скользила по блокам, автоматически останавливалась у приборных досок и снова падала. Было очень жарко. Наконец опустились – вот он, нижний горизонт. Тэйлор хотел знать, как глубоко под землей они находятся, но задавать вопросы спутнику представлялось рискованным – любопытных здесь не потерпят.

В небольшой ярко освещенной комнате у пультов находилось несколько операторов. По знаку Лоусона они подали Тэйлору листы с записями, и инженер принялся осматривать приборы. Лоусон сидел в стороне и через стекла противогаза внимательно следил за ним.

Сомнений больше не было – где-то тут, глубоко под землей, совсем рядом находились атомные установки, в которых происходили процессы превращения химических элементов с выделением – как об этом свидетельствовали приборы – очень сильного радиоактивного излучения. Вот она где настоящая лаборатория Прайса! Но каким образом и откуда Краус ею управляет? Очевидно, дистанционно, сверху.

Осмотр нижнего горизонта продолжался в течение нескольких часов. Тэйлор был крупным специалистом-электриком, и он без труда понял назначение некоторых устройств – нижний горизонт был подготовлен Краусом к взрыву! Электропровода от установок шли наверх, к Краусу. Где-то там, у самой поверхности земли, достаточно включить рубильник, чтобы установки сработали и произошел взрыв, в характере которого у Тэйлора не было никаких сомнений – тротил играл лишь роль запала, вся суть – в атомных установках.

Но кому и зачем нужен тут такой эксперимент? Какова будет судьба людей – персонала всей военной базы?

Изнемогая от жары и усталости, Тэйлор и Лоусон поднялись наверх. Переоделись, приняли душ.

Инженер видел: старик следит за ним, мучительно пытается отгадать, что именно он понял из этой экскурсии на «нижний горизонт». Когда они должны были уже расстаться, Лоусон спросил:

– Вы что-нибудь читали об извержении вулкана Кракатау в Зондском проливе?

– Что-то слышал, – неопределенно ответил инженер. Лоусон презрительно фыркнул:

– Что-то слышал! Так могу вам сообщить точно: во время извержения Кракатау массы горных пород были подняты на высоту в десяток километров, мельчайшие частицы породы распространились в верхних слоях атмосферы по всей планете; волна, вызванная извержением Кракатау на поверхности моря, трижды обошла все океаны земного шара. – И старик гордо поднял голову, как если бы это он своей волей вызвал столь грозное явление природы.

Тэйлор с подчеркнутым изумлением посмотрел на Лоусона:

– К сожалению, я занимаюсь не геологией, а физикой.

Старик еще раз бросил на него уничтожающий взгляд и молча удалился.

Тэйлор усмехнулся: провокация Лоусона не удалась, инженер не показал и виду, что заметил приготовления Крауса к новому Кракатау здесь, в центре Азии.

Глава седьмая

Бывший генерал-полковник граф фон Шулленбург подошел к обрыву. Отсюда открывался великолепный вид. Утверждают, будто в хорошую погоду с этого места можно рассмотреть Вену. Адольф Шикльгрубер – Гитлер любил стоять здесь, по привычке грызть грязные ногти и обдумывать свои авантюры. Шулленбург задумчиво посмотрел вниз. Ему было над чем думать – сначала вызов в столицу, затем предложение приехать сюда… Он, конечно, сразу понял, что означало приглашение в Берхтесгаден – приближалось время действия. По правде говоря, ему повезло – более десяти лет после окончания войны он спокойно трудился у себя в имении. Правая рука фельдмаршала Рунштедта, представитель аристократического рода, в душе он оказался якобинцем, черт его знает, когда и как в нем зародился и окреп внутренний протест против того, чему его заставляли следовать. Сначала Шулленбурга, как и большинство других людей его круга, занимали лишь соображения о личном благополучии, карьере, назначениях. Затем в течение некоторого времени он добросовестно верил, что ему вообще не обязательно думать, за него думает фюрер, в первую мировую войну успешно дослужившийся до звания ефрейтора. Потом, очевидно с возрастом и по врожденному упрямству, он твердо решил иметь собственные суждения, и когда гитлеровский «третий райх» рассыпался, Шулленбург уже отдавал себе отчет во взаимосвязи событий на фронте, в тылу, за границей. Политика Гитлера и тех, кто его поддерживал, кончилась крахом: в страну пришли иностранные интервенты – американцы, англичане, французы. Шулленбург был солдатом всю свою жизнь и всем своим существом и внутренне, разумом и сердцем, он восстал против интервенции иноземцев – они пришли в Германию не потому, что победили с оружием в бою, а потому, что в силу политической ситуации с ними не сражались, им открыли фронт, их торопили поскорее захватить страну. Нет, нет и еще раз нет – этого решения Шулленбург не признал ни справедливым, ни целесообразным: надо было не только уметь драться с русскими, но и обладать способностью договориться с ними. Однако этих способностей ни у кого не оказалось, и янки, шутя и поплевывая табачной жвачкой, уселись на спину великой немецкой нации. Позор! Что же можно было тогда предпринять? Ничего.

Довольно быстро все началось сначала. Шулленбург внимательно следил за событиями, но упорно держался в стороне и даже тешил себя надеждой, что о нем забыли. Но о нем не забыли. Больше того, его, кажется, решили использовать на роли «черной лошадки» – именно он должен будет принять на себя ответственность за грядущее. Вправе ли он взять на себя такую ответственность? Они знали, что он будет колебаться, сопротивляться, и именно поэтому свиданье назначено здесь – это имеет глубоко символический смысл, это психическая атака. Они сидели за круглым столом до обеда, теперь у него есть несколько часов для размышлений. Для беседы с ним в Берхтесгаден пожаловали Карл Функ и генерал Ганс Шпейдель.

Они говорили не от себя, а от лица «Союза промышленников» и генералитета – поистине ход конем.

Шулленбург задумчиво смотрел вдаль. Он бывал здесь не раз и раньше, на приемах у Гитлера.

Курорт Берхтесгаден. У подножья горы поселок Оберзальцберг с виллой Гитлера – Берхгоф. Здесь Гитлер принимал государственных деятелей многих европейских стран, кричал на них, угрожал, диктовал им условия. Так было с Чехословакией, Венгрией, Польшей. Сюда на поклон к Гитлеру приезжал английский премьер-министр Невиль Чемберлен.

Сегодня утром Шулленбург снова проехал прежним, хорошо знакомым путем: асфальтированная дорога поднималась в гору, а на полпути от Берхгофа вырвалась на окруженную скалами площадку. Впереди поднималась гора с видневшимся на ее вершине замком Гитлера. Гора обнесена высоким забором, сложенным из тесаных камней. Как и не раз раньше, сегодня перед Шулленбургом медленно открылись железные ворота, украшенные барельефами. За воротами дорога спирально извивалась по склонам горы. Мощный «Хорх» упрямо лез все выше и выше.

Шулленбург снова прошел у знакомой скалы и попал в широкой грот. Его ждали: офицер распахнул дверь подъемника и пропустил генерал-полковника вперед.

Подъем продолжался несколько минут – глубина пробитой в скале шахты превышала сто метров. Никакого иного пути попасть в «Орлиное гнездо», как Гитлер называл свой замок, не имелось.

Офицер молча провел Шулленбурга в большую круглую комнату, где, кроме стола да нескольких кресел, ничего не было. Тотчас вошли генерал Шпейдель и Карл Функ – хмурые, озабоченные. Шулленбург понял – час решений настал.

Теперь, за время послеобеденного перерыва, надо было еще и еще раз о многом подумать и найти выход.

Шулленбург видел и понимал комбинации, к которым прибегали другие, но сам так действовать не мог. Лучше честно уйти в сторону, чем вести себя так, как вели себя крупные промышленники и генералы при Гитлере: старались, как говорят, и невинность соблюсти и капитал приобрести, заботились о фальшивом алиби. Как только Гитлер решал приступать к очередной авантюре, так Шредер, Тиссен и их приятели мчались за границу. Вместе с Гитлером генералы старательно разрабатывали планы походов на Восток, но когда поход начался и блицкриг провалился, они заметались, стали думать о будущем. Шулленбург с горечью усмехнулся: немцы слишком много думают о своем будущем, но, кажется, думают не с того конца… Фельдмаршал фон Браухич тоже думал о том, чтобы «сохранить себя для нации», и как только русские начали крепко драться под Москвой, он явился к Гитлеру и предложил отступить. Его поддержал один из крупнейших гитлеровских генералов – фон Бок. Это произошло 15 октября сорок первого года. Гитлер грыз ногти, страшно пучил глаза и бешено ругался: наступать, только наступать, русским скоро конец! Но генералы перетрусили: конца сопротивлению не было видно, кажется, наоборот, русские только-только начали воевать… Вскоре – первое крупное контрнаступление советских войск: «Они даже наступают, громят нас!» Это было ужасно смешно – можно подумать, что Гитлер и его генералы собрались не на войну, а на пикник, из которого, к сожалению, ничего не получилось.

Но генералы вспоминали 1918 год: они не хотели «снова быть захваченными врасплох». Девятое декабря. Опять совещание в ставке Гитлера. Фон Бок, фон Лееб, Рунштедт, Клейст, Манштейн, начальник генштаба Гальдер тряслись в панике и довели фюрера до исступления. Через три дня Браухич подал в отставку. Генералы шушукались о будущем, веру в которое они потеряли, как только поняли, что из молниеносной войны ничего не вышло. Гитлер послал Гиммлера на юг, к Рейхенау. Но теперь речь шла не только о назначении на пост главнокомандующего, а о большем… Гиммлер предложил Рейхенау ввести эсэсовских офицеров во все штабы, а разведывательный отдел армии слить со «службой безопасности СС» – это было условие: Гитлер попытался заставить своих генералов думать о войне, а не об их личной судьбе. Через две недели, одиннадцатого января сорок второго года, Рейхенау поставил в известность Гиммлера о том, что он не возьмет на себя командование и что требования СС армия не примет. Так повел себя Рейхенау, интимный друг Гитлера, этого терпеть было нельзя… Еще через пять дней эсэсовские офицеры Фриц Лайне, Пауль Радунский и Макс Пельке по поручению Гиммлера посетили Рейхенау в его штабе в Полтаве. Они ушли через полчаса, заявив, что с господином Рейхенау произошел удар и он скончался. Рейхенау был здоровяк, спортсмен, но фюрер оказался сильнее.

Потом поднялась возня, как в банке, наполненной скорпионами: генералы искали ту «черную лошадку», которая возьмет на себя ответственность за исход войны и за их военные преступления. Это было не ко времени и чертовски мешало успешному развитию военных действий, по крайней мере так думали за океаном, и американские агенты Канарис и Варлимонт убедили Гитлера самому превратиться в «черную лошадку» – фюрер стал главнокомандующим. Вот когда генералы почувствовали себя в «седле», теперь они не стеснялись: истребляли и угоняли на каторгу женщин, детей и стариков, расстреливали заложников и пленных – закона для них не существовало. Гитлер отдал приказ: всех голландцев выселить из их страны, чехов поголовно истребить. Топоры палачей падали на шеи тех немцев, которые пытались как-то возражать. Гестапо и СС, созданное Гиммлером специально на случай гражданской войны, бесчинствовали. Все эти функи и шредеры превозносили фюрера. Шулленбург отлично помнил бронепоезд, преподнесенный ими в подарок Гитлеру. Это был роскошно обставленный поезд из двенадцати вагонов, выкрашенных в маскировочный зеленый цвет: один вагон для географических карт – Гитлер часами изучал их, другой – для совещаний, третий – спальня, салон-вагон, в двух – личная охрана во главе с Дитрихом. Стекла окон, сделанные из непробиваемого пулями материала, почти всегда закрыты стальными шторами. Восемь зенитных пушек, от которых не отходили солдаты. К поезду не смел подойти никто, не принадлежащий к непосредственному окружению Гитлера или за кем он специально не посылал. Шулленбург помнил свой последний визит в ставку – тогда в вагоне Гитлера он встретил фельдмаршалов Листа, Кейтеля, проходимца Йодля. Шофер Гитлера – штурмбанфюрер СС Кемпа, провожая генерал-полковника, озабоченно шепнул: – Кажется, конец.

До катастрофы под Сталинградом все шло как будто ничего – война есть война. Однако гибель 6-й армии Паулюса и разгром южных группировок Манштейна и Гота изменили положение и поставили вот сейчас, через двенадцать лет после окончания войны, генерала Шулленбурга перед решением, которое он теперь должен будет принять.

После траура по трехсоттысячной 6-й армии Гитлер тоже принялся размышлять о будущем и разработал «план реванша». Он предельно конкретен, этот план: сохранить нужные кадры фашистов и военных специалистов и перевести побольше награбленных денег в заграничные банки. План строго секретный, выполнение его было поручено Гиммлеру и Мартину Борману, секретарю нацистской партии.

Подводная лодка доставила в Южную Америку представителя разведки генерала Фаупеля, в наличии «прочных связей» с Северной Америкой Гитлера заверил Канарис.

В голубом небе летели тяжелые, изуродованные свастикой и крестами гитлеровские самолеты: курс – Испания, Португалия. В Барселоне гитлеровские самолеты совершали посадку через каждые четыре часа. Кого тут только не было: нацистские чиновники, гестаповцы, авиаконструкторы, промышленники, эксперты, генералы, банкиры. Многие спешили скрыться подальше, в Бразилию, Аргентину. Это происходило, когда Шулленбург дрался в Арденнах, тогда он ничего об этом не знал.

Война шла к концу. В действие вступил первый, – Шулленбург усмехнулся, – «первый, конечно, относительно», американо-германский план, составленный Алленом Харвудом совместно с гитлеровским командованием.

Австрийские, Баварские и Северо-Итальянские Альпы поспешно превращались в «южный редут» – отступающая с Востока гитлеровская фашистская армия должна была получить возможность закрепиться там, выстоять против «орд варваров» – русских, украинцев, белорусов, казахов, сынов Поволжья, Кавказа, Средней Азии, Сибири и Дальнего Востока, степных джигитов и таежных охотников, бьющих белку в глаз. Одновременно с созданием «южного редута», в котором могла бы отсидеться, прийти в себя и уцелеть от разгрома армия фашистской Германии, должно быть прекращено сопротивление «союзникам» на юге и западе, открыт фронт.

Сначала, казалось, все шло хорошо: укрепления строились, в Баварию прилетел непомерно толстый, заплывший жиром рейхсмаршал Геринг и объявил себя преемником Гитлера; англо-американским войскам открыли «зеленую улицу» – путь свободен, спешите на восток, берите Берлин! Наиболее боеспособные гитлеровские дивизии переброшены на восток. Под ружье поставили подростков и стариков – фольксштурм. По секретному приказу Гитлера на Восточную Германию пали «ночь и туман» – фашисты приступили к тактике «выжженной земли»: гремели взрывы, полыхали пожары, желтое пламя ненависти билось над фатерландом. Но заговор провалился – советские войска наступали слишком быстро, их танки и самолеты, сокрушая оборону гитлеровцев, стремительно промчались на запад и встретились с американцами на Эльбе. Поздно, слишком долго медлили с открытием второго фронта. Не учли умения русских воевать – Берлин пал под их ударом, и Германии пришлось капитулировать. Теперь вступал в действие предусмотрительно разработанный Гитлером «план реванша», рассчитанный на многие годы. И одновременно – второй – «второй, конечно, относительно», – опять усмехнулся Шулленбург, – заговор американских и германо-фашистских любителей «крестовых походов». Утверждали, что этот совершенно секретный план разработала гитлеровская военная академия. Однако Шулленбург-то знал, как было дело: в конце тревожного сорок четвертого года из американского плена вернулся майор фон Этрцен, он-то и привез из-за океана уже готовый план, составленный в Вашингтоне и Нью-Йорке. По этому плану в Западной Германии в течение первых же двух лет должны быть созданы замаскированные военные организации – костяк вермахта; следующие три года – второй этап заговора – отводились для массового вовлечения в эти организации солдат и унтер-офицеров и на подготовку перехода к открытому перевооружению страны; год пятидесятый – третий этап заговора – время «отпущения грехов» гитлеровским военным преступникам, превращения их в «мучеников», в «оппозиционеров» Гитлеру и в «жертвы» солдатскому долгу.

В январе пятидесятого года фельдмаршал Рунштедт созвал в Штуттгерте секретное совещание бывших офицеров генштаба – так приказали американцы. Было решено объединить всех офицеров и генералов в организацию «Союз имперского братства» – «Брудершафт», а еще через две недели в Ганновере состоялась первая конференция этого военного ордена, о создании которого мечтал Гитлер. Но у Гитлера не дошли до этого руки. Теперь орден был создан, он-то и занялся воссозданием вермахта. Во главе «Брудершафта» поставили гитлеровского фельдмаршала Гассо фон Мантейфеля.

Немецкие генштабисты снова заработали: планы, карты с черными стрелами – сроки наступлений, длительность маршей. Столицы европейских стран опять оказались объектами внимания гитлеровских «военспецов». Генерал Геккер приступил к составлению картотеки всех бывших военнослужащих гитлеровской армии, находящихся в Западной Германии. По «плану Гальдера» Западную Германию разделили на двенадцать военных округов, для каждого определили численность подлежащих формированию частей. Для начала всего двадцать шесть дивизий и одна бригада горных стрелков. В Мюнхене, Мюнстере, Киле и Брауншвейге разместились центры воздушных округов, в Бонне, Ганновере и Нюрнберге – штабы командования армейских групп «Вест», «Норд» и «Зюйд».

По морским и воздушным путям в Западную Германию бросились те, кто в тревожные дни кануна разгрома Гитлера покинули ее. Из-за границы вернулись Мессершмидт, Хейнкель, Фокке-Вульф, Дорнье, создатели тех самых самолетов, что с отвратительной паучьей свастикой на бортах несли смерть мирному населению стран, подвергшихся разбойничьему нападению гитлеровцев. Орудийного короля Круппа американцы не только выпустили из тюрьмы, но и возвратили все то, что раньше ему принадлежало. Семья Круппов стояла во главе огромного военного концерна. За помощь в захвате им власти Гитлер в сорок третьем году издал специальный закон, по которому заводы передавались Круппу в вечное владение. В законе говорилось о «не имеющих себе равных усилиях Круппа по укреплению военного потенциала Германии». Акционеры очутились за бортом – фирму взял в свои руки старый член нацистской партии Крупп-сын, полковник гитлеровской авиации.

Американцы возвратили теперь Круппу все то, что когда-то было ему дано Гитлером в виде вознаграждения за преступления. Были забыты слезы и кровь томившихся на каторге, в цехах крупповских заводов семидесяти пяти тысяч иностранных рабочих, двадцати пяти тысяч военнопленных и пяти тысяч человек из концлагерей: ведь среди них почти не было американцев и англичан!

На глазах фон Шулленбурга ожили, воспрянули духом те, кто в соответствии с «планом реванша» некоторое время отсиживались в стороне от событий, порой скрывшись за несуразным камуфляжем. Генерал-лейтенант Курт Зингер бывший командующий армией на Балканах, превратился было в директора частной школы для девочек на Констанцском озере; генерал-майор Фриц Батерлейн, командовавший бронетанковой дивизией «Лер», стал заведующим гаражом под Франкфуртом; генерал фон Вехмар из «Африканского корпуса» – президентом клуба журналистов; Мантейфель – директором фирмы, производящей на экспорт болты, скобы, винты; генерал фон Шверин – коммивояжером по продаже фармацевтических товаров; фельдмаршал Шперрле, командовавший легионом «Кондор» в Испании, а затем 3-м воздушным флотом на побережье Франции, фашист, хваставшийся уничтожением Герники и бомбежками Лондона, спрятался в маленьком баварском городке как «избравший скромную жизнь штатского». Гальдер просил корреспондентов числить его ботаником, а Шпейдель – доктором философии.

Время маскировки кончилось – введена обязательная воинская повинность. В газетах пишут о генерале Зейделе – он проводил тактику «выжженной» земли на Украине! Возрождение вермахта взяли в свои руки графы Шверин и Кильманзег, генералы Шпейдель, Хойзингер и Венк. Комитет «трех баронов» во главе с генералом Кунце проводит «отбор» людей для армии. У Купце опыт – он в прошлом сотрудник отдела кадров гитлеровского вермахта. Генерал Хойзингер поставлен во главе высшего военного совета, он готовит парашютные и авиадесантные части. А Шулленбург все продолжал отсиживаться в своем имении. И вот, кажется, это кончилось – его призывают, ведь он соратник Рунштедта и Мантейфеля! Кажется, они всерьез воображают, что он все такой же, каким был когда-то. Но за прошедшее время он успел немало понять и о многом подумать. И теперь он знает: воевать не так-то просто. Всего за три десятилетия война дважды ставила Германию на край гибели. Войны готовили те же круппы и функи и люди вроде Ганса Шпейделя. Что же даст немцам новая война? Сегодня он терпеливо слушал, что говорили ему Карл Функ и генерал Шпейдель. Но, к его удивлению, они не сказали ему ничего нового и умолчали о главном. Неужели они считают его таким недалеким? Нет, черт возьми, он им покажет, что он солдат, а не дипломат, все должно быть ясно, прежде чем он примет решение.

Шулленбург отошел от обрыва и решительно направился к замку.

Они кончили свои бесконечные совещания, но Шулленбург продолжал молчать. Напротив него сидел Функ – их взгляды на мгновенье скрестились, и Шулленбург заметил, что тот основательно рассержен.

– Господа! – сказал Шулленбург. – Я не могу немедленно решить вопрос о том, чтобы взять на себя ответственность. Это естественно.

Функ зло бросил:

– Вы думали целых двенадцать лет.

Шпейдель спросил:

– Что вас смущает, генерал-полковник?

Шулленбург постучал карандашом по пепельнице.

– Вы предлагаете мне принять ответственность вместе с оперативными планами, которые составлены без моего участия и детали которых мне неизвестны…

– Разве вас устраивает судьба родины? Раскол страны, граница на Одере? – Функ почти с угрозой посмотрел ему в лицо.

– Я приехал сюда не играть словами… – Шулленбург старался говорить спокойно. – Нет, я, как и вы, не признаю границы на Одере и Нейссе. Но надо здраво смотреть на вещи: русские не только по ту сторону границы, которую мы не желаем признавать, они гораздо дальше – за Вислой, а американцы, англичане и французы здесь, у нас, и они будут на нашей территории целых пятьдесят лет! Господа, я немец и не признаю политики, в результате которой иностранные войска оккупировали мою родину. Я называю их интервентами, этих янки, – он в упор посмотрел на Функа и усмехнулся. – Первое, что я сделал бы, имея под рукой несколько дивизий, – выбросил бы отсюда, как щенка, Джо Келли с его блудливыми вояками.

– Вы ничего не поняли, – бросил Шпейдель.

– У себя дома мы можем управиться собственными силами, – отрезал Шулленбург. Он раскусил намек: эсэсовцев Гиммлера как организации подавления недовольства внутри страны не существует, американские солдаты выполняют функции жандармов в Германии и в других странах. Функу они нужны «на всякий случай».

– Мы усиленно готовимся к войне, – продолжал Шулленбург. – Первой страной, на которую мы нападем, будет республика восточных немцев… Как и вы, я против ее строя, против ее существования, но оно существует, это немецкое государство! Я подхожу к вопросу с военной точки зрения… Они будут драться с нами, мне это ясно. Их не оставят одних – в этом я тоже уверен. Что же тогда произойдет? Германия превратится в театр военных действий. Чем нам помогут американцы? Авиацией?.. Следовательно, они будут бомбить и нас атомными бомбами…

Второй вопрос – вы исходите в своих планах из того, что русские на нас первыми не нападут… Я не уверен, что они снова будут ждать, когда мы полностью отмобилизуемся и расположимся на их границах. Да и до границ-то теперь надо добраться с боем, а за это время они сто раз успеют принять меры. Это элементарно.

Третий вопрос – есть ли у нас шансы выиграть войну? Американцы собираются вести боевые операции вдали от своей собственной территории… Они думают, что они-то во всяком случае уцелеют, улетят и уплывут домой, за океан, а мы? Что станется с нами? Я не боюсь умирать, но не хочу гибели нации. Шпейдель быстро спросил:

– Вы за план Шлиффена?

– Уж если воевать, то – да.

Функ неожиданно добродушно рассмеялся:

– Моего приятеля Джо Келли мы разрешим вам выбросить отсюда, но… немного позднее…

Шпейдель склонился над разостланной на столе картой Европы.

– Вы отстали, сидя в провинции, – заметил он. – План Шлиффена в принципе остается… Именно поэтому мы и предлагаем вам возглавить группу «Вест», фактически вы будете командовать Западным фронтом. Вы разобьете Францию. В первую очередь Францию! – резко произнес он.

«Так вот оно что!» – Шулленбург бросил взгляд на лежавшую перед ним карту. Шпейдель продолжал:

– Но теперь мы будем воевать иначе. То, что пятнадцать лет назад мы захватили силой, теперь, с помощью американцев, мы получим без единого выстрела… Они понимают, что мы начнем поход на Восток только тогда, когда создадим сильную армию, а Западная Европа будет нашим арсеналом… Итак, прежде всего нам нужна сильная армия. А когда мы ее будем иметь, тогда мы уговорим с англичанами и французами!

Генерала перебил Функ:

– Вы можете быть спокойны, Шулленбург, прежде чем идти на Восток против русских, у нас с вами будет достаточно дел на Западе. Мы разобьем Францию… Англия? А что это такое? Где ее армия? Австралия, Канада, Индия не захотят умирать за Британские острова, можете мне поверить…

– Стало быть, план войны остается старый? – Шулленбург недоверчиво посмотрел на своих собеседников.

– Трудно сказать, могут быть изменения… – Шпейдель пожал плечами. – Но одно совершенно ясно: нам нужна армия, нам нужны колонии здесь, в Европе, откуда мы могли бы снова гнать в Германию рабов, получать продовольствие и снаряжение. Все это нам дадут те же страны, которые уже были нами оккупированы… У нас есть опыт управления ими, он нам пригодится. Но сначала с помощью американцев мы должны занять ключевые позиции в Европе, это прежде всего!

– Мы восстановим наш новый порядок в Европе, – заметил Функ.

Шпейдель поморщился:

– Это будет позднее… – он снова повернулся к Шулленбургу. – Что касается американцев, – они пока нужны нам, а там будет видно. Когда их надо будет гнать отсюда, мы поручим это вам. – Он рассмеялся. – Так вы согласны принять назначение?

Шулленбург молчал: было бы наивно ожидать откровенности от Функа, многое было для него неясным, но решение оставалось прежним – войны он не хотел, ни с Востоком, ни с Западом. Он был уверен, что теперь надо не лезть в драку с русскими, а договориться с ними. Однако высказать это сейчас здесь, в Берхтесгадене, было бы бесполезно и рискованно.

Функ продолжал:

– Будем считать, что в принципе договорились, но пусть генерал-полковник еще подумает над тем, что он от нас услышал.