Текст книги "Застывший Бог (СИ)"

Автор книги: Лев Соколов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 27 страниц)

“Звонить тебе, если ты обратишься в полицию, чревато – подумал я, – но, впрочем, есть пара способов связться чтоб не засекли...

– Давай.

Он сказал телефон,

– Запомнил. – Сообщил я, вылезая из машины. – Ты извини, если что не так, Федор. В беду я там на дороге попал. Нужда не знает стыда. Бывай.

Я захлопнул дверь, и зашагал на развязке к торговому центру, размышляя о том, под какие статьи я попал прокатившись с Федей. Тут можно было натянуть статью о похищении и незаконном удержании, но можно было её и оспорить. А вот бревно на дороге... действия создающие угрозу жизни людей. Ну и пожалуй, злостное хулиганство. Лучше конечно если муниципалы не узнают героя сегодняшней ночи...

Когда машина безштаннного Федора исчезла, я остановился, вернулся на развязку и пошел по нужной мне дороге. Несколько раз, я голосовал. Но злые люди не хотели помочь бредущему по обочине сироте. Я уже почти плюнул на это дело, и рассчитывал, сколько мне придется добираться до города пешком. Когда без всякого моего знака рядом тормознула машина.

Роскошный вишневый “Инфинити” остановился, боковое стекло открылось, обнажив сидевшую внутри, втиснутую в тесноватое платье симпатичную дамочку. Она застыла где-то на границе тридцати пяти, если не приглядываться. А если приглядываться – то далее в бесконечность, с поправкой на чудеса современной пластической хирургии и медицины.

– Молодой человек, – вас подвезти? – Поинтересовалась она.

– Сделай милость, красавица. – Улыбнулся я. – Добрось до Питера.

– Ну, залезай, – скомандовала она.

О чем-то я с ней говорил, пока она обволакивала меня тонким ароматом духов, и томными взглядами. Сам думал, о том что и как мне сделать в городе. А ей улыбался, на полуавтомате балагурил. На вопрос почему бреду ночью по дороге, рассказал что я паломник, давший обет и идущий в святую землю поклониться могиле Годфрида Бульонского и месту вознесения Христа...

– Это в Палестине что-ли? – Спрашивала дамочка, округляя красные губы изумленным колечком.

– Истинно так, сестра.

– Так там же реактор взорвался. Уж сколько люди не живут.

– Тяжек обет, вериги к земле тянут, зато душа идет ко спасению, – гудел я архиереским басом, в акомпонемент её хохоточкам. А сам между делом спрашивал её, – не страшно ли её подсаживать ночью незнакомцев. Как? Она хороших людей нутром чует? Ну тут не поспоришь. Я-то человек распрекрасный...

– Запиши телефон, красавчик. – Плотоядно улыбаясь сказала дамочка, остановив машину в старом городе, где я попросил. – Будет время, позвони.

“Вот чего-чего, а времени на досуг у меня теперь точно долго не будет”, – подумал я.

И продиктовал ей телефон.

– Твой? – Спросила она.

– Нет, Федин.

– А кто это?

– Хороший парень. – Сообщил я готовясь захлопнуть дверь. – И временно без штанов.

Город жил в ночи. Светились окна домов, – реже к окраинам, чаще к центру, – перемигивались светофоры, сверкали огнями и шелестели шинами машины, шли обычные люди. И все было бы как обычно, – если бы не патрули. На улицах были все, – буквально все. Портовый город в свободной экономической зоне был лакомым куском, и естественно делили его на зоны влияния. Самыми крупными игроками был местный балтийский филиал корпорации “Панпрод”, (то есть жрецы). Немного уступая им, боролся за лидерство “Хатту Пи.Эс.Си.”, (последние три буквы расшифровывались как “Private Stock Corporation”, за этой элегантной формулировкой скрывался местный клан Нетленных – Афтарты дома Хатту). И третьей силой были поднявшие голову Варяги, потому что нынешний глава Держислав похоже решил, что у легализовавшегося после многих лет товарищества должен быть здесь свой феод. И хотя численность варягов по сравнению с раскинутыми по всей земле силами Панпрод и конфедерации домов Афтартос была несоизмерима, но на местном уровне с ними уже приходилось считаться.

Эти три крупных местных игрока, (между которыми лавировала рыба поменьше) делили город, назначали своих чиновников и силовиков в местную городскую администрацию. Как правило, всем удавалось договариваться в кулуарах, не играя мускулами, и не выплескивая свое вечное противостояние на улицы.

До сего дня.

Город был наводнен патрулями, и производил впечатление места проведения контртеррористической операции. Кроме обычных мрачных и растерянных полицейских, (которые не совсем понимали, как себя вести), на углах и перекрестках стояли солдаты Панпрод, а рядом с ними силовики Хатту, а рядом воины Варяжьего Братства. Броские овальные логотипы копорации, треугольные знаки дома Нетленных с красным “сосудом жизни”, и варяжьи лабрисы были на главных улицах везде. И все они стояли отдельно. Это было видно. У каждого была своя задача, патрули не смешивались, отчетливо держали дистанцию, и старались не поворачиваться друг к другу спиной. В воздухе витало отчетливое напряжение. Бронированные фигуры с глухими забралами, гудели, переминаясь с ноги на ногу, и негромко бряцали оружием, заставляя случайных прохожих убыстрять шаг. Время от времени представители то одной, то другой фракции останавливали прохожего, и проверяли у него документы. Все, кого останавливали для проверки патрули, были людьми одного типажа – молодыми темноволосыми, коротко стриженными парнями. Что было и неудивительно.

Искали меня.

Они все искали меня. Каждая богоспасаемая организация по отдельности. Если бы я, возвращусь в город со своими попутчиками, догадался включить радио, я бы заранее знал в какую трясину я попал. А так, я интуитивно не полез на переполненную патрулями улицу, свернул и... я узнал об этом только на одной из окраинных улиц, когда на одном из голографических информационных стендов увидел объявления. Я застыл, под мелким моросящим дождиком, глядя на свои собственные фото, читая яркие светящиеся буквы, а каждое слово входило мне в мозг как гвоздь. Я как будто получал нокаут за нокаутом. Их было несколько – объявлений. И прочитав каждое, я думал, что дошел уже до предела обалдения. Но читая каждое следующее я шалел еще больше.

PanProd (Balt div. c.c.). ИНФОРМИРУЕТ: РАЗЫСКИВАЕТСЯ ПОМОРЦЕВ МИХАИЛ ВАДИМОВИЧ... ДОСТАВИТЬ В ГОЛОВНОЙ ОФИС КОМПАНИИ, ИЛИ ЛЮБОЙ ДРУГОЙ ОФИС... ТОЛЬКО ЖИВЫМ... ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ НА АУКЦИОННОЙ ОСНОВЕ: ТО ЕСТЬ ПРЕВЫШАЮЩЕЕ ЛЮБЫЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ ИНЫХ ЗАИНТЕРЕСОВАННЫХ ЛИЦ.

Это было первое объявление, которое я прочел, – в тот момент у меня всего лишь отвалилась нижняя челюсть.

Hattu p.s.c. ПРОСИТ ОКАЗАТЬ СОДЕЙСТВИЕ В ПОИСКЕ ПОМОРЦЕВА... ЛЮБАЯ ИНФОРМАЦИЯ О МЕСТОНАХОЖДЕНИИ ЖИВОГО ИЛИ МЕРТВОГО, БУДЕТ ОПЛАЧЕНА НА АУКЦИОННОЙ ОСНОВЕ.

Все что я вяло смог сообразить в тот момент, что если ПанПрод хочет меня живым, то Хатту, в весьма обтекаемых выражениях дало понять, что хочет получить меня живым или мертвым. Обычно так формулировали объявления для охотников за головами...

ВАРЯЖЬЕ ТОВАРИЩЕСТВО (FRATRIA VARGUM P.M.C.) РАЗЫСКИВАЕТ ИЗМЕННИКА И ШПИОНА, ПОМОРЦЕВА МИХАИЛА... ВСЕМ БОЕВЫМ И ЛЬГОТНЫМ БРАТЬЯМ, А ТАКЖЕ НАЕМНЫМ СОТРУДНИКАМ ТОВАРИЩЕСТВА... ПРИ ВСТРЕЧЕ ЗАДЕРЖАТЬ И ДОСТАВИТЬ... ПРИ ПОПЫТКЕ К БЕГСТВУ ИЛИ ЗАХВАТУ ИНЫМИ ОРГАНИЗАЦИЯМИ – УНИЧТОЖИТЬ НА МЕСТЕ. ЛЮБОЙ СООБЩИВШИЙ О МЕСТОНАХОЖДЕНИИ... ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ НА АУКЦИОННОЙ ОСНОВЕ И ПРОТЕКТОРАТ ТОВАРИЩЕСТВА ВАРЯГОВ В СТАТУСЕ БРАТА ИЗ МИЛОСТИ.

Вот это был убийственный выстрел. Я застыл, просто тупо застыл. Мое же братство меня... Но почему?!.

На этом фоне последнее объявление смотрелось просто жалко.

ГЛАВНОЕ УПРАВЛЕНИЕ ПОЛИЦИИ ПО САНКТ-ПЕТЕРБУРГУ РАЗЫСКИВАЕТ ПОДОЗРЕВАЕМОГО В АНТИОБЩЕСТВЕННОЙ...

Академический интерес представляло разве что, к кому из трех главных игроков потащат меня доблестные полицейские, если поймают, – по идее шефа полиции контролировал ПанПрод, но вдруг кто из нижестоящих имеет иное мнение...

Я невольно попятился, отступил от стенда на пару шагов, и завертел головой, оглядывая пустынную улицу. Город превратился в ловушку.

И я сам в неё влез.

Не помню, как оказался в темном проулке. Не лучшее, не самое безопасное место для раздумий. Крыс ищут по темным углам. Но мне надо было привести мысли в порядок. Хоть краткая передышка, чтобы составить новый план. Это было похоже на дурной сон. Возвращаясь в город я имел простой и четкий план – упыри похитили меня, и расспрашивали о давнем частном секрете нашего вражьего братства, – значит следовало незамедлительно добраться до питерского представительства варягов, и сообщить о пришествии. И пусть бы совет разбирался, – что к чему. Я был членом, пусть и не в полном праве, одной из самых мощных организаций в регионе, я рассчитывал на прикрытие. Но теперь оказывалось, что за пару суток отсутствия я вдруг превратился для варягов в изменника и шпиона. Это рушило все.

А самое главное, – я до сих пор не знал точной причины. Все шло к истории десятилетней давности. Но почему она всплыла только сейчас, и главное на таком уровне?.. Меня похитили, бодро допросили, пытались пристрелить, теперь вот разыскивали живым или мертвым, – а я даже не знал толком, за что. Это было обидно.

Я въехал в город в блаженном неведенье. Удивительно, что на подъездах еще не было патрулей и блок-постов. Видимо в тот момент операция – а вернее операции – по поимке, только начинала раскручиваться. Возможно, три организации не смогли сразу договорится как осуществлять контрольно-пропускной режим, когда каждый ищет человека для себя... Три четких военизированных структуры сейчас ворочались в городе, пытаясь выполнить задачу, и аккуратно толкая друг-друга локтями. – аккуратно, потому что все могло сорваться на стрельбу... И тем самым создавали хаос. Да... Соваться домой при таких раскладах – безумие. Они там все тройными хороводами ходят. У меня была еще одна городская заначка, – местечко, где я хранил кое-что на случай какого-то злостного нежданчика. Но при такой концентрации страждущих меня найти, я до него просто не доберусь. Новый город за стеной был цитаделью, – если бы я оказался там, выбраться было бы – без шансов. Старый город был дырявым, слишком много нежилых покинутых кварталов. Я еще мог уйти. Но куда? И что потом? У меня не было ни документов, ни денег, ни прикрытия.

Меня обложили.

Не знаю, сколько я стоял в том проулке. Рубашка, что дал мне парень из машины, была теплой, но дождик в конце концов пробил её своей моросью. Я поднял взгляд вверх, и глядя на узкую щель темного неба зажатого между домов, ловил лицом мелкие капли. Ночи шли на удлинение, но все-же были еще коротки. Скоро должно было светать... Надо было что-то решать.

За неизвестные мне прегрешения меня сдали все. А может быть не за мои прегрешения, а за какую-то цену. Но все же... был в городе человек, к которому я мог обратится. Идя к нему, я его подставлял. Но выбора у меня не было. Я верил ему. Вернее, я верил бы ему в любой другой ситуации, кроме этой. А как он себя поведет сейчас... Я узнаю.

Если конечно, я до него доберусь.

Я таки добрался. Все-таки я знал этот город, каждый его проулок, и каждую крысиную нору. Добрался, круговым окольным маршрутом, с промежуточной остановкой на окраине, в заброшенном жилом здании, уже недалеко от моей цели. Мне повезло, что я не встретил там ни бомжей, ни одичалых ночных. Город был велик, рулетка не выбросила мне ненужной встречи. Одежда обсохла прямо на мне. Закаленный организм не подвел, и не наградил насморком. Там, в здании с выбитыми дверьми и стеклами я даже нашел старый матрас, на котором перекемарил пару часов. Мне нужно было дождаться утра, – времени открытия магазинов.

К нужной мне двери я подходил с опаской. Это был мой личный контакт из детства, и о нем по идее не должен был знать никто. Но мало ли что... Там, за дверью меня уже могла ждать засада. И даже если нет, – как встретят? Как встретят... Стоять на улице было опасно, размышлять некогда, – я решительно толкнул дверь и вошел внутрь.

Открытая дверь задела закреплённую связку цилиндров-колокольчиков, и они запели чистым приятным звуком, извещая хозяев о посетителях. Звук из моего детства... Я вошел, и он тут же возник передо мной, выскочив из-за прилавка как по волшебству, – маленький, живой, ушастый.

– Здравствуйте! – Старательно затараторил мальчишка смело глядя на меня, – Добро пожаловать в магазин “Ловец”! Только у нас выбор лучших товаров для рыболовов, охотников, и военных профессионалов. Лучшее тактическое снаряжение самых известных мировых фирм обеспечит вам...

– ...Тактическое преимущество, – прервал я парнишку. Если бы не мое бедственное положение, я бы сейчас вытер слезы умиления; было ощущение, что я смотрю на самого себя в детстве, через какое-то волшебное зеркало. – Спокойно малец, не надо так разоряться. Скажи-ка лучше, – дядька Горазд здесь?

– Здесь, – шмыгнул носом мальчишка. – А где ж ему быть.

– Ты позови его.

– Ну, позови. А мне нельзя оставлять зал.

– А ты его кнопкой вызови. Которая там, внизу за прилавком, слева рядом с сигнализацией.

– А... А откуда вы знаете? – Отвесил рот мальчишка.

– Ты его вызови, и дай мне пожалуйста какое-нибудь тактическое полотенце, чтобы я тактически физиономию протер. А то у меня уже рукава такие мокрые, что я только влагу размазываю. – Я осмотрелся и повернувшись к застекленному стеллажу присвистнул; – Отец небесный! Этот нож за все годы так никто и не купил...

Он был все так же пузат, может даже и прибавил. А рыжие косы усов совсем уж густо побило сединой, – окрас старого лиса. Вязь татуировки на бритой голове выцвела, и морщины, конечно морщины... Мы не виделись... да, чуть больше года, но у него уже был такой возраст, когда каждый год идет за три, а то и за пять. Старость, – это поезд который везет всех нас к финалу с ускорением.

– Здравствуй, дядько.

Горазд нахмурился.

– Мишук...

Я посмотрел на мальчишку у прилавка.

– Надо поговорить,

– Ну проходи, – мотнул головой на дверь Горазд, и обернувшись к мальцу сказал, – Меня ни для кого нет. Понял, Вячко?

– Уразумел, – важно кивнул головой малец.

Я спустился за ковыляющим Гораздом по лестнице, в знакомый подсобный этаж: заставленный стеллажами с товарами зал, да еще пара комнатушек. Одна из них служила дядьке кабинетом, – стол, сейф, шкаф, пара стульев, кушетка. Дядька указал мне на стул, а сам уселся передо на стол, нависая как учитель над нашкодившим учеником. За дядькой на столе, на аккуратно разложенной тряпице стоял пулемет с разобранной ствольной коробкой...

– Знаешь, что ищут меня, дядько? – Спросил я под выжидательным, испытующим взглядом Горазда.

– Я что, слепоглухонемой? Конечно знаю! А вот за что, – не знаю.

– И я не знаю дядка. Отец небесный свидетель, не знаю. Веришь мне? Или прямо сейчас уйти?

– Ты расскажи, что к чему. А я уж решу, верить иль нет. Поверю, – не уйдешь. И не поверю – не уйдешь.

– Добро.

– Погоди-ка... Он слез со стола, открыл шкаф, достал оттуда клетчатое покрывало искусственной шерсти, и бросил мне. – Сыми рубаху, обернись. – Повернулся к тумбочке и щелкнул пальцем по рычажку старого обшарпанного электро-чайника, и уселся за стол сцепив свои медвежьи лапы, поросшие рыжьем. – Ну, рассказывай.

И я рассказал, завернувшись в плед, прихлебывая из большой кружки чай, рассказал кратко, сжато, как отчет о операции. Это не заняло много времени, потому что знал я немного.

– Мда, непонятно... – Пробормотал Горазд задумчиво оглаживая ус. – Намутил наш Глеб, пусть ему будет радостна Сварга. Намутил, и пропал. Непонятно...

– Я еще знаешь чего не понимаю, дядька? – Поставил я чашку на стол. – Распространение информации. Панпрод, Хатту, Варяги, – объявляют меня в розыск почти одновременно. А ищут – каждый сам для себя. Значит не договор, не сделка, нет. Значит и информацией они друг с другом не делились. Но импульс-то на поиск меня у всех трех, и практически одновременно. Отложим пока в сторону – почему ищут. Но как распространилась та информация, – после которой я стал им всем нужен? Всем разом? У кого-то из них течет? Кто-то ими манипулирует? Я себе уже голову сломал...

– Непонятно... – Повторил дядька. – Знаешь что я скажу, вся эта история уже тогда дурно запахла. Я имею в виду после того, как провалилась ваша попытка найти усыпальницу Отца.

– Ты о чем?

Он уселся поудобнее.

– Знаешь, после того как шрапнель подкорнала мне ногу, я конечно отошел от дел, но знакомые-то остались. Были шепотки. Наше братство меняется. Раньше, когда мы были тайным союзом, отбор братьев был жестче, и жестче соблюдались наши старые законы. Наш совет был системой сдержек и противовесов. Казначей, Писец, Опекун, Воевода, Волхв, и Глава. Глава не имел безусловной власти. Ему нужно было сперва убедить совет, а уж потом он мог действовать. Но тогда, как раз после вашей экспедиции что-то произошло... В совете был раскол. Они постарались не выносить сор из избы. Только слухи. На чем-то они там крепко не сошлись. И после этого, медленно но верно, совет начал меняться. Я сказал медленно?.. Не прошло и трех лет, а Казначей, Писец, Опекун, Волхв, – сменились. На своем месте остался только Глава Держислав, и его цепной пес-воевода, – Прастен-чичига. Он выдавил остальных. И сейчас совет у него в кулаке. По сути не более чем совещательный орган. А те, прошлые, в отставке, – они ведь все мертвы, Мишук.

– Ты же не думаешь?..

– Я такого не сказал. – Отмахнул ладонью дядька – Они же не сразу после отставки приказали долго жить. Не все во всяком случае... С тех пор сколько лет прошло. Глава Держислав выдавил их, фактически на пенсион. А деятельные люди, в возрасте, когда лишаются любимого дела, часто быстро гаснут.

– Ты сказал, не все. А кто-то умер вскоре после отставки?

– Главный Волхв, Добромир. Насколько я помню, умер от сердечного приступа. И Главный Писец, Бестуж.

– Я его помню. Он был другом деда. Приезжал к нам.

– Да... Разбился на вертолете. Как бы то ни было. Формально структура у нас все та же. А реально, все стало более куда централизованно.

– Айн Фольк. Айн Райх. Айн Фюрер... – Вспомнил я фразу, которую иногда говаривал с издевкой дед.

– Может так и надо. Что хорошо небольшого для тайного общества, мало подходит для гонки на выживание корпорации... Теперь у нас и братья не все, много наемных работников. Мы просто не успеваем качественно расти вслед за увеличением собственной структуры. Но вот что случилось в совете, тогда, десять лет назад? Может быть в этом ключ?

Я подумал, качнул головой.

– Это нам ничего не дает. Одни догадки.

– Бежать тебе надо, – утвердительно сказал Горазд.

– Куда? Ладно варяги, хотя и у них связей по миру хватает. Но Панпрод – глобальная контора. Да и конгломерат домов упырей... Куда бежать?

– Забиться куда-нибудь в глушь. И переждать. Пока все это не утихнет.

– А если не утихнет? – Спросил я. – Эта история всплыла через десять лет. Понимаешь? Десть лет. Да еще как всплыла. Где же гарантии что она утихнет? Нет, дядька. – Я покачал головой. – Я вот как вижу расклад: У нас критический недостаток информации. Непонятно вообще ничего. Кто враг? Какой расклад сил? Бежать в таких условиях... Мне нужно знать что происходит. Помнишь, я сказал, что тот кто вытащил меня с базы упырей, оставил мне номер телефона?

– Хочешь позвонить? – Скорчил недоверчивую гримасу Горазд. – Принесешь самого себя на блюдечке.

– Ага. Кому?

– А есть разница?

– Понимаешь, дядка, с базы Нетленных меня вытащил один из Нетленных, – тот самый, который меня допрашивал. И судя по его истерикам на канале связи, сделал он это против своей воли, в ущерб себе, и экстренно – у него даже не было времени толком подготовится.

– Думаешь, он чей-то внедренный агент?

– Однозначно. И я даже могу предположить чей.

– Ну-ка.

– Смотри; я его видел вблизи, – он однозначно истинный Афтартос. Не Афтартоэйдос,* – то есть он настоящий Нетленный. Высшая каста, настоящий ночной, из рода созданных самим Вритрой.

– Да будет проклято его имя! – Сотворил знак от сглаза дядька.

– Да-да, будет... Короче он не дешевка из военных лабораторий. Завербовать агента такого уровня у упырей, – большая удача. Ты же знаешь какая у них закрытая кастовая структура.

– Ну, предположим.

– Ты же понимаешь, что тот кто задействовал этого агента, чтобы вытащить меня, – он этого агента раскрыл. Как в шахматах, обменял мою жизнь на ценнейшего “крота”. Это дорогой размен. И если бы для хозяина агента я был не очень ценен живым... Если бы для хозяина агента было просто важно заткнуть мне глотку, – чтобы я не был использован домом Хатту... Ему было бы гораздо выгоднее просто приказать агенту убить меня, тем или иным способом. Это можно было провернуть с гораздо меньшим шумом, не раскрываясь. То есть – и убить меня, – и сохранить агента. Но... он предпочел размен. Значит, – я нужен хозяину живым – позарез. Следишь за мыслью?

– Продолжай.

– Объявления обо мне в городе. Как они составлены? Варяжье товарищество пишет, что меня можно убить на месте. Упырьки из Хатту пишут примерно то же самое. Им я живым нужен опционально, а грохнут меня, – ну так грохнут. Главное, чтоб я конкурентам не достался... Только у одной из трех контор в объявлении написано, что я им нужен безусловно живым.

– ПанПрод? – усмехнулся дядька.

– Да.

– Знаешь, Мишук. Ты конечно парень головастый. Но вся твоя эта, логическая конструкция слишком шаткая, чтобы ставить на неё свою жизнь. Ты ведь мог чего-нибудь не учесть.

– Мог. Отставим в сторону догадки. Пусть хозяин этого упырька даже не ПанПрод. Неважно. Главное – что я им нужен живым. Факт. И значит весьма велик шанс, что если я приду на встречу – меня не завалят на месте. Вот что главное.

– Ага, не завалят, – хохотнул дядька. – Просто снова прикрутят к креслу голышом, и на этот раз уже пощекочут тебя паяльником.

– Вот для того чтобы этого не случилось, – мне нужно прикрытие. Поможешь, дядька Горазд?

(прим. Афтартоэйдос – “Нетленный по виду”, в смысле, внешне похожий на нетленного.}*

Он засопел, скрипнул стулом, задумался.

– Смотри дядька. – Тихо сказал я. – Не только за себя прошу. За все товарищество. Этот упырек ведь, и хозяева его... Они о “тайной” операции братства десятилетней давности знают столько же сколько и я – её непосредственный участник. Где-то есть еще один крот, как бы даже не у нас в Совете. Я хочу знать какого лешего происходит? Откуда у нас так потекло? Кто и почему объявил меня изменником? И наконец – может быть, я все-таки выясню, кто тогда, – десять лет назад – накрыл моего деда. Но... если ты откажешь, – я не буду в обиде. Я понимаю, что такое нарушить приказ Товарищества.

– Дерьма кошачьего не стоит этот приказ, – хлопнул рукой по столу дядька. – Да я его и так нарушил, коль сижу и лясы тут с тобой точу, а не схватил за шиворот да и не поволок сразу в нашу штаб-квартиру. А что? Думаешь не смог бы?

– Ты бы? Смог!

– То-то! – Самодовольно всколыхнул усы дядька. – Товарищество... Это мне не приказы бумажных бюрократов, которые я должен исполнять по щелчку. Люди которых я знаю – вот мое товарищество. Твоего деда Глеба я знал, мы с ним хлебнули. И тебе еще мальцу беспорточному я сопли прибирал. Мы узнаем, что случилось десять лет назад, и что происходит сейчас. Я тебе помогу. Сразу решил помочь, как понял расклад. А думал-то я не об том... Ты вот сидишь посмеиваешься в губу, мол, хвалится старик. Но я-то про себя все знаю. У меня и глаз хорош, и рука не дрожит, и в драке я не сдал пока. Но я... хромец. Фактически, малоподвижная огневая точка. Если будет встреча, мне тебя в одиночку плотненько не прикрыть. Еще люди нужны.

– Есть кто?

– Мои соратники... – задумчиво пробормотал Горазд, (и я поймал себя на том, что это слово “соратники” прозвучало у него с чистым смыслом, – те с кем он был “на рати” – воевал. Слишком часто это слово использовали штатские штафирки для обозначения единомышленников и коллег, красиво это для них звучало – “мои соратники”... Так часто, что даже воевавшие вместе люди чаще стали стыдливо говорить о своих боевых друзьях – “сослуживцы”, как будто и не воевали он вместе, а просто тянули службу в мирное время). – ...Мои соратники... Их осталось-то... Кто жив – сейчас далеко. А молодежь в это дело впрягать... Но есть у меня кому позвонить. – Он остро и вместе с тем как-то лукаво глянул на меня. – Мишук, ты спросил меня, – верю ли тебе? А сам – веришь мне?

– Верю, дядька Горазд. – Искренне сказал я.

– Ну так я сейчас пойду звонить. А ты сиди спокойно, и не подслушивай. А чтоб не тебе не скучно было, – вон, в шкафу сухпай лежит. Жрать то охота небось.

– Не без этого, дядька.

– Ну и давай. Извини, разносолов нема. А мы-то с Вячко теперь за обедом в кафе напротив ходим... Чайник вон, то же...

Дядька захромав, хлопнул дверью. Я рассеяно оглядел разложенный на столе пулемет. “ПКМ-пара”, с чуть укороченным стволом, складным влево прикладом, и “рельсами” на крышке ствольной коробки и на газовой трубе. На нижней рельсе крепилась ручка – (“тактическая”, естественно) – с выдвижными сошками. Модификация для зачисток от швейцарской фирмы Брюггер-Томмет. Хорошая была фирма. И Швейцария, говорят, неплохая страна была... А ствол-то на пулемёте болгарский, утяжеленный, с продольными и поперечными канавками, от Казанлыкского Арсенала. Нестандартный для такой машинки, – сборка, под себя... Интересно, кому же он пошел звонить? Искус подкрасться послушать был велик. Но... кому как не ему мне доверять?

Человек должен кому-то доверять.

Я подошел к шкафу и распахнул дверцы. Сухпаи лежачие стройным рядком обнаружились на второй снизу полке. Я переместился за стол, разорвал упаковку, вытащил из прочей снеди банку гречневой каши с говядиной, и вскрыв поставил а саморазогрев. Через пару минут каша согрелась, я начал выметать её из банки коротенькой пластиковой ложечкой...

Дядька вернулся, кивнул мол головой, – все у него как надо. А я тем временем добил кашу, да забабахал повидла из пакетика, да еще кой-чего. Ну и болтали мы с ним, о том о сем, между делом. И как раз решил я полирнуть все это дело чаем с печеньками. Собственно я уже печеньку-то и откусил, когда дверь решительно открылась, и в комнату вошла...

Тут я печенькой и подавился.

– Семнадцать минут с созвона! – Пробормотал дядька. – Шустро. Ты откуда? Поблизости была?

– В ближайшей гостинице, – ответила она дядьке Горазду, глядя на меня. – Я то знала к кому он первым делом придет... Ну, здравствуй, Мишук.

– Русанка... – проклятая печенюшка торчала в горле колом, и я схватив со стола чашку отчаянно запил её чаем.

Она совсем не изменилась. Да нет, изменилась конечно. Только я её сразу узнал... Когда мы виделись в последний раз, она была еще девчонкой. Теперь стала женщиной. Время-резчик чуть резче отметил черты её лица. И совсем её не портил длинный шрам на левой щеке. Не знаю, вставала ли еще её челка непокорным вихрем, сейчас она была гладко зачесана назад, коротко обрезанные волосы собраны в хвост. Загорелая. А глаза остались прежние, – голубые лукавые озера. В детстве мне было проще в них купаться, а потом я в них каждый раз тонул...

Гмммм, – прочистил горло дядька. И я очнулся.

– Ты здесь как, Русанка?!

– Ты бы предложил даме присесть, – улыбнулась она. Чуть криво улыбнулась, кажется рана на щеке, что оставила шрам, задела и мышцы... – Совсем ты Мишук не меняешься. Медведь медведём. Так мне и не удалось научить тебя галантности.

– Некому стало тренировать... Хочешь, вон, стул уступлю. Хочешь – на кушеточку садись. А от ответа, не уходи.

Она легко проскочила мимо меня, обдав легким запахом, – новая хорошо выделанная кожа черного полупальто, никаких духов, – и плавно опустилась на кушетку.

– Деловой ты стал, Мишук. Тетушка Альда меня послала. Привет тебе кстати, передает. Как только вокруг тебя каша заварилась, – она сперва послала за мной. А потом меня, – на твои поиски. А мы знали наперечет людей, к которым ты можешь обратится. Их ведь всего ничего. Умение заводить друзей, не самая твоя сильная сторона, медвежонок. Дед вырастил тебя лесным дичком.

– Альда звонила мне еще сегодня утром, еще до того как я пошел открывать магазин, – подал голос дядька Горазд. – Сказала, что у тебя серьезные неприятности. Дала телефон вот этой пигалицы.

– Черт, – я подскочил на стуле. – Зря сюда пришел. Если Альда меня так легко вычислила, значит кто угодно найдет.

– Ну, – Сказала Русанка. – Только не впадай в паранойю. – Кто еще кроме Деда, Альды, да меня, знал, что ты в детстве у Горазда в магазине работал?

– Любой варяг кто сюда заходил.

– Брось, – сколько это было лет пятнадцать назад? Кто из них интересовался мальчишкой у прилавка? Кто сейчас об этом вспомнит?

– Может быть... Может быть... – Пробормотал я. Мысль моя пыталась уцепить другое, что-то важное, что я пропустил. Что-то не сходилось... – Тетушка Альда. – Я вновь посмотрел на Русанку. – Ты сказала, она за тобой послала – куда?

– Я недалеко была, – в Берлине. Совпадение. Сопровождала делегацию китайцев. – Русанка поправила лацкан, на котором был прикреплен небольшой значок вальркъёсс: белая лошадь, и лабрис на её фоне; лабрис такой же как у нас – варягов, только не серебристый а черный... – А вообще я по Северной Африке работаю.

– Постой-постой... Сюда от Берлина, – два часа лета. – Сказал я. – Плюс пока Альда связалась с тобой, то да сё. А объявления о розыске появились, ну, примерно часа три назад. Не слишком ли оперативно?

– Твои сроки – это по городу. – Развела руками Русанка. – А по внутренней службе варяги отдали приказ о твоей поимке еще в пол-первого ночи.

– Ноль-ноль тридцать? – Я помотал головой. – Ничего не понимаю... У меня нет точного хронометража, но я то время, едва-едва успел сбежать. Варяги, Хатту, ПанПрод... Как они все одновременно про это узнали?

– Про это сказать ничего не могу, – она пожала плечами – Но поскольку у нас с вашим орденом союзный договор, ваши информировали и нас. Альда как узнала, сразу приказала найти меня, и запихнуть на ближайший рейс на Питер.

– Чтоб пособить меня ловить? – Уточнил я.

– Чтоб помочь тебе, дурак. Кому еще из своих тетушка Альда могла поручить такое деликатное дельце? И кому еще из наших ты стал бы доверять?

– Да, кому бы я еще стал...

Русанка взглянула мне в глаза.

– Ты что, не рад меня видеть, медвежонок?

Это был вопрос в самую точку.

Вот только ответить на него было не так-то легко.

– Я рад. – Я отвел глаза, но тут же вскинул их вновь. – Нет. Не рад. Не знаю.

– Ты все варианты перебрал, или еще какие остались? – подняла бровь Русанка.

– Знаете чего, ребятки, – Поднялся потирая руки Горазд. – Пойду я, погляжу чего у меня в магазине наверху творится. А вы тут, поговорите пока. Чтоб, значит, недомолвочек меж вами не осталось. – Он поглядел на часы. – Пять минут вам. У нас время нынче дороге...

– Ну, – сказала Русанка, после того как дверь за Гораздом закрылась. – Рассказывай, Мишук. Чем я там пред тобой провинилась?