Текст книги "Застывший Бог (СИ)"

Автор книги: Лев Соколов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 27 страниц)

Я шустро порысил направо мимо номерных дверей, 202, 203, 204, 205…

Двести шестая открылась прямо мне на встречу. Из-за двери появился острый нос, челка, – какой-то малахольный худосочный парень в черных брючатах и белой рубашке, – чистая пародия на типичного офисного сидельца, – если не считать, поясной кобуры. В руках парень держал дымящуюся кружку. Парень выпучил глаза, а я подскочил, и левой рукой с загребом схватил его за причинное место, отчего он выпучил глаза уже несколько по-иному, засипел, и – гад такой – уронил кружку с чаем, пришпарив мне слегка руку. Правая его блудливая ручонка потянулась было к кобуре, но тут я уже влепил ему лбом по носу, и от души добавил хук справа; отчего парень сразу обмяк и начал валиться на пол.

Подхватил его за грудки и прикрываясь им как щитом, ввалился в комнату, одновременно выковыривая его пистолет из кобуры. В комнате больше не было ни души. Стояли напротив два стола, заваленные папками и прочим хламом, да тихонько мерцал над одним из столов компьютер. Только на одном, второй был выключен. Парень был здесь один.

– твою!.. – Запоздало взвыл у меня в ухе проводник.

– Заткнись! – Прошипел я.

Я придержал парня, и опустил его на пол. Посунулся к двери выглянул в пустой коридор, запинал обратно в комнату выпавшую чашку. На полу на ковролине осталась лужа. Фиг с ней.

– Быстрее, вали отсюда, – надрывался проводник.

– Минуту...

Я закрыл дверь, быстро осмотрел парня. Клоп. И одежда и обувь. Я сам конечно не два метра, но это глист какой-то. О переодевании нечего и думать. Глянул на трофей – и пистолет поганый. Вернее – поганая модификация. Glock 17LE 6го поколения. “LE” – значит версия для правоохранительных органов. Работает только вместе со специальным браслетом на руке, – иначе блокируется УСМ. Кроме того, пистолет может быть заблокирован по кодированному радиосигналу. Барахло глобального мира, помешанного на контроле. Попробуешь снять браслет с запястья оглушенца – на ремешке разомкнется контакт, и пока ты не введешь на браслете четырехзначный код, пистолет все равно не заработает... Вот и сейчас у него на торце красный огонек мигает.

Некогда мне было у пистолет в потрохах ковырятся и извлекать соленойд. Я поднял робу, – без карамнов, сволочи – сунул пистолет сзади за пояс, на авось пригодится.

Поглядел на живодриста лежавшего на полу кулем. По уму конечно, его прихвостня упыриного, нужно было... Но я всегда был слишком щепетилен в этих вопросах. Челюсть я ему и так сломал, и мозг взболтал. Попал парень под раздачу... Надеюсь, пролежит в отключке долго, а оправится без лишних последствий.

– Чего ты возишься? – спросил голос в наушнике. – Прикончи его, и двигай.

– По средам людей не убиваю.

– Сегодня четверг уже. Когда тебя привезли, ты почти 10 часов проспал.

– Да? Ну и по четвергам не мочу. По средам и четвергам.

– Что за слюнтяйство? – Плеснул презрением голос. – Ты же варяг.

– Я только брат из милости. – Смиренно протянул я – А боевые братья меня еще в детстве за сентиментальность ругали.

– Ты нас обоих поставляешь!

– Я тебя даже не знаю, чтоб подставлять. А мозги парню я и так как в шейкере встряхнул, дай бог чтоб очнулся... Что в коридоре?

– Никого.

Я выглянул, и вытек в коридор.

– Направо?

– Да.

Я выбрался в коридор и побежал направо, мимо дивана и приютившегося рядом с ним питьевого аппарата.

– Сейчас свернешь, – информировал голос, – и окажешься в переходной галереи между двумя корпусами.

– Уже, – сообщил я, выкатившись в “кишку” прохода между двумя зданиями с верхним остеклением, в дальнем от меня конце которого был турникет для прохода по картам. – Мне во второй корпус?

– Нет. В переходе слева есть открывающееся окно. Открывай его, и прыгай. Это единственный неохраняемый выход из здания. Здесь высота всего третьего этажа, так что не разобьешься.

– Ах, всего третьего...

– Да что ты как баба кудахтаешь, – давай быстрее.

Я открыл застекленную дверь, и выбежал в крытую стеклом галерею... – Твою медь, за окнами уже было темно. А сама галлерея светилась за счет потолочных ламп так, что я почувствовал себя выставленным в витрине. Стоило кому-нибудь из двух зданий между которыми которых висел проход, выглянуть в окно выходящее на мою сторону... Я выбежал на середину галлереи, нашел ручку открытия окна, и... она не поддавалась.

Я нажал на ручку, раз второй. Ладно бы она еще была нормального размера, чтоб зажать в кулаке. Я бы её свернул, но это была маленькая изящная фитюлька, которая застряла намертво...

– Слышь, клубок путеводный, – тихо процелдил я, – ты когда это окно в последний раз открывал?

– Никогда не открывал. Нашел на плане. А что такое?

– Оно не открывается.

– Уборщики же открывали, наверно.

– Наверно?! – Пропыхтел я, дергая злополучную ручку. – Это и есть твой план, идиот ты неведомый.

– Слабачина, – тоже занервничал голос. – Да поверни ж ты её!

Я только собирался сказать незнакомцу в ухе пару ласковых, но тут в дальнем конце галереи отворилась дверь, и на пороге появилась две жизнерадостных тетки лет сорока-пяти, в рабочих комбинезонах. Одна потоньше, вторая мордатая, из тех что коня на скаку... О чем-то они хихикали, – пока не увидели меня. Видимо моя тюремная полосатая роба не вызвала у них энтузиазма, потому что лица сразу у обеих увяли. Худосочная застыла. А мордатая начала мелко-мелок семенить назад к двери.

Я мгновенно оценил расстояние до них, и понял что обеих без шума не поймаю. Просто не успеть.

– Стоять! – Негромко но зловеще гаркнул я, – вытаскивая трофейный Глок из-за пояса, и потрясая им на негритянский манер. – Быстро ко мне, курвы страшные!

От такого младшая задушенно пискнула. Но мордатая с резвостью удивительной, развернулась и едва не вышибив дверь рванула вглубь здания. Младшая оглянулась на меня, с моим дурацким неработающим пистолетом, потом на резво удаляющуюся подругу, и отчаянно заверещав побежала вслед.

Я чертыхнулся, засовывая пистолет обратно.

– Другой выход есть? – рявкнул я в микрофон.

– Нет. Только здесь. В других не пройдешь!

– Ты мордосвин! Сусанин, т-твою...

Что-то прохрюкалось в динамиках, и вдруг в обоих зданиях справа и слева от меня завыли сирены.

– Ч-черт, – испуганно выдохнул голос.

Я вцепился в проклятую ручку как репейник в шерсть, и кряхтя от напряжения неимоверным усилием таки сдвинул её, – да как. Сойдя с мертвой точки ручка описала полукруг с такой легкостью, что я чуть не выломал себе плечо, и вдобавок содрал палец.

– Дай-иии, – прошипел я. – Ну наконец-то!

Хлопнуло гулко, и рядом со мной в стекле расцвел цветок расходящихся трещин пулевого отверстия.

Я откатился вбок и поглядел откуда, как я чуял, пришла пуля. – В правом здании на стороне примыкающей к галерее, на четвертом этаже открылось окно, откуда торчал мужик в черной форме службы безопасности с пистолет-пулеметом.

Хлоп!

Хлоп!

Небьющееся стекло галереи, через которое он лупил в меня помутнело и начало осыпаться крошкой.

Я бухнулся на пол под прикрытие бетонной части прохода, и прижался к стене. Хотел под её прикрытием поползти обратно в то здание откуда пришел, но вдруг увидел, что оттуда за дверью уже видно спешащих людей в черном.

– Сделай что-нибудь, меня зажали! – Отчаянно завопил я.

– Ах ты урод! Что я тебе сделаю?

– Думай, а то мне хана!

– А, погоди, – выдохнул голос. – Сейчас! Свет! Выключу и рви в окно! Твой последний шанс!

– Давай!

Хлоп-хлоп-хлоп!

Внезапно разом везде погас свет. Темнота обрушилась полным покрывалом. Единственное что светилось – это... мои руки. Все рукава, и роба, и штаны – те полосы что были на свету переливались во тьме отчетливым флуоресцентным светом. Прогрессивная тюремная окраска, видная и на свету и особенно – во тьме.

– Да вы издеваетесь что-ли?! – простонал я.

Автоматчик сверху однако, заткнулся. И приближающийся топот ног за дверью галереи сбился на неверное шарканье.

– Фонарь! – Зычно завопил кто-то сверху. – Включай фонари!

Я не вставая змеёй вывернулся из светящейся робы, скомкал, и бросил её навесом в сторону куда убежали смелые тетки. Светящаяся роба призрачным покрывалом полетела, как я надеялся на мгновенье отвлекая внимание стрелка сверху, а сам я рванул к окну, нащупал в темноте раму, и – Хлоп! Хлоп! – перевалившись через борт галереи ухнул вниз в темноту.

Удар! Упал, перекувырнулся, так что коротко стриженная трава кольнула, захолодила тело, и рухнул в ту же траву мордой. Газон?

– Всё. – Причитал в наушнике голос. – Свет это все... Теперь только дурак не поймет, что это я тебе помог. Ты, рукосуй кривокосый, даже в окно вылезти не смог.

– Заткнись! – Перебил я, сплевывая грязь и траву. – Дальше куда?

– Вперед!

– Где здесь “вперед” идиот?

– Галерея за спиной, и вперед до стены!

Я вскочил, оглянулся на здание, и рванул вперед. От тряски бега пистолет начал проваливаться куда-то в задницу, поэтому я вытянул его из штанов и теперь тащил в руке.

– Сейчас включится резервный генератор, – пробубнил голос в такт моим шлепкам ногами по земле. – Я ничего не могу сделать, это только в инженерной... Если не успеешь за минуту, – стену не перелезешь, жахнет током...

Жахнул выстрел – не знаю по кому, в мою сторону и не свистнуло. Зато я прибавил бег. Позади кто-то вопил. Справа была вышка, были и другие, но эта ближе, – с её вершины лихорадочно метался фонарь. Весь мир вспыхнул, – я попал под цвет фонаря. Он ушел в сторону, подслепив, но потом снова вцепился в меня. Я несся как метеор. Позади послышался топот, который перекрывал даже вой сирены. Я оглянулся на бегу. Две массивные фигуры обманчиво неуклюжими гигантскими скачками неслись мне вслед. Люди в экзоскелетах... Модель “грасхоппер” для краткосрочных штурмовых операций – аккумуляторов им хватает ненадолго, но пока хватает, – туго дело. Я понесся как загнанная лань.

В стену – темный силуэт – я едва не влетел, притормозил, спружинил о сетку руками. Тут же штурманул её, цепляясь пальцами за ячейки и помогая ногами. Перелез в три рывка, – наверху стены, едва различимо во тьме шла колючка, но с загибом на внешнюю сторону, поэтому я просто перепрыгнул её без труда. Снова покатился по земле в перекат, и побежал.

Сзади послышался скрежет сетки. Те, в экзосклетах пытались повторить мой подвиг...

– Ты вышел?! – Рявкнул голос в наушнике.

– Да!.. – Выдохнул я на бегу. У меня два экза на хвосте...

– У них приказ взять тебя живым. Стрелять не будут. Быстрей перебирай копытами. Поверти башкой, камеру трясет так, что я не вижу где ты... Ага. Давай левее, на десять часов. Уходи в лес вон там, на изгибе опушки.

– Я плохо вижу, – пропыхтел я. – Тут ночь, если ты не заметил.

– Так надвинь наглазник и включи тепловизор, – идиот! – Ты что все это время в темноте бежал?

– Сам дурак... – пропыхтел я, надвигая наглазник гарнитуры на левый глаз, – Я никогда не такой не пользовался... Планировщик херов... Кто так операции готовит?..

– У меня не было времени – огрызнулся голос. – Мне тебя, урода приказали вытащить, когда за тобой уже глава дома послал.

– Как его включить? – вопросил я, обозревая проецируемое мне через наглазник невнятное меню из пиктограмм.

– Знак глаза с лучом. Сфокусируй взгляд на нем, мигни два раза.

Темнота в моем левом глазе сменилась серой картинкой с эффектом рыбьего глаза, из-за крохотного размера камеры. Бегать таким макаром, было то еще удовольствие... Будто бежишь, зажав в зрячем оке лупу дверного глазка... Мне пришлось снизить скорость, однако я теперь четко видел окружение. Правый глаз я закрыл, и таким вот одноглазым пиратом, добежал до опушки. Тут же дерево рядом со мной на уровне головы тяжело охнуло расходящейся древесиной, от удара пули, и сразу же сзади догнал звук выстрела.

– Ты же сказал... что они не будут стрелять! – Пропыхтел я...

– А что, стреляют?

– Блин горелый! Да!

– У них приказ взять живым. Боятся потереть тебя в лесу. Лупят по ногам.

– У меня ноги не из головы растут. Чуть ухо не отстрелили!

– Не хнычь, беги.

Я ввалился в лес. Хорошо, что он был сосновый, высокий. Почти не заросший внизу. Похоронные тапочки передавали мне ощущения малейшей неровности, ноги кололо, только бы подошвы не отвалились... Облака на небе разошлись, открыв лик луны. Все залило бледным лунным светом, перемежавшимся с темными тенями высоких ветвей деревьев. И теперь для того чтоб бежать, мне не приходилось постоянно пялится в рыбий глаз приборчика. А сзади все тополи и гудели сервоприводами экзы. Я все бежал, лавируя среди деревьев, и вдруг они снова расступились. Я выбежал на широкую шоссейную дорогу. Новую, с хорошим асфальтом, и далеко разнесенными незаросшими обочинами. Редкость в наши дни.

– Отлично, – дорога! – Гавкнул голос. – Смотри машину. Она тебя подберет. Подожди... я свяжусь с ними.

Я лихорадочно завертел головой.

Слева от меня, метрах в двухстах рядом с дорого на обочине вспыхнул свет фар, осветив меня дальним светом, и мигнув пару раз, погас. Я замахал им рукой, и побежал к дороге. Машина выключив свет темным силуэтом сползла с обочины, и пошла мне наперерез. Итак, я бежал перпендикулярно, к полотну. Машина ехала ко мне по дороге. И в это время сзади кто-то завопил свирепым басом:

– Стой! Застрелю! – И в доказательство раздалась очередь которая прошла у меня над головой, так осязаемо, что я непроизвольно пригнулся. Экзы таки выбрались из леса. А я как раз оказался почти на середине асфальтовой дороги. Промахнуться тут надо было очень постараться. Следующим выстрелом он срезал бы меня не напрягаясь. Я замер и подняв руки развернулся к преследователям.

Жужжа сервоприводами, два солдата в силовых каркасах шли ко мне, подняв винтовки.

– Я еще гонятся за тобой должен, свинья? – Раздраженно пробормотал один из них. – Встал на колени, руки за голову...

– Тарас, – машина. – сказал второй обращаясь к первому, поворачиваясь к приближающемуся авто.

Это было последнее, что он успел сказать, перед тем как в него влетела очередь. Керамические панели бронежилета на груди и плече вспучились тканью, а каску буквально вколотило в голову, и грузный силуэт экзоскелета более не контролируемого человеком, медленно завалился вбок. Стреляли от приближающейся машины, и я мельком глянув туда увидел квадратный силуэт большого фургона, из открытой боковой дверцы которого торчал умелец с винтовкой. И тут же вспыхнули ярким светом фары, которые осветили всю дорогу. Второй преследовавший меня экз развернулся к приближающейся машине, и замолотил туда из автомата. А я не теряя времени ушел в перекат по асфальту, и низко пригибаясь сиганул через барьер, разделяющий полосы движения, и рванул подальше, – через дорогу к обочине противоположной той, от которой я прибежал.

Сзади раздалось еще пару очередей и треск, под аккомпанемент которых я влетел под сень деревьев. Там, прижавшись к дереву я обернулся и увидел, что и второй экз пал – мощный фургон, подозреваю что бронированный, просто сбил его бампером, смял и отбросил его на несколько метров, как мятый одноразовый стаканчик. В свете луны было хорошо видно, как сбитый экз еще шевелился, когда из бокового проема фургона спрыгнула фигура, и подбежав к поверженному противнику, без промедления всадила в того пару коротких очередей

Еще один человек спрыгнул из фургона, и повернувшись к моей обочине замахал рукой.

– Эй! Давай сюда!

– Давай к ним, – буркнул голос в наушнике.

Было ясно, что мужики стоящие у фургона меня видит, – у обоих на шлемах были какие-то приборы, подозреваю, что тепловизоры. Поэтому я тоже приветливо помахал им рукой, перед тем как... повернуться и со всей мочи припустить в лес.

– Ты что делаешь?! – Взвыл в наушнике мой невидимый проводник. – Вернись к машине!

– Да ну... – буркнул я на ходу, лавируя между деревьев. – Я их не знаю. Тебя не знаю. Мне с вами неуютно...

– Я тебя вытащил!

– Я не знаю зачем.

– Убью тебя урод! – Задавленно прошипел голос. – Из-за тебя я теперь изгой без дома. Мурло! Как только техники поднимут логи и поймут кто отключал свет, – я труп. Мне теперь самому бежать надо. Столько лет... И вся жизнь псу под хвост из за тебя. Я тебя найду и на куски разрежу! Распотрошу!!! Понял меня?! Зря я тебе ноги молотком не перебил! Ты...

– Ах это ты крысеныш, – выдохнул я. – Ну погоди, тебя-то я еще точно лично поблагодарю. А пока, прости, – “абонент временно находится вне зоны действия сети”.

Я перебирая значки в меню, приготовился отключить гарнитуру.

– Постой! – Умоляюще гаркнул он. – Погоди, не выключай связь. Запиши мой телефон!

– На чем? На лбу?

– Запомни! Сука, я тебя умоляю. – Несколько непоследовательно рявкнул голос, 0 Запомни телефон, – 75367563, – и позвони. Слышишь позвони! Выберись как хочешь, только позвони! Это и для тебя важно. Запомни! Я..

Он еще что-то орал, но я уже вывел на экран блокировку связи, вытащил из уха бусинку микрофона. Подумал, – не выбросить ли вообще гарнитуру. Уж слишком многофункциональная это была штука, – вдруг по ней и отследить меня можно. Но потом решил повременить. Все-таки тепловизор для ночных шатаний был штука совсем не лишняя. С одной машиной облаву быстро не организуешь, а если увижу преследователей, так сбросить штуку всегда успею, может и ложный след смогу организовать...

Пока вроде меня никто не преследовал. Я немного сбавил темп движение, и вспотевшее тело начало подхолаживать. Торс у меня был голым, но по крайней мере на ногах были штаны, правда светившиеся полосами в темноте, как неоновая вывеска... Похоронные ботиночки на ногах еще держались. Ничего, в молодости мне приходилось бегать в гораздо более холодную погоду, и совсем голышом. По сравнению с тем временем сейчас я был шикарно экипирован. Но что делать дальше? Проблема была в том, что я абсолютно не знал где я теперь нахожусь. Я присел, и расположившись так, чтобы увидеть если за мной кто-то идет, еще раз внимательно изучил гарнитуру, перещелкивая пиктограммы. К сожалению, ни карты, ни выхода в сеть в ней не обнаружилось... То есть может возможности такие и были, но установлены они не были. Значит придется выбираться по чуйке. План у меня созрел достаточно простой. Дать по лесу широкую дугу, и снова выбраться к шоссе, которое я перебежал. Состояние дороги говорило о том, что она не заброшена. Значит, двигаясь по обочине рядом с ней, я либо увижу какой-нибудь знак, который меня сориентирует. Либо, – что еще лучше встречу какую-нибудь машину. Мне собственно подходила любая, кроме тяжелого броневика с непонятными “друзьями”...

Когда известно, что делать, и есть цель, жить сразу становится гораздо легче. Итак, вперед. Я поднялся и бодро зарысил по лесу. Что может быть приятней ночной прогулки?

Если не столкнуться с ночным.

Я двигался, а меня изнутри начинала потихоньку давить жаба, – было жаль всей моей пропавшей в плену экипировки, и особливо – винтовки. Сгинула верная моя красавица... Когда-то, в древней Греции, а особенно в Спарте, считалось, что нет тяжелее позора, чем утеря экипировки и оружия. Матери и жены, отправляя спартанцев в поход говорили “со щитом иль на щите”. В том смысле, что либо принеси свой щит сам, либо пусть твое тело принесут на нем товарищи. Но был в древней Греции и другой взгляд. Как же там написал воин и поэт, насмешник Архилох с Пароса?..

Ныне враг мой, горделиво, носит мой прекрасный щит.

Хошь не хошь в кусты я бросил щит, – как всякий кто бежит.

Бросил щит – зато кончины я печальной избежал.

И ничуть смогу не хуже щит добыть, чем что пропал!

Жаба чуть отпустила. Главное, сам остался жив.

Остальное – дело наживное.

Мой лесной загиб вышел дольше чем я думал. Оказалось, что шоссе где-то свернуло в сторону, поэтому, (при всей условности подсчета), я описал дугу не в 180 градусов, а где-то градусов в 220, пока снова не вышел к полотну. Дорога тянулась вдаль, ограничивая мою видимость некрутыми поворотами заставленными черным лесом, залитая лунным светом. И я бодро порысил рядом с ней у опушки, часто вертя головой, чутко слушая окружение, пытаясь уловить дальний звук мотора, шелест шин, и или свет фар.

Ковылять по ночной дороге, неизвестно куда, было тем еще удовольствием. Мне позарез нужно было сориентироваться на местности, а еще лучше, – добыть транспорт. Однако я что-то сомневался, что какой-нибудь водитель – каким бы сердобольным он не был – в наше сложное время остановит машину, чтобы подобрать в полуголого мужика в полосатых тюремных штанах... Поэтому вариант встать на обочине с поднятым большим пальцем, был мало сказать, бесперспективным.

По этой причине у меня созрела мысль, что нужно остановить первую же попутную машину, каким-нибудь другим путем. Пока я размышляя, как это лучше сделать брел по обочине, я заметил на ней распиленное на чурбаки дерево. Высокая сосна, как это часто бывает у нас на карельском перешейке, слишком пошла в рост, но не смогла пустить в камнях надежной корневой опоры. Она не выдержала мощного напора ветра, и рухнула, частично перекрыв дорогу. Аварийщики распилили её на части и убрали с дороги, где они теперь и валялась бревнышками, обнажив свежие еще спилы... Это был подарок небес! Я подскакал к бревнам, выбрал самое малое в диаметре, ухватился и кряхтя поднял за один конец. Таким вот макаром, таща один конец и волоча второй по земле, я саботировал труд аварийщиков, и снова вытащил бревно на проезжую часть. Одного отрезка, чтобы перекрыть обе полосы оказалось маловато, поэтому мне пришлось повторить подвиг.

Критически осмотрев работу, я остался доволен. Бревнышки были достаточно велики, чтобы человек в здравом уме на легковушке не рискнул попробовать переехать их с ходу. Хочешь – не хочешь, но кто-то здесь остановится. А в целом это была классическая засада с поваленным деревом, которые лихие разбойнички устраивали еще во времена, когда никаких автомобилей не было, а поезда ходили лишь из саней и телег. Сделав, свое коварное дело, я отошел к обочине, присел и начал ждать.

Порядком прошло времени, прежде чем я услышал шум движущейся машины...

Я спрятался за большим деревом. Мне пришло в голову, сперва убедиться, что что это не тот самый броневичок, от которого я несколько часов назад убежал; было бы обидно теперь вот так с ним встретится. Машина приближалась, и я уже разглядел что это был не бронированный грузовик, или что-то в таком духе, а вполне себе легковой автомобиль – судя по всему вполне современный, потому что он ходко шел сияя яркими габаритными огнями, но без включенных фар, а значит был оснащен системой ночного виденья. Видимо водитель углядел препятствие на дороге, потому что машина начала тормозить, проехала мимо меня, и подкатившись встала перед моим импровизированным завалом.

Загорелись обычные фары, освещая и бревна, и дорогу впереди. Дверь со стороны водителя открылась, оттуда кто-то вылез, мужик, судя по силуэту, за озирался, и подойдя к бревнам начал их осматривать. Я же, неслышно ступая, резво покрался к нему, прикрываясь корпусом самого автомобиля. Спрятавшись за багажником, я выглянул, и увидел незадачливого владельца уже в свете его собственных фар. Он кряхтел, уперев руки в боки, и произносил нехорошие слова. Я скользнул по борту, и прикрываясь открытой дверью, заглянул в салон. Больше в машине никого не было. Я оглядел панель приборов, машина заводилась без ключа, с кнопки. Но сам брелок ключей лежал на полочке рядом с сиденьем, водила его даже не взял с собой, выйдя из машины.

“Раззява непуганный...” – одобрительно подумал я о владельце, взял брелок, заглушил двигатель, и вылез из машины.

Фары машины продолжали гореть, прейдя на аккумулятор, но движок естественно тут же заглох, отчего владелец забеспокоился, и соизволил наконец обернуться ко мне. Уж не знаю какие мысли у него возникли при виде внезапно материализовавшегося на лесной дороге полуголого мужика с ключами от его машины в левой руке, и пистолетом в правой. Видимо не очень позитивные, потому он как-то весь спал с лица, и уголки его губ съехали вниз в гримасе трагической маски мима. Совсем он молодой еще был парень, не думаю, что много за двадцать...

– Вы кто? – Дрогнувшим голосом спросил он. – Что вам надо?

– Ай нид ё клотс, ё бутс, энд ё мотосайкл, – Сумрачно буркнул я фазу из какого-то давнего-давнего фильма, который я видел... да, еще до житья с дедом, пожалуй.

– Чего? – Выпучил глаза парень.

Не сошлись у нас культурные коды. Всегда у меня с этим были проблемы.

Видимо слишком долго я просидел в детстве в лесу.

Я вздохнул.

– Я говорю, – чего стоишь-то? Бревна убирать надо.

– Вы... вы взяли мои ключи, – промямлив констатировал он.

– Это потому что у меня пистолет. – Объяснил я. – Давай, хватайся за тот конец, и тащи бревно на обочину.

Парень продолжал пялится на меня.

– Ну! – Мертвящим голосом протянул я, – и направил на него свой “Глок”, так что предупреждающий красный огонек заблокированного спускового механизма раздражающе замерцал прямо у меня перед глазами.

Но со стороны парня было видно только широкое серьезное дуло... Поэтому он повернулся, и ухватившись за бревно попытался его поднять...

– Не могу, пропыхтел он. Тяжело...

– Я-то смог как-то их сюда притащить! – Начал раздражаться я. – Напрягись давай, кабан здоровый, вон пузо какое наел... Пристрелю.

Но что-то никак у него ничего не напрягалось, даже перед угрозой близкой кончины. Бревно не двигалось.

– Блин... – вздохнул я. Ладно, оставь... Хватайся вот тут. Я подвинул его и показал где встать, а сам пристроился у него за спиной, у самого края бревна. В одной руке у меня был пистолет, в другой ключи, а на ногах тюремные штаны без единого кармана... Я вздохнул и засунул пистолет за пояс. – Поднимаем на раз-два-три, и тащим! Не вздумай оборачиваться! И не дай бог отпустишь бревно. Застрелю! Ну, раз-два-три.

Так вдвоем мы схватили бревно с края, и изобразили реминисценцию некогда известной, а ныне забытой картины “Ленин на субботнике”. Здоровый наверно был мужик, этот Ленин...

Пистолет как живой норовил уползти под слабую резинку штанов. Если кто думает, что тащить одной рукой бревно, а второй, в которой уже ключи, догонять уползающий в штаны пистолет – это легко, так он ошибается. И все-таки у меня осталось ощущение, что большую часть бревна тащил я. Толку от парня было...

Отпускаем, – выдохнул я...

Бревно с треском повалилось на обочину, и мы отскочили, чтобы не придавило ноги. Я тут же достал свой пугач.

– Пойдем, пора ехать.

Парень тайно, как ему показалось, бросил взгляд на опушку леса.

– Хочешь, можешь бежать – разрешил я ему. – Если тебя устраивает провести ночь в лесу. А потом пытаться поймать попутку, с учетом что никто не остановится. Или можешь подвести меня, куда мне нужно, и потом спокойно поехать на своей машине. Решай сам.

– А куда тебе нужно? – Спросил он.

– Давай начнем с простого, – где мы сейчас?

– В, смысле? – Вытаращился на меня парень.

– Ну что это за дорога?

– Шоссе А-120.

– Ага... Оно знаешь длинное. Где конкретно?

– Ну, – засопел он соображая, – я только что Дятлицы проехал.

– Так, а едешь куда?

– В Питер.

– Ну так тебе и маршрут менять не надо. Мне тоже примерно в ту сторону. – Я подошел к машине с пассажирского кресла, и открыл дверь. – Чего стоишь, поехали... Нет стой, – он замер. – Ты знаешь чего... это, снимай штаны.

– Зачем? – Он отступил назад.

– Затем, что злые люди сняли штаны с меня. А я снимаю с тебя. Это круговорот штанов в природе.

– Я... – он замялся.

Неприятно мне конечно было заниматься таким грабежом. Но, этот парень спокойно доедет до дома, и влезет в новые джинсы, а мне еще неизвестно сколько бегать пока я до своей одежды доберусь. Если вообще доберусь.

– Тебя как зовут? – Спросил я.

– Федор.

– Федя, – проникновенно сказал я. – У меня был очень тяжелый день. И штаны я тебя все равно сниму. Или с живого, или... – Я задумчиво покрутил пистолетом.

Он вздохнул, и начал стягивать штаны.

– Ну давай живее, – поторопил я, – а то поедет кто мимо, еще подумает, что у нас с тобой любовь.

Штаны мне были великоваты, Федор явно не голодал, но я их ремнем кое-как утянул. Теперь у меня появились карманы. О, в одном из карманов обнаружился бумажник, который хозяин отдал мне в нагрузку. Я залез внутрь, поглядел на Федино водительское, где он был настолько юн, что старательно отращённые усы вызывали лишь сочувствие. Сейчас-то вон, щеки бритые как шары бильярдные...

– Я у тебя кошелек-то не просил, – перебросил я ему бумажник. – Возьму, вон, триста эргов. Рубаху снимай. Не, майку оставь. А Ботинки у тебя какого размера?

– Тридцать девятый...

– Маловат. – Скорбно вздохнул я, и когда он залез в машину, бросил ему ключи, – Ну, ладно, теперь погнали.

Ехали мы молча. Федя переживал, изредка бросая на меня быстрые взгляды. А мне было о чем подумать, я только следил в пол-глаза, чтоб он не выкинул какого фокуса. Так мы с ним и доехали в старый пригород, или как его еще по Старинке называли старики – Ломоносов. Тут уже ночь светилась огнями города. Пошли первые жилые дома пригорода. Тут Федор ощутимо приободрился, – видимо сообразил, что раз уж его не укантрапупили в глуши, то здесь вряд ли будут. По этой причине я испытал уважение к его умственным способностям...

За несколько километров перед Большой Кольцевой я решил, что с Федором мне пора расстаться. Не слишком удачная идея, въезжать в город с человеком, которого ты ограбил... И вообще, ему совершенно не нужно точно знать, что я буду делать. Пусть думает, въеду я в город, останусь в пригороде, или обогну город по кольцевой.

– Притормози, – сказал я ему, перед перекрестком с развязкой, которая разбросала свои дорожные щупальца по трем направлениям, да еще имело пару ближних ответвлений, к торговому центру и к какому-то складу.

Петр послушно включил подворотник, и прижался к обочине.

Мимо ночными скоростными кометами пролетали автомобили, в них сидели люди которым не было дела ни до меня, ни до Федора.

– Адрес свой скажи, – обернулся я к своему невольному водителю.

– Это зачем? – Нахмурился он.

– Ну штаны я тебе куда пришлю?

– Да не надо, – недоверчиво сказал он. – Себе оставь.

– Не могу. Цвет не нравится.

– Странный ты какой-то грабитель.

– Так я стажер. На испытательном сроке.

Он поглядел на меня, а потом коротко нервно хихикнул.

– Ладно, – давай так, – сказал я ему когда он закончил потешаться. – Я тебе на центральном почтамте денежный перевод оставлю. Востриков Федор Станиславович, так?

– Откуда ты?..

– Да я ж права твои видел. Верну триста эргов, и за штаны – сколько?

– Брал за полторы.

– А рубаха?

– Не помню уже. Старая. Сто пятьдесят кажется.

– Значит две тысячи для ровного счета. Через пару дней зайдешь с водительский, и получишь.

– Ну запиши тогда телефон, сказал он. Позвони, как оставишь.