355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Лэрри Джефф Макмуртри (Макмертри) » Одинокий голубь » Текст книги (страница 60)
Одинокий голубь
  • Текст добавлен: 8 октября 2016, 13:38

Текст книги "Одинокий голубь"


Автор книги: Лэрри Джефф Макмуртри (Макмертри)


Жанры:

   

Вестерны

,

сообщить о нарушении

Текущая страница: 60 (всего у книги 69 страниц)

91

Они пригнали стадо к реке Паудер, вода в которой никому из ковбоев не понравилась. Некоторые жаловались на боли в желудке, другие говорили, что у них от этой воды запоры. Джаспер Фант особо внимательно следил за своим стулом. Он у него приобрел практически белый цвет, если ему вообще удавалось что-то из себя выдавить. Ему это казалось зловещим признаком.

– Я встречал дам, не настолько щепетильных, как ты, Джаспер, – сказал ему Август, но не стал слишком уж над ним насмехаться. Весь лагерь был подавлен смертью Дитца. Все не столько жалели, что его больше нет, сколько беспокоились о том, что ждет их самих на севере.

Когда Паудер осталась позади, на западе замаячили горы Бигхорн, не слишком близко, но все же достаточно, чтобы видеть, что их вершины покрыты снежными шапками. Ночи стали совсем холодными, и многие из ковбоев начали жалеть, что не купили пальто потеплее в Огаллале, когда у них была такая возможность.

Разговор вокруг костра теперь сводился в основном к бурям. Многим из работников пришлось пережить северные ветры на равнинах и даже ледяные бури, но все они были из Техаса и редко видели снег. Некоторые предлагали поскакать к горам и посмотреть на снег по ближе.

Ньюта всегда интересовал снег, и он часто поглядывал на горы, но за те недели, что последовали за смертью Дитца, он не мог всерьез беспокоиться о чем-нибудь, даже о снеге. Он не обращал внимания на разговоры о бурях, и его не слишком волновало, замерзнут ли они все, и люди и животные.

Иногда он вспоминал те странные слова мистера Гаса. Он не знал, как его понять, ведь он четко сказал, что капитан Калл – его отец. Для Ньюта это звучало бессмысленно. Будь капитан Калл его отцом, уж когда-нибудь он бы упомянул об этом за семнадцать лет.

Но иногда его эта мысль волновала, хотя, учитывая все обстоятельства, он слишком устал, чтобы беспокоиться еще и по такому поводу. Если вспомнить, что Дитц умер, то все другое уже не имело значения.

Более того, если бы Ньют вздумал спросить капитана об этом, ему вряд ли бы удалось поймать его. Капитан все дни проводил, делая работу Дитца, то есть разведывая дорогу. Обычно он возвращался уже после наступления темноты, чтобы повести их на место ночевки. Однажды он вернулся и сообщил, что видел следы около сорока индейцев. Индейцы направлялись на северо-запад, то есть в том же направлении, что и они.

Следующие несколько дней все пребывали в напряжении, ожидая нападения индейцев. Несколько раз ковбои поднимали ложную тревогу, приняв за индейцев кусты. Все плохо спали ночью, и даже те ковбои, которые ночью были свободны, не спали, а в сотый раз проверяли свое оружие и боеприпасы. Ирландец боялся петь ночью, чтобы не привести индейцев прямиком к себе. Все сразу разлюбили работу в ночном, так что вместо того, чтобы играть на деньги, ковбои принялись играть на то, кому когда заступать на работу. Особенно не нравилась им вахта около полуночи. Никто не хотел отходить от костра. Возвращавшиеся со своей смены ковбои испытывали огромное облегчение, а их смена отправлялась к стаду, как на гильотину. Некоторые едва не плакали. Нидл Нельсон так трясся, что с трудом продевал ноги в стремена. Джаспер Фант, если ему случалось работать на дальнем конце стада, даже спешивался, считая, что так он станет менее заметным для индейцев.

Но прошла неделя, а индейцы не показывались. Все немного расслабились. Чаще стали встречаться антилопы, а дважды они заметили небольшие стада бизонов. Однажды табун лошадей ночью запаниковал. Утром Калл нашел следы пумы.

Местность начала постепенно меняться к лучшему. Появилась более сочная трава, а иногда им попадались рощицы деревьев и кустов по берегам реки. Днем все еще стояла жара, но по утрам воздух был прохладным.

Наконец Калл решил уйти из долины Паудера. Он чувствовал, что без воды они теперь не останутся. Трава радовала глаз, сплошь и рядом встречались ручьи. Незадолго до того как отойти от Паудера, они переправились через ручей Крейзи-Вумен. Создавалось впечатление, что с каждым днем снега на горах прибывает. Ехать стало сравнительно легко, и скот быстро нагулял вес, потерянный во время длительного перехода.

Зато теперь почти каждый день Калл находил следы пребывания индейцев. Его это немного беспокоило. Он слишком долго сражался с индейцами, чтобы их недооценивать, но он и не преувеличивал их возможности. Разговоры об индейцах никогда полностью не соответствовали действительности, во всяком случае, он так думал. Их всегда почему-то представляли либо значительно хуже, либо значительно лучше, чем они были на самом деле. Он предпочитал оценивать северных индейцев по собственному опыту, но индейцы все не появлялись, и потому насчет опыта у него было туговато.

– Мы гоним три тысячи голов, – говорил он. – Не могут они нас не заметить.

– Они не ждали коров, – объяснил Август. – Сюда коров никто не гонял. Они тут просто охотятся, чтобы заготовить достаточно мяса на зиму.

– Думаю, мы скоро встретимся с ними, – заметил Калл.

– Боюсь, что излишне скоро. Они могут скатиться с этих холмов и разделаться с нами. Вот тогда им на зиму мяса точно хватит. Они станут богатыми индейцами, а мы – мертвыми придурками.

– Почему придурками? – удивился Калл. – Местность с каждым днем становится все лучше.

– Придурками, потому что прожили такую жизнь, какую прожили, – ответил Август.

– Я своею доволен, – сказал Калл. – Что не так в твоей?

– Мне следовало снова жениться, – ответил Август. – Две жены – это недостаточно. Соломон обогнал меня на несколько сотен, хотя у меня то же оборудование, что и у него. Я тоже мог иметь восемь или десять жен, по крайней мере. Не знаю, какого черта я связался с этой убогой командой?

– Потому что здесь тебе не надо работать, так я думаю, – заметил Калл. – Ты сидишь, а мы работаем.

– Я работаю головой, да будет тебе известно. Хочу разобраться в жизни. Будь у меня пара пухленьких бабенок под боком, может, я и разрешил бы эту загадку.

– Я никогда не мог понять, отчего ты не остался в Теннесси. Твоя семья была богатой, – недоумевал Калл.

– Ну, скучно мне было, вот почему, – ответил Август. – Не хотел я стать адвокатом или врачом, а больше в тех краях делать нечего. Я лучше подамся в бандиты, чем стану врачом или адвокатом.

На следующий день, когда они ехали вдоль маленького ручья, лошадь Диша Боггетта неожиданно задрала голову и рванулась с места. Диш удивился и смутился. Утро выдалось тихим, он ехал и дремал, как вдруг неожиданно обнаружил, что лошадь на всех парах возвращается к фургону. Он натянул поводья, но на лошадь это впечатления не произвело.

Скот тоже начал поворачивать, все, кроме техасского быка, который громко взревел.

Калл сначала не мог понять, что послужило причиной такого бегства. Они с Августом ехали рядом, обсуждая, как далеко на запад они должны зайти, прежде чем повернуть снова на север.

– Как ты думаешь, та лошадь какую-нибудь отраву съела? – спросил Калл, пришпоривая свою кобылу, чтобы помочь сдержать стадо. Он едва не перелетел через голову кобылы, потому что ждал, что она рванется вперед, но она как примерзла к месту. Калла это потрясло, потому что последнее время Чертова Сука исправно слушалась его и не выкидывала никаких номеров.

– Калл, гляди, – позвал Август.

Немного вверх по ручью густо рос кустарник, и из этих зарослей выходило большое, оранжево-коричневое животное.

– Бог мой, да это гризли! – поразился Калл.

У Августа времени ответить не осталось, потому что его лошадь внезапно начала пятиться. У всех ковбоев обнаружились трудности с верховыми лошадьми. Они разворачивались и пускались наутек, как будто решили вернуться в Техас. Август, ездивший на лошади, которая не взбрыкивала уже несколько лет, едва не оказался на земле.

Вместо того чтобы бежать, большая часть коров развернулась и уставилась на медведя. Впереди стада в гордом одиночестве стоял техасский бык.

Калл вынул из чехла ружье и попытался заставить Чертову Суку подойти немного ближе, но не тут-то было. Она пошла, но в сторону, не отводя глаз от медведя, хоть он и находился от нее на расстоянии в добрых сто пятьдесят футов. Как Калл ее ни пришпоривал, кобыла шла боком, как будто по прерии прочертили черту, через которую она не хотела переходить.

– Черт возьми, вся жратва сбежала, – сказал Август. Ему удалось успокоить свою лошадь.

Калл оглянулся и увидел, что фургон мчится к реке, а Липпи безуспешно тянет вожжи, пытаясь удержать упряжку.

– Капитан, там медведь, – сообщил Диш Боггетт. Он умудрился развернуть свою лошадь по большому кругу, но остановить ее не смог и орал, проезжая мимо.

Везде царила сумятица. Табун верховых лошадей мчался на север, унося с собой мальчишку Спеттла. Двоих или троих ковбоев лошади исхитрились сбросить, причем сами помчались на юг. Сброшенные наземь ковбои ждали неминуемой смерти и ползали с пистолетами наготове, хотя знать не знали, кто на них напал.

– Боюсь, как бы они не начали палить друг в друга, – заметил Август. – Если их не остановить, они примут друг друга за бандитов.

– Так останови, – предложил Калл. Он ничего не мог предпринять и лишь следил за медведем и сдерживал по возможности кобылу. Пока медведь ничего не сделал, только встал на задние лапы и нюхал воздух. Медведь был довольно большой, Каллу он показался больше бизона.

– Черт, плевать, пусть стреляют друг в друга, – решил Август. – Никто все равно не попадет. Так что больших потерь не жди.

Он некоторое время разглядывал медведя. Хоть медведь пока и не проявлял враждебных намерений, с места он не двигался.

– Не думаю, что этот медведь когда-либо видел быка в полосочку, – предположил он. – Он прямо-таки потрясен, и я его понимаю.

– Черт, крупный мишка, – произнес Калл.

– Ага, и он привел всю команду в бегство, стоило ему только высунуть морду из кустов, – заметил Август.

И то верно, кругом царил беспорядок. Фургон и табун все еще мчались на юг, половина ковбоев валялись на земле, а вторая половина воевали с собственными лошадьми. Скот нервничал, но пока не бежал. Подаренный Кларой гнедой подбросил Ньюта высоко в небо, и тот весьма чувствительно приземлился на копчик. Он было похромал к фургону, но тут же обнаружил, что фургон исчез. От него остался только удивленный По Кампо. Ему рост не позволял видеть над головами скота, так что он ничего про медведя не знал.

– Индейцы? – спросил Ньют. Он тоже еще не заметил медведя.

– Не знаю, что это, – ответил По Кампо, – но что-то такое, что мулам не по душе.

Относительно спокойными остались лишь свиньи. С умчавшегося фургона свалился мешок картошки, и теперь свиньи спокойно жрали ее, иногда похрюкивая от удовольствия.

Прямо напротив медведя стоял лишь техасский бык. Он издал воинственный рев и начал рыть землю копытом. Потом сделал несколько шагов вперед и опять принялся рыть землю копытом, взбивая целые облака пыли.

– Как ты думаешь, этот маленький бык не такой дурак, чтобы броситься на медведя? – заинтересовался Август. – Броситься на Нидла Нельсона – другое дело. Медведь вывернет его наизнанку.

– Ну, если собираешься заарканить этого бычка и отвести его в сарай, милости просим, – сказал Калл. – Я и с этой кобылой справиться не в состоянии.

Бык продвинулся вперед на несколько шагов и снова встал. Теперь он находился всего в тридцати – сорока ярдах от медведя. Медведь плюхнулся на четвереньки и не сводил глаз с быка. Издал глухой горловой рык, заставивший сотню-другую коров отбежать на некоторое расстояние, где они остановились, чтобы наблюдать дальше. Бык взревел, отбросив за спину струю слюны. Он был разгорячен и зол и снова принялся рыть землю копытами. Потом опустил голову и ринулся на медведя.

К удивлению зрителей, медведь отбил нападение техасского быка. Он встал на задние лапы и передней нанес удар, сбивший быка с ног. Бык немедленно вскочил и снова бросился на медведя – на этот раз создалось впечатление, что медведь практически снял с него шкуру. Он ударил быка по хребту и содрал клочок шкуры со спины, но, несмотря на это, бык умудрился всадить рог в бок медведя. Медведь взревел и вонзил зубы в шею быка, но это быка не остановило, и вскоре оба катались в пыли, причем бык ревел, а медведь рычал так громко, что стадо в конце концов впало в панику и бросилось наутек. Чертова Сука непрерывно пятилась, да и лошадь Августа снова взбунтовалась и сбросила его, хотя Августу удалось удержать поводья и выдернуть ружье из чехла, прежде чем она вырвалась и убежала. Тут и Калл оказался на земле – Чертова Сука, как кошка, выскользнула из-под него.

Случилось это все в крайне неудачный момент, поскольку клубок из быка и медведя скатился с берега ручья и приблизился к стаду, хотя поднятая ими пыль была настолько густой, что мешала видеть, на чьей стороне перевес. Когда Калл присмотрелся, ему показалось, что медведь рвет быка на части зубами и когтями, но по крайней мере единожды быку удалось снова поддеть его на рог.

– Как ты думаешь, выстрелить? – спросил Август. – Если так пойдет дальше, то это стадо добежит до Ред-Ривер.

– Выстрелишь – можешь попасть в быка, – ответил Калл. – Тогда самим придется иметь дело с медведем, а я не уверен, что мы справимся. Он уже в большом гневе.

Подошел По Кампо с ружьем, за ним в нескольких шагах – Ньют. Большинство ковбоев оказались на земле, откуда они напряженно наблюдали за битвой, сжимая ружья.

Звуки, издаваемые дерущимися животными, были такими пугающими, что людям хотелось задать стрекача. Особенно Джасперу Фанту – вот только страшно было бежать одному. Временами он видел голову зверя, оскаленные зубы или мелькающие когти; он также видел, как бык старается заставить медведя отступить. И тот, и другой истекали кровью, и запах горячей крови был настолько силен, что Ньюта затошнило.

Вдруг все прекратилось. Все ожидали увидеть быка на земле, но ничего подобного. Не упал и медведь. Они расцепились и принялись ходить вокруг друг друга кругами. Все приготовились стрелять, если медведь бросится в их сторону, но он не бросился. Он рычал на быка, а бык отвечал ему слюнявым ревом. Бык было повернулся в стаду, потом снова мордой к медведю. Тот опять встал на задние лапы, все еще рыча. Один бок у него был окровавлен. Несмотря на то, что медведь находился в пятидесяти ярдах, людям казалось, что он возвышается над ними. Через минуту он опустился на все четыре лапы, рыкнул еще раз на быка и скрылся в кустах, росших вдоль берега.

– Капитан, как вы считаете, стоит нам его преследовать? – спросил Соупи Джонс, сжимая ружье.

– Преследовать на чем? – поинтересовался Август. – Ты что, совсем сбрендил, Соупи? Хочешь преследовать медведя-гризли пешком после всего, что ты видел? Да тебя этому медведю на один хороший укус не хватит.

Медведь перебрался через ручей и лениво побрел по открытой равнине.

Несмотря на предупреждение Августа, пятеро ков боев, включая Диша Боггетта, Соупи, Берта, ирландца и Нидла Нельсона, как только смогли поймать лошадей, поскакали за медведем, который все еще был виден в миле или около того. Они начали стрелять задолго до того, как приблизились на расстояние выстрела, тале что медведь прытко рванул в направлении гор. Через час ковбои вернулись, лошади в мыле, но без медведя в качестве трофея.

– Мы в него попали, но он оказался быстрее, чем мы думали, – пояснил Соупи. – Он там в холмах в лесу спрятался.

– Следующего добудем, – предсказал Берт.

– Черт, да если он забрался в лес, надо было вам пойти за ним и дать по башке рукояткой пистолета, – сказал Август. – Тут бы он сразу присмирел.

– Ну, лошади в лес заходить не захотели, – объяснил Соупи.

– И я тоже, – признался Аллен О'Брайен. – Войди мы в лес, вполне могли бы и не выйти.

Мулы промчались три мили, прежде чем их удалось остановить, но, поскольку местность оказалась довольно ровной, фургон не пострадал. Чего нельзя было сказать о Липпи, которого в одном месте тряхануло так здорово, что он чуть не раскусил свой язык пополам. Он кровоточил несколько часов, и маленькие струйки крови текли по отвислой губе Липпи. Табун тоже не без труда удалось собрать, равно как и стадо.

Когда техасский бык несколько успокоился и к нему можно было осторожно приблизиться, его раны оказались настолько серьезными, что Калл решил было пристрелить его. У быка остался всего один глаз, а шкура с шеи была содрана и висела на манер одеяла. В боку зияла глубокая рана, вся спина исполосована когтями. Один рог сломался у самого черепа, как будто кто-то поработал кувалдой. Но бык продолжал рыть землю копытом, если ковбои слишком приближались.

– Жаль его убивать, – заметил Август. – Он здорово дрался с этим гризли. Немногие на такое способны.

– Не может же он тащиться в Монтану, если половина его шкуры свисает со спины, – резонно заметил Калл. – Его достанут мухи, и он все равно погибнет.

По Кампо подошел футов на пятьдесят к быку и осмотрел его.

– Я мог бы его зашить, – предложил он. – Может, и выживет. Пусть кто-нибудь его поймает.

– Ага, зааркань его, Диш, – предложил Август. – Ты же у нас лучший работник.

Диш должен был это сделать, иначе пришлось бы сгорать со стыда до конца перегона. Его лошадь приближаться к быку не желала, так что он два раза промахнулся на нервной почве и боялся, что если поймает быка, тот его прикончит. Но в конце концов ему удалось накинуть лассо на шею быка и замедлить его движения, после чего на него накинули еще четыре лассо.

Но даже и в этом случае понадобились усилия всей команды, чтобы свалить быка, а По Кампо затратил два часа, пришивая на место огромный лоскут кожи. Когда возникла необходимость перевернуть быка на другой бок, пришлось опять призвать на помощь всех плюс пять лошадей, чтобы не дать ему встать. Когда же он наконец перекатился на другой бок, то едва не придавил Нидла Нельсона, который всегда ненавидел быка и раздражался по поводу всего этого врачевания. Когда бык едва не подмял его, Нидл обиженно удалился к фургону и отказался подходить к нему близко.

– Я ставил на медведя, – заявил он. – Такой бык рано или поздно кого-нибудь убьет, и это вполне могу быть я.

На следующий день бык еле шевелился, и Калл боялся, что все их усилия были напрасны. Он настолько отстал от стада, что они решили его бросить. Он за день отстал на несколько миль. Калл все время оглядывался, боясь увидеть в небе канычей, слетевшихся на падаль.

Но никаких канычей видно не было, а еще через неделю бык снова был в стаде. Никто не видел, когда он вернулся, но однажды утром он оказался там. Однорогий и одноглазый, с несколько неровно пришитой заплаткой на спине, причем шов в двух или трех местах разошелся, бык тем не менее проявлял прежний лихой нрав и ревел при приближении ковбоев. Он снова встал впереди стада. Его раны еще больше испортили ему характер. Ковбои старались держаться от него как можно дальше.

В итоге после этой битвы ночные смены стали пользоваться еще меньшей популярностью. Если есть один медведь-гризли, вполне может найтись и второй. Ков бои, недавно волновавшиеся по поводу индейцев, начали бояться медведей. Те, кто верхом преследовали медведя, не уставали рассказывать, как быстро он передвигается. Он ушел от них шутя, не прилагая особых усилий.

– У нас нет лошади, которую бы он не смог поймать, если захочет, – подытожил Диш Боггетт.

Это заявление так взволновало Джаспера Фанта, что он окончательно потерял аппетит и сон. Три ночи он не спал, а просто лежал, сжимая ружье, а когда ему пришлось все же идти в ночное, так переволновался, что его после еды вырвало. Он бы с радостью уволился, но это означало, что ему пришлось бы ехать сотни миль по зараженной медведями прерии одному, а на это он решиться не мог. Он заключил про себя, что как только доберется до города с железной дорогой, то тут же сядет в поезд, в каком бы направлении тот ни двигался.

Пи Ай тоже сильно беспокоился насчет медведей.

– Если еще попадется, давайте все сразу стрелять, – постоянно предлагал он остальным. – Я думаю, нас достаточно, чтобы свалить его, – обычно добавлял он. Но никого его слова не убеждали, так что никто и не утруждал себя ответом.

92

Когда Салли и Бетси спрашивали ее о прошлом, Лорена не знала, что ответить. Правду она им сказать не могла – они были всего лишь маленькими девочками. Обе восхищались ею и с восторгом слушали ее рассказы о путешествии через прерию. Особым любопытством отличалась Бетси, которая могла в час задать тысячу вопросов. Салли была более сдержанной и часто укоряла сестру за то, что та лезет в дела Лорены.

– Она вовсе не должна рассказывать тебе о всей своей жизни, – убеждала она сестренку. – Может, она уже и не помнит. Я, например, помню только, когда мне было три.

– А что случилось, когда тебе было три года? – спросила Лорена.

– Меня клюнул старый индюк, – ответила Салли. – Его потом волк утащил, так ему и надо.

Клара услышала конец разговора.

– Я вскоре собираюсь снова купить индюшек, – сообщила она. – Лори так хорошо управляется с домашней птицей, что, думаю, стоит начать их разводить.

Забота о птице была возложена на Лорену – в основном ей приходилось кормить двадцать пять или тридцать кур и собирать яйца. Сначала казалось, что такое маленькое хозяйство не сможет потребить столько яиц, но, тем не менее, они вместе успешно справлялись с этой задачей. Джули Джонсон обожал яйца, а любительница сладкого Клара часто пекла торты, на которые тоже уходило много яиц. Торты и пироги в доме не переводились и надоели всем, кроме самой Клары.

– Хоть сладкое-то я могу себе позволить, – говорила Клара, съедая еще кусок торта перед тем, как отправиться спать, или во время приготовления завтрака. – Сладкое многому служит компенсацией.

Лорене вовсе не казалось, что Клара нуждается в какой-то компенсации. Делала она в основном только то, что хотела, а хотела она заниматься лошадьми. Домашняя работа ее не интересовала, особенно не любила она стирать. Это тоже свалилось на плечи Лорены, хотя девочки ей помогали. Работая, они постоянно терзали ее вопросами, а Лорена давала первые пришедшие в голову ответы, немногие из которых соответствовали действительности. Она не была уверена, что девочки покупались на эти ответы, слишком умненькими они были. Иногда она точно знала, что одурачить их ей не уда лось.

– Ты собираешься выйти замуж за этого человека? – однажды спросила Бетси. – У него уже седые волосы.

– Это не повод не выходить за него замуж, – сказала Салли.

– Нет, повод, – возразила Бетси. – Если у него седые волосы, значит, он может в любое время умереть.

Лорена заметила, что она уже не думает постоянно о Гасе. Она не жалела, что осталась у Клары. Практически впервые в жизни у нее была приличная постель в чистой комнате, вкусная еда, а вокруг люди, относящиеся к ней по-доброму. Конечно, у нее была комната в Лоунсам Дав, но все равно это не одно и то же. Мужчины свободно приходили в ту комнату, на этом условии она ее и имела. Но ей не нужно было никого пускать в свою комнату в доме Клары, хотя она пускала туда Бетси, которой часто снились кошмарные сны. Однажды ночью Бетси, спотыкаясь, вошла к ней – Клары дома не было, она отправилась на свою странную прогулку. Лорена удивилась и предложила найти Клару, но Бетси и слушать об этом не хотела. Она забралась в постель и прижалась к Лорене как маленький испуганный зверек. Лорена разрешила ей остаться, и с той поры, когда Бетси снились кошмары, она приходила к ней, и Лорена утешала ее.

Она лишь время от времени тосковала по Гасу, хотя в эти моменты ее охватывала такая острая тоска, что впору было бежать искать его. Тогда она казалась себе трусихой, потому что не поехала с ним, хотя он сам уговаривал ее остаться. Об остальном она совершенно не скучала – обо всех этих ковбоях, наблюдавших за ней и думающих разные разности, жаркой палатке, неожиданных бурях и мухах и комарах, от которых не было спасения.

Она не боялась больше, что приедет Синий Селезень и заберет ее, раз Гаса нет. То, что произошло, страшно было вспоминать, но она знала, попади она снова в его руки, будет еще хуже. Боязнь Синего Селезня и тоска по Гасу перемешивались в ее душе, потому что Гас был единственным человеком, способным ее защитить.

В отличие от девочек Клара почти ни о чем ее не спрашивала. Лорене даже хотелось, чтобы она задавала вопросы. Некоторое время она испытывала желание извиниться перед Кларой за то, что она не всегда вела себя как леди. Ей казалось чудом, что ей разрешили остаться в доме Клары и стать членом семьи. Она все ждала, когда же станет хуже, но так и не дождалась. Единственное, что изменилось, так это то, что Клара стала проводить больше времени с лошадьми и меньше в доме.

– Ты в удачное время приехала, – сказала она однажды, когда Лорена вернулась из курятника. Лорене нравилось заниматься курами, ее развлекало их кудахтанье и постоянные жалобы.

– Почему? – спросила Лорена.

– Я все приставала к Бобу, чтобы он построил этот дом, хотя лично мне он и не очень был нужен, – объяснила Клара. – Он нужен девочкам, но я не поэтому его построила. Мне просто хотелось заставить его это сделать, и я своего добилась. Главное в том, что он не разрешал мне возиться с лошадьми, хотя я умею обращаться с ними куда лучше, чем он. Но он считал это неподобающим для женщины занятием. Тогда я решила, ладно, Боб, построй мне дом. Но я всегда предпочитаю лошадей, а теперь никто уже не может мне помешать.

Через две недели Боб умер ночью. Клара зашла к нему утром, чтобы сменить белье, и увидела, что он мертв. Выглядел он точно так же, как и раньше, толь ко не дышал. Он весил так мало, что она одна смогла поднять его. Зная, что он все равно умрет, она заставила Чоло заранее привезти сосновый гроб из города. Он привез его ночью и спрятал от девочек. Так что все было готово.

Клара закрыла мужу глаза и сидела с час около него, вспоминая. Девочки уже шумели внизу, завтракая и приставая к Лорене. Время от времени до нее доносился их смех.

Они были счастливы, часто смеялись. Кларе нравилось слушать их смех. Интересно, а Боб отсюда мог слышать, как смеются его дочери, когда он умирал? Возможно, от этого ему было легче, это как-то компенсировало ее частое плохое настроение после смерти трех мальчиков. Он так рассчитывал на своих сыновей, они должны были стать его помощниками. Боб никогда не говорил много, но на одну тему он говорил часто – как много они смогут сделать, когда сыновья подрастут и смогут взять на себя часть работы. Часто, слушая, как он рассуждает о заборах и сараях, которые они построят, и скоте, который купят, Клара расстраивалась – это отдаляло ее от Боба, который видел в сыновьях только бесплатных работников. Он совсем иначе к ним относился, чем она. Ей просто нравилось, что они есть, нравилось смотреть на них, когда они сидели вокруг стола, когда плавали и играли в реке, нравилось сидеть рядом, когда они спали, прислушиваться к их дыханию. И все же они умерли, и они оба, Боб и она, потеряли то, что так любили: Боб – свои мечты о будущей работе с сыновьями, она – Возможность с удовольствием смотреть на них, трогать их, ругать, дразнить и целовать.

Ей пришло в голову, что конец никогда не бывает таким, как ты ждешь. Она думала, что почувствует облегчение, когда Боб наконец умрет. Она уже не считала его частью своей жизни, но теперь, когда он ушел, она поняла, что ошибалась. Молчаливый, беспомощный, он все еще был ее мужем и отцом ее дочерей. Он изменился, но все еще существовал.

Теперь его нет, как нет и ее мальчиков. Как хорошо она их ни знала, как ни любила, время украло их у нее.

Иногда она ловила себя на том, что путает детали, правда, по мелочам. В снах она видела лица своих сыновей, но, когда просыпалась, не знала, какого именно из них видела. Интересно, будет ли ей сниться Боб и что сможет она вспомнить о нем через десять лет? В их браке были свои светлые моменты. Она часто бывала счастлива, но не из-за того, что делал Боб. Большую радость, чем муж, ей доставляли лошади, хотя он был вполне приличным мужем, лучше, чем другие, насколько она могла судить.

Она не плакала, но втайне желала теперь, когда он скончался, как-то избежать скучных формальностей, связанных со смертью. Кому-то надо поехать за священником, надо организовать похороны. Близких соседей у них не было, но двое или трое из тех, кто жил неподалеку, сочтут необходимым присутствовать на печальной церемонии, принесут еду, попрощаются с покойным.

Она прикрыла Боба чистой простыней и спустилась вниз. Лорена учила девочек играть в карты. Они играли в покер на пуговицы. Клара остановилась в тени, не желая мешать их удовольствию. Зачем прерывать их из-за смерти, раз уже ничего нельзя изменить? Но и игнорировать смерть нельзя. У нее свои требования. Наверху теперь лежал покойный, а не больной человек. Ей казалось, что лучше ей не привыкать столь вольно обращаться со смертью. Если она рискнет так поступить, смерть может ей отомстить, унести еще кого-нибудь из дорогих ей людей, чтобы напомнить, что ее следует уважать.

Она вошла в кухню. Бетси только что выиграла партию. Она завопила от радости, уж очень ей нравилось брать верх над своей сестрой. Она была прелестным ребенком. Ее кудри когда-нибудь сведут с ума не одного мужчину.

– Я выиграла кон, мама! – закричала она, но тут же поняла по скорбному выражению Клариного лица, что что-то случилось.

– Прекрасно, – похвалила ее Клара. – Этой семье как раз хорошего игрока в карты и не хватает. Теперь я должна сообщить вам печальные вести. Ваш папа умер.

– Ой, нет! – воскликнула Салли.

– Он только что умер, милая, – повторила Клара. Салли подбежала к ней, но Бетси повернулась к Лорене, которая оказалась ближе. Лорена удивилась этому, но обняла девочку.

– Не позовешь ли Джули? – попросила Клара Лорену, когда девочки несколько успокоились.

Джули жил в маленькой комнате, пристроенной к сараю. На зиму она не годилась, но летом там было хорошо. Он всегда чувствовал себя неловко в доме вместе с Кларой и девочками, а с приездом Лорены эта не ловкость усилилась. Лорена редко говорила с ним, а Клара в основном обсуждала лошадей или какие-нибудь другие проблемы, связанные с ранчо, но все равно он нервничал в их присутствии. С каждым днем ему все больше казалось, что он напрасно согласился работать у Клары. Иногда ему ужасно хотелось вернуться в Форт-Смит на свою старую работу, пусть даже Роско уж не будет его помощником.

Но у него теперь был сын, которого он видел каждый день за завтраком и ужином. Малыш стал на ранчо общим любимцем. Женщины и девочки передавали его друг другу, как будто он принадлежал им. Лорена взяла на себя большую часть забот по уходу за ним, когда Клара занималась лошадьми. Ребенок рос веселым, что неудивительно при двух женщинах и двух девочках, которые наперебой баловали его. Джули не представлял себе, что они будут делать, если он попытается забрать его и увезти в Арканзас. Да и такой план был неосуществим.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю