Текст книги "В сложном полете"

Автор книги: Леонид Хомутов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)

Они, пожалуй, противоположны друг другу, но кое в чем схожи. Михаил Сергеевич – в возрасте, плотный и крупный. Лева тоже крепкий, спортсмен-штангист, но ростом ниже. Закончил училище два года назад.

Михаил Сергеевич – немногословен, Лева тоже не болтлив. Лихо летает Михаил Сергеевич на «гончей», Лева как штурман тоже ас. А летать на ней не просто, скорость большая, успевай поворачивайся. Зазевался – этап проскочил! По сравнению с 44-м все делать надо в два-три раза быстрей. Вначале думали – не справимся, но машина – чудо, условия работы идеальные, поэтому все успеваем и хорошо получается. Чтобы определить место визуально – не надо как там бегать от окна к окну, определяя глазомерно расстояние до ориентиров. Достаточно взгляда в прозрачный пол носа кабины. Если там 6—12 курсантов бродят от хвоста к носу и обратно, с парашютами на груди, сталкиваясь и мешая друг другу, потому что радиокомпасы находятся на передних местах, то здесь сидишь в кресле на парашюте и работаешь в одиночку с новейшей аппаратурой, размещенной под рукой. Для определения места самолета по радиоточке достаточно 1—2 секунд. Там – двух-трех минут.

Бросать чушки с «гончей» – прелесть. Опять не то, что на тихолете. Там же пилот видит цель, а не штурман, который слеп. Лишь при подлете в прицел замечает ее. Здесь штурман лучше видит цель, так как сидит в остекленном носу, имея почти круговой обзор. Чушки тоже несравнимые – тяжелые коротыши-поросята по сотне килограммов. Боевые, но с облегченными зарядами. Пыхтим, когда подвешиваем вчетвером. А как хрюкают на полигоне, с громом и молнией! Аж гул идет и весь круг с прилегающей территорией заволакивается взметнувшимся разрастающимся султаном клубящейся пыли, плавно оседающим на землю.

ВЕНИАМИН ВАСИЛЬЕВИЧ

Авиационный секстант чудо-прибор! С помощью его можно прилететь в любую точку земного шара (хоть в Америке, хоть в Антарктиде) и вернуться назад домой.

Именно с помощью секстанта Дмитриев Вениамин Васильевич в 43 году совершил свой подвиг.

На ночных занятиях по астронавигации, тренируясь в работе с секстантом, мы услышали про этот полет со всеми подробностями от него самого…

И, конечно, мой дневник пополнился еще одной, уже третьей захватывающей былью…

Комэска-2 вернулся из штаба полка. Спустившись в землянку-штаб эскадрильи, он увидел Дмитриева, склонившегося над плановой таблицей полетов. Хлопнув перчаткой о край стола, сказал:

– Радуйся, Веник! Снова летим с тобой послезавтра в Радугинск за самолетами!

– Да ну?! – вскочил Дмитриев и чуть не пустился в пляс.

– Задача та же, – басил комэска. – Получить, облетать и пригнать! Доставай карты, прокладывай маршрут, готовь инженерно-штурманский расчет.

– Все сделаем, командир! – звенел Дмитриев. – А карты я сохранил с того еще раза!

– Тогда садись, давай наметим экипажи для перелета…

Остаток дня и очередные сутки прошли в заботах, которых всегда полон рот у штурмана эскадрильи, готовящего перелет. Помимо служебных, были у Вениамина и личные хлопоты: надо во чтобы то ни стало получить в продотделе хоть немного продуктов, успеть нарвать цветов, выгладить и надраить парадную форму. Поэтому эти дни он трудился допоздна, а в ночь перед вылетом спать лег далеко за полночь.

В полдень на стоянку, где ревели моторами два Ли-2 – они должны были доставить летчиков в Радугинск, – прикатил серо-зеленый «виллис». С него спрыгнули заместитель по политчасти Останин и штурман 1-й эскадрильи Сиперов – лысоватый, горбоносый блондин.

Подполковник Останин, выслушав рапорт комэска, подошел к Дмитриеву, стоявшему поблизости в окружении летчиков.

– Здравствуйте, товарищи! – стараясь перекрыть шум двигателей, крикнул он.

– Здравия желаем! – ответили летчики.

Пожав каждому руку, Останин обнял Вениамина.

– Ну как, Веня, в тыл на отдых?

– Так точно.

– А может, передумаешь и полетишь со мной?

– Нет… А куда, товарищ подполковник? – повернулся Вениамин.

Останин заговорщически оглянулся.

– В одно очень интересное место, – сказал на ухо.

– Какое? – загорелся Вениамин.

– Этого я пока тебе не скажу… Вот попозже могу, если согласишься.

– Все равно нет!

– Эхе-хе-хе! – громко вздохнул Останин и похлопал по спине Дмитриева. – Ты только не расстраивайся, друг. Но тебя на самом деле вызывает к себе Вадов.

Вениамин, почувствовав недоброе, оторопело взглянул на замполита.

– Да вы что, товарищ подполковник? Сейчас же вылет и кто поведет группу в Радугинск?

– Не расстраивайся, флагман, – улыбнулся Останин. – Передай полетную документацию Сиперову и едем в штаб.

– За что? За что такая немилость, товарищ подполковник?

Минуты через три «виллис» умчался со стоянки.

Злой, перепрыгивая через две-три ступеньки, летел на второй этаж по лестнице Вениамин. Около кабинета остановился, закрыл глаза, постарался успокоиться. И только после этого толкнул дверь. С порога, едва доложив о прибытии, горячо и сбивчиво начал:

– Товарищ полковник! Прошу, разрешите лететь в Радугинск! У меня девушка, жениться хочу!..

Брови Вадова поползли вверх.

– Я вас ни разу еще не просил! Ну хоть раз пойдите навстречу! Неужели не заслужил? – с мольбой закончил.

Вадов отчужденно глядел на штурмана.

– Не могу, Веня, не могу. В тыл салажонок сходит, а куда пойдете вы, только ты да Останин могут!..

– Ну почему я только? Разве Сиперов хуже? Тоже штурман эскадрильи, даже более опытный и старый! Пусть бы он летел туда, а я в Радугинск, товарищ полковник.

– Сиперов, конечно, тоже опытный. Но это задание ему не по плечу. Тут нужен штурман – ас, мастер своего дела. Ты не подумай, что я льщу. Приказ краток: выделить лучшего штурмана. Поэтому командование единодушно остановилось на тебе… Пойми, Веня, был бы я штурман, заменил бы тебя. Но я пилот и лететь придется тебе!..

– Да что я! Незаменимый что ли?

– Заменимый. Но задание-то, ох не простое! Ты даже не представляешь, какое!.. Как и я. Такое задание может раз в жизни выпасть летчику!..

Вадов взглянул в окно. Вениамин тоже и оцепенел. По рулежной дорожке к старту, один за другим, поднимая за собой серые клубящиеся хвосты пыли, катились два зеленых Ли-2.

– Товарищ полковник, задержите их! Разрешите передать посылку?

Вадов мотнул головой.

– Беги! Внизу мой «виллис»! – и поднял к уху телефонную трубку.

…Первый Ли-2 содрогался от рева моторов на старте, когда к нему под правый бок прямо к двери юркнул командирский «виллис». Правый двигатель тотчас же смолк: убрали газ. Трехлопастный винт на малых оборотах зашипел хрустяще и захлопал воздухом, точно сохнущее на ветру белье.

Вениамин повернул рукоятку и открыл дверь. В проеме показалось конопатое лицо стрелка. Вениамин протянул небольшой ящик.

– Зайди к Наде! Передай по адресу! Счастливого полета! – помахал рукой. – Скорей возвращайтесь! Я буду ждать!

И когда «виллис», описав дугу, скрылся за хвостом, Ли-2, взревев моторами, поднял клубы пыли и ринулся вперед…

Дмитриев вошел в кабинет командира, когда там уже был Останин. Не успел Вениамин доложить о прибытии, как в широко распахнутой двери показался генерал Панкратов. И сразу в просторном кабинете стало тесно. Жестом генерал усадил поднявшегося из-за стола Вадова.

– Так кого вы наметили для выполнения задания?

– Подполковника Останина и лейтенанта Дмитриева, товарищ генерал, – сказал, выходя из-за стола, Вадов.

– Правильно! Я еще в корпусе, когда получили задание, подумал о них.

Заметив Дмитриева, его расстроенный, огорченный вид, Панкратов остановился.

– Ха! А ты, гвардеец, что такой грустный? Или не рад боевому заданию?

Вадов шагнул вперед и шутливо сказал:

– Не хочу воевать, хочу жениться. Пустите в Радугинск, просится наш гвардеец, товарищ генерал.

– Да ну? – округлил глаза Панкратов. – Это правда, гвардеец?

Дмитриев печально улыбнулся.

– Боюсь, товарищ генерал, потеряю девушку.

– Да ты что, дорогой? Неужели свет клином на ней сошелся?.. Хочешь, я тебе с корпуса взвод красавиц пригоню?

– Да зачем столько? – улыбался Вениамин. – Одной хватит.

– А чтоб выбор богаче был! Ну как, гвардеец, договорились?.. Как только прилетишь домой, целый взвод красавиц будет встречать вас! Ты выбираешь невесту и сразу ко мне. Свадьбу сыграем – на весь корпус! Я сам буду посаженным отцом, хочешь?

Все весело смеялись. Опытным психологом был Панкратов.

– Ну-у, хочу, – повеселел Вениамин.

– И я хочу! Значит, так и будет! А теперь… – Панкратов посерьезнел, – Вадов вручите боевое задание.

Останин и Дмитриев выпрямились, приняли стойку «смирно».

Вадов достал из сейфа два больших пакета, один подал Останину, другой – Дмитриеву.

– Так вот, друзья, – шагнул Панкратов к ним. – Вам Родина доверила важное задание, которое вы должны выполнить, если даже будете мертвы. Пакеты вскроете после взлета и все сразу узнаете, куда и зачем лететь. А теперь дайте я вас поцелую и пожелаю доброго пути!

Самолет уже ждет вас, погода благоприятствует – по всему маршруту облачность. Так что пора, друзья! Пора!..

Когда вышли из штаба, Вениамин увидел на ближайшей стоянке новенький камуфлированный Си-47. Спереди и сзади самолета ходили двое часовых с автоматами на груди.

– И когда только успел прилететь? Что-то я и не заметил, – удивился Дмитриев.

Поднявшись за командиром в кабину, Вениамин был удивлен ее необычным видом. Посредине сцепленные трубками, стояли два громадных дюралевых бака. «Запасные, для горючки, значит, лететь далеко!» Останин и Дмитриев между баками и бортом по металлическим откидным сиденьям пробрались к пилотской кабине. В ней уже сидели второй пилот, стрелок-радист, стрелок. Поочередно они представились командиру.

– Ну что ж! В добрый путь, как говорится! – сказал Останин, пожимая руки членам экипажа. – А теперь по местам!

Кабинка штурмана, расположенная за креслом командира, была небольшой, но удобной. На приборной доске над складным столом – два новейших радиополукомпаса с подсоединенными шлемофонами. Часы, компас, высотомер, указатель скорости, термометр. Слева прозрачный пузырь блистера с бортовым визиром. Карманы с надписями: «Бортовые карты», «Астропособия». Голубовато-серый ящик – «Секстант В-2». На столе – пачка бортжурналов, под прозрачным плексом графики девиации, различных поправок, таблицы, схемы. В специальном углублении – стопка очиненных карандашей. Складная настольная лампа и лампы ультрафиолетового освещения глядели сверху.

Над головой прозрачный астрономический купол для измерения высот звезд.

«Все есть», – опустился в кресло Вениамин и нетерпеливо вытащил из планшета серо-зеленый толстый пакет.

«Совершенно секретно.

ВСКРЫТЬ ПОСЛЕ ВЗЛЕТА!» – сразу бросилась в глаза красная типографская надпись.

Куда ж это нас? Уж не в Америку ли? Сроду такого полета не бывало. Даже самолет с иголочки новый выделили…

Сунув пакет обратно в планшет, Вениамин заглянул к командиру.

– Ну как, изучил свое рабочее место? – улыбнулся Останин.

– Все в порядке. А вы как?

– А что я? Я же много летаю на Си-47-м. Так что вдоль и поперек его знаю. Ну что, будем запускать?

Двигатели запустились легко, с первой попытки раздался мягкий бархатный рокот.

Вениамин включил радиополукомпасы, настроил на приводную, послушал позывные, понаблюдал за стрелками указателей, снял значение курсового угла, прикинул направление на радиостанцию. Все работало, все был правильным. Тогда он достал авиасекстант, подключил его к бортсети, проверил освещение. Надев шлемофон, переключил СПУ на внутреннюю связь, доложил командиру:

– Штурман к полету готов!

– Добро! – отозвался Останин. – Выруливаю.

Скрипнули тормоза, мощнее загудели двигатели. Тронувшись с места, машина плавно покатилась. Взглянув в окно, Вениамин заметил Панкратова и Вадова, махавших фуражками на прощанье.

…Минуты через три, когда самолет был в воздухе, с земли последовала команда:

– 225! Я – Терек! Выход на исходный пункт маршрута после круга над нами.

– Вас понял! – отозвался Останин. Переключившись на внутреннюю связь, приказал: – Штурман! Вскройте пакет!

Вениамин перочинным ножом сделал надрез по правой стороне конверта и вытащил сложенную гармошкой карту. Развернув, обомлел: линия маршрута, начавшись у аэродрома, протянулась сначала к линии фронта, затем прыгала с листа на лист через всю Украину к государственной границе, пересекла ее, углубилась в территорию Румынии, шла дальше по Югославии и упиралась чуть ли не в берег голубой Адриатики.

Сдвинув шлемофон на затылок, Вениамин перематывал карту с руки на руку, удобно укладывая ее на столе. В одном из колен гармошки – светлый лист бумаги. «Памятка штурману!» – прочитал заголовок.

– Веня! Курс на первый этап! – услышал голос Останина.

– Даю! – и, взглянув на карту, добавил: – 236 градусов!

– Ну, как заданьице?

– Еще толком не уяснил. Вот прочитаю памятку, тогда доложу!

– Идем в гости к маршалу Броз Тито! – рассмеялся Останин.

– Может быть, но что в Югославию – это точно!..

…В памятке перечислялись широковещательные радиостанции, которые следовало пеленговать для определения места самолета и контроля пути. Предлагались контрольные этапы, перечислялись наиболее крупные характерные ориентиры. Способы выхода на конечный пункт маршрута и аэродром посадки. Описание аэродрома, его полосы и старта.

«В вечерних и ночных условиях посадочное Т будет обозначено световым ромбом из четырех костров и пятым посередине. От ромба по направлению ВПП^[4] будут зажжены еще два костра…

Сигнал «я свой самолет», который обязателен при выходе на аэродром, – две зеленые, одна красная и одна желтая ракеты. Или четырехкратное мигание всеми аэронавигационными огнями. Посадка только с включенными фарами. Пароль на земле для опознавания своих: «Сверим время! В Москве полночь!» Отзыв: «А у нас без пяти два!»

По прибытии экипажа на аэродром посадки он немедленно поступает в распоряжение товарища, назвавшегося Святославом…

При вынужденной посадке на оккупированной территории или при гибели самолета в воздухе или на земле все документы немедленно уничтожить».

…Шел пятый час полета, прошли уже Украину, пересекли государственную границу и шли над Румынией, когда радиополукомпасы отказали. Вениамин настойчиво крутил ручки настройки, плотнее прижимал наушники, пытаясь поймать близкие радиостанции Бухареста и Будапешта (их частоты, позывные и местоположение были нанесены на карте), но все было тщетно. В наушниках – тишина, изредка прерываемая коротким треском. Тогда он попытался настроиться на Москву – тот же результат, а стрелки указателей курса не двигались с места. Исчерпав терпение, Вениамин поднялся с кресла, шагнул к пилотам.

– Ну как, Веня, дела? – повернулся Останин к штурману.

– Хвалиться нечем, радиокомпасы не работают.

– Предохранители проверял?

– Все проверял вплоть до ламп. Все исправно. Вероятно, антенны обледенели, надо выйти за облака.

– Ну что ж, попробуем! – согласился Останин и, двинув секторы газа, взял штурвал на себя. – Ну, а если и за облаками не заработают, что будем делать?

– Штилевая прокладка и астронавигация помогут. В крайнем случае выйдем на побережье Адриатического моря и с него отыщем аэродром.

– Ну! Ну! – покивал головой командир. – Послушай, Веня, ты, кажется, родом с Среднегорья?

– Да, из Крайска.

– Это далеко от Среднегорска?

– Рядом, сто километров.

– Так вот, в Среднегорске, в индустриальном институте учится моя дочь. Не мог ты к ней зайти в гости, когда ездил домой?

– А я откуда знал? – рассмеялся Вениамин. – Вы же не наказывали! И вообще ничего не говорили.

– Не говорил, – согласился Останин, – а вот теперь говорю и наказываю. – Хитровато жмурился он, подрагивая черными кустистыми бровями. – Она ведь у меня одна. Росла без матери. Я ей был и отцом, и матерью.

Вениамин улыбнулся.

– Давайте отпуск, так съезжу туда!

– А что? Вот прилетим домой и дам! – улыбнулся Останин, и Вениамин не мог понять, то ли он шутит, то ли говорит серьезно.

– Ловлю вас на слове! Дома не отказываться!

– Не откажусь, Веня! Не откажусь! – заверил Останин.

Неожиданно выскочили за облака.

– Ну, вот и первые звездочки зажглись! – выдохнул командир, оглядев серо-голубой небосвод с золотистой каемкой догорающей зари на горизонте.

– Иди, работай, штурман, и помни наш уговор…

Радиополукомпасы не работали и за облаками. Посидев около них еще с минуту, Вениамин открыл ящик секстанта и вытащил его. В кармане астропособий нашлись авиационный астрономический ежегодник, таблицы высот и азимутов звезд – как раз все, что нужно для расчетов по определению места самолета.

Подготовка секстанта к ночным измерениям заняла полминуты. Еще минута-другая потребовалась на выбор пар звезд. Но, шагнув к астрокуполу, Вениамин с досадой обнаружил, что зажглись самые яркие – Вега и Денеб, Капелла и Арктур.

«Ну ничего, для начала и эти сойдут. А потом, как стемнеет, все будут видны».

Наложить секстант на глаз, совместить звезду с черным пузырьком, пустить механизм осреднения – тоже не отняло много времени. Самолет шел без тряски и болтанки. Закончив измерения, принялся за расчеты и через минуту, проложив на карте астрономические линии, получил место нахождения самолета. Екнуло сердце. Место получилось почти на самой линии маршрута и совпадало с прежними расчетами. «Выходит, не уклонились. Идем правильно! – обрадовался Вениамин. – Но не надо спешить с выводами. Чтобы точно определиться, нужно 7—8 мест».

И он, позабыв обо всем, широко, устойчиво расставив ноги, стоял под куполом с секстантом над головой и мерил, мерил высоты навигационных звезд. И когда наконец все места легли на карту, он, вытерев пот с подбородка, улыбнулся. Самолет шел точно по маршруту, даже не требовалось поправки в курс.

Уточнить путевую скорость, время прибытия на цель, получить новый ветер и курс – не составило труда…

Иногда смотрел в блистер, пытаясь увидеть землю, но за бортом вот уже пятый час тянулась однообразная снежно-белая облачность, и не было ей конца. Хотелось, конечно, увидеть землю. Ведь внизу простиралась незнакомая страна. Самолет летел как раз по границе между Венгрией и Румынией и, если бы не было облачности, то справа из окна он увидел бы Венгрию, а слева из блистера – Румынию. Это не здорово ли?! Но сколько он ни вглядывался, за бортом все было закрыто серо-белым одеялом облачности, которая и видом-то не походила на особенную, заграничную, а была точно такой же, как в Сибири или в Подмосковье.

Вениамин встал с кресла, снова взялся за секстант. Кто бы мог подумать, что пригодится? Он вспомнил, как, получив новенькие бомбардировщики, штурманы полка обнаружили в кабинах серо-зеленые ящики с авиационными секстантами. Вот тогда было смеху: «А что это за зверь и с чем его едят? Это еще что за штукенция? И куда в нее глядят?» Еще тогда большинство штурманов, повертев, покрутив приборы, заглянув во все отверстия, потакав часовым механизмом, положили их обратно в ящики на вечные времена.

Многих испугали тренировки в измерении высот, потому что сделать это было не просто, особенно в болтанку самолета. Многие разочаровались в секстантах еще и потому, что, научившись измерять высоты, часто путались в астрономических расчетах. «Уж больно они сложны! – говорили такие штурманы в свое оправдание. – Простым смертным не одолеть!.. Ладно уж, мы старым проверенными способами выведем самолет на какую хочешь цель. А астрономией пусть занимаются ученые, профессора и прочие кандидаты, а нам надо воевать!..»

В полку, пожалуй, только Дмитриев продолжал возиться с секстантом и чуть ли не в каждом полете тренировался, измеряя высоты различных светил. Уже через месяц Вениамин довел скорость расчетов до минуты, чем вызвал восхищение и зависть всех штурманов полка.

«Нет, дорогие! Вернусь домой – всех в эскадрилье заставлю работать с секстантом! Если бы не он, как бы сейчас вел самолет?.. И начальство уговорю, чтобы со всеми штурманами полка проводились занятия и тренировки по астронавигации. Ведь боеспособность части повысится в два-три раза…»

И снова измерения, и снова расчеты, снова прокладка линий на карте. И такая работа до пота в течение часа. И ничего не поделаешь, потому что шли в облаках и за облаками, и самое главное над горами, где ветер меняется на противоположный при пролете любого хребта и даже вершины. В этих условиях штурман должен быть особенно бдительным, если не хочет заблудиться и погибнуть. Вениамин это помнил, потому что недавно шли над восточными Карпатами, теперь – над Среднедунайской низменностью, а впереди подстерегали Динары – горы Югославии…

За 15 минут до выхода на цель Вениамин сказал Останину:

– Пора помаленьку снижаться, товарищ командир.

Останин повернулся, поднял голову.

– А не боишься? Внизу в облаках Динары, да и темно.

Вениамин усмехнулся:

– До утра летать не будешь. Снижайтесь!

Останин убрал газ, отжал штурвал. Исчезла разноцветная россыпь мерцающих угольков-звезд, замелькали белые обрывки облачности, потом все исчезло, точно нырнули в молоко.

С приглушенными моторами в напряжении шли десять минут, и каждый всматривался в слепую белизну до рези в глазах. Все с тревогой ждали возможного появления по курсу отвесной стены, и поэтому каждому хотелось вовремя дать команду: «Вверх!» Правда, они отлично понимали, что случись такое, не только отвернуть, но и охнуть вряд ли кто успеет.

А если выйдем над морем, что будешь делать? – крутился в мозгу Вениамина вопрос. – Возьму обратный курс, отыщу острова Вис, Корчулу, Брач, Хвар, а затем по заливу выйду в долину Неретвы…

И еще одна мысль не давала покоя. В таких облаках как бы вместо Югославии в Италии не очутиться. Тогда и заданию, и самим хана.

Вон одна часть бомбила Хельсинки ночью, так некоторые экипажи по ту сторону Балтики оказались. Стокгольм бомбили. А маршрут раза в четыре короче.

До цели оставалось минуты три лета, когда выскочили из облаков и оказались, похоже, над какой-то долиной.

Все приникли к окнам, с тревогой вглядываясь вниз. Там кое-где что-то горело, мерцало и вспыхивало. Цветные пунктиры перекрещивались в разных направлениях.

– А ведь тут идет бой! – воскликнул Останин.

– Вот и попали из огня да в полымя, – проворчал Дмитриев и громко добавил: – Всем искать четыре огня ромбом! Пятый посередине!

Он жадно всматривался в темень, пытаясь увидеть Неретву, стекавшую с гор к морю. Левее ее русла должен быть аэродром. Правее – высокая гора, в которую можно врезаться в любую секунду. И он увидел справа что-то темное, массивное, а слева узкие ртутные извилины реки.

– Влево двадцать! Идти вдоль реки!

– А где ты ее взял?

– Вон левее по курсу!

Останин довернул самолет и припал к стеклу.

– Да, вроде она, но где ромб?

– Будем искать! Радист, дай-ка ракетницу и ракеты!..

Шли вдоль реки по долине, и она, похоже, все больше и больше расширялась. Неожиданно горы расступились, ушли в стороны и куда-то назад. Впереди показались какие-то огни.

– Командир, доверни левее! Там, похоже, цель!

– Доворачиваю! – Останин приподнялся над креслом, всматривался вдаль. – Да, огни, но только похожие на треугольник.

– Подойдем ближе, увидим точнее.

Прошла минута, вторая. Огни выросли, приняли форму треугольника.

– А вон и четвертый посредине! – крикнул Дмитриев. – Выходит, наш аэродром-то?

– А вон и пятый показался! – крикнул Останин. – Наш! Добрались, наконец-то!

– А вон шестой и седьмой! – показал рукой второй пилот.

– Ракеты!

Вениамин с удовольствием стрелял в форточку, наблюдая, как тугие яркие комочки летят в темноту и там вспыхивают разноцветными диковинными бутонами.

Внизу в дрожащем свете ракет отчетливо было видно ровное поле. Впереди светового ромба километрах в пяти-шести по окружности ярко-желтые вспышки разрывов, бесчисленные пульсирующие огоньки выстрелов.

– И здесь бой! – вздохнул Останин. – Не иначе придется вывозить раненых.

– А может, и штаб? Сражаются-то в окружении.

– Все может! Выпустить шасси! Идем на посадку!

Самолет, точно слепой, боязливо приближался к земле. Но вот вспыхнули фары, мощные лучи рассекли мрак, уперлись овальными пятнами в мчавшуюся внизу землю. Они, точно руки, ощупывали ее, высвечивая все бугорки и ямки, выискивая опасности, могущие помешать посадке.

Останин низковато подвел самолет к посадочной полосе, и он, мягко коснувшись ее колесами, понесся по полю в темноту.

Вениамин взглянул на часы.

– Все! Сели! Восемь часов были в воздухе!

– Всем приготовиться к бою! Стрелки к пулеметам! – приказал Останин. – Двигатели не выключаю! Штурман! Открыть двери, но не выходить из самолета! Обменяться паролем. Если встречающие враги – стрелять без команды! И сразу взлетаем!

Командир, затормозив самолет, развернул его обратно, включил фары, подрулил к старту.

У самого «ромба» в свете фар оказались два бородатых человека. В куртках, в брюках навыпуск, в ботинках, с автоматами на груди, они махали руками над головой.

Останин притормозил, Дмитриев бросился в хвост, открыл дверь. Набрав воздуха, что есть силы закричал:

– Сверим время! В Москве полночь!

Из темноты послышался смех, гортанная речь. Ничего не поняв, Вениамин снова закричал:

– Сверим время! В Москве полночь!

– А у нас без пяти два! – раздалось рядом.

– Свои, командир! Свои! – закричал в кабину Вениамин и, оттолкнувшись, спрыгнул. Из-под крыла появился человек.

– Добре дошли, другари! – сказал со смешком.

– Добре! Добре! – весело отозвался Дмитриев.

…В Югославии пробыли около недели. Помогали партизанам днем и ночью. А когда пришло время прощаться, товарищ Святослав, неплохо говоривший по-русски, напутствовал:

– До́роги други! Ви при́шли на́ помощь в критическу для́ нас минуту. Рискуя жизнью, под огнем фашистов летали круглосуточно, спа́сая бойцов и командиров. Ви́ спа́сли наш главный штаб, нашего во́ждя, свершили подвиг и наш на́род никогда его не забудет. Ви́ достойны высчих почестей и наград, но у нас пока их нет, но скоро будут. И как только ми изгоним врага, ми пригласим вас к себе на торжества. Прилитайте к нам после войны! Прилитайте в день Победы!..

Домой вылетели ночью. Тихо прошли над Югославией, Венгрией, Румынией, Украиной, и когда были уже далеко за линией фронта, случилось страшное…

В мглистом небе пылало солнце. Но еще жарче берестяными факелами дымно и чадно горели двигатели. Самолет летел по-кукушечьи: то опускаясь вниз по дуге, то поднимаясь. Высоко над ним за пушистой белой тучкой с нудным завыванием кружила пара «мессершмиттов». Точно волки, смертельно ранив жертву, они наблюдали за ее агонией. Но вот самолет выровнялся и по наклонной пошел к земле. В фюзеляже открылась дверь, обнажив темный провал, из которого посыпались черные горошины.

…Секунда, …вторая… и над комочками один за другим белыми облачками вспыхнули парашюты.

Ощутив толчок, Вениамин открыл глаза. «Динамический удар!» Запрокинув голову, оглядел упругий, ребристый купол над собой. «Все в порядке!» – обрадовался. Где товарищи?.. Слева чуть ниже увидел лесенку парашютов. Почему только три?.. А где пятый?..

Всмотрелся – на фоне желтого прямоугольника поля серый комочек, пулей несшийся вниз. Что же он тянет?.. Раскрывай парашют! Ведь разобьешься! Скорей дергай!

Но парашютист падал камнем.

Да что же это он?.. Решил уйти от «мессеров»? Так их не видно… Парашют заело?.. Ранен?.. Кто же это?.. Олег? Роман? Юрка?

– Дергай кольцо! – не выдержав, во все горло заорал Дмитриев. – Кольцо-о!..

Но было уже поздно. Серый комочек врезался в землю, отскочил от нее (видимо попал на каменистый грунт) и, ударившись вторично, прилип к ней.

Вениамин на миг закрыл глаза. Где же пятый? Командир? Останин? Отыскал глазами самолет. Тот, дымя моторами, снижался.

– Прыгай скорей, Петр Петрович! – не помня себя, закричал Вениамин, словно командир мог услышать. И тут случилось удивительное. От самолета отделилась черная капля. Пролетев немного, вспухла одуванчиком, закачалась под куполом.

– Молодец, командир!

Вениамин поудобней уселся в подвесной, так, чтобы не резали ножные обхваты. Оглядел еще раз купол, медленно вращавшийся над ним. Вот так прилетели?! За границей не сбили, над вражеской территорией не сбили, а дома!.. Хорошо еще, что приземлимся удачно, на пшеничном поле, а не в том лесу или озере, что правее…

Зловещее завывание, донесшееся сверху, прогнало мысли. Вениамин напрягся, сжался в комок. Прямо над ним мелькнули желтобрюхие самолеты с черно-белыми могильными крестами. В лицо ударила упругая струя, запахло тошнотворно-дурманящим выхлопным газом. Парашют понесло. Вениамина резко качнуло в сторону, приподняло вверх, как на качелях.

Куда они?.. Почему не расстреляли?.. Может, наших увидели где?

Оглядел небо. Никого.

Зачем снижаются?.. А-а, уходят на наше счастье!.. Уходят!

Вздохнул полной грудью, но радость была преждевременной. Развернувшись, будто связанные веревкой, «мессеры» крыло в крыло неслись снова к парашютистам.

Вениамин побледнел. Вот он конец! Сейчас расстреляют!

– А-а! – дико заорал он. – Ребята! «Мессеры» атакуют! Приготовьтесь! – И сам угрем закрутился в подвесной…

До спасительной земли далеко… Ох, как далеко! Тысячи три, четыре не меньше. На небе ни облачка. Затяжным! Затяжным надо было прыгать! Но кто знал тогда?..

«Мессершмитты» все ближе и ближе. Закрыли горизонт, все небо. Уже отчетливо различимы блестящие диски вращающихся винтов. Сейчас замигают огоньки пулеметов и… изрешетят в упор.

– А-а! Я не хочу!

Вениамин с удесятеренной силой потянул на себя левую лямку. Сдирая кожу с ладоней, не чувствуя обжигающей боли, он упорно лез по стропам к куполу. Скорей! Скорей! Словно тонкий шелк мог защитить от пуль, как броня. Погасить! Погасить! Вмиг достигну земли!..

С оглушительным ревом, обдав сильнейшим ветром и запахами отработанного бензина, чуть ниже пронеслись веретенообразные «мессеры».

Вениамина оторвало от строп, натянутых, как струны, бросило в сторону.

– Прощайте, друзья! – откуда-то донеслось.

Очухавшись, он обнаружил только два парашюта под собой… Где остальные?.. А это что?.. Недалеко от парашютов какие-то полотнища. Смятыми простынями, зигзагообразно покачиваясь, точно падающие листья, они плавно скользили вниз.

Вениамин похолодел. Звери!.. Так вот почему не расстреляли!.. Сначала у самых нижних. У командира и, наверное, у Юрки…

Он вспомнил рассказы ветеранов, не раз встречавшихся с истребителями врага. Сбив самолет, те убивали выбросившихся на парашютах советских летчиков изуверским способом. Плоскостями, словно бритвой, перерезали стропы над головой…

Вениамин огляделся. На горизонте фашистские самолеты разворачивались для нового захода.

– Ребята! – охрипшим голосом закричал он. – Тяните стропы! Гасите парашюты! «Мессеры» снова идут!

И сам, как по канату, подтягиваясь рывками, полез по стропам вверх. Гул приближался. Кто очередная жертва?..