Текст книги "Простреленный паспорт. Триптих С.Н.П., или история одного самоубийства"
Автор книги: Леонид Влодавец
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 34 страниц)
БАНКИРША
Сперва Леха даже не врубился, отчего название улицы его задело. Но тут же вспомнил: блин, он же вчера сюда собирался! К Нинке сначала и не думал заходить. А тут автобус, мать его так, поломался, как специально, чтоб Леху привести в это самое место.
«Судьба, что ли? – подивился Коровин. – Вот уж, кому рассказать – не поверят…»
После всех ночных страхов по всей логике вещей надо было дернуть отсюда подальше к такой-то маме. Ни Барона, которого Леха, правда, в лицо еще не знал, ни Мосла с Лопатой ему видеть совершенно не хотелось. А то, что банкир и все эти кожаные курточки были как-то связаны – ясно как божий день. Если ребятки эти здесь и, скажем, дружно утешают банкиршу с дитями, то Леха им может чем-то не понравиться. Например, рожей. Захотят осмотреть, обыскать – и тогда Лехе хана наверняка. Если и не собирались угробить за паспорт, то за Котла прикончат точно.
Но так уж устроен русский мужик, что логике не поддается. Все понимает, все ощущает, а делает наоборот.
Когда Леха вошел в единственный подъезд девятиэтажку он даже не знал, что делать, если вдруг с кем столкнется. Тем более, что лифт не работал и на третий этаж он шел пешком. Пока шел, додумался: если откроет баба, то спросить, не она ли Митрохина, а если мужик – то сказать, что домом ошибся…
В общем, дошел он до двери с номером 23. Металлической, оклеенной дерматином. Рядом было еще три почти таких же. Звонок Леха нажал не без робости.
На первое посвистывание звонка-«соловушки» никто не отозвался. Леха прислушался, нажал еще раз. Что-то ворохнулось в глубине квартиры, а потом послышалось шарканье шлепанцев.
– Кто там? – спросил сонный голос. Женский.
– Простите, это Митрохиных квартира? – Леха постарался говорить посолиднее. Так, как с начальником цеха разговаривал.
– Да, Митрохиных, – ответила женщина. Темный глазок на двери осветился, а потом тут же затемнился – видно, хозяйка или кто там подсматривала.
Леха не знал, как он выглядит со стороны, но догадывался, что не очень прилично. Он, правда, помылся, побрился и подстригся у Нинки, но одежка была грязновата.
Посмотрев немного в глазок, женщина открыла дверь. Леха даже подумал, что увидит у нее за спиной каких-нибудь мордоворотов типа Котла. Уж слишком быстро открыла, не стала спрашивать, зачем да почему. Но никого, кроме нее, в прихожей, по крайней мере, не было.
Коровин решил, что это какая-нибудь прислуга. В сером халатике, коротко стриженая, белобрысая с рыжинкой, в очках на маленьком вздернутом носу с конопушками. Небольшого росточка, полненькая, но не толстая. Лет тридцати, наверное.
Только после того, как Леха вошел и сказал: «Здрась-те!», женщина спросила:
– А вы кто?
– Я? Я Коровин Алексей. Вы банкиру Митрохину кто будете?
– Сейчас, можно считать – никто. А раньше была женой.
– Вот как… – пробормотал Леха. – Вас как, не Галина зовут? Вы не Галина Юрьевна?
– Именно так, я Галина Юрьевна. А в чем дело?
– Да вот, – ответил Леха, достав простреленные корочки с вырванным листком. – В лесу нашел… Тут ваш адрес.
Женщина посмотрела на листок, повертела в руках корочки.
– Это от… пули? – Она осторожно прикоснулась пальцем к дырке, пробитой в обложке. – Значит, правда?
– Что? – не понял Леха.
– Что его убили?
Спокойно так сказала, без волнения и страха в голосе. Так, осведомилась, будто о совсем чужом. Но и без радости. Конечно, разведенки чаще всего своих мужей бывших терпеть не могут и называют исключительно матерными словами. Во всяком случае, бывшая Лехина жена его только так и поливала. И уж, наверное, если б узнала, что Леха по какой-то причине отдал концы, то злорадствовала бы вовсю. А эта – ни то, ни се.
– Я только по телевизору услышал, что он пропал, – пояснил Леха. – А паспорт мы с другом в лесу нашли. За грибами ходили. Потом вечером телевизор смотрим – а там говорят: «Банкир Митрохин пропал. Позвоните по такому-то телефону, если кто чего знает».
– Ну да, я знаю… – произнесла Галина. – Вознаграждение обещали. Так что вы не по адресу. Вам надо было по телефону звонить. Я вам, к сожалению, никакого вознаграждения выдать не могу. У меня только-только до зарплаты дожить, да и то не знаю, дадут ли в этот раз.
– Понятно, – кивнул Леха, – дело знакомое. А вы кем работаете?
– Учительницей. А вы, наверное, колхозник?
– Нет, – сказал Коровин, – я инженером работал на Машиностроительном. Но вот уж два года как на вольных хлебах.
Вообще-то надо было уходить. Все равно ничего хорошего тут не дождешься. И разговаривать не о чем. Опять же, зачем в этом городе засиживаться? Тем более, что тут всякие Бароны и Мослы бегают… И Котел где-нибудь в морге лежит.
А денег Леха уже заработал достаточно. Лишь бы только живым доехать.
Но тут банкирша-учительница предложила:
– Чаю хотите? Мне скоро на работу, все равно чего-то перекусить надо. Вы ж, очевидно, очень рано встали… Сейчас пять часов утра. Все равно не усну. Не откажетесь чаю попить?
Леха как-то неожиданно для себя согласился.
– Не откажусь.
Сняв ботинки, Леха прошел на кухню. Хозяйка зажгла конфорку, поставила чайник, вытащила из холодильника вареную колбасу – бывшую по 2-20, масло, а потом поставила на стол хлеб и сахар.
– Извините, больше нет ничего…
– Да что вы, – пробормотал Леха, – какие там извинения! Это уж вы меня извините, что приперся в такую рань. Напугал, наверное, да и известие принес невеселое.
– Да, невеселое, – вздохнула Галина, нарезая хлеб, – но не совсем неожиданное. Я знала, что так и будет. Задолго до того, как сообщили, что он исчез. Он сам себе эту судьбу выбрал.
– Как это?
– А когда в банкиры записался, тогда и выбрал. Я, правда, это попозже поняла.
– Странно, – заметил Коровин, – я-то, когда сюда шел, беспокоился, как вам этот листок показать… Вроде бы просто картонка с бумажками, а вот… Все-таки ведь я только паспорт нашел. А мертвого его не видел, врать не буду. Может, и жив, как думаете? Может, только ранен, а?
– Нет. Думаю, что нет. Хотя, если хотите знать, мне все равно, что с ним.
– Как это? – удивился Леха.
– Да так. С тех пор, как мы разошлись, он для меня не существует. Понимаете? Вообще не существует.
– Разлюбили? Вы извините, я так, попросту спрашиваю…
В это время закипел чайник, и Митрохина, заливая кипяток в заварку, задержалась с ответом. Леха думал, что она и вовсе отвечать не станет или скажет что-нибудь типа: «Это не ваше дело». Но Галина заговорила спокойно:
– Это сложная история. У нас вряд ли вообще была любовь. Так, что-то непонятное. Немного увлечения, немного расчета, немного страсти.
– А детишки? – поинтересовался Леха.
– Что детишки?
– Ну, все-таки двое у вас. Можно бы только из-за них и жить…
– Знаете, если откровенно, то мы их завели по чистой случайности. Обоих. Поленились предохраняться.
– А сейчас-то как, когда развелись?
– Он их себе забрал. Вы сами никогда не разводились?
– Разводился, – кивнул Леха, – я и сейчас разведенный.
– А нам, представьте себе, даже разводиться было лень. Так и не собрались за год с лишним.
– Понятно, – произнес Леха, хотя ни хрена не понял. Его-то баба в свое время последних денег не пожалела, лишь бы штамп из паспорта поскорее убрать. Даже алиментов с него не запросила. Тем более, что хрен эти алименты получишь, с неработающего…
Галина налила чай, сделала несколько бутербродов с колбасой и сказала:
– Ну, давайте кушать.
Леха степенно откусил кусочек бутерброда, хлебнул чайку, а затем спросил:
– Тут вот какое дело. Я бы вообще в город не поехал, если б не дружок мой, Сева Буркин. Он вчера утром сюда уехал и телефон с собой взял, который по телику передавали. А я этот телефон не помню. Только знаю, что на 34 начинается.
– 34-56-70? – предположила Галина.
– Во-во! Как я уловил, это не ваш, раз вы вознаграждения не даете. Значит, к вам он, Севка, зайти не мог. А вы сами-то знаете, чей это телефон?
– Знаю. Это телефон загородного дома. Там Митрохин жил последнее время. Он эту квартиру мне оставил, но прописан по-прежнему тут. Наверное, это Оля вознаграждение обещала.
– Это кто, сестра?
– Нет, она теперь ему вроде жены, хотя они и не расписаны.
– Так это она его у вас отбила? – простодушно спросил Леха.
– Не совсем так… – нахмурилась Митрохина.
Леха в душу лезть не собирался. Само собой он и не ожидал, что эта самая Галина будет перед каким-то незнакомым мужиком всю свою душу выворачивать. Она тоже этого делать не собиралась, но отчего-то следующий Лехин вопрос повлек за собой целую цепочку откровений.
– А все-таки за что ж его убить могли? – спросил он.
– Богатого человека, Алексей, всегда есть за что убить. Конечно, могла быть и случайность. Например, ехал-ехал, напали, вытащили из машины вместе с телохранителями и шофером, а потом убили, потому что решили, что у него в дипломате миллион долларов лежит. Но думаю, что все не так было. Не случайно. У него было много врагов, но меня больше всего его друзья беспокоили. Если вы знаете, Митрохин еще в 1991 году создал в области лесную биржу, торговавшую пиломатериалами, накрутил за год капитал и учредил банк, который уже в 1993 году стал самым крупным в области. Тогда же Митрохин рискнул самостоятельно выдвинуть свою кандидатуру на выборы в Госдуму, хотя ему этого не советовали делать, так как у администрации на этот одномандатный округ был предусмотрен свой человек. В результате жульничества и подтасовок при подсчетах голосов Митрохин не прошел, но после этого на его банк одна за одной посыпались проверки, начиная от пожарной инспекции и кончая налоговой полицией. Позже ему намекнули, что если он не будет послушнее и не перестанет «вкручивать фишки» областному начальству, то его ждут и более крупные неприятности. А послушность надо доказывать тем, что по первому требованию администрации предоставлять ей суммы, необходимые для разных поднимающих престиж мероприятий. Почти одновременно на Митрохина «наехала» какая-то преступная группа, потребовавшая «за спокойствие» довольно крупную сумму. Митрохин обратился в милицию, там ему пообещали помощь, но один из сотрудников «по доброте душевной» намекнул, что надеяться на эту помощь не стоит. Этот чин предложил банкиру обратиться к частной охранной фирме «Гладиатор». Митрохин так и поступил. Президент «Гладиатора», Аркадий Антонов, согласился обеспечить охрану банка и его сотрудников по минимальным расценкам, но при двух условиях: Антонов становится членом правления и первым вице-председателем, а банк учреждает благотворительный фонд помощи частным охранникам и детективам под председательством того же Антонова.
– А этот Антонов, он кто? – поинтересовался Леха. – Из милиции?
– Да, раньше работал там, но потом уволился. Хотя, скажу вам откровенно, ему гораздо больше подошло бы в тюрьме сидеть, чем порядок охранять. Я как-то слышала, что у него немало темных делишек на душе. Кстати, от Митрохина. Потому что после того, как условия Антонова пришлось принять, Сережа впервые за все время нашей жизни напился как свинья, плакал и говорил: «Галочка, я душу дьяволу продал!»
– Ни фига себе! – покачал головой Коровин.
– Конечно, это у него быстро прошло. Он даже как-то поувереннее, понахальнее стал держаться. Само собой, Антонов постоянно к нам захаживал. И сюда, и на дачу. Ту самую, где телефон 34-56-70. Там площадь в семь раз больше этой трехкомнатной; 370 миллионов рублей стоило. А построили меньше чем за год. До знакомства с Антоновым только фундамент заложили, и то, казалось, что денег уже нет, а тут – раз-раз! – и в два счета… Я вообще-то до этого активно помогала мужу во всех делах, хотя, конечно, многого не понимала. Поэтому у меня было много знакомых среди городских бизнесменов, журналистов и особенно – среди их жен. Сами знаете: то, о чем мужики помалкивают, о том бабы шушукаются. Ну, через них мне и удалось выяснить, что «Гладиатор» – контора не просто очень сомнительная, а скорее всего, мафиозная. Я, когда об этом узнала, стала усердно отговаривать Митрохина от этого соглашения. И он уже почти был согласен… Но тут… – Галина аж передернулась, до того ей было неприятно вспоминать этот эпизод своей жизни. – Мне подстроили большую пакость.
– Это какую же? – спросил Леха.
– Мне неожиданно позвонила школьная подруга, которую я уже много лет не видела – она в Москве живет – и пригласила на некий девишник. Мол, съедемся без мужиков, поболтаем, вспомним молодость, всем кости перемоем… Сережа ничего против не имел. Я поехала. И вначале там точно не было никаких мужчин, только мои одноклассницы. Конечно, мы там немножко выпили, но я лично – всего лишь один стакан легкого вина. Светка, у которой мы гуляли, клянется и божится, что не знает, от чего я полностью потеряла всякий самоконтроль и память. Утром проснулась с больной головой, будто ведро выпита. Митрохин в это время ездил на какие-то переговоры, я уж позабыла куда. Приехал домой только через пару дней. Но сразу после этого на рабочем столе Митрохина появились видеокассета и большой пакет с четкими фотографиями, на которых я… в общем, была в таком виде, что хоть сразу вешайся.
Леха попробовал себе представить, что же там было снято, но воображение у него было слабое.
– А вы ему ничего не объяснили? Или не получилось?
– Митрохин попросту ничего и слушать не стал. Было, как говорится, бурное объяснение. Прямо как в какой-нибудь «Просто Марии» или «Дикой Розе». Я была в таком состоянии, что хуже некуда. Он мне столько гадостей наговорил, причем в присутствии детей, догадался Никитке и Мишке показать видеозапись, да еще и отворачиваться не велел… Потом я пыталась повеситься. Не удалось, выходили, отправили в психбольницу, пробыла там пару месяцев. За это время Митрохина успела очаровать некая молодая красавица. Ольга Петровна. Детей Митрохин у своей неверной и к тому же психованной жены забрал, увез их в загородный дом, их от меня сторожат, между прочим.
– Так это что, Ольга устроила? – предположил Леха.
– Нет. Это было бы слишком просто. Ольга всего лишь красивая дура, блондинка с длиннющими ногами, проститутка, хотя и молодая, но с большим стажем. На шесть лет моложе меня, бойкая, наглая. А из Митрохина вила веревки. Я хоть и выпала вроде бы из «приличного общества», но некоторые знакомства остались. В общем, это работа, как мне кажется, все того же Антонова. Ольга – его «приводной ремень» к Митрохину. Думаю, что Антонов какую-то авантюру затеял. И может быть, Митрохин стал лишним – вот и убрали.
– И что, ничего сделать нельзя? – спросил Леха. – В прокуратуру или еще куда пойти?
– Нет. Доказательств у меня нет, а потом, кто ж будет слушать женщину, которая на учете в психдиспансере состоит? Мне только детей жалко. Но я уже успокоилась. Знаете, есть такой способ преодолевать боль: представлять, будто она где-то вне тебя, и мысленно отдалять ее от себя куда-то… Да, мне было страшно, что его убьют, но теперь я, как видите, очень спокойна. Я уже один раз умирала. И знаете, это не так ужасно, как мы думаем.
– Я вот еще что спросить хотел, Галина Юрьевна, – осторожно вымолвил Коровин, – тут, в корочках этих, какая-то схемка лежит. Вы ее не видали?
И взяв с кухонного стола обложку от паспорта, вынул и развернул сложенный вчетверо листок.
Митрохина посмотрела на схемку:
– Почерк Сережкин, но что тут изображено – понятия не имею.
– Зато я имею. Это тут наш лес нарисован, просеки, овраг. То есть те самые места, где мы с Севкой паспорт нашли. Чего-то он там искал. А вчера утром туда приезжали на машине несколько парней, я их только по кличкам слышал: Котел, Мосел и Лопата…
– Да? – удивилась Галина. – И что же они там делали?
– Искали паспорт. И показалось, будто вот этот чертежик им был нужен…
– Ну, что это за парни, я знаю. Котлов Юрий, Мосолов Валентин, Лопатин Игорь – это все сотрудники «Гладиатора». Котлов – нечто вроде «старшего телохранителя», приставленного Антоновым к Сергею. Мосолов – шофер-телохранитель, а Лопатин – он помоложе – нечто вроде практиканта. – Галина допила свою чашку, посмотрела на часы и сказала: – Вы знаете, я, пожалуй, пойду переоденусь, а то мне уже скоро на работу идти. А вы пока посидите, если не торопитесь. Мне надо будет еще кое-что у вас спросить.
Она ушла, а Леха остался допивать чай. Минут через десять Митрохина вернулась, одетая в темно-зеленый двубортный костюм и черные туфли. Училка и, видно, строгая. Интересно, как это ей со справкой из психдиспансера разрешают детей учить? Или уж теперь никто вообще на эту работу не идет?
– Ну, еще минут пять есть, – сообщила она. – Я у вас хотела спросить: вы, когда там, в лесу, были, ничего не слышали? Никаких имен, подробностей?
Леха стал припоминать. Для начала – мысленно. И тут позвонили в дверь. То есть опять «соловушка» засвиристел. Вроде и нежно, но как-то тревожно.
– Сегодня день ранних визитов, – улыбнулась Галина. – Еще кому-то не спится… Посидите здесь, пожалуйста, это, наверное, соседка пришла. Она алкоголичка, ей с утра иногда похмелиться надо. Заходит «на стаканчик» стрельнуть.
Она пошла открывать, прикрыв за собой стеклянную дверь кухни, затянутую зеленой тканью.
– Кто? – спросила Галина.,
– Свои, – ответил глуховатый, низкий голос.
У Лехи сердце ушло в пятки: очень уж голос походил на Мосла.
– Что вам, Валентин?
– Если можно, не через дверь, Галина Юрьевна.
– Ну ладно…
Щелкнул замок. Послышались тяжелые шаги двух пар ног.
– Здравствуйте! – вежливо произнес еще один голос.
Лопата! Леха выдернул из кармана пистолет и поставил горизонтально флажок предохранителя. Ну, мать честная, лишь бы сюда не сунулись!
Сунуться они не сунулись, но в это время в прихожей произошла какая-то возня, задребезжала мебель и придушенно вскрикнула Галина. Это что ж такое? Грабят, что ли?
– Не бей, дуролом! – прошипел Мосел. – Петлю давай! На шею!
Леха понял: сейчас еще чего-то сможет, после – не выйдет. Он толкнул левой рукой кухонную дверь, выскочил с пистолетом. Мосел, обхватив Митрохину поперек тела и прижав ей руки, держал ее, нагнув к полу, а Лопата, немного бледный – должно быть, еще не привык к такой работенке – пытался надеть Галине на голову петлю из бельевой веревки. Он-то первый и заорал:
– Сзади! – да так громко, что Леха с перепугу спустил курок.
Как грохнет! Коровин сам от собственного выстрела шатнулся к кухонной двери и чуть ее спиной не выдавил. А вот Мосла пуля ударила прямо в башку. И брызги полетели прямо в рожу Лопате, который шарахнулся в сторону, бросив свою петлю и испуганно взвизгнув. Он даже руки, кажется, пытался поднять, потому что Лехе послышалось что-то вроде: «Не надо, начальник!» Но опять как-то само собой нажалось и грохнуло. Лопату снесло на пол, он схватился за живот и заорал дурным голосом так, что у Лехи аж волосы дыбом встали и мурашки забегали по спине. Чтоб этого воя не слышать, он готов был бежать куда угодно. Но не босым же? Вон они, ботиночки! Леха от волнения сперва правой ногой в левый полез, потом левой в правый…
– Боже мой! – услышал он сквозь визги Лопаты: Митрохина вылезала из-под распростершегося на полу Мосла. – Ужас-то какой! Что теперь делать?
– Милицию вызывать… – пробормотал Леха, завязывая ботинки.
– Это не поможет! – обреченно сказала Галина. – Только ускорит нашу смерть…
– Тогда драпать надо! И все… А то из-за этого сейчас весь дом проснется!
– Думаете, даже сейчас, утром, хоть кто-нибудь высунется? – на удивление спокойно произнесла Митрохина. – Все будут сидеть и трястись. Может, кто-нибудь и позвонит в милицию, только они приедут через час, не меньше.
Леха уже завязал шнурки и вполне мог удирать. Но почему-то не торопился, хотя и знал, что торопиться надо. Особенно напоминал об этой необходимости Лопата, который выл, хотя уже и потише.
Неожиданно он перестал выть совсем и сказал вполне членораздельно:
– Галина Юрьевна! Мы не виноваты! Честное слово! Это он сам, случайно. Случайно! Он сам нас заставил туда ехать… Говорил, что там чего-то зарыто в овраге. Очень ценное…
– Где тело? – спросила Митрохина очень спокойно.
– Не знаю… Мы его увезли оттуда на дачу. Больше я его вообще не видел… У-у-уй-и!
– Сюда вы зачем пришли? – спросил Леха.
– Барон сказал, что какие-то деревенские мужики паспорт нашли. Один позвонил вчера. Назначили ему встречу, отвезли на дачу. А паспорт – пустой… Там листок должен быть с картинкой. Митрохин у какого-то старика чего-то… Ы-и-их! – вырвалось у Лопаты напоследок. Он дернулся и стих. Еще один… На Леху аж икота напала, и его чуть не вывернуло. Но рвоты не случилось. Был страх.
Леха понял все, что не досказал Лопата. Приходили не столько за Галей, сколько за Лехой. Сева, клюнув на телефон 34-56-70, угодил в лапы Барона. После того, как его легонько побили, он рассказал, что паспорт нашел Коровин. Потом поглядели паспорт и, обнаружив, что отсутствует листок с пропиской и чертежиком, решили, что стоит поискать Леху у Митрохиной. Но тут позвонили из милиции и сообщили об обнаружении автомобиля с трупом Котла. Это задержало отправку группы к Галине на несколько часов.
Вчерашний ночной визит к Нинке объяснялся тем, что Барон хотел взять Котла на дело. То есть съездить в деревню и сцапать там Коровина. Однако съездили впустую, потому что Лехи дома не было, а Севина жена сказала, что он в город уехал.
Наверное, решили сразу же прикончить и Галину, и его. Доперли, где он может быть. Интересно, конечно, что ж там вышло с Митрохиным. Оказывается, на самом деле его никто не похищал и убивать, выходило, его вовсе не собирались. Инициатива поехать за город тоже принадлежала ему самому. Там произошел несчастный случай, получается. А чего ж они крутят? На мокрые дела идут, хотя вроде бы и бояться нечего?
Нет, торчать дольше здесь и смерти дожидаться Леха не мог. Он выскочил из квартиры и побежал вниз, в подъезд. Пробегая мимо одной из дверей, – он услышал, как чей-то голос перепуганно орет в трубку телефона:
– Да-да! Я не ослышался, товарищ дежурный, там стреляли! Два раза. Я же говорил, на третьем этаже. Нет, это не шкаф упал! Вот еще, я пойду смотреть!..
Проскочив два марша лестницы, Леха услышал, как следом затопали быстрые шаги. Похоже, что Галина тоже бежала следом.
Выход с лестницы был один: на улицу. И там, в подъезде, стоял какой-то мужик. Но этот, слава Богу, какой-то здешний оказался, видать, только что с ночной смены пришел и хотел газету из почтового ящика вынуть. Хорошо, что Леха пистолет не выдернул и не пальнул, а то бы… В общем, обошлось.
– Эй, постой! – заорал тот, но Леха уже выскочил на улицу.
Не успел мужик опомниться, как мимо него пробежала, не жался каблуков соседка из квартиры номер 23. С сумкой.
– Здравствуйте! – бросила она на бегу и вылетела из подъезда следом за Лехой.
Поскольку она не кричала: «Помогите! Догоните!», мужик здраво рассудил, что если баба гонится за хахалем, то это их общее дело, и они сами разберутся…
Леха вовремя сообразил, что по улице среди бела дня бежать не стоит, и перешел на шаг. Галина тут же догнала его.
– Видите белую «шестерку»? – сказала она, подхватывая его под руку. – Это их машина. Она пустая, по-моему…
Действительно, в «шестерке» никого не было. Леха тут же прикинул, что немного ошибся. Все-таки убрать хотели не его, а Галину. Видно, думали, что на одну бабу много времени не понадобится, решили, что и двоих хватит, чтоб тихо придушить. А на Леху, тем более с пистолетом – вовсе не рассчитывали.
– Водить умеете? – спросила Галина.
– Да так, помаленьку… – ответил Леха, и она подала ему ключи.
– У Валентина забрала, – сообщила она тихо.
– А если загудит? – опасливо проговорил Коровин.
– Значит, судьба такая.
Но не загудела. Открылась спокойно, и Леха, усевшись на водительское место, впустил Галину на правое переднее сиденье.
– Куда едем? – спросил Леха, поворачивая ключик в щитке.
– Туда, где погиб Сережа.
Она сказала это так уверенно, что Коровин даже не вспомнил о том, что у нее за спиной – два месяца дурдома.
Завел и поехал, благо движение еще было небольшое. Галина Лехе то и дело давала указания, куда поворачивать, без нее бы Коровину из города так быстро не выбраться.
А так выбрались, нигде правила не нарушили и гаишников не заинтересовали. Леха этого боялся больше всего. Впрочем, мужик подстриженный и бритый, а также дама в костюмчике никого напугать и не могли.
По шоссе поехали быстрее. Тут можно было спокойно держать под восемьдесят, что Леха и делал.
– Галина, – спросил Коровин, – а вы знаете, что там в овраге спрятано?
– Да я уж говорила – не знаю. Но то, что сказал Игорь насчет старика – более-менее поняла.
– А что за старик-то?
– У Сергея был такой знакомый дедок, Григорий Хлыстов. В свое время Сергей Митрохин шефствовал над одиноким ветераном. по тимуровской линии и позже, когда был комсомольцем, не забывал. С его помощью Хлыстова удалось поместить в хороший дом престарелых. Там Хлыстов и скончался на семьдесят восьмом году жизни, но незадолго до смерти отправил Сергею письмо. Оно пришло на мой адрес, Григорий Филиппович еще не знал, что мы разъехались. Но я чужих писем не читаю. Переслала, не распечатывая, Сергею. А потом позвонила в дом престарелых, хотела сообщить Хлыстову, чтоб он писал ему по новому адресу. А мне сказали, что Григорий Филиппович умер… Это все было еще неделю назад.
– Стало быть, все из-за этого письма? Так надо думать?
– Именно.
– Ну хорошо, Галина Юрьевна, – осторожно сказал Леха, – вот сейчас покатили мы туда, допустим даже, что найдем там что-нибудь эдакое, интересное. А дальше что? Не думали?
– Не думала, я вообще теперь редко наперед думаю. Чему быть, тому не миновать. Тот шум, который вы у меня в квартире устроили, даром не пройдет. Мне теперь туда не возвратиться. А я, как ни странно, не волнуюсь.
– Мне тоже не больно безопасно домой ехать, – доверительно пробормотал Коровин. – Найдут меня там. А я ведь всех троих, что с вашим мужем к оврагу ездили, убил…
– То есть и Котла тоже? – спросила Галина. – Вы знаете, это кое-кому может понравиться…
– Как это? – опешил Леха.
– Да очень просто. Как я понимаю, кого-то сейчас устраивает, чтоб мой супруг считался пропавшим без вести или вообще бежавшим куда-то. Под это дело можно такого накрутить, что никакой УЭП не разберет и никакая налоговая полиция. С другой стороны, если б Сережа и все, кто были с ним, оказались убитыми, то это устроило бы других людей… Вот такая теперь жизнь.
– Это точно! – согласился Леха.
