Текст книги "Безымянные слуги (СИ)"

Автор книги: Лео Сухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц)

Я честно пытался выполнять все советы мастера Плока: сидел и пытался почувствовать себя, мир вокруг и мудрость. Долежался до того, что в глазах зарябило, а перед глазами замелькали искорки. Я мотнул головой и только тогда заметил, что у меня появилась соседка. По совместительству, мой десятник.

– У меня в глазах даже искры зажглись, – укоризненно сказал я ей. – Я был уверен, что почувствовал себя и мир, и мудрость… До того, как увидел тебя, незаметно подкравшуюся.

– Если сидеть неподвижно ещё дольше, то к искрам в глазах добавятся иголки в конечностях, – отсмеявшись, просветила меня Пятнадцатая. – Ты эту лавочку решил своим домом сделать?

– Сюда просто никто не добирается, а я этот… нелюдимый, необщительный…

– И тебе тут хорошо, – закончила за меня Пятнадцатая.

– Ага.

– Против моего общества не будешь возражать?

– Да хоть весь десяток, – я пожал плечами. – Для хороших людей не жалко.

– А можно только меня, без десятка?

– Так без тебя сюда никто и не доберется, – настроение было таким, что, наверно, ни разу ещё в этом мире я себя так хорошо не чувствовал. И я засмеялся. Можно радоваться успехам, можно радоваться победам. Но важнее, оказывается, радоваться жизни как она есть. – Жаль, нельзя поделиться своим настроением. Взять и передать его. Мне кажется, на весь город хватило бы моего хорошего настроения.

– Да ты вообще оптимист из оптимистов, – буркнула Пятнадцатая. – Вон, до сих пор мудрость хочешь увидеть, не слопав и десятка горошин.

– Да, хочу, – ничуть не расстроился от её слов я. – Может, и увижу.

– Шрам, ты скорее привидение увидишь, чем мудрость.

– Тоже хороший навык, – не стал я возражать.

Так, перебрасываясь ничего не значащими фразами, мы с ней и досидели до ужина.

Глава 10

Пятнадцатая не была бы сама собой, если бы не устроила нам всем весёлую жизнь. Она не только возобновила тренировки, но и увеличила их интенсивность. Почти каждый боец десятка прошёл через бои с ней. Девушка постоянно сетовала, что у нас нет нормальных тренажёров, и устраивала массовые побоища. Правда, организовать их на плацу она больше не решалась – и проводила в тренировочных залах. Доставалось новичкам и ветеранам в равной степени, потому что выходить на тренировочный бой приходилось против двух и трёх противников, которых себе в помощь брала Пятнадцатая.

Сама она теперь выходила сразу против всех бойцов своего десятка. И нет, ни разу она не одержала победу. Но каждый раз старалась так, как будто этот бой последний. И заразившись её энтузиазмом, мы пытались сделать так же.

– До похода в Пущу осталось не больше месяца, – рычала она, – а нам надо быть готовыми. А вы как сопли: вроде вместе, а как дунешь – так во все стороны!

В первые дни было всё: и злость (Нож и Пузо), и слёзы (Зенка и Лись), и ругань (Ладна с Пятнадцатой, Кривой с Пятнадцатой, Хитрый с Пятнадцатой, Хохо с Пятнадцатой, Нож с Пятнадцатой, Пузо с Пятнадцатой, Зенка с Пятнадцатой, Лись с Пятнадцатой), ругань и обида (я с Пятнадцатой), примирение – и снова ругань и обида. Но наша слаженность начала всё-таки расти. Шаг за шагом наша разношёрстная компания превращалась в сработавшийся десяток, приобретая опыт.

Я никому не жаловался, но мне как раз доставалось больше всех. Потому что со мной Пятнадцатая продолжала заниматься отдельно, буквально вытягивая все силы. С того момента, как к ней вернулась вера в себя и возможность стать нори, из меня она решила сделать настоящего бойца. Шансов отвертеться не было ни одного. И хоть я и не стремился увиливать, немного отдыха мне бы не помешало. Собственно, поэтому я с Пятнадцатой ругался и ссорился. Мы дулись друг на друга – чтобы на следующий день помириться и снова начать тренировки.

Единственной отдушиной стали занятия с Ножом. Я всё-таки решился брать у него уроки работы с мечом. И с удивлением понял, что Нож совсем не такой неразговорчивый и вредный, каким видится при первом знакомстве. И учителем он был отличным, хоть методы его и были очень необычными. У нас с ним не было поединков, и он не объяснял приёмов с мечом. Полчаса он просто заставлял меня ходить на полусогнутых, правильно ставить ноги, делать шаги назад и вперёд, полчаса заставлял уворачиваться от своих ударов, а ещё полчаса заставлял работать с единственным тренажёром, который сам и сделал. Тренажёр представлял из себя штангу с подставкой. Подставка из трёх палок была высотой в пару шагов, а штанга прикручивалась к ней под углом таким образом, что другой её конец, по желанию бойца, мог находиться как в ладони от земли, так и в пяти шагах. На этом конце имелась площадка, куда Нож ставил деревянный брусок, а за бруском тянулась нитка с подвешенным на ней колокольчиком. Мне нужно было рубить брусок, не потревожив колокольчик.

За всем этим с интересом наблюдал, к моему удивлению, Пузо, который и сам иногда начинал тренироваться. Не так активно, как это делал я, но с большим рвением.

– Нож, в чём смысл? – не выдержав, задал я вопрос своему тренеру. – Зачем надо сбивать брусок, уворачиваться, стоять в стойках? Я думал, что мы будем отрабатывать удары.

– Ты недоволен или интересуешься? – спросил парень, прерывая тренировку.

– Интересуюсь, – сказал я. – Чем мне быть недовольным? Я просто не понимаю, к чему должен прийти в результате.

– А-а-а, – протянул Нож, усаживаясь на бордюр площадки рядом с Пузом. – Ну вот как тебе объяснить… Вот ты попадаешь копьём туда, куда хочешь, да?

– Не всегда, но часто, – признался я.

– А надо, чтобы всегда. Но то копьём. Копьё – его хорошо в строю использовать, и ты почти всегда видишь наконечник. А меч – он другой. Им часто приходится вслепую бить. Ты его увидишь в последний момент, если меч короткий. Понимаешь?

– Пока да…

– Ну вот, – Нож посмотрел на растерянного меня и Пузо и предпринял вторую попытку объяснить. – Ну-ка, руки подняли и закрыли глаза!

Мы с Пузом подняли руки и закрыли глаза.

– Где ваши руки?

– Наверху! – ответил я.

– Над головой, – ответил Пузо.

– Вот вы откуда это знаете, а? У вас же глаза закрыты. Может, вы уже свои грабки ниже плеч опустили? – спросил Нож.

– Да мы бы почувствовали, – сказал я за себя и за Пузо.

– А вот! Можете руки опустить, глаза открыть, – радостно разрешил Нож. – Значит, вы всегда знаете, где находится ваша рука. Да?

– Да, – задумчиво ответил Пузо, а я ограничился кивком, начиная понимать, куда клонит Нож.

– И не важно, закрыты у вас глаза или открыты: вы всегда знаете, где ваша рука. Сомнительно, что вы можете так в руках запутаться, чтобы ударить самих себя, – продолжил Нож. – Нет, такое тоже бывает. Но чем лучше вы собой владеете, тем реже такое происходит. Вот и с мечом надо так же.

– Его надо чувствовать? Как руку? – предположил я.

– Как часть её! – согласился Нож. – Мечом вы, конечно, как рукой чувствовать не будете. Но видели, как возницы к краю улицы телегу прижимают? Они же не перегибаются через край передка, чтобы проверить, как прижались, а продолжают сидеть в середине и смотрят вперед?

– Да, – согласился Пузо. – Я видел разок. Думал, они просто знают, насколько надо прижать телегу…

– Нет, я узнавал… Они вообще не думают, – ответил Нож. – Просто чувствуют, что вот сейчас – всё, хорош. Или вот вы закрываете глаза и пытаетесь коснуться пальцем носа – и попадаете. Вы точно знаете, где ваш нос. И примерно знаете, где ваш палец.

«Это где же ты таких разговорчивых возниц-то нашёл?» – подумал я.

– Вот так же вам и с мечом надо, когда его используете, – объяснил Нож. – Чтобы если вам острием меча надо было коснуться своего носа – вы могли это сделать с закрытыми глазами. Мечи они разные, оно понятно. Но надо чувствовать длину меча.

– Это упражнение с тренажером, да? – уточнил я.

– Да.

– А стойки?

– Ну стойки – просто удобные, – объяснил Нож. – Надо быть устойчивым. Упражнение, где вы уворачиваетесь – оно для того, чтобы вы могли оценить длину меча противника. Я каждый день беру разной длины тренировочные мечи.

– Вот оно что! – возмутился и расстроился Пузо, – А я-то пытался приноровиться.

Мы с Ножом не удержались от хохота, а Пузо присоединился через пару секунд. Отсмеявшись, Нож пояснил:

– Так и надо. Просто вы быстро должны понять, какой длины меч, куда бьёт противник, может ли он изменить удар. И сместиться ровно настолько, насколько нужно. Как-то так.

– А если сместиться больше? – уточнил я.

– Можно больше, но и сил потратишь больше, – спокойно ответил Нож. – Устанешь – проиграешь.

– А стойки – это для удара и ухода. Так, что ли? – озвучил мою догадку Пузо.

– Так, – подтвердил Нож. – Когда сможете точно знать, куда идет удар противника, точно видеть, куда попадете вы, и перестанете путаться в своих же ногах при движении – тогда можно и приемами заняться. Ну, теми, которые я знаю. Других-то у нас нет.

– Нам на первое время и твоих приемов хватит с головой, – сказал я. Вот только подумал совсем о другом – о том, что упражнения Ножа подходят и для копья. И для топора. И вообще для любого оружия, кроме разве что луков. Догадку я решил проверить, но чтобы не вызывать ненужный ажиотаж, проверку устроил на тренировках Пятнадцатой. И уже через несколько дней начал чувствовать несильные изменения.

Нож оказался прав: чем экономнее ты расходуешь свои силы с оружием, тем больше шансов выиграть. Ты не задыхаешься. Ты меньше промахиваешься, если пришлось отступить и делать шаг вперед. И ты реже оказываешься в ситуации, когда не успеваешь ударить, потому что всегда знаешь, где находится твоё копьё. И чем больше ты стараешься попасть в нужную точку, тем точнее становятся удары. Всё это, правда, в будущем. Конечно, для совершенствования навыков требовалось много времени. У нас его попросту не было. Знать бы всё это в школе нерожденных… Но даже месяц времени – уже немало. Следующие несколько дней показали: как только я стал пытаться работать с копьём по методам Ножа, Пятнадцатая перестала на меня срываться, удовлетворившись моими успехами.

Но это Пятнадцатая лично на меня перестала срываться, а десяток от неё получал по полной программе. Рубка дров и подметание территории теперь бойцами воспринимались как отдых. Пятнадцатая нервничала и переживала – и становилась только злее. Придя как-то вечером на «свою» скамейку, я обнаружил её там. Девушка сидела, поджав ноги и обхватив их руками – и, судя по красным глазам, успела поплакать. Ужин она пропустила, а перед этим поцапалась с Кривым.

– Ничего не говори, – тихо попросила она. Я молча кивнул и сел рядом. Дни становились всё длиннее, и теперь мы ужинали уже не в полной темноте. Закат начинался чуть позже, и можно было посидеть, ловя последние солнечные лучи из-за ограды казармы.

– Не могу больше, – прошелестела Пятнадцатая. – Надоело всех тянуть, как будто это нужно мне одной.

Я промолчал.

– Стараюсь, из кожи вон лезу, а на меня только злятся…

Я молча посмотрел на десятника.

– Должны понимать, что я не только для себя стараюсь…

Я слегка покивал.

– Ну и что ты молчишь?! – девушка зло уставилась на меня.

«Приплыли».

– Тоже на меня злишься? – Пятнадцатая снова уткнулась носом в колени.

«Сама придумала – сама поссорилась», – услужливо подсказала память. Но что с этим знанием делать? Решил и дальше помолчать. Может, сама и простит?

– Все на меня злятся. Не стараются. Увиливают, – Пятнадцатая хлюпнула носом. – Может, ну эти тренировки?

Я чуть заметно пожал плечами.

– Тогда все лягут в Пуще, а я себе этого никогда не прощу. Не хочу такой ценой в нори.

Я снова понимающе кивнул.

– Я тоже хочу огрызаться на всех, – заявила Пятнадцатая. – Не нравится – и огрызнулась.

«Именно так ты и делаешь», – подумал я, но лицо осталось невозмутимо-заинтересованным.

– Надоело – наорала… Разозлилась – сорвалась…

«Ну вот, она себя неплохо знает!» – снова отметил я про себя и еле удержал рвущуюся на лице улыбку.

– Один ты стараешься, – буркнула девушка.

«И сама простила!» – обрадовался я, показывая своей памяти мысленно язык.

– И вот чего ты лыбишься?! – голос Пятнадцатой раздался совсем рядом, и, посмотрев в её сторону, я увидел её глаза почти вплотную к своим. И выражение этих глаз было очень злое и обиженное.

«А вот теперь приплыли точно!» – мелькнуло у меня в голове.

– Ты знаешь, что у тебя на закате глаза становятся цвета янтаря? – спросил я первое, что пришло в голову. Пятнадцатая моргнула, и выражение лица сменилось на ошарашенное. Я воспользовался случаем и внимательно её глаза рассмотрел, вынеся свой вердикт:

– Красиво!

Пятнадцатая фыркнула и вернулась на свое место в шаге от меня. А мне стало стыдно: человек мне душу излил, а я тут эксперименты провожу.

– Все тебя поняли, Пятнадцатая, – сказал я. – Не только поняли, но и приняли твою позицию. И все это ценят.

– Ага, как же! – усомнилась девушка.

– Ценят-ценят, – повторил я. – Просто ты так переживаешь и нервничаешь, что не видишь этого.

– Я во всём виновата? – обиделась она.

– Конечно! – согласился я. – Вот солнце заходит – твоя вина!

– Шрам, я без шуток! – возмутилась она, но улыбнулась.

– Ты постоянно на взводе, Пятнадцатая, – сказал я, посмотрев ей в глаза. – Ты готова кричать по малейшему поводу. Раньше ты бы просто с шуткой восприняла бы большую часть того, из-за чего злишься. Да, ребята устали, чаще срываются и рычат. Но и ты тоже устала.

– Я не устала!

– Устала, только не от тренировок и работы, а от переживаний, – пояснил я.

– Почему это? – вскинулась Пятнадцатая.

– Потому что! – ответил я так, будто собирался открыть огромную тайну, но продолжения не последовало. Я только поднял палец вверх и подмигнул.

– Достал уже, шутник. Ты можешь серьёзно? – не удержалась Пятнадцатая и засмеялась. – Почему ты прикалываешься надо мной постоянно? Я же твой десятник.

– Наверно, потому что ты десятник – и прикалываюсь, – предположил я. – Ты же не можешь быть постоянно серьёзной? Тебе смешно, настроение поднимается, вот я и стараюсь как могу.

– Ладно, у тебя получилось, – девушка отпустила колени, спустила ноги и села ко мне вполоборота. – Ты правда думаешь, что я устала?

– Устала, я уверен, – подтвердил я, повторив её позу. – Поэтому и стала всё болезненно воспринимать, на что раньше внимания бы не обратила.

– Может, взять дневной патруль?

– Может, отдохнуть от тренировок один день? – предложил я другой вариант.

– Отдохнуть день и взять дневной патруль, – девушка кивнула. – Так даже лучше будет…

Пятнадцатая задумалась, уставившись на плац.

– А что за дневной патруль? – спросил я. – Что мы там делать будем?

– Будем торчать на дворцовой площади и ждать, когда у стражи появится в нас необходимость, – пояснила она. – Там есть сторожка для дежурного десятка ааори. Я там много раз была – скучно. Но можно спать посменно, можно купить еды на рынке… Там еда вкусная с лотков продается. Сладости всякие…

Пятнадцатая поднялась и, проходя мимо меня, потрепала по голове.

– Пойду помирюсь с Кривым, а потом поужинаю, если успею, – сказала она.

– А если не успеешь? – спросил я вслед.

– Буду стройной и красивой, – засмеялась десятник.

В руки себя Пятнадцатая взяла и без выходного, но если она что-то запланировала, то отменить это было уже невозможно. Поэтому на тренировке десятник объявила, что следующий день – выходной, а через день – патруль. Новость была встречена с энтузиазмом.

– Расслабляться нам всё равно нельзя, – глядя на радующихся бойцов, сказала Пятнадцатая. – Времени мало.

– Пятнадцатая, а сколько времени-то осталось? – уточнил Пузо. – А то никто точный день назвать не может.

– И не назовёт, – ответил Хохо. – Чего ты привязался? О сборах объявляют дней за десять до выступления. Могут и через три-четыре дня призвать.

– Сейчас только разведку отправили, – не согласился Кривой. – Пока разведчики сходят, пока вернутся, пока до нас гонцов пришлют. Дней семь-восемь – не меньше.

– Теперь понятно, – Пузо кивнул. – Я не знал…

– Я тоже, – поддержал его я.

– Так, всё. Заканчиваем разговоры. Давайте: группами бьёмся и заканчиваем на сегодня.

Дневной патруль, как и обещала Пятнадцатая, оказался скучным и ленивым просиживанием штанов в караулке на дворцовой площади. Сама площадь меня всё-таки впечатлила: фасадами на неё выходили Дворец Князя, Академия Мудрости, Администрация города и Новый храм. Большая часть улиц города либо устилалась досками, либо посыпалась галькой с берега моря. Но Дворцовая площадь была выложена шестиугольными гранитными плитами, с трёх сторон ограничиваясь оградами монументальных зданий и усадеб знати, а с оставшейся стороны – набережной.

Море лениво накатывало волны на гранитные стены берега и грустно вздыхало. Было оно тут темнее, чем мне помнилось, но всё равно красивое. У нескольких небольших пирсов примостились небольшие ладьи, которыми, судя по украшениям бортов, пользовалась знать.

Прибыли мы рано утром. Людей на площади ещё не было, поэтому мне удалось полюбоваться местными красотами. Как объяснила Пятнадцатая, в сторону дворца набережная идёт прямо до горного плато, за Дворцом Князя и кварталами знати. Плато было отлично видно и отсюда – этот скальный обрыв достигал в высоту более 300 шагов. Совершенно отвесный и неприступный, он переходил в горные склоны выше.

Именно под плато был расположен вход в шахты, через которые мы шли во время Порки. Шахты частично использовались для добычи металла и камня, а частично были перекрыты укреплениями.

– Через шахты когда-то шёл торговый путь, – удивил всех своими познаниями Пузо. – Там было даже поселение карликов. Путь проходил хребет насквозь через десяток долин и горных туннелей.

– Пузо? – ошарашенно произнес Кривой и сменил тон на разочарованный. – Эх, Пузо-Пузо…

– Что? Интересно мне было! – окрысился здоровяк под смех десятка.

– И что случилось там? Почему забросили? – поинтересовался я.

За Пузо ответила Пятнадцатая:

– Там и людские деревни были, а ещё куча кладбищ и усыпальниц в горах. Нежить встала и заполнила весь проход. Теперь для торговли с северными соседями используется перевал на востоке.

– Неужели нежити было столько, что до сих пор не вырезана выпусками школы? – удивился я.

– Да выпуск не так уж и много вырезает… Самих больше ложится, – хмуро пояснил Хохо. – Потом, конечно, несколько десятков ааори бросают на очистку. Вот только мы не всех находим, и они быстренько пополняют армию нежити.

– Да, – подтвердила Пятнадцатая. – Если на нори не наберём в Пуще, через месяц пойдём в пещеры.

День тянулся медленно. Сначала на площади появились многочисленные клерки администрации, затем всё свободное пространство начало заполняться народом. Кто-то шел с прошениями во дворец, кто-то – в администрацию. Мудрецы и ученики Академии сновали по своим делам. Стражник приходил только один раз – проверил, на месте ли мы, и снова ушёл.

Выходить из караулки мы опасались, чтобы снова не нарваться на какого-нибудь словоохотливого аори. За всем происходящим наблюдали из окна. Ветераны травили байки про прошлые походы, новички слушали и пялились сквозь мутное оконное стекло. Я периодически пытался медитировать, но долго не удавалось – отвлекался.

Первым его заметила Лись. Она смотрела в окно, открыв рот, а потом начала призывно махать рукой. Мы устремились к ней, пытаясь понять, что привлекло её внимание. Это был воин. Он шел через площадь со стороны порта и направлялся прямо к нашей караулке. Одет он был в кольчужную рубаху, кольчужные штаны, поверх которых были латные сапоги, поножи и кираса. Шлем он нацепил на рукоять топора, крепившегося на поясе. За спиной у него вился плащ с каким-то символом.

– Это ведь… Это…

Лись беспомощно посмотрела на Пятнадцатую, и та кивнула.

– Эр! – тихо сказала она. А я вспомнил, что эрами становились лучшие воины из ааори. Дослужиться до этого титула было очень сложно. Но, самое главное, он был равенпо положению князю Мобана.

– Никогда не слышал, чтобы они приходили в города, – тихо сказал Хохо. – Мне казалось, что они воины-одиночки… Вечные охотники.

– Нельзя быть вечным охотником, – возразила ему Ладна. – Надо ещё где-то жить и припасы пополнять.

– Так, все от окон! Расселись по лавкам и будите тех, кто спит! – приказала Пятнадцатая, подавая пример. – Он идёт сюда.

Пятнадцатая была права. Эр без стука вошел в караулку, но мы были к этому готовы. Немедленно повскакивали со своих мест и упали на колени с глубоким поклоном.

– Ага… Гляжу, подрастает новое поколение! – удовлетворённо сказал он. Голос у него был чуть хриплый, насмешливый. – Давайте, поднимайтесь, снобам местным будете поклоны отдавать!

Я разогнулся и поднялся на ноги, уже без боязни взглянув в лицо эра. Лицо было самым обычным. Цвет волос уже не угадывался под сединой, но морщин почти не было. Выглядел эр лет на сорок-пятьдесят. Каков его возраст на самом деле – невозможно было угадать. Он обвёл взглядом темных глаз всех нас и насмешливо спросил:

– Кто десятник?

– Пятнадцатая, сиятельный эр! – грохнув кулаком по груди, Пятнадцатая сделала шаг вперёд.

– Выдели мне людей. Нужно перетащить груз от корабля до дворца князя. Дальше там слуги разберутся, но до ограды мне они помогать не будут. Запомни, груз хрупкий. Нести надо осторожно. Нужно четыре человека.

– Нож, Кривой, Шрам и Пузо – за мной! – приказала десятник. – Все остальные на патруле. Хохо, командуй.

– А ты, стало быть, ответственной будешь? – уточнил эр.

– Да, сиятельный! – подтвердила девушка.

– Ну хорошо, пошли.

В компании эра ходить по городу оказалось гораздо легче. Перед его массивной фигурой, шагавшей впереди, местные аори просто шарахались. Единственные, кого он удостаивал внимания, были мудрецы, но и они получали лишь легкий кивок головы и тоже убирались с дороги.

– Что, молодёжь, – спросил он на ходу, – вы в патруле сидите?

– Да, сиятельный! – подтвердила Пятнадцатая.

– Скучное дело. Чего вы согласились, десятник?

– Хотели разбавить тренировки небольшим отдыхом, – честно призналась Пятнадцатая.

– Отдых с пользой надо проводить тоже. Ты в храме была?

– Да, сиятельный.

– А вы, бойцы?

Оказалось, что нет. Ответили мы почти хором.

– Надо же, – эр явно был разочарован. – Так чего не сходите? Всё равно сидите и ничего не делаете.

Не дождавшись вразумительного ответа, он минуту шёл молча, а потом положил руку мне на плечо и подтянул поближе:

– Вот ты, чего в храм не сходил?

– Сиятельный, я не подумал…

– Не подумал он, – хохотнул эр. – О чём ты не подумал?

– Не подумал, что можно и нужно, – честно признался я. – Это мой первый патруль здесь. В прошлый мы были на кладбище.

– Да ты новичок совсем! – эр хлопнул меня по плечу и повернулся к остальным, продолжая двигаться, теперь уже задом. – Ещё новички есть? А вон, вижу, почти лысый! Тебя как кличут-то, пузатого такого?

– Пузо, – насупился Пузо.

Эр совершенно неприлично заржал:

– Ты где такое наел-то?

– Да оно ещё до Порки наелось, – ответил Пузо. – Я даже и не знаю, откуда.

– Тебе надо узнать! – добродушно посоветовал эр. – Само собой, на тех харчах такое не наешь. Значит, с телом что-то не то. Это надо лечить, иначе потом неприятностей не оберёшься. А ты?

– Нож, сиятельный.

– Вот ты, Нож, чего в Храм не сходил?

– Схожу, сиятельный, – пообещал боец.

И тут не выдержал Кривой:

– Сиятельный, разрешите вопрос?

– Ну давай. Даже знаю, какой будет, – эр продолжал идти спиной вперед настолько уверенно, что возникало ощущение, будто у него на затылке есть глаза.

– Зачем идти в Храм? Я к местным богам какое имею отношение?

– Ха-ха! Вот и правильный вопрос, парень! – сиятельный засмеялся. – Вот представь. Стал ты вэри, открыл магазинчик, а тебе все говорят, что тут все магазинчики крышует Они Лютый, или Бага-ан Большой. Ты тоже будешь считать, что тебе туда не надо?

– Крышует, сиятельный? – не понял я.

– Вроде как защищает за деньги от самого себя и своих людей, – подмигнул мне эр. – Ну так как, боец, пойдешь к ним договариваться?

– Это законно, сиятельный? – удивилась Пятнадцатая.

– В мире много чего есть незаконного, девочка! – захохотал эр. – Вот по закону вы должны за мной сраками кверху ползти, но я вам сам сказал идти как людям. Законы пишутся людьми и для людей. Ими же и нарушаются – вы поймёте, зачем все эти правила. Ну так что? Вот ты!

Он снова указал на меня.

– Я бы пошёл договариваться, сиятельный, – ответил я. – Все же договариваются.

– Эх, нет в тебе протеста! Но в общем и целом – это верный выбор. А остальные?

Остальные тоже решили пойти договариваться.

– А тут тебе все говорят, что есть Аон-Аари и Берумандар – и они тут все храмы держат. Неужели неинтересно зайти в Храмы и познакомиться? – эр снова посмотрел на нас, шутливо погрозил пальцем и, наконец, развернулся лицом по ходу движения.

– Пятнадцатая, ты бы проследила, чтобы все в храм сходили…

– Сделаю, сиятельный! – Пятнадцатая ответила по-уставному.

Грузом оказался длинный, в пять шагов, ящик. Вчетвером мы его еле подняли. Пятнадцатая придирчиво осмотрела нас, переставила Кривого в пару с Пузом, а сама пристроилась ко мне и Ножу третьей. Эр Скаэн, как его называл капитан судна, осмотрел нас насмешливо, но промолчал.

Так же, как в порт, он сопровождал нас назад – к Дворцу Князя. Нести было действительно тяжело, даже с помощью Пятнадцатой. А Скаэн даже и не думал замедлить шаг. Потому пришлось почти бежать. Когда мы ставили целый и невредимый ящик перед воротами дворца, Пятнадцатая сияла ярче солнца.

– Молодцы, молодёжь, – похвалил эр. – Дальше я сам, а вы топайте к себе быстренько. Берегите себя – и, может быть, мы ещё встретимся!

Напоследок мы всё-таки поклонились, как положено. На нас смотрели гвардейцы князя, на нас смотрели аори на площади, и пришлось соблюдать тот самый закон и те самые правила.