Текст книги "Безымянные слуги (СИ)"

Автор книги: Лео Сухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 27 страниц)

Глава 16

Прямо за дверью нас никто не ждал, однако нежить тут явно побывала. Пять моряков лежали на полу в лужах крови, которая только начала застывать. Некоторых частей тел они лишились, но есть их целиком не стали. Нежити не это было нужно – обычно она просто выкачивала жизнь, как нам мельком объясняли ещё в школе нерождённых. Как только жертва окончательно умирала, тварь вскоре теряла к ней интерес и уходила.

Мы оказались в небольшом зале, из которого вело ещё несколько дверей. Три двери со стороны кормы были заперты, ещё четыре – по две с каждого борта – тоже. Дверь, уводившая вглубь посудины, была открыта. За ней тянулся темный коридор.

Сразу соваться туда мы не стали и заперли дверь на засов, найденный рядом с одним из трупов. Трупы обыскали, но ключей не нашли. Вернувшись и попросив Хохо открыть нам, проверили и капитана. У того и обнаружилась связка ключей. За запертыми дверями были неплохо обставленные каюты, где жили, видимо, знатные пассажиры. В каждой комнате было по две кровати с матрацами и подушками, имелись сундуки для вещей и небольшие столики. И сундуки, и шкафы в шести каютах были пусты. Только в одной кто-то явно жил до нападения. Мельком глянув на содержимое, Пятнадцатая только головой покачала.

Каюты мы закрыли. Сняв засов, мы крадучись прошли дальше – и почти сразу обнаружили двери в большие комнаты. В каждой из них было по десять двухъярусных кроватей. Здесь, видимо, обитали матросы. Некоторые, если бы мы не пришли, продолжили бы тут обитать в несколько ином обличье. Похоже, команда корабля успела проснуться и пыталась оказать сопротивление, но враг оказался сильнее. Тела лежали в обеих комнатах у порога. Матросы пытались не пустить в свои каюты тех, кто пришёл из глубины баржи. Коридор вполне предполагаемо заканчивался дверью – за которой оказался знакомый по переправе на барже зал. Большую его часть свет фонарей не освещал, но, задрав голову, я заметил створки большого люка, закрытые на замок, и лестницу, которую можно было опустить вниз. В наши каюты нас заводили именно через такой люк – похоже, что баржи были практически одинаковыми. Значит, с противоположной стороны должны быть два коридора и двухстворчатая дверь между ними. Если идти по коридору, то вдоль борта баржи будут двери в такие же каюты, в которых перевозили нас.

Мы сделали несколько шагов прежде чем услышали, как дверь за нами начала закрываться. Обернувшись, я успел увидеть одного из матросов, которых мы видели раньше – лицо его уже начинало меняться, превращая труп в будущую нежить. Ладна, стоявшая последней, попыталась остановить его, но створка хлопнула – и громыхнул засов. Мы оказались заперты внутри.

– Госссти, ррррр, – произнесла темнота. – Не-сссссвет!

В зале было много фонарей. Все они давно потухли – но, повинуясь голосу неизвестного, снова вспыхнули странным призрачным сиянием. Оно не только не слепило… оно даже подчеркивало разгоняемую темноту. Размытая граница тени и света исчезла. Теперь там, куда падал странный свет, было видно всё, а там, куда он не дотягивался – царила кромешная тьма.

В противоположном конце зала сидела на досках тварь, которая неуловимо напоминала мурло, памятное мне по кладбищу. Пропорции тела уже изменились, в глазах появился разум, а зубы стали короче, но не утратили остроты. Когти тоже укоротились, превратившись в узкие тонкие лезвия. Костяные пластины изменили свой узор, напоминая подобие воинских лат. Одной задней лапы у твари не было – вместо нее был обрубок, сочащийся черной кровью. С одной стороны от твари скопилась толпа нежити – поднятая мелочь и, судя по остаткам брони, бывшие ааори. Было их около двух десятков. С другой стороны – несколько ааори, раздетые догола и сжавшиеся, но явно ещё живые.

– Глассса уже не те, – просипела тварь. – Темно – не вижу….

– Мудорь, – Пятнадцатая проговорила это таким голосом, что мне стало за неё тревожно. В нём была обречённость, страх, решимость – всё вместе.

– Так насссывают, – мудорь зашипела и срыгнула на пол какую-то слизь. – Сссмешшные….

Тварь продолжала нас разглядывать, а мои соратники молча стискивали копья и заслонялись щитами.

– Вы сссслужить? – спросила мудорь, но, верно расценив наши лица, пояснила: – Мои ссслуги! Мошшшно так!

Тварь махнула в сторону живых.

– Мошшно так! – другая лапа махнула в сторону нежити. Прерывистый кашель был смехом, наверно. Я моргнул, пытаясь убрать из глаз искры, возникшие при включении «несвета», но те и не думали пропадать. Более того, они заняли только им ведомое положение в пространстве.

– Эти сссами ссслуги, – мудорь лениво протянула лапу к одному из живых ааори и погладил по спине.

К моему ужасу, ааори выгнулся дугой, как кошка, принимая ласку. Не выгнулся, выгнулась. Злата во всей красе.

– Да кто бы сомневался, – не выдержал я. – Эта подруга всегда служит кому выгодно и тому, кто посильнее будет. Потом предаёт. Ты у нее уже третий… Нет, четвертый, если с командованием считать.

– Сссс? – удивилась мудорь, разглядывая Злату, которая с преданным взором терлась о его здоровую ногу. – Предайооот? Меня – не ссссможет!

– Все так говорили, – согласился я, гоняя взглядом искры. – Все-все!

– Шрам! – прошипела Пятнадцатая, но я положил ей руку на плечо и слегка сдавил.

– Вссссэ? – мудорь посмотрела на Злату с куда большим сомнением.

– Точно – все! Так что ты с этой ссслугой себя аккуратнее веди! – посоветовал я от чистого сердца.

Мне не было страшно. Может быть, оттого что я пока не знал, на что способна эта нежить – а, может, просто устал. Было страшно, когда накатывали серые у переправы. Было страшно, когда мы выплывали к берегу у порогов, когда встали против бунтарей и когда шли по темному трюму. А тут – как отрезало.

Мудорь снова посмотрела на Злату, которая упала на пол, подставив ему незащищенную грудь и живот.

– Слуга, слуга, – лепетала девушка.

– Да, она всегда была очень убедительна! – подтвердил я.

– Молчи! Тряпка, урод! – заорала Злата, приоткрыв свою сущность.

Мудорь резко подняла лапу, намереваясь проткнуть девушку когтями, но Злата вывернулась. Только каре золотистых волос мелькнуло в призрачном свете. С неприятным чувством я отметил, что девушка за последний месяц стала очень быстрой и ловкой. Когти пробили доску и застряли. А девушка попыталась дотянуться до глаза твари.

– Блед! – завизжала она, и со стороны ааори прыгнул голый Бледный.

– Через окно! – рыкнула Пятнадцатая, стряхнув мою руку с плеча.

Весь наш десяток кинулся к борту баржи, где были видны заблокированные люки.

– Ссса!.. – прошипела тварь.

Стоявшие смирно неживые бросились в бой. Со стороны ааори раздались крики ужаса, боли и страха. Но, кроме Златы, никто не оказывал сопротивления. К потолку подлетел Бледный, стукнувшись о доски. За миг до этого я заметил, как вокруг него закружился хоровод искр, тянувшийся от лапы мудори. Злату он оттолкнул другой лапой и стремительно ударил в живот. На этот раз моей бывшей подруге увернуться не удалось. Она сложилась пополам и упала на пол, издав протяжный то ли стон, то ли рёв.

Моих соратников мудорь отбросила очередной мудростью назад, в центр помещения. А меня?.. Я просто рассёк искры перед собой. Пятнадцатая и Пузо повисли в воздухе – искры вертелись вокруг их голов и ног, постепенно выгибая сопротивляющиеся тела дугой. Все остальные бежали к окнам, ещё не понимая, что выхода нет. А я бежал к мудори, сжимая копьё. На бегу я пытался подчинить искры, но они не слушались – у меня получалось только разогнать их в стороны – а вот мудорь отправила ко мне какую-то мудрость. Тёмный сгусток, окутанный тысячами искр. Я чуть не опоздал, мысленно расшвыривая искорки – сгусток истаял в шаге от меня, превратившись в дым.

Я задержал дыхание, проскакивая облако, и выскочил прямо напротив твари. Не ожидавшая такого скорого моего появления мудорь попыталась послать в меня ещё одну свою мудрость, но я вмешался в трепетание искр на её лапе.

Мудорь зашипела от боли, а потом заревела, когда моё копье воткнулось ей в живот. Лапа с острыми когтями чиркнула по шлему и соскочила, а моё копье резануло кончиком по тому самому глазу, который пыталась выдавить Злата. Обрубком ноги мудорь смогла до меня дотянуться и сбить с ног. Я поднялся, а тварь уже готовила новую мудрость – помешать я не успел и смог только раскидать искры, когда они сорвались с лапы. Я даже не обратил внимания, что эта мудрость представляла собой в реальном мире – всё вокруг воспринималось как сплошные искры. Подскочил к мудори – снова всадил копье между костяными наростами. Я надавил, и тварь начала верещать.

Справа на меня накинулся низший неживой, пытаясь прокусить наплечник, но я продолжал вдавливать и крутить в ране копьё, не давая мудори опомниться. Рядом раздался грохот, и покатилась голова младшей нежити. Кто-то из бойцов прикрывал меня сзади. Я надеялся, что остальные ещё живы.

Всё закончилось внезапно – призрачный свет погас, а мудорь перестала дёргаться. Грохот падающих тел сообщил о том, что нежити на барже не осталось. Кто-то постанывал, кто-то плакал, а у самой стены лежал один из наших фонарей, чудом не погасший. Сверху раздавался топот ног и крики – кажется, на палубе нас тоже было слышно.

Фонарь загородила чья-то тень, а потом пламя разгорелось, и я с облегчением увидел в нормальном свете лицо Пятнадцатой. Усталой, но живой. И опустился на пол, прямо в лужу черной смолистой крови. Казалось, что болит всё тело, разрываемое на маленькие кусочки. Сил не было, по лбу струилось что-то тёплое.

– Пузо, держи фонарь. Зажигай, – проговорила Пятнадцатая, запалив второй фонарь. Появившийся из темноты Пузо хромал и держался за поясницу. – Ладна!

– Я! – раздался неподалёку голос девушки.

– Займись ранеными! Нож, Кривой, Зенка, Шрам – живы? – продолжала Пятнадцатая, приближаясь ко мне.

В темноте раздался нестройный хор. Я тоже хотел подать голос, но получилось только рот открыть. С усилием я поднял руку и провел по своему нагруднику – он был измочален в клочья. Я даже не помнил, как тварь била по мне.

– Шрам!!! – Пятнадцатая перешла на бег. Оказавшись рядом, она резко поставила фонарь на пол и склонилась надо мной. – Шрам…

Я улыбнулся ей. Я был счастлив, что она и все остальные живы.

– Боги, – пролепетала Пятнадцатая, сдерживая слёзы, и начала судорожно дёргать ремни доспеха. – Ладна!… Надо снять этот чертов доспех!

Появилась Ладна, подбежали Нос и Кривой. С меня содрали остатки брони и шлем – и принялись обмазывать.

– Не… не страшно, – пробормотал я. – Нет ран. Устал прст…

– Шрам, молчи! Ладна, смазывай порезы! – отмахнулась Пятнацатая.

– Нет глубоких, – задумчиво произнёс Нож, осматривая меня.

На голову кто-то шлёпнул мази. Пятнадцатая и Ладна смазывали мне тело в четыре руки.

– В них яд мудори! – почти прорычала десятник. – Мазь справится. Надо только всё смазать!

– Н…нож! – слабо попросил я. – П-промывай пустые – надо крови набрать.

Тот кивнул мне и кинулся собирать добычу. К нему присоединился Кривой.

Пятнадцатая посмотрела неодобрительно на меня, а потом на Ножа, поджала губы, но промолчала. Спустя минуту я уже смог нормально дышать и говорить. Меня оттащили в сторону, вытащив из лужи крови мудори, и посадили на пол. Рядом я услышал всхлипы и повернулся – Злата. Она лежала на полу и судорожно дрожала, глядя на меня.

– Шрам, сиди! – с угрозой проговорила Пятнадцатая, но я поднялся, сделал к бывшей подруге неуверенный шаг и присел рядом.

– Я н-не х-хочу, Друг, – прошептала она. – Я т-так х-хотела ж-жить… и в-вот…

– И вот что вышло, Подруга, – ответил я ей, глядя в глаза, в которых раньше видел радость при встрече со мной. Теперь в них горели только ненависть и боль. – Что же я тебе такого сделал?..

– Н-не сделал… Н-ничего, – ответила та, выплёвывая ответ мне в лицо. – Т-т-тряпка.

Глаза девушки остановились, дрожь прекратилась, и я провел рукой по её лицу, опуская веки. В груди сжался тугой комок боли. Несмотря на всё, что сделала мне эта девушка, несмотря на то, как она поступала – Злата была каким-то якорем к более нормальной жизни. Жизни, после которой нас всех выдернули в школу.

– Видишь, Шрам, – проговорила Пятнадцатая, опустившись рядом со мной и положив руки на плечи. – Мы, девушки, можем ненавидеть не только за то, что было сделано. Но и за то, что не было сделано – тоже.

Я кивнул.

– На удивление живучая была сучка, – уже бодрым голосом проговорила Пятнадцатая. – Пойдём, надо выбираться отсюда.

Я снова кивнул, но вставать не спешил. Десятник тоже продолжала сидеть.

– У тебя эта связка ключей? – спросил я.

– У меня, – ответила Пятнадцатая.

– Там должен быть ключ, который откроет люк над нами. Опустим лестницу, откроем люк и выйдем.

– Хорошо, я сейчас…

Девушка поднялась и ушла. А я продолжал смотреть в спокойное безмятежное лицо Подруги-Златы-Четырнадцатой, вспоминая всю её короткую жизнь в этом мире. Смерть избавляет от проблем, стирает их печати с лица человека. Вот и Подруга, казалось, просто спит и видит приятные сны. Не было больше ни ненависти, ни желаний, ни стремлений. Может, разве что её мятежный дух всё ещё рвался что-то предпринять. Но уже не в этом мире, а где-то там, дальше – куда уходят все души после смерти.

Вернулась Пятнадцатая, присела передо мной и протянула к губам руку. Я догадался, что у неё в пальцах, но губы не разжал.

– Шрам, – проговорила она. – Это твоё… Надо.

Она положила другую руку мне на затылок и снова попыталась скормить горошину, но я упрямо не открывал рот.

– Оставь, – еле слышно шепнул я. – Сделай вид, что удалось, и спрячь её.

Девушка с непониманием смотрела на меня.

– Это наши имена, если выживем, – снова шепнул я, глядя ей в глаза. – Имена для всех.

Пятнадцатая замерла, глянула на горошину и опять поднесла руку к моему рту. Я послушно открыл, но никакой горошины в её пальцах не было.

– Так лучше! – строго сказала она, и я старательно сглотнул.

Раздались шаги сзади. Я обернулся и посмотрел: подошли Кривой и Пузо.

– Ну как, есть изменения в чувстве мудрости? – с интересом спросил Кривой.

– Нет, – покачал я головой.

– Но после первой-то что-то изменилось, – расстроенно произнес Пузо. – Ты же как-то сейчас через её мудрость прорывался.

– Не сразу изменилось. Недавно, – признался я. – А сделать что-то получилось только сейчас.

– И как это выглядит? – поинтересовался Кривой, присаживаясь рядом.

– Как искры, – ответил я. – Иногда их видишь. Когда бились – я видел. А теперь нет.

– Это свет, – объяснила мне Пятнадцатая. – Ну, это не-свет, у нежити освещение такое. Я только читала про него.

Сверху по люку раздался стук. До нас пытались достучаться.

– Пойдёмте открывать, – девушка поднялась. – Надо показать, что с нами всё в порядке.

Когда мы опустили лестницу и открыли люк, первыми, кого мы увидели, были Хохо и Шасть. Вооруженные, они стояли во главе оставшихся ааори. Глядя, как из недр баржи поднимаемся мы, измазанные черной и алой кровью, они отступили на шаг.

– Я говорил, что это плохая идея? – сказал Хохо, оглядев нас и усмехнувшись. – Ну так вот, я был прав.

– Да уж, – засмеялась Пятнадцатая. – Ты предлагал плыть дальше с мудорью под настилом. Это была отличная идея, дорогой мой!

Хохо заглянул в люк и сделал шаг назад.

– Боги небесные! Вы что там устроили?!?! – не сдержал эмоций он.

Остальные кинулись к провалу, заглядывая внутрь.

– Чтоб меня, мудорь…

– Это они всю нежить положили?..

– Ты смотри, какой страшненький…

– Фу!..

– Воняет, да?…

Пятнадцатая посмотрела на это и покачала головой. Наш десяток устало разбредался по палубе, усаживаясь кто на доски, кто на ящики. Я нашёл свернутый канат. «Бухта! Бухта каната!» – сумничала память. Мимо проплывали поля и сельские домики. По левому берегу нас сопровождала странная конница серых – всего несколько всадников. Над палубой хлопал под ветром парус. Солнце яростно нагревало воздух, воду и всё, что не могло спрятаться в тени.

– Хохо, отбери бойцов. Надо пройтись по трюму и всё проверить, – приказала Пятнадцатая.

– Там кто-то ещё есть? – вскрикнул кто-то из ааори, и любопытствующие отшатнулись от люка.

– Не должно быть – ответила Пятнадцатая. – Но проверить надо. Потом нужно вынести трупы и сложить на плот. Остальные уже сложили?

– Давно уже, – ответил Шасть. – Уже даже, видишь, палубу очистили от стрел и крови.

– Хорошо, – Пятнадцатая кивнула. – Шасть, продолжайте с оставшимися очистку. Мы немножко передохнём и присоединимся к вам.

– Пятнадцатая, – спросила девушка-ааори. – А кто мудорь убил, ты?

– Нет, у нас тут есть истребитель мудрых тварей, – Пятнадцатая махнула рукой на меня. – Уже вторую взял… Так, девочки, его – не трогать!

Последнее Пятнадцатой пришлось приказывать, потому что ко мне отправилось сразу три девушки с какими-то непонятными намерениями.

– Шрам! – крикнула мне Зенка. – Ты уже научился не спать?

Над палубой раздался дружный хохот.

– Я подскажу ему способ! – крикнул Хохо. – Надо просто закрывать дверь и подпирать чем-нибудь!

Хохот стал громче, а я сидел и краснел, не зная, что ответить.

– Он смущается, как мило! – выдала одна из девушек, остановленных десятником.

И даже сама Пятнадцатая уже хохотала в голос. Я огляделся, нашел глазами кусок парусины, способный меня спрятать, подтянул его и укрылся с головой. Судя по хохоту, это было расценено как удачная шутка.

Мы продолжали спускаться вниз по течению. На корме обнаружилось рулевое весло, с помощью которого баржу наконец удалось поставить по течению носом. И теперь пара ааори постоянно дежурила рядом, ворочая конструкцией, когда река делала очередной поворот. Все перетаскивали трупы и драили помещения баржи. Я, хоть и был официально отстранен от работы, всё равно принял участие: помогал носить тела и оттаскивал доски на плот. Все трупы решено было поджечь прямо на плоту, потому что необходимость в нём отпала, а оставлять за собой будущую нежить – это не дело.

Я занимался всем, что не требовало постоянно нагибаться – тело у меня было замотано бинтами, по которым расплылись кляксы от мази и крови. Мазь уже начала стягивать все порезы, но для выздоровления требовалось время. Девушка, которая пошутила по поводу моего смущения, активно строила мне глазки и даже мимолётом представилась. Оказалось, что её Лаской зовут. Но Пятнадцатая подзатыльником прервала её заигрывания.

В трюме, как я и думал, располагались каюты – такие же, как и те, в которых мы совсем недавно плыли чистить Пущу. Двухстворчатые двери скрывали длинное помещение для грузов. Похоже, туда загонялись телеги и тягловые животные, потому что и запах был соответствующий, и запасы сена имелись. Лестница в трюм была пологой, и при необходимости её можно было застелить досками, превратив в удобный для телег спуск.

К тому моменту, когда показался Линг, всё было убрано, трупы убраны и подожжены, и баржа постепенно удалялась от полыхающего плота.

– Ну вот и всё, – вздохнула Пятнадцатая и посмотрела на левый берег. Там шла работа. Серые заготавливали плоты. Ещё когда мы чистили корабль, Шасть предложил бросить якорь и сделать всё не спеша, но Пятнадцатая отказалась. Теперь было видно, что она была права. Мы всё ещё успевали проскочить в море, но эта возможность пропадёт через несколько часов: больше половины плотов уже были почти готовы. На берегу виднелись только многочисленные пни – деревья почти все вырубили. Если бы у нас были луки, можно было бы попытаться отстреливаться – запас стрел из корабля мы надёргали немалый. Но стрелять из ааори никто не умел, да и луков найти не удалось.

Линг был в осаде, и его жителям приходилось туго. Обстрел серые люди вели постоянно. Пока мы проплывали мимо, то даже наблюдали за штурмом одного из участков стены. Стража и ополчение на стенах провожали нашу баржу тоскливыми взглядами. Вокруг города серых людей было так много, что под ними не было видно земли. Порт Линга был блокирован цепями, но и с реки было понятно: кораблей там мало. Даже если уйдут с перегрузом, огромное количество жителей останется в городе и погибнет.

– Они рассчитывают продержаться до прихода кораблей из Аанга, – прокомментировал один из ааори.

– Не успеют, – ответил ему кто-то. – Я бы им пару суток дал. Лучше бы вывозили уже всех, кого можно. Может, успели бы ещё раз вернуться.

– Это тоже не успеют.

Баржа держалась правого берега, куда не долетали стрелы, но серые всё-таки попытались по нам стрелять. Даже нагрузили стрелками один из недостроенных плотов и отплыли в нашу сторону. Но плот выдержал пятьдесят шагов и начал расходиться – пришлось серым оставить нас в покое. Баржа лениво проплыла до устья и, поймав ветер, начала уходить в море.

– Вдоль берега правим. Вдоль! – разорялась Пятнадцатая, а пара ребят перенатягивала парус, чтобы нас ветром сносило в нужную сторону.

Через пару часов изменить направление удалось, и мимо поплыли скалистые берега континента. Морская болезнь пугала, но пришлось брать мористее. Кто-то вспомнил, что вдоль берега много рифов и мелей, поэтому баржу старались держать на глубине. Прислушиваясь к своим ощущениям, я понял, что морская болезнь мучает меня значительно меньше, чем других. А если сидеть на палубе, то на нее можно вообще внимания не обращать.

Вечером общими усилиями тех, кто хоть что-то понимал в готовке, удалось приготовить ужин на всех – рагу из овощей и мяса. Огромный котёл, найденный на кухне, обеспечил нас едой на все четыре с лишним десятка бойцов. Большинство не смогло сразу съесть большую порцию и взяло перерыв, чтобы насладиться остатками пиршества уже при свете фонарей. На ночь мы разместились в каютах, которые занимали матросы. Пол был отдраен от крови, а морской ветер врывался в открытые окна и проветривал помещение. Одеяла и белье на кроватях сменили, использовав чистые комплекты из грузового трюма.

Одну каюты выделили девушкам, другую – парням. Часть кроватей из одной каюты перетащили в другую: девушек среди выживших было меньше. Четыре пустых гостевых каюты на корме Пятнадцатая открыла и определила туда жить себя, меня, Шастя и Хохо, назвав «командирскими». Одну из кают ближе к носу определили, как помывочную – там теперь стояли бочки с водой, набранной в реке. Бочки с водой были выставлены и в зале, куда вёл люк с палубы – кто-то вовремя вспомнил, что в море вода солёная и пить её нельзя.

На ночь мы выбрали место у береговой отмели и бросили якорь. Некоторые предлагали идти ночью, но после коллективного обсуждения стало понятно, что весь наш богатейший опыт по управлению водными корытами позволяет идти или прямо, ориентируясь по берегу – или на дно. Так что здравый смысл победил.

Уже собираясь укладываться спать, я услышал, как скрипнула дверь в каюте Пятнадцатой, а потом ко мне тихо постучали.

– Не заперто, – сказал я. Пятнадцатая вошла ко мне с заговорщицким видом, неся в руках кувшин, две кружки и какой-то свёрток. – Это что за новости?

– Это немного вина, – сказала она, выставляя на стол свою добычу. – И сыр.

– Нам же вроде нельзя? – спросил я, беря кувшин. Вина было налито где-то до половины.

– Нельзя, но нужно, – сказала девушка. – Впрямую это не запрещается. Просто в казарму проносить нельзя. Некоторые десятники раз в месяц ходили, пили. Просто… ты сам понимаешь, как к нам аори относятся…

– Ну да, – кивнул я, разливая вино. – Я ведь ещё ни разу не пил. А если напьюсь?

– Да с чего тут напиваться – с одной кружки? – удивилась Пятнадцатая. – Я всем, кто не будет стоять на страже, велела выпить по такой. И все остались трезвые. Пей.

Девушка отсалютовала мне кружкой и пригубила. Достав из свертка кусок сыра, она начала его жевать. Я решился и последовал её примеру. Вино было кисло-сладким, с каким-то пряным ароматом. После нескольких глотков слегка зашумело в голове.

– Как думаешь, – спросил я Пятнадцатую, – мы переживем всё это?

Я неопределенно махнул рукой туда, где, по моему мнению, находился Линг. Но девушка поняла и кивнула.

– Это Yашествие, – пояснила она мне. – Не первое и не последнее. Обычно немертвые прорываются на севере. Там город Тулья – он хорошо укреплен. А на Линг давно не нападали. Переживём, наверно… Надо попытаться. Теперь есть ради чего.

Пятнадцатая явно загрустила.

– Мы ещё можем ограбить каюту капитана, – напомнил я ей. – И будем совсем при деньгах.

– Откуда в тебе это? – засмеялась Пятнадцатая. – То предлагаешь грабить деревни у Линга в поисках припасов, то каюту капитана?

– Это же даже не грабёж, – пояснил я, делая очередной глоток и понимая, что осталось там совсем чуть-чуть. – Баржу всё равно унесло бы в море. Вместе со всем добром. Капитан мёртв, команда мертва. Ничего не изменится от того, что мы всё заберем!

– А если у матросов и капитана были семьи, родственники…

– Ну так и где они? Баржу-то в море несло! – удивился я. – К тому же, если мы немного добра оставим, никто и не узнает. Надо только проверить журналы. В каком-нибудь может быть записано, чего и сколько есть на барже.

– Боги, с кем я связалась, – Пятнадцатая засмеялась снова. – Ты просто какой-то бандит! Ещё и предусмотрительный.

Я ухмыльнулся. Глаза слипались – усталость давала о себе знать. Пятнадцатая тоже начинала украдкой зевать.

– Я просто хочу имя, хочу нормальное снаряжение… Да я много чего хочу. Но мне почему-то никто не несет это бесплатно. Наоборот, местные только цены при виде меня задирают… А совесть не даёт, как Злата…

– Да уж, – Пятнадцатая вздрогнула. – Ааори, прислуживающий мудори… Мне это в кошмарах будет сниться.

– Если тебя снятся кошмары – можешь остаться на соседней кровати, – буркнул я. – И тогда ты просто не сможешь уснуть, если я начну храпеть.

– Но-но, – Пятнадцатая допила вино и поставила кружку. – Я девушка приличная! Если приснится кошмар, приду к тебе и заставлю сидеть со мной и петь песенки… Ну, колыбельные, которые тут детям поют.

Я покатал в памяти слово, получив слабенький отклик.

– Ни одной не знаю.

– Тогда просто будешь мычать что-нибудь грустное, – Пятнадцатая поднялась, подошла ко мне и взъерошила волосы. – Фу, завтра чтобы помылся!

– Да, десятник, – я слабо стукнул себя кулаком по груди, даже не пытаясь встать на ноги.

Пятнадцатая с сомнением посмотрела на кружки и пустой кувшин, вздохнула и попыталась всё собрать, но я помешал, поймав её за руку.

– Иди спать. Ничего с ними за ночь не случится – а завтра заберёшь.

– Нет уж, ты тогда сам завтра всё на кухню занеси, – ухмыльнулась она, слегка пожав мне руку. – Спокойных снов!

– Тебе тоже! – пожелал я, заставив себя встать и прикрыть дверь на щеколду.

Потом подумал и открыл щеколду – вдруг ей действительно надо будет эти самые колыбельные петь… Десятник всё-таки.

Потом вспомнил Ласку и закрыл щеколду. Пятнадцатая там за стенкой, а вдруг Ласка придёт, и я не отобьюсь… А Пятнадцатая – за стенкой, услышит… А она десятник – и навалять может.