Текст книги "Безымянные слуги (СИ)"

Автор книги: Лео Сухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 27 страниц)

Глава 13

– Ты как? – спросил я у Кривого. Тот всё время молчал, пока мы стаскивали вещи в кучу. Он кивнул, глубоко вздохнул и произнёс:

– Спасибо. Просто… Я… Накатило. Три года в нори пройти не могу.

– Пройдём, – пропыхтел я. – Если выживем, все пройдём.

– Надо уходить, – сказал Нож, устало присаживаясь рядом. – Слышите?

Рыки, шипение, рев и крики людей доносились всё ближе. Солнце уже перевалило за середину и медленно начинало клониться к закату.

– Ещё несколько часов, и твари кинутся по нашим следам, – Кривой кивнул. – Не успеем уйти, и нам конец. У нас четверо человек на ходу и четыре волокуши. Мы должны успеть!

– Я помогу Зенке, – проговорил Нож. – Не очень ходок, но немного помогу.

– Тогда хватаемся и пошли, – я встал и махнул всем рукой.

За волокуши я схватился первым. На поляне оставались полураздетые бойцы четырнадцатого десятка и Хитрый, которого мы даже не могли сжечь.

Двинулись мы по диагонали к предыдущему маршруту, забирая в сторону лагеря. Единственной нашей надеждой было успеть. Тащить всё, что мы несли с собой и добыли, было тяжело. Волокуши цеплялись за кусты, стукались об деревья, нас шатало, но мы продолжали идти. Лучшим нашим погонщиком было солнце, которое всё ниже опускалась к горизонту. Мы в темноте двигаться не сможем, а нежить – очень даже хорошо. И даже, наоборот, активно полезет из леса.

Не успели мы совсем чуть-чуть. Впереди уже виднелась полоса кустов у подлеска, когда сзади раздался топот. Нас нагоняли трупни, как самые быстрые. Всего пять штук, но это были только первые. Пришлось бросать поклажу, разворачиваться и принимать бой. Потом ещё одна стая – они давали пройти шагов пятьдесят, не больше. Кривой получил несколько порезов, но просто не мог их обработать и медленно истекал кровью.

– Надо уходить, – проговорил я, глядя на своих. – Пузо, осилишь две волокуши? Тут шесть сотен шагов осталось.

– А ты? – спросил тот, кивнув.

– А я их задержу. Как дойдете до опушки – свистите, я попробую уйти.

За деревьями замелькала новая стая.

– Может… – произнесла Зенка.

– Не может. Валите! Не теряйте время.

Я повернулся к новым противникам и вздохнул. Мне нравились ребята десятка, но так рисковать ради них я бы не стал. А вот ради Пятнадцатой – стал. Она всех вытащит, я в неё верю. Только бы не сдалась.

Первую гончую я снял в глаз, слегка смещаясь в сторону и пропуская её дальше. Копьё успел вытащить в последний момент – и уже пришлось бить следующую. В этой стае тварей было три штуки, так что мне, можно сказать, повезло. Крупные, но не слишком ловкие. Последнюю я добил как раз в тот момент, когда появилось ещё четыре штуки. Пришлось отступать, прятаться за деревьями, уворачиваться и бить. Уже на следующей стае я получил свои первые порезы. И не успел добить тварей до появления следующей группы. Противников прибавилось, а в лесу стало слишком темно. Когда раздался спасительный свист с опушки, бежать уже было невозможно, хотя я и пытался. Но через триста шагов меня всё-таки окружили.

Правда, от опушки бежали Пузо и Кривой, а за ними десяток нори – я их успел заметить краем глаза и продолжал уворачиваться, надеясь продержаться до подхода помощи. Из темноты на меня выскочила морда очередного трупня, я двинул ей щитом – и щит потерял очередную щепку. Перекатом ушел от следующей твари, уперся спиной в дерево и приготовился отбиваться. Нежить себя не заставила ждать. Атаковали меня почти одновременно сразу с десяток тварей и, как обычно, начали друг другу мешать. Это обжоры и тараны становились умнее, а эти – глупые ещё.

Сильно легче мне от этого не было, но если бить быстро и сильно, то держаться ещё было можно. Но и это уже не могло помочь надолго. Щит у меня вырвали во время очередного наскока, и теперь его с остервенением грызла одна из тварей. Ноги и руки были покрыты порезами. Я даже не был уверен, что мой доспех можно было починить, а помощь чуть не завязла в драке на подходе. Вытащили меня из-под самого носа новой волны трупней и наступающих обжор. Я еле стоял на ногах, но бежать мог. А вот Пузо и Кривой еле плелись. Я хотел помочь кому-нибудь из них, но нори мне не дали – двое подхватили под руки и рванули к лагерю с такой скоростью, как будто бегом занимались всю жизнь. В лесу они не оставили никого из нас.

Момент прибытия в лагерь я помнил плохо. У меня что-то спрашивали – я отвечал, помогал сортировать добычу, называл номер отряда. Перечислял имена выживших и кратко объяснял ситуацию с четырнадцатым десятком. Меня перевязывали, ополаскивали водой, раздевали – и снова задавали вопросы. Я пытался отвечать, но получалось уже совершенно бессвязно. А потом меня принесли в длинную палатку с множеством матрасов, положили на один из них, и я отрубился.

А проснулся уже в нашем шатре, где находились все, кто вернулся из леса. Пятнадцатая, Хохо, Пузо и Ладна лежали все в бинтах и без движения. На ногах были только Зенка и Кривой, но без ранений не обошлось и у них. Стоило мне пошевелиться, как Зенка радостно вскрикнула:

– Очнулся! Наконец-то!

– Мы уж боялись, что ты и вторые сутки проваляешься, – усмехнулся Кривой.

– Сутки? – удивился я. – Целые сутки?

– Ага, – кивнула Зенка. – Нас уже затаскали по начальству. Сплошные допросы, что да как. Я и Кривой толком и не знаем ничего.

Собственно, ничего не знала только Зенка. Кривой что-то начальству рассказать всё-таки смог. Оказалось, что планы четырнадцатого десятка испортил тот самый свист Зенки. Вместо того чтобы идти вперёд к засаде, Хохо повёл десяток на свист. В результате с бойцами, которые тащили к ним нежить, они встретились на полпути. От напряжения бойцы напали, забыв про преследователей, и в результате некоторые погибли от лап этой самой нежити.

Отряд встретил навалившихся трупней во всеоружии, но одновременного нападения ааори не ждал. Первыми под удар попали Ладна и Хохо. Последний сделал всё, сдерживая четверых противников, а Кривой успел оттащить раненую девушку, пока Пузо, Хитрый и Нож добивали трупней. Потом Кривой бросился к Хохо на помощь. Успел несколько выпадов сделать, и его оглушили – больше он ничего не помнил и даже не знал, как убили Хитрого. Очнулся он уже после боя.

А уже у лагеря, когда я прикрывал их отход, на них насело несколько трупней, и билась с ними Зенка. Когда Кривой мне это рассказывал, девушка вся раздувалась от гордости. Нож, Кривой и Пузо сумели дотянуть волокуши в лагерь, вернулись за девушкой и помогли ей. Нож с Зенкой отправились в лагерь, а Пузо и Кривой побежали мне на помощь.

– За ними отправились нори, – сказала Зенка. – Помнишь того нори, Ани-Оса?

– Который нам показывал, где входить в лес? – уточнил я.

– Да, – Кривой кивнул. – Это его десяток пошел за нами. Без них шансов у нас не было, конечно. Но бросать тебя не хотелось.

– Спасибо, – поблагодарил я. – А как наши?

– Плохо, – сказала Зенка. – Пятнадцатая вся в синяках, Нож и Ладна потеряли много крови. Хохо вообще пока непонятно. Пузо – нормально, выкарабкается.

– Шрам, – окликнул меня Кривой. – Эти Злата и Бледный, они тебя в нападении обвинили. Сказали, что хотели остановить своего десятника, мол, а ты на них напал.

– Они выжили?

– Выжили, Злата стала десятником, – грустно подтвердила Зенка. – Им надавали новичков из последних десятков, пополнили состав. Они сегодня снова ходили в лес. Нам разрешили ободрать трупы трупней, которых ты убил, но там немного получилось. Нам пока сказали, что добычи у нас на пару тысяч ули. Мы с Кривым весь день бегали сегодня.

– Если кто-то один или двое… – Кривой вздохнул, – то хватит и перейти в нори. Мы решили ждать всех и все вместе решать.

– Согласен, – кивнул я. – Решим все вместе.

На следующий день меня и очнувшегося Пузо потащили на допрос. Нас привели в большой шатёр, где сидел лори, мудрец-карающий, несколько вэри и наш сотник. Дождавшись, когда будут выполнены все положенные поклоны, приступили к допросу. Первым спрашивали меня. Я подробно рассказал, как мы пересвистывались друг с другом, как я заподозрил неладное, пошел проверять. Под конец описал то, что видел в лесу.

– Ты уверен, что все было именно так? – вкрадчиво спросил мудрец. – Может быть, всё было иначе?

– Я уверен, что всё было именно так, – ответил я.

– А может быть, это ты убил десятника и попытался убить всех свидетелей?

– Мне было бы сложно сделать это, мастер мудрости, – ответил я. – Ни Пятнадцатой, ни Четырнадцатому я бы не смог противостоять.

– Вот как? – мудрец задумался. – Так, может, ты напал из засады? Четырнадцатая рассказала нам совсем другую историю…

– Даже из засады я бы не смог победить сразу двух десятников, мастер мудрости, – ответил я, кланяясь. – К тому же, горло Лиси я бы не смог перерезать копьём – скорее бы отрубил. А ножа я с собой не носил. Кинжал был у Златы.

– У Четырнадцатой, – поправил меня мудрец, но я уже понял, к чему он ведёт.

– У Златы, мастер мудрости, – возразил я, кланяясь. – На тот момент у рядового бойца.

– Но, даже по твоим словам, она уже убила своего десятника к тому моменту! – мудрец ткнул в меня пальцем.

– Он умер позже, мастер мудрости, – ответил я, снова кланяясь.

– Объяснись! – потребовал лори.

Я подробно рассказал о том, как умирал Четырнадцатый. Даже не стал скрывать, что причиной его окончательной смерти стал я – только упомянул, что испугался, когда он положил руку мне на плечо, и, резко обернувшись, задел копьё.

– Ты мог помочь ему? – спросил мудрец, явно заскучав.

– Я мог помочь одному десятнику. И я помог своему, мастер мудрости, – ответил я.

– Ты мог помочь сначала Четырнадцатому, а потом своему десятнику, боец, – рыкнул лори.

– Это так, – после паузы ответил я. – Но я даже не думал об этом. Не сообразил, да и не стремился.

– Не стремился? – переспросил мудрец уже с интересом.

– Да, мастер мудрости, – признался я честно, чувствуя, как по коже бегают мурашки. Кажется, меня проверяли на честность. – С Четырнадцатым у меня были очень плохие отношения, и единственное, почему он не мог меня тронуть – был мой десятник. В такой ситуации я кинулся спасать Пятнадцатую, а не Четырнадцатого.

– Хорошо, – кивнул мудрец и перевёл взгляд на Пузо. – Теперь ты, рассказывай.

Рассказ Пуза не слишком отличался от рассказа Кривого. Когда того оглушили, Пузо, Нож и Хитрый бросились на защиту своих. Нож и Хитрый отбивались от бойцов из четырнадцатого и даже зарубили двоих, пока Пузо оттаскивал к Ладне Хохо и Кривого. Ножа ранили, и пришлось тащить и его тоже, но за это время оставшиеся двое бойцов убили Хитрого. Пузо решил стоять до последнего, защищая своих соратников – чем и занимался, когда появился я.

– К нему у меня вопросов нет, – мудрец махнул рукой.

– Ваш вердикт? – спросил лори.

– Ну, на лицо нападение одного десятка на другой, – пожал плечами мудрец. – Четырнадцатую и этого, второго, их заставили, а вот этот не дал им объясниться.

Я сжал зубы, но молчал. Сейчас всё зависело от того, решат ли они, что я виноват, или нет.

– А у него было на это время, мудрец? – хмуро спросил лори.

Мудрец поморщился, но ответил спокойно:

– Вынужден признать, что с его слов – не было. Поэтому обвинения мы снимаем, хотя я хотел бы опросить все стороны. Всего вам хорошего, Арса-Ни.

– Вам также, мудрец, – ответил лори.

Он дождался, когда мудрец покинет шатер, и кивнул одному из нори. Тот вскочил и подбежал к выходу. Обернувшись, он произнес:

– Ушёл.

– Хорошо, – лори перевел взгляд на меня. – Бойцы, вы прошли по самой кромке! По самой проклятой кромке!

– Мы… – попытался оправдаться Пузо.

– Молчать! – оборвал его оправдания лори. – Один десяток режет другой десяток! Если бы вы не тащили своих соратников через весь лес, я бы даже не подумал вступаться за вас! Ваша эта Четырнадцатая рванула к этом говн… мудрецу прямой дорогой, как только вернулась. Стучит ему обо всем в лагере! Будете сидеть в своем шатре до самого возвращения в Мобан!

– Величественный… – начал я, решившись задать вопрос, но лори меня прервал.

– Без чинов, боец, мне ваши поклоны уже давно надоели, – рыкнул он. – Тысячник, и этого достаточно.

– Тысячник, нам чем-то грозят в будущем отношения Четырнадцатой и мудрецов-карателей?

– Когда вернетесь в Мобан – ничем вам оно грозить не будет, – буркнул он. – Там к вашему болоту все привыкли давно. Здесь лишний раз не высовывайтесь. Я далеко не всегда смогу вас прикрывать. У меня своих забот хватает. Проваливайте в свой шатер, лекаря я к вам пришлю.

Лекарь приходил три раза в день. Лекарем был бывший вэри, которого звали Носом. Это был веселый бородатый дядька с огромным носом-картошкой. Каждый раз он менял на больных повязки, использовал мудрость и старался нас подбодрить. Глядя на Пятнадцатую, он только качал головой.

– Что с ней? – спросил я как-то, не выдержав.

– Давно уже должна была в себя прийти, – ответил Нос, хмурясь. – Она не хочет. Говорите с ней. Пускай знает, что рядом свои.

И я говорил, когда рядом никого не было. Садился рядом и говорил с Пятнадцатой. Через пару дней пришли в себя Пузо и Нож. Мы начали даже выходить из шатра. Днем сидели перед костром, а когда бойцы возвращались из леса – снова прятались в шатре всем десятком. А я сидел и тихо говорил с Пятнадцатой. Ну и очнулась она, конечно, когда я нес какую-то чушь о том, что она хорошая и тому подобное.

– Шрам, ты головой повредился? – спросила она довольно бодро.

– Ну… со стороны так и может показаться, да, – ответил я честно. – Но всё совсем не так!

– Да? – скептически спросила девушка, глядя, как я совершенно по-дурацки улыбаюсь от уха до уха.

– Я просто выполнял рекомендацию лекаря! – возмутился я шутливо. – И говорил с тобой.

– Если то, что ты тут нес – это говорил, то я с тобой не буду разговаривать, – ответила Пятнадцатая.

– Нормальные темы для разговоров у меня закончились ещё вчера, – буркнул я.

– Я долго лежала?

– Пять дней, – признался я.

– Пять? – хрипло проговорила она и со стоном закрыла глаза рукой. – Много смогли набить? Что вообще?..

И тут Пятнадцатая вспомнила, почему она оказалась без сознания.

– Лись? – хрипло спросила она.

– Мертва, – ответил я. – Я опоздал.

– Я вообще удивлена, что ты пришел… Остальные?

– Хитрый мёртв. Хохо и Ладна без сознания – тут. Все остальные живы, но не очень здоровы. Набили мы чуть больше двух тысяч ули и смогли сохранить свое снаряжение.

– Почему так мало? – проговорила она.

– Злата теперь Четырнадцатая, – ответил я и, нагнувшись, прошептал на ухо. – Стучит местному карателю.

– Сука, – выдохнула Пятнадцатая и села на своей кровати. – А Четырнадцатый?

– Мёртв, – ответил я. – Из всего их десятка выжили только Злата и Бледный. Но им отдали новичков, и они ходят в Пущу каждый день.

– Как же гадко, – тихо сказала девушка. – Так они станут нори даже раньше меня…

– Мы станем нори, – ответил я ей. – И не через год. Хочешь – гоняй нас в патруль на кладбище хоть каждый день. Мы все станем нори.

– Нельзя так, – ответила Пятнадцатая. – На кладбище любят все ходить. Не чаще двух раз в десять дней можно. У нас есть два дня – надо идти в Пущу.

– Нам нельзя. Запретили.

– Кто?

– Лори-тысячник… – я помялся. – Нас допрашивали о произошедшем. Оправдали, но из шатра нам выходить запрещено. Выходим только днём, когда все в лесу.

Пятнадцатая тихо зарычала.

– Мы живы, Пятнадцатая, – сказал я тихо. – Это главное.

В этот момент разговор прервался, потому что в шатёр ввалились все, кто был на ногах из нашего десятка.

В оставшиеся два дня в себя пришли и Хохо, и Ладна. Нос порекомендовал нам отлежаться ещё несколько дней – до отбытия в Мобан. Чем мы и занимались. К отъезду все уже были практически здоровы. Местные эликсиры и мази могли творить чудеса, и моя память подсказывала, что это именно чудеса. Ранения, с которыми нас дотащили в лагерь, мною воспринимались как «почти смертельные». И если уж после таких выживаешь, то лечишься не один месяц. А тут – несколько дней, и ты уже снова можешь бегать как кирри.

Всех наших бойцов допросили, но все доказательства против Четырнадцатой мудрец-каратель по-прежнему отметал. Похоже, она у него ходила в любимицах, поэтому прикрывал он её надежно. Пообщаться с Пятнадцатой наедине у меня больше не получилось, но она держалась – хотя видно было, что иногда её просто колотит от злости. Пару раз заходил Первый и просил её не нарываться.

– Пятнадцатая, мы решим этот вопрос, – пообещал он.

На следующий день он сам чуть стал Четырнадцатым, а моя бывшая заклятая подруга – чуть не стала Первой. Вмешался тысячник, запретив переназначать нумерацию десятков. Через пять дней после чистки Пущи лагерь свернули и маршем отправились в Линг.

Глава 14

Этот марш стал тяжелым испытанием для Пятнадцатой. Злата не забыла и не простила издевательств. Пользуясь заступничеством мудреца, она постоянно пыталась задеть нашего десятника. Но Пятнадцатая держалась. Сжав зубы, наш десяток молча маршировал в сторону Линга. Вскоре начали появляться распаханные поля и деревушки, а потом – и сам город. Внутрь нас не пустили, нори и ааори встали лагерем у стен. Там наш десяток сдал добычу из Пущи, а у мастеров-кузнецов, разместивших свои кузни за стенами города, провели скорый ремонт снаряжения. Ремонт встал в копеечку, и у нас осталось 1800 ули.

Командование решило переправлять войско выше по течению, к северу от города, где сливались приток и основное русло реки Аирены. Идти до него было – два дня. Окрестности Линга войско покинуло к вечеру следующего дня, а на третий день марша мы уже достигли места переправы. Знакомые баржи ждали у берега. Подниматься на них вверх по течению было долго – к тому же, места на всё войско не хватило бы, но помочь нори и ааори преодолеть реку они вполне могли. Лагерь разбили на берегу. Командование выставило часовых, но беды в обжитых местах никто не ждал.

А беда пришла. Посреди ночи на лагерь напала нежить. Много нежити. Вся нежить была низшей, но её было очень много. Тревогу поднять успели в последний момент, и просыпающиеся бойцы не успели подготовиться к бою. Остановить атаку не удалось, и множество тварей прорвалось внутрь лагеря. Моему десятку повезло – шатер оказался рядом с водой, в болотистой низинке, которую никто не хотел занимать из-за большого количества кусачих насекомых. И туда, по настоянию мудреца-карателя, определили три десятка – наш, шестнадцатый и шестой. Мудрец и первый десяток хотел было посадить в рассадник кровососущих, но это было бы уже чересчур.

Три наших десятка успели построиться в шеренгу и встретить одиночных противников копьями. К сожалению, первый натиск был только разминкой. Следом шли твари, которых здесь никто не ожидал увидеть – серые люди, велики и тараны. Наши десятки даже не успели присоединиться к основным силам, когда лагерь захлестнули бесчисленные противники. Встав в круг, мы сдерживали наседающих серых. Отвратительные существа, которые когда-то были людьми. Они не умерли, но и живыми тоже не были. Холодные и долговязые, они атаковали нас с каким-то остервенением, практически не давая передохнуть. Вокруг наших десятков медленно вставал вал из трупов. Запах сырого мяса и крови распространился в воздухе.

Закончилось всё почти мгновенно. Как только нежить начала уходить в сторону Пущи, серые люди тоже отступили. Этот бой был закончен, и Пятнадцатая дала команду вернуться в шатер, который пришлось заново устанавливать. Несмотря на вонь и грязь, я уснул, едва коснувшись головой своей сумки, которую использовал в качестве подушки. Мы не снимали броню, не пытались привести шатер и себя в порядок – просто легли и уснули. А проснулись уже через три часа от тревожного горна в основном лагере. Серые люди и не думали, как оказалось, давать нам отдых.

– Бегом, бегом в строй! – надрывались командиры, подгоняя бойцов.

– Двое в ряд, прижались к шестнадцатому! – кричала Пятнадцатая.

И мы ещё неплохо выглядели на фоне некоторых ааори, которые сразу после боя сняли доспехи. Они ещё бегали, пытаясь облачиться. Место нашему десятку досталось на правом фланге, обращенном к Лингу. Атаковали нас что ночью, что сейчас – с востока, со стороны Диких Земель. В ту сторону были брошены основные силы нори.

Нам же предстояло прикрывать лагерь от атаки вдоль реки. Хорошее заключалось в том, что в бой мы бы вступили только тогда, когда появилась опасность атаки с фланга. Минусом было то, что берег спускался к реке, и я не видел, кто нас атакует – и сколько их. Но по реакции бойцов-нори я понял, что противников у нас много. Опытные нори сжимали в руках оружие и бледнели, оглядываясь с надеждой на реку. Однако баржи как ушли на центр реки, так и остались там. Моряки отказались рисковать, и даже крики мудрецов не заставили их переменить своего решения.

Шепотки, прокатившиеся от строя нори, передали весть о том, что к нам идут тысячи и тысячи неживых. Серые люди возвращались с основными силами, накатывая сплошным потоком. Первыми в бой вступили лучники, начав перестрелку.

– Щиты! – прокатилась над строем команда.

Мы прикрылись щитами и присели к земле. На наши позиции обрушился целый ливень стрел. Мы тесно прижались друг к другу, стараясь перекрыть даже самую маленькую щелочку, но стрелы находили свои цели – пробивали доски, проскакивали между краями сведенных щитов, пробивались между досок. В нашем десятке от обстрела пострадала Зенка. Пробившая щит стрела поранила ей руку. Девушка вскрикнула, сморщилась, но щит не отпустила. Как там отвечали наши, было непонятно. Приходилось сидеть и ждать новой команды. Вокруг слышали болезненные вскрики, всхлипы и стоны.

– То-о-овсь! – донеслось со стороны командования.

Запел рог, и мы распрямились, держа щиты над головой. Невдалеке от нас, из-за гребня речного русла, выливалось воинство серых людей. Одни ехали на каких-то полуптицах-полуящерицах, другие бежали на своих двоих, толпой. Третьи натягивали тетивы.

– Щиты! – рыкнула Пятнадцатая в момент залпа, и мы снова прикрылись щитами. Рядом с криками падали бойцы шестнадцатого и пятого десятков. – Копья на изготовку!

Мы снова встали в полный рост и выставили копья. Противник был совсем близко, теперь его можно было в деталях разглядеть. И то, что я увидел, мне совсем не нравилось. Их было очень много. Только против нашего фланга накатывало не меньше тысячи противников. Пехота была вооружена большими круглыми щитам, короткими копьями и короткими мечами. Всё это было отвратительного качества, но пользоваться своими железяками серые умели. Некоторые из них носили вполне сносные кольчуги с заплатками, явно человеческого производства, некоторые – частичные латы, многие были в кожаной броне.

Зенку мы задвинули в задние ряды, где Ладна быстро накладывала ей на руку повязку.

– Сомкнуть ряды! – пролетело над строем, и мы плотнее сдвинули щиты, прижимаясь друг к другу плечами.

А дальше нас захлестнул поток врагов, чье поведение ничем не отличалось от ночного. Натиск был просто ужасающим. Стоя во втором ряду, я уже вскоре удерживал на своем щите стоящую впереди Пятнадцатую, а сам упирался в щит Ножа спиной, пытаясь сделать вздох. Что творилось в массе серых – давивших так, будто между нашими и их щитами не было других серых бойцов – сложно себе даже представить. Мельком я подмечал, как повисают сдавленные с двух сторон серые, не подающие признаков жизни. Но этому врагу было наплевать на жертвы среди своих. Лучники продолжали стрелять, даже когда первые ряды начали перемешиваться.

Копьём я колол поверх голов первого ряда, отправляя на тот свет одного серого бойца за другим. Некоторые серые люди умудрялись прикрыться от моего копья, подставить шлемы, но большая часть покорно ложилась со смертельными ранениями – двигаться и уворачиваться они в такой толчее не могли. Пятнадцатая вскрикнула и начала опускать щит. Я стал боком и дал ей возможность провалиться вглубь строя. Мы такого не отрабатывали, но других вариантов увести её из первого ряда я не видел. Своим щитом я прикрыл десятника от наседавшего серого и, протиснувшись, занял её место в первом ряду. Сразу навалились противники, и пришлось колоть ещё активнее. Пока Нож пропускал Пятнадцатую к Ладне, мы сместились ещё на шаг назад, а потом ещё на шаг.

Строй ааори на нашем фланге продавливали, закидывая стрелами и давя пехотой. Конница держалась в отдалении, дожидаясь своего часа. А сверху всё прибывали и прибывали новые враги. После очередного залпа стрел Хохо рядом со мной сменил Пузо, а Хохо оттащили со стрелой в плече. Вонь от внутренностей и крови распространилась над всем полем боя. Ор, плач, стоны заполнили, казалось, всё вокруг.

Наш фланг прогнулся и разорвался надвое: часть оттеснили к нори, а нас начали прижимать к воде. Отступая, мы давили собственные шатры, затаптывали кострища – и теперь от лагеря осталось только воспоминание. Когда наш фланг развернулся лицом к центру построения, я неожиданно понял, что всё кончено. Нори были уже окружены, а левый фланг, прикрытый ааори, били с двух сторон – и там уже началась паника.

– Нож, подмени, – крикнул я, и тот быстро пропустил меня в задние ряды.

Пятнадцатую я нашел на самой кромке воды. Она ругалась сквозь зубы, пока ей накладывали повязку. Я упал рядом с ней на колени, прикрывая щитом, и выдохнул.

– Надо уходить.

– Куда уходить, мать твою?! – взорвалась она. – Река же!

– В реку! – крикнул я.

– А наши?! – Пятнадцатая указала на то место, где ещё недавно стояли ряды нори, но там уже были только враги. Лицо девушки перекосило. Я рывком привлек её к себе и прижал к груди, шепча на ухо.

– Мы разбиты, Пятнадцатая. Надо уходить рекой, иначе нас сомнут!

Я почувствовал, как она на мгновение сильно обняла меня, а потом оттолкнула.

– Пятнадцатый десяток, в реку! – кричала девушка, поднимаясь на ноги. – Все в реку! Вплавь, уходим! Быстрее! Быстрее!

И наши послушались. Пузо, Кривой, Нож, Ладна и Зенка бросились в воду, хотя я и не был уверен, что все они умели плавать. Я, как оказалось, умел. Доспех и поклажа тянули на дно, но снимать было некогда. Рядом воду клюнули первые стрелы.

– Шрам! Шрам! – я услышал Пятнадцатую, только когда она схватила меня за плечо. – Бочки! Телега!

Девушка показывала на глубину, где величаво плыли бочки с припасами, обломки телег и укреплений – и даже целая телега. Бойцы из нашего и соседних десятков уже хватались за них, стараясь уплыть как можно дальше от берега. Вместе с Пятнадцатой мы рванулись за ними, а за нашими спинами вода вставала волнами, когда в реку начали сталкивать остатки сопротивляющихся бойцов.

Вход в воду в месте переправы был плавным – можно было четверть расстояния до другого берега пройти вброд. Нашей целью стала деревянная телега, за которую мы ухватились всем десятком. Рядом плыли другие ааори. Стоило только отплыть от пляжа, как нас захватило течение и понесло вниз. Несколько бочек и телега стали плотом, за которые продолжали цепляться всё новые и новые ааори. Кто-то был без бочек и еле дотягивал до нас, кто-то с бочками. Плот продолжал расти.

– Гребите к другому берегу, быстрее! – надрывалась Пятнадцатая. – Быстрее! Надо выйти из-под обстрела.

Серые лучники пытались нас достать, но не успели: у берега хватало других целей, не успевших найти себе средств спасения. Многие шли ко дну ближе к середине реки, так и не успев переплыть и потеряв силы. Мимо нас проплывали, уносимые течением, трупы ааори и серых людей. Бой ещё не закончился, и часть нори уходила на север, отбиваясь от преследователей. Там за мелким притоком реки тоже можно было спастись.

А нас продолжало нести вниз по течению в сторону Линга. Течение было быстрым, даже несмотря на то, что до моря было рукой подать. Недалеко от города были пороги – невысокие, но скорости воде прибавляли.

– Надо выбираться на берег! – приказала Пятнадцатая, когда место лагеря скрылось из вида. – Пороги мы не пройдем! Или потонем, или вылезаем сейчас. Гребите!

И мы гребли, возвращаясь к знакомому берегу, от которого бежали совсем недавно.

До порогов наш отряд не дотянул совсем чуть-чуть – впереди уже отлично был различим рёв воды. На баржах мы легко прошли опасный участок, но флотилия бочек во главе с телегой разбилась бы на них в щепки. Нас спас илистый, поросший каким-то тростником берег. Цепляясь за тростник, мы преодолели последние метры глубины, и ноги коснулись илистого дна. Я отцепился от бочек и заковылял к берегу. Стоило мне оказаться на твёрдой земле, как я без сил повалился на траву. Рядом падали другие ааори. Пятнадцатая не стала ложиться и просто села рядом со мной.

– Надо идти, – проговорила она.

– Дай отдохнуть пару минут, – ответил я, не находя сил подняться. – Сейчас никто не сможет встать.

Пятнадцатая кивнула и огляделась.

– Сорок девять человек, – проговорила она после подсчёта. – Всего сорок девять.

– Наши же все ушли? – я заставил себя сесть и осмотреться. Ушли все.

– Шрам, как это случилось? – тихо прошептала девушка, прижавшись ко мне плечом. – Откуда их столько?

– Не знаю, – совершенно серьезно ответил я. – Это не набег… это что-то совсем страшное.

– Что же нам делать? – тихо спросила она.

– Попробуем пройти пороги берегом, – так же тихо ответил я. – Может, в бочках будет что-то полезное.

– Тогда нельзя тут сидеть, – Пятнадцатая отстранилась и поднялась на ноги. – Бойцы, встаём. Некогда разлеживаться! Враг совсем недалеко, надо уходить дальше.

Наш десяток, ругаясь и постанывая, начал вставать, а остальные ааори последовали нашему примеру.

– Десятники есть? – спросила Пятнадцатая, но никто не откликнулся. – Какие десятки?

– Шестнадцатый, семнадцатый, девятнадцатый, седьмой, восьмой, первый, – раздался нестройный хор. Набились к нам простые бойцы. К моменту, когда все кинулись в воду, они уже остались без командования.

– Понятно. Слушаем сюда! Хохо, организуй разведку вниз по течению – возьми пятерых! Ладна, займись ранеными, всех девочек привлеки! Шрам, проверь бочки и бери только самое необходимое. Возьми ещё троих. Оставшиеся подходят ко мне. Будем раскладывать всё, что найдем.

В бочках полезного было немного. В одной нашлись сухари, мешочки с крупами и сушеное до состояния сухаря мясо – но часть припасов уже подмокла. В другой бочке обнаружили пару топоров и местных лобзиков, какие-то тряпки, веревки и гвозди. Нашлось несколько сумок с чьими-то вещами. В телеге лежал мешок сухофруктов. В одной бочке было растительное масло. Сухари и сухофрукты распределили между всеми в равных долях, одеяла и вещи рассортировали. К моменту, когда вернулся с разведчиками Хохо, каждому была подготовлена поклажа.

Выслушав Хохо, Пятнадцатая помахала мне и ещё одному бойцу.

– Шасть, заместитель Шестнадцатого, – представила она нас. – Мой зам Хохо и мой боец – Шрам.