Текст книги "Безымянные слуги (СИ)"

Автор книги: Лео Сухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)

В какой-то момент хотелось выть от бессилия и усталости. Не лучше выглядели и другие бойцы на стене. Даже те, кто уже не один год провел в нори – еле держались на ногах. Наверно, ещё час-два, и мы бы просто начали падать, но наши мудрецы наконец пришли нам на помощь по-серьёзному. Земля на кладбище вспучилась, и из-под земли полезла нежить. Очень много нежити. Очень много очень голодной нежити. Серые, не задумываясь, кинулись рубиться с новым противником, а мы принялись вытягивать лестницы на стену. Когда серые сообразили, что что-то пошло не так – было поздно. На всю восточную стену у них осталось две лестницы нужной длины. Как потом стало известно – на западной стене лестница осталась только одна.

Пока серые разбирались с неживыми, мне удалось присесть у зубца и перевести дух. Рядом устало опустилась Пятнадцатая.

– Лента, последи за тем, что происходит снаружи, – приказал я. Девушка тоже устала, но была пока самой здоровой из нас. – Остальные – отдых, сколько получится. Ласка, через десять минут смени Ленту.

– Думаешь, ещё полезут? – спросила Пятнадцатая.

– Они упёртые, – ответил я. – Могут и попробовать… Не знаю… Вообще не могу думать.

Мы сидели и молча отдыхали. Вскоре Ленту сменила Ласка, а потом Зенка. Она и сообщила, что с нежитью покончено. Зенку отправили отдыхать дальше, а мы с Пятнадцатой поднялись и стали наблюдать сами. Серые и в самом деле разобрались с нежитью – и теперь пытались решить, что делать с оставшимися лестницами. Я заметил, как по всей нашей стене поднимаются десятники.

– Эй, бойцы! – проорал вэри с другого конца. – А стрелы ещё есть?

Стрелы были. Обозники притащили всё, что смогли собрать, и выдали нам. Оставшиеся защитники на нашей стене снова взялись за луки, присели на одно колено и выпустили первые подарки в сторону толпы врагов. Вот этого серые явно не ожидали. Когда после первого залпа последовал второй, а потом началась беглая стрельба по толпе – серые шарахнулись от стен, а потом полезли прочь с кладбища. Что-то похожее творилось по всему периметру форта. Штурм был отбит.

Ужин нам в тот день приготовили обозники. Каша с мясом и вино. Но это была вкуснейшая каша и божественное вино. Сил у нас не осталось даже скорбеть о павших товарищах.

На нашем форте серые потеряли не только почти двадцать тысяч родичей, но и большую часть лестниц. У них оставались ещё осадные башни и невысокие лесенки, но для штурма нашего форта это всё не подходило. А северный они штурмовать опасались, слишком дорого им обошлись первые две попытки. И хотя с нашим фортом серые были близки к победе – они-то об этом не знали. Да и не были мы их целью – их цель скрывалась за стенами Мобана, чьи защитники так и не решились атаковать осаждающих. Ещё дважды серые отправляли отряды на мародёрство, пытались даже добраться до ближайшей рощи и рубить деревья, но наша кавалерия постоянно щипала их лесорубов, и они бросили это занятие.

На пятое утро после штурма нашего форта армия серых, растянувшаяся вдоль всей стены Мобана, зашевелилась и пошла на приступ города.

Глава 32

Нам не рассказывали, что делать дальше. Мы только знали, что во время штурма Мобана нам надо будет ударить неприятелю в тыл. Но утром, после завтрака, почти все бойцы собрались на стенах форта и смотрели, как серые подступали к стенам города. Защитникам надо отдать должное: стрелы ливнем падали на нападающих, но сдержать штурм не могли. Серые люди упорно шли вперёд сплошной массой. Даже на глаз не удавалось определить, сколько их там в этой толпе.

Городская стена была низкой – всего около восемнадцати шагов. На нее хватило даже тех лестниц, по которым серые спускались на кладбище воонгов. А несколько осадных башен, которые медленно катились вперед – могли открыть им прямой путь в город.

– Почему нас не вызывают? – тихо спросила Пятнадцатая.

Но ответить я не успел, да и мой ответ был бы скучнее ответа десятника вэри, который её расслышал:

– Ну, красавица, выйдем мы, ударим им в спину, а они обернутся и врежут по нам, забыв про город. Помнишь, как под Тури вышло? Трусы… Пускай сами хоть немного железом помашут.

Отвечал вэри громко, и последние его слова вызвали одобрительный гул на стене.

Продвижение серых замедлилось под самой стеной, где плотность стрельбы возросла. Похоже, теперь со стен стреляли и стража, и воины, и ополчение, и даже простые горожане. Жители Мобана прекрасно представляли, чем закончится встреча с серыми людьми. Быть мясной заготовкой для измененных никто не хотел – и защищались они отчаянно. Но к обеду серые смогли прорвать оборону. Первыми к стене они подогнали башни – и только потом, когда завязался бой, начали ставить лестницы. Поток врагов хлынул внутрь города. А сигнала к атаке всё еще не было, хотя готовность по всему форту объявили, и все бойцы ходили в броне и при оружии.

Форт мы покидали через северные ворота. На юге, вдоль моря, разворачивались отряды командования, на севере – мудрецы с опытными бойцами. А центр был отдан нам. Войска выстраивались в неровную линию – никакого строя, никаких хитрых тактик. Есть только ты и твой десяток, который ты успел натаскать. Ну в моем случае было два десятка, включая бойцов Пятнадцатой. Нам предстояло пройти путь до лагеря и атаковать его, а потом – обрушиться на серых под стеной. Впрочем, даже отсюда было видно – осталось их там немного. Основной бой шёл на стенах и в городе.

Пришлось ещё подождать, пока выстроится линия. Когда я спросил, как передаются команды между укреплениями, мне объяснили: на башне есть огромный фонарь, которым можно подавать световые сигналы. Что такое фонарь, я помнил ещё по барже. И память даже услужливо подсказала, как можно подавать им сигнал.

На этот раз перед двумя десятками речь толкнула Пятнадцатая – меня трясло ничуть не меньше остальных. Но девушку я не слушал и просто пытался настроиться на этот бой.

Либо нашествие под стенами Мобана сейчас закончится, либо распространится на всё княжество – и появится новый регион Диких Земель, где властвуют тёмные силы разделивших мир трещин. Раньше это для меня было пустым звуком – ведь я был уверен, что всё это домыслы или какие-то местные верования. Но сейчас, глядя, как в воздухе пестрят многочисленные искры – я отчётливо понимал, что так оно и будет. Нет никакой силы разломов – есть мудрость, проникающая через них в этот мир. Та самая мудрость, без которой наше появление было невозможным. Именно она и преобразует мир по собственному разумению. И, может быть, мудрость – сама по себе разумна? Не она ли установила правила в окрестностях Линга? Не она ли управляет изменением животных и людей? Но чем она руководствуется в своих изменениях и правилах?

Все мои вопросы оставались без ответа. В сегодняшний бой я должен идти только с вопросами. И я должен быть уверен в победе. Иначе моя неуверенность убьёт два десятка, включая девушку, которая мне, видимо, очень нравится. Потому что ради неё я готов совершить очень многое. И да, может, Пятнадцатая и не обладает красотой Златы или Ладны – хотя и некрасивой её не назовешь. Но в этой девушке скрывается характер, который способен перемалывать камень в муку. Он ей иногда и голову, и красоту заменяет. А значит, сегодня мне придётся идти так – без ответов, на голой уверенности. Одерживать победу и получать имя. А там – видно будет.

Сигнал атаки прокатился с юга на север, поданный горнистами вдоль всего строя – и мы сделали первый шаг, потом второй, потом третий… А потом мы просто шли вперед, чувствуя, как подрагивают коленки. А навстречу нам катилась странная конница серых людей. И десятки раздавались вширь, образуя три шеренги, сплошной стеной идущие с выставленными копьями и сжатыми челюстями. За несколько мгновений до столкновения по рядам пролетела команда, подхваченная мной: «Первая – упор, вторая, третья – поддержать!».

Первая шеренга копейщиков упала на колено, выставив копья и уперев их в землю. Вторая шеренга ощетинилась копьями у первой над головой, а третья перехватила копья, готовясь колоть над головами второй шеренги. А в клубах черной пыли, оставшейся на пепелище трущоб, выросли фигуры странных птиц и их всадников, врубившись в строй. Над полем повисли крики ярости и боли, треск и звон, визг птиц, стоны и ругань. Крики сражения, в котором обе стороны пришли только убивать.

Прорвать линию всадники серых так и не сумели. Первые упали, следующие напоролись на копья, те, кто шёл за ними – наткнулись на трупы. Да, двуногие создания гораздо легче переступали через тела, чем кирри, не ломали ноги и опасно разевали острые клювы. Но их хрупкие шеи легко перерубались боковыми ударами копий – что уж говорить о мечах и топорах, которые у ветеранов тоже имелись. Перед нашим строем образовалась свалка из всадников и скакунов, а самые нетерпеливые бойцы уже перепрыгивали через вал трупов и устремлялись в атаку сами.

Трое бойцов Пятнадцатой поддались общему порыву и прыгнули вперёд. Немалых усилий стоило удержать девушку от того, чтобы кинуться за ними – каждый сам выбирает свой путь в этой мясорубке. А на неё надеются оставшиеся пятеро, их и надо вести вперёд. Наши полтора десятка двинулись организованно, расправляясь с любым противником, что встречался на пути. Пепел поднялся в воздух туманом, скрывавшим всё уже через сорок шагов. Из клубов пепла вырывались одинокие всадники, птицы без всадников и спешенные серые. Мы двигались через этот туман, перешагивая через тела – и с каждым шагом становились всё ближе к лагерю серых. Внезапно появившийся противник промахнулся по мне и насквозь пробил грудь бойца Пятнадцатой. Девушка только сжала зубы – лечением тут уже не помочь.

Пепельная взвесь висела в воздухе облаком, в котором ещё раздавались звуки боя, когда мы наконец вывалились на отрытое пространство, где пепел уже успел осесть. Справа и слева появлялись отдельные бойцы, небольшие группки и целые десятки. Хохо вёл за собой пятерых и, увидев нас, стал смещаться ближе. Шасть вывел весь десяток и тоже начал подходить. Шестой вывалился из пепла, потеряв двоих бойцов. Рядом с ним шёл Первый и улыбнулся, увидев нас. Мы сбились в строй и двинулись к стенам лагеря. Постепенно нас догоняли вышедшие из битвы бойцы. Остались ли за спиной враги в пепельном облаке или нет – мы уже не знали. И не хотели проверять.

Из лагеря в нас полетели стрелы, и мы перешли на бег, прикрываясь щитами. Лучники серых людей успели сделать по нам три залпа – кто-то падал раненый, кто-то отставал, начиная хромать. И вот вражеские лучники уже не стреляли: они пытались сбежать, а мы их догоняли. Хоть серые и были двужильными, но тоже знали, что такое усталость. Вот и их лучники устали, не смогли оторваться – и гибли в ближнем бою. Весь лагерь серых, уставленный какими-то навесами, усыпанный кострищами, мусором и объедками, превратился в одно сплошное поле битвы. Основные силы до лагеря дошли почти одновременно. Бежать противнику было некуда – только к стене. Но там ещё держались башни, стреляя во все стороны.

Лучники пытались маневрировать, пытались отбегать, жертвуя бойцами, но всё было напрасно. Наш строй распался окончательно. Небольшие группки догоняли отступающих серых и резали их словно послушный скот – слишком много крови они пролили, чтобы оставлять кого-то в живых. А когда, оглядевшись, я не увидел ни противников, ни Пятнадцатой, ни своих бойцов – двинулся назад, к границе пепелища. Пятнадцатая сама увидела меня и замахала рукой. Вместе мы отыскали мой десяток и её четверых бойцов. Кто-то додумался написать на щите «Баржа», прицепить щит к копью и поднять над головой.

Узнал бы, кто это придумал – расцеловал бы. На название нашей полусотни возвращались бойцы наших десятков. Вернулся и Хохо, и Шасть, и Нож, и Кривой. Нашли Ладну, которая махала с пепелища. Рядом с ней стояло несколько бойцов Шестого и лежало несколько человек. Там же обнаружились перепачканные Зенка и Ласка. Не вышли только сам Шестой и Первый. Оставалось надеяться, что они живы и просто пошли дальше. У нас были раненые, которые уже не могли продолжать бой. Один из бойцов Пятнадцатой, многострадальная Лента, Гвоздь и ещё четверо бойцов Хохо и Шастя. По пути к стенам Мобана мы не досчитались десяти человек, а ещё двое умерли у нас на руках – Тика и Рыбоед. Пусть я не очень доверял Рыбоеду, но всё-таки он прикрывал меня в бою – и делал это честно.

Последним к нам пришёл Суч – весь в крови, с огромной дубиной. Он отмахнулся от Ладны и Зенки.

– Не моя кровь, – мрачно выдал он. – Эх…

– Надо идти дальше, – проговорил я. – Зенка и Ласка, раненых надо оттащить в форт. Пятнадцатая?

– Ладна, ты тоже с ними, – кивнула девушка. – Справитесь?

– Эй, меня с собой возьмите! – задёргался Гвоздь.

– Если так хочешь походить, то иди сам и не напрягай девочек, – устало оборвал я его. – Со сломанной ногой тебе бы до форта дойти. Ну что, Пятнадцатая?

– Шрам, иди в жопу, а? Веди всех сам, хватит за моей спиной ныкаться, – отмахнулась она.

– На нас не смотри! – предупредил Хохо. – Открыл рот – отдавай приказы!

– Тогда пошли, – приказал я и, подумав, добавил. – Щиты выставить! Первый ряд – Пузо, Кривой, Шасть, эээ… Бука, Одноглазый и вы двое – как звать?

– Надо.

– Орун.

– Нож, ты справа на фланге, – продолжил я. – Выходишь и режешь тех, кто пытается обойти строй. Суч – слева, та же задача. Все остальные – во второй ряд, поддерживаем. И колоть быстро-быстро…

Я осмотрел бойцов и ткнул в последнего бойца из десятка Пятнадцатой и вторую оставшуюся в отряде девушку:

– Вы?

– Кол, – ответил боец Пятнадцатой.

– Икир, – представилась девушка.

– По пути собираете все мази. На вас будет срочная перевязка. Вперёд не лезем – опыта у вас не хватает, а сдохнуть мы ещё успеем. Всем всё ясно? Тогда пошли.

Город встретил нас боем как под стенами, так и на стене. Но под стенами врагов оставалось совсем мало. Там, где подошли мы – держалась сотня серых, на которых наседало несколько нори из нашего форта. Или на этих нори наседала сотня. Разбираться мы не стали, а врубились во фланг противнику плотной группой. Снова звуки боя заполнили всё пространство, но наше появление резко изменило расклад сил. Первая же сшибка уполовинила количество врагов, и дела у нори пошли уверенней.

Разбив эту сотню, мы двинулись вдоль стены – на север, добивая небольшие группы, пока впереди не появился похожий отряд, занимавшийся тем же грязным делом. Развернувшись, мы отправились в обратную сторону. Но вскоре стало понятно, что до моря под стеной врагов нет, а бой на стенах тоже заканчивается. Выбрав осадную башню понадёжнее, мы поднялись и, наконец, увидели город.

Мобан сражался не на жизнь, а на смерть. Спешно наваленные баррикады, пожары, крики, визг, плач, стоны. Стены были завалены трупами серых и защитников, в дверях башен громоздились горы тел, половина лестниц была забита погибшими. Серые и бойцы, горожане и стража – все лежали вперемешку на посыпанных битым камнем улицах Мобана. Первая линия баррикад была уже взята, повсюду из земли торчали стрелы. Спуститься удалось только спустя четверть часа. Мы проверили несколько лестниц со стены вниз, обошли башню, вторую – и только там нам удалось выбраться.

Пробежав по улице, мы увидели громаду Форта Стражи – там шёл бой. До стен оставался один квартал, но именно тут мы и наткнулись на серых людей. Их было много, но все они были заняты грабежом. Некоторые пытались выбить двери домов, другие уже вытаскивали жителей. В городе серые как обезумели. Если ещё под стеной они сохраняли остатки организации, то здесь перестали соображать вообще.

Мы даже не стали разделяться – просто методично резали группу за группой. Входили в дома, куда серые успевали пробраться, вырезали всё, что не было похоже на горожан, выходили и шли к следующему дому.

Стена Форта Стражи была всё ближе и ближе. Клубы пыли вокруг мешали рассмотреть подробности, но бой там кипел нешуточный. Внезапно земля под ногами вздрогнула, потом вздрогнула ещё раз, над городом что-то полыхнуло – и в чистом небе сверкнула молния. А у меня по коже пробежали мурашки и зарябило в глазах. Казалось, всё вокруг заполнилось точками и искрами. Рядом использовали мудрость. Оглянувшись, я увидел наползающий сзади язык странного жёлтого тумана. Понимая, что ничем хорошим попадание внутрь тумана не закончится, я крикнул «За мной!» и увёл бойцов в проулок между домами, в сторону порта.

Навстречу выскочило несколько серых, преследующих женщину в разорванном платье. Серых мы взяли на себя, а женщине дали пробежать дальше. Могли ли остановить и предупредить о тумане? Могли. Но у неё своя судьба, и она сама ей распоряжается. Не нам, грешникам, подсказывать ей верные поступки. Хочет попасть в туман и сгинуть там – её выбор.

Как ни хотелось нам помочь у Форта Стражи, но сама логика боя несла нас дальше, выплюнув на рыночную площадь, где тоже кипело сражение. Здесь скопилась масса серых, но встретили они достойных противников. Со стороны княжеского дворца их держала сотня гвардейцев князя, а со стороны стены, с юга, нанесли удар ветераны из башни сари. Врубаться в толпу из пары тысяч серых мы не стали.

– Уходим в дом. У кого есть стрелы – на крышу, – приказал я, показывая на разорённое здание на углу улицы.

Стрелы были у Пятнадцатой, Кола, Нервного, Ножа и Хохо. Те, у кого не набиралось и десятка – отдали свои стрелы им.

Когда с крыши серым начали стрелять в спины, многие из них кинулись к дому – поквитаться. Но здесь, у окон и двери, их встречали остальные бойцы. Дом был небольшой: на первом этаже лавка, складское помещении и лестница наверх. На втором этаже через весь дом шёл коридор и двери в комнаты. А в конце коридора – люк на крышу. Расположение оказалось удачным. Первые серые легли на первом этаже, но сумели продавить нас из лавки на склад.

Копья держали противников, не позволяя преодолеть узкий проход. Окон на складе не было, и обойти нас можно было со второго этажа, но туда серые даже и не подумали лезть. Со склада пришлось уходить, когда изменённые начали заваливать перегородку между ним и лавкой – и следующей линией нашей обороны стала лестница. Сколько мы убивали, я даже не считал. Были ранены два парня – Молоток и Толковый, их оттащили на крышу Кол и Икир. Потребовалась перевязка мне, Пузу, Ножу и Пятнадцатой. Несмотря на наше упорство, лестницу нам пришлось оставить и пятиться по коридору, заваливая его трупами. Сложнее всего оказалось залезать на крышу. Последним поднимался Нож, который махал мечом как заведённый. Его подхватили сверху и вытянули на крышу, в то время как бойцы с копьями через люк били по серым, мечтавшим до него добраться.

На крыше оказался наш последний рубеж – дальше отступать было некуда. Но изменилась и ситуация. Привлечённые шумом боя серые толпились вокруг дома – их было немного. Ни у них, ни у нас стрел не было. Ветераны из башни сари продавили поредевших противников и теперь двигались плотным строем к нам. Гвардейцы так и не сдвинулись с места, продолжая удерживать позицию, но перед ними высился завал из серых тел. Удерживая крышу, мы дождались союзников. Среди них знакомых я не обнаружил. Зато узнали меня.

– Глядите-ка, это же Шрам! – крикнул из толпы кто-то, перепачканный кровью. – Живой, молодь?

– И даже имею планы на будущее! – ответил я. – Есть безопасный проход? Надо раненых вывести!

– Тащите их вперёд уже – к дворцу князя! Гвардейцы вас пропустят! На юге слишком много одиночек-серых.

– Спасибо!

Из дома сразу спуститься не получилось: в коридоре серые никуда не делись, и пришлось нам придумывать, как расчистить место под люком. Заполнив коридор телами врагов, мы вывалились на площадь и двинулись к гвардейцам. К дворцу отправились не все: изрезанный Нож, еле стоящий на ногах, и Икир повели к спасению Молотка и Толкового. А мы, все оставшиеся, отправились назад к Форту Стражи.

Глава 33

У Форта Стражи бой ещё кипел вовсю. То ли в этой части прорвалась особо большая толпа серых, то ли просто это были самые умелые. А может быть, им помогли продержаться шаманы. Во всяком случае, ворота крепости они проломить смогли – и теперь по всему плацу, на стенах и внутри крепости шла рубка, тонувшая в облаках пыли.

Наш строй уверенно шёл через плац, вырезая серых людей. Мы постоянно натыкались на небольшие очаги схваток и помогали союзникам, а потом снова двигались дальше. На полпути к воротам крепости я понял, что вокруг нас сплотились разрозненные группы – и строй теперь теряется по сторонам в пыли. Линия быстро продвигалась и вместе с нами втянулась во двор.

Весь двор был завален трупами, но местами стражники ещё удерживали позиции, хотя серых было явно больше. Нашего появления они не ожидали, и бой вспыхнул с новой силой. Вокруг снова лилась кровь, звучали крики, звенел металл. И казалось, что этому не будет конца, но конец есть у всего – враги закончились и здесь.

В этой рубке погиб Кол – последний боец Пятнадцатой. Я нашёл их обоих. Пятнадцатая сидела, голова Кола лежала у неё на коленях. Девушка гладила его по волосам и плакала.

– Пятнашка, – тихо прошептал я, сев рядом и обняв её за плечи.

– Ну уберегла я его, Шрам…

– И я не уберёг, – ответил я. – Надо было отправить его к дворцу.

– Знаешь, почему его прозвали Колом?

– Нет…

– Он был такой же прямой и простой, – тихо ответила она, переводя на меня взгляд. – Хотел стать вэри и уехать в Империю… Никогда не врал, улыбался…

– Пятнашка, – проговорил я и обнял её, прижав к себе.

Она не сопротивлялась. Наоборот, прижалась и спрятала лицо у меня на груди.

– Весь десяток потеряла, – тихо сказала она.

– Ты провела их через весь этот ужас, – возразил я. – И не твоя вина, что у тебя не было времени. Ты спасла очень многих…

– Кого?

– Меня, Хохо, Кривого, Ладну, Зенку и Пузо… А они научили других – тех, кто выжил. Мы все выжили благодаря тебе и твоим тренировкам. Мы наравне с опытными бойцами прошли до самого Мобана и всё-таки получим имя.

– А те, кто погиб?

– А их мы просто будем помнить, – ответил я.

Над городом в небе полыхал очередной кровавый закат. Сколько я их уже видел – и не было ни одного одинакового. Каждый по-своему красив и незаметен нам – маленьким земным букашкам. Вокруг сновали усталые стражники, ходили бойцы ааори, мелькали гвардейцы, но никто не знал, что делать.

Я и Пятнадцатая вновь собрали остатки нашего отряда. В последнем столкновении мы потеряли только Кола, но большинство уже еле стояло на ногах. Остатки мазей и перевязок ушли на то, чтобы забинтовать их и отправить ко дворцу князя. Остались только я, Пятнадцатая и Молчок. Я не был лучшим бойцом и не был самым удачливым, но все мои ранения ограничились несколькими порезами. У Молчка и Пятнадцатой – тоже. Мне казалось, что это несправедливо, ведь если распределить все раны погибших по нашей полусотне – все могли бы выжить. Но каждый шёл по своему пути в этот день, и каждый принимал свои решения. Когда над воротами в сгущающихся сумерках заиграл тревожный рожок – никто сначала не поверил.

А потом забили в гонг, затрубили в рога, со стороны стен раздались испуганные крики. Мы кинулись к воротам по улице вместе с другими бойцами. Мимо мелькали дома зажиточных горожан и испуганные жители. Тьма сгущалась, но было слишком мало факелов. В неверном свете мы дошли до ворот и остановились перед пустой аркой. Сами ворота лежали на дороге, будто снесённые каким-то великаном, которому не понравился их внешний вид.

И когда из темноты арки вынырнули неживые, мы не успели приготовиться. Да и кому там было готовиться – не было в нашей толпе командиров. Я чудом при сшибке не потерял Пятнадцатую из виду, но сумел найти. Молчка нигде не было видно.

Плечом к плечу мы отступали, ища укрытие, но на Вратной площади скрыться было негде. Казалось, со всей округи в город стекаются толпы восставших. Может быть, постарались шаманы серых, прислав нам прощальный привет. А может быть, нежить просто потеряла управление и рвалась на запах крови и мудрости.

Гадать всё равно было некогда. Даже жалкое подобие строя перестало существовать. Те, кто мог, вставали спина к спине и рубились с новыми врагами, а кто не мог – искал укрытие.

Уходить нам с Пятнадцатой было некуда: направление потеряно, а вокруг мелькали низшие, трупни и тупни. Где-то в темноте ревели высшие формы. Шипение, свист, крики. Мурашки по коже и рябь в глазах. Я даже подумал: хорошо, что рябит – потому что так в темноте лучше видно.

Медленно, прикрывая друг друга, нам удалось сместиться к стенам – и там, в углу между воротами и стеной, мы продолжили этот отчаянный, без надежды на победу, бой. Неживые всегда ищут живых, чтобы их убить. Это правило. А немёртвые всегда ищут смерти и убивают всё вокруг. Это тоже правило. И мы живые – пытаемся сохранить свою жизнь. Это тоже правило. Может быть, где-то не так – там тоже будут свои правила. Какие странные мысли только ни приходили мне в голову, когда я вглядывался в темноту, пытаясь уловить стремительное движение очередной восставшей твари.

В этом странном бою не было хитростей, не было финтов. Движение – удар. Нежить хотела нас убить – мы хотели выжить. Всё лишнее осталось там, под светом солнца, а здесь – в темноте – только самое важное, только жизнь или смерть. Когда вокруг посветлело, я не сразу это осознал. И даже не понял почему. Со стороны княжеского дворца и Форта Стражей двигался строй ааори, освещённый белыми шарами света, созданными мудростью. Строй впитывал в себя островки защитников и выдавливал нежить за пределы городских стен.

Но мы с Пятнадцатой увидели их лишь тогда, когда свет забился в уголок, который стал нашим последним рубежом обороны. В то же мгновение несколько трупней, возникших словно из ниоткуда, кинулись в отчаянную атаку, стремясь дотянуться до живой плоти. Мы отбились. Тела неживых тварей упали у наших ног, обретя своё вечное упокоение. По коже пробежали мурашки, и я вытащил Пятнадцатую из угла на площадь в надежде понять, что происходит.

Строй ааори перегородил проём ворот, сдерживая наседающую нежить, а позади них сбились в кучку мудрецы. Не знаю, что за мудрость они использовали, но в проёме возникло нестерпимое сияние – а когда оно погасло, ворота оказались перегорожены мерцающей пеленой. Пятнадцатая всхлипнула и прижалась ко мне. Даже для неё, несгибаемой, это уже было чересчур.

– Пойдём, – я похлопал её по спине. – Пойдём ко Дворцу Князя. Хватит с нас на сегодня.

– Да, – Пятнадцатая кивнула и отстранилась. – Пойдём.

Мы миновали строй ааори перед воротами, оставили позади мудрецов, прошли сквозь строй бойцов, стоящих на плацу – и снова вышли на центральную улицу Мобана. Мы добрались до Форта Стражи, обошли его и вышли на заваленный трупами плац. Впереди, зажатый тёмными громадами домов по краям центральной улицы, мерцал звёздами небосвод. Здесь, после плаца, улица уходила под уклон, к морю – и казалось, что небо поднимается прямо у тебя из-под ног.

Прошедшие ааори и мудрецы не смогли перебить всех тварей. И точно – пропустили одну. Ту, на которую мы с Пятнадцатой и наткнулись. Пока мы шли, тварь увлечённо поедала уже полуживую жертву – и тут обнаружила нас. Я её даже не сразу увидел. Почувствовал. А Пятнадцатая, засмотревшись на звёзды, не обратила внимания. И именно её нежить выбрала в качестве новой жертвы. Тварь метнулась, вытянула длинную лапу с острыми когтями, и в это мгновение я понял, что сейчас потеряю Пятнадцатую навсегда. Всё, что я успел – это заслонить девушку собой, встречая тварь грудью.

Когти пробили доспех, вспороли кожу, мышцы и застряли где-то во внутренностях. Мой кинжал тоже торчал из груди нежити. Это была обычная низшая нежить, которая, получив кинжалом в грудь, отшатывается и сипит. Но мы слишком хорошо помнили друг друга… Слишком хорошо я помнил эти глаза, смотревшие на меня и с восхищением, и с радостью, и с ненавистью. Слишком хорошо я помнил эти черты, путь и искажённые изменением настолько, что в них не осталось ничего человеческого. И как в насмешку из её шишковатой головы торчал короткий, грязно-жёлтый, но некогда почти золотой клок волос.

– Сволочь! – Пятнадцатая взвыла и отсекла неживой Злате уродливую башку, похоже, так и не узнав в ней старого врага.

Лапа, засевшая у меня в кишках, потянулась за упавшим телом – и потянула меня. Я упал. Не было больше сил стоять, и не было сил рваться к спасению. Мне было холодно и больно, всё тело трясло, а по внутренностям растекалась зараза и трупный яд с когтей твари.

– Шрам! Шрам, пожалуйста! Шрам! – Пятнадцатая судорожным движением вырвала из меня лапу, и меня скрутило от спазма. – Нет-нет-нет… Так нельзя… Я не хочу…

Девушка вырывала последние тюбики с мазью из пояса и выдавливала в рану. Но и она, и я знали – тут не поможет никакая мазь. Нужны более сильные зелья, и чем скорее – тем лучше.

– Вот беда, – одними губами сказал я. – Все мудрецы – у ворот… И не успеть…

– Нет-нет-нет, – девушка шептала как заведённая, продолжая трясти над моей раной последним пузырьком, но он давно уже был пуст.

– Пятнашка….

– Нет, – она замотала головой.

– Пятнашка…

Девушка смотрела на меня, а в её глазах застыло глухое отчаяние.

– Ты всё равно спасла многих… А я спас тебя… Я не хотел… идти… без тебя… тебя… дальше…

Я больше уже не мог говорить. Я закрыл глаза, перед которыми в бешеном хороводе кружились искры, а всё вокруг будто состояло из песка. Я хотел, чтобы смерть уже пришла за мной. Боль осталась где-то за самой границей сознания, как и все мои тревоги.

А потом мне захотелось горько засмеяться, но губы лишь дёрнулись в улыбке. Я вдруг понял, что значит почувствовать себя.

– Где ваши руки?

– Наверху! – ответил я.

– Над головой, – ответил Пузо.

– Вот вы откуда это знаете, а? У вас же глаза закрыты! Может, вы уже свои грабки ниже плеч опустили? – спросил Нож.

– Да мы бы почувствовали, – сказал я за себя и за Пузо.

– А вот! Можете руки опустить, глаза открыть, – сказал Нож обрадовано. – Значит, вы всегда знаете, где находится ваша рука. Да?

– Да, – задумчиво ответил Пузо, а я ограничился кивком, начиная понимать, куда клонит Нож.

– И не важно, закрыты у вас глаза или открыты. Вы знаете, где ваша рука. Сомнительно, что вы можете так в руках запутаться, чтобы ударить самих себя – продолжил Нож. – Нет, такое тоже бывает. Но чем лучше вы собой владеете – тем меньше такое происходит. Вот и с мечом надо так же.

Не только с мечом. Не только с оружием. Я точно знаю, где моё сердце – оно бьётся у меня в груди и качает кровь. Я чувствую свой мозг – он там, в голове, давит на шейные позвонки. А там, в животе, лёгким давлением даёт о себе знать желудок, а рядом желчный пузырь, ниже – кишки, а по краям, под тонкой кожей боков – спрятались печень и почки. Я делаю вдох и чувствую, как раздвигается грудная клетка, а внутри образуется два лёгких пузыря. Я точно знаю, где находится сейчас каждая клетка моего тела. Я даже чувствую порванные мышцы. Я не должен чувствовать свои кишки, но вот они – разорванные острыми когтями.