Текст книги "Безымянные слуги (СИ)"

Автор книги: Лео Сухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 27 страниц)

Ног-Крипит при виде добычи в лице посетителей стрекотал, дёргался, пытаясь плюнуть кислотой, шевелил передней парой ног, но серебристый канат не давал ей приблизиться.

– Канат из шерсти Ног-Харра, – просветила меня Пятнадцатая. – У харра шерсть очень прочная и тонкая. Северяне за одежду из шерсти дерут золотом. Раньше на юге жили южные харры с менее прочной шерстью, но теперь они переродились в ног-харра. И более прочной нити, наверно, не найдёшь.

После зверинца мы сходили и на смотровую площадку, и на представление акробатов, начавшееся на рынке. К вечеру стало не так жарко, с моря начал задувать ветерок – и нам сразу захотелось есть. Пообедали мы в кабаке на одной из торговых улиц, сидя за столиком под широким зонтом. Прямо на воздухе. Хохо и Шестой отправились после обеда в казарму, сказав приходить в кабак «У стены», где Первый хотел собрать на посиделки всю полусотню. Меня клонило в сон, и я мечтал вернуться в казарму и поспать. Но Пятнадцатая одна гулять не хотела и уговорила меня на прогулку по городу. Пришлось гулять.

Вечер встретил нас неподалёку от стен – в скверике, засаженном пальмами. Местные жители скверик любили: народу было много, лавочки заняты, и сидели мы прямо на дорожке, слушая выступление менестреля. Тот играл на мено-аоне – музыкальном инструменте, вырезанном из дерева, с десятком струн. Он пел заунывную песню о море, которое зовёт смельчаков, но убивает, и о далёком континенте, где всё необычно и сказочно. Последнее утверждение вызвало у меня сомнения – если твари расползлись по всему миру, то и на соседнем континенте сказки все злые и мрачные. Но пел менестрель красиво и заслужил свой спер, кинутый в шкатулку у ног.

А на пути к кабаку «У стены» нас с Пятнадцатой попытались избить. Загулявшей компании из трёх местных обитателей наша парочка чем-то не понравилась. Беда была в том, что даже махать кинжалами в данной ситуации было нельзя. Ведь противники явно не горели желанием нас убивать или грабить: они просто собирались нас бить. И даже если в их пьяных головах и было желание этим не ограничиваться – это надо было ещё доказать. Отбиваться пришлось руками и ногами. Вот тут-то и обнаружился пробел в нашем обучении: мы отлично работали копьями, умели пользоваться щитами, но махать кулаками нас никто не учил.

Наши противники были опытными в драках – явно поучаствовали не в одной и не в двух. Пятнадцатую сразу двинули по ноге, и, охромев, она оказалась прижата к стене. Пришлось сместиться к ней и прикрывать. Чем закончилась бы эта драка, мне узнать не довелось, хоть я и полагал, что не нашей победой. Но из темноты улицы внезапно появился Молчок – мой новый боец. Не останавливаясь, он сильно и точно пробил в бок одному противнику, второму – и те, постанывая, легли на землю. Третий оценил расклад и бросился наутёк, а догонять его Молчок не стал. Он посмотрел на меня и Пятнадцатую, чуть подняв брови.

– Всё нормально, живы и почти здоровы, – заверил я его. – Пятнадцатая, как нога?

– Прыгать не смогу. Идти – запросто, – ответила та.

Молчок кивнул, стукнул себя внешней стороны ладони по шее и махнул головой в сторону кабака.

– Ага, пошли, – согласился я. – Ты тут как?..

Молчок пожал плечами и, осознав, что без слов не обойдётся – выдал:

– Рынок.

Пятнадцатая переводила удивлённый взгляд с него на меня. Я-то за прошедшие дни уже начинал его понимать, а вот ей все эти жесты и знаки ничего не говорили.

– Хорошо, что ты припозднился, – кивнул я. – Эти трое нам бы сейчас синяков наставили.

Молчок кивнул, хлопнул меня по плечу, показал на себя и на меня – и поднял кулаки перед грудью.

– Было бы неплохо, раз умеешь, – согласился я. – И не только меня. Всем бы уроки взять.

– Ага, – Молчок задумался.

Какое-то время шли молча, а потом Пятнадцатая выдала:

– Он мне своим молчанием вынес мозги.

Глава 24

На следующий день Гун-Нор, смеясь, наблюдал за нашими тренировками в бараке. Бойцы старались, но с похмелья занятия шли очень тяжело. Полусотня вернулась в казарму поздно ночью, и самая стойкая половина тащила тех, кто не стоял на ногах. Но правило тишины – это правило тишины, и все разговоры стихли на проходной. Бойцы молча добрели до барака и начали укладываться спать. Я не сомневался, что Гун-Нору обо всём сообщили, и он специально пришёл посмотреть на наши занятия. К счастью, тренировку прервали на завтрак, который сегодня вышел очень поздним. Бойцы неспешно ели в общей столовой, а нас Гун-Нор затащил в уже ставшую командным кабинетом комнатушку.

– Гляжу, отдых задался? – спросил он с ухмылкой.

– Даже слишком, – согласился Первый, наворачивая суп.

– Ничего, к обеду кровь разгоните, и всё станет нормально. Я к вам с распоряжениями и проверками.

– Что за распоряжения? – насторожился Первый.

– Через четыре дня выступаем, – ответил вэри. – Так что к этому моменту надо всё подготовить и на подводы загрузить. А проверять буду расходование средств и что вы на них запасли.

Первый кивнул. За это никто из нас не волновался. На бойцах было неплохое снаряжение и оружие – копья, похожие на копья нашего десятка, и преимущественно лёгкая броня с металлическими элементами. Щиты всем выдали большего размера – примерно в полтора шага длиной и в шаг шириной. Они были сбиты из толстых досок, обтянуты крепкой кожей и обиты бронзой. Луками были вооружены все бойцы полусотни. Запасные комплекты брони и оружия лежали на складе барака. Там же были сложены припасы еды и медикаменты, закупленные с хорошим запасом.

Первый и Шестой каждый день отлучались, делая заказы – и к настоящему моменту полусотня готова была к месячному походу без дополнительных закупок, а денег осталось всего около тридцати тысяч ули. Были закуплены местные походные одеяла, палатки на трёх бойцов и отдельные палатки для десятников. И, конечно, посуда для готовки и еды, контейнеры для добычи и тенты, которыми можно было укрыть снаряжение в походе.

Гун-Нор был доволен. Накидал список по дополнительным медикаментам, которые надо было закупить в поход, объяснив, что это уже тонкости. Приказал докупить одеял и одежды – и пообещал прислать подводы через день. В мешках бойцов должны были остаться припасы всего на три дня. На завтра нужно было отправить полусотню на плац перед особняком Скаэна, где тот хотел провести финальный смотр. С этого момента всё закрутилось и завертелось в суете подготовки.

Финальный смотр прошёл второпях. Полусотня прибыла на плац, где по приказу Скаэна выполняла построения, бегала, сражалась с его бойцами-нори, неизменно им проигрывая. Но в общем и целом Скаэн всё же одобрил результаты. По пути назад уже было видно, что настроение в городе изменилось. Город гудел, как растревоженный улей, город суетился, как разворошенный муравейник[6]. Со стороны ворот шли бесконечным потоком войска, повсюду сновали пешие и всадники, ехали вереницы телег.

Форт Ааори проснулся от спячки и готовился к походу. Нас собирались даже потеснить в нашем бараке, но пришедший Гун-Нор пресёк эти поползновения. Даже потеснив нашу полусотню, всех бойцов, по его словам, было не разместить. Гостиницы были переполнены, под стенами выстроились ряды палаток – ааори стягивали войска в кулак, готовясь выполнить то, ради чего были призваны в этот мир.

На следующий день с утра к нашему бараку подогнали подводы, куда были сгружены все излишки припасов. С нами остались только палатки, снаряжение и запас еды. Всю вторую половину дня мы спешно приводили барак в порядок – дорубили дров и доложили припасов в склад. К вечеру появилось свободное время, которое каждый проводил с пользой для себя – кто-то тренировался, кто-то чистил оружие.

Ещё два дня прошли в тренировках. Приезжали то Гун-Нор, то Скас – давали инструкции и объясняли, что и как делать во время похода. А утром пятого дня, когда солнце ещё только поднималось над крышами домов, наша полусотня покинула казарму. Проверять состояние барака за нами не стали, но я был уверен: претензий не будет. Чистый туалет, чистые помещения, полная поленница, запас еды на десять дней на складе, сваленное в термах постельное белье и чистые комплекты, сложенные на кроватях. В бараке было всё идеально. Может, со временем, когда станем нори – мы и перестанем вылизывать всё вокруг, но пока привычка была сильнее нас.

Если казарма только просыпалась ото сна, то город был запружен войсками и отдельными группами солдат. Нам предстояло прорваться через это людское море и встретиться со Скаэном за воротами. Но даже это было не самой простой задачей. Когда мы вышли из города – солнце уже светило вовсю, но эр никакого недовольства по этому поводу не выражал. Он, Эл-оли и Скас стояли рядом с тройкой местных скакунов – кирри, а те меланхолично жевали пучки травы, найденные на каменистой почве.

– Вот и вы! – обрадовался Гун-Нор. – Я уж боялся, что придётся идти вас встречать.

При нашем приближении все ожили. Скаэн поднял бойцов и вместе с женой сел на лошадей.

– Скас! Дальше сами знаете, куда идти.

– Да, эр!

– Мы поедем в город и присоединимся к штабу. Вечером смогу вас навестить.

Эры ускакали, а Скас, Гун-Нор и Первый принялись строить наш отряд.

Местность за воротами была довольно скучной – каменистая почва, каменистые обрывы, холмы и дорога, проходившая от Стены с юга на север – к Лингу. По дороге организованно двигались войска – где десяток, где сотня. Ширина позволяла бойцам идти по пять в ряд. Нас выстроили так же – вытянутым прямоугольником. Дождавшись разрыва в проходящих частях войска, мы встроились в общий поток. Скас ехал в стороне на своём кирри. Гун-Нор возглавлял отряд ветеранов Скаэна, а Первый шёл рядом с ним.

За холмами следовали холмы. По сторонам виднелись небольшие поселения, растившие пищу на террасах, которые занимали немалую часть холмов. Воды в предгорьях Южных – хватало. Небольшие речки и ручьи встречались почти каждый переход. Дорога была утоптанная, сухая, и шагалось легко. Только к полудню стало тяжело – солнце со всей южной неумолимостью начало поджаривать нас в собственных доспехах. На марше пришлось идти в полном снаряжении – а я в нём себя чувствовал, как в кастрюле над костром. Когда жара стала совсем непереносимой, отряды начали то тут, то там сходить с дороги и устраиваться на обед. Вскоре, обнаружив удобную полянку, отдыхать приказал и Скас.

Бойцы споро разожгли костры, повесили котелки и принялись варить еду. Каждый десяток готовил на себя. Я распорядился устроить из тентов палаток навесы и отправился к отдельному костру, откуда меня уже дважды звал Первый. Пришёл я последним и вызвал недовольные взгляды Пятнадцатой, Первого и Скаса, но высказывать мне ничего не стали. Да и задержался я не больше Хохо и Шастя. Они пришли на пол минуты раньше.

– Так, молодёжь, – сказал Скас. – Специально для вас рассказываю. Пути до Линга от нас – одиннадцать дней. Путь давно выверен и размечен. Все места стоянок – устоялись. Но прервать марш могут в любой момент, когда встретят достаточные силы противника. Ночью из города выдвинулись отряды разведчиков. Их задача – отлавливать мелкие отряды неприятеля и вовремя сообщать о крупных. Первые столкновения будут дней через шесть, когда мы дойдём до Пущи – там марш, это отдельная история. Каждый вечер мы должны доходить до мест стоянки. Каждый! Поэтому делаем всё быстро!

Он красноречиво глянул на крайнего, то есть – на меня.

– Что там в Линге – мы не знаем. И узнаем только на подходе. Соблюдаем максимум осторожности. Сегодня ещё ночуем без часовых, но завтра ночью – все дежурим посменно. На каждый десяток – своя смена. Нам выделят участок наблюдения. К дозору относимся серьёзно – так своим бойцам и объясните.

Скас строго на всех посмотрел.

– Дальше. Если необходимо что-то взять из обоза: обоз будет догонять нас по вечерам, поэтому всё берем утром, организованно. Может быть, будет день, когда мы сами будем охранять обоз – сейчас этим занимаются другие. Вообще собрали почти пятнадцать тысяч человек – страшные цифры, если вдуматься. На отдых сейчас – час, потом все собираемся и выступаем дальше. Всё, все свободны, кроме Первого и Гун-Нора!

Когда я отходил, ко мне пристроилась Пятнадцатая. Если она и хотела мне что-то высказать по поводу опоздания, то не стала. А я, помолчав, спросил:

– Как ты и твои новички?

– Держатся, – она улыбнулась. – Хотя им тяжело, конечно. А я нормально.

– Это хорошо, – ответил я. – Поставь им навес, как мы. Жарко.

– Точно! – девушка кивнула. – Это ты про навес объяснял и опоздал?

– Да, придумал в последний момент, – ответил я. – В следующий раз уже и без меня справятся.

Мои бойцы растянули два тента, подперев их деревянными столбиками, и теперь с комфортом устроились в теньке. Глядя на них, другие десятки тоже занялись организацией укрытия. Мысль пришла мне в голову настолько неожиданно, что я сам удивился. Моя память в последнее время не радовала откровениями, но в этот раз подала решение задачи с жарой. Из-под тентов пришлось вылезать только дежурным по кухне.

– Ну что… до вечера? – тихо спросила Пятнадцатая.

– До вечера, – согласился я и тихо добавил в спину, надеясь, что она не услышит, – Пятнашка.

Услышала, обернулась и улыбнулась. А я понял, как успел к ней привязаться за два с половиной месяца. Сейчас, рядом со своим десятком, мне её решительно не хватало.

За час жара так и не спала, но отдохнувшие в тени бойцы чувствовали себя значительно увереннее. Марш продолжился с прежней скоростью и продолжался до самого вечера. Первое место стоянки располагалось в излучине реки, где уже ставили простенький частокол. В этом лагере отдыхала только одна тысяча. Места для других мы видели (не все – некоторые) по пути. Единого лагеря не предвиделось: не ходили здесь армии больше императорских «кулаков». Со штабом шли всадники, и их карри требовался корм. Кавалям обоза тоже нужно было что-то есть. Подножного корма в предгорьях не хватало. Пехота умудрялась за ночь превратить места вокруг в помойку, а скакуны и тягловые – съесть всю зелень. Просто организовать перемещение такой армии по незаселённым местностям – это была целая наука.

Поскольку на ночь весь наш отряд располагался рядом, а десятникам палатки ставились отдельно, то моё место ночлега как-то само собой оказалось рядом с палаткой Пятнадцатой. Вечером мы сидели рядом с отдельным костерком и общались. Опыта у Пятнадцатой для таких походов было мало, но у меня его не было вообще – и девушка делилась со мной информацией. Вскоре к нам подтянулся Шестой и Хохо, поделились своими познаниями и кувшином пива. Напиваться в походах было нельзя, но чуть-чуть выпить разрешалось, если впереди не маячило дежурство. Поскольку со следующей ночи дежурить надо было всем, выпить решили сейчас.

Утро встретило нас ясным небом и духотой. За ночь земля уже не успевала охладиться: весна плавно начинала перетекать в лето. День обещал быть жарким и утомительным. Так оно и оказалось. К вечеру бойцы валились с ног от усталости. Даже ветераны Скаэна еле передвигались, но Гун-Нор обещал, что следующие переходы будут короче. Ночь прошла спокойно, и на третий день похода мы достигли равнины, покрытой высокой травой. Холмы остались позади – впереди лежала ровная как стол степь. Лагерь разбили у маленького озерца, вокруг которого устроилась на ночлег почти половина войска. На день, как сказал Скас, не было других источников воды, кроме двух родниковых озер. Поэтому первым делом все наполнили фляги и котелки.

Через пару часов озёра потеряли часть накопленных запасов, а вода в них стала мутной от поднятого ногами и копытами ила. Посидеть, как обычно, с Пятнадцатой не удалось – приехал Скаэн и сразу собрал всех у отдельного костерка.

– Ну что тут у вас? – спрашивал он у Скаса, когда мы с Пятнадцатой подошли к костру.

– Всё отлично, эр! Было несколько расстройств желудка, но это мелочи, – ответил Скас. – Молодёжь устает, но это тоже понятно.

– Отлично! Так, все собрались? Поторопите там остальных. И принесите вина!

– Дежурство, эр, – напомнил Первый, но тот отмахнулся.

– Сегодня и без вас подежурят. Сегодня спите и отдыхайте. Завтра и послезавтра будет нелегко.

– Что там разведчики? – спросил Скас.

– Пока вроде только мелочь, но недавно видели группу степняков – уходили в степь. Возможно, коротышки на подходе.

– Ну да, какое же нашествие без этих тварей, – невесело усмехнулся Гун-Нор.

– Бывает и без них, – возразил Скаэн. – Но не в этот раз. Все собрались, да? Так, первым делом хочу, чтобы вы передали молодым бойцам, что они молодцы. Всем выделить по кружке вина сегодня, можно даже по две. Вторым делом предупредите: следующие два перехода будут сложными. Идти придётся много.

Скаэн налил себе вина и отхлебнул.

– Скорее всего, вдоль гор движется кочевая орда. Коротышек решили встречать не в чистом поле. В дне перехода от Пущи есть временный посёлок – Угель. Там сейчас дежурит немало наших крестьян – запасают сено. Но до него придётся дойти за день, а не за два.

– Этот как? – не понял Шасть.

– Цыц! – буркнул Скас.

– Завтра выступаем по темноте, – пояснил Скаэн. – На марше будет медленный бег, с переходом на шаг. Остановки на обед – не будет. Ночью достигнем посёлка. Он укреплён глиняными стенами, и там можно будет отдохнуть. Размеры орды пока неясны, даже непонятно до конца – будет ли орда. Но так на так – придётся помочь местным. Они, в конце концов, сейчас запасают для нашего скота и лошадок корм. Бросать их нельзя. Ну а если Орда большая – то за стенами нам будет уютнее.

– Эр? А это опасные противники? – спросила Пятнадцатая.

– Кочевники? В открытом поле – да. Очень, – подтвердил Скаэн. – У них пешком никто не ходит, все на гор-кирри ездят. Но крепость в седле не поштурмуешь. А вот в степи им попадаться не стоит – перемещаются очень быстро.

– А будут штурмовать? – уточнил я. – Могут и осадить ведь…

– Нет, измором они никого не берут, – успокоил всех Скаэн. – Натура их дурная от трещин: день-два готовятся, и на штурм. До высших кровососов или рабов-мудрости им далеко. Да и запасы еды у них не бесконечны. В пешем строю они страшны только массой. Поэтому надо будет положить их как можно больше до того, как на стены полезут. Учтите: стены там высокие и широкие, но материал – глина да солома. Каждый год обновлять приходится. Не из чего тут строить крепости. Поэтому стрел не жалеть. Их там запас для гарнизона есть, а выбить надо будет сразу очень много. Это орда – и это опасно.

– Эр, а они часто в орду собираются? – не унимался я.

– Нет, редко. Если только нашествие идёт – тогда могут. До их степей отсюда далеко очень, и это единственный степной участок. Леса и горы – они не любят. На севере, где кулаки Императора сдерживают степь, их значительно больше. Они, в отличие от серых, вообще плохо договариваются между собой – постоянно воюют. У каждого родика свой вождь-завоеватель и покоритель мира. Но если уж собрались – тогда да, плохо дело. Обычно их разведчики отслеживают, но в этот раз всех отозвали к войску – вот и пропустили момент.

– Так, вроде вы сами, эр, сказали, что ещё неизвестно, – напомнил Хохо.

– Это командование так считает, а я уверен – идут они, – отмахнулся Скаэн. – Поэтому готовимся. Ну всё, быстренько винца хлебнули – и спать. Завтра будет не день, а пытка, обещаю.

Так и вышло. Казалось, вот я сидел с Пятнадцатой и пил вино, вот положил голову на валик с вещами и закрыл глаза, а вот – горнисты подняли лагерь. При свете звёзд, когда их мерцание почти не рассеивает мрак, а солнце ещё не взошло, мы выступили в ночь. В тот день я и понял, чего не хватало мне ночами в этом мире. Память расщедрилась: «Луны-то нет совсем». Луна! Я даже смог вспомнить, какая она. Большая, круглая, а иногда – маленькая, как серп-месяц. Но ночи этого мира освещали только россыпи звёзд, которых было явно больше, чем в мире моей предыдущей жизни. Теперь я точно знал, что жил не здесь. Не в этом мире. И это добавило ещё одну каплю нелюбви к местным мудрецам.

А марш вышел необыкновенно тяжёлым. Как бы нас ни тренировали, как бы ни готовили, но двигаться всё утро, весь день и весь вечер, переходя на бег – это тяжело. Поначалу бежали бодро, но с каждым новым забегом усталость только накапливалась. Днём стало совсем тяжело, хотя шлемы и обмотали заранее запасными рубашками. Солнце жарило так, что было сложно дышать. Отдельно радовал совершенно однообразный пейзаж. Нет, где-то там, в разнотравье, путника поджидали балки, речушки и овраги, но тракт был прямой как струна и ровный. И степь вокруг нас искусно прятала свои недостатки.

Короткий перекус на ходу во время шага не принёс облегчения. Воды во фляге становилось всё меньше. А день только перевалил за середину. Пришлось экономить самому – и приказать экономить бойцам десятка. Двое бойцов Пятнадцатой свалились на бегу, потеряв сознание – и это легло дополнительной нагрузкой на наш отряд. Теперь ещё приходилось тащить носилки с больными. Когда они очнулись – идти им было всё равно тяжело. А к ним добавились новые бойцы с, как это назвал Гун-Нор, тепловым ударом. Вечер застал нас на марше к крепости. Мимо то и дело пролетали всадники, от которых мы и узнали, что орда наступает на пятки. Ночевать до крепости сразу расхотелось.

Когда впереди показались стены, освещённые редкими факелами, бежать уже не могли даже закалённые ветераны. По тракту, еле переставляя ноги, плелись усталые бойцы – десяток за десятком, сотня за сотней втягивались они в узкие воротца степной крепости. Когда мы дошли, места в домах и казармах уже закончились, но оставались сараи. В один большой, где хранилось сено – нас и определили. Сено было душистым и чуть-чуть колючим. Я с трудом заставил своих бойцов разжевать сухари и вяленое мясо, запив остатками воды, перед тем как они уснут. Похожие сложности были у всех. Сам я съел всё без аппетита, хотя до захода солнца есть хотелось просто до боли в животе.

Стоило мне лечь, как рядом пристроилась Пятнадцатая. Лицо у неё осунулось, под глазами появились круги, но я, наверно, выглядел не лучше.

– Завтра отдохнём, – прошептала она и улыбнулась, а у меня не хватило сил что-нибудь ей ответить.

Я только улыбнулся и едва кивнул, но кивка она наверняка в полумраке не увидела. А потом я закрыл глаза и провалился в глубокий сон очень уставшего человека.